Текст книги "Ключ Всех Дверей. Бракирийский след (СИ)"
Автор книги: Саша Скиф
сообщить о нарушении
Текущая страница: 33 (всего у книги 113 страниц)
Дэвид шагнул ближе.
– Ну, у вас это, может быть, и называется восхищением…
– Твоя телепатия нам, конечно, дело осложнила… Но справились ведь. Так только интереснее. Я заинтересован в результате, но считаю, красив должен быть и процесс.
– Поиграли и хватит. От Дайенн отойди.
Ощущения парализованного тела – как сквозь вату, слабые. Но всё же чувствовать дыхание Аскелла в своих волосах было нестерпимо больно…
– А то что? Ты не выстрелишь. Мы предполагали, да, что у тебя какой-то мощный артефакт… Когда натолкнулись на то, что осталось от полицейского корабля возле вашей системы. Прибыли мы поздно, но там было ещё очень… тепло…
– Тогда ты знаешь, на что этот «артефакт» способен.
– Но ты не применишь его. Тебе не нужны новые кошмары. Хватит с тебя и тех, кого ты уже убил. Ты просто не сможешь выстрелить – даже в меня.
– Он – не сможет, я – смогу, – подошедший со спины Диус выстрелил по ногам тилона, затем набросился сверху, заворачивая его руки за спину, – и вообще, зачем убивать… Пистолет с дротиками… пластиковыми… милое дело, почти игрушка, ни один сканер не засекает, а больно не меньше, правда?
Несмотря на то, что было, действительно, больно, тилон расхохотался.
– Иногда, когда говорят «поздно» – действительно поздно. Посмотрите на экран.
Дайенн повернуть голову не могла, она только скосила глаза. На экране был корабль. Много думать было не надо, чтоб догадаться, чей. Товарищи Аскелла…
– Что это там верещит? Ответить, что ли, требуют? Так, давай этого оттащим… Что-то надо с Дайенн делать, как-то привести её в себя…
В рубку выбежал Арнух – и застыл на пороге, вытаращив глаза.
– Дружище, будь добр, возьми леди и бережно отнеси в капсулу. На сколько, говоришь, это? На час? Потом возвращайся сюда, всё-таки без тебя мы тут… с ходу не разберёмся… Ты, не дёргайся. Минбарские пояса крепкие, это уже не единожды проверено. Где-то тут я видел некую… кладовочку… Вроде, снаружи запирающуюся…
Тилон снова рассмеялся сквозь гримасу боли.
– Ладно, меня одолели… Как собираетесь одолеть целый корабль?
– Не твоя забота, приятель. Сиди, отдыхай. Ты за что Роджера-то… подозревать начал?
– Полез куда не надо, – усмехнулся арестант уже из-за закрытой двери.
– Увидел, что координаты заданы… немного не те, что говорились, – пояснил за него Дэвид, – мы летим не к Арнассии. Мы летим к Карнеллии.
Арнух провёл рукой над панелью.
– Если собираетесь им сказать, что Аскелл пока не может подойти, а они могут подождать в сторонке, то вообще-то – мы не знаем их языка.
Дрази, кажется, грязно выругался.
– Что будем делать?
– А что сделаешь… Орудий тут, как я понял… целое одно?
Арнух удручённо кивнул. Диус почувствовал, что впору благодарить судьбу за Центаврианскую кампанию, когда-то существенно обогатившую его знание родного языка в ненормативной его части.
– Ни гиперпривода, ни орудий… Ни каких либо кораблей вокруг, кроме этого самого… Когда такие задачки задают на уроках стратегии, студенты обычно спрашивают: «Вы за кого – за нас или за противника?»… Мы хоть сигнал СОС подать успеем? Хотя толку… Мне лично всё равно, отправят ли мои останки моей матушке, которая, кажется, всё ещё жива…
Арнух вдруг обернулся с лицом, явственно озарённым идеей.
– Господин Шеридан… Если правда то, что тут о вас говорили… Ну, дети говорили, и вообще… Вы же можете их… Ну, прямо отсюда? Дистанционно?
Дэвид покачал головой.
– Не можете?
– Не стану. Тут он прав. А вот закрыть корабль щитом – хотя бы попытаться могу. Если, конечно, эти стены… пропустят…
– Ну, самое время пробовать. Похоже, они уже поняли, что что-то нечисто, и разворачивают орудия.
