Текст книги "Ключ Всех Дверей. Бракирийский след (СИ)"

Автор книги: Саша Скиф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 113 страниц)

– Лично меня, как вам ни покажется странным, даже радует, что он пригласил Лионасьенне, – сказал подошедший Эркена, – возможно, он понимает, что самому с лекоф-тамма ему не разобраться. Возможно, даже подозревает, что в инструкциях дезинформация. Это доказывает, что он осторожен и не станет рисковать понапрасну. Не стану сразу выражать надежд, что он передаст их, в случае невозможности использования, в наши руки, но и такой вариант не исключён.

– Зачем?

– Как жест доброй воли, – подключилась Софья, – подкупающий такой жест, разве нет? Если не сможет использовать – то вполне. Глупо держать у себя оружие, которое бесполезно, а то и опасно, а не использовать его хотя бы так.

– Нет-нет, я не собираюсь его трогать, – Майк, опираясь на плечо Ли’Нор и костыль, шёл почти сам. Ну, по крайней мере, наполовину сам, – я действительно опасаюсь… Я просто на него посмотрю. Ведь завтра его тут уже не будет. Невероятно… Сколько он торчал здесь?

– Не меньше полутора тысяч лет, по предварительным данным.

– С ума сойти, ведь правда? Ни люди, ни нарны, ни даже центавриане ещё не вышли в космос, а он уже был здесь. Видел Марс таким, каким нам его и не представить. Видел кометы, которые проходят через нашу систему раз в тысячу лет… Может быть, на Марс спускались, проходили мимо него, существа, которых нам уже никогда не встретить… Разве это не потрясающе? Я хочу сказать… при этом ощущаешь себя таким малым, ничтожным, но в то же время таким значительным… Это ни с чем не сравнимый экстаз – стоять рядом со свидетелем истории…

«Бедный ребёнок, – подумала Ли’Нор, – как мало ему дано в жизни… В то же время, не каждому дана такая первозданная свежесть чувств…».

Пейзаж-то на земной взгляд должен быть мягко говоря безрадостным. Ну, на что тут можно б было любоваться дольше пяти минут? Камень и песок, и над всем этим бледно-жёлтое индифферентное ко всему небо. Ну, сейчас пейзаж немного оживлён всё ещё стоящей тут некоторой техникой и окружающими их горами красно-рыжего песка. Ну, конечно, и сам камень – издали его, благодаря свежевозведённым холмам, видно не было, а вот в представшей взору скважине (какая же там, великий Г’Кван, глубина?!) он открывался во всей красе – ну, насколько хватало света обращённого туда прожектора.

– Осторожно, не приближайтесь к краю! – Арвини нагнал их у последнего отвала, – говорил же Барти, поставить ограждение, а он: «А кто здесь ходит?»… В принципе он прав, конечно…

– Не волнуйтесь, господин Арвини, мне и отсюда неплохо видно. По крайней мере, я вижу почти то же, что видела Мэри когда-то…

Они не поняли, что произошло. Словно внезапный порыв шквального ветра налетел и ударил – вот же, а, а обещали штиль – и что-то обожгло… Ли’Нор швырнуло почти на самый край скважины, а Майка – за край. Из последних сил хилого нежизнеспособного тела он ухватился за единственное, за что мог – за камень. Чёрная туча закрыла солнце…

– Тилоны! – закричал Арвини. Некогда было спрашивать, с чего он так решил – что это именно они. Чёрная туча, взметнув песчаные отвалы – распрощайтесь с вашим штилем, вот вам высокопробная песчаная буря напоследок – спускалась на скважину с торчащим из неё штырём. Мертвенно-бледный луч вырвался из брюха корабля, он не слепил, но Арвини захотелось заслониться, закопаться в песок, убежать… Изо всех сил, пробиваясь сквозь бушующее вокруг песчаное море, он полз к лежащей на краю скважины, нерационально пытаясь дотянуться до Майка, Ли’Нор…

– Угощайтесь, – по модуляции голоса, а так же по иному расположению шишковидных наростов на голове, Лионасьенне догадалась, что гроум, протянувший ей пачку сигарет – женщина. Делать какие-то предположения по одежде Лионасьенне пока не решалась – гроумов вне формы пилота и антуража космического корабля или станции ей случалось видеть редко. Ну, на платье это не похоже, брючный костюм из безрукавой рубахи со стоячим воротом и свободных в бёдрах, но перехваченных под коленями и на щиколотках широкими ярко расшитыми манжетами штанов. Ткань, конечно, красивая, узорчатая, и на руках золотые браслеты, но это не показатель – среди знати и мужчины зачастую одеваются ярко, как те ещё попугаи, а этот гроум явно во дворце свой.

