Текст книги "Ключ Всех Дверей. Бракирийский след (СИ)"
Автор книги: Саша Скиф
сообщить о нарушении
Текущая страница: 25 (всего у книги 113 страниц)
– Телепорт взорвался? Из-за нестабильности после поломки и починки? Он повредил кораблю? И… вы полагаете, серьёзно повредил?
– Мы не можем сейчас пытаться вызвать «Серое крыло». Лучше сохранять радиомолчание. Если тилоны перехватят наш сигнал, мы и «Серому крылу» ничем не поможем, и… всё вообще будет зря.
– Нет, – покачала головой Лионасьенне, – телепорт не взрывался… сам. Это его кольцо повредило… и телепорту, и кораблю. Повредило… хорошее слово, чтобы не добивать тех, кто оказался обречён на жизнь. Я сомневаюсь, что хоть кто-то после этого удара мог там выжить. Этого хватило бы, чтобы сжечь полпланеты.
Разношёрстная команда переглядывалась растерянно и беспомощно. Всё это было слишком… уж точно, слишком.
– Лионасьенне… Я понимаю, что вам сейчас очень больно, но…
– Да, мы здесь, чтобы отключить атеффэ-нэа, – она, шатаясь, поднялась, опираясь на плечо Илкойненаса, – знаете, я никогда не была на войне. Не обучена такому подходу – только что погиб твой товарищ, а тебе некогда отвлечься на это, потому что прямо сейчас тебе надо стрелять. И философии анлашок я не обучена, я не могу… так, как вы… Хотя может быть, вы-то просто не поняли, что за взрыв толкнул вас в спину, или просто не хотите думать об этом… сейчас. Но я-то… видела… мои глаза были открыты… На какой-то момент все эти стенки растворились, растворились оболочки наших тел, наших глаз… я видела, как умирал Самастаньяр, короткий миг казалось, я могу дотянуться до него рукой… Я попробую, Диего. Попробую так, как вы. Илкойненас… – она проговорила что-то по-лоркански, Виргиния не разобрала половину терминов, Илкойненас выкатил из-под платформы в правой части рубки некий агрегат, который сходу сложно было с чем-то сравнить, и расположил поблизости от орудийных пультов. За агрегатом волочились чёрные змеи кабелей.
– Почему вы так говорите… – пробормотал Дэвид, неверяще разглядывая свою руку с кольцом – таким остывшим сейчас, таким обычным… на взгляд того, кто не носил его 24 года, – что я… что моё кольцо…
– Ты не понял? – Лионасьенне обернулась, потом сделала шаг к нему, – ты действительно не понял? Ворлонская технология. Чёртова ворлонская технология, а в телепорт, при апгрейде, был встроен дракхианский артефакт. Ну, только так мы смогли заставить его работать. И он работал… Ментальная кувалда по макушке не в счёт, многие готовы были потерпеть… Пока вот ворлонский прибамбас не среагировал на прибамбас дракхианский и не взорвал его к чертям… вместе с телепортом, с кораблём и со всеми, кто на нём был. С Самастаньяром, который контролировал ход перемещения… Ты никогда не снимал это кольцо. Потому что обещал. Оно стало частью тебя. Ты своей рукой убил двадцать человек, Дэвид Шеридан.
Дэвид сколько-то времени смотрел ей в глаза – в его взгляде шок сменялся ужасом, потом застонал и схватился за палец с кольцом.
– Нет, – Лионасьенне сжала его руку в своих, препятствуя снять кольцо, – не теперь. И не когда-либо ещё. Это часть тебя, ты сам сказал. Нельзя отрекаться от своей части. Ни от какой. Быть может, ты не виноват вовсе. Быть может, кольцо сделало это совершенно помимо твоего сознания. Да, я думаю, что так оно и было. Но ты не должен его снимать. Не теперь, когда вас это связывает. Эта сила – твоя. И эта память – твоя. Стань её хозяином. Я тебе смерть могу простить. Бессмысленности не прощу.
