Текст книги "Ключ Всех Дверей. Бракирийский след (СИ)"
Автор книги: Саша Скиф
сообщить о нарушении
Текущая страница: 37 (всего у книги 113 страниц)
– Ну, вы полагаете, конечно, они нашему-то примеру не захотят следовать?
– Вашему – это какому? Ваша революция наполовину ожидаемое явление, наполовину стихийное. Разумеется, хуррам теперь ещё больше придётся лавировать между Альянсом, своими спонсорами и… здравым смыслом. Если в Республике всё останется по-прежнему – нагрузка, грубо говоря, возрастёт. Им придётся взять на себя то, что больше не будет брать Автократия. Это, с одной стороны, увеличение финансирования… с другой – увеличение проблем. В том числе с некоторым процентом собственного общества, кого несомненно соблазнит ваш пример. Кроме того, есть всё-таки и некоторая логика в том, чтобы они тоже подумали о новом статусе, если уж их ближайшие соседи и партнёры совершат этот шаг, и им придётся искать обоснование, почему они этого не сделают.
Вурнаш замотала головой.
– Ой-ой, как сложно всё, у меня сейчас голова лопнет! Мы, женщины, наверное, более простые существа. Политика эта вся… ну её. По мне так – мы хорошо здесь все эти годы жили, плохо только, что Громахе это очень не нравилось. Так что скорее бы всё это закончилось – тогда снова сможем жить хорошо, и даже лучше – вас бояться не надо будет…
– Хорошо будет, если хурры решат, что в том, что происходит тут сейчас – виноваты тилоны, и если сдать тилонов нам – то они получат ещё какое-то время отсрочки, прежде чем надо будет принимать какие-то решения. Сейчас в сторону хуррских границ и в направлении сектора дрази отступают те корабли, которым уж очень некомфортно оставаться здесь… Так-Шаой намерен посодействовать их задержанию, своего рода выкуп за тех, кому он здесь намерен дать индульгенции… Вопрос обсуждается на верхах, но скорее всего, так и будет. Так что без работы мы в любом случае недолго останемся. И лекоф-тамма, кстати говоря, пригодятся как нигде лучше – благодаря малому размеру их сложнее заметить, а благодаря быстроте и парализующим лезвиям от них крайне сложно уйти. Госпожа Ханниривер и Лионасьенне намерены участвовать в вашей битве за Громаху – их дело, а Илкойненас и Колменарес, скорее всего, отправятся к границам на ловлю крыс.
– А что, если… – Вурнаш морщила лоб, пытаясь уложить в голове все выкладки Игласа, – что, если тилоны предложат хуррам помощь? И пообещают, например, что уладят с нами всё, чтоб всё как раньше было, а они б им взамен отдали то, что их там заинтересовало?
Врий склонил голову.
– Всё возможно, конечно. Ну, тогда сложно сказать, что может произойти. Да всё, что угодно.
Лоран многое имел сказать Майклу по этому поводу, и даже сказал бы, если б не, понятно, присутствие Г’Сан. Но по зрелом размышлении вынужден был признать, что его товарищ по несчастью прав. Может быть, они не могут доверять этой Г’Сан, да. Может быть, она сейчас призовёт к ним тех самых… Но даже не касаясь вопроса, возможно ли сейчас от неё отвязаться – а какие варианты действий есть у них самих? Что они могут сейчас, кроме как сидеть, бояться и надеяться, что врачи, которые должны уже заметить, что их прогулка в виртуальную реальность несколько затянулась, что-то предпримут? Как ни крути, что-то делать надо, и кому-то надо доверять. Нет ничего страшнее бездеятельности и беспомощности, по крайней мере, когда вы оба в реальной жизни инвалиды, уж точно.