– Благодарю.

– Вы бы всё-таки шли и поспали. Я понимаю, непросто расслабиться в незнакомой обстановке… Но иногда стоит себя заставить. Завтра может потребовать от нас ещё больше сил, чем сегодня.

Лионасьенне прикрыла глаза.

– Я понимаю. Умом понимаю, и в отношение всех остальных я, в общем-то, сама так думаю. Но для меня… я не могу сказать, что я не устала – так врать я, конечно, не посмею. Но для меня отдых невозможен, потому что отдых – это восстановление сил, забвение тревог, отдых нужен, чтоб подготовиться… мне не к чему готовиться и сил у меня нет и уже не может быть. Я мертва внутри, мёртвым не нужен отдых.

Гроумка затянулась и опустилась на широченную, с небольшой матрас, подушку, расшитую золотой нитью и мелкими блестящими камушками, возле низкого столика, на котором стояла огромная, как таз, пепельница, лепнина по бортам которой изображала, должно быть, целую сцену из эпоса.

– Садитесь. Отец пока не много успел мне рассказать о вас, а подслушивать я привычки не имею. Я только поняла, что не все ваши корабли вышли живыми из… того, что происходит сейчас там. На одном из этих кораблей вы потеряли кого-то очень дорогого вам, верно?

Лорканка кивнула, горько улыбаясь.

– Не совсем там… То есть, до собственно вот этой заварушки… Потеряла того, кого любила. Смешно… Мне оставалось сидеть меньше года, мне изредка позволяли писать письма – я посылала их на особый адрес, откуда он мог их забрать… Бежать я не собиралась – точнее, оттуда не слишком-то убежишь… В конце концов, ну что такое четыре года? Хотя мне безумно не хватало его, безумно… Мы три года были вместе, и вот три года без него… И вот я увидела его – перед тем, как снова потерять, уже навсегда.

– Вы успели проститься с ним?

Лионасьенне пыталась сглотнуть солёный ком, но он не сглатывался, продолжал царапать горло.

– И да, и нет. Конечно, я не была готова… Я не… Но наши взгляды не размыкались до последнего мига. До тех пор, пока… Пока от него ничего не осталось, и от меня тоже… И в этом взгляде было столько… столько любви, боже… Боже, если б он хотя бы не любил меня так…

Гроумка уронила столбик пепла в пепельницу.

– Я тоже вдова. Уже два года. Мой муж был на редкость славный малый, хотя мне кажется, я всё равно не ценила его, как подобает. Когда мы расстались – я ещё не знала, что навсегда – мы поссорились… По бытовой, мелкой причине, какие часто между супругами… Он полетел в сектор хурров обговаривать одну сделку… и вернулся уже в гробу. Запечатанном гробу, который не рекомендовали открывать – неприглядно… Такое бывает. Заминированный лифт предназначался не для него, он по случайности вошёл первым. Нелепая случайность.

– Нелепая случайность, – эхом откликнулась Лионасьенне, – не странно ли, что мы лавируем, рискуем, проходим по канату над пропастью и обманываем самого чёрта, а потом нелепая случайность… Если б я подумала, и просто скрылась с ним… где-нибудь… Но мне казалось – так правильно, и он сказал, что я права. Он один пошёл со мной, ну а больше какой дурак пошёл бы? Он берёг все эти годы мой корабль, он помог мне выцарапать этот проклятый телепорт… «Может быть, – говорил он, – тебя даже реабилитируют и наградят»… И вот мы летели, прогоняли ещё на несколько раз виртуальную модель и строили планы, что будем делать дальше, когда совершим этот финт ушами… Ну, из тех, кто были с нами прежде, кого посадили, кто мёртв, кто осел и легальным бизнесом занялся… Есть, конечно, и те, кто остался, и даже нормальные ребята среди них есть… Это неправильно, что его нет сейчас здесь. Невозможно, неправильно. Он должен быть здесь. Вместе мы… вместе мы всё, что угодно могли. Ему определённо понравилось бы… Авантюрист и романтик… Я всегда была разумом, а он – энтузиазмом и верой. Без веры разум мёртв.

