Текст книги "Ключ Всех Дверей. Бракирийский след (СИ)"

Автор книги: Саша Скиф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 109 (всего у книги 113 страниц)

– При чём здесь тилоны? Я говорю только и именно о том, о чём говорил после Андромы… Вы должны бы прекрасно догадаться, о чём я! От Атксиса до Рувара дорога измеряется не в километрах… Предметом вашего дела, вашей заботы является, конечно, тилонский след, но это значит, что вы сознательно оставите без внимания земной след, угрожающий нашим жизням уже второй раз? Да, возможно, вы оставите, считая, что это не в вашей компетенции. Или по крайней мере, не в ваших силах сейчас… А я – не оставлю. Решайте вопрос с политической стороны, привлекайте внимание общественности, делайте, что полагается делать, а меня они уже убили один раз, и мёртвые, корлиане правы, имеют право судить живых!

– И куда ты?

Дэвид сбросил руку Гидеона и смёл с дороги Викташа и Ви’Фара, как нечто невесомое.

– Туда, куда нужно. И для того, для чего нужно.

Альберт догнал его в дверях.

– Я думаю, без корабля тебе будет трудно.

– Ничего, возьму истребитель. Или отращу крылья.

– Но ведь если есть корабль, то многое проще, разве нет?

Дэвид бросил на него такой взгляд, словно этим взглядом сканировал до самого костного мозга, и кивнул. Вместе они скрылись с глаз шокированной компании.

– Кто там говорил, что если Альберт решил что-то сделать, то его не остановит никто? То же можно сказать, в общем-то, и про Дэвида Шеридана. А если что-то решили вдвоём сделать Альберт и Дэвид… Думаю, продолжать не нужно, да?

Здесь маски были сорваны, здесь все дали волю эмоциям. Таким эмоциям, каких недра маркабского корабля, вероятно, не видели вообще никогда.

– Из-за тебя! – вопила Лаура, нависая над Энжел, – он умер из-за тебя!

– Какая вселенская трагедия! Мы собрались скорбеть из-за тилона, больше, я так понимаю, не из-за кого?

Ловить обугленное тело Ан’Вара, выбитое из «Сигора», не сочли целесообразным – что мёртв, было несомненно, ни времени, ни моральной готовности к погребальным церемониалам не было ни у кого. Бортовые орудия «Млау» сожгли то, что осталось и от него, и от истребителя.

– Какого чёрта вам не сиделось на заднице ровно, объясни мне?

– Какого чёрта эту сраную машину было не подключить к «Змею», который никому б не впёрся, спросить не хочешь, да?

– Тебя, наверное, спросить надо было, как тебе сбегать удобней будет! Господи, Энжел, почему ты настолько, до такой степени дура? Ты сама понимаешь, насколько ты дура?

– Будем на меня орать, пользуясь тем, что остальных унесло в чёрте куда, то есть, в чёрте когда? Это была, если строго, не моя идея!

– Ага, теперь можно что угодно говорить, возразить-то некому! В том, что Билл и Кри’Шан теперь неизвестно, живы ли вообще, виновата тоже ты! Ты отдала команду на запуск, именно ты! И не твоя заслуга, что тебя, когда схватилась за дверцу, шибануло этим разрядом…

– Но и не моя вина! Я предпочла б сейчас быть там, с ними… И я не верю, слышишь, молчи вообще, что они погибли!

– Ну, этого мы знать не можем… А вот Ан’Вар погиб совершенно точно! Спасая наши задницы из того дерьма, которое ты нам обеспечила!

– Спасая свою задницу прежде всего! Нашла, из кого лепить героя!

– А надо, как ты, лепить из него чудовище? И кто тут его главная жертва? Напоминаю, мы все оказались на борту «Млау» совершенно добровольно! Ну, кроме Лорана и Кри’Шан, но они в противном случае были бы мертвы, тоже по-моему так себе перспектива! И, спасал он, может, и свою задницу, а спас все наши, и вот этих хорьков тоже, – она мотнула головой в сторону компании громко голосящих что-то, по-видимому, молитвенное маркабов.

