Текст книги "Ключ Всех Дверей. Бракирийский след (СИ)"

Автор книги: Саша Скиф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 70 (всего у книги 113 страниц)

Гидеон сел напротив с заинтересованным лицом.

– Из одной хижины вышел какой-то тип, судя по манере держаться, он тут главный, или, во всяком случае, уважаемый. Что-то, похоже, вещает… Звука у меня, увы, нет, да и что бы я в их речи понял-то всё равно… Интересно, это не этот ваш старейшина? Та-ак, что-то выносят… Ого! Похоже, нам представится возможность понаблюдать за местным обрядом погребения…

– Пожалуйста, Диус. Я ведь не прошу ни о чём экстремальном. Просто выйти наружу, хотя бы совсем ненадолго, минут на пять!.. Раз уж я вполне нормально держусь на ногах…

– То сразу потянуло лихачить? Нет, я тебя понимаю, действительно понимаю. Но там… боюсь, местные красоты тебя жестоко разочаруют. Там ничего нет. Километры песка во все стороны вокруг, и такое же однообразное бескрайнее небо, и ветер – горячий, с песком и солью… Я не думаю, что такая прогулка будет тебе полезна.

Кажется, или он похудел, осунулся? Наверное, кажется. Регенерационная капсула берёт метаболизм под свой контроль, какое счастье всё же, что Альберт со своим кораблём встретился им на пути. Даже при условии, что там и тогда кому-то удалось бы в кратчайшие сроки прорваться к «Квинрасу» – шансы были б ничтожно малы…

Счастье… «Счастье» снова резануло по глазам тёмным пятном искусственной руки. Он уже знал прикосновения этих новых пальцев, совсем неотличимые от прежних, но всё равно заставляющие сжиматься сердце.

– Диус, последнее небо, которое я видел, было… Последний ветер был ветром смерти. Я хочу увидеть жизнь.

Ну почему, Создатель, Альберту было не решить назревшие вопросы по связи? Это действительно неотложно требовало приземления? Не то чтоб космос действительно внушал какое-то спокойствие, скорее – присутствие в рубке Альберта, всегда готового задействовать орудия… И Альберт как-то лучше умеет настаивать. Ну, наверное…

– Тогда лучше подожди до приземления в каком-нибудь другом мире. Здесь жизнью особо не пахнет. Пески и солончаки Тучанкью были куда живописнее. Нет, если ты хочешь – мы действительно можем пройтись… В конце концов, прямого запрета не было, а раз Альберт достал тебя из этой капсулы, наверное, и гулять тебе можно…

Дэвид взял его руку, Диус невольно сглотнул. Да, кожа понемногу возвращается в нормальное состояние… Не повредит ли ей прикосновение солёного ветра?

– Где-то в некой альтернативной реальности, которая существует в моём воображении, мы никуда не уехали с Атлы, и заканчиваем работу над книгой, и спорим, кому сегодня готовить, и выпроваживаем беспардонных спиногрызов, жаждущих подглядеть, как мы занимаемся любовью… Я безумно боюсь тебя потерять. Я тебя едва не потерял. И мне всё ещё не верится… Мне хочется схватить тебя, прижать к себе крепко, до боли… И я не могу, я касаюсь тебя как чего-то хрупкого, нереального. Как в том земном мифе, словно ты – тень, вернувшаяся из царства мёртвых, словно вернулся не полностью…

Он осторожно, невесомо притронулся к основанию обломанного рожка. Дэвид улыбнулся, обвивая рукой его шею.

– Не потеряешь. Нам никуда не деться друг от друга. Мне без тебя не закончить ни одну книгу, такое занудство просто не примут в печать. А тебе без меня не найти, где что лежит у нас на кухне. Кошмары развеются…

– Я не понимаю, почему всё это свалилось именно на тебя. Тилоны, которым нужна именно твоя кровь, этот корабль с дракхианским артефактом, который ты невольно уничтожил, эта газовая атака на Андроме… Почему именно ты, почему бы не я для разнообразия? Наверное, мне просто не хочется никуда выпускать тебя за пределы этих стен, которым я, по крайней мере, доверяю, видимо, я совершенно по-идиотски ожидаю, что за каждым углом тебя подстерегает тилон или ещё какая-нибудь дрянь…

– Диус. В пустыне нет углов.

