Текст книги "Ключ Всех Дверей. Бракирийский след (СИ)"
Автор книги: Саша Скиф
сообщить о нарушении
Текущая страница: 65 (всего у книги 113 страниц)
– Значит, умрём здесь. Но всё же, я хотя бы попытаюсь.
– Нет. Ты должна… должна вернуться… Теперь у них есть ты. У всех, кто остался… Пока ещё хоть кто-то остался… им нужна ты. Иначе всё было напрасно…
– Мне не было ничего дороже жизни с тобой, нет ничего дороже смерти с тобой. Жизни без тебя нет. Давно, давно нет… С тех пор, как я ловила твоё эхо в туннелях Старого Рувара…
– Есть. Есть дороже. Наша борьба. Продолжи её, Фима. Тогда и жизнь моя, и смерть будут не напрасны… Я не должен… Не должен умирать при них. И ты знаешь, почему… Есть то, чего они не должны знать. Их вера должна жить. Вера, что они… именно они…
Рука судорожно рванула всегда наглухо застёгнутую форму, оборвала с шеи цепочку с трилюминарием.
– Они никогда не должны узнать. Я должен остаться… андромским, руварским… Их символом, что они – могут…
Слёзы синим бисером в свете трилюминария падали на его грудь.
– Я не смогу…
– Сможешь. Сможешь, потому что я верю в тебя… Ты отдашь это… Ты поймёшь, кому… Круг замкнётся…
– Кому? Ты никогда не говорил мне… А я… я не хотела знать…
Рука разжалась, оставляя трилюминарий в её руке.
– Фималаиф!
Она обернулась. Снизу к ней упрямо, обрушая последние ненадёжные камни, карабкался Матап.
– Какого чёрта? Зачем ты?..
– За тобой!
– Спаситель нашёлся! Тут стреляют!
– Ты ранена, я пока нет.
Презирая её возражения, Матап схватил её за руку, потащил к входу в туннель – пригибаясь, хотя не больно-то много в этом было смысла.
– Пусти…
– На что спорим – он не хотел, чтоб ты умерла.
– Что б ты понимал…
Матап толкнул её в туннель – а потом словно небо рухнуло на землю… Рука Фималаиф разжалась, оставляя в руке Матапа всё ещё сияющий трилюминарий. Последнее, что она успела увидеть, прежде чем покатилась, подталкиваемая падающими камнями, вниз по туннелю – это странной формы тучу, закрывающую небо…
– Ну вот, отлично… – раздражение Аскелла волной прошло по всему корпусу, болезненными импульсами по воспалённым розовым нитям.
– Что случилось? Но мы же летим?
– Летим… Пока… Может быть, правильнее будет спуститься, вырвать какое-нибудь дерево и идти с ним, как с клюкой. Лучше, конечно, вообще было сюда не лезть… Все внешние сенсоры отрубило начисто. Летим вслепую. Связи – ноль. Надо было модифицироваться в тучанка, они, говорят, летают по памяти… Попытаюсь вызвать Альберта… Если успею до того, как мы впилимся во что-то…
Дэвид хотел что-то сказать… Но провалился в забытье. Аскелл не мог его винить. Его собственные ожоги были куда слабее, и дублирующая система пострадала куда меньше, но ощущения сейчас были ровно таковы, что…
Ничего не поделаешь, брать пришлось, что дают. Когда они выскочили из подземелий в этот огненный ад, сперва была одна мысль – им не выбраться отсюда. В клубах чёрного дыма не видно было почти ничего, Аскелл успел заметить, как занимается огнём главный, кажется, корпус, как пытается взлететь – и тает в пролившемся сверху огне корабль…
– Повезло.
– Что?!
– Повезло, что мы не в нём. Тилонский, кстати… Прибавится проблем у моих собратьев, ну, хоть не у нас одних… ну а как? Их на этом корабле сейчас было, допустим, далеко не большая часть… Зато генетический банк наверняка был там. Возможно, что и артефакт, растягивающий время, если, конечно, он у них был один… И с планеты уже посложнее будет смыться… Советую позлорадствовать тоже, кажется, это всё, что нам осталось. Подозреваю, скоро на базе не останется не то что целого корабля, а камня на камне. Наш светящийся друг решил всё же разобраться… на свой манер… А меня спрашивают, почему я их ненавижу? Характер ещё сквернее моего…
Примерно через минуту они и набрели на поверженный, с развороченной грудной секцией лекоф-тамма. Аскелл прищурился.