– Верующие говорят, что наша судьба в руках божьих, – этот разговор должен был неизбежно произойти наконец, когда передышка в бою с тилонами оставила им возможность собраться, двоим или более, уже не для какого-то дела, связанного с починкой повреждённого или помощью раненым, – неверующие – что наша судьба в наших руках. В чьём веденье могла быть вот такая судьба? Когда говорят, что во всём и всегда есть смысл… если так, то есть смысл, которого я знать точно не хочу.
Вадим поднял на Аличе тоскливый, измученный взгляд.
– От этого слова – судьба – и правда кому-то становится легче? Дело даже не в том, что от смысла никто не воскреснет… Люди погибли – так бывает. Погибли в результате нелепого, ужасного несчастного случая, совершенно бессмысленно, совершенно… несвоевременно, да. Но вселенная полна именно чем-то таким. Не закономерными следствиями видимых причин, не благородной скорбью и не подвигами. Без объяснений. Без смысла. Без какой-либо судьбы. Там были наши коллеги. Там мог быть я. Всё именно так, просто и отвратительно.
Аличе потёр лицо ладонями, стараясь незаметно стереть слёзы.
– Смерть, которая ходит рядом с каждым из нас, о которой мы столько говорим. То, что было с тобой на Лорке… ты готов был умереть тогда?
Вадим пожал плечами.
– Всегда быть к этому готовым невозможно. За этим вопросом к Диего и его товарищам. Они прошли трудную подготовку, зато теперь им легко. Философия анлашок учит, что стремиться, конечно, нужно к тому, чтоб умереть не зря. А вот готовить себя нужно и к тому, что свернёшь себе шею, сорвавшись с лестницы, и к тому, что будешь просто одним из многих, твоя будущая смерть не должна быть причиной твоей прижизненной гордости. Если ты начнёшь назначать своей жизни цену – вот, за это я готов умереть, а вот за это уже нет – ты не будешь стоить ничего, ты деградируешь. В принципе, что-то в этой мысли есть. Достойной, наполненной высоким смыслом должна быть вся жизнь, тогда она приведёт тебя к закономерному достойному финалу. Но это сложно, проще откладывать оправдание своего существования на свой последний миг. Сколько б мы ни думали – не обидно ли им было, умирать так – мы не будем этого знать. Но, если это утешит тебя – большинство из них были верующими, они призывали в этот миг свои божества и верили, что ничто не происходит без высшей воли.
Аличе придвинул к себе стакан и долго вглядывался в подрагивающую гладь минеральной воды.
– Я не только об их судьбе. Я о тех, кто остался. Жалеть мёртвых нужно только после живых, оплакивающих их. Как нелепо. Сперва полным безумием, прямой дорогой к смерти казался полёт «Локи», и ненормальной считали Лионасьенне с её идеей, мелких раннят с их предвиденьем, что они «должны отправиться дальше», а не лететь на Атлу, Шеридана и Винтари с их «бегством от мнимой безопасности»… А потом оказалось, что… Если бы они все остались на «Сером Крыле» – они погибли бы, когда при активации телепорта кольцо выстрелило бы по дракхианскому артефакту. Дети видели себя летящими среди разных других инопланетян к далёким звёздам, в сторону, противоположную от Атлы, и знающими, что они нужны там… Винтари видел во сне этот старт, видел огонь позади, но думал, что это огонь сражения, что тилоны нападут на корабль… Но он подумал, что это просто сон. Подумал, что из банальной логики куда глупее лететь туда, где тилоны точно есть. Вышло так, что Дэвид их спас. Но это с одной стороны. С другой – он послужил невольной причиной гибели всех остальных.
Вадим покачал головой.
– Не только он. Лионасьенне, которая не подумала предупредить, что в конструкции телепорта использован дракхианский артефакт. Диего, который согласился на этот эксперимент.
– И теперь они все ощущают себя… крысами, сбежавшими с тонущего корабля. Убийцами. И я не знаю, что сказать им, чтобы они не думали так. Смысл никого не воскресит, и не способ оправдаться. Скорее, спасательный круг, когда тонешь.