– Что ни говори, оказались в нужное время в нужном месте, – кивнула Г’Сан, – теперь, как ни крути, главное – свалить из этого места как можно дальше. «Кронос» явно успел подать сигнал о случившемся, о слинявших центаврианах и говорить нечего. От следующих не отобьёмся.

– И что-то кажется, – мрачно хмыкнули два землянина из сдавшихся в плен «Фурий», – за нас вы много не выторгуете.

– Что-то лично мне кажется, – обернулась к ним Г’Сан, – вы б молчали лучше. Сдаётся мне, вас на родине могли уже зачислить в дезертиры. Может, это и не первоочередная информация, которую мог передать «Кронос», кто больше всех возбухал против идеи уничтожить ни разу не заражённых мирных учёных с семьями, но могли, могли…

– Это не ваше время, – развела конечностями Чтцфркфра, – вам не у кого искать защиты. Ни у кого здесь больше нет родины.

– Родина там, куда приведут нас боги, – сурово изрёк один из маркабов, – и мы лишь просим у вас позволения отправиться в странствие в поисках той земли, которая примет нас.

– Ну это не у нас надо просить, – огрызнулась Энжел, – а у последнего оставшегося господина всего живого… От меня вам совет – ищите эту землю как можно дальше. На всех ближайших вам будет не безопасно.

– Ну, не сказать, чтоб у нас тут совсем никого не было, – криво усмехнулся Майк, – но сомневаюсь, что придти к моему отцу и попросить помочь, чем знает – хорошая идея.

– А моя мать вообще ещё не родилась… В общем-то, самое разумное было б просто вернуться в своё время, надеюсь, это возможно…

– Ну конечно, возможно! – фыркнула Лаура, – у нас ведь остался целый один модернизированный истребитель, способный запитывать машину! Только видишь ли, какая штука? Своим появлением и своими действиями мы создали новую ветку! Мы сейчас УЖЕ не в том времени, которое когда-то породило нас! И поскольку эта машина не относится к числу обладающих расширенным управлением… Сечёшь? В самом вероятном варианте, со всей прежней жизнью мы простились навсегда!

– Я думаю, – сказала Люсилла, – надо мне чего-то мозговать, как бы выбраться в город… ну, сам понимаешь.

– Нет, не понимаю. И против. Вот это ты должна понимать.

– Лоран, брось. Я не настолько исключительной, экстравагантной внешности, чтобы сразу кому-то броситься в глаза и запомниться, и не настолько одичала тут, чтоб не помнить элементарных мер предосторожности. Нам надо бы, вообще-то, многое купить, как ни старалась я с запасами, но они подходят к концу. Но не в этом только дело. Нам нужно зарегистрировать детей. Чем больше пройдёт времени, тем это будет сложнее.

Лицо Лорана стало совсем мрачным.

– Ещё и с детьми…

– Без муки будет несколько тяжеловато, но положим, терпимо, я люблю хлеб, но не до фанатизма. Без масла уже сложнее, оно и требуется чаще. Соли бы на самом деле ещё подкупить, у нас много ушло на засолку… И ткани – сам понимаешь, и нам, и детям хорошо бы сменить застиранные простыни на что-то посвежее и получше. Но даже это, может быть, было бы роскошью, без которой можно обойтись… Хотя ещё так ящичек гвоздей и рубанок поновее я б тут совсем не отказалась видеть… Но детям нельзя без документов, без подтверждения их существования, их прав.

Лоран вздохнул. Возразить было нечего… в смысле, по самому существу вопроса…

– Но ты ведь не можешь их записать как наших общих детей, раз уж мы официально не муж и жена? То есть, если можно указать, что я их отец, и без упоминания о браке, то я, наверное, должен быть рядом?

Люсилла помрачнела.