– Нет, – покачала головой женщина, – но нужно время. Возможно, конечно, времени у нас и нет… Но мы ещё кое-что можем. Как вас зовут?

– Лионасьенне.

– Меня Талик. Я дочь Так-Шаоя, как вы можете догадаться. Его… не главное, конечно, но доверенное лицо. В конце концов, всё это в дальнейшем – и моё тоже, я вхожа в курс дел даже больше, чем брат, потому что он, во-первых, младше, во-вторых, со слов отца, у него ещё ветер в голове.

– Вы родились здесь?

– Нет, но привезли меня ребёнком, Громаху я не помню… да и слава богу, мой дом здесь.

– Интересно, конечно, события развиваются.

– Что ты об этом думаешь?– Дэвид прошёл вглубь комнаты, обставленной скромно, но, на его взгляд, весьма удобно. Высокое стрельчатое окно, наполовину задвинутое ширмой, каковые служили тут, видимо, в качестве штор, бросало на стену рыже-золотое пятно закатного света.

– Что думаю? Ну… этот Так-Шаой, определённо, находится на своём месте. Плохи дела у Марга Тейн.

– Ты полагаешь, он победит?

Диус прошёл к шкафу – разумеется, почти пустому, в нём лежало только несколько полотнищ мягкой ткани – по-видимому, полотенец, и несколько просторных длинных рубах, должно быть, домашний вид одежды.

– Плохи дела Марга Тейн в том, что они вообще пропустили такой экземпляр… Впрочем, это должно было однажды произойти. Абсолютная власть хороша и соблазнительна, пока не понимаешь – чтобы меч был острым, его нужно точить. А меч не точится об мягкое, он точится о брусок. Абсолютная власть однажды становится слепа и дряхла. Оппозиция нужна хотя бы для того, чтобы не потерять нюх и не разучиться думать.

Дэвид посмотрел на него пристально.

– Не нравится мне, когда ты так говоришь.

– Я остаюсь центаврианином. Но я свои мозги предпочитаю тренировать другими вещами. Я слишком люблю результат, а политикой стоит заниматься, если любишь сам процесс. Кроме того, если стремишься наверх, надо уметь жертвовать… а я жертвовать не люблю, я капризен и самолюбив, и желаю, чтобы то, что мне нужно, было у меня гарантированно и всегда, – он подошёл к партнёру и запустил пальцы в его волосы, лениво прикусил рожек, – центаврианский Двор был не готов к такой императрице, а я был не готов взрослеть и позволять диктовать мне, с кем мне жить.

Дэвид откинул голову ему на плечо.

– Вот когда так говоришь – очень люблю.

– Любишь слышать, что стоил больше, чем трон Центавра?

– Не шути так. Больше, чем трон Центавра, стоила твоя свобода. Я же всё равно не оставил бы тебя. Им бы трудов стоило вытащить меня из твоей постели.

– Ты говоришь для минбарца как-то совершенно неподобающе. Создатель… Дэвид, я не заблуждаюсь, это – кровать?

– Думаю, она самая. Ничего более похожего на кровать я здесь не вижу.

– Да, судя даже по гостевому варианту, Так-Шаой умеет жить… Ты думаешь о том же, о чём и я? Уверен, что да.

Дэвид повернулся.

– Теперь ты ещё мне скажешь, что у меня совершенно неподобающее для минбарца выражение лица. И вообще мысли неподобающие. Слышали бы тебя мои учителя – они б сказали, что ты стал минбарцем вместо меня.

– Да никогда в жизни. Но ведь говорят у землян, что супруги – это… как это… единое падшее существо…

– «Муж и жена – одна сатана», когда ты запомнишь уже.

– Ладно, пошли, падём, что ли… Такого-то у нас, вроде, пока не было… Хотя ты знаешь, некоторое сходство с центаврианскими конструкциями здесь прослеживается… Может быть, заимствование? Или они шли сходными путями? На их менталитет как будто непохоже…

– Диус!..

– Всё, уже отложил теорию на потом после практики.

Дэвид прислонился к одному из витых фигурных столбов, подпирающих свод над кроватью, и наблюдал, как Диус расстёгивает пиджак, нетерпеливо облизываясь.