– Знаю. Но боюсь от этого не меньше.

Вид отсюда открывался, конечно, потрясающий. Для редких ценителей. До самого горизонта во все четыре стороны – голая пустыня без всяких признаков жизни, без всякого разнообразия в ландшафте. Ну, правда, Дрим и признаки жизни, и разнообразие в ландшафте был способен видеть – вон же, там пробежала ящерица, а вон там, на горизонте – кромка тех самых гор, до которых тогда так и не дошли… Зрение у токати зоркое, птичье. Поэтому время от времени Дрим нарезал круги в белёсом, таком же безжизненном небе, обозревая окрестности. Но ни тилонов, ни местных не менее странных племён, ни загадочного чудовища в гости, похоже, не ожидалось. Поэтому Гидеон предложил полицейскому пока сделать паузу подлиннее – ещё хотя бы из тех соображений, что местные, случись они всё-таки поблизости, могут и заметить в своих небесах необычную птичку и, чего доброго, угостить стрелой – и поднять его на вершину корабля, посидеть понаблюдать пока отсюда.

– Предоставим дело профессионалам. В смысле, Альберту. Не то чтоб я, конечно, всецело доверял этому парню, не столько мы пока знакомы… Но всё-таки он прошёл с нами через многое. Ну, то есть, не совсем с нами, с нашими коллегами там, в Руваре… И как-то даже не хочется думать, каково бы им пришлось, если б не он. Дэвид Шеридан так просто отправился б к праотцам… Тилонам, понятно, вышел бы большой облом, но никому от этого не легче. Викташ тут недавно сказал, мол, ему неловко, что он там почти ничего не делал… Кому как, а я рад, что хоть кому-то эта Андрома не врезала как следует по яйцам. Мне она, правда, врезала по-особому, с неожиданной стороны… Наверное, ты понимаешь сейчас, я тебе всё это говорю потому, что едва ли кому-то разболтаешь. Ну то есть, если и разболтаешь, многие ли тебя поймут… А с кем-то поделиться надо. Не могу больше.

Токати молчал, но слушал внимательно, по-птичьи склонив голову набок. На таком лице сложно идентифицировать эмоции, но Гидеону в тёмных внимательных глазах в тонких золотых ободках виделось сочувствие.

– Когда мы шли, я смотрел на неё… Ею любоваться в любой момент найдётся причина, но в этом покрывале, из-под которого выбивались волосы, в которых огнём горело солнце, она смотрелась так… Знаешь, если я скажу «естественно», «органично» – это будет звучать как-то чудовищно. Никто не заслуживает такого антуража. Даже эти лукоголовые, сколько б раз ни назвали свою землю святой, благословенной и всё такое прочее. Я вроде не страдаю агорафобией, но не могу представить, как можно жить в такой… пустоте. Знаешь, в пустыне само время по-другому ощущается. Потому что сколько ни идёшь – одно и то же вокруг. Ну, иногда увидишь пару торчащих из песка прутов, местная какая-то растительность, или мелкая змейка мелькнёт хвостом так быстро, что наверное, всё же почудилась. Но на третий раз кажется, что это те же самые прутья и та же самая змейка, просто ты идёшь по кругу. Как и это солнце, которое ползёт по небу так медленно, как только можно, или вообще стоит на месте, а мы кружим под ним… На ум лезет всякая высокопарная чушь, вроде того, что такова же и жизненная дорога, кружишься вокруг солнца, которое смеётся над тобой… Нужны стальные нервы, чтоб не психануть просто из-за этого. Наверное, мне основательно напекло голову, если я в этот момент думал о том, что когда-то её предки шли через пустыню и одолели её, и она, такая красивая, такая сильная, тоже имеет все шансы одолеть. И мне было так сладостно больно от того, что мы идём с ней вместе… Потому что именно в этот момент я понял, что ничего не будет. Ничего более величественного и щемящего, чем наш с нею путь через пустыню. Я чувствовал её мысли, как дрожащий от зноя воздух. Мысли о нём. Я и раньше понимал, что она любит его… Да чёрт побери, я и сам влюблён в неё не был. Как будто для того, чтоб смотреть на такую женщину, надо непременно быть в неё влюблённым! Просто думал – каким счастьем было б идти рядом с ней… Ну вот, прошёл, вот и хватит с меня.

