Текст книги "Ключ Всех Дверей. Бракирийский след (СИ)"
Автор книги: Саша Скиф
сообщить о нарушении
Текущая страница: 93 (всего у книги 113 страниц)
– Это…
– Ни у кого больше среди ваших такого нет. Я знаю о землянах довольно много, о них много материалов у маркабов. И немного о нарнах, достаточно, чтоб понимать, что эти двое – не нарны. О лорканцах и ранни ничего не знаю. Хочу лучше рассмотреть тебя, когда вернёмся. Сейчас тебе надо надеть скафандр.
Такая бесцеремонность, наверное, неприятна людям и схожим с ними расам, но ранни относятся к такому разглядыванию и ощупыванию проще, у них нет таких тактильных ограничений, разве что некоторое смущение.
– Если честно, я тоже хотел бы вас потрогать, но на вас был этот пузырь, да и вообще это не считается вежливым. Но вы так удивительны… Тилоны говорят, что кислороднодышащие инсектоиды – это редкость. Значит, и познакомиться с инсектоидом сложно. Это у вас… крылья? Вы умеете летать?
– Немного, – Чтцфркфра, кажется, смутилась, – мне некогда тренироваться. И прежде у нас не принято было летать в одиночку. Летали роем, или пара во время брачных игр… Это очень красиво. Этому надо учиться. Мне не с кем. Большинство моих собратьев здесь не умеют летать, только прыгать и планировать, когда с дерева нападают на добычу, наиболее удачливые охотники. Поэтому я езжу на этих животных, на которых раньше ездили маркабы, они звали их сакатах. Есть у них и другие названия. Большинство моих собратьев не решаются подойти к сакатах, взаимно боятся друг друга. Но меня сакатах не боятся, вероятно, потому, что понимают, что я разумна и не стану их есть.
Лоран поместил на свою голову шлем скафандра, прижал хвост к ноге, от горловины по всему телу, обтягивая его как вторая кожа, растёкся золотисто-оранжевый материал. Интересно, а если не прижимать хвост, скафандр и его обтянул бы, оставив такую же подвижность? Жаль, это поздно пришло в голову. Внешние шлюзовые ворота с таким же важным лязгом отъехали в сторону, и в полутёмную буферную зону хлынул солнечный свет. Стекло шлема очень хорошо отфильтровывает агрессивный ультрафиолет, но всё равно с непривычки довольно тяжело. Однако по тому первому путешествию Лоран знал, что через некоторое время приноровится. Зато это такая замечательная возможность увидеть ещё один мир яркого солнечного дня.
Солнце стояло над горизонтом ещё совсем невысоко, но здесь было мало того, что бы его загораживало. Чтцфркфра целеустремлённо шла к тем воротам в ограждении, через которые тогда она провела их, и спеша за ней, Лоран чувствовал странное воодушевление. Да, опасно оставаться с ней один на один, оснований всецело доверять ей всё-таки пока нет… То, что она так отличается от остальных агрессивных дикарей, ещё не гарантия, мало ли, что у неё на уме. Они выглядят иначе – и во многом мыслят иначе, потому что иначе устроены и воспитаны. Но все, кто исследует что-то новое, рискуют, и им тем страшнее, чем дальше остаётся спасительное нутро корабля. Которое для него, правда, всё равно не является своей, безопасной территорией, учитывая их двусмысленное положение здесь – довольно скоро безумный симбиоз Майка с тилонами должен закончиться. Но за такую блестящую возможность увидеть то, что мало кто из живущих сейчас имеет шансы увидеть, надо быть благодарным. Небо, космос веками пугали ранни, не сулили ничего хорошего. До сих пор не так много тех, кто может, как он, познакомиться с иными мирами, увидеть их красоту.
Чтцфркфра пронзительно свистнула. Лоран увидел, как три точки, рассредоточенные вдалеке, пришли в движение, стали стремительно увеличиваться, пока не обернулись мчащимися к ним этими самыми сакатах, на которых они приехали сюда, когда привезли Црткфакртца.