– Вот с этим сложнее. Лоран, милый, при иных обстоятельствах я бы и рассуждать тут не стала, я б и не помыслила, что мои дети могли б остаться без фамилии своего отца, без его имени в документах. Они Зирхены, и тут есть, чем гордиться! Но, во-первых, мы, действительно, не женаты официально, а значит, от тебя требуется присутствие, чтобы признать ребёнка, а вот «светить» тебя уже совершенно недопустимо, во-вторых – в этом, знаешь, есть смысл. Ну, в том, чтобы дети были записаны как именно мои. Я могу хоть до онемения повторять одному человеку, которого мы всегда имеем в виду, что мне не нужно фамилии, которую ты обрёл здесь, и прочего того, что ты обрёл здесь, мне нужно лишь то, что представляешь из себя ты сам… И я хочу, чтоб мои дети так же назывались детьми своего отца. Да, вот в этом я честолюбива, и вот это совсем не денежный вопрос. Я прекрасно помню, с кем их зачинала, и если в тот момент я была готова к тому, что это будет только для меня самой, то теперь я знаю, какое значение это имеет для тебя… едва ли не большее, чем для меня… Но если фамилия кем-то ставится выше, чем человек – что ж, мне достаточно человека, мне не нужно фамилии. Поэтому я решила назвать нашу дочь Виккой Зирхен – дать ей твою фамилию как второе имя, хоть так она у неё будет. Я решила начать с неё, да – так будет проще. Во-первых, сразу с обоими я уже буду куда больше привлекать внимание, всё же близнецы у нас – скорее редкость, чем правило, в отличие от вас. Во-вторых – Викка, в случае чего, больше похожа на бракири. Сложнее будет объяснить человеческого младенца с красными волосами и хвостом.

Дети возились в кроватке, только иногда негромко попискивая, Лоран подошёл к ним, долго любовался, как более крупная Викка пытается зарыться под более горячего Элли, как они сонно тычутся друг в друга мордашками и лениво покусывают друг друга.

– А ушки, Люсилла? Ушки точно не позволят принять её за бракири.

– Ай, не беспокойся. Надену на неё шапочку. Я как раз связала несколько подходящих вариантов… Думаю, не каждого же потянет рассматривать поближе и эту шапочку развязывать. И вообще, я умею разговаривать с людьми. Мне ж совсем немного нужно, просто документы, просто официальная регистрация моей девочки. И мальчика, конечно, тоже, но будем решать проблемы постепенно, и начнём с более лёгкой. А там… Главное, чтобы они в принципе официально существовали. И тогда, когда будет возможность, просто заявишь о своём отцовстве и дело с концом.

– Он уже должен быть здесь.

– Я здесь, – молодой корлианин выглянул из тёмного провала какой-то подсобки, – я был внимателен, никто за мной не следил.

– Это уж слава богу тогда, – проворчал Илмо под нос по-кориански, – если б тут за каждым корлианином следили, то для нас вообще не было бы шанса…

Илмо и Хинчи, чтобы не привлекать внимания необычной внешностью, пришлось обзавестись балахонами с глубокими капюшонами. Правда, внимание они привлекали всё равно, потому что кроме них, в таких балахонах ходил мало кто. Положим, теперь их просто могли принять за маркабских вдов, давших обет молчания и вечной скорби, это уменьшало количество пристающих с расспросами, но и возможность добывать сведенья сводила на нет. Вадиму приходилось почти всё делать одному, это злило и тревожило Хинчи – землян здесь мало, Вадим в конце концов примелькается…

Место это когда-то имело и джилайское, нейтрально-поэтическое название, но теперь оно называлось Чёртовыми Каньонами, и название было, пожалуй, справедливым. Спокойно в глубоких каменных руслах, дно которых представляло собой что-то ровное не более чем на 5%, бывало где-то около часа в сутки. Всё остальное время сквозь нагромождения красно-бурых камней, доходящие до высоты в среднем двух метров, с рёвом на огромной скорости неслись потоки грязной воды, сметая и ворочая эти валуны, как мелкие камешки. Когда-то это было две вполне обычные реки, которые, как и Тиза, Ясима и Вайжа, несли свои воды к океану. Потом произошло землетрясение, вызвавшее настолько мудрёный тектонический разлом, что вода уходила куда-то ниже, а оттуда под огромным давлением вырывалась из нескольких трещин в скальных породах, потоки сшибались, поднимая столбы брызг до небес и круша любые преграды на пути, то есть, в основном – очередные участки бывших берегов. Постепенно давление спадало, вода начинала течь тише, и где-то на час прекращала течь совсем, чтобы снова вырваться из-под земли безумными грязевыми гейзерами в очередной раз. Правда, и в этот час ходить по скользким камням и жидкой грязи удовольствие было ниже среднего. Легко понять, что к числу густонаселённых районов окрестности двух рек не относились. Землянам на этот райончик было плевать, даже после того, как до них дошли слухи, что его используют для каких-то своих нужд повстанцы – слишком рисковое для жизни удовольствие было, пытаться устраивать там засады. Достаточным моральным удовлетворением для них было, что сами повстанцы, при недостаточной ловкости и осторожности, нередко гибли во время очередных водных потех. Правда, слухи об этих потерях бывали несколько преувеличены, в том числе самими повстанцами – бывало, что когда нужно было кого-то надёжно спрятать, его объявляли погибшим в Чёртовых Каньонах.

