Текст книги "Ключ Всех Дверей. Бракирийский след (СИ)"
Автор книги: Саша Скиф
сообщить о нарушении
Текущая страница: 105 (всего у книги 113 страниц)
– Я всё же намерен выжить.
– Никто тебе таких намерений не запрещает. Но шансы, как ты понимаешь, невелики.
– Хорошо, мы имеем представление, где они, но по-прежнему не имеем представления, как туда попасть. Хоть в плен сдавайся.
– Идея как вариант… – настроение у Илмо было, понятное дело, не на высоте, второй день состояния «видит око, да зуб неймёт» не улучшило бы его никому. Око, правда, тоже особо не видело, попытаться приблизиться к кораблю нечего было и думать, не с их, мягко говоря, узнаваемыми мордами. Слабым надеждам пробраться, спрятавшись внутри чего-нибудь, пока не подворачивалось никаких возможностей реализации.
– Итого, – Хинчи снова развернула карту, это её, видимо, успокаивало, – как я понимаю, здесь их постоянно появляется пятеро. Сам Сэридзава, ещё один тилон-«человек», тилон-«нарн», два тилона-«дрази». Время от времени, то есть, видимо, курсируют от корабля сюда и обратно, двое – ещё один тилон-«нарн» и тилон-«корлианин». Логично предположить, что кто-то у них остаётся на корабле, ну хотя бы один… Да, они никого не оставляли там, на Рем-кал’те, но там была другая ситуация… Хотя здесь, определённо, они чувствуют себя ещё более вольготно.
– Не то слово, – пробормотал Илмо, – и это нам нужно иметь в виду. Если их влияние на местных станет достаточно велико, боюсь, расхаживать, расспрашивать и строить планы нам уже будет не столь легко. Нет, надо что-то думать, ребята, надо искать какие-то другие варианты. Ничего достаточно объёмного они на корабль не возят, а что они могли бы туда возить? Продукты, свежевыстиранное бельё? Оттуда они выносят ящики не крупнее средней посылки, даже если они понесут их обратно – туда, допустим, голова моя влезет, но никак не весь я целиком.
– Погодите, – Вадим воздел палец, – среди них есть корлианин, так? И он как раз курьер между кораблём и их здесь… Ставкой. Корлиане… не то чтоб все на одно лицо, но не-корлианину их различать бывает довольно трудно. Схема трещит по швам, но можно попробовать – подкараулить этого лже-корлианина в тихом, тёплом туннеле, потом найти посмышлёнее среди беженцев, их здесь по-прежнему море, и послать вместо него.
– Ты полагаешь, подобная подмена сможет кого-нибудь обмануть?
– Ну, допустим, не Сэридзаву и не других тилонов… А вот систему оповещения – как знать. При разнообразии их ДНК, возможно, она настроена не столь щепетильно, чтоб отличать истинное от ложного. Если замок хранилища на Лорке обманулся – нужна справедливость.
Хинчи замахала руками.
– Не годится! Ерунда полная! Даже если он проникнет туда… ну даже если… что он сделает там? Он сумеет открыть нам дверь, при всех наших объяснениях, как это сделать? Он вынесет нам Эркену на блюдечке?
– Нет, но там, внутри, он может найти того, к чьему виску приставить дуло и попросить сделать всё перечисленное. Чёрт возьми, но это действительно пока единственная рабочая версия. Найти достаточно похожего, ростом и комплекцией, корлианина реальнее, чем нарна или дрази, которыми вот тут как раз совсем небогато. Нам нужно просто лицо, появление которого возле «Серого Крыла-39» не вызовет ни у кого подозрений, остальное уже зависит от удачи.
– Не люблю я зависеть от удачи. Ладно, пока поработаем в этом направлении, а потом, возможно, мне повезёт взять в заложники Сэридзаву…
Был, впрочем, тот, кто сказал бы, что мрачный настрой Илмо – это ерунда. Эвлану, положа руку на сердце, совершенно не хотелось идти туда, куда он шёл, и делать то, что ему предстояло делать. Но он понимал, что надо, его аргументы против были действительно несостоятельны. В общем и целом это, правда, всего лишь неконструктивные эмоции. И его нелюбовь к текущему облику – да, пришлось принять его тогда, для дела важно было, но вот то, что с тех пор так и не удалось выбрать время его сменить, это форменная несправедливость. И его порывы броситься исправлять свою ошибку, искать сбежавшего Шеридана… У землян есть поговорка, что начальник всегда прав, в их случае это можно говорить без иронии, по крайней мере, сейчас это так.