– В этом мире такое назовут магией, – Г’Сан сделала богатырский глоток, – в вашем, зачастую, тоже. В силу разных причин, иногда сочетания некоторых простых действий приводят к эффектам, которые по нормальной житейской логике из них следовать не должны. Хотя как сказать, про житейскую логику… Верят же все эти люди в обмен жизненными благами с солнцем. Так вот, этот самый код, из которого по сути состоим мы и всё вокруг – забавная штука…
Однако надо признать, эта её идея проста до настоящей гениальности. Где спрятать двоих «гостей», которым угрожает неведомая, но, вероятно, серьёзная опасность? Можно, конечно – в подвале большого богатого дома, можно – во внутренних покоях храма… Но есть способ проще и надёжнее в своей парадоксальной неочевидности. Какие роли почти никогда не выбирают «гости»? те, что предполагают максимальную «стационарность». Лавочников, хозяев харчевен, стражников. Первые две категории ещё может выбрать кто-то начинающий, чтобы проникнуться атмосферой мира, когда именно это им и нужно – небольшой перечень действий и довольно много общения. Не нужно бегать и сражаться, плести свои интриги или распутывать чужие, зато можно при удаче повидать и пообщаться с половиной города. Но почти никогда ни новичок, ни тем более опытный не выберет роль стражника. Стражники – всегда персонажи программы, потому что это одна из самых унылых ролей из возможных – особенно когда стражник ты не где-нибудь в королевском дворце или крупном, часто посещаемом храме, а вот в таком месте, типа западных ворот, через которые хорошо если раз в месяц кто-нибудь пройдёт. Ворота эти выходили не на поля и луга для выгона, окружающие город с двух сторон, и не на широкую дорогу, уходящую через холмы к ближайшим деревням и дальше к соседнему городу Нумухару, а точнее – к краю локации, находящемуся сразу за третьим холмом, а к неухоженному пустырю и пересекающей его более узкой и кочковатой дороге на Тсамазард, который не был популярен у «гостей» в качестве легенды их происхождения, да и у самих жителей популярен не был – считалось, что его жители глупы и развращены. На самом деле город находился слишком далеко, чтобы о его жителях можно было знать что-то достоверно, а раскиданные по пути редкие чахлые деревеньки не производили ничего для жителей городов интересного и существовали исключительно балансируя на самоокупаемости. В этой реальности они, естественно, не существовали, потому что до наших дней не дошли даже названия большинства из них и потому, что просто незачем. Поэтому окрестности этих ворот были в городе самым пустынным местом, охраняли их ровно потому, что таков уж порядок – если есть ворота, то нужно их охранять, и потому что вдруг всё же в кои веки жители этих гиблых деревень или далёкого почти мифического Тсамазарда решат проникнуть в город и украсть у какого-нибудь жителя скотину. Ну а местные, раз уж они действительно хорошо прописаны, поголовно не лишены такого свойства всех разумных, как стремиться избегать нудных и тяжёлых видов деятельности. Проще говоря, желающих на этот пост никогда не было в избытке. Поэтому сию почётную работу – сидеть на вершине крепостной стены и озирать виды, прописанные тоже с крайне реалистичной унылостью, Майк и Лоран получили без труда. Польза двойная – во-первых, это точно не то место, где таинственные противники будут их искать, во-вторых, за это будет ещё и какая-никакая денежка, что очень полезно ввиду перспективы застрять здесь невесть на сколько.
– Ну конечно, сталкивался, – хмыкнул Майк, – к «Яношу» три страницы эти команд, которые ведут к самым неожиданным эффектам.
– «Янош» – это что-то из вашего мира? Я слышала про один «Янош», но не бывала там, конечно, это земной мир. В принципе, я так и предположила, что вы земляне… Ну, с землянами я имею дело даже чаще, чем с нарнами. Вы забавный народ…
Майк протянул руку за кувшином – пить на таком пекле хочется чудовищно, к счастью, эти кувшины для каби за счёт особо толстых и прочных стенок очень хорошо препятствовали нагреву жидкости.
– Г’Сан, может быть, мои слова прозвучат бестактно, но не тяжело ли жить, зная, что твой мир…
– Не настоящий?
– Ну, и это тоже. Но я имел в виду, что он такой… ограниченный. Если б у нас тут были бинокли, мы б могли отсюда увидеть, где он кончается.