Поступили новые данные с «Локи». Гидеон и Эркена одновременно склонились над картой, едва не столкнувшись лбами.
Насколько удалось восстановить ретроспективу, было так… Ещё когда команда была на Вавилоне-5, тилоны вступили, под видом бракирийских дельцов, в контакт с того же уровня кристальной честности дразийскими дельцами, предложив им на продажу кое-что очень интересное лорканское. Дрази заинтересовались – потенциальный покупатель у них как раз был…
Практически всё то время, что гроумы были известны в космосе, остальные миры язвили на их счёт, что говорить о колониальной политике Громахи очень сложно, а может быть, очень просто – в том смысле, что её нет как факта. У гроумов первые 80 лет из достижений были лишь несколько промышленных и орбитальных станций в основном в пределах их солнечной системы – что неудивительно, потому что с такими внутренними проблемами довольно трудно колонизовать что-то более далёкое. Примерно те же проблемы терзали Хуррскую Республику, соседи вообще были похожи во многом.
Но вот, около тридцати лет назад, некто Мибел Так-Шаой, средних лет предприимчивый олигарх, решил, что родина стала тесна полёту его амбиций, и взялся за колонизацию третьей планеты соседней солнечной системы, Ранкезы. Колонизация – проект дорогостоящий и трудоёмкий, даже в случае такого подарка, каковым была Ранкеза, многие сперва высказались, что Так-Шаой, дескать, рехнулся, ему некуда девать деньги, кроме как начинать построение цивилизации в чистом поле, но вскоре, наблюдая стремительный рост городов и предприятий, призадумались. Планета оказалась благоприятна для жизни, пожалуй, даже в большей степени, чем Громаха – хотя бы потому, что была необитаема уже семь тысяч лет, потенциально разумное население, со скрипом преодолев палеолит, массово вымерло от принесённого очередным метеоритом вируса, за компанию с ещё несколькими видами. Гроумы оказались к вирусу устойчивы, богатая ресурсами планета очень скоро начала привлекать потоки эмигрантов, заставившие Марга Тейн серьёзно обеспокоиться. Так-Шаой, надо отдать ему должное, был не только богат, но и весьма умён, и умудрялся виртуозно лавировать, заверяя метрополию в своей лояльности и задабривая высокими отчислениями, не мешающими, впрочем, ему самому существовать безбедно, Марга Тейн, как могла, ужесточила мерки, снизив отток рабочей силы, но к настоящему времени на Ранкезе аккумулировалось достаточное количество колонистов, счастливых уже тем, что свободны от репрессивной системы родного мира, а в сочетании с обширными земельными наделами (несмотря на то, что первоначально колония заявлялась как аграрная, аграрный сектор интересовал Так-Шаоя в меньшей степени, своё внимание он сосредоточил на добыче и обработке руд, и первые поселенцы получали столько земли, сколько в состоянии были обработать, с правом передачи по наследству, налог был высок, но урожай стабильно окупал его) создавалась значительная общественная сила, потенциально готовая признать новым владыкой Так-Шаоя и порвать с метрополией. Это понимали дома, понимали и в окрестных мирах. Формального повода пригнуть колонию к ногтю у Маргуса не было, Так-Шаой откупался от любых поползновений, ссужая влиятельных советников и время от времени устраняя совсем уж несговорчивых так, что его участие было совершенно недоказуемо – и копил силы. Добрая половина торговли с другими мирами шла уже совершенно в обход метрополии, метрополия об этом не то чтоб не знала, но не могла поймать за руку. Теснейшие отношения с хуррами, особенно с той частью общества, которая довольно сильно устала от собственного правительства, могли обеспечить военную поддержку в случае чего, взамен получая содействие в освоении сектора, следующего за системой Ранкезы – кроме хурров и гроумов, на него точила зуб Арнассия, и если хуррам и гроумам в этом мешали то нехватка финансов, то внешние и внутренние конфликты, то плотная занятость правительства – чистками и репрессиями, то для Арнассии, похоже, это был вопрос времени. Что, конечно, позор, в сравнении с ними Арнассия в космосе была расой-младенцем. Поддержать гражданскую войну были готовы и многие дрази, в частности, колония Латиг, не столь давно добившаяся независимости сама, и теперь мучительно думающая, что с этой независимостью делать, при столь беспокойных соседях. Пока границы патрулировали отряды анлашок и военные корабли дрази, всё было спокойно, но Так-Шаой намекнул, что подумывает не ограничиваться отрывом от метрополии, а не отказался бы и от власти над всей Автократией, и при его правлении Латигу точно будет нечего бояться. Латиг готов был рискнуть. Военные силы Латига были невелики, но воевать на два фронта Громахе было бы тяжеловато. Какой-то свой тёмный интерес в назревающей заварушке имели и бракири, информации об этом было меньше всего, но похоже, по достоинству оценив амбициозность Так-Шаоя и как следствие, его щедрость в скупке оружия, особенно оружия, которое не слишком легко продавать открыто, они тоже торговали с Ранкезой. Но исключительно тайно, через посредничество дрази, которым процент со сделок казался достойной платой за то, что в случае чего они окажутся крайними.