– Забудь о нём. Он действительно не имеет больше значения. Не стоит тратить на это время и силы.
– Но лекоф-тамма! Он не мог улететь далеко, с такими повреждениями машины и не очень хорошим состоянием пилота. Он должен был где-то сесть, точнее, упасть…
– Вот пусть там и сдохнет, нам-то зачем в этом принимать участие? Ну да, лекоф-тамма, это жаль, ввиду того, что мы планировали предложить его аборигенам… но, дело не только в том, что он всё-таки повреждён, и пришлось бы повозиться с его починкой, к этому-то мы были готовы. То, что ты рассказал об Эркене… С одной стороны, это может быть хорошо, если он смог управлять бракирийской нейросистемой, будучи полукровкой, то джи-лаи, тоже по сути полукровки, смогут так же… или не смогут, смотря ближе или дальше они к исходному генотипу бракири, а это нуждается в исследовании. Но это ещё не всё. Нейросистема тоже подстраивается под пилота, и хорошее ли дело – нейросистема, подстроившаяся под такого пилота… Было бы довольно досадно, если бы какой-то эксцесс пошатнул только было укрепившиеся наши позиции. Иногда использованное нужно именно выбрасывать, Эвлан, даже если рациональность просит использовать это ещё раз. Лучше начать заново и сделать со всеми поправками.
– Отдельную нейросистему под джи-лаев? Но у нас же оба лекоф-тамма уже… Замена нейросистемы – это верный шанс убить машину вовсе.
– Никто и не говорит про эти лекоф-тамма, они нам самим пригодятся. Когда сможем перекинуть кого-нибудь в лорканца снова, конечно, – Эвлан вздохнул, думая о том, что вот на его взгляд, примерно это и пора было давно сделать – перекинуть его в лорканца, но смолчал, – нет, я планирую начать с нуля. Благо, почти всё у нас для этого есть. Времени вот маловато, но может быть, и управимся. Среди того, что обнаружил Лиар в закромах доблестных вояк, преимущественно хлам, который я не взял бы и даром, не стал бы занимать им место в отсеках. Впрочем, о себе я сейчас и не говорю. Для повстанцев, конечно, там ценного немало… И конечно, это ценное бдительно охраняется, – усмешка, – то есть, то, что они сами полагают ценным. То есть, не вот это, – небрежный, почти не глядя, тычок в карту, – это охраной не назовут и они сами. Потому что там же ничего ценного, хлам, который не удалось сбыть даже тупым хуррам… Помнишь, я говорил о том, что в разное время идеей боевых роботов болели инженеры многих миров, большинство, правда, переболели без особо существенных последствий? Продукты инженерной лихорадки вот тут. Адекватную систему управления они так и не смогли создать, ни непосредственно в военных лабораториях, ни уже здесь, тем более. По сути, ценного там одни корпуса – я бегло просмотрел техническую документацию, толкового ровно половина. Но нам, в общем-то, именно это и нужно. Это не лекоф-тамма, конечно, даже при условии доведения до ума не оно. Но на неандертальский уровень вполне тянет, а прыгать через ступени эволюции и не обязательно. Если мы прямо сейчас смонтируем установку синтеза и найдём добровольцев на донорский материал – проект может обрести реальный шанс.
– Шанс – да, но – реальный? На синтез нейросистемы может уйти месяц, а может – год.
– Может, конечно, хотя я думаю, уйдёт даже меньше месяца. Система обкатана. В любом случае, нам не смертельно принципиально дожидаться живого и действующего результата, главное – чтобы в нём не сомневались они. Нам это всё равно ничего не будет стоить – вызволением будущих корпусов займутся они, материал тоже с них. С нас только синтез, но установка не надорвётся. Думаю, для начала по одному джилайского и корлианского.