– Дилгарский. Если не совсем труп, возможно, это наш шанс… Единственный шанс. Ну, на чём только не приходилось выбираться…
Дэвид покачнулся.
– Диего…
– Тихо! Нет трупа – нет свидетельств, что он мёртв! Я, по крайней мере, даже крови не вижу. И второго дохлого лекоф-тамма пока не вижу тоже… Сначала вырвемся отсюда подальше, потом будем подсчитывать потери…
Основная нейросистема, наполовину сожжённая, видимо, попаданием с близкого расстояния, практически не работала, Аскелл пихнул туда Дэвида.
– Куда? Я полуминбарец, мне…
– На синхронизацию никто и не рассчитывает. Ты и погрузиться не сможешь, тут почти не во что… Я полезу в дублирующую, надеюсь, система успела перебросить управление туда. Если нет – то всё плохо, конечно… Надеюсь, на то, чтоб взлететь и долететь до Рувара, этой развалины хватит.
Перед тем, как матовая плёнка затянула капсулу с основной системой – увядшим, зябко дрожащим желе в болезненно-розовых прожилках, Дэвид успел увидеть креветкоподобные очертания ворлонского корабля, удаляющегося к горизонту. В сторону Рувара…
Не было сил почти ни на что. И тело, и сознание затопила сплошная боль. Он несколько раз порывался размотать руку, посмотреть, насколько всё серьёзно – и останавливался, это знание ему сейчас ничем не поможет. Он несколько раз терял сознание… Судорожные, отчаянные команды Аскелла проходили по корпусу лекоф-тамма волной дрожи, волокна основной нейросенсорной системы тянулись было к нему – и опадали, не чувствуя ни капли родственной ДНК. Если машина успела достаточно сильно адаптироваться под Диего, «прорасти» им, Аскеллу придётся нелегко… Если машина повреждена достаточно серьёзно… Они оба могут погибнуть, в любой момент, это несомненно.
Чувствовалось, машину вводит в лёгкий ступор нахождение в ней, грубо говоря, двух пилотов. Нет, система переключилась на дублирующую, управления от Дэвида она не ждала. Она пыталась понять, что он такое.
– Центавриане, вон, с двумя сердцами живут, – Аскелл раздражённо отмахнулся от очередного сообщения об ошибке, – а у некоторых по два комплекта лёгких… В твоём увечном положении не на это смотреть надо. Давай, чёртова посудина, взлетай! Кроме тебя тут взлетать нечему!
Машина взлетела. Но видимо, это был максимум подвижничества, на который она была способна, и в следующую секунду Аскелл почувствовал, что ослеп и оглох. Он по-прежнему мог двигаться, правда, ограниченно – одна рука лекоф-тамма практически не действовала, но не имел ни малейшего представления о пространстве, в котором двигался.
Связь молчала тоже. Приборы были мертвы. Словно тёмный экран перед глазами, ни одного знака, ни одного сигнала… Быть может, на «Квинрасе» сейчас получили информацию о его взлёте, быть может, пытаются связаться с ним… Он не мог даже узнать об этом. Была слабая надежда на его собственное средство связи, вызвать «Квинрас» – но это не очень хорошая идея, ещё неизвестно, что с оставшимся лекоф-тамма, что с силами противника, имеют ли «квинрассцы» хоть какую-то возможность помочь… Связаться с Альбертом, может быть, он найдёт способ? Если, конечно, им сейчас до того, учитывая, что ворлонец, после устроенного на базе погрома, направлялся в их сторону… В любом случае, это оставался вопрос теории, чёрная коробочка лежала в кармане рубашки, а у него не было сейчас ни рук, ни ног, а запускать рассинхронизацию было чистым самоубийством…
«Нет! Должен, должен быть способ!».
Люди в таких ситуациях молятся… Аскелл расхохотался. Не наступало в его жизни ситуаций, когда он испытал бы желание помолиться, и не наступит сейчас. На бессмысленные действия у тилонов врождённая аллергия.
– Почему?