Это, впрочем, было не единственное применение коварному месту. Во-первых, здесь тоже проходили подземные туннели – перекрытые в месте разрывов, то есть, по стенам каньонов, надёжными двойными шлюзами, они были, как ни парадоксально, одним из самых надёжных каналов сообщения с югом, так как земляне сюда даже не совались, и за тот час, что шлюзы были открыты, пройти можно было немногим и пронести немногое, но это было всё же существенно. Во-вторых, местными умельцами именно тут была установлена одна из собственных повстанческих электростанций, использующих энергию бешеной воды во благо. И наконец, теперь именно здесь гордо и несколько безумно возвышалось, на одном из утёсов, когда-то почти полностью скрытых под водой, «Серое крыло-39». Вода тилонов, по-видимому, не смущала и не пугала – то ли они рассчитали заранее, то ли убедились в процессе, что достаточно высокие волны до корабля не долетят, а наблюдать бесящуюся у самого подножия стихию было, видимо, даже любопытно и приятно. Правда, некоторые неудобства, наверное, им такое положение дел всё же доставляет – сообщение между кораблём и тилонами, гостящими у повстанцев Вилада, не слишком легко… Но ведь, вполне возможно, летательным аппаратам и не обязательно дожидаться полного схода воды…

– Вода убывает, но сейчас там всё ещё не безопасно…

– О безопасности никто не говорит. Нам нужен момент, когда возможно будет открыть шлюзы. Для этого достаточно, насколько я знаю, чтобы вода упала до полутора метров.

Без специального разрешения руководителя отряда открывался только один шлюз – «малый», «служебный», находящийся выше по течению, чем пресловутый утёс и использующийся техниками для ремонта приборов сетей, что требовалось, увы, регулярно и иногда, увы, срочно.

– Герои простых путей не ищут, – пробормотал Илмо, поворачивая первый из здоровенных вентилей, открывающих внутренние створки шлюза. Было в этот час в туннеле, к счастью, безлюдно – для «открытия навигации» ещё рано, и из строя тоже пока ничто не вышло…

– Мы примерно представляем, куда идём, и как легко из этой прогулки не вернуться живыми. Утешает одно – они вряд ли ожидают нас сейчас…

Створки внутреннего шлюза закрылись, надсадно заскрипел вентиль. Хинчи почувствовала, что ей стало страшно. Даже более страшно, чем в ту ночь вылазки с освобождением корлианских деревень… Казалось бы, с чего? Она видела таких шлюзов немало. И таких тусклых желтых фонарей под самым потолком, и клубов толстых кабелей, змеящихся от щитка к щитку… Подсобные помещения редко производят располагающее, позитивное впечатление, но могилой-то они казаться не должны… Но при том, что всё, судя по мирно горящим лампочкам на щитках, было штатно, при том, что шум воды из-за внешних створок доносился приглушённо, словно вода бурлила где-то безумно далеко, было страшно. Больше всего хотелось развернуться и уйти отсюда… Но Хинчи хорошо понимала, что не сделала бы этого, даже если бы ей это предложили.

Холодная водная взвесь ворвалась в полураскрытые створки, сорвав капюшон с головы Илмо.