Эвлан в очередной раз проклял корлианскую наружность, отображающую эмоции как угодно, но только не правильно.
– Джи-лаи – ещё, допустим, согласен… но корлиане? Садить в машину их? Они же…
– С таким отсутствием расовой гордости, тебе очень нелегко придётся в жизни, Эвлан. Во-первых, среди них не так мало образованных, благодаря прогрессивному сознанию джи-лаев. Выбрать будет, из кого. Во-вторых, их здесь всё же, после джи-лаев, больше всего. Да, есть ещё маркабы, но с ними мне возиться не хочется. С их маразматичным местами мышлением, они могут забуксовать на стадии идеи синтеза. В-третьих – какая тебе разница, успешны они будут в пилотировании или нет? Наше дело предложить. И вполне логично, если мы предложим это главным составляющим сопротивления. Как раз, и материала вокруг нас прямо сейчас в избытке. Джилайскую часть беру на себя, а к корлианам пойдёшь ты, Эвлан. Как-никак, любому существу приятнее смотреть на своё подобие и слышать родную речь.
О приятстве для самого Эвлана в таком разрезе, конечно, речь не шла. Разумеется, не считать же, и не позволять считать другим, что он своих «сородичей» боится. Это было бы абсурдно до степени, не совместимой с жизнью, пожалуй. Хотя если посмотреть на ситуацию пристальнее, то таким уж абсурдом это не кажется. Как ни крути, он один, а их толпа. Толпа существ, которых в здешнем космосе мало кто не предпочитает на всякий случай опасаться. Цветные корлиане не сильно-то приукрашивают, рассказывая, как белые вырезали на их планете целые деревни, как устраивали терракты у корлианских посольств в других мирах. В этих голодных оборванных рыбаках течёт всё-таки та же кровь.
Он остановился перед входом в лагерь – около пятисот душ по скромным подсчётам, которые неизвестно, отправятся ли куда-либо отсюда вообще, на всех, кому сейчас под землёй безопаснее, чем наверху, тайников не хватит, и так или иначе, большинство из этих мужчин и некоторая часть женщин скоро возьмут оружие и отправятся на поверхность, чтобы там умереть, но унести с собой жизни как можно большего числа врагов.
– Не оскорбляй порог, входи, – раздалось изнутри. Эвлан раздражённо прищёлкнул, раздражаясь ещё больше на этот звук. Загрузка языка и общих энциклопедических сведений непосредственно в его мозг заняла шесть часов, а вот умение применять полученные знания шло гораздо медленнее.
– Вот, идёт чужак с лицом как у нас, – проговорил старик, старательно толкущий что-то в кособокой жестяной чашке, не подняв глаз, – ребёнок мёртвой матери хочет говорить с детьми живой.
– С чего ты решил, что это чужак, отец? – мальчик, сперва выбежавший навстречу гостю, теперь метнулся обратно в тёмный угол, – он, должно быть, из другой деревни, он молодой юноша, и родился после того, как нам стало нельзя ходить друг к другу, вот ты и не знаешь его.
– Раскрой глаза разума, Тьюди, – возразила девочка постарше, – у него наше лицо, но не наш дух.
Это несказанно удивило Эвлана. Он ещё ничего не сказал и не сделал, чтобы выдать в себе не урождённого корлианина. Более того, если в случае старика можно б было говорить о наблюдательности, происходящей из опыта, то девочка – мало того, что ребёнок… Она едва ли что-то видит, её глаза сильно поражены из-за тех отходов, что земляне оставили на их территории. Возможно, есть что-то, чего он не учёл, не мог учесть. Возможно, запах, ввиду неполного перерождения он может пахнуть иначе, чем они. Хотя вроде бы, корлиане не слишком хорошо чувствуют запахи, по крайней мере, в сравнении с теми же джи-лаями… У корлиан как такового нет загара, но всё же как-то солнце воздействует на их кожу, возможно, они поняли по нему, что он мало бывал на солнце. Слово «мать» на корлианском языке – то же, что и слово «море», матерью они называют не землю, как большинство рас, а воду. Под мёртвой матерью старик подразумевал космос – белые корлиане в космос рвутся ещё меньше, чем джи-лаи, безвоздушное пространство, где невозможна жизнь, вызывает у них неприязнь. Что вполне сочетается с философией накамбадских террористов – они называют себя «мёртвыми мстителями» – по принципу, что умершие имеют право судить живых.