Он рефлекторно обернулся – почувствовал, как движение отозвалось болью во всём теле лекоф-тамма, в его собственном, в теле Дэвида, вернулось эхом к нему. Голос звучал в голове. Голос не Дэвида, хотя кажется, он звучал где-то рядом с голосом Дэвида, был его странным эхом…
– Почему – что?
– Почему ты черпаешь силу в отрицании?
Тьма прояснилась. Хоть какое-то облегчение, хотя это иллюзия, игры разума, галлюцинация, агонизирующей машины или бесящегося в отчаянье пилота. Но это свидетельство, что ещё какие-то нейронные цепи в системе живы… И можно будет задействовать их… Хотя бы для чего-то…
Проблески света сгустились в крылатую фигуру.
– Ты тот самый… незримый сверхъестественный помощник Шеридана?
– Я его сын.
– А я думал, от гомосексуальных союзов дети не рождаются… Что ж, спасибо, что заглянул. Есть идеи, как нам выбраться из задницы? Не то чтоб я начал паниковать, но мы летим на разбитой машине, летим вслепую, я понятия не имею, куда, и как скоро мы поздороваемся в лобовом столкновении с каким-нибудь хуррским истребителем… И у меня пассажир, состояние которого внушает некоторую тревогу. И связи нет вообще никакой, я не могу узнать, цел ли второй лекоф-тамма, что с «Квинрасом», и не доделал ли сейчас ворлонец в Руваре то, что не доделали хурры.
– Он не будет этого делать.
– Положусь на мнение эксперта, но мне от этого немногим спокойнее.
Андо склонил голову набок.
– Чем я могу помочь тебе?
– Точно не знаю. Ты сверхъестественное существо, тебе и виднее. Стань глазами и ушами лекоф-тамма, для тебя эти стены не преграда, задай направление полёта… Или свяжись с руварским штабом. Не знаю, как. Если б я знал, я б сделал это сам. Мне необходимо довести эту груду высокотехнологичного металлолома до одного из входов в туннели и вылезти отсюда живым, я, быть может, как-то сделал бы это и сам, но это может занять время, которого у Дэвида Шеридана может не быть.
Андо кивнул.
– Возможно, есть способ… В тебе часть этого техномага, верно?
– Звучит двусмысленно, но да.
– Я могу попытаться через частицу связаться с целым…
– Надеюсь, системного конфликта не возникнет. Хотя Альберт тогда сам тот ещё системный конфликт…
Увидев, как вздрогнул и застыл на мгновение Альберт, Миу испуганно подскочила.
– Что там? Они вернулись? Или… оно вернулось?
Альберт мотнул головой.
– Нет, всё тихо… Тут другое…
Пульт отозвался вереницей разбегающихся искр, послышался натужный скрип – пошла синхронизация с динамиком…
– Рувар, меня слышно? Говорит Аскелл…
– Слышно вас прекрасно… по нынешним меркам… Аскелл? А какого чёрта у тебя кодировка лекоф-тамма?
– Долго объяснять. Обрисуйте обстановку, мы летим к вам. Кажется… Дэвид Шеридан со мной. Машина совершенно дезориентирована. Мы пытаемся выправить, что возможно. Требуется наводящий сигнал.
– Не проблема… Точнее, проблема не в этом. Обстановку снаружи мы сами плохо знаем, большинство зондов погребено с военными почестями. Но кажется, там ни души.
– Неудивительно. Над вами там, как мы поняли, такая… душа прошла…
– Да уж заметил, – скрипнул зубами Альберт, – то одно и хорошо, что хурров сразу как ветром сдуло. Так… похоже, вы над районом парка… Ну, бывшим… Медленно идите на снижение, возьмите на всякий случай влево, чтобы не снести шпиль… Должно тут остаться хоть что-то целое…
Момент снижения воспринимался сквозь мутную пелену полубреда. Кажется, посадка давалась машине ещё тяжелее, чем взлёт. Таяло, оседая тяжёлыми каплями, желе нейросенсорной системы, импульсы нервных волокон, хоть и не способных соединиться со вторым пилотом, всё же долетали эхом, вспышками боли, секундными искажёнными картинами… На какой-то миг мучительный резонанс сделал зрячими их обоих… Горячий пыльный ветер обжёг глаза и лёгкие. Вокруг, до самого горизонта, не было ничего, кроме груд камней и песка. Ни целой стены, ни мёртвых глаз оконных проёмов, ни дерева, ни следа чего-то живого. Последние тающие струи дыма поднимаются от развалин, от искорёженных остовов машин…
По телу лекоф-тамма прошла новая судорога – оно, по интуитивной команде Аскелла, исторгало второго пилота. Когда растаяла мутная защитная плёнка капсулы, Дэвид успел увидеть уходящий ввысь покосившийся шпиль – единственное, что уцелело, чернеющий провал входа в туннель, бегущего к ним – по-видимому, о летающей платформе просто забыл – Альберта… Потом каменистая земля поехала навстречу, подёрнулась набегающей темнотой. Сквозь неё снова проступило лицо Альберта, склонившегося над ним, блеснул на цепочке кристалл…
– Лита… – блаженно улыбнулся Дэвид и провалился в забытье окончательно.
Дайенн с непреходящей опаской наблюдала за манипуляциями Альберта. Что ж, если уж он говорит, что без этого не обойтись…
– Одними органеллами тут, боюсь, проблему не решишь. К тому же, и лекарь я посредственный… Пока восстанавливаться будет своим ходом, успеет начаться некроз. Этот способ не многим лучше, зато быстрее и действеннее.
Ну что ж, ей предложить в качестве альтернативы было совсем нечего. В конце концов, можно считать это… своего рода протезом. На манипуляции Альберта с превращением материи она уже имела возможность полюбоваться, хотя на примере изменения свойств воды это было не так страшно…
– Именно это – та сила, которая не должна была попасть в их руки. Способность изменять материю, менять грань между живым и неживым. Это тот же процесс, что заложен в основу лекоф-тамма, но пошедший дальше, значительно дальше…
Она кивнула. Как примитивно было то предположение, что маячки, которые они крепили на самолёты, были бомбами дистанционного управления. Она только один раз видела своими глазами, как под рукой Альберта неживое становится живым, предпочла бы, пожалуй, не видеть… но выбора не было. Плавящийся, покорно следующий движениям пальцев техномага пластик затягивал оголённые кости, принимая форму мышц, сухожилий, фактуру кожи. Это было невозможно… но за последнее время они видели слишком много невозможного.
– О Диего и Эркене так пока ничего и не известно?
Альберт качнул головой.
– На «Квинрасе» почти уверены, что второй лекоф-тамма жив, сигнал от него поступает, хотя нестабилен… Но связь молчит. Учитывая, что произошло на базе, да и здесь… Некоторая неразбериха неудивительна.
– Можно считать – сокрушительная ничья, – прошипел Аскелл, размазывая по ожогу тягучую целебную мазь кустарного производства, от помощи Альберта он гордо отказался, сказав, что делить органеллы на него и Дэвида – значит не помочь полноценно никому, – базы, в общем-то, больше нет… Совсем нет… Но и Рувара тоже.
– От Рувара всё же больше осталось, – возразил Альберт, – а если хотя бы второй лекоф-тамма… хотя бы относительно цел… Осталось дождаться конкретики, и думаю, отбытие состоится на днях. Главное мы сделали.
– Лично вы – да, – не сдержалась Дайенн, – а мы так и не смогли настигнуть преступников.
«Кроме одного, – досказал внутренний голос, – но об этом лучше не стоит…».
– По не зависящим от вас причинам. Утешьтесь тем, что они максимально, насколько это возможно, обезврежены… Тех, что остались, опять же, не в вашей возможности вычислить…
«Ну да, и к тому же, строго говоря, это не именно те тилоны, за которыми мы гнались… От того не более приятные, конечно… И бог весть, сколько их по вселенной ещё. Но в самом деле, господи, можно, хотя бы именно этими будут заниматься теперь хурры?».
Альберт, по-видимому, закончил и вышел. Аскелл направился к выходу тоже. Дайенн, оглянувшись на больных – кроме Дэвида, в этом же помещении находились ещё трое, но тоже без сознания – шагнула к нему.
– Аскелл, по поводу того, что произошло… там… Я думаю, нам стоило бы…
Вчера возможности поговорить не было. Завтра её тоже может не быть.
Тилон дёрнул опалённой бровью.
– Поговорить? Зачем? Я понимаю, ваша культура… предполагает определённые обязательства в связи с интимной близостью, она недопустима по произволу, по прихоти, немыслима без длительной подготовки к этому… Но я-то не продукт вашей культуры, и мне вся эта наносная, обрядовая сторона – не нужна. Я едва ли способен помочь вам постфактум проникнуться величием момента. Вы совершенно правы, я лишь выгляжу, как вы, но я не то же, что вы.
Он ушёл, а она в бессилии опустилась на стул. Сволочь… идейная, гордящаяся собой сволочь… Сколько усталой ненависти в ней уже скопилось…
В подземелье ночь – понятие условное. Нет, и по часам сейчас ночь… И наверху сейчас холодные, печальные звёзды горят над всё ещё дымящимися руинами, над полулежащим лекоф-тамма – памятником безрассудству и воле к жизни, над побитым, но упрямо стоящим шпилем, символом не уничтоженной войной надежды и воли народа… А под землёй у кого как. У кого-то ночь, спят мирные жители, кто-то оплакивая потерянное добро и тихо проклиная чужаков, которых винили в своих несчастьях, но слишком боялись, чтобы обвинить открыто, а кто-то – уже понимая, что без этих чужаков изменилось бы лишь то, что вместе с домами они потеряли бы и жизни. А у кого-то день, и неизвестно, сколько ещё будет день… Чей-то торопливый топот оглашал время от времени коридоры, слышались голоса – слов отсюда не разобрать, разве что где-то сравнительно близко Миукарьяш объясняла кому-то, что тел ни Галартиатфы, ни Матапа так и не нашли – а вроде бы, куда им было деваться, в тот момент как раз вся стрельба уже прекратилась, выплывший на сцену ворлонец распугал всех… Даёт ли это надежду, что Матап ещё жив? С «Квинраса» говорили, что сигнал второго лекоф-тамма не погас… Где Эркена и Колменарес? Если в самом деле от эвакуации их сейчас отделяет лишь этот вопрос…
Дайенн не знала, день или ночь у них сейчас. Она дремала. Способность, генетически заложенная в дилгарах, сейчас реализовывалась у неё как-то мучительно. Это было тяжкое оцепенение, сковывающее движения, сковывающее даже мысли, искажающее звуки… Это усталость. Наверное, это так. Но можно ли винить её в том, что она устала? Дыхание Дэвида было ровным, она поймала себя на том, что она отсчитывает эти тихие вздохи. Держит руку на пульсе… Полно, он не умрёт. Здесь достаточно умерло за последнее время. И где-то за всем этим была мысль об Аскелле… Неясная, неоформленная, некая тень мысли… Она тревожила, как тревожил бы обоняние запах, который не удаётся идентифицировать. А может быть, общее ощущение тревоги. Что-то случится. Что-то ещё, чёрт возьми, случится, уже невероятно, чтоб буквально завтра всё взяло – и закончилось…
Она вздрогнула, приходя в себя – её трясли за плечо. Тонкие детские ручонки. В полумраке палаты, на бледных личиках глазёнки раннят казались огромными печальными звёздами, сумевшими спуститься с неба в подземелье.
– Госпожа Дайенн… Госпожа Дайенн, что такое хлорциан?
Она тряхнула головой, отгоняя остатки мучительной дремоты.
– Газ… Ядовитый… А к чему ты спрашиваешь, Рефен, где услышала?
– Мы не услышали. Мы увидели. Так, как мы умеем, мы говорили… Это скоро будет здесь. Они, там… Кажется, завтра… Ну, то есть, на рассвете…
Девочка искала слова, чтобы объяснить то, чего сама не вполне ещё понимала, и волновалась – поверят ли, ведь было уже, их видениям не верили… А Дайенн уже похолодела, понимая.
– Они собираются пустить в туннели газ? Боже…
– От этого все умрут, да? Мы увидели совсем немного… Мы не всё поняли…
– Надо предупредить Альберта. Но боже… Это немыслимо – ни законопатить все туннели, ни эвакуировать… в такой короткий срок… Куда? И паники не избежать… Успеет ли авиация? Чёрт, а сколько её осталось…
– Тогда не будем терять времени, – раздалось со стороны коек.
– Шеридан! Немедленно ложитесь обратно!