– Ого…

– Да не так уж и ого, – Вадим глянул через его плечо вниз, – у основания лестницы сейчас должно быть около метра, и камни здесь в основном некрупные…

– Зато в самый раз, чтобы запнуться и переломать ноги, если не вовсе голову проломить… Ладно, надеюсь, этот путь у нас не займёт аккурат время до следующего прилива…

Легче всех, думала Хинчи, было их провожатому, корлиане привязаны к воде посильнее, чем к земле, и даже такую, «злую» воду не оделяют никакой неприязнью, считая, что она «по-своему права». Тидвийд молча, целеустремлённо шёл вперёд, бороздя раскинутыми руками с растопыренными перепончатыми пальцами воду, наслаждаясь, видимо, ощущением её тока, скорости, энергии, которая – они шли по течению, и вода подталкивала их в спину – словно вливалась в его худое долговязое тело. Хинчи наслаждаться было трудно – вода была не очень холодной, зато всё ещё очень быстрой, она толкала в ноги, перекатывала под ногами мелкие и крупные камни, неожиданно швыряла в лицо вырывающиеся в щели между валунами снопы брызг – учитывая, что вода всё ещё полна была взвеси взбаламученного песка и мелких камешков, в этом не было ничего приятного.

Миновали ещё один шлюз – он был, понятное дело, ещё закрыт, створки были мокрые до самого верха, волны уже лениво, с ноткой разочарования, но всё ещё лизали перила лестницы. От этого шлюза, кажется, до шлюза на противоположном берегу когда-то наводили навесные мосты, но все их срывало водой. У следующего шлюза есть выдвижной мост, и такой же у продолжения туннеля на том берегу, жаль, такие механизмы не получилось установить везде…

Огромный красный валун, задумчиво покачнувшись, сорвался с нагромождения справа от них и упал в воду прямо перед Илмо.

– Спасибо, что не в голову.

Хинчи с ног до головы окатило грязной пеной – по мере приближения к утёсу, окружённому такими же беспорядочными нагромождениями, вода бурлила более сердито, словно её неимоверно бесила каждая преграда, которая ещё отделяла её от встречи с океаном… За стеной водной взвеси встало «Серое крыло» – Хинчи почувствовала в этот миг, как болезненно сжалось её сердце. Они шли сюда освобождать Эркену… И оставить, по всей видимости, другого заложника – её корабль.

А может быть, нет? Их мало, но если и их там – мало… может быть…

Тидвийд ловко карабкался по мокрым, обточенным водой валунам, следовало укрыться, по крайней мере пока он не приблизится к кораблю и не станет понятно, пропустят ли его охранные системы…

– Саанхели, – Илмо с нежностью поймал плещущиеся в воде (они стояли погружёнными уже по шею) волосы Вадима.

Тидвийд подошёл к кораблю, Хинчи с замиранием сердца смотрела, как открывается шлюз… Оши-та, на что они надеются? Это глупость, он не пройдёт… а если и пройдёт – что он сможет, что успеет сделать? Он говорил, конечно, что не видит проблем в том, чтобы поймать первого встреченного там, приставить к его горлу нож и заставить снова открыть шлюз… Храбрый мальчишка…

Спустя томительных полторы, кажется, минуты шлюз медленно, но словно бы решительно открылся снова. Вода за это время сошла немного, теперь только кончики волос Вадима играли с серой пеной, оседающей на камнях.

– Ну что, похоже, пора. Как-то будет неправильно ждать, что он к нам ещё и Эркену выведет, а может, и всех тилонов арестованных, гуськом.

Илмо первым, соскальзывая, срываясь, матеря Чёртовы Каньоны и тилонов одинаковой лестности эпитетами, повторил путь Тидвийда. Вадим, с учётом его ошибок, направился следом, Хинчи осталось только смириться с позицией замыкающего – ну не везде женщину пропускают вперёд. Схевени скрылся в тёмном жерле открытого шлюза, на ходу вытаскивая оружие, и в этот момент в голове у Хинчи что-то щёлкнуло…

– Ребята, назад! Назад!

Вадим, уже добравшийся до вершины, растерянно обернулся, она едва не плакала от злости, не зная, что ей делать – выскакивать ли к нему, стрелять ли отсюда – не самая удобная позиция для стрельбы… В проёме шлюза показался темноволосый землянин, держа под грудь обмякающего Илмо.

– Сэридзава!