– Откуда бы я ни пришёл, это не значит, что мне нечего вам сказать. Но только, конечно, если вы готовы слушать. Если ваш дух сильнее моего, то и послушать мои слова вы можете. Но впрочем, я могу уйти.
– Говори. Твои слова воздуха не убьют.
Что ж, это, может быть, была не наилучшая тактика, но тоже оправдала себя.
Как ни парадоксально, но на обратную дорогу Широ потребовалось в два раза меньше времени, чем на туда. Ведь, по идее, дорога назад была своего рода против шерсти, поток беженцев не прекращался, и джи-лаю приходилось бежать практически прижимаясь плечом к стенам, периодически раздирая кожу о выступы. Добраться до Вилада ему удалось за два часа, но такой скорости он сам от себя не ожидал.
Конечно, можно было особо и не переживать за этого пацана, иномирцы явно не производили впечатление монстров, а вот их тревожные намёки стоило иметь в виду. Но склоняться к чему-то однозначному в вопросе, кому верить, рановато, иномирцы есть иномирцы, тут у каждого свои резоны, это понятно… Пока что объективно – да, мальчишка его использовал, и довольно топорно, и непонятно, зачем. Точнее, понятно – не хотел палиться, потому что его взаимоотношения с компанией, которую он зачем-то искал, явно далеки от дружеских, а вот дальше уже всё покрыто мраком. И объективно – Сэридзава и его люди были полезны, они уже достойно зарекомендовали себя. А уж какие они имели на то резоны – опять же, вопрос отдельный, но если руководство решило, что с ними можно сотрудничать – то, в сущности, кто он такой, чтобы спорить? Ну и, в чём бы ни состоял план Лиара, так удивительно легко согласившегося остаться с этими неизвестными, сообщить его командиру действительно стоит.
– Я могу поговорить с Сэридзавой?
– В дальней комнате он. Если не занят на переговорах.
Широ прошёл через крохотный коридорчик, завернул в комнату, которая служила переговорной рубкой.
Слышал о тилонах он мало, слышал разрозненное и довольно фантастическое. В частности, что они способны менять облик. По крайней мере, именно такую способность они обещали повстанцам в обмен на помощь в каком-то крайне туманном деле. И сейчас ему должно было придти в голову, что Лиар, пожалуй, похож внешне на этого командира, которого он смог сейчас получше рассмотреть, но пришло другое – вопрос, а как давно носит такой облик сам Лиар, и какой носил до этого? От этой мысли он отмахнулся, проще было думать, что это, ну, как-то невероятно, чем думать о том, что смазливая внешность, на которую он повёлся, ненастоящая.
– Слушаю, – иномирец оторвался от созерцания чего-то на экране портативного устройства, впрочем, через пять секунд вернулся к этому созерцанию, если не полностью, то в полглаза.
– Я пришёл сообщить о Лиаре, – Широ что-то смутно не нравилось, мелькнувшее в глубине тёмных зрачков, но не отступать же теперь, – его забрали…
– Вот как? Кто?
Джи-лай выдохнул. Описывать произошедшее, слов нет, было малоприятно, но куда деваться.
– Он попросил меня проводить его, как я понимаю, в выполнении вашего задания, потому что он пока плохо ориентируется здесь, а я – хорошо. На станции близ Херзая он что-то почувствовал… А потом ему стало плохо. И так уж сложились обстоятельства, что те, к кому я обратился за помощью, оказались, по-видимому, целью его поисков. Как я понял, один из них довольно сильный телепат…
Сэридзава полностью оторвался от планшета и вперил в него внимательный, изучающий взгляд.
– Телепат? Кто он?
– Я… по правде, я затрудняюсь сказать. Парень лет 25-30, издали его можно б было принять за землянина, но у него рога.