– Да… у тебя определённо именно то настроение… Чёрт, я создал монстра, не смотри на меня так, я когда-нибудь рехнусь…

Дэвид с притворной покорностью отвернулся, картинно склонив голову и закрыв лицо ладонями. Вырвавшийся на свободу гибкий «язык» обвил его запястья, устремившийся следом второй скользнул по щеке, поворачивая его лицо к Диусу.

– Это представление для кого было, Дэвид Шеридан? Я тебя знаю 30 лет, я помню, когда ты последний раз смущался…

– Нет, не тогда.

Диус возвёл глаза к потолку.

– Просто отлично, теперь ты будешь шариться у меня в голове напрямую, а не довольствоваться архивами своего чудесного колечка…

– Ну а почему нет, в ней и теперь можно найти немало интересного.

– Тебя, как вижу, совсем не напрягает, что мы тут в несколько неодинаковом положении?

– Нет, а должно? Будто в моих целомудренных минбарских мыслях могло б найтись что-то сопоставимое с…

– Дэвид. Мне ж телепатия не нужна, чтоб иметь представление, насколько твои мысли целомудренные, да и насколько минбарские, местами тоже.

– У меня были прекрасные учителя.

Они упали на кровать, взволнованно спружинившую под ними.

– В твоём случае, Дэвид Шеридан, учить – только огранять природные задатки.

– Недостаток практики компенсируется пытливостью ума, не сам ли ты говорил.

– О да, как раз после этого ты так продемонстрировал свою пытливость ума…

– Ой, вот уж не знал, что тебя так легко впечатлить.

– Хотел бы я посмотреть на того, кого ты бы НЕ впечатлил.

– Так уж и хотел бы?

Диус ненадолго расплёл живые путы, давая Дэвиду возможность подползти к спинке кровати, представляющей из себя столь замысловатой формы решётку, что лучше бы гроумам признать, что да, заимствование, чем позволить думать, что талант к садо-мазо у них в крови.

– Они тут нигде в тумбочке ничего ещё полезного не оставили, как думаешь?

– А нам чего-то не хватает?

– Ну чёрт возьми, ты своими собственными меня собрался привязывать?

– Дэвид, развратная тварь! – Диус крепко, с наслаждением укусил его в плечо, – воспользуемся твоим поясом… найти бы ещё, где он тут…

– Хорошая мысль, но пояс у меня один.

– И? ты планируешь разорвать его в порыве?

– А ноги чем, умник?

Диус бросил взгляд на край кровати и присвистнул – нет, возможно, конечно, назначение этого каркаса иное, но воображению почему-то рисуется только это.

– Кажется, тут из завязок балдахина можно вытянуть пару лент… Надеюсь, они переживут эту ночь, иначе…

– Может быть, мне всё же перевернуться?

– Да уж сделай милость, такое выражение твоей физиономии меня смущает!

– Всё ещё?

Мягкая, немного похожая на фланель ткань простыней не скользила, это было тоже приятно.

– Удобно?

– Хоть всю ночь так!

– Ну ладно, никто тебя за твой язычишко глупый не тянул…

Первый орган легонько скользнул, острым кончиком, по разведённым бёдрам Дэвида – сначала по одному, потом по другому. Дэвид погасил стон в очень удачно лежащей подушке.

Уже два острых кончика-стрелочки скользнули вдоль позвоночника – Диус навис над ним, жарко нашёптывая куда-то в затылок что-то очень пошлое на центарине, потом скользнули по бокам, обвивая распластавшееся под ним тело, встретились на груди, проскользнув друг по другу крест-накрест, пощекотали соски, потом вернулись на спину, обвили предплечья. Дэвид приподнял бёдра, пропуская два нижних, устремившихся жадно оглаживать низ его живота.

– Всё-таки у вас, конечно, крайне обеднённая конструкция…

– Да, я уже много, много раз признал, что вы физически куда совершеннее всех рас, какие мне известны! Но мужчинам, разумеется, лесть в интимном плане не надоедает…

– Будто тебе известен в этом плане кто-то ещё! Хотя меня, естественно, не так чтоб огорчает, что не известен…

– Я изучал анатомию, ревнивец проклятый! Я же не припоминаю тебе тех девочек на Центавре…

– Первый уровень, ревнивец проклятый! Эти «девочки» были поопытнее меня!