Так вот, очередным товаром, который везли от бракири гроумам Ранкезы дрази, были, по объяснению Лионасьенне, несколько образцов принципиально нового оружия. То есть, нового для гроумов, которым о киберорганике по-прежнему оставалось только читать в фантастике. Правда, именно такой проект, насколько знала Лионасьенне, разрабатывали пока только земляне, врии и, неожиданно, бреммейры.
– Земляне бредят идеей живых машин давно и время от времени, очередной грандиозный провал, особенно если сопровождается какой-нибудь трагедией, их прибивает ненадолго, потом всё по новой. Возможно, на сей раз у них что-то получится. Предыдущие проекты загнулись на корню из-за телепатской войны. Врии этим занимаются, возможно, просто со скуки, воевать они ни с кем в ближайшее время не собираются, да и внутри Конгломерата тоже всё спокойно. Ну, а для бреммейров это логичный шаг – вы видели их нангим-ныог? Эффективны, в общем-то, в основном против других нангим-ныог, и совершенно беспомощны против авиации, да и современная артиллерия разнесёт такую армию как игрушечных солдатиков. С большинством соседей Брима в хороших отношениях, но есть и довольно беспокойные, поэтому, хотя мира они хотят на полном серьёзе, понимают, что к войне лучше быть готовым, чем не готовым. В общем, на их земле идея большого боевого робота, управляемого изнутри, не нова. Но эти вещи, понятно, не бреммейрские, не врийские и не земные. Честно говоря, исконно и не лорканские, древние лорканцы приняли их в дар от какой-то расы, оказавшейся в этих краях случайно, в благодарность за какую-то большую помощь. Древним лорканцам удалось освоить технологию, но даже им, при их уровне, это стоило трудов. У гроумов, при неточностях в технической документации, более чем все шансы на масштабные разрушения. Сращение живого существа с машиной, вы, думаю, знаете, процесс не самый… лёгкий, и не самый приятный. Необходим строгий отбор кандидатов, длительная подготовка, древние лорканцы готовили будущих пилотов с раннего детства по специальным программам, если посадить в такую машину первого попавшегося вояку – мы получим сошедший с ума танк, чтобы не – сошедший с ума тяжёлый крейсер.
– Круто, – присвистнул Гидеон, – сердечно рад, что они не додумались сделать такой подарок Земле.
– Земляне не настолько идиоты, и специальные полигоны для испытаний у них уже доказали свою надёжность. А гроумы, да простят они меня за резкие слова, дилетанты, имеющие потенциал обезьяны с гранатой. Уж извините, но с такой степенью наплевательства правительства на весь остальной народ подобающий уровень научно-технического развития не сосуществует в одном обществе. Либо абсолютная власть, либо толковые кадры, что-то одно.