Дрим приоткрыл вытянутый, более всего похожий на хоть и обтянутый кожей, но птичий клюв, рот, усиленно защёлкал, выговаривая слова чуждого языка.

– Ты ещё полюбишь.

– Да, наверняка… Но надеюсь, не очень скоро. Не вижу в этом ничего такого, к чему нужно стремиться. Вон мои родители сошлись, когда им было хорошо за… При чём отцу за 40, а матери за 50. Куда мне-то торопиться? Когда просто кем-то любуешься – кем-то объективно настолько впечатляющим – то всё воспринимаешь с лёгким сердцем, без тоски, и даже вот это осознание, что мы не будем вместе, перекатываешь внутри, как один из камешков из того аборигенского мешка… Когда любишь, так не бывает. О любви, знаешь, мне сейчас вообще говорить противно. Как гвоздь внутри эти хурры – Риогорнатто и прочие такие… А, ты ж не знаешь ничего. Ну, и хорошо, меньше знаешь – крепче спишь… Вот им какая любовь? Какие им самые разговоры о любви? Когда не знаешь, увидишь своего дружка ещё когда-нибудь в жизни, или увидишь на виселице – ещё только и не хватало его прямо любить! После этого как жить вообще? Ну, есть и такие, что прямо влюбляются, даже думать не хочу об этом… Куда легче б было просто ужасаться бездуховности и разврату этих случайных недолгих встреч. Которые всё, что у них есть… Я б вообще запретил такие речи тем, у кого никаких проблем иметь такие отношения и так долго, как захотят. Кто вообще решил, что гомосексуализм – это отрицание мужественности? Какое мужество нужно, чтобы просто продолжать жить… А ещё думаю о Колменаресе. Мы, конечно, были слишком мало знакомы, чтоб стать задушевными друзьями, но он был хорошим парнем, и я стараюсь думать о том, что его смерть была лёгкой. Ну да, я предпочитаю надеяться на это. Потому что остаться на Андроме в одиночестве – этого я бы и врагу не пожелал. Когда-то меня мучили кошмары после рассказа отца, как он чуть не погиб, покинутый в космосе… Это, думаю, сопоставимо. Даже если б каким-то чудом ему и удалось добраться до Рувара – а сколько простоит тот Рувар? И не изменится ли с нашим отбытием их настроение таким образом, что и надеяться будет глупо на какую-то помощь? Лучше не думать об этом…

Викташу уже не казалось, что это хорошая идея. В идеале всё выглядело просто – местные всё равно уже знают о том, что пришельцы здесь, они, конечно, велели держаться от деревни подальше – ну так а кто б на их месте не так? – ну и, после такого тёплого приёма, попыткам слежки они не должны удивляться. Да, техномаг заслал зонды… Викташ на эти зонды особо не полагался. Сам же техномаг признал, что упали зонды в большинстве своём не очень удачно. Да и те, что упали – они ведь будут показывать всё только с одного ракурса, так кто сказал, что именно с нужного? Может быть, того, что надо, они и не покажут. Ну а, где бы они ни держали этих пленных тилонов, предназначенных на съедение неведомому чудовищу – деревня невелика, найти можно. Аборигены вряд ли задавят числом – физические данные у них откровенно неважнецкие, да и супротив плазменных пистолетов палками и камнями не очень-то потягаешься. Конечно, они могут спустить на них чудовище… Но опять же, плазменные пистолеты способны уговорить и самого зубастого. Может, заодно получится и доброе дело сделать – избавить местных от их кровожадного божества. Г’Вок был с ним в принципе согласен, выразив только недоумение – где же тогда они держат это самое чудовище? Если в деревне – то странно, почему же тогда растерзанные тилонские останки найдены на корабле? Они что же, чудовище туда выводили? А потом собрали оставшихся тилонов и повели их в деревню? Впрочем, а почему бы и нет, чёрт бы их знал, что у них в головах, у этих фанатиков…