– Рога…
– Я никогда прежде таких не видел, и, честно говоря… это не совсем человек. В общем смысле. Чувствуется что-то такое… словами этого не объяснить.
– Та-ак… Кто ещё был с ним? Ты сказал – иномирцы.
– Несколько… Кажется, двое землян, один нарн и ещё девушка с рыжими волосами, точно не землянка, но не знаю, кто. Медик.
Вряд ли сам Сэридзава телепат, иначе б не расспрашивал так. Но его цепкий взгляд скользил по лицу Широ так, что что-то скрывать или привирать перехотелось бы, даже если б изначально и была такая мысль.
– Вот как… Пожалуй, тут стоит поподробнее. Где вы встретились с этой компанией? Сколько времени ты пробыл с ними рядом, что успел услышать о них? Они называли какие-нибудь имена, говорили, куда направляются? Лиар так и не пришёл в сознание? Что сказал медик о его состоянии?
Широ нервно передёрнул плечами.
– В основном они, как я понял, говорили по-телепатски… Перед тем, как Лиар потерял сознание, он попросил меня подумать о Тенях… Как я понимаю, это был пароль, с помощью которого он узнал… этого, с рогами. Когда он очнулся, он назвал его по имени – Дэвид Шеридан. А ещё с ними был тилон, в наручниках. У него длинные волосы русого цвета… Куда они выдвигаются, они не говорили, только, что в Херзае они, наверняка, не задержатся.
– Значит, Дэвид Шеридан… что ж. Интересно, кто остальные… Если я покажу тебе фотографии, ты сможешь узнать их?
– Да. Больше чем уверен. Когда очнулся, Лиар сказал, что-то вроде «Дэвид Шеридан, я не думал, что это ты». Что теперь будет с Лиаром?
Широ посмотрел на разворачивающиеся перед его взором голографические фотографии. Узнавать-то он узнавал, почти всех. На первой был, несомненно, Дэвид Шеридан, хотя и смотрелся несколько старше, чем в жизни. На второй – высокий землянин со светло-каштановыми волосами, его спутник, которого они увидели первым. На третьей – рыжая женщина-медик. Четвёртая и пятая изображали землян, которые не были ему знакомы. На шестой тоже отрицательно мотнул головой, потом раскрыл было рот, но снова мотнул головой. Это не укрылось от взгляда Сэридзавы.
– Этот человек был там, или ты недостаточно уверен в том, что это именно он?
– Нет, там его не было, это точно. Я его где-то в другом месте видел, где-то недалеко при чём… Но точно не скажу, где. Ну, а вот это – нарн…
Итак, хмыкнул про себя Сэридзава, когда за джи-лаем закрылась дверь, Вадим Алварес здесь. При чём ведёт себя достаточно осторожно, раз об этом до сих пор не было известно. Один ли он, или с ним есть кто-то ещё из тех, о местоположении кого он не имеет точных сведений? Есть немалая вероятность, что с ним здесь может быть Илмо Схевени, на том удалённом посту они оставались вдвоём… И Илмо при этом ведёт себя ещё более осторожно, понимая, что с его экзотической внешностью он куда более заметен, чем похожий на землянина Вадим… Что ж, это становится всё более интересным…
====== Гл. 50 О страхе и риске ======
– Он треснул…
Вообще-то трещинами кокон пошёл ещё два дня назад. Но тогда это была мелкая сеть трещин, Давастийор только отмахнулся, когда ему сообщили об этом. Сейчас же это была глубокая, полноценная трещина, вызывавшая неуместные ассоциации с мультиками – казалось, что это огромное вытянутое яйцо сейчас подпрыгнет и разлетится в воздухе, являя миру такого же огромного, задорно пищащего цыплёнка.
– Ну значит, пора. Забавно, что погружали мы их одновременно, и вылупятся они, похоже, тоже одновременно…
– А не должны?
Тилон пожал плечами.
– Тут вообще неуместно говорить, кто что должен. Процесс индивидуален… Преобразование гуманоидного тела немного проще, но тут к тому же запись сознания, всё-таки не стоит сбрасывать со счетов… Ну, приступим?