В детстве маленькая Виргиния, когда смотрела мультики, всегда возмущалась, когда видела что-то вроде вылета героев с планеты без скафандра и прогулки среди звёзд – пятиконечных и жёлтых, как любимый мамин сыр «Маасдам». Потому что уже тогда папа накупил ей много энциклопедий – уступив уговорам, правда, продолжая предупреждать, что доча наверняка ничего не поймёт. Поняла Виргиния действительно далеко не всё, но главное, что она из этих энциклопедий усвоила – что в космосе нечем дышать, да к тому же и очень холодно, так что без скафандра там делать нечего, что звёзды – вовсе не пятиконечные, и не рассыпаны вокруг Земли этаким праздничным конфетти, что Солнце – тоже звезда… Милли называла сестру занудой и прогоняла, когда она начинала громко и ехидно критиковать эти мультики, которые теперь с увлечением смотрела младшая сестра. Мультики, которые предпочитала Виргиния – фантастику, с боевыми роботами и большим количеством боевых сцен – Милли в свою очередь считала тупыми и бессодержательными.
Лет в 13 Милли с замиранием сердца читала на каком-то форуме стихи молодых дарований, которые, как ей казалось, очень точно отвечали её внутренним ощущениям. Она, конечно, пыталась писать и своё что-то подобное. Когда Виргинии попалось на глаза что-то про «босиком ухожу среди звёзд, в космическую пустоту, вдыхая холод безразличной вселенной»… В общем, с тех пор Милли очень хорошо усвоила, что лучше хотя бы разлогиниваться, если забываешь компьютер включенным и оставляешь открытыми любимые страницы.
– Что-что ты там вдыхаешь?
– Джин, у тебя совершенно нет поэтического воображения. Ты зануда и сухарь.
– Да не, поэтическое воображение у меня есть… Просто есть и более простые и менее заезженные образы, чтобы выразить меланхолию. Раньше хоть уходили босиком просто в ночь, по пустынной дороге через поле и бла-бла, а теперь для идиотов дороги в космосе построили… Что такое метафора, Милли, я как-нибудь знаю. Просто я люблю, когда описывают что-то, что хотя бы могут представить. А не просто что красиво звучит. Ночь, Милли, ты можешь ощутить, но на земле. А космос ты ощутить не можешь, между тобой и им всегда будет скафандр.
– Самой-то слабо хоть что-нибудь написать? – разобиделась Милли.
– Слабо, – пожала плечами Виргиния, – писать что-то стоит тогда, когда можешь сказать что-то умное и новое.
Теперь у Виргинии была возможность рассказать Милли что-то о том, как именно ощущаешь себя босиком среди звёзд. Лекоф-тамма, правда, не дышал, потребности не испытывал. А вот холод чувствовал. Так же, как и регистрировал все излучения, так что про прикосновения звёздных лучей тоже что-нибудь можно б было сказать…
Однако сочинять стихи Виргинии было совершенно некогда – из раскрывшейся воронки гиперперехода выплывал эклектичный строй кораблей Громахи.
Для того, чтобы внушать такой ужас, граничащий с суеверным, подумала Виргиния, лекоф-тамма были слишком маленькими. Самый мелкий из кораблей противника был больше по крайней мере раза в три. Скорее уж это ей надо было чувствовать себя среди них охваченной страхом, паникой, хрупкой, уязвимой, почти голой. В следующую минуту ей пришло в голову, что, возможно, в этом и дело. Генерируемое нейросенсорной системой поле – слабое, но достаточное для того, чтобы воздействовать определённым образом. В том, кто привык драться, а не убегать – а пилот лекоф-тамма по определению тот, кто дерётся, а не убегает – страх пробуждает ярость, стремление уничтожить опасного противника раньше, чем он попытается атаковать. При том нельзя сказать, чтобы это были «мысли машины», нет, она всего лишь обращалась к соответствующим механизмам, заложенным в каждом разумном существе, точнее, считающем себя таковым. Усиленная яростью, ментальная волна накрывала уже пилотов вражеских кораблей – тех, до кого могла дотянуться, но и небольшого радиуса хватало, внезапный страх неминуемой расправы дезориентировал их, заставляя выбирать наиболее проигрышную