– И что, тебе правда так сложно было синхронизировать их… хотя бы до второго уровня? Вроде, девочки были вполне…

– Ну да, как будто ты ещё в девочках что-то понимаешь! Чёрт, и ведь рот тебе уже не заткнёшь, теперь если рот занят, примешься болтать у меня в голове…

– Да, я ооочень хорошо помню, как ты был «недоволен»!

– Это когда в моём воображении ты натянул чулки одной из тех девочек? Я тебе отомстил… сказал, что тебе идёт… Нет уж, лучше болтай, чем копайся у меня в мозгах, я после той невинной фантазии о парочке из Лингвистического общества тебя полночи ублажал… Как младенец попался…

– Долго мне это припоминать будешь? Десять лет прошло! И вообще, я правда думаю, что это было бы забавно…

Парочка из Лингвистического общества была двумя юными центаврианами, на которых Диус поглядывал заинтересованно после прозрачных намёков, что они практикуют не только игры с переодеванием, но и… э… свингерские обмены, в том числе как-то раз – с парочкой землян. Интерес Диуса-то был и правда скорее… познавательным, а вот Дэвид так сыграл на стереотипе о ревности, что получил от этого немалый выигрыш в интимном эквиваленте. Потом признался, конечно.

– Разве тебе не хотелось бы, хотя бы иногда… чего-то более родственной физиологии?

– Мне тебя вполне хватает, развратное чудовище. Я ж не спрашиваю, не хочется ли иногда тебе… – острый кончик многозначительно скользнул между ягодиц, упираясь в отверстие.

– Человеческого члена? После твоих щупалец? Неет, боюсь, ты меня безнадёжно испортил.

– И я должен ему просто поверить…

– Проверь.

– Ммм?

Голос Дэвида дрогнул.

– Два… вместе… сплети, как тогда…

– Дэвид! Я был пьян, а ты… ты сумасшедший…

– Диус, пожалуйста. Я действительно хочу… – бёдра Дэвида двинулись, насколько позволяла фиксация, навстречу.

– Чего-то потолще, значит.

– Чего-то побольше… твоего… второй уровень, разве нет?

Два органа, сползаясь навстречу друг другу по разведённым ногам, переплелись в «косичку».

– Ты же знаешь… с тобой у меня… всегда шестой…

====== Гл. 15 Больная романтика ======

В малую гостиную – или чем это могло считаться во дворце – ввалилась колоритная парочка, человек и хурр. Человек был одноглаз, и его лицо пересекала самая натуральная пиратская повязка, лицо и вся лысая голова хурра были так испещрены шрамами, что было сложно сказать что-либо о его внешности.

– Э… а босс где? – спросил человек, обалдело оглядывая пустую, за исключением Лионасьенне и Талик, комнату.

– У себя, велел его до утра не беспокоить. Денёк был сложный, и ночь ожидается не для сна. Будет, насколько понимаю, на прямой связи с генералами, пока бой не свернут на какое-то время, тогда, может быть, поспит.

– Ясно… Ну, тогда до утра это подождёт. Мы-то пришли сообщить, что зерно на Хитку прибыло благополучно.

– Считайте, я приняла. Садитесь, Керк, Заас. Это…

Если Талик собиралась представить гостью, то это явно было излишним. Хурр распахнул объятья.

– Ба! Ленни, малышка Ленни! Какими судьбами здесь? Я думал, ты сидишь… А… Сэм где?

– Сэма… – Лионасьенне отвернулась, – больше нет. Сэм погиб.

– Как?! Чёрт… Что-то, я смотрю, происходит тут… парни мне сказали – война, тут кто-то знает подробности?

Талик встала.

– Я считаю, нам надо выпить. Лионасьенне, не спорь. За твоего любимого, и за встречу, и за будущую победу. Так положено.

Ли’Нор, не разжимая рук, настороженно следила за перемещением туда-сюда странного существа, внешне выглядящего как нарн, но ментальными полями походящего на нарна меньше всего. Существо явно было раздражено… зло… почти в отчаянье… Ли’Нор крепче прижала к себе Майка – хватка у нарнов крепкая, им придётся потрудиться, если они захотят их разделить и тем более причинить Майку какой-то вред. Арвини, после того, как пришёл в себя, тоже подполз к ним ближе, устроившись так, чтоб вероятные переломы доставляли меньше беспокойства.

Существо остановилось напротив пленников, вперив в мальчишку полыхающий холодной яростью взгляд.