Лоран молчал, слушая их разговор в пол-уха, анализируя и запоминая свои ощущения – будучи ранни, некоторые из них можно представить, но не во всей полноте. Раннийским взглядом просто не увидеть эту залитую чуть перевалившим за зенит солнцем пустошь – слишком ярко. Нарнским глазам тоже довольно ярко, но если прищуриться, то можно стерпеть. Почему здесь не придумали какую-нибудь крышу? Да и вообще хороша охрана, которая здесь, на широком плато стены – как на ладони, выстрелом снять как нечего делать… Было бы логично что-то вроде башенки в стене. В книгах, которые привезли рейнджеры, немало таких примеров. Видимо, жители Насулхараза до этого пока не додумались. Хотя при такой ширине стены – практически в рост взрослого нарна – сделать в ней ниши с бойницами можно б было спокойно.
– Да, знаю. А у вас, по большому счёту, не так? Я имею в виду… вот вы где на Земле живёте?
– Я живу на Марсе.
– А… одна из старейших земных колоний, знаю. Пожалуй, даже более удачный пример. А где бывали, кроме Марса?
– Нигде, – печально вздохнул Майк. Он хотел добавить «До недавнего времени», но Г’Сан уже продолжала:
– Так откуда вы знаете, что остальной мир, кроме вашей планеты, существует? О, разумеется, вы видели фотографии и даже видео, вы знакомы с людьми, которые где-то бывали. Но откуда вы знаете, что это не мистификация? Да, это звучит глупо, даже очень глупо, кому бы и за каким вселенским злом такая мистификация была нужна…
– На самом деле, вы не первая, кто высказывает подобную мысль. То есть, всерьёз нормальные люди такое, понятно, не говорят… Это скорее художественный образ. В 20-21 веке об этом было много книг и фильмов…
Лоран тоже пригубил каби – в этом гудящем от зноя воздухе, на этой напитавшейся солнечным жаром каменной кладке глоток прохладного напитка казался чем-то вообще не из этого мира. Хотелось глотнуть побольше, чтоб ощутить эту прохладу не только краткий миг во рту, чтоб она успела дойти до нутра, но Лоран понимал – нужно растянуть до вечера. Вечером их сменит ночная стража, и они смогут пойти в какой-нибудь Дом Стола, наесться и напиться вдоволь, и с ночлегом Г’Сан тоже уже что-то придумала… Через пару часов она отлучится, как раз чтоб решить этот вопрос. Это, с одной стороны, радовало, потому что в её присутствии сложно говорить с Майклом откровенно, с другой… наверное, если б не она и эти разговоры сейчас, которые, к счастью, некому подслушать, кроме мелких насекомых, переползающих из трещины в трещину, можно б было впасть в отчаянье, подумав – а не приснилась ли им та, настоящая реальность? Может быть, они на самом деле два крестьянина, приехавших в город на заработки, которым на крепостной стене напекло голову… Г’Сан, как ни крути, спасала от этих мыслей.
– Да, мне рассказывали. Я немного о другом. Вот живёте вы в своём городе под куполом, видите его дома и живущих в них людей, и это – ваш мир. Он ограничен куполом, которым накрыт для сбережения искусственной атмосферы. Всё прочее – оно где-то там, оно как бы не существует, пока вы с этим не соприкоснётесь… Мир крестьянина ограничен его деревней, полями и выгонами вокруг неё, что ему вся остальная планета, если на большей её части, кроме ближайших двух-трёх городов, ему никогда не побывать? Что существуют все эти места, что нет. Да, правда, ваше время даёт несколько большую широту возможностей… Но согласитесь, тоже не всем. И в ваше время миллионы живут практически на одном месте, самое грандиозное, что происходит в их жизни – это переезд в город побольше… Ну, конечно, они видят другие края на видео… Чем это отличается, по сути, от того, что вы видите здесь? А что касается меня – я ведь упоминала, что я есть и в других реальностях.
– Да, это, наверное, реально здорово… А… ну, мне сложно такое представить, понимаете… Вы во всех этих реальностях… одновременно? То есть, это всё вы, или по отношению к вам это уже другой человек, просто похожий на вас? Ну, вы сейчас знаете, что вы делаете в других реальностях, или как?
Г’Сан, сидящая ближе всех к краю стены, плюнула, явно не удовлетворилась дальностью и потянулась за кувшином.