– Лучше поздно, чем никогда, госпожа Хинчи? Вы вдруг научились различать корлиан? Или просто осознали, что всё не может быть таким простым для вас только потому, что должно же добро всегда побеждать зло? Давайте, решайте быстрее, присоединяетесь вы к нашему дружному экипажу, или остаётесь ждать другого рейса, времени у нас мало.

– Хинчи, не стреляй, у него Илмо! Сэридзава, что тебе нужно?

Тилон перехватил бессознательного пленника поудобнее, одновременно держа под прицелом Вадима.

– Свалить отсюда, что и вам на самом деле надо. Жаль, у нас тут были довольно-таки интересные проекты… Надеюсь, вашим друзьям хватит ума и скорости… Если и нет – я плакать не буду, машина трудноуничтожима, а свидеться с вами в этой жизни – не необходимое мне удовольствие.

– Отпусти его.

– Нет. Пусть побудет некоторой гарантией спокойного старта и залогом наших успешных переговоров в дальнейшем, если вы выживете.

– Скотина! – Вадим бросился к шлюзу, Сэридзава, не медля, выстрелил, одновременно отступая вглубь неумолимого полумрака. Хинчи, наконец взобравшись на утёс, потащила Вадима назад – кровь рыжими пятнами расползалась по мокрой одежде, по её рукам.

– Назад, Алварес, ты ничего не сделаешь. Они собираются стартовать…

– Хинчи, пусти!

– Улететь с ними? Это безумие! Мы догоним их, им невыгодно его убивать, ты же слышал…

– Сэридзава, оставь его, возьми лучше меня!

Но шлюз уже закрылся. Руки Вадима скользили по острым камням, сотрясающимся вибрацией от готовящегося к взлёту корабля, бессильной злостью сползала по растрескавшемуся граниту, по сотрясающемуся рыданиями телу серая пена.

– Они забирают его, Хинчи, забирают…

– Алварес, ты ранен! Если у тебя пробито лёгкое… Нам нужно срочно вернуться, нам нужно…

Сверху посыпались камни, разбивая в кровь прикрывающие головы руки, снизу жадно хватала бесящаяся между камней вода. Кто-то что-то кричал со стороны, кажется, ближайшего шлюза, но Вадим не слышал, шум взлетающего корабля заполнил собой всё…

Тогда ему не случилось побывать в рубке – естественно, как-то и задачи такой не было. Но странно, он представлял себе её именно такой. Может быть – прочитав образ в мыслях навещавшего его Альберта, тогда, в регенерационной капсуле?

– Родители столько расспрашивали меня о том, какой ты… – с улыбкой проговорил Альберт, – они оба жалеют, что случай не привёл увидеть вас вживую. Но духовно, ты присутствовал в нашем доме всё моё детство – ваши с принцем книги стояли на полках и являлись частым предметом культурных споров за завтраком. Даже техномаги, пьющие по утрам чай со свежей выпечкой, не могут при этом не спорить о чём-нибудь достаточно заумном, этимологические странности языка корианцев севера Анхофского континента ещё не самая странная тема… Отец на прощание сказал, что очень надеется почитать потом сравнительный анализ фольклора джи-лаев и бракири – если, конечно, хоть какое-то сравнение будет уместно для рас, разошедшихся от единого корня настолько давно…

– Для этого достаточно бы было вытащить нас отсюда, но не ввязываться в то, во что ты ввязался сейчас.

– Ты преувеличиваешь ожидающие меня неприятности. В ордене всё-таки многое поменялось… Разумеется, идея о том, что обладающий сколько-нибудь значительной силой должен стоять в стороне и не вмешиваться, боясь какой-либо активности и инициативы тем более, чем сила его значительней и чем больше могла бы изменить, живёт и будет жить и полагать себя одной из основ мироздания. Что ж, многие так и живут. Опасение скатиться в пропасть потворства своим желаниям и повторить путь не самых счастливых наших представителей – она, в общем-то, здоровый ограничитель… Но то, чего этим ограничением не получается остановить – чаще всего стоит того и история называет потом неподсудным. По большому счёту, куда лучше использовать силу, чтобы развлечься примерным наказанием горстки негодяев, чем тратить её в мелких дрязгах и изнывать от внутреннего ощущения своей бесполезности… Отец как-то сказал, что подавляющее большинство техномагов, которых хотя бы раз не распекали за что-нибудь подобное нашей шалости, стоило бы вовсе исключить из ордена, потому что ничего полезного они ему всё равно не принесли. Я очень молод, и мне многое простительно. Большое счастье этих идиотов, что сюда не прибыл мой отец.