– Ты! Ты расскажешь нам, что сделал с камнем! Для твоего же блага!

– Вы рехнулись? Ничего я с ним не делал! Я схватился за него, чтобы не упасть в скважину! Что я его, хотите сказать, сломал? Или руны на нём ботинками поцарапал?

Ли’Нор видела, в мыслях – они в шоке и гневе от неудач. Камень, древний артефакт, который они забрали – умно, подождали, когда люди почти извлекут его, простым бурением, на их орудия камень мог среагировать неадекватно – не реагирует… Ничего на сканерах. Никакой реакции даже на прикосновения. Мёртвый камень. Обычная, разве что украшенная странной вязью балка. Нет энергии. Нет возможностей. Нет смысла.

– Ты должен бояться нас, слышишь? Ты, жалкое даже для людей созданье! Как ты смог повредить камень? Он молчит!

– А я тут причём? Может быть, он не хочет разговаривать с такими идиотами? Вас бояться? А что, вы что-то можете мне сделать? Эй, я инвалид, полутруп, вы меня надеялись напугать? Ну давайте, убейте меня, ой как страшно-то!

Лже-нарн замахнулся кулаком, но передумал.

– Мы изучим тебя. Мы выясним. Ты заплатишь.

Арвини застонал и разлепил глаза.

– Вам нужен был камень? Вот забирайте его и уматывайте к чёртовой матери! Мы-то вам зачем?

– Камень не работает!

– Лично я не верю, что он работал когда-либо. Если вы нас убьёте, или разберёте по частям – вам это всё равно ничего не даст!

– Посмотрим, – зловеще улыбнулся похититель, – посмотрим.

Конечно, локальный дурдом. Когда Вадим и Илмо вышли в малую гостиную, поискать кого-нибудь, кому можно выразить своё удивление тому, что кровать в комнате пусть широкая, да, но одна – они застыли на пороге в ещё большем шоке.

– Гм, похоже, мы выбрали не лучшее время…

Талик махнула рукой, подзывая их к столу.

– Садитесь к нам. Кого послал к порогу Вахук-Рад, должен сесть и за стол.

– Что?

– Один наш бог… Дружбы, ну и пьянок, да. По нашим верованиям, где организуется стихийная пьянка – там и Вахук-Рад с нами, а это свято.

Вадим попятился.

– Вообще-то…

– Несвоевременно, что ли? Эй, ну видать, мы совсем другие, чем вы. Если не это время, то какое? У вас погибшие товарищи, не оплаканные и не помянутые, а у нас война… Если завтра и проснётесь с тяжёлым похмельем – завтра будет завтра, кто знает, что будет, может, мы и не проснёмся, если на город обрушатся бомбы Маргуса… Вам-то всё равно не воевать…

– Давай, полицайчик, не брезгуй, – дружелюбно оскалился одноглазый, – когда ещё за одним столом соберутся пираты и полицейские, вместе с важными тузами?

Из другой двери, едва не споткнувшись о порог, в комнату ввалились Виргиния и ещё одна гроумка, таща позвякивающий ящик.

– Гражданки… – презрев абсурдность ситуации, Вадим на рефлексе бросился помогать, – какого чёрта, могли ж попросить мужчин…

– Отвали, – беззлобно огрызнулась Виргиния, – никогда не поверю, что у тебя есть опыт таскания бухла. Разбил бы – несколько дней с фингалом бы ходил… Так, что у нас тут? О, уважаю… А тари что, нет?

– Вы пьёте тари? – вздёрнул бровь хурр. В его глазах явственно зажглось желание предложить Виргинии руку и сердце.

– Я чего только не пью… Илмо, ты с нами?

Вадим махнул рукой и занял одну из упругих обитых неким подобием атласа подушек. В конце концов, может быть, и правда… поможет отключиться, по крайней мере… Может быть, похмелье – и в самом деле лучше будет, чем…

– Вахук-Рад, – излагала Талик, разливая грозно шипящую жидкость по огромным, в полголовы, бокалам, – это бог, которому мы молимся перед заключением сделки. Перед заключением брачного договора. Это бог объединения… а что лучше объединяет, чем выпивка?

– Вы про драки на почве совместного распития не слышали? – улыбнулся Вадим.