– Их не надо бояться, – поучала стрийкчтцв, ловя ближайшего за узду, – у них всё взаимно, боишься ты – боятся и они. Это очень мирные и полезные животные, только в случае угрозы они будут бить обидчика ногами и лбом. Если ты боишься – они боятся тоже и просто не подойдут к тебе. Садись.
Ну, один раз Лоран с этой задачей справился, справится и теперь… Правда, теперь, без повозки, которую Чтцфркфра решила не брать, замаскировав здесь в кустах, сакатах шли не столь степенно, постоянно норовя сорваться в галоп. Третье, никем не занятое, животное периодически убегало далеко вперёд, потом возвращалось и наворачивало весёлые круги вокруг всадников.
– Они хорошо попаслись здесь, хорошо отдохнули. Большинство животных не приближаются к космодрому, боятся. Поэтому здесь им нечего бояться нападения. И они ждали меня, чтоб вместе со мной вернуться домой.
– Мы находимся где-то под городом? – Дэвид задумчиво обозрел серый потолок.
– В том числе. Частично. Как вы, думаю, догадались, туннели – частично – обычные служебные, часть старых городских коммуникаций, а иногда и не очень старых. Теоретически, любой может в них спуститься, практически – случайный человек никогда не придёт сюда.
– Да уж, догадываюсь… – Диус вспомнил, как несколько раз по пути за открытой дверью обнаруживалась добротная кирпичная кладка, и требовалось всунуть длинный металлический штырь в едва заметный зазор между кирпичами, чтобы стена легко и бесшумно отъехала в сторону, открыв взору новый коридор, как пару раз их провожатый брал валяющуюся в углу, среди как будто обычного бесполезного хлама, узкую, но явно тяжёлую железную трубу, пропихивал под порог очередной двери и поворачивал, как рычаг. Словно… переводил стрелку на железной дороге…
– Здесь мир невидимый и мир видимый удивительно соприкасаются, – хохотнул джи-лай, – необходимость. Вам, конечно, повезло как новичкам в азартных играх – вы сели не совсем в глуши, но и достаточно далеко от крупных городов. То есть, именно там, где есть наша сеть, и при том мы не так стеснены в действиях, как, например, в столице региона.
– Мы можем подняться наверх? Увидеть город?
Джи-лай продолжал передвигать какие-то рычажки на панели прибора непонятного назначения, и только ненадолго скосил глаза в сторону Дэвида.
– В принципе, можете. Только не все, конечно. Примерно половина из вас.
– Почему?
– Ты себя в зеркало видел? Куда ты там собрался, со своими рогами? То же самое и этот, со щупальцами, чтобы принять его за дрази, даже я столько не выпью. Вы два шага успеете по улице сделать, как окажетесь в местах таких интересных, что одна беда – никому о них не расскажете, потому что никогда оттуда не выйдете.
– Примерно понял, – кивнул Вадим, – в одном подобном месте мы уже побывали. В гостеприимной Хуррской Республике.
– Да ну? – отозвались откуда-то из угла, – и как же выбрались?
– Ну, это долгая и сложная история.
– Вообще-то, Дейко, – к столу с приборной панелью подошёл средних лет землянин, вытирая руки промасленной тряпкой, – они во многом правы. У нас говорят – лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Как же ты хочешь, чтобы они осознали, что здесь творится, если они будут судить только по нашим рассказам? Рассказывать-то много мастеров…
– Ну этак лучше сразу в гетто вести, – хмыкнул Дейко, – чего мелочиться? Здесь-то что увидишь? Правда, конечно, если знать, куда смотреть…
– Гетто? – вздрогнул Вадим.
– Ну, правильнее всего это называть так. Хотя, как посмотреть… Гетто – вся планета, в большей или меньшей мере. Вы прошли под этими заборами, но наверное, увидеть их вам стоит… Здесь, конечно, почти свободно, в местных понятиях. Даже я на полулегальном положении, могу, в хороший час, правда, даже спокойно ходить по улицам. Городские ворота в основном стоят открытыми целый день, охрана в своих будках спит, и частные вертолёты вроде того, на котором вы прилетели, досматривают не чаще раза в месяц… это немало, поверьте. В Хандиме, центральном городе региона, об этом и говорить не приходится. Что ж, кое-какие экскурсии мы, естественно, спланируем… Но не раньше, чем определимся с дальнейшей стратегией.