Далее, вероятно, уже без прикрытия, под своим настоящим обликом, тилоны снова обратились к дрази-посредникам уже с предложением «обеспечить безопасность сделки». Учитывая, что бояться дрази могли и сил Маргуса, и собственного правительства, и вмешательства недружественной банды, не говоря уж о том, что корабли анлашок в сектор гроумов не заходили, но нейтральную территорию по его границам патрулировали – предложение было заманчивым.
Именно под этим предлогом три корабля зависли в системе Ранкезы.
Корабли Брикарна, высланные после звонка Вадима, совершили одну оплошность – они не стали ждать коллег, решив разобраться с тилонами своими силами. Три на три – им показалось, соотношение сил приемлемое. Они попали в ловушку. Один корабль был уничтожен, второй, сильно повреждённый, сумел укрыться возле одного из спутников – спутники, среди которых была построена ловушка, были, по-видимому, сравнительно «молодыми», точнее – образовались при взрыве более крупного небесного тела, поэтому имели неровную форму. Конкретно в этом была очень удобная выемка, похожая на вырванный кусок. Оттуда они вели прицельный огонь по пытавшемуся добить их тилонскому кораблю, пока тилоны, осознав, что в невыгодном положении, как ни странно, они – стреляя по подранку, они рискуют попасть по закреплённому поблизости атеффэ-нэа и угробить ловушку, не отошли из пределов досягаемости. Третий же корабль, на котором принявший облик дрази тилон спокойно и методично перестрелял ту часть команды, что была на борту, и накрыл шквальным огнём вылетевших на истребителях, завис поблизости, ожидая подхода корабля сборной команды, чтобы заманить его в ловушку под предлогом помощи подбитым товарищам.
Частично замысел удался – «Серое Крыло-45» вошло в радиус действия устройства перехвата и перекодирования сигнала, после чего вызвать его не могли уже ни с Марса, ни с Брикарна, ни с подбитого корабля – сигнал переадресовывался кораблю перевёртыша. Но в этот момент за каким-то, иначе не скажешь, чёртом на сцену вырулил дразийский корабль – видимо, услышав, что здесь что-то происходит, пришёл проконтролировать обещанное «обеспечение безопасности». И увидев полицейские корабли, в количестве целых двух штук (третий, у спутника, он не заметил) немедленно открыл по ним огонь. Резонно, одинокий тилон, которому совершенно не хотелось умирать, послал ему сигнал «свои», после чего дрази сосредоточили весь огонь на корабле Алвареса и команды. Вадим догадался. Он «проиграл» выстрелами маломощных зарядов особый позывной полицейских кораблей, которого тилон не знал. Осознание, что бой придётся вести на два, если не на три фронта (один из кораблей тилонов уже медленно, хищно выплывал из укрытия) не радовало…
Но, конечно, просто не могло быть так, чтобы фактор случайности ограничился одним только кораблём дрази. Из гиперпространства выплыли три корабля гроумов – дипломатический (легко опознаются по помпезной раскраске) и сопровождающие его два военных. И очень удивились, увидев такое странное собрание в секторе, который имели наивность считать своим. Первым не слишком вежливо поинтересовались, какого чёрта они тут делают, у дразийского корабля. Внятного ответа дрази, естественно, дать не могли. Лионасьенне была совершенно права, говоря, что у некоторых стадия переговоров наступает после выстрелов, а иногда и не наступает вовсе, потому что драка для этих граждан – естественное состояние, а дипломатия – нет. Завязалась перестрелка – дрази, надо думать, поняли, что прокололись они крупно, и решили, что в данной ситуации лучше уничтожить гроумские корабли, чем попасть в плен, тилоны, понимающие, что гроумам будет вполне по силам расследовать и определить, кто взорвал их корабли, решили помочь дрази увязнуть покрупнее и присоединились. Дразийский корабль, после очередного попадания, потерял управление и протаранил «Серое крыло» тилона-диверсанта. Протаранил-то не критично, тилону удалось развернуть корабль, провести маневр уклонения… Но он был на корабле один, справиться с управлением полностью ему было не по силам. Он влетел в поле действия ловушки и наглядно продемонстрировал справедливость поговорки, что копающий яму другому попадёт в неё сам. Дрази, решившие, что уничтожение корабля – результат выстрела гроумов, перепугались и попытались удрать… Путь им, наверняка невольно, преградил дипломатический корабль, и поскольку маневренность дрази так и не сумели восстановить полностью… И вот в этот хаос и вписался, в самом его разгаре, «Локи».