Дэвид усмехнулся. По мере снижения панорама на экране обретала чёткость – его уже не смущало то, что выглядит это так, словно они стоят у перил обзорной площадки, и только ветра не хватает для полной иллюзии.

– Они ещё там. Ещё готовятся. Но ты уже идёшь сквозь этот огонь…

– Он уже есть. Он уже живёт. Живёт в их мыслях… и моих.

Альберт кивнул. Он знал больше, чем можно бы было озвучить здесь и сейчас.

– Самое время обратить этот огонь на них самих.

– Нет. Мы должны обратиться к ним. Мы должны идти с открытым забралом, и выбор, жить или умереть, отступить или проиграть, они должны сделать сами.

– Как будет угодно. Я совершенно не против на самом деле, пусть это будет стоить немного лишних хлопот, но будет определённо бесценно по эффекту…

На базе уже заметили неопознанный корабль, уже вызывали, одновременно разворачивая в их сторону орудия.

– Простая визуализация тебя, значит, не устроит?

– Нет. Мне нужно быть там, отсюда мне будет гораздо сложнее… а силы ещё понадобятся.

– Что ж…

На посадочной площадке, естественно, уже собралась небольшая толпа. Деловитыми тараканами разбежались по укрытиям стрелки. Пока не стреляли – ждали отмашки. Небольшая летающая платформа с двумя фигурами на ней снизилась и зависла в полутора метрах над землёй, но отмашки пока не было – пять минут погоды не сделают, стоит хотя бы выяснить, кто и зачем припёрся.

– Добрый день, джентльмены, – нарушил тишину Альберт, – предупреждая ненужные вопросы, скажу, что наши имена, звания и полные биографии ничем не помогут вам в жизни. Нам есть что сказать вам, а вам стоит это выслушать, не перебивая. Лично я глубоко сомневаюсь, что в вас остались рудименты чести, совести и моральных норм, но мой спутник считает, что стоит дать вам шанс, а наивность нужно ценить, её так мало в жизни осталось. Нам стало известно о вашем эпохальном кинопроекте, – над ладонью Альберта вспыхнула голограмма всё с той же серьёзной дикторшей на фоне улиц и зданий города Хьяла, – и остальных связанных с ним планах. Увы, что знают трое, знает и свинья.

Голограмма сменилась следующим сюжетом – ракурс заметно сдвинулся, и теперь в кадр попали военные в противогазах, оцепившие горстку следующих «актёров», перекатываемые баллоны, о содержимом которых вполне можно было догадаться…

– Сколько? – хрипло бросил военный средних лет, в котором можно было предположить если не главного на этой базе, то одного из главных.

Альберт, честно говоря, сперва не понял, и посмотрел на военного с некоторым сомнением в его рассудке.

– Чего – сколько?

– Сколько за ваше молчание. И за оригинал записи, конечно.

– Ну я же говорил – не перебивая… Значит, других мыслей в ваших так много на что способных мозгах не зародилось? Нам нужно, чтоб вы отказались от уничтожения региона. Это тот минимум наших требований, без которого дальнейший диалог едва ли будет возможен.

– Че-го?

– В моей семье, как подобает нашему кругу, с самого моего детства звучало множество языков, начиная от языка таратимудов и заканчивая различными диалектами моради. Но говорю я всё же на земном английском, немногим отличающемся от общепринятой интерлингвы. Чего именно вы в моих словах не поняли? Нам нужно, чтоб ни один ваш корабль, ни один ваш самолёт не вылетал за хребет Озара, чтобы ни один ваш корабль, самолёт или танк не атаковал мирные города джи-лаев, ни одна ваша бомба не упала на их землю и ни один баллон газа больше не был там открыт.

– Вы, что ли, из этих крыс? Наконец-то у них окончательно съехали мозги… Чего ещё хотите? Публичного покаяния, компенсации за моральный вред?