– В смысле?
Дейко уселся на стул, придвинув к себе какой-то то ли полуразобранный, то ли полусобранный механизм.
– Вы, когда сюда садились, послали сигнал вашим товарищам, где вас искать. Это, с одной стороны, хорошо… Но только не в том случае, если они так же, как вы, явятся сюда в один-два корабля, пошлют радиосигнал, а потом сядут.
– Сюда идти надо не меньше, чем с армией, – ухмыльнулся землянин, – только хороший вопрос, кем и чем эту армию комплектовать…
– После того, как мы победили маркабов… Можете корчить какие угодно морды, но это именно так – мы победили маркабов, мы освободили свою родину – у нас было примерно два года покоя. Сейчас это время кажется почти эйфорическим. Мы восстанавливали нашу жизнь. Сами понимаете, после нескольких веков… того положения, на котором мы были, тут было, чем заняться. И обустраивали новый порядок рука об руку маркабы и джи-лай, чтоб вы знали. Необыкновенной силы примиряющим фактором является счастье от того, что просто жив и принадлежишь сам себе… Планета наша, мягко говоря, не камень, о который ты спотыкаешься посреди дороги. Примерно половину года с большинства маршрутов её не видно – она прячется в тени планет-гигантов или за газовым поясом. Но – как у нас говорят, кому надо, тот найдёт, а кому не надо, того вынесет. После известия о вымирании маркабов сектор наводнили мародёры, добрались они, конечно, и до нас. И здесь, разумеется, встретили отпор. Космических кораблей у нас и тогда, как и прежде, не было, но наземная-то авиация и системы ПВО были, и неплохие. Частью наши разработки, частью маркабские – помножив на наше чисто численное превосходство, отпор пиратам мы стабильно давали. И в общем-то, пираты на нас практически плюнули… Однажды у нас попросил помощи терпящий бедствие корабль. Беженцы. Мы сами в основном знали земной язык ровно настолько, чтоб понять, что это просьба о помощи. Маркабы среди нас земной язык знали, они и вели переговоры. Мы узнали, что эти люди – земляне, что бежали из родного мира от тирана, захватившего там власть, бежали к дальним колониям, где надеялись переждать лихое время, но в пути встретили военные корабли верных ему сил, и им пришлось бежать дальше… На границе сектора они попали в двойной переплёт, зажатые военными и пиратами, и ускользнуть сумели лишь потому, что те занялись друг другом. Мы дали этим людям приют – мы не отказываем в помощи тем, кто просит о ней и заслуживает её. Так же, как не отказали двум кораблям иномирцев, именуемых белыми корлианами – они рассказали, что у них на родине им нет места, преимущественно потому лишь, что они белые. Большинство белых корлиан в глубоком конфликте с остальным населением и особенно с правительством, эта борьба не утихает на протяжении уже двухсот лет…
– Слышали, – кивнул Диус, – поэтому большинство белых корлиан обосновались на планете нейтрального сектора Накамбад, и оттуда вредят родному Королевству как могут. Корлия мечтает сделать Накамбад своей добропорядочной колонией, но кончиться может, кажется, только тем, чтоб накрыть весь Накамбад медным тазом, тем более что им найдётся, кому помочь – белые своими разбойными нападениями не одну Корлию достали.