– Не, сейчас, конечно, не знаю. Но когда встречу кого-то, кто до этого был в другой реальности, где тоже есть я – буду знать. Они приносят с собой мой след, подгружают мою память. Так же и в другие реальности они уносят память обо мне здешней. Так что унылость моего существования здесь есть чем разбавить… Тем более что не такое уж оно и унылое.
– Получается, вы… ну… везде одна и та же? Единая память?
Нарнка посмотрела на него насмешливо.
– Ну, все мои копии каждый момент времени будут различаться. Никто ведь не может шнырять из реальности в реальность поминутно.
– А если вас убьют, что тогда? Эта… принесённая информация как-то повлияет на другие ваши копии?
– Да убить-то меня трудно. Даже если иметь в виду – убить вот это моё физическое тело. У меня, скромно скажу, неплохая подготовка, эту ленточку я ношу вполне заслуженно. Ну, а если и убьют… Я ведь вирус, я восстанавливаюсь. По-настоящему убить меня может весьма ограниченное количество лиц, которое, судя по всему, либо не знает обо мне, либо не видит в моём существовании ничего плохого.
– А… окружающие все? Как они воспринимают ваше воскресение?
– Да нормально воспринимают. Я ж говорю, я вирус. Я легко встраиваюсь в реалии того мира, куда меня приносят. У вас вот есть какие-никакие, хоть плохонькие, легенды о том, откуда вы произошли. Такая-то деревня, такая-то семья… У меня легенды обычно более продуманные, и их всегда находится, кому поддержать. И если даже кто-то был непосредственно свидетелем моей смерти – он так же легко потом верит, что я просто была ранена, но выжила. Или в момент взрыва была не на том корабле, а на другом. Ну, до сих пор проблем не возникало.
Лоран будто бы вышел из спячки.
– Кстати, раз уж о ленточках зашла речь. Вы же наёмная убийца. Сами выбрали себе такую роль?
Г’Сан развернулась, обхватив ладонями колени, закрытые крупными бляхами на сапогах.
– А что не так? Роль не хуже других. «Гости» тоже выбирают такие сплошь и рядом. Ох уж эти земляне, сами подобными услугами пользуются напропалую, но состроить морду – это святое. Вам-то о чём переживать, Г’Квана ради? Вас это точно никак не коснётся. Мелковаты сошки.
– Да, это должно очень успокаивать, что услуги гильдии Шарпан стоят слишком дорого, чтоб размениваться ими на каких-то крестьян…
– Именно, – надменно кивнула нарнка, – кому крестьянин может стать настолько серьёзным врагом, чтоб ради него обращаться в гильдию – даже пусть не мою, а самую посредственную, вроде Адеш, которые каждое второе задание проваливают? Между крестьянами обычно всё решается обычным крестьянским мордобитием – не могу не заметить, гораздо более здоровая практика… А у богачей совсем иной уровень и конфликтов, и их разрешения. Всё закономерно.
– Закономерно – убивать тех, кого даже не знаешь, только потому, что за это заплатили?
– Ну во-первых, зачем мне знать их лично? Имена это, как правило, достаточно известные, никто не знает, опять же, земледельца из какой-нибудь затерянной деревни или такого вот безымянного стражника, каких изображаете здесь вы. Спроси случайного человека на улице – кто такой Г’Вок из деревни… что там у вас за деревня? – чем живёт, что думают о нём соседи. Никто не ответит! Спроси, кто такой Ду’Корад – ответит любой, хоть здесь, хоть ответили б в Нумухаре, если б он, конечно, существовал… А во-вторых, что знать-то надо, кроме того, что он богач? Богач – по определению сволочь.
Майк поперхнулся.
– Вы так считаете?
– А вы – иначе? Если уж взялись изображать крестьян, так должны б понимать – тот, кто честно трудится от рассвета до заката, лишь иногда имеет излишки, которые может продать, чтоб дать своей семье что-то ещё, кроме пропитания. А чтобы построить такой дом, как у Ду’Корада, устраивать такие пиры, как в этом доме – может, надо иметь не две руки, как все мы, а десять, если считать, что всё это он приобрёл своим трудом? Или может, он не из плоти, и не знает усталости, работает днями и ночами без перерыва? Велика работа – ходить проверять свои лавки да считать доход. Как же так получилось-то, что он не сильнее и не умнее нас с вами, но богат? Сам он и не вспомнит, как добывается та глина, как замешивается, как из неё вылепляется та посуда, которой славен Насулхараз до очень далёких пределов… Да, там говорят – кувшины из лавок славного Ду’Корада, но кто ж, поднося такой кувшин в дар, не понимает, что не Ду’Корад изготовил его, не он покрыл его искуснейшим узором, таким тонким и витиеватым, что кажется, это вообще не в силах человеческих. Просто он собрал у себя изделия лучших горшечников из далёких деревень, раскиданных по берегам глиноносной Зхаллы. Их руки способны изготовить любой шедевр, вот только им накладно ездить в город, чтоб их продавать. Ду’Корад скупает эти изделия за бесценок, продаёт втридорога, хотя сам ни штришка не добавил к их красоте, только велит мастерам выписывать на каждой чашке его имя. Что ж, они пишут, ведь за это Ду’Корад платит им зерном, которым слишком бедны их неплодородные земли. Думаете, ему довольно того, что он имеет? Нет, судя по тому, что тем из горшечников, что всё же выбираются в город сами продавать труды своих рук, угрожают его наёмники, чтоб не смели торговать в обход его лавок. А ведь это нарушение закона, в хартии, выбитой на плите на главной базарной площади, значится, что любой житель или гость Насулхараза вправе продавать и покупать что душе его угодно, уплатив соответствующие пошлины. Только для богатых и закон другой. А как он обращается со слугами, вы поспрашивайте! То-то столько «доброжелателей» у Ду’Корада, что без охраны он не ходит. Верно, потому, что он добрый и всеми любим?
– Всё же вы несправедливы, – осторожно начал Майк, – родившийся богачом разве выбирал родителей?
– Ой да ладно. Дурное поле может родить доброе семя? Сыновья Ду’Корада начали себе уже и собственных врагов наживать, не только отцовских унаследуют. Богатство, особенно богатство с детства, приучает иметь всё и смотреть свысока на тех, кто этого не имеет. У них всё покупается – лучшие яства и драгоценности, скот и дома, любовь и дружба. И весь мир начинает видеться им созданным для того, чтоб дарить им удовольствие. Гнилое семя. Некого там жалеть.
– А наличие охраны с каких пор показатель дурной натуры? – не унимался Лоран, – вы же есть в разных реальностях, должны знать, что охрана есть у политиков, прочих известных людей, у важных общественных объектов – храмов, банков… Не стоит сбрасывать со счетов обыкновенных воров, обыкновенную зависть – общее свойство всех разумных…
Нарнка резко обернулась, её глаза зло сверкнули.
– Зависть? Никак, ты собрался приписать мне, что я завидую этим кровососам, мальчик? Если б я хотела жить их жизнью – уж поверь, я б нашла такую возможность. Нет, меня исключительно радует существование тех, против кого вся их охрана не поможет, и что я – одна из них. Мы – своего рода рок, от которого нет спасения даже тем, кому кажется, что они купили всё. Когда я появляюсь в городе, и они замечают эту ленточку – я чувствую их страх, даже если не вижу их глаз. Каждый внутри себя надеется, что я пришла не за ним. Ну, настанет и их черёд… Тот, кто заказал у нас убийство своего ненавистника, завтра сам будет кем-то заказан. Хоть маленькая, да радость и для тех, кто не имеет денег кого-то заказать, а ненависть их при том не меньшая, и гораздо более чистая и искренняя.