– Вообще-то, было бы неплохо.

Офицер незаметно сомкнул по два пальца на руках, и с обеих сторон площадки одновременно раздались выстрелы. Разумеется, пробить щиты техномагии не имеющие никакой надежды.

– Советую не тратить время и боезаряд. Я понимаю, что вы ещё не весь арсенал на нас проверили, но может быть, не будем повторять хрестоматийные сценарии? Боюсь, гениальными режиссёрами вам не стать. Но у вас ещё остаётся возможность выбраться отсюда живыми.

Военный кашлянул и сплюнул.

– А ты с юмором, парень… Ну да, положим, сколько-то интересных технических примочек у вас есть… И что, они дают вам полную неуязвимость? Даже от «Малышки Кэнди»?

Дэвид раздражённо взмахнул рукой.

– У вас есть выбор – ваши намеренья или ваша жизнь. Я не хочу вас убивать, с любой дороги человек ещё может повернуть. Я надеюсь, у всех вас в жизни есть что-то кроме того, чем вы занимались здесь. Выберите это, сложите оружие и уничтожьте его…

– Слышь ты, рогатый, не разводи демагогию! – раздалось с левого фланга, – вас же спросили: сколько? Ну, не деньгами, может… Вы хотели этот регион себе? Ну так такие вопросы вот так в поле не решаются…

– Это безнадёжно, – улыбнулся Альберт. Ближайший ангар вдруг легонько качнуло, словно именно под ним случилось некое локальное землетрясение, он начал оплывать, как пластмасса у огня, и в один момент осыпался огромной кучей мелкой серой пыли. В этой пыли обалдело копошились находившиеся там, видимо, люди.

Дэвид и сам видел, что безнадёжно, и ему было невыразимо грустно от этого. Всегда грустно, когда тебя не понимают, не хотят понять, не хотят видеть…

Несколько военных, разинув рты, смотрели туда, где был ангар, потом площадка взорвалась рёвом…

Альберт досадливо поморщился, когда новая очередь выстрелов угасла на их щитах.

– Людей настораживают незаслуженные подарки. Они не готовы принять шанс, который им давать совершенно не за что.

Дэвид обвёл взглядом собравшихся.

– Я надеялся, что может быть, если не в командном составе, то в числе рядовых среди вас найдутся те, кто… Библейский бог обещал пощадить город ради десяти праведников, у меня есть роскошь быть избирательным. Но здесь некого избирать. Ни одного переосмысления, ни одной мысли о раскаянье. Вы смотрите на нас и думаете о том, что сказать нам, чтобы получить возможность для решающего выстрела. Мне очень жаль.

Его рука взмыла в воздух, словно подбрасывая невидимое пёрышко, а затем сжалась, словно обхватывая невидимую рукоять.

– Ваше оружие должно было обратиться против вас самих.

Один за другим, офицеры поднимали револьверы и приставляли их к виску. Раздался стук бросаемых стрелками в укрытиях винтовок – они для этой цели не подходили. Но у каждого есть если не плазменный, то старинный пулевой пистолет… Дэвид ненадолго прикрыл глаза – всё же это зрелище было тяжело для него. В тихом шорохе, в клубах пыли от осыпающихся корпусов и ангаров прозвучали выстрелы – казалось, что их было совсем немного, большинство из них были сделаны одновременно.

– Мне тоже жаль, – Альберт коснулся его плеча, – ты мог бы предоставить всё мне… Мне как-то легче не терзаться из-за чужого неверного выбора.

– Я должен был. Сила действительно ко многому обязует. И не применять её необдуманно, и не стоять в стороне, и однажды перешагнуть черту… Я перешагнул её не сейчас. Ещё очень давно, в последнем сражении на Приме Центавра… Я думал, ничего подобного не повторится в моей жизни. И действительно, было другое. Выстрел, которого я не хотел… полагал, что не хотел… Но первые мои шаги после того были шаги, которые должны были привести меня сюда. Пойдём. Это только одна из баз, участвовавших в проекте… Нам предстоит ещё много тяжёлого сегодня. И я снова предлагаю тебе вернуться, после произошедшего…