– Ну ещё бы, никто не любит террористов, – оскалился Дейко, – это мы хорошо знаем, потому что сами – террористы… Только вот эти-то корлиане были не с Накамбада. Они были с Корлии, с главной планеты. Их выперли из собственного дома. Просто посадили в корабли и отправили в сторону Накамбада – вроде как, к своим. В рамках борьбы с терроризмом, а заодно и с преступностью, нищетой и всем таким прочим. А на Накамбаде их не приняли, потому что, строго говоря, Накамбад – не рай земной, это планета с такими условиями, что только упорные боевики со своим железобетонным упрямством могут там выживать столько времени. А эти – мирное население… Просто немытое, нищее и безграмотное в основной своей массе – за что спасибо исключительно правительству добропорядочной Корлии, предпочитавшему отмахиваться от них, как от навозных мух. Что делает человек, когда его семье нечего есть, когда его не берут на достойную работу, потому что в своё время не дали достойного образования, а на какую и берут – измордуют проверками, не связан ли он с теми корлианами, и в конце концов уволят, потому что добропорядочные, не белые корлиане невольно нервничают в его присутствии? Правильно, он идёт воровать. Или торговать награбленным. Или да, приходит к заключению, что накамбадские братья не так уж неправы. В общем, общество само сеет свою проблему, а потом обижается, когда его зовут на жатву.
– А вы, значит, приняли их и никаких проблем с ними не имеете?
– Представьте себе. Мы выделили им несколько деревень на побережье и в устье реки, они были счастливы – ловля рыбы и добыча морепродуктов для них, как оказалось, любимейший промысел, которого на родине они оказались лишены после, гм, перепланировки территории, где они обитали – в результате чего мелкие реки пересохли, а в крупных вымерло половина видов рыбы. Добычу они вели по старинке – на деревянных лодках, сетями, засаливали тоже по старинке, так же занялись скотоводством, наш регион с удовольствием брал их продукцию, в обмен давал хлеб и овощи, которые там не очень-то росли. Все были довольны. Построить школы в самих деревнях мы, правда, так и не добрались, только в двух – начальные, но они не обламывались возить детей в ближайший город, каждый день, конечно, не навозишься, но есть ведь школы-интернаты… В общем-то, успело вырасти целое поколение грамотных корлиан, из которых некоторые успели получить даже высшее образование, прежде чем всё стало совсем плохо…
– Что ж, интересно, интересно… – капитан, Эркена успел понять, что зовут его Майру Нехан, задумчиво прошёлся по каюте. Эркена поморщился – шаги отдавались в до сих пор гудящей голове противной болью, – без хорошего улова мы эти воды, конечно, не покидаем, но ни один пока не приносил настолько славных вестей. Спасибо, Мина, ты можешь идти. Всё-таки создали боги, что ни говори, и полезное неравенство – что бы мы делали без телепатов?
– Видимо, вышибли мне мозги, – проворчал Джани, потирая виски, – раз уж их не вышиб этот тилон… Тоже так же, на всякий случай…
– Извини, приятель, – присевший рядом землянин протянул ему таблетку и стакан воды, – если б мы верили всем, боюсь, мы б недолго проплавали. Немало, конечно, среди вашей небесной братии и порядочных ребят, но они обычно на неведомых дорогущих штуковинах в море не ныряют. Особенно в те же примерно сроки, когда любезные земляне здесь планировали испытания какой-то очередной своей дряни…
– Какие, к чёрту, земляне? – вскипел Эркена, – по мне не заметно, что я, вообще-то, бракири?
– Что поделаешь, у нас тут несколько смещены понятия, – капитан тоже присел рядом, – и расовые определения большей частью вторичны. Незыблемо было деление на небесных и земных, на людей в форме и без неё, но и оно, как мы видим теперь, не абсолютно. В хороший переплёт попали ты и твои товарищи… Впрочем, судя по тому, что видела Мина в твоей голове, у вас к этому просто дар. А нам теперь думать, что с тобой делать. Самое простое – это высадить тебя где-то, при ближайшей возможности. Что непросто, окрест на многие тысячи километров берег контролируется небесными. А высадить тебя на острове – толку немного, так проще сразу пристрелить, гуманнее… Можно озадачиться поиском твоих товарищей, вернуть тебя к ним… Если только твои товарищи ещё не в их руках. Но что, собственно, дальше? Выбраться с планеты вам всем – не легче, чем тебе было бы выбраться с острова. Чтобы уйти живыми, вы должны иметь, кто вас встретит. Чтобы жить, вы должны рассказать вашу историю в столько ушей, сколько ртов они потом не смогут заткнуть. Сможете это сделать – спасёте себя и нас, не сможете – на дне океана много места для могил…
– Да что у вас тут происходит?