– Ай… Ну, и это, конечно, тоже… Но у нас, гроумов, на пьянках убивают редко. Мы народ крепкий. А выбитый зуб там, сломанный нос… ничего, заживёт. Зато выяснение отношений… момент честности, искренности… За бокалом легче высказать другу, что имеешь против него на сердце, за бокалом легче и простить. Это очищение.

– Она дело говорит, – подмигнул хурр, – хорошо подраться – лучше, чем полжизни таить обиду. И на пьяного, вроде как, и обид меньше. А уж когда наутро башка трещит… так и вообще не до злой памяти, тут бы имя своё вспомнить. Спирт, он, вот знаешь, микробы убивает… злоба – тоже микроб.

– Да, вы…

– Зааскуратто. Сокращённо – Заас, тут без церемоний.

– …производите очень миролюбивое впечатление.

Хурр расхохотался, словно полицейский сказал нечто необычайно остроумное.

– В трёхсотом братец твой банду моего братца порешил… А потом в триста первом ты с коллегами другого моего братца посадил. Ну и что? Не такая, по правде, между нами и родственная любовь была, ну да не суть… Вот теперь мы тут сидим вместе, воры и полицейские, коммунисты и олигархи, телепаты и нормалы… Вахук-Рад свёл, а точнее – Маргус, чтоб ему пусто было, вместе с нашими заправилами заодно… Завтра, может быть, нас тут всех накроют… Ну, не умора ли?

Вадим оторвал взгляд от шипящей, медленно оседающей пены.

– Почему же вы здесь? Это ведь не ваша война.

– Хочешь послушать? – усмехнулся хурр, – потому что. Граница – вот она, рядом, но делать мне там нечего… Третий год тут живу, с тех пор, как вы нас поразогнали. Заползли раны зализать, и прижились. Бизнес непыльный, платят хорошо, чистый воздух… В общем, где тепло, там и родина, тут спасибо, в хорошее место загнали. Так-Шаою, долгих ему лет, плевать, кто какой расы, после независимости он мне гражданство обещал. Мне сорок семь лет уже, пора о старости подумать. Устроит объяснение?

– Устроит.

Видимо, переборки на корабле тонкие, а находилась их комната прямо за рубкой, потому что Ли’Нор слышала. Обычным слухом слышала. Тем более что голоса становились всё громче, приближаясь к крику. Один голос принадлежал лже-нарну, который до этого говорил с ними, другой – видимо, нарну со встреченного корабля, ибо разговор вёлся на нарнском.

– В последний раз требуем, неопознанный корабль, назовитесь и назовите цель своего пути!

– В последний раз отвечаем, у вас нет права нас задерживать! У нас дипломатическая миссия, поручения Кха’Ри не обсуждаются!

– Врите кому-нибудь другому, и в особенности – упоминая Кха’Ри! У нас есть основания подозревать вас в пиратстве, приготовьтесь к досмотру! Отказ допустить нас к досмотру будет расценен как сопротивление и основание для применения силы.

– Генерал, вы совершаете ошибку, – в голосе лже-нарна явственно слышалась угроза, – у вас будут неприятности…

– Боюсь, это у вас будут неприятности, Г’Нок или как там вас зовут. Полномочия, которыми я наделён…

– Ого-го, – Ли’Нор растолкала Арвини, – похоже, там, снаружи, сейчас будет жарко…

Объяснить она не успела – в комнату ворвалось трое тилонов, из которых два были в облике людей, а один – в облике какого-то неизвестного существа, схватили их и поволокли в заднюю часть корабля. Корпус сотрясался, по-видимому, от попадания крупных орудий – кажется, к консенсусу Г’Нок с неизвестным генералом не пришли.

– Куда вы нас тащите? – Майк цеплялся за Ли’Нор, она – за него, один из тилонов, собиравшийся, видимо, взять Майка на себя, бестолково топтался, путаясь под ногами у другого.

– Помолчи, если хочешь жить.

– Они тащат нас к шлюзу, – со спокойной улыбкой пояснила Ли’Нор, – чтобы пригрозить крейсеру Нарна, что выбросят заложников в открытый космос, если они не прекратят огонь и не отойдут на безопасное расстояние, чтобы они могли открыть зону перехода. А могут и правда выбросить, хотя бы чтобы мы не рассказали нашим освободителям об уважаемых тилонах всё, что знаем.

– Ты, молчи!