стратегию. Возможно, дело было и в чуждости ментальных полей – забитый куда-то вглубь сознания страх перед инопланетянами вырывался, распускался во всей красе. Ксенофобия, обращённая против самих боящихся. Остальное происходило уже естественным путём – видя, как легко лезвия лекоф-тамма кромсают корпуса соседних кораблей, пилоты, до которых ментальная волна не добралась, сами уверяли себя уже не то что в силе, а в непобедимости Змея Пустоты – так переводилось древнее слово лекоф-тамма. Не обязательно визуализировать кошмары, не обязательно застить взор. В каждом из нас найдётся рычаг, открывающий ту дверь, за которой сметающая сознание лавина ярости, паники, хаоса. Только, конечно, действовать так было совершенно не в интересах Виргинии. Всё равно что размахивать пистолетом, как дубинкой. Был и другой, хотя, естественно, более сложный и требующий большей концентрации путь. Подавив первую ментальную волну, заставив машину сосредоточиться на анализе возможностей противника, Виргиния сменила заряд второй ментальной волны на просто парализующий. Конечно, проще б было действовать так, будь кораблей… ну, несколько поменьше… Ладно будем считать, такой у этой игры уровень сложности. Лекоф-тамма прянул – и в три «прыжка» пронзил самым тонким лезвием левой руки три ближайших корабля в точки возле кабины. Вроде, уязвимое место у змеи… Забавно, учитывая, что змеёй был скорее сам лекоф-тамма. Хотя Виргиния предпочла бы видеть его кошкой. Сильной молодой кошкой, вышедшей против армии крыс – крепких, злых, опасных крыс, которых она, однако же, не собирается рвать в клочья – много чести им – а парализовать, вонзив клыки точно в основание позвоночника. Энергетический контур кораблей у лекоф-тамма как на ладони – словно скелет на рентгене. Опомнившись, несколько кораблей – ментальная волна их не коснулась, и они просто видели хоть и проворный и хорошо вооружённый, но очень маленький боевой механизм, который своими, видимо, достаточно слабыми ударами не уничтожил атакованные корабли и даже не нанёс им существенных повреждений. К тому же, увидев атаку левой рукой, они, видимо, решили, что пилот левша… «Это вот вы зря, ребята…»
Лезвия правой руки лекоф-тамма – режущие. Лезвия левой – парализующие. Корабли, утратившие связь с большей частью орудий, испуганно замолчали.
Удар пришёлся вскользь – корабль успел совершить маневр уклонения. В тот же миг руку обожгло – похоже, они пытаются срезать лезвия…
«Ладно, ребята, я понимаю, вы всё ещё считаете, что один в поле не воин. Посмотрим, кто прав…»
Среди тех, кто вышел сюда, похоже, были и те, кто слышал о лекоф-тамма. Во всяком случае, вступать в бой они не спешили, а потом и вовсе тихо и осторожно начали удирать с места действия. Остановить их все Виргиния, увы, банально не успевала. Ну и ладно, всех крыс не поймаешь, теперь с теми, что есть, предстоит обстоятельно и планомерно разобраться…
Два молодых нарна с жадным интересом разглядывали друг друга.
– Как это…
– Фантастично? Ну, я долго пытался подобрать правильное слово, но так, кажется, и не смог. Ну согласитесь, логично, отправляясь гулять по древнему нарнскому городу, выглядеть как нарн? Я выбрал для нас экипировку путешественников, это, опять же, будет естественно…
– А местные жители могут обратить на нас внимание? Они же…
– Программа, да, – кивнул Майк, как и Лоран, всеми силами стараясь не ощупывать перекатывающиеся под пятнистой кожей мышцы, это бы смотрелось, действительно, странновато на довольно-то таки людной улице, – но довольно хорошо прописаны. То есть, у них можно спросить дорогу, можно вообще разговориться о жизни… Ну, в нарнских модулях я пока не бывал, но в земных так, а про нарнские я читал, что сейчас они удивительно полноценно проработаны. Иногда лучше земных. Здесь даже животные бывают с индивидуальными моделями поведения. А фактуры прописаны действительно великолепно, – он скользнул пальцами по заклёпкам и пряжкам, скрепляющим детали кожаного одеяния.