– У нас тут, полицейский, происходит война, – ответил землянин, – гражданская война вот уже без малого сорок лет.
– С кем? С землянами?! Насколько знаю, Земной Альянс не ведёт сейчас никаких войн…
– С землянами… и не только. Вставай. Раз уж ты, хоть ты и не выбирал этого, теперь член нашей команды, несколько интересных историй тебя ждёт. Правда, скорее всего вперемешку с военными действиями, потому что прибыли мы сюда отнюдь не тебя ловить…
Эркена, шатаясь, поднялся.
– Да уж…Вы здесь воюете с землянами, при чём об этой войне никакого понятия не имеет остальная галактика, и вы приняли меня за одного из них, хотя я бракири, и при всём при том среди вас, как я вижу, есть сколько-то землян… Мне и правда потребуется время, чтобы во всём этом разобраться. Только возможно, времени у меня и нет… Все мои роскошные запасы реновилата остались на корабле, который я сейчас слабо представляю, где.
– Значит, достанем, – спокойно вымолвил землянин, – достанем столько, сколько нужно.
– В самом деле? На затерянной планете, которой нет на картах, может быть реновилат, и его могут достать ребята, которые, как я понял, выходят на сушу по двунадесятым праздникам?
– У нас здесь многое есть. И когда нам это нужно, мы достаём и то, чего нет. Мы достанем этот реновилат, где бы он ни хранился и сколько бы ни стоил.
– Не уверен, что хочу впадать в такие долги.
– Твои долги оплатил твой отец, – землянин подцепил указательным пальцем цепочку медальона, – когда размазал того ублюдка, из-за которого моя семья бежала с Земли, из-за которого я родился здесь. Теперь ты под защитой – по крайней мере, до тех пор, пока «Наутилус» на плаву…
Первым делом Чтцфркфра прошла по всем коридорам и зажгла свечи перед всеми портретами.
– Приходится гасить их, когда ухожу. Мало ли, что может случиться. Я не могу позволить пожар в этом доме. Но пока я здесь, они должны гореть.
– Это какие-то великие маркабы?
– Да, учёные, учителя, писатели этих мест и не только. Те, что умерли от чумы или погибли в беспорядках, кого я смогла найти портреты. У меня есть и сборный алтарь жителей этого посёлка, перед ним у меня маленькие свечи.
– Как много, наверное, требуется свечей!
Стрийкчтцв аккуратно поправила тонкой палочкой фитиль.
– Да, много – но всё равно мало в сравнении с тем, скольким душам не освещён, как подобает, посмертный путь. Умер целый мир – их учёные и скотоводы, их старики и новобрачные, и нерождённые дети в телах их матерей. В соседнем городе есть свечной завод, я привезла с его склада, сколько смогла. Периодически вожу. Там не очень много осталось. Наверное, есть и в других городах. Но это не слишком важно, кто знает, сколько я ещё проживу, мне уже 15 лет. Тилоны говорят, что согласно данным диагностики, у меня очень здоровый организм, правда, их данные недостаточно полны, чтоб судить о здоровье стрийкчтцв…
Примерно в середине дома, как прикинул Лоран, находился тупик с глубокой стенной нишей, где на постаменте сидела статуя толстого маркаба с наброшенным на голову капюшоном, с объёмистой книгой на коленях.
– Это маркабский бог. Один из них. Бог семейного благополучия и родственных связей. В домах стоят в основном такие. Он изображён как бы главой большого рода, к которому относятся с почтением и приходят за советом и внуки, и правнуки, который учит их жить по установленным законам.
– Только не говорите, что вы ещё и молитесь маркабским богам! – вырвалось у Лорана.
– Молюсь? Нет. Это не моё дело. Я утешаю их.
– Утешаете?!
– Конечно. Ведь они не уберегли свой народ, и больше некому им молиться. Им должно быть очень тяжело, если они где-то существуют. Ну а если не существуют – от моих утешений нет пользы, но нет и вреда.
Они снова спустились на первый этаж и прошли вглубь дома, Чтцфркфра отперла массивную дверь из очень толстых досок, подогнанных так плотно, что только внимательный взгляд видел зазор.
– Здесь подвал. Здесь холодно, поэтому тут хранятся продукты.
– Но ведь, насколько знаю, во многих мирах для этого изобрели специальные устройства? – Лоран нервно шевелил ушами под скафандром, спускаясь вслед за хозяйкой по высоким, истёртым от времени ступеням.
– Да, и здесь тоже есть такая техника. Но в ней хранят что-то не очень большое, в таких подвалах хранят урожай. Видишь на стене этот прибор? Он понижает температуру в этом помещении до нужной. Здесь так, как нужно для овощей и фруктов, а в другой так, как нужно для мяса, но я не держу мясо, только личинки зуцух, их нужно небольшое количество раз в неделю, они очень богаты белком.
– Личинки?!
– Может быть, неправильно называть их именно так. Это первая в жизни форма мелких местных организмов, живущих возле водоёмов. Я читала монографию одного учёного-пришельца, она была здесь на земном языке, он изучал и сравнивал подобные организмы в разных мирах. Я поняла так, что подобными питались наши предки когда-то в нашем родном мире, только они выглядели, конечно, иначе. Надеюсь, я не ошиблась. Хотя они очень вкусны, их нельзя есть много, можно заболеть. Любые излишества ведут к болезням.
Она извлекла из одного из шкафов несколько небольших контейнеров с крышками.
– Как я рассчитала, ежедневно нужно два вот таких плода, – она вынула из одного из больших деревянных ящиков, стоящих вдоль стен, овальные золотистые плоды с толстыми тёмными ножками, – один вот такой, – в тот же контейнер лёг покрупнее, тёмно-фиолетовый, бугристый, – три или четыре таких, в зависимости от размера… – Лоран проследил взглядом за белёсыми морщинистыми шарами, звонко стукнувшимися друг о друга, – иногда их приходится раскалывать, если челюсти пациента неправильно развиты, но полезно разгрызать их самим, это чистит рот. Немного вот этих семян – они богаты витаминами…
Получив одобрительный кивок, Лоран наполнил следующий контейнер аналогичным образом.
– Двоим нужно будет выдать цувувут, – стрийкчтцв продемонстрировала пучок длинных зелёных стручков, – он чистит кишечник. После плохого питания – бывает много проблем с ним. И конечно, всем воду с лшутавак.
– Лшутавак – это… – Лоран завертел головой.
– Это нектар растений. По-земному будет мёд. Такое тоже ели наши предки в родном мире, дома таких насекомых были возле водоёмов, они ели мёд и запивали водой. Потом сами разводили таких насекомых…
Подниматься со столбиками контейнеров было нелегко, Лоран от души порадовался, что пациентов у Чтцфркфра немного.
– Это Фтрцфкартк, рабочая особь, – она остановилась перед первой дверью и отодвинула тяжёлый засов, – совсем молодая… У неё проблемы с некоторыми ферментами, из-за чего она всегда была голодной… Он? Как правильно на вашем языке? У вас два пола… И плохо питался мозг. Кажется, мне удалось поправить дело. Одно маркабское вещество, использовавшееся для домашней птицы, подошло по свойствам. Если его применять, всё хорошо усваивается.
Когда они вошли, инсектоид сидел к ним спиной, перед экраном, на котором в светло-розовом небе парили несколько стрийкчтцв. Теперь у Лорана была возможность получше рассмотреть обстановку комнаты-камеры – они, как он понял по итогам дня, различались между собой, это был пример наиболее разнообразной и домашней. Для сна стрийкчтцв используют, по-видимому, подвесные гамаки, а сидят просто на полу или на низких плетёных из прутьев сиденьях. Фтрцфкартк, похоже, плетёт их сам – вдоль одной стены лежало несколько вязанок прутьев и стояло два недоделанных сиденья. Перед обитателем стоял так же маленький столик, прутья разных кустарников были в нём подобраны так, что образовывали сложный узор. За полуотдёрнутой занавеской в углу виднелся санузел. О чём переговаривались Чтцфркфра с её подопечным, Лоран, естественно, понять не мог, но когда они вышли, она была явно очень довольна.
– Ему лучше. Когда нет постоянного голода, голова работает по-другому. Жаль, не очень хороший разум, читает плохо, языки учить не может. Хорошо делает что-то руками. Хочет научиться летать. Хотелось бы… Крылья очень хорошие, но не тренированные. Если ещё неделю всё будет хорошо, рискну выводить помочь по хозяйству. Боюсь после Тркрцвата.
– А что случилось?
– У Тркрцвата был хороший разум, но слабая воля. Он бросился на детёныша сакатах, и его мать побила его копытами. С сакатах нужно много помощи, у меня их 27 животных, но очень опасно предлагать кому-то с плохим разумом или слабой волей. А у кого хороший разум – многие слабы телом, или боятся сакатах. Они смогут помочь на сборе плодов, это тоже хорошо, но как же мне следить и за ними, и за сакатах, и за другими больными? Надеюсь, теперь Црткфакртц мне поможет…
– Неплохо устроено, – присвистнул Диус, – всё-таки, культура, менталитет, что-то в крови, не знаю – как центаврианин, не могу не оценить качественно организованную систему.
– Ах, это… Это мы ещё до железной дороги не дошли. Ну да, подземная железная дорога. Вот она уже полностью тайная, в пределах «обычного режима» мы пользуемся иногда метро, оно простирается до некоторых пригородов, но даже в «обычном режиме» это бывает рискованно, в Херзае нет кордонов, но время от времени заходят с проверкой документов, в Тизе два кордона и скорее редкость, когда не проверяют документы, в Хандиме просто не проедешь.
Диус кивнул. Всё административное деление сводится, по сути, к делению простому – «обычный режим», действующий в деревнях и мелких городах невеликого стратегического значения, «усиленный режим» – в городах покрупнее, в столицах регионов, по берегам водоёмов, и «строгий», или «особый режим» – вокруг баз и складов. Кордоны – это минимум двое-трое военных, которые не только остановят для проверки документов и обыска, но и задержат на неопределённый срок, если им просто что-то не понравится в вашей физиономии. Для этого при каждом кордоне имеется пара специальных комнат. Чаще из этих комнат специальными машинами везунчики вывозятся «за забор» – везёт, если в «усиленный режим», оттуда сбежать ещё реально, плохо, если в «строгий».