Майку всё больше не нравился оборот, который принимал этот разговор. Слишком уж он аукался некоторыми разговорами с Дебби. Про зависть – это вот совсем её… Конечно же, богатый человек должен быть осторожен, сколько из тех, кто называют себя его друзьями, искренни? С точки зрения Дебби, доверять можно только людям схожего социального положения – тогда ты точно можешь знать, что им от тебя ничего не надо, они не надеются за твой счёт решить свои проблемы. Правда, таковых на Марсе наберётся не очень много, и хотя, разумеется, за заверениями в дружбе дело не встанет, но будем честны, у них не наступит в жизни такой скуки, чтоб разбавлять её посещениями инвалида, почти не покидавшего собственный дом. Вроде, Дебби и понимает это, и конечно-конечно не хочет, чтоб он был одинок… Но кто бы ни был друзьями Майка, всегда это были какие-нибудь не те люди. Ты уверен, что они из вежливости интересуются твоей жизнью, что их расспросы вполне невинны? Ты уверен, что они говорят тебе о себе правду? Сколько за лживыми улыбками прячется этой самой ЗАВИСТИ? Было б чему завидовать, бухтел Майк. Серьёзно, многие захотели б поменяться с ним местами? Наверное, здоровому и сильному богачу действительно можно завидовать, но не ему, точно не ему. Зря, пожалуй, он рассказывал это всё Лорану…
– А ваша ненависть – откуда взялась? – Лоран, конечно, на всякий случай отодвинулся, но успокаиваться, несмотря на все гримасы Майка, не собирался, – вы же вирус! Вы же знаете, что всё это ненастоящее!
– Знаю. Но внутри всего этого – а вовне мне и не попасть – всё это настоящее. Вот это, – Г’Сан звонко постучала по камню стены, – и вот это, – она щёлкнула по бляхе на колене, – и всё, что мы чувствуем, и всё, что чувствуют они. Хочешь, в лоб дам, скажешь потом, настоящая боль или нет?
– Это всё, конечно, понятно! Но есть ведь другие реальности – там вы ненавидите кого-то другого…
– Естественно!
– К примеру, в «Битве за Шу» ненавидите, наверное, центавриан?
– А как же иначе? Только, скажу я тебе, центавриан я ненавижу куда меньше, чем богачей своего мира. Центавриане – они такие есть, они чужаки, при том среди чужаков худшие, не считая Древнего врага… Мы внешне для них слишком другие, чтоб они могли посмотреть на нас как на равных, уж это вам, землянам, должно быть хорошо известно, вы-то от подобного свойства тоже не до конца вылечились. А эти – свои, из такой же плоти, как и последний бедняк, ведут себя так, словно с богом за одним столом пили. Да, недаром говорят «и от пожара польза бывает» – центавриане эту высокородную сволочь знатно выкосили, так что после освобождения, в новую власть, набрались те, кого в прежние времена на порог не всякого дома пустили бы… тоже, правда, с гнильцой оказались в большинстве своём… зато народ в целом умнее стал. Научился стоять все заодно, крепко, как кулак. В огне выковался тот нарнский характер, которым перед всей галактикой можно гордиться.
Диус, вообще, редко обижался на Дэвида. В данном случае можно было сказать, что обиделся. И что его в этом понимают, как минимум, Арнух, Ви’Фар и гроумы. Они тоже считали, что правильнее всего было бы вытолкнуть Аскелла с корабля в гостеприимную сероводородную атмосферу Карнеллии и не печалиться о нём более. Алварес, Схевени и Эркена возразили, что лучше иметь под рукой какой-никакой источник возможных сведений о тилонах, в этом их поддержала и Софья. Дайенн и раннята, так сказать, придерживались нейтралитета.
– Ну, благо, здесь хоть есть, где этого «источника» надёжно запереть. Хотя мне всё равно на одном корабле с ним неспокойно. Да и если мы летим прямо навстречу его милым собратьям… Всё-таки я не совсем уверен…
– В том, что разумно лететь туда, не дождавшись ответа с хуррской стороны? – пожал плечами Схевени, – а куда нам, собственно, иначе лететь? Искать, где ещё напоремся на этих голубчиков или ещё каких-то приключений найдём на свою голову? Кроме того… Смотрите. Связь с нашими коллегами, оставшимися на Ранкезе, у нас через пень-колоду – Громаха по-прежнему глушит сигналы дальнего действия. Мы не сможем с ними связаться, пока не окажемся в секторе гроумов – или в секторе хурров. Соответственно, и если они, например, получат ответ Ассамблеи, что делать нам на территории Республики категорически нечего, то мы об этом не узнаем, и это не наша вина. И тогда то, чего уже не смогут сделать наши коллеги, сможем сделать мы.
Эркена методично отдирал с кожи плёнку подсохшего желе нейросенсорной системы.
– Вы считаете, реально взять тилонов возле Ракумы вот так, нахрапом?
– Реально или нет – посмотрим, но хотя бы шанс есть. Их кораблей там мелькало, по словам Драала, не более одного за раз, а у нас лекоф-тамма, для которого два корабля – это явно не проблема. Так, разминка.
– Да, но как мы объясним, что вот так просто взяли и припёрлись на их территорию? Ракума находится слишком далеко от границ, чтобы мы могли забрести к ней случайно.
– Ну, тилоны же вот припёрлись, не спрашиваясь. Что-нибудь придумаем, время есть. Например, что, преследуя корабль тилонов, с которыми сцепились на пути от Карнеллии, нырнули в воронку за ними, что они летят к Ракуме – это и для нас сюрпризом было… Проверить наши слова они вряд ли смогут. Защищать тилонов, будем надеяться, не кинутся.
– Влетит нам, – вздохнул Вадим, – впрочем, если влетит при наличии хотя бы каких-то результатов – пережить это будет легче.
– У меня один вопрос, – вмешался Ви’Фар, – предварительно ссадить где-нибудь гражданских, – он кивнул на Дэвида и раннят, – не следует ли?
– У меня на этот вопрос один простой ответ… Помнится, один раз мы этих гражданских уже ссаживали. Что из этого вышло – вы знаете. Нет уж, пусть лучше будут под присмотром. Может быть, это уже паранойя, но теперь единственное место, в котором я уверен – это этот корабль. Тилон здесь один, и он под замком.
Благо, напомнили. Хотя возможно ли об этом забыть… Дайенн проклинала себя на пороге камеры за этот импульс, но на попятную идти было уже поздно.
– Аскелл… Вы так и не скажете своего настоящего имени?
– Что вам угодно, госпожа Дайенн? – скованный уже более надёжными спецсредствами – хотя смотрелись тонкие металлические браслеты на запястьях и щиколотках почти ювелирно, Схевени уже успел популярно объяснить неприятные последствия попыток снять их или покинуть камеру, тилон, однако, по-прежнему не показывал признаков падения духа. Понятно, конечно, что бравада, но всё же… Дайенн невольно задалась вопросом – не легче ли ей было бы, если бы ему… ну, позволили сменить облик на какой-нибудь другой? Слишком уж… неуютно ей было смотреть на преступника, имеющего облик одного из её собратьев.
– Вы ведь знаете, куда мы летим?
Ей показалось, что пленник намерен принять сидячее положение, но он лишь удобнее вытянулся, заложив скованные руки за голову.
– Ну, слышал краем уха. В дальнейшем надеюсь получать от вас более подробные отчёты.
– Аскелл, зачем вы так…
– Зная, что от вас зависит моя жизнь и всё такое? Надеюсь, вы не рассчитываете использовать меня как аргумент при встрече с моими соплеменниками? Хочу вас разочаровать, я не настолько ценен для них, чтобы моё нахождение на вашем корабле помешало им стереть его в порошок.
– Другой бы на вашем месте…
– Что? Схватился за эту мысль? Глупо.
Дайенн прислонилась спиной к стене у двери, готовая в случае чего к молниеносному отступлению, но Аскелл и не делал попыток к ней приблизиться.
– А как вы считаете – что там может находиться? Вы что-нибудь знаете об этом? Аскелл, это непраздный вопрос… Мы летим туда. И мы, и вы вместе с нами. Лучше, если мы будем знать…
– Все возможные риски? – улыбнулся тилон, – я тоже их не знаю. Это ведь машина занеф, как вы уже поняли по тахионным всплескам, вы думаете, у меня есть где-то полный каталог их устройств? Единственно – не сомневаюсь, что эта машина на порядок мощнее, чем те, что мы забрали в других секторах. Занеф старались спрятать от нас даже самые слабые свои устройства, ведь, расшифровав технологию, мы могли бы сами сконструировать что-то более мощное.
– Но чем слабее тот образец, который попадёт в ваши руки, тем больше времени у вас уйдёт на разработку. Поэтому, конечно, вы заинтересованы в том, чтоб получить что-то как можно более мощное.
– Конечно. Может быть, второй Великой Машины у них и не было… Но подойдёт и машина, работающая на радиусе сотен лет, в сравнении с теми, что работают максимум на недели. Такие у занеф определённо были. Конечно, для них они были больше… побочным продуктом. Их больше интересовали те, что «замораживали» время. Причём «замораживали» на микроуровне, точечно. То есть, вы ведь понимаете, очень хорошо, если ваше тело на несколько лет останется 20-летним, но очень плохо, если ваша память, ваш интеллект тоже останутся 20-летними, или каждый ваш новый день будет начинаться с чистого листа, вы не будете помнить предыдущего… Путешествия в прошлое не очень интересовали занеф. Их больше интересовало достичь того, чтоб у них было хоть какое-то будущее. Хотя если б они подумали… вернись они в прошлое и внеси изменения в генотип своих далёких предков, они могли бы избавить многие поколения от страданий.
Дайенн набралась решимости посмотреть в светло-голубые глаза Аскелла. Земляне говорят, что глаза – зеркало души… Надо думать, они не совсем правы. Ведь нельзя же подменить душу…
– Может быть, в отличие от вас они понимали, что этим поступком они обесценят всё, что было? Себя, своих отцов и дедов… Всех их просто не будет, если изменить что-то в далёком прошлом.
– Опять же – рассуждения тех, кому такую власть никогда не получить. Я понимаю, играть с временем – страшно… Хочется, чтобы хотя бы что-то было незыблемо, неприкосновенно. Жизненные константы, столпы, на которых покоится мир… Между тем, время вовсе не является такой константой. Оно не незыблемо, оно не абсолютно. Оно кажется таковым в мире, в котором мы существуем… потому что связано с условиями существования этого мира. Существование любой точки в пространстве, которое доступно нам, описывается криволинейным уравнением, включающим такую переменную, как время… И вы знаете, что абсолютные значения у этой переменной в разных точках вселенной несущественно, но различаются.
– Вы имеете в виду разную долготу суток или эффект замедления времени…
Аскелл сложил ногу на ногу.
– Скорее второе, чем первое. Если говорить о неком едином времени, которым мы все тут пользуемся, то с ним, можно сказать, всё в порядке… Длина суток может быть различной, в зависимости от скорости вращения планеты, длина года тоже, в зависимости от орбиты и скорости обращения планеты по ней, но и на объекте, который висит неподвижно – например, спутнике, который не имеет собственного вращения – время всё равно будет идти, посмотрев на часы через час, вы обнаружите, что прошёл час, несмотря на то, что «вечный день» не начал, и никогда не начнёт, клониться к вечеру. Потому что полной неподвижности у этих объектов нет, они всё равно существуют в нормальном пространстве… По календарю землян сейчас 31 августа, по календарю хурров – 18 илгара, но по факту это один и тот же день, хотя у хурров он кончится несколько быстрее, чем у землян. По крайней мере, именно на Андроме, где принят был этот календарь. Сколько бы дней вы ни пробыли в чужом мире, если у вас есть часы, настроенные на время вашего родного мира, они помогут вам понять, какое число будет, когда вы вернётесь домой. Ваши биологические часы могут сбиться в условиях других суток, но часы на вашей руке или в компьютере корабля будут работать по «абсолютному времени». Ну, электронные могут, конечно, выйти из строя под влиянием более сильного электромагнитного поля, но речь не об этом… В любом из миров, куда вы можете попасть, прошлое будет прошлым, а будущее – будущим. Пролетев любое подвластное вам расстояние, вы не попадёте в свой позавчерашний день, и не попадёте в 5 сентября по земному времени, если по вашим часам пройдёт не более суток, и на часах Земли будет 1 сентября, а на часах Андромы – 19 илгара. Но есть ведь во вселенной и места, в которых течение времени отличается от нормального. Разумеется, это как правило не самые посещаемые места, по крайней мере добровольно. Чёрные дыры, «центаврианский треугольник»… Из таких мест довольно проблематично вернуться живым и в здравом рассудке…