– Майкл, ваши глаза…
– Что? А, вы, вероятно, имеете в виду… Всё в порядке, так и нужно. По этому признаку можно отличить персонажей программы от «гостей». У землян и минбарцев тоже так, только свечение не золотое, а голубоватое. На мой взгляд, это даже лучше, более заметно… Здесь сейчас «гостей», кроме нас, может быть очень много, модуль, как я слышал, вышел недавно, и вызвал огромный интерес… Ну что ж, пошли? Времени у нас не так чтоб вечность…
Нешуточно робея, Лоран вслед за Майклом вступил на оживлённую улицу древнего города. В такой толчее ему нечасто случалось бывать и на Атле, а это вообще чужой мир… Ненастоящий мир, да. Но ощущается как настоящий. Лоран был уже, конечно, знаком с виртуальной реальностью, но и вообразить себе не смог бы, что будет вот так идти, толкаясь непривычно широкими плечами с другими прохожими, не чувствуя ни ушей, ни хвоста, чувствуя полностью лишённой волос кожей головы жарко припекающее солнце.
– Наш мозг – удивительная штука, – Майк, лавируя между хаотично расставленными лотками со всякими разностями и толпящимися вокруг них зеваками, не забывал читать лекцию, – он ведь регистрирует и обрабатывает такую кучу информации! То, что мы видим, слышим, что ощущаем на вкус, нюх и кожей, и прочими органами… Солнечный свет, запах вкусной еды и просто биение нашего сердца, шевеление наших губ – это всё информация, импульсы, которые мозг принимает, интерпретирует – и даёт адекватный ответ, превращающийся в наши слова или действия. Но ещё интереснее то, что мозг и сам может порождать определённую информацию всего спектра чувств. Я так понял, у вас, ранни, тоже бывают галлюцинации, вы понимаете, о чём я говорю? Ведь галлюцинации – это не что иное, как самообман мозга, создающего картину, которой нет на самом деле. Медиаторы сходят с ума и подают сигналы, у которых нет никакой внешней порождающей их причины. А виртуальная реальность – это такая управляемая, преднамеренная галлюцинация. Эти замечательные приборчики, даром что размером невелики, хранят в себе безумное количество информации, при том, что интересно, часть из неё – так сказать, общего пользования, вот как все эти текстуры, ветер, солнце, запахи этой выпечки, скрип этих телег… а часть – индивидуального, это то, что касается наших персонажей здесь. Приборы генерируют для нашего мозга все необходимые сигналы, описывающие самоощущения здорового нарна, одетого вот в такую одежду, чувствующего вес вот такой поклажи… Но самое удивительное, в таких вот модулях – в отличие от симуляторов, которые чаще всего индивидуальны – это то, что приборы объединены в сеть, что идёт непрерывный обмен и генерация информации. Ну, все наши взаимодействия между собой…
Лоран кивнул, снова усилием воли заставляя себя не отставать, погрузившись в упоение от ощущения собственных шагов по истёртому множеством ног булыжнику, зазевавшись на лотки с расписной посудой, возы с аппетитными горами каких-то овощей или фруктов, пёстрые одежды, вероятно, женщин – если предполагать, что мужчины одеты примерно так же, как они. Чутьё ранни в виртуальной реальности не работало, и он не мог определить ни возраст, ни пол этих существ. Нарн называют красным – но знающие историю подтвердят, что такую характеристику он получил после множества постигших его катастроф. Это цвет израненного… Здесь он смог убедиться, что, хотя основой цветовой гаммы является, действительно, красный – и даже в зелени, ворохами лежащей на возах торговцев, в листве деревьев, растущих возле домов, присутствуют розовые или оранжевые оттенки, здесь есть все цвета. Карнизы и двери многих домов обрамляли узоры тёмно-зелёного в жёлтых прожилках камня, в платьях и праздничных накидках было много оттенков синего – таких оттенков, судя по росписи на кубках и вазах, в этой местности цветы, головы невообразимых животных, служащих здесь, видимо, в качестве лошадей, украшали золотистые ленты. Майк объяснил, что животные – ныне вымерший вид, они были полностью истреблены в период Первой Оккупации, потому что являли собой нарнскую конницу, и сами по себе, даже без всадника, подобающе науськанными могли причинить захватчикам травмы, мало совместимые с дальнейшим успешным ведением боя, да и с жизнью, чаще всего, тоже. Цветок ошем теперь тоже практически не встречается – был он и так не слишком широко распространён, а плюс спасибо экологической катастрофе.
– Лет за 200 до Первой Оккупации этот регион окончательно добила засуха. Увы, так случается во многих мирах – реки пересыхают, земли опустыниваются, последние жители уходят в более плодородные края, и цивилизация умирает… Восