Текст книги "Ключ Всех Дверей. Бракирийский след (СИ)"
Автор книги: Саша Скиф
сообщить о нарушении
Текущая страница: 44 (всего у книги 113 страниц)
Хитка если не с первого, то со второго взгляда производила впечатление, которое затем закреплялось за ней навечно – большого, структурированного, безупречно организованного базара. Какое-то единое правительство у колонии имелось, было, естественно, хуррским, и, естественно, чётко и согласованно делило власть с главами городов-полисов, часть из которых была гроумскими и ещё некоторая часть – дразийскими. Сердцем и главным градообразующим элементом каждого такого города был комплекс складов-рынков, на пять-шесть таких городов приходилось по одному космодрому – правда, различной величины и оснащённости, так что не всегда получалось сесть именно там, где планируешь затовариваться, но эти неизбежные издержки отравляли жизнь не сильно. В целом нельзя было не похвалить организаторские способности и хозяйственность здешних заправил – всё работало как часы, все и всегда знали, к кому за чем обращаться, кому и сколько платить и в чьи дела не лезть. Неудивительно, что Так-Шаой так заинтересован был в прочных отношениях с этим местом…
Выходило, всё же, что беспокоилась Ранкеза зря – гроумская диаспора Хитки, довольно крупная и богатая в основном благодаря тому, что больше половины и граждан, и доходов были официально неучтёнными, помогать своей горячо любимой верховной власти в этот тяжёлый час совершенно не испытывала желания. Они предпочитали лишний раз заплатить хуррскому правительству, чтобы данные, поступающие на их историческую родину, и дальше оставались такими, как им выгодно, в целом же всё население Хитки, и хуррское, и гроумское, держалось примерно одного отношения к своим метрополиям, в ключе «чума на оба ваших дома». Правда, открыто поддержать Так-Шаоя, по ощущениям Гидеона, тоже едва ли собрались бы, скорее спокойно делали бы ставки. Ну да к чему эту тему вдруг поднимать, сами ведь справились? Ну, практически уже справились? Вот и ладненько. Имар, закончив с Холаком, главой города Нимша и одним из «серых кардиналов» Хитки, все необходимые политические антимонии, перевёл разговор к тому вопросу, с которым сюда прибыли господа полицейские. Тут, в общем, и выяснилось, что Хитке сейчас решительно не до того, что там происходит сейчас на добром соседе Громахе, тут и поближе кое-что интересное происходит.
– Мы в дела друг друга не лезем, – важно пояснил Холак, – неприлично заглядывать в чужой лоток и в чужой карман… Но с Мерцой у нас один космодром, так что, волей-неволей, что-то видишь, что-то замечаешь. Были, были здесь тому дня три назад здесь необычные гости… Говорю «необычные» потому, что один-то корабль был хуррский, а один незнакомый, таких мы прежде не видели. И очень большой корабль, так что даже сел не на космодроме, а в пустыне по пути к Мерце, сказали, неудобства их не беспокоят, ну, нам только легче было, потому как займи они космодром – надо думать, мы дрази, которые в эти же дни прилетали, должны б были себе на голову сажать.
– И кто же прилетел на этом корабле?
Глубокие складки кожи щёк престарелого дельца легонько дрогнули – на его в целом невыразительном лице промелькнуло, кажется, что-то вроде растерянности.
– На большом? Мы не видели. Они направлялись в Мерцу, а Бат Таруфянин много чем торгует. Запчасти, продукты… Слышал такой домысел, что реставрацию корабля того второго, хуррского, заказывали. Не представляю, где можно было так ухайдокать корабль, у него, говорят, износ был такой, словно ему лет сто, не меньше. Но эти хурры вообще ребята странные… По крайней мере, именно эти хурры, что летели на том корабле, двое из них тут у нас были, чтобы оплатить пошлину, как полагается. Очевидцы говорили, что-то в них было такое… странноватое. Но я не собиратель сплетен, тут меня не спрашивайте.
Гидеон быстро сделал необходимые пометки.
– И что же, простите, реально отреставрировать настолько старый корабль за три дня? – усмехнулся Арвини.
– Смотря кто берётся, юноша. И сколько за это заплатят. У Бата Таруфянина недостатка в чудотворцах никогда не было.
– Ладно, спасибо и на том, поговорим, стало быть, с Батом Таруфянином этим самым.
– Поговорите, поговорите, коли увидите, – как-то странно усмехнулся гроум.
– А что такое?
Холак постучал по столу массивным перстнем – явно центаврианского производства, создан он был определённо для того, чтоб оказаться однажды на гроумской лапище, здесь он смотрелся вполне органично.
– Исчез Бат. И он, и вся, почитай, Мерца – не сам город, то бишь, а население его. А это без малого три тысячи душ, не считая малых детей. Ну так малых детей и не считайте – дети остались. Что младше пяти лет. Что постарше – исчезли тоже.
– Как так – исчезли? – Гидеон потряс головой.
– А вот не знаю, как, а только исчезли. Быть может, что и с отлётом кораблей этих странноватых, тут тоже не меня спрашивайте, мы в чужие дела не лезем. Мы только сегодня и обнаружили, что опустела Мерца, когда несколько наших с разведкой туда прибыли. Уж на что Бат всегда затворником был, а три дня на связь не выходить – это никуда… Знамо, обеспокоились мы. Мало ли, чуму какую те визитёры занесли… Но ни единого тела не найдено. Как в воздухе растворились. И добра всякого, как полагаем, тоже немало… в воздухе растворилось… Мы тут сами сидим, вот как вы, ртами хлопаем – всякое у нас бывало, но вот такого, чтоб целый город среди бела дня похитить – не бывало, да кого спроси – и вообразить такого нельзя.
– У вас что же, не досматривают корабли на вылете? – Гидеон невольно думал, не звучит ли его вопрос по-дурацки.
Гроум снова постучал перстнем по столу.
– Досматривают, зачем же нет? Да только всякий хозяин своего гостя сам провожает. Зачем же я своих бы людей туда посылал? Они с Батом дела имели, ему и досматривать, нам они пошлину заплатили – ну и всё, на этом мои претензии к ним заканчиваются.
– Что-то смотрю, его не очень и расстраивает такой печальный поворот событий, – хмыкнул Арвини, когда они выходили, – ну да, понятно, меньше народу – больше кислороду на Хитке.
– Да почему же, расстраивает, – возразил Гидеон, – всё-таки когда целый город корова языком слизывает, это… не может не тревожить несколько… Да что ж ему теперь, волосы на голове рвать? Фигурально, конечно, выражаясь… Что-то делать будут. Ужесточат досмотр… В разумных пределах, знамо дело, потому как сделки на Хитке совершаются самые разные и не всем нужна полная гласность…
Имар предлагал им снять номера в гостинице, но Ли’Нор засомневалась – удовольствие не из дешёвых, а перелёт был не настолько долгим, чтоб она успела устать от корабельных интерьеров, да и просто предпочтительнее было быть как можно более готовой к возможному экстренному вылету.
– Ну, и какие мысли? – Гидеон квартированию на корабле радовался несколько поменьше, но вслух не жаловался, – опять временная аномалия или…
– Подождите, сейчас, – Ли’Нор находилась в продолжительной медитации над осмыслением и упорядочиванием присланных Драалом данных о происшествиях в секторе. Драал присылал их по мере того, как выцеплял в анналах Великой Машины, и расположить их хронологически было не так уж просто. Ну, не может подобное быть просто, когда в деле фигурируют тилоны…
Гидеон пожал плечами. Что ж ещё остаётся, кроме как подождать-то? Прямо сейчас и здесь им всё равно ловить некого и нечего. Попытался выйти на связь с «Серым крылом-45». Связь неожиданно оказалась возможна, а с корабля неожиданно стояла хитрая переадресация на лекоф-тамма Эркены. Услышанное от Эркены повергло Гидеона едва ли не в больший ступор, чем услышанное от Холака…
– Ну что ж… – Ли’Нор хлопнула ладонями по столу по обеим сторонам от ноутбука, – лучше, видимо, уже не сделаю… В общем, дело, как мы с Драалом поняли, было примерно так… Три дня назад с Андромы к колонии Ракума подошёл корабль. Направлявшийся, по-видимому, за той самой машиной, которую ракумцы поднимают из болота… И попал во временную аномалию, отбросившую его на тысячу лет назад. Где он столкнулся с двумя неизвестными кораблями, и, не осознав, конечно, что произошло, по доброй традиции сперва стрелять, потом думать, атаковал их. Дальше произошёл занятный временной парадокс… Один из этих кораблей был занефским, он был меньше, хуже вооружён и получил, видимо, значительные повреждения ещё до них… Он был сбит и взорвался в атмосфере Ракумы, а находившаяся на его борту машина – как помните, уничтожить занефские артефакты не так-то просто – оказалась погребена в ракумском болоте. Хотя, возможно, тогда болота ещё не было, и поднять машину было реальнее… Но тилоны не успели. Видимо, во время катастрофы что-то в машине закоротило, и она дала и им, и кораблю хурров хорошего тахионного пинка, отправив по времени лет так на восемьсот вперёд… В общем, сами представляете, хуррам очень не повезло…
Гидеон покачал головой.
– Вы имеете в виду, что чрезвычайно изношенный корабль, который приземлился здесь три дня назад – это тот самый, и сопровождали его те же самые тилоны? Двести лет где-то шлялись, а теперь вдруг им приспичило посетить Хитку, подреставрироваться и…
Нефилим махнула рукой.
– Ну, не ровно двести, сто семьдесят восемь, но не суть. Я понимаю, что вас смущает. Продолжительность жизни хурров не такова, чтобы они, без дополнительных временных скачков, могли дожить на этом корабле до наших дней. Но однако же, эти два корабля прибыли сюда, отремонтировались, закупились провиантом и чёрт знает чем ещё, и… направились к Ракуме.
Арвини, нахмурившись, опустил подбородок на сцепленные в замок руки.
– Оригинально. А на Ракуме как раз внезапно так удачно унялись бесчинствовавшие временные аномалии, корабль благополучно сел, машина окончательно поднята на поверхность и готовится к погрузке и транспортировке на Андрому… Вопрос – зачем тилоны помогают хуррам, если, судя по разнице габаритов, они легко могли бы размазать их как масло по бутерброду, прихватить машину и откланяться?
Ли’Нор развела руками.
– Меня больше занимает вопрос, зачем они прихватили с Хитки три тысячи гроумов. То есть, что они сделали с ними дальше – предположение есть… Помните, Драал упоминал не только про хуррский, но и про гроумский корабль в этом районе? Несколько часов назад он ушёл в гиперпространство… Предполагаемая точка выхода, как полагает Драал – мусорный пояс на пути от Громахи к Ранкезе. В момент выхода там как раз шёл бой между отрядом смертников Маргуса и полуразбитыми кораблями ранкезцев. Взрыв получился знатный, восстановить картину произошедшего сейчас сложно.
Гидеон мрачно усмехнулся.
– Не повезло ребятам… Думать надо было очень хорошо, где открывать точку выхода.
– Драал полагает, что выйти изначально они хотели не там, произошло какое-то смещение… В гиперпространство взгляд Великой Машины проникает уже с большим трудом, сложно сказать, что там произошло. Но что интересно, кроме взрыва имел место и сильный тахионный всплеск… Зачем вообще они летели туда? На помощь ранкезцам или громахцам?
Гидеон развалился в кресле, барабаня пальцами по подлокотникам.
– Ну, ответ не ответ, а какие-то предположения есть. Я тут попытался найти какую ни есть информацию о жителях Мерцы, и в частности об этом Бате Таруфянине. За что-то ж им так повезло? Меня заинтересовало это прозвище – Таруфянин…
– Дано по родному городу, стране, колонии, или месту, где прославился, как-то так.
– Так-то так… Этот Бат – гроум, это то немногое, что о нём известно доподлинно. Ни на Громахе, ни на Ранкезе нет города с названием Таруф или Таруфа. Есть Тарфа – остров в океане, необитаем с тех пор, как там прошли какие-то неудачные военные испытания… Есть Трофтам – военная база в пустыне и одноимённый городишко рядом, но существуют с этим названием чуть больше десяти лет. А Бат прожил на Хитке без малого двадцать лет практически безвылазно. Образ жизни вёл действительно очень скрытный, затворнический, немногие удостаивались лицезреть его воочию, в основном все дела он вёл через доверенных лиц.
– Как пить, дать, такая скрытность неспроста, – улыбнулась Ли’Нор.
– Ну, здесь проще бы было поискать того, кому совершенно нечего бы было скрывать. Криминальное и полукриминальное прошлое здесь более чем у половины – я имею в виду, тех, насчёт кого нет никаких сомнений. Тот же Холак – основы своих будущих капиталов закладывал, работая на таможне. За руку пойман так и не был, но предположить, сколько всего в его руках осело, можно… Так вот, Таруф – название одного из невольничьих рынков на Праксисе.
Брови нефилим под рыжей чёлкой взлетели вверх.
– Но Праксис уже больше двадцати лет как не пиратский. Хотя, и здесь Бат как раз где-то с тех пор, так что… Что же, он один из тамошних заправил, которым удалось ускользнуть от масштабного разгона, который там устроили в 81м?
– Ну, заправил – это всё-таки сильновато сказано… Понятно, полноценное досье у меня ни времени, ни возможности составить нет, может, на досуге займётесь – для интересу… Так, собрал кое-какие домыслы. Был среди праксисских тузов некто Шибул – в своих кругах личность уважаемая, ни среди погибших, ни среди арестованных в 81 его не было. По-видимому, сумел улизнуть, где-то осел, сменил имя, сделал пластическую операцию… Хотя зачем оно ему, он дрази, их и так-то различают только специалисты… В общем, где-нибудь на такой же Хитке перешёл на полулегальное положение. И с ним, соответственно, несколько наиболее близких подручных. В частности, вот этот Бат… Немногие имевшие честь общаться с ним лично в голос утверждают, что для гроума образование у него исключительное. Дающее основание предполагать очень высокое происхождение.
– Вот как…
– Вы же слышали, введение Так-Шаоем обязательного образования на Ранкезе было воспринято как нечто экстраординарное. Среднестатистического гроума в метрополии учат ровно тому, что по работе ему нужно знать. Встречались, говорят, случаи практически неграмотных пилотов, которые просто запоминали инструкцию наизусть… Жизнь, конечно, заставляет заниматься самообразованием, но самообразование и образование академическое – вещи разные. А Бата Шибул заметил и взял в подручные именно по причине того, что в пятнадцать или около того лет он знал несколько языков – в торговых делах, сами понимаете, совсем не лишне, определял подлинность и ценность разного там добра, в совершенстве разбирался в законах… Как вы считаете, кто среди гроумов лучше всего способен разбираться в законах, в которых там чёрт ногу сломит? Та группа, которая их создаёт.
Арвини придвинулся вместе с креслом ближе.
– То есть, Бат – из Марга Тейн?
– Ну… практически. Никто вам тут на Библии, конечно, клясться не будет, но есть одна сплетня… Был у нынешнего Маргуса брат – в общем-то, даже более реальный претендент на пост, чем он сам. Погиб во время какого-то торжественного перелёта из одной резиденции в другую – заняться по жизни Марга Тейн особо нечем, поэтому два-три раза в год они устраивают такие торжественные вылеты, с обязательным глазением и поклонением народа… Разумеется, как не быть предположениям, что крушение было подстроено. Причём подстроено кем-то достаточно влиятельным – изобразить, при таком количестве очевидцев, что всё произошло случайно, и спрятать все концы, это надо было иметь множество высочайших доступов. В общем, среди прочих версий есть и такая – нынешний Маргус заказал устранение конкурента, а исполнители, видать, по природной жадности этого конкурента не устранили окончательно физически, а продали пиратам, отправляющимся на Праксис. Расчёт, в принципе, верный – вырваться и вернуться на родину удавалось единицам, да Бат, по-видимому, сам не пожелал даже тогда, когда у него такая возможность уже была – страху за свою жизнь ему до старости хватило, раз лишний раз на глаза показаться решался не каждому.
– А тут, значит, взял и решил вернуться на историческую родину и потребовать законный трон? Дождался удобного момента?
– Сложно сказать. А самого Бата нам, стало быть, не спросить уже никак… Я подозреваю, мы видим ещё не все элементы схемы. Или не до конца понимаем, что именно мы видим.
– И в любом случае, – вздохнула Ли’Нор, – пока не очень понятно, что нам делать с этим знанием. Если хурры решили сотрудничать с тилонами – то это, строго говоря, не наше собачье дело.
– Подождём новостей с Ракумы, что ещё остаётся. Со слов Эркены, нас едва ли заставят ждать долго…
Всё-таки, думала Лионасьенне, в городе, при всём его несомненном уродстве, есть и такая же несомненная красота. Она долго и с большим удовольствием любовалась архитектурой окружающих площадь зданий – это помогало не страдать от уже затёкших рук и ног, от жёсткой, кусучей верёвки, да скорей бы уж это закончилось, но ведь тут не поторопишь – здания были похожи на строгих плакальщиц в траурных одеждах. Давно, в детстве, Лионасьенне видела таких на похоронах одного важного родственника, это было необыкновенно красиво… Там всё было необыкновенно красиво. Ну, и как не восхищаться, что всё это было устроено вот так для неё? На родине, конечно, она не получила бы таких почестей. Отдельно благодарна она была за заботу – её волосы перевязали в хвост, они не падали ей на лицо, не загораживали обзор. Лионасьенне не знала, что это за здания, даже не знала, жилые или административные, а спрашивать было как-то неудобно. Единственно, знала, что позади – дворец Маргуса, тюрьма длинными подземными галереями была соединена с ним.
Очень красивым было небо. Кажется, в те похороны в её далёком детстве оно было такое же яркое и ласковое. Совершенно сказочная деталь – что небо на Громахе похоже на небо Лорки… Единственно, купол. Начерта купол над городом на планете, где вполне себе естественная атмосфера? Ещё один шедевр паранойи Марга Тейн. На случай бомбёжек, химических атак, радиоактивных осадков, чёрт знает, чего ещё… Вне наличия непосредственной угрозы купол, впрочем, никогда не был закрыт наглухо, но местоположение открытых продухов было строжайшей тайной, доступной узкому кругу посвящённых, а на глаз их определить было практически невозможно – купол был выполнен из врийского стекла высочайшей прочности и прозрачности, стыки не толще волоса, механизмы, приводящие в движение отдельные пластины – не толще проволоки и тоже прозрачные. Что-то да сказала бы Виргиния про Громаху – землю контрастов, этот купол, эта тёмная старинная позолота на траурных одеждах домов-плакальщиц, эти роскошные дворцы на костях нищего народа… Как восхитительно взлетают вверх эти лестницы с резными, кружавчатыми перилами – такие же опоясывают галерею дворца, откуда смотрят на неё безмолвные, похожие на покачиваемые ветром цветы, женщины правящей семьи…
Вот бывает, говорят, вспоминая какого-нибудь правителя-самодура, выпившего из собственного народа особенно много литров крови – ну зато посмотрите, какие шедевры архитектуры после него остались! Помилуйте, ну так ведь не сам он их строил… Ну и что ж, продолжают гнуть те, зато сумел организовать, зато нашёл мастеров, зато сподвиг… Ну да, в кандалах и под плетью, ну да, головы потом мастерам посрубал, чтобы ни в одной стране больше не было такого же шедевра… Зато вот теперь, потомки любуются памятником удивительного мастерства… Мастерства? Бездумной кровожадности? Гордыни фальшивых богов? Ну да, есть особое очарование в памятниках, построенных на крови, только не их, качала головой Лионасьенне, не их это заслуга, не тиранов… Всего лишь закон компенсации, торжествующей жизни…
Она посмотрела на столпившихся на площади людей. Они отворачивались, прятали глаза, не понимали, почему она улыбается им. Почему улыбается именно так – грустно и с нежностью… Слишком многого она не могла сказать им. Вот этого жаль…
Она перевела взгляд на Маргуса и его свиту. Кажется, тоже Виргиния же говорила, что живой бог должен бы обладать как-то большей внешней внушительностью. Обычный старый гроум, в меру обрюзгший, сидящий на своём троне, как он сам считал, царственно – но наверняка же, тоже устал на этом параде собственного тщеславия, хоть и сидел, а не стоял, как все остальные тут.
Каменные лица особой полиции за всё время так и не изменили выражения, смотреть на них Лионасьенне вскоре наскучило. Любопытно б, конечно, было узнать, вовсе поубивали они в себе всякие эмоции, или просто научились не выпускать их наружу… Но что поделаешь, они в неравном положении, она к ним в голову залезть – не может. «Вообще-то, телепата вполне реально обмануть, – говорила всё та же Виргиния, – даже очень сильного телепата, даже пси-копа… Иначе как столько лет существовало бы Сопротивление, и вполне успешно при том? Конечно, это просто надо знать, как… Ну, и иметь достаточно тренированное воображение, что ли. Бывает ведь, человек сам себя умеет убедить в том, в чём захочет. Главное – самому поверить. Иногда даже опытный телепат не может отличить действительное воспоминание от поддельного, от сна или фантазии, действительное чувство от того, что человек хотел бы испытывать. Это, конечно, очень сложная игра, всё зависит от того, чьё, как говорится, кун-фу круче…»
Ну да, для нормала такая игра, правда, в разы сложнее – это как пешему против конного, как слепому против зрячего… Да ведь бывало, и слепые зрячих уделывали. Что там читать ваши мысли, улыбалась Лионасьенне, они у вас на лбу написаны.
Представление входило в завершающую стадию. Лекоф-тамма продемонстрировал уже множество акробатических номеров, поражал и движущиеся мишени – попал в пролетающий над городом атмосферник сквозь прореху в куполе (вдвойне достойно восхищения – зрение лекоф-тамма способно заметить открытые продухи), и неподвижные – сейчас как раз подходила к концу последняя группа выделенных для этого приговорённых преступников. Точность, молниеносность, бесшумность, изящество – всё в этой машине восхищало сиятельных зрителей. Лионасьенне была счастлива.
Ну, откуда им было знать про эту провалившуюся подставу, про лорканские, человеческие, но только не гроумские нейросенсорные системы? Эту мысль у них тоже без всякой телепатии прочитать легко – Так-Шаой просто предпочёл испытать машины сперва на чужаках, не пихать сразу своих, вдруг чего… Чужаки потянули. И свои потянут. В своих мыслях перед особой полицией Лионасьенне не оставила никаких сомнений.
Переписать мысли. Подменить мысли. Это не так сложно, не сложнее, чем заменить машину собой, себя машиной, бесконечным полётом и разящим ударом – тоску и жизнь… Этот предатель… как же его звали? А, ну да и ладно… Он видел, как её отсоединяли, но он того разговора с Талик не слышал, не было его при этом, он тогда как раз уже готовился… Он только видел, как она стартовала… Талик=Лионасьенне. Заас=Самастаньяр. Смерть=победа. Счастье воссоединения. Огонь. Благословенная машина. И вот они видят, как неуязвимая, непобедимая, победоносная, всесильная Талик летит на врагов, сметает их отряд смертников огненной волной… Талик смеётся. Талик счастлива – как счастливы бывают, умирая, взрывая своей смертью крепостную стену врага, но они-то откуда об этом знают? Инверсия. Она идёт по небу, а у них небо всегда вверху. Страх разоблачения=страх смерти. Они чувствуют её сомнение, неуверенность, страх – получится ли, купятся ли? Но на этом страхе висит ярлычок «жизнь-смерть», и они думают – её жизнь или смерть, думают, что это занимает её мысли. Что сказать, что сделать, чтобы Маргус был доволен, пощадил её. Она терпеливо, обстоятельно начитывает пилоту – как же они так быстро сумели определиться с кандидатурой, интересно? – инструкцию, в которой нет никакого смысла. Он справляется. Конечно, справляется. Он не чувствует, не знает… ничего…
Можно было, конечно, и не тянуть так, и Лионасьенне немного корила себя за эту театральность. Но так действительно правильнее. И в конце концов, это ведь было именно их решение – чтобы и она воочию наблюдала тренировку захваченного лекоф-тамма с новым пилотом, их, не её. Воочию. Рядом. В каких-то жалких метрах – кому тут хватит тонкости душевной организации, чтобы почувствовать звенящую в воздухе, взлетающую к куполу надрывной песней связь лекоф-тамма и его пилота? Ладно, она действительно благодарна за это. Такой праздник, именно для неё, хотя они, конечно, не понимают этого… Лекоф-тамма скрутил тугие кольца хвоста, склонился в сторону Маргуса и свиты в изящном поклоне. Лионасьенне перевела дух, перебирая готовые наборы команд, которые могут быть следующими. Что, неужели всё? Сиятельный натешился, сиятельный вполне удовлетворён зрелищем?
Она обращает взгляд в их сторону. Всё, особых можно уже не бояться – она прочно выучила их язык. Они уловили это – затёкшие руки и ноги, боль во всём теле, тяжесть даже от этой верёвки на шее. Мечта о свободе.
Ветер не донёс до неё их слова, но это и не требовалось. Неожиданных поворотов сценарий уже не предполагает. За многочисленные военные преступления, за покушение на священную власть Маргуса… И можно расщедриться особым на единственный, последний в жизни подарок – шквал её настоящих эмоций… Право телепата – видеть правду. Ради него…
– Что ж, Самастаньяр, во имя твоё…
– Что? Что она сказала?
– Наверное, имя какого-то их божества…
Главным, а в тяжёлые минуты – единственным своим достоинством Илкойненас считал способность быстро соображать в критической ситуации. Когда на корабле вспыхнул мятеж, когда короткое кривое лезвие гроумского кинжала вошло в затылок капитана Верма – ему хватило двух секунд, чтобы оценить расстановку сил и принять решение. Он метнулся к дверям, к отсеку спасательных капсул, и отдал команду на запуск. Капсула, разумеется, тут же была накрыта огнём бортовых орудий – за пультом уже стоял предатель. Но того, что капсула была пуста, он, конечно, не успел понять… Система вентиляции – первый друг в таких ситуациях. Коварный друг – свернув не туда или провалившись, окажешься в ловушке и погибнешь, но в первые критические секунды выбирать друзей не приходится. Впрочем, ширина короба такова, что средний гроум, неспешным ползком, в ходе ремонта там передвигаться может, а уж худому, как глист, лорканцу тут и вовсе привольно. Илкойненас переползал от решётки к решётке, выглядывая и оценивая ситуацию, но увы, ни разу благоприятно для стрельбы сверху она не сложилась. Начни он стрельбу сейчас – уложит не более троих за раз, после чего они расстреляют короб, и ему крышка так или иначе… Илкойненас перебрал за это время много ругательств, часть из которых была весьма богохульными – ну ведь правда, если б бог существовал, первейшее, что ему следовало сделать, это устроить, чтобы их в рубке осталось не более трёх, и все на удачной для стрельбы позиции, но правда оставалась именно такой – жизнь-то свою он спас, но и только. А тут ещё посадка… а вентиляция – откровенно не лучшее место на гроумском военном корабле, где можно находиться, когда корабль садится… Особенности конструкции, чтоб их… Лорканец изо всех сил вцепился в выступ, прижимаясь к стенке короба как можно плотнее, чтобы уменьшить сопротивление. Может быть, потоком горячего воздуха его и не сорвёт, но мало ли, нажалуется им система, что мол, засорилась вентиляция-то… Этого вот только не хватало…
Он не сразу поверил, что они действительно покинули корабль все. Когда же поверил – спустился, едва протиснувшись в отверстие кое-как выломанной решётки, в рубку.
Итак, они сели близ Тил-Маркхама. Именно близ – город под куполом, космодром вне, из соображений безопасности… Ну, мало ли, какой-нибудь особо коварный мятежный выродок решит накрыть резиденцию священной власти огнём с корабля. А стеклопластик купола не выстоит разве что против термоядерного удара, температура его плавления более 5000 градусов, а ударопрочность такова, что можно без особого опасения ронять на купол самолёты. Самая укреплённая резиденция Марга Тейн – в буквальном смысле легенда… В том плане, что все слышали о её существовании, но мало кто знал координаты. Вероятно, все те, кто знали, сейчас находятся здесь же. Илкойненас чертыхнулся. Ну да, лекоф-тамма они забрали… Лекоф-тамма – не корабль, его они протащат под купол без проблем. И Лионасьенне тоже.
Предатели уже перекодировали, конечно, всё, на что хватило их ума. Но несколько позывных Илкойненас помнил наизусть, и в первую очередь – позывной Виргинии, которая, как он предполагал, должна уже быть на планете.
– Илкойненас! – системы корабля перекодировали сигнал Виргинии в звуковой, но весьма неидеально – хриплый, низкий голос больше походил на мужской, – чтоб вас всех! Что случилось? Где вы? Так-Шаой выходил на связь, если не он вас отозвал, то кто?
– Долго объяснять. Измена. Верм мёртв. Вероятно, все остальные уже тоже… Я спрятался на корабле… Теперь, в общем-то, понимаю, зачем. Пеленгуй. Мы возле Тил-Маркхама. Свистайте всех сюда и накрывайте эту шайку-лейку медным тазом.
– А Лионасьенне? а… ты?
– Виргиния, ну блин! Что теперь поделать – переживёте! Клялся я, конечно, Лионасьенне вытащить, да значит, не судьба… Надо уважать выбор…
Виргиния перевела внимание на сигнал лекоф-тамма Илкойненаса… Два и два в уме сложились быстро, прибавить к ним ещё два – не составит труда.
– Илкойненас, она была в лекоф-тамма? Они забрали и её, и машину внутрь, под купол?
– Да.
– Илкойненас, один корабль поднять сможешь? Жми оттуда на сверхсветовой! – криво закодированный скрип сорвался едва не на визг, – живо! Что есть духу!
Последней мыслью Лионасьенне был, как ни странно это показалось бы кому-нибудь, Дэвид Шеридан. Она жалела, что не может сказать ему последних слов – едва ли не больше, чем жалела, что не может попросить прощения у всех этих людей, этих мало в чём виновных простых жителей особо секретного города, согнанных на праздник тщеславия фальшивого бога. У этих людей, отводивших глаза – сколько казней видели эти глаза, сколько праздничных шествий… У этих безмолвных женщин, у этих безмолвных зданий-плакальщиц… Может быть, они даже не успеют ничего понять… Но то же удивление, непонимание, тоска и любовь – в её глазах, их, как в глазах Самастаньяра. Превратить себя в костёр своей веры, шептала она. Всё не бессмысленно… теперь не бессмысленно… В тот миг, когда платформа вылетела из-под её ног, немногие из особых, наверное, уже поняли, что они казнили вместе с нею – себя. Так полно, так неистово разливалось, заполняя площадь, отражаясь от купола, её ликование, так дрожала, обрываясь, связь – только в этот момент они почувствовали её? С её смертью исчезнет её контроль над машиной. И бьющийся в агонии в вязком льде пилот ничего уже не сможет сделать – синхронизация, не дошедшая до 20%, годится ровно на то, чтобы в приступе паники отпустить пасть огненного зверя. Он – не Талик… Не лорканская, человеческая или гроумская плоть подчиняет машину. Её подчиняет дух. Дух, отринувший страх, презревший смерть, победивший собственную природу… Озорная мысль мелькнула – выдержит ли купол взрыв лекоф-тамма? На подобное-то его не испытывали… А потом свет и огонь поглотили всё. Всё тело, всю душу, все лица, все глаза, все крики, все чувства… Всё. Целиком. Без остатка.