Третий тилон нервно окликнул собратьев – видимо, с предложением одному из них, раз уж человечишку тащит нарнка, помочь тащить центаврианина, который, притворяясь, что без сознания, саботировал, как мог, повиснув на тилоне, что при его более высоком росте создавало немалые трудности.

«Друзья, по моему сигналу – Майк, кидайся под ноги этому, Арвини, хватай вон тот шест… Давай!»

Посылать сообщение в мозг нормала – штука не самая лёгкая, но получилось с первого раза. Такого удара в челюсть тилон от женщины явно не ожидал, тем более от раненой женщины. Выхватив из-за его пояса пистолет, она выстрелила три раза почти в упор. Тело дёрнулось пару раз и затихло. Арвини, шатаясь, сполз по стене – своего он вырубил ударом в основание шеи, но это отняло последние его силы.

– А теперь ты, – Ли’Нор навела оружие на оставшегося, пытающегося сбросить с себя Майка, – откроешь вот эту дверь…

– Ли’Нор, – глаза Майка горели восхищением, – ты умеешь управляться с их оружием?

– По ходу вальса научусь. Да всего лишь модификация лазерного…

Дверь открылась сама, и из-за неё выскочило ещё два тилона. Один выстрел попал Ли’Нор в плечо, второй выбил оружие из её рук.

– Перевес не на твоей стороне, девчонка.

– Не, на нашей, – выпавший пистолет подхватил Майк, – и у меня отсюда, знаете, очень неприятный для вас ракурс.

– А у нас на прицеле она.

Ли’Нор собрала силы для телепатического удара, но он не потребовался – говоривший вдруг рухнул, как подкошенный, а за ним и его товарищ. Через тела переступил улыбающийся нарн, пряча обратно в кобуру пистолет.

– До чего хорошая штука эти «Сигоры», с этим их «ввинчиванием»… Что, живые есть?

– Вы про нас? – Ли’Нор, морщась, вытряхнула человекообразного тилона из-под Майка и поставила на ноги, – или про них?

– Значит, есть… хорошо. Нам с Шу’Варом, к сожалению, пришлось всех положить, а труп не допросишь.

– Этот тоже живой, – простонал Арвини, кивая на «своего», – вроде…

Порог переступил, видимо, Шу’Вар, брезгливо ткнул сапогом лежащего без сознания тилона.

– Сколько вас? Сколько их ещё может быть на корабле?

– Мы видели не более чем троих за раз. Один выглядел как нарн, остальные как люди. Но учитывая, что вот этот – не тот же, что разговаривал с нами, их может быть и ещё сколько-то. А нас – да, трое. Я – Ли’Нор, полицейское отделение Казоми…

– Мы слышали про вашу миссию, – кивнул нарн, – это те самые тилоны? Ну, сегодня удача была не на их стороне… Скоро всё будет кончено, гражданка Ли’Нор. Ты, – он обратился к тилону, – отведёшь нас к спасательным капсулам, если не хочешь умереть при разгерметизации. Ру’Гор, возьми землянина.

– Я центаврианин, – поправил Арвини, – просто на мою голову свалились тилоны… Я смогу идти. Лучше возьмите этого, рассказчики лишними не бывают.

Ли’Нор легко, как пушинку, подхватила Майка.

– Вы же ранены!

– В гробу отдохну. Держись крепче.

– …Так вот, вот этот парень – мне ближе брата… так, помолчи, пожалуйста! Ближе брата, говорю, даром что землянин. Попали мы один раз всей компанией в задницу, он мне жизнь спас… Мог не спасать, я б вот, наверное, не спас… Выбраться оттуда – не иначе как бог помог, хотя казалось бы, зачем богу нам-то помогать… Хорошим местечком был Коккар, да вишь, ничто вечным не бывает. С ребятами Ленни мы потом вместе работали… Помнишь, Ленни? Потом заказ этот был, с чёртовым телепортом… Мы сперва хотели отказаться, вот надо было отказаться… Но чего там, просто перегнать… До Яришшо только, а там бы они сами уж, куда им надо… Да один наш парень, который мы только думали, что наш, слил инфу Ямесу… Телепорт мы, конечно, потеряли, тут самим бы живыми остаться… Вот после этого мы сюда и подались. Ну, кто куда тогда подался, Ленни вот вообще в тюрьму, ещё во время разгула сами знаете чьих пиратоборцев, там на тот момент безопаснее было.