Даже если бы и не невидимость для радаров, маленький корабль едва ли кто-то заметил бы. Лионасьенне удалось отключить целых два атеффе-нэа, после чего выйти на связь с «Серыми Крыльями», теперь свободными от действия тилонской «глушилки», и в нескольких ёмких выражениях обрисовать им ситуацию. Тилоны, сообразившие, что первоначально планировавшимся способом уничтожить настырных полицейских не получится, сейчас, по-видимому, пытались науськать на них один из гроумских, потому что его орудия уже разворачивались в их сторону. Лионасьенне резонно поинтересовалась, не пора ли сваливать. «Серое Крыло-45» грустно известило, что гиперпривод у них не в порядке, «Серое Крыло» брикарнцев тем более не в состоянии для скачка – в общем-то, их состояние больше располагает к одному путешествию, на свалку, и по доброму бы нужно срочно эвакуировать команду… У «Локи» гиперпривода тем более не было как факта, его там просто негде было разместить. Требовалось что-то срочно предпринимать…
Может быть, существовало решение и лучше, но Лионасьенне пришло именно это. Требовалось срочно обеспечить, чтобы всем – и дразийскому кораблю, сильно повреждённому, но ещё отстреливающемуся, и гроумам, и тилонам – оказалось совершенно не до них. Лионасьенне знала несколько позывных военных кораблей Ранкезы – когда-то давно некоторые её товарищи имели с Ранкезой приятные деловые отношения – и решила рискнуть. Представившись агентом лорканской стороны, а ещё конкретнее – изначальных продавцов лекоф-тамма, она известила, что сделка под угрозой срыва, военные корабли метрополии захватили корабль дрази, а значит – знают о товаре и с вероятностью очень скоро пойдут к Ранкезе, очень злые и настроенные на репрессии. Поскольку именно в этот момент корабль дрази был взорван, вызвать его колонисты не смогли, и Лионасьенне поверили.
Сделка, в общем-то, уже состоялась, лекоф-тамма перешли во владение армии Ранкезы, доставивший их дразийский корабль готовился к отбытию… Понятно, что гостей с исторической родины, очень желающих знать, что колония затевает за их спиной, а заодно ей первой вломить за нападение на дипломатический корабль и его эскорт (бей своих, чтоб чужие боялись) сейчас видеть совершенно были не рады. Оставалась ещё надежда, что гости с родины не успели послать на эту самую родину никакого сообщения, собираясь одеть себя славой усмирителей мятежников и не делить эту славу, и если быстро уничтожить эти корабли, а списать это хоть на тех же дрази – часть орудий на кораблях Ранкезы дразийские, часть – вообще неидентифицируемые, потому что куплены с Лорки и много откуда ещё – можно выиграть ещё немного времени на подготовку. Поэтому корабли Ранкезы из гиперпространства вынырнули ещё когда Лионасьенне не закончила разговор. Пять кораблей. Больших и со свежими силами. Видимо, гроумам метрополии резко расхотелось славы посмертной, и они тоже вызвали подмогу. Увидев такое изменение расклада, тилоны рассудили, что тут и без них жарко, и ретировались. Может быть, недобитые «Серые Крылья» погибнут как-нибудь и сами под перекрёстным огнём.
– Ну, теперь как-нибудь пробираемся огородами подальше от этой приятной компании и вызываем Брикарн, рейнджеров или кого-нибудь, кто поможет нам выбраться… А там разберёмся, что делать с лекоф-тамма, будем надеяться, несколько дней до первого испытания у нас есть…
Диус присел на край кровати.
– Ладно. Я сейчас, конечно, должен по идее сказать: это был несчастный случай, ты ни в чём не виноват. Но я тебя уже немного знаю, и понимаю, что это не поможет. Поэтому я просто скажу – не всем и не всегда в жизни везёт… Погоди, послушай. Несправедливость жизни в том, что практически любой из нас, кто хоть что-то из себя представляет, посложнее бесполезного растения, живущего для себя и не имеющего контактов и какого-то дела в жизни, имеет потенциальную возможность быть однажды виновен в причинении вреда по неосторожности. Врачебные ошибки случаются не только у полнейших дилетантов. Ошибки в расчётах у инженеров приводят к авариям, порой с гибелью множества людей. Ошибки пилотов, механиков, инструкторов по технике безопасности, диспетчеров… Кого угодно. Ошибки родителей и воспитателей, ничто другое, наверное, не наносит столько вреда… Даже работа переводчика может быть чревата фатальной ошибкой. И не всегда тот, кто ошибку совершает, имеет даже возможность потом узнать, что он был виноват, как-то искупить свою вину, извлечь урок… Вселенная полна этих ошибок. Мы несовершенны. Никто не совершенен, и ты тоже. Гибельность минбарского воспитания, о чём я спорил с тобой столько лет, в том, что совершенно не готовы мириться с изначальным несовершенством. Правда, вы компенсируете это тем, что учите прощать других и себя. Я знаю, что ты не можешь сейчас быть в ином состоянии, чем есть. Но пожалуйста, не оставайся в нём слишком долго. Вселенной ты ещё нужен, дееспособный, владеющий собой.
Дэвид крепко сжал его руку.
– Спасибо. Мне немного больно, Диус… от того, что ты не смотришь на меня так, как нужно смотреть, как они… Но так должно быть, да. Так правильно. Лионасьенне права, если бы я сейчас… не знаю, сошёл с ума, покончил с собой – вот это было бы трусостью, бегством.
– Ты не был готов к такому. Погоди. И никто не готов, конечно. Я хочу сказать – ты избрал в жизни путь наименьшего причинения вреда, ты действительно это сумел… Подумай, если бы ты был военным, или даже рейнджером, как собирался когда-то – сколько могло б в жизни быть такой вины, от которой бы ты никуда не делся? Ты, как минимум, всё равно мог быть на месте Диего сейчас. Это несправедливо, согласен… Но каждый из нас потенциально может быть виновен, почему ты должен быть исключением? Может быть, иногда я думаю, каждому из нас судьба определила хотя бы один раз быть виновным. По крайней мере, в том, что у тебя это получилось так… гротескно, нелепо, ужасно – есть хоть какая-то доля везения. Это не было твоим решением, твоей волей. Возвращаясь мыслями к этому моменту, ты будешь спрашивать себя, как так могло случиться, как ты мог не предотвратить, а не как ты мог это сделать. Потому что ты не делал этого, не принимал ошибочного решения. Деленн рассказывала мне как-то о том, как началась земляно-минбарская война. О том её решении, в котором она потом раскаивалась долгие годы… Уверен, если б она могла выбирать, была бы твоя вина такой, как у неё, или как у тебя сейчас – она бы выбрала, как сейчас. Спи. Завтра будет уже легче, а послезавтра… Если послезавтра наступит… Мы обязаны разбить этих гадов, потому что на самом деле это вот из-за них всё. Не знаю, как им, но мне на их месте стало бы легче. Я бы считал, что отомщён.
Спи… Легко сказать… Дэвиду не казалось, что он спит. Сама мысль о сне сейчас была совершенно невозможной. Он просто прикрыл глаза. И перед ними сразу вспыхнуло…
Словно чёрная лампочка. Такая, старинная земная, какими пользовались в 20 веке, грушевидной формы. Но чёрная. Точнее – с матовой поверхностью, неровно-серой, на вид напоминающей какой-то мешок… И изнутри – не свет, тьма… И она взрывается, и из неё вырываются, словно рой ос, вопящие призраки, дождём осыпаются на головы столпившихся внизу, вгрызаются в их мозг, множеством вспышек боли и смятения, и разлившаяся темнота затопляет всё. И он видит свои руки, тянущиеся к этой лампочке, сквозь разливающуюся тёмную серость, серую тьму… Как агат, такой, с прожилками… жидкий агат, в котором потерялись души…
Кадр возвращается, снова эта лампочка, набухшая призраками груша – перезрелый плод, в котором уже змеятся черви… Толпящиеся внизу белёсые силуэты, на головы которых скоро обрушится ужасный дождь… Он видит свою протянутую руку, видит, как эта рука стреляет… Если сосредоточиться на этой мысли – то можно увидеть в руке, например, лазерный пистолет, увидеть движения пальцев, сжимающихся на грани, отделяющей жизнь от смерти…
Лампочка взрывается, вырвавшиеся призраки взвывают многотысячным воем – они горят, горят ровным, страшным синим огнём… И горящие, они падают на головы столпившихся внизу, и всё вокруг занимается синим пламенем…
Кадр возвращается, он видит лампочку – она больше по форме похожа на сердце, бьющееся сердце – серый мешок, набитый призраками, которые в следующий миг вгрызутся в мозг… Видит свою руку, видит выстрел… «Могу ли остановить? Но ведь это моя… моя рука…»
И картина тонет в синем пламени…
Синими призрачными рыбами плывут в океане космоса корабли… Они ничего не боялись. Земляне, когда говоришь им о море, первым делом вспоминают акулу. Такие у них ассоциации. На Минбаре нет акул. Крупные морские животные Минбара редко бывают агрессивны. Они знают, что они сильны, они верят, что на них не нападут, они плывут по своим делам. Они знают, что они не акулы. Точнее, они не знают такого слова. Но земляне это слово знают…
Выстрел разрывает темноту, выстрел пронзает, поджигает сердце рыбы. Воющие призраки обрушиваются на головы – ужас, боль, ненависть, месть… Чередой тают в океане горящие земные корабли. Словно горящие спички бросают в ледяную воду – и какое-то время, вопреки любым законам, они ещё горят, но вода смыкается над ними, свинцово тяжёлая, тёмная вода. Не акула. Сердце самого океана, кровь его и плоть, тёмной незыблемой скалой, неподвластной смерти, встаёт «Драла’Фи» – и вспыхивает огнём, и в этом огне мечутся души…
«Ты убил их всех! – кричит Лионасьенне, – ты сказал – «это часть меня»…» – его рука, медленно, неотвратимо сжимающиеся пальцы. «Это сделал я? Зачем я это сделал?» – даже не запоздалое раскаянье, вопрос. Можно ли остановить? Можно ли остановить собственную руку?
«А разве не правильно? – шепчет какой-то другой голос, и возможно, тоже знакомый, но не вспомнить, чей, из чьей памяти, – образ врага, всплывший со дна… Ты – свет, оно – тьма… Ты ведь хотел узнать, каково это? Ты когда-то безумно давно думал, что нет ничего плохого в том, чтоб слышать мысли… Ты вкусил от дерева познания, на нём был и этот плод».
«Я? Я хотел?»
«Ты принял это, как свою часть. Живую часть. Ты полагал, что в тебе нет гордости воина – сражаться и победить… И нет гордости жреца – учить и вести. Что в тебе, пожалуй, гордость мастера – создать… Создать из себя самого то, чем ты не был прежде. Открыть двери понимания. Чем ты лучше тилонов, которые были недовольны своей природой и желали её изменить?»
«Я… я никогда не думал об этом… так…»
«В этом и есть твоя вина, – продолжает голос Лионасьенне, но из темноты проступает лицо Адрианы, – ты не понимал. Не понимал, что сны – это только одна сторона… Ты говорил, что осуждение растёт из непонимания, что конфликт растёт из непонимания… Нельзя осуждать кого-то, не побывав в его шкуре»
«Говорят, если долго вглядываться в бездну, бездна начнёт вглядываться в тебя, – в том, предыдущем голосе, ещё больше ехидства, – она вглядывалась… Она стала смотреть на тебя со всё большим интересом, с любовью. Она дала тебе то, что ты просил»