– Если мы не найдём выход, максимум часов через пять мы ляжем навсегда. Я не настолько плох, чтобы…
Дети рванулись, в неуверенной попытке его удержать, Дайенн попыталась перегородить дорогу – и боязливо отдёрнула руку, коснувшись новой, наполовину искусственной руки…
– Ну, этого следовало ожидать… – Альберт в последний момент остановил кулак, которым едва не стукнул по пульту, – они злы… Они очень злы. База уничтожена, но остался лагерь перебазировавшихся столичных… Можно б было послать к ним сердечный привет в виде оставшейся в наличии авиации, благо, расположение Риогорнатто худо-бедно обрисовал бы… Только вот всей авиации осталось пять недобитых машин, и их не хватит на то, чтоб защитить Кьюнгшам… Если не слышали, там тоже… ситуация несколько вышла из-под контроля…
– Они выпустили военных на демонстрантов? – спросил Аскелл скорее утвердительно.
– Военных тут до чёрта, всем находится, чем заняться. Ну да, они медленно оцепляют город – вроде как, для предотвращения беспорядков и в интересах мирных жителей, стабилизировать обстановку, наказать зачинщиков, которые, по их словам, развязывают войну ради войны… Сплошная отеческая забота, как ни посмотри. Конечно, теперь им придётся посложнее… Но у «союзовских» не столько оружия, чтобы этот второй фронт держался долго. И они это знают. Они легко пожертвуют и Кьюнгшамом… Сайкоймаксом, положим, с меньшей охотой, но с Сайкоймаксом там… В конце концов, у меня есть мой корабль, который пока, слава богу, не обнаружили… То есть, те, кто обнаружили, не прожили долго… Сердечный привет отвезу им сам.
– Альберт, не теряйте головы! И один техномаг, конечно, в поле воин… Но если вас собьют, будет плохо всем.
– Я не собираюсь умирать. Без ложной скромности, пока мне удавалось с ними тягаться… А за меня пока придётся остаться вам. Тебе, Аскелл, и тебе.
– Мне?!
– Миу, ты больше, чем кто-либо, к этому подготовлена. С зеркалом управляешься уже едва не с закрытыми глазами. Справишься и без моего присутствия. А за пульт встанет Аскелл…
Миукарьяш и Дайенн только головами успевали вертеть, понимали они в манипуляциях Альберта не слишком много. Хотя, Миукарьяш, как предполагала, кое-что всё же понимала. Вот сейчас он меняет настройки, чтобы передать управление с пульта непосредственно Аскеллу, но при том сохранить дистанционное управление за собой, чтобы корректировать действия Аскелла, помогать ему… Вот он пытается, кажется, настроить передачу сигнала с зондов и на пульт тоже, визуализацию их для Аскелла…
– Не будет лишним. Жизнь полна сюрпризов. Но думаю, если всё получится так, как я рассчитываю, я вернусь как раз к рассвету, который будет мирным, и для Кьюнгшама, и для вас. Кьюнгшам…
– Что такое? – Илмо несколько, признаться, напугался, увидев застывшего, как изваяние, с исказившимся лицом Альберта.
– Кьюнгшам…
Миу пискнула, зажав рот рукой.
– Видите ли, Кьюнгшам – самый восточный город региона. На хуррском языке Кьюнгшам и означает – рассвет. Не «они начнут на рассвете», а «они начнут с Кьюнгшама». Я полагал, что они ограничатся дубинками по рёбрам наиболее активно протестующим, к чему тут более-менее привыкли, что извести под корень они хотят только нас… Но если подумать – а чем таким им дорог Кьюнгшам? Так что, маршрут моего следования меняется. Для вас, правда, это не меняет ничего.
Илмо перехватил Альберта за руку.
– Как это – не меняет? Они там собираются пустить ядовитый газ на тысячи мирных жителей, и мы должны сидеть здесь, ждать и верить в лучшее?
– Именно. При всём уважении лично к вам – у нас есть сейчас только мой корабль, а на нём вы всё равно ничем не можете быть мне полезны. Просто доверьте это мне. Я думаю, я сделал достаточно, чтобы это заслужить. А вы… После всего, что было, и ввиду того, что ещё будет – вы заслужили немного отдыха. Ждите хороших новостей. Смею полагать, я сумею им объяснить своё отношение к неконвенционному оружию…
– Хурры этих конвенций не подписывали, – пробормотал Илмо, глядя вслед покинувшему аппаратную техномагу, – впрочем, конечно, как оправдание это неубедительно…
Илмо вскоре ушёл. Миу знала – едва ли отдыхать, им, полицейским, сейчас как раз совсем не до отдыха, что бы Альберт ни говорил. Горожане, к которым всё ближе, несмотря на прекращение бомбёжки и отступление военных, подбирались страх и отчаянье, были сейчас как одно большое хранилище взрывчатки, которому достаточно одной искры… Это очень злило Миу. «Можно подумать, у меня всё хорошо, что ли? Это вот сейчас я при деле, и нужная, и важная… И даже они все на меня как-то с уважением посматривать стали… А что дальше будет? Семья моя уехала неизвестно куда, на меня они, видимо, плюнули… Ну и ладно, конечно… Но как я жить буду, когда всё это закончится? Хотя и думать сложно, конечно, когда и как это закончится-то… Но что ж мне теперь, тоже в истерику впасть? Кому легче-то от этого будет? Фиме вон, если так уж, тяжелее, Галартиатфа умер, а она осталась… По правде, и поверить в это сложно. Неужели он мог вот так погибнуть… И ещё штука эта, и Галартиатфа, оказывается, не хурр на самом деле… И Фиме, получается, и не узнать, кто он был, он эту штуку ей отдал, а она у Матапа же осталась… И Матап то ли погиб, то ли что с ним случилось… Спросить бы у этого Аскелла, что ли, об этой штуке подробнее… Но нет, нельзя. Фима со мной поделилась, а по-доброму было и со мной не надо, но больше уж – никому… Тут уж правда, никто знать не должен».
Пришёл, на какое-то время честно вернувшийся в госпиталь, Дэвид Шеридан. Миу, грешным делом, разглядывала его украдкой, но с очень большим любопытством. Вроде как человек, но лицо не совсем человеческое – белее, и бровей нет. И рога… два из них сломаны, один до середины, другой почти до основания – от удара при падении, там, на базе. Ожоги ещё не все зажили, и непривычно, страшно смотрятся пальцы из тёмного пластика, органично и незаметно переходящие в живую человеческую кисть. Никакой грани между плотью и пластиком не видно, это уму непостижимо… Он осторожно, вдумчиво, анализируя ощущения, шевелит этими пальцами, касается ими чего-нибудь – своего лица, одежды, какой-нибудь поверхности… Неужели они… и чувствовать могут?
– С «Квинраса» передают, что-то опять изменилось в сигнале лекоф-тамма Эркены, – мурлыкнул Аскелл, – может означать, что он движется, точнее сложно сказать, с определением координат там какие-то сложности… Альберт на месте, приступает… Э, это что?
Декодирование изображений с зондов для выведения на экран, Альберту до этого в принципе не нужное, было настроено наскоро, поэтому работало не вполне корректно – например, могло быть перевёрнутым, или чёрно-белым, или нещадно полосатило. К тому же, ракурсы были в большинстве своём… Ну, удобными они были только у зондов, расположенных на шпилях, потому как размещать что-то на развалинах вообще довольно сложно.
– Похоже, к нам кто-то летит.
– Из наших? – подпрыгнул Дэвид.
– Чтоб я мог определить с такого расстояния… Но что-то меня сомнения берут. Судя по тому, что объект не один, а… раз, два, три…
Теперь, как до этого Аскелла, перекосило Дэвида.
– Далеко ещё до нас? Найдите кто-нибудь раннят, хотя бы одного!
– Зачем? Сам сбегай, раз так срочно! – огрызнулся Аскелл, – я здесь, вообще-то, не просто так стою!
Миу усмехнулась – конечно, не побежит Дэвид сам, его сразу схватит Дайенн и силой уложит в постель, второй-то раз она ему сбежать не даст.
– Всё в порядке, я схожу, за пять минут-то зеркало не потребуется, поди?
Кажется, заняли поиски даже меньше пяти минут. Аскелл не оценивал – он созерцал увеличивающиеся изображения – теперь они выводились ещё с одного зонда, и лицо его всё больше мрачнело.
– Ждите хороших новостей… Я так понимаю, дождались. Лучше б он всё же полетел прямо к лагерю… Хотя, много ль это решало, к Кьюнгшаму они на тот момент уже вылетели… Тут или – или…
Дэвид присел перед серьёзными, встревоженными детьми.
– Вы знаете, вы одни из немногих, кого я не могу просканировать. Я не могу узнать в точности, увидеть так, как вы увидели… Поэтому пожалуйста, опишите мне как можно точнее. Альберт понял так, что речь была не о рассвете как времени, а о городе Кьюнгшаме… Но как это должно звучать – «начиная с рассвета», то есть, Кьюнгшама, или…
– Одновременно с рассветом, – кивнула Рефен, подтверждая его догадку.
– Не удивлён, – прорычал Аскелл, – здравый расчёт, как ни посмотри… накрыть нас всех разом… Не подумайте, что я лично что-то имею против жителей Кьюнгшама, но лично я тоже хотел бы ещё пожить, а мы в положении несколько худшем. Мы заперты в этом подземелье, и у нас ни средств противодействия, ни средств спасения…
– Вы не правы, – Дэвид выпрямился, – вы думаете сейчас лишь о том, что и вы, и Миу не имеете достаточно навыков и возможностей, чтобы отразить нападение раньше, чем они успеют забросить снаряды в туннели, а у Альберта, при всём желании, не получится разорваться на два фронта… Но вы сбросили со счетов меня. И то немногое из техники, что у нас есть – лекоф-тамма.
– И что мы сделаем? В полтора отчаянных иномирца и на почти разбитой машине? Кулаком им погрозим? Пожалуйста, не запрещаю! Правда, лично вы, господин Шеридан, на нём вряд ли взлетите, это могу сделать только я, ну ещё, допустим, госпожа Дайенн…
На самом деле, подумала Миу, Аскелл заинтересовался. Но что, действительно, можно сделать таким малым количеством возможностей? И Альберт, и этот же Аскелл говорили, что сражаться машина больше не способна, у неё взлететь-то ещё хоть раз дай бог, чтоб получилось… Отвлечь их, что ли? Да не настолько же они дураки… Но что-то ж этот рогатый придумал?
– Да, сражаться лекоф-тамма едва ли способен. Но его ещё можно просто поднять в воздух. Да, это можете сделать только вы… Вы один раз уже это сделали, это и тогда казалось невозможным. И вы снова возьмёте с собой меня.
– И?
– Даже вне пульта, вы несёте часть силы Альберта. Вы можете связаться с ним… И вместе мы, способности Альберта, ваше пилотирование, мои силы…
Аскелл телепатом ни в коей мере не был. Но похоже, он понял, к чему клонит Шеридан.
– Вы сумасшедший! – бросил он явно восхищённым голосом.
– Альберт знает о свойствах и строении любых веществ если не всё, то почти всё. Химические формулы для него – рабочий материал, как его заклинания. После этого, – Дэвид пошевелил искусственной рукой, – я не знаю, что для него невозможно. А сила, которой располагаю я, даст возможность… реализовать это в нужном масштабе. Но я не смогу это сделать отсюда. Для этого мне нужно быть там. И вам тоже.
– Что ж, жизнь не должна заканчиваться без лёгкого флёра безумия… Из этого может что-то выйти.
– Вы можете бросить сообщение Альберту сейчас? У нас не так много времени…
Дайенн было нехорошо. Очень нехорошо. Спать хотелось невыносимо, но уснуть не получалось никак – растущая тревога грызла изнутри, как антаринский паразит, о котором им рассказывали на втором годе обучения. Один из раненых солдат Галартиатфы, почти совсем мальчик, ненадолго пришёл в себя. Спрашивал, где Галартиатфа. Что она могла ответить? Что не знает. И это не было ложью, ведь тело не нашли. Наверное, всё же не от этого было так тягостно. А от того, что даже жаропонижающее неумолимо заканчивается. От того, что не могут дать какой-то определённости этим людям те, у кого самих всё слишком зыбко и неопределённо… Потому что «Квинрас» всё ещё там, как будто близко, но кажется, что неизмеримо далеко, и Джани Эркена и Диего Колменарес по-прежнему числятся пропавшими без вести, и… и над всем этим навис чёрный призрак с именем хлорциан, перечёркивающий все надежды… Может быть, Альберту удастся остановить их ещё у Кьюнгшама, может быть, они не придут сюда…