– Это не главное их логовище, конечно, – продолжил Хаммо, когда все заняли места в низеньком давно не крашенном вагончике, прицепленном к такому же видавшему виды электровозу, – но это место им понравилось особенно… Как не понять, место благодатное… было. Пойма трёх рек, две из них берут начало в одном горном массиве и впадают в океан. Речная сеть разветвлённая, поэтому – плодороднейшие поля и пастбища, озёра, леса, рай земной… Их, конечно, больше не красота интересовала, а стратегическое положение – река является дополнительным заграждением, если взять под контроль весь водный транспорт и все переправы… Крепче всего досталось корлианам, понятно. Сначала они заняли под свои полигоны и склады половину их пастбищ. Ну удобно им расположить их там, много места, удобные подступы что с воздуха, что с моря… Потом Хандим и Тиза познали благодать «особого режима» – по которому белые корлиане в первую очередь не имеют права там появляться. Потому что белые корлиане. Потому что они не могут допустить, чтобы дети белых корлиан учились в школах с земными детьми – не имеет значения, что тех земных детей в школах минимум вдвое меньше, чем корлианских, и из них именно их детей – около десяти человек. Не имеет значения, что об этом думают сами местные земляне. Потом… ну, логичное и закономерное – деревни белых корлиан были обнесены заборами, с кордонами и прочими прелестями. При чём по береговой линии тоже. Потому что, повторюсь, когда человеку становится нечего жрать, он может ограбить и убить, тем более когда в памяти ещё свежи такие сценарии… А у них там склады, порты, доки… бизнес. Единственная причина, почему белые корлиане ещё живы – что их можно использовать как дешёвую рабочую силу на погрузо-разгрузочных работах. За квоты на рыбную ловлю. Иногда мне кажется, что исключительно из садистских соображений – нет ничего интересного убить человека быстро, гораздо интереснее заставлять его унижаться за позволение выйти на час-другой на собственной лодке в море, вообще-то тоже им не принадлежащее, вывести на выпас свой скот, заказать из города машину овощей – на всю деревню, по морковке на человека… Мне кажется, у них здесь, параллельно с их бизнесом, проводится какой-то очень интересный для них эксперимент… В пользу того хотя бы база тёмных корлиан там, за Ясимой.. Им определённо интереснее наблюдать белых корлиан умирающими медленно, а не быстро…
Электровоз летел удивительно быстро для своего сомнительного вида, редкие тусклые фонари по стенам туннеля слились в сплошную мутную полосу.
– Приближаемся к Угме. Первая стоянка. Тут, правда, не особо есть, на что смотреть… Основа жизни Угмы – пищевое, текстильное и целлюлозобумажное производство, это им не настолько интересно. В смысле, с паршивой овцы, конечно, и шерсти клок, некоторую часть продукции они экспроприируют… Но в целом здесь почти так же, как в Херзае, и мы немало имеем с Угмы – бумагу, одежду, продукты… Сейчас поздний вечер, город почти угомонился – комендантского часа тут нет, в принципе можно гулять в любое время суток, но особо зачем, куда тут, их стараниями, идти. Раньше жители в основном гуляли в Городском саду или по набережной – любовались закатом, потом ежевечерним Парадом огней – проплывающие в Вайжел корабли зажигали разноцветные фонари… Теперь на набережную так просто не выйдешь, а в Городской сад тоже не шибко тянет, после захода солнца документы проверяют через каждые десять шагов… Выход, кстати, будет поблизости от набережной. Но фонарного шоу вам, естественно, не увидать…
Энжел вздрогнула, когда на плечо ей легла тяжёлая рука. Чёртова нарнка, как же она сумела так незаметно подкрасться? Впрочем, сейчас, в таком раздрае, она вполне могла просто не расслышать шагов.
– Из всех здесь, ты больше всех недовольна тем, что происходит. Поэтому я обращаюсь к тебе – что ты думаешь делать? Когда закончится время обращения, и из коконов вылупится то, что там есть, встанет вопрос, нужны ли вы друг другу – хозяева корабля и вы.
Энжел хотелось убрать с глаз растрёпанные пряди, мешали, но не хотелось показывать всё ещё опухшие, покрасневшие глаза.
– Я… не знаю.
– А надо знать, – сурово изрекла Кри’Шан, – надо знать сейчас, чтоб не бросаться туда-сюда, когда этот момент наступит, чтоб быть во всеоружии.
Это было сразу понятно – нефилим не собиралась довольствоваться ролью добровольно-принудительной гостьи на тилонском корабле, она была намерена прогрызть себе путь к свободе, если надо, зубами. Энжел доставляло глубокое садистское наслаждение наблюдать припухшую скулу Ан’Вара – он явно вызвал особенную ненависть нарнки, Билл и Давастийор их тогда с трудом растащили. С тех пор Кри’Шан как будто притихла, но это определённо не означало, что смирилась.
– Да, ты, конечно, права, но только сейчас я совершенно не представляю, что делать.
– Сейчас, верно, это сложно. Мы не в таком мире, где можно думать о побеге, здесь в наших интересах держаться поближе к кораблю. Хотя… ведь здесь, на космодроме, есть и другие корабли. Что ты думаешь об этом?