Однако незаметно подкрасться к деревне оказалось задачей сложновыполнимой – чахлые кустики и развалины каких-то старых построек укрытием были совершенно несерьёзным. А решимости войти гордым победоносным шагом служителя закона существенно убавилось уже на подходе. Всё ж таки… глуповато себя чувствуешь в таких ситуациях. Тебя не звали, а ты припёрся. И не то чтоб в жизни полицейских это не случалось сплошь и рядом – на пиратских базах и в притонах наркоторговцев их тоже сроду за желанных гостей не держали, уж как крышующие это дело местечковые власти при этом закатывали глаза и брызгали слюной, до последнего пытаясь не пустить в их благословенное суверенное гнездо, где в изнанке бог весть что творилось – паршивой Охран’кни до этого далеко, безнадёжно огромное число ступеней исторического развития, вот… Но что тут ещё сделаешь? Даже и увидит Альберт по своим волшебным зондам что-то стоящее – как знать, ещё через неделю, или через месяц так повезёт? А шататься по задворкам вселенной однажды и надоесть может… Что они, опять же, местным смогут предъявить? Так что… не то чтоб тилонов особо жалко – может, и гори они синим пламенем… Но как ни крути, задание у них – арестовать тилонов, а тилон у них уже сколько времени в единственном числе…

– Гляди, местные! Что-то они совсем мелкие, ещё паршивее, чем ребята описывали.

– Да кажись, это дети. Играют во что-то…

– Может, и удачно тогда… попробуем расспросить мелких, дети болтливы…

– С инопланетниками-то, которых тут все так боятся? Да и прямо думаешь, они по-нашему говорят?

– Тут твоя правда, увы. Едва ли.

Дети явно услышали странный шум и притихли, уставившись на кусты. Г’Вок и Викташ замерли, стараясь даже не дышать, и в то же время во все глаза разглядывая необычных созданий. Всё-таки, незнакомая прежде раса…

Ну да, как и описывали Гидеон и остальные – головки-луковички на тонких, тщедушных тельцах, одетых в короткие мешковатые драные рубашечки, кожа сморщенная, сухая – даже у детей.

«Жалкие они какие-то, выморочные… Хотя чему удивляться, вырождение, как ни крути, штука суровая. Население малочисленное, а увеличиваться ему и ресурсов не хватит… Вон, и с костями у них явно что-то, суставы такие узловатые, движутся они как-то… да разве так дети должны двигаться? Как старички… у нас и древняя развалина порезвее топает… Да сдаётся, они, что ли, и слабоумные малость? Всё одно, лучше, наверное, чтоб не заметили… разговор с ними и впрямь проблематичен, а если напугаем их – то и со взрослыми уже никакого нормального разговора не выйдет, точно решат, что самое правильное – скормить нас этому их… божеству…»

И как назло, в этот момент что-то кольнуло в нос. Есть на теле дрази места, где кожа между чешуйками очень нежная, Викташ не удержался от вскрика.

– Комар! Ах ты паскуда! Наверное, такой, какого прихлопнул Гидеон… И правда, здоровущий какой! Да их тут туча! Вот же твою мать… Какое там чудовище, тут комары загрызут в пять минут…

Г’Вок повалился наземь с воплями – какая уж тут тишина и осторожность, острые комариные жала прокусывали даже крепкую нарнскую кожу, прежде его никогда не кусали насекомые, тем более в таком количестве.

– Бежим-ка отсюда… Это ж кто ещё в засаде сидел, получается – они на нас? Викташ?

Викташ не ответил. Он лежал, скорчившись, не шевелясь. Г’Вок, продолжая отмахиваться от комариных туч, подполз к лежащему, пощупал пульс… Он слышал про аллергию на укусы. Похоже, у приятеля именно она и случилась.

– Эй, мелкие! Уж не знаю, понимаете ли вы… Лекарь в деревне есть? Согласен, два дебила мы… Потом объясним… Может быть, даже поймёте… Помогите, он, может быть, умирает сейчас!

Дети рады б были помочь… Но кроме того, что малы, они были почти совершенно слепы. По звукам незнакомой речи они догадались, что копошащиеся перед ними смутные силуэты – иномирцы, и ужас сковал им губы. Опять… Ещё целых двое… Справятся ли взрослые? Ну зачем глупые люди с неба снова и снова приходят на запретную для них землю?

– Алварес, я тебя ненавижу! Ты конченый сумасшедший и как все сумасшедшие, не признаёшь этого! Господи, какого Древнего Врага мне в напарники достался сумасшедший? Какого Древнего Врага мы прёмся среди ночи на кладбище местных аборигенов раскапывать свежую могилу только потому, что тебе какой-то бред опять втемяшился в голову?

Глаза напарника горели тем самым безумным огнём, исключающим всякую возможность достучаться до его разума. Надо, надо однажды посетить Корианну. Чтобы встретиться с Лиссой Схевени, пожать её мужественную руку и спросить, как ей удалось дожить до своих лет.

– Дайенн, просто сложи два и два. Сопоставь факты – без шелухи, без всего того, в чём тебя пытаются убедить… Кто мог проникнуть в святая святых тилонского корабля, кроме самих тилонов? Разве местные, твердя про скверну, смерть и наказание, хоть раз говорили, что опасность исходит от иномирцев? Перечитай материалы. Я читал. При совершении сделок они окунают в чашу с этим их священным раствором не только те вещи, что передаются им, но и те, что передают они. Зачем, если у них святая земля и они – чистый народ? Сами места сделок находятся на значительном удалении от поселений. Тебе не приходило в голову, что это могут быть карантинные меры? Ты нашла в мёртвых телах, в той пыли и в слюне мёртвого насекомого один и тот же органический элемент, предположительно – неизвестный вирус… И кстати, ты сама сказала, что насекомое, предположительно, погибло от поступления в его кровь алкалоидов, содержащихся в выпитом Гидеоном зелье.

Ночью в пустыне, как читала Дайенн, должно быть довольно холодно. Но наверное, это касается нормальных пустынь, бледная полоса зари на горизонте уже погасла, а жара и не думала спадать. Прохладой даже не веяло. Соль… видимо, в соли всё дело. Она задерживает тепло.

– Алварес, стафилококковые бактерии присутствуют в мире почти повсеместно, в теле человека, в почве, могут сохраняться в неактивном состоянии в чём угодно, это ещё ни о чём не говорит… Мало ли вирусов существует здесь, несмотря на всю святость, о которой говорят аборигены?

Альберт с летающей платформы слушал их перепалку с улыбкой.

– И согласись, один из них вполне может воздействовать на нервную систему таким образом, чтобы вызвать неконтролируемые вспышки ярости и…

– И такой же неконтролируемый голод, со склонностью к каннибализму? Алварес, ты видел тела! По-твоему, это мог сделать… разумный индивид?

Хочется надеяться, это ещё не все звёзды, которые видны на этом полушарии… А будет здесь видно те несколько крупных астероидов соседней орбиты? Конечно, в фонарях полный заряд, и Альберт тоже сказал, что свет – не проблема… Ещё какая проблема эта кромешная, гнетущая темнота. Не удивительная, да, там, где по сути нет никакой цивилизации…

– Я понимаю, тебе хотелось бы верить, что нет. Но вряд ли ты сама веришь. Да, какими бы тилоны ни были скверными ребятами, в норме они едва ли склонны к пожиранию друг друга. И всё же здесь они это сделали. Вероятно, потому, что здесь столкнулись с тем, с чем не сталкивались раньше.

Нет, верно, не ей жаловаться на темноту, её зрение позволяет прекрасно ориентироваться среди невысоких белёсых холмов, кое-где перемежающихся ещё более низкими корявыми кустами, но темнота, с учётом некоторых факторов, уже не воспринимается как просто отсутствие света… И каждый лёгкий шорох позади заставляет ладонь лечь на рукоять бластера. Кусты в большинстве своём чуть выше колена – но кто сказал, что этот монстр непременно огромен? И тем более – кто сказал, что монстр в единственном числе?

– И ты полагаешь, что причиной тому местный вирус, переносимый вот этими гигантскими комарами. Тогда у меня вопрос – как эти комарики до сих пор не свели местную, какая ни есть, цивилизацию на нет? Почему местные жители до сих пор не уничтожили друг друга? Или для тебя тем и объясняется их малое количество и удалённость поселений друг от друга?

Просто ветер, или мелкие животные… что-то большое в таких кустах просто не спрячется – лишённые листьев, слишком прозрачные. Но будто от нечего делать, на всякий случай Дайенн снова и снова прошивала их лучом фонаря.

– Нет, вовсе нет. Это опять же не сочетается с их ксенофобной политикой. В таком случае в их интересах было бы, чтобы к ним прилетало побольше еды. Я полагаю, местные жители невосприимчивы к этому вирусу. Ты не хуже меня знаешь, история знает примеры…

– Чума Талакоса на Веге, «красная болезнь» на Эшаре? Знаю. Да, есть случаи, когда «безобидный» для исконных обитателей мира вирус имеет совершенно неожиданное и катастрофическое действие на организм пришельца, но таких случаев действительно перечесть по пальцам. Большинство разумных видов имеют сходную между собой природу, в основе нашего биологического существования лежат одни и те же принципы, наши тела образованы схожими белками. Вирус, вызывающий простуду у землян, может не вызывать её у дрази, но едва ли вызовет у них тиф или бешенство! Чаще всего отличия в тяжести протекания болезни, в симптоматике…

– Посвети, пожалуйста, сюда.

– Есть, конечно, примеры вроде «вируса ненависти», обнаруженного экспедицией Гидеона-старшего в 67 году, но там речь шла… строго говоря, не совсем о вирусе, дистанционно управляемые нано-машины…

– Ну, вот сейчас и посмотрим, кто из нас ближе к правде.

Дайенн закатила глаза, прекрасно понимая, впрочем, что Алварес в темноте, к тому же склонившийся над свежераскопанной могилой, этого не видит.

– Интересный всё-таки обычай погребения у них… Они не просто закапывают тела в песок. Они выкладывают стены могил из соляных кристаллов, и такими же кристаллами закладывают её сверху.

– Во многих культурах на могилах насыпают курганы или пирамиды из камней. Это естественно, строили из того, что имеют здесь в изобилии. А ты что предполагал? Специальная предосторожность, чтобы дорогой покойник не выбрался из могилы и не отправился доедать недоеденных при жизни собратьев?

Сухой шорох пересыпающегося песка звучал нервирующе – как шёпот за спиной, на незнакомом языке. Ничего, просто дождаться, когда всё это закончится… Обратный путь будет легче уже тем, что он обратный. В конце концов, раз уж она не нашла слов и сил, чтоб остановить Алвареса…

– Зря смеёшься, Дайенн, не хуже меня знаешь, что легенды об оборотнях возникли во многих мирах независимо друг от друга. По-твоему, без всяких предпосылок?

– Я готова принять за таковые предпосылки встречи с перемещёнными Тенями в эти миры в порядке эксперимента ранни, но не… А ты что же, захватил на такой случай кол или серебряные пули?

– К сожалению, наше табельное вооружение пока такого не предполагает. Но кое-что не менее действенное – да, – напарник продемонстрировал бутыль, – горючее. Огонь, насколько мне известно, действует на любую нечисть.

– Валена ради, почему ты взял с собой меня? Взял бы Илмо, он того же поля ягода… Ну вот, смотри, лежит твой покойник, мертвее мёртвого, никого кусать не собирается! Вполне вероятно, почтенный старец, скончавшийся в патриархальном возрасте и уж точно не предполагавший, что кто-то разроет его могилу…

– А вот тут я глубоко сомневаюсь, Дайенн. Взгляни-ка.

Снова дежурно проклиная Феризо Даркани, не подумавшего о тех, кому придётся наслаждаться плодами его разлагающего влияния, Дайенн склонилась над разверстой соляной могилой.