Энжел растерянно переступила с ноги на ногу.
– Мы сломаем скорлупу?
– Ну, поскольку нарны в норме не вылупляются из яйца, то придётся всё-таки помочь. Стрийкчтцв в начале своей жизни проходят, правда, через что-то подобное, но потом как-то забывают этот замечательный опыт, и во взрослой жизни к нему уже не готовы.
Лаура вздохнула и шагнула к нише Црткфакртца, подозревая, что иметь дело с новорожденным инсектоидом Энжел захочется как-то меньше. Когда Давастийор отломил первую бугристую серую пластинку, моментально раскрошившуюся под его пальцами в мелкую труху, она убедилась, что была права. Из образовавшейся бреши тоненькой струйкой стекла розоватая слизь…
Убедившись, что Ан’Вара, отломившего первые несколько пластин – по виду они были почему-то крепче, чем у инсектоидного кокона – не хватанула какая-нибудь зубастая пасть, не поразило жало или ещё что-то в этом роде, Энжел всё же вышла из ступора и бросилась на помощь. Да, или сил у Давастийора, против всякой логики, больше, или так проявляется эта самая индивидуальность процесса, но этот кокон явно был прочнее, он ломался примерно как пластмасса, а инсектоидный – рвался, как картон. Майк, которого как-то никто не просил о помощи, да впрочем, и глупо б было толкаться в узкой нише втроём, со своего места наблюдал за происходящим, преимущественно за высвобождением Црткфакртца, потому что смотреть во вторую нишу ему было просто… страшно. И кажется, что-то подобное испытывала и Чтцфркфра, поминутно всплёскивающая конечностями и порывающаяся броситься к нише, но всё же остающаяся на месте. На скамье рядом с нею лежала ещё одна маркабская мантия, которую она, видимо, принесла для своего Адама. Майк искренне надеялся, что Адам не откажется, это определённо создало б большую неловкость.
Вот Давастийор ненадолго отошёл – и взору открылось полусидящее в обломках кокона всё ещё скорчившееся, крупно дрожащее существо. Температура в коконе, объяснял как-то Давастийор, чаще всего выше, чем у окружающей среды, сопоставимо с материнской утробой. Рождающемуся холодно, просто холодно… Одна конечность инсектоида, обильно покрытого всё той же розоватой слизью, приподнялась, слепо тычась куда-то в пространство, пока не нашла руку Лауры, с честью выдержавшей испытание этой самой слизью, щедро брызнувшей на её костюм.
– Кажется, в этой ситуации нужен душ, или…
– Бассейн, – хмыкнул тилон, вызывая из стены голографическую панель и яростно вытирая ладонь о штанину.
Упавшие на пол ошмётки слизи куда-то исчезли, приглядевшись, Майк увидел полупрозрачные гребешки, мягко снимающие с робко пошевеливающегося, расправляющего конечности инсектоида вязкую субстанцию.
– Когда мы рождаемся, мы обсыхаем просто на воздухе…
– А, ну тем более отлично, – тилон махнул рукой гребешкам, и они исчезли так же неуловимо, как и появились, перерождённый между тем окончательно сообразил, чего от него хотят, и встал, опираясь о плечо несчастной Лауры, почти повисая на ней и щедро делясь с нею остатками слизи. С замиранием сердца Майк и Чтцфркфра следили, как длинная узкая ступня делает первый шаг… На бледной вытянутой физиономии распахнулись шесть чёрных блестящих глаз, часто заморгали, пытаясь стряхнуть с мелких густых ресничек всё ту же слизь. Чтцфркфра, не выдержав, сорвалась с места, издав длинную явно восторженную трель, обильно дирижируя четырьмя конечностями, подскочила к Лауре, подхватывая своего подопечного под вторую из верхних конечностей, продолжая громко, энергично стрекотать. Сквозь тающую розоватую плёнку постепенно проступал цвет – яркий, такой же, как у неё. Голова Црткфакртца неловко дёрнулась, он обвёл взглядом помещение, остановился на лице Чтцфркфра и в наступившей на миг тишине раздалось несколько коротких трелей, изданных, несомненно, им. Майк почувствовал некоторую жалость, что никогда не знал этого языка и никогда не будет знать – довольно глупо он выглядит сейчас, с навернувшимися на глаза слезами, понимая суть этой сцены лишь в общих чертах. Какими словами поприветствовала упрямая инсектоидка исполнение своей мечты, какими словами он ответил ей?
Црткфакртц отстранил обе руки и, помедлив, сделал первый самостоятельный шаг. Второй шаг был уже уверенным, твёрдым. Лаура, какое-то время ещё державшая руку вытянутой, словно не веря до конца, что выпустила это хрупкое дрожащее существо, не сдержалась и захлопала в ладоши, её лицо, на котором подсыхали брызги слизи, засветилось счастьем ребёнка, только что созерцавшего чудо.
– Получилось, получилось?
– А разве не должно было? – самодовольно улыбнулся Давастийор, выходя из ниши. Чтцфркфра обернулась.
– Вы получите свой шлем. Я получила за него достойную плату.
Майк заставил себя оторваться от наблюдения за инсектоидами, продолжающими обмениваться репликами на своём языке, от гаданий, о чём говорят они сейчас – объясняет ли ему Чтцфркфра, что произошло и кто все эти странные существа, или обрисовывает блестящее будущее, которое их ждёт в мире, полном одичавших и больных собратьев, сосредоточиться на том, на что ему было страшно смотреть. На второй нише. Когда он увидел нечто коричневое, сморщенное, по виду – согнутую руку или ногу, сердце его упало в какую-то бездну, о которой он и не подозревал у себя внутри, и продолжало падать, охваченное её колючим холодом. Мумия… Это мумифицированный труп. Что они всё ещё делают там? Что он всё ещё делает здесь? Всё правильно, никто не гарантировал ему успех на 100%. И если его дара подстраивать реальность под свои желания не хватило в этом – не хватит и на то, чтоб проснуться в дне вчерашнем, когда у него ещё была надежда. Он не глядя повёл ладонью, формируя сиденье, и обессилено опустился на него, едва не выронив трость, на которую опирался, и с этого сиденья наблюдал, как Чтцфркфра бережно, невесомо гладит верхними конечностями голову Црткфакртца, как вдруг приподнимаются тёмно-зелёные, мелко мерцающие в рассеянном свете медблока, закрылки, и откуда-то издалека, из той реальности, в которой чудеса случаются, до него долетел возглас Лауры:
– О боже, он может летать, да?
Он подлетел в воздухе, быть может, на полметра, но сложно сказать, в ком это вызвало больший восторг – в Лауре или в Чтцфркфра. И конечно, за их воплями восхищения он не услышал тихого шороха, он обернулся, лишь когда второй кусок коричневой сморщенной кожуры опал на пол, и его затуманенному от потрясения взору предстала пятнистая рука, властно отстраняющая руку Ан’Вара. Конечно, в земной традиции богиням больше подобает появляться из морской пены – но есть ведь и другие мифы… Сухая корка продолжала опадать, как пожухшие соцветья с тугих, крепких завязей, хотя должно бы придти сравнение со змеёй, меняющей кожу. И сердце, больно трепыхнувшееся в объятьях льда, остановилось снова… Этот страх был гораздо страшнее.
Энжел, всплеснув руками, выбежала – всё произошло слишком неожиданно, у них здесь никакой одежды, ладно, нарны не самая стыдливая раса во вселенной, но всё же, всё же… И Майк, которому, как никогда, хотелось слиться с фактурой металлопластика, раствориться, исчезнуть, во все глаза смотрел на первые шаги, первые медленные, величавые движения обретшей реальность Г’Сан.
Вишнёвые глаза медленно обвели присутствующих.
– Кто из вас Майкл?
Вот он, тот момент, которого он так сильно желал – и которого так сильно боялся, что едва ли будет бояться когда-либо чего-либо ещё. Момент, который станет настоящим рубежом в его жизни. Безумной надеждой было не найти этот носитель и этих ненормальных экспериментаторов с их ненормальными артефактами. Безумной надеждой было – всё, что после. Сейчас, если Г’Сан не примет его… Это будет всё, самое настоящее всё. Он говорил, что готов к этому, он храбрился, а как могло быть иначе? Но внутри себя он и тогда понимал – это будет конец всего. Он больше не выйдет ни в одну реальность, где есть она, потому что, хоть ожидать подгружения памяти из этой реальности и странно б было – он сам не сможет не ответить ей, как всё прошло, а значит – он больше не увидит её. Что ж, когда человек рискует всем и проигрывает – иногда это бывает именно так.
Г’Сан остановилась над ним, пытливо вглядываясь в его лицо – иначе, чем он, невольно сличающий все морщинки и пятнышки, хоть смертельный страх и требовал отключиться сейчас от этой реальности, слишком обжигающе реальной, потом протянула руку и коснулась его щеки. Панически вцепившись в трость, он всё же поднялся, выпрямился – хотя и это не сделает его вровень с нею, она выше как минимум на голову… Её изучающий взгляд прошёлся по его тонким рукам и ногам и вернулся к белому, как мел, лицу.
– Не могу поверить, что вижу тебя. Действительно вижу тебя…
Навьюченную ворохом одежды Энжел в коридоре остановила Кри’Шан.
– Две вещи имею тебе сказать. Во-первых – ты напрасно выгребала свой без того невеликий сейчас гардероб. Могла обратиться ко мне, мой багаж невелик, зато там есть более подходящие вещи. Во-вторых – думаю, ты понимаешь, что теперь старт – вопрос времени.
Энжел кивнула.
– Согласна. Нам необходимо это обсудить…
Лиар лежал на вполне себе кровати вполне себе госпиталя. Правда, полевого. Особо сильной слабости он не чувствовал, однако постоянная тошнота и головокружение вкупе с кашлем почти до крови не придавали должного оптимизма. А уж тем более понимание, что он не может позволить себе валяться здесь столько, сколько видится необходимым местному врачу, внезапно очень обеспокоившемуся результатами его обследования. Особенно – мозга. Как ни странно, волновало их больше не то, что у него был жар и вообще все признаки двустороннего воспаления лёгких, а что-то там внутри его головы.
Он улыбался – ласково и непринуждённо, отвечал с должной вежливостью, мысленно начиная закипать. В конце концов ему ввели какие-то обезболивающие и оставили в покое, хотя бы на некоторое время. Хотя только с иронией можно говорить о покое там, где есть Дэвид Шеридан. Об этом Лиар не забывал даже тогда, когда его не было рядом, и он не чувствовал его где-нибудь поблизости. И дело было даже не в естественном страхе перед этой силой, страхе его всесильного, неисчерпаемого когда-то океана перед нависшим над ним огненным шаром. Было что-то за этой стеной огня. Что-то, что он, превозмогая желание скрыться в недосягаемой холодной пучине, всё надеялся разглядеть. Что-то, что влекло его, тянуло, заставляя презреть опасность более, чем до сих пор требовала его природа. Больше, чем просто интерес… Какой-то резонанс внутри. Ведь даже погрузившись в свои мысли настолько глубоко, насколько это вообще возможно, и отключившись от всех внешних раздражителей, он не мог бы не заметить этот жар, что опалил… окутал его сознание, возвращая в реальный мир. Обернувшись, он увидел присевшего рядом на стул Дэвида Шеридана.
«Так и думал, что ты придёшь».
– Чувствуешь себя сколько-нибудь лучше? – спросил Дэвид вслух, – насколько я понял из объяснений врача, не стоит ждать подъёма на ноги за два дня. Хотя тут такое бывает… В основном под влиянием фактора «надо»…
– Относительно лучше… .конечно, до полного хорошо ещё явно далеко, но в обморок уже не упаду. Спасибо… Почему ты разговариваешь… так?
«А не вот так? Ведь гораздо удобнее и быстрее… »
– Всё-таки это более общий язык, можно так сказать. Не вижу пока причин от него отказываться.
«Возможно, прошло недостаточно времени, чтобы я привык и не воспринимал, когда двое смотрят друг на друга и молчат, как нечто странное».