Покрывало, которым было обёрнуто мёртвое тело, Вадим развернул и отбросил в сторону. Сухонькое, сморщенное, как сухофрукты, тело действительно могло принадлежать старику – но по словам Гидеона, тут никто по их стандартам не выглядел юным и цветущим. А вот умер он явно не своей смертью. Тело было, конечно, тщательно омыто. Но на шее и плечах чернели страшные рваные раны, больше, чем ей бы хотелось, напоминающие таковые же раны на мёртвых тилонах.

– Алварес, это…

– Ещё ничего не доказывает, знаю. Поэтому мы забираем тело для экспертизы.

– Ты с ума сошёл?

Алварес в доказательство правоты её слов взвалил эту мумию на плечо и выпрыгнул из неглубокой ямы.

– Осквернять могилы нехорошо, согласен… Но ведь мы же здесь не праздные туристы, мы – полицейские, и делаем сейчас свою работу.

Альберт, всё это время примерно в двух метрах над ними бдительно озиравший окрестности, снизился и с готовностью помог втащить тело на платформу. Происходящее его явно забавляло, хотя, нельзя не отметить, несколько и тревожило.

Альберт ссадил их возле своего корабля – ему нужно было проверить Дэвида и заодно захватить ещё что-то нужное. Расстояние между кораблями было по меркам намотанного за последние пару суток километража совершенно ничтожное, и Вадим и Дайенн решили не ждать его, а идти на свой корабль – ожидание с мёртвым телом на руках выглядело, по мнению Дайенн, совершенно по-дурацки. Тем более, как раз кстати навстречу им вышел Гектор Тавелли, провожавший Дэвида и Диуса и засидевшийся за разговором, не то чтоб так уж нужна была помощь – мертвец весил всего ничего, но Дайенн после общения с двумя сумасшедшими просто необходима была поддержка кого-то здравомыслящего. По крайней мере отчасти, Гектор её оказал.

– Вирус, превращающий человека в зверя? Как-то маловероятно… Об этом давно было бы известно. Нет, все открытия, конечно, однажды совершаются впервые… Но если б у них тут действительно существовал такой вирус, при их уровне медицины они давно б уже перестали существовать как факт.

– Ну, во-первых, – Вадим перебросил труп на другое плечо, – лично я предполагаю, что местные просто иммунны к нему. Во-вторых – возможно, им просто известны меры борьбы…

Центаврианин отмахнулся.

– Я бы всё же предположил для начала, что, если даже вирус есть, тилоны принесли его с собой. Они ведь шляются по множеству миров, однажды это могло… не кончиться добром… Иначе почему не заразился никто из нас? Мы тут, правда, всего двое суток, а у большинства заразы инкубационный период как-то побольше… Но ведь и тилоны, получается, прекратили разумную деятельность и перешли к неразумной где-то через двое или трое суток? Честно, ребята, мне рассматривать версию вируса… ну, как-то совсем грустно. Потому что тогда получается, мы… обречены?

И в этот миг на них напали.

Просто взметнулся столб песка – и в следующее мгновение Гектор уже катался по земле, сцепившись с кем-то плохо различимым в темноте, рычащим и воющим, и явно антропоморфных очертаний…

Дайенн выхватила оружие, но стрелять в бешено вращающийся клубок было откровенно страшновато. Вадим бросил мертвеца и кинулся на помощь. Он схватил Гектора за плечи и резко оторвал от противника, и сам упал вместе с ним, Гектор выстрелил, не целясь, пять раз подряд, монстр, перекувыркнувшись несколько раз в клубах песка, снова бросился в атаку, пролетев над головами у полицейских.

– Отойдите с линии! – раздался крик Дайенн, – я стреляю парализующим! Его нужно взять живым!

– Каким живым? – заорал Гектор, зажимая рану на плече, – я в него выстрелил пять раз! По крайней мере два раза попал в середину груди, один раз в голову… Он не может быть жив! Живыми после этого не бегают!

Алварес выстрелил – брызнувшая на песок кровь в темноте казалась чёрной, монстр лишь взревел громче и яростней и приготовился к прыжку…

– Нет, тут не так надо… – выплеснутое горючее, к счастью, почти всё попало на монстра, следом полетела зажжённая зажигалка.

В крике, как показалось всем троим, не было боли. Ярость, и вряд ли что-то кроме неё. Зловонно дымясь, тело опало на белый песок и догорело с глухим шипением, оставив неровное пятно тёмного стекла и небольшую груду недогоревших костей.

– Если это подлежит анализу, это необходимо собрать, – Вадим, отдышавшись, всё ещё прижимая руку к груди, приблизился, вглядываясь в лениво дымящиеся останки, – ну, Дайенн? Ты видела это?

– С трудом, – призналась напарница, – всё произошло слишком быстро… Что это было? Вы успели его рассмотреть?

– Было слегка не до того, – Гектор поднялся, его заметно трясло, – но это… это был человек, определённо… Если это… можно называть человеком…

– Землянин?

– Не могу сказать точно! Он, знаете ли, не много дал возможности его рассматривать! У него были волосы… Рот, нос, два глаза… Не центаврианин – зубы его я, увы, смог оценить и визуально, и… Тут не в расе дело! Это был зверь, выглядящий как человек! На Приме вблизи жилых мест крупных зверей, конечно, не встретишь, но один раз мы с приятелем столкнулись со стаей одичавших собак… Всю ночь просидели на столбе, руки потом еле разжались… Потому что понимали, если разожмутся – то всё… Там, внизу, была лютая смерть. Видели когда-нибудь глаза животного, для которого ты – дичь? Я два раза видел, тогда и теперь.

Дайенн приглаживала волосы, вставшие, по её ощущению, дыбом, стараясь не произнести вслух – не пришло ли это злое божество аборигенов карать осквернителей могил?

– Но… это ведь не был… господи… на нём была одежда?

– Что-то вроде, – уничтожил последнюю надежду Дайенн Гектор, – так что вряд ли это какой-то местный ещё более примитивный вид, – на нём были не звериные шкуры, обрывки чего-то, что было прежде тканью, весьма приличной тканью… Руки его оценить не мог, не могу сказать, тилон ли это…

– Пойдём поскорее на корабль. Возможно, он тут не один… Боже, надо предупредить Альберта… Всех предупредить…

По мнению Гектора, Альберт точно не был лёгкой добычей, но он смолчал – адреналин схлынул, и горячей волной накатила боль – кажется, монстр вырвал из его плеча приличный кусок…

====== Гл. 34 Территория кошмара ======

– Вы два идиота! Полных, категорических, круглых идиота! – голос Гидеона гремел под сводами корабля подобно набату, – кто дал вам распоряжение? Кто дал вам право на самоуправство? Вы с ума сошли? Вы два подростка, которых потянуло на подвиги? Ладно, Викташ… Но вы! Вы были там, на корабле – и после этого вы попёрлись вдвоём к деревне? Тоже пожелали угодить в пасть?

Г’Вок молчал. Хотя мог, конечно, возразить, что лично он на корабле не был, о тилонских останках имел представление лишь из живописания Дайенн.

– Отношения с местными у нас и так не блистали сердечностью. Я не готов был считать наш с ними тот разговор началом дружеских отношений, но теперь их уж точно не будет! Но это была б ещё чепуха… Если б теперь, получается, вы ещё и не были виновны в гибели вашего товарища! О чём вы только думали?

– Мы думали… Что достаточно того, что мы пошли вдвоём и вооружённые.

– Тилонов было поболе, и они тоже были вооружены, и им это что-то не помогло!

Г’Вок, опять же, хотел было возразить, что тилонов отнюдь не комары загрызли, но смолчал. Нечего придираться к деталям, когда в целом обвинения вполне справедливы. Прав был господин Эртониатта, некоторые, получая полицейский значок и оружие, думают, что мозги уже не нужны… Викташ хотя бы младше, а он-то, он-то о чём думал? Так всё просто казалось – да что им сделают эти высушенные мумии, ведущие примитивную жизнь, ну а это их чудовище они тоже уложат не с одного, так с двух выстрелов… А всё вот так глупо бывает – аллергия на комариные укусы…

– Что с телом? – Дайенн оторвалась на время от обработки ран Тавелли, – телом… Викташа, я имею в виду? Они уверены, что он мёртв? Это может быть глубокая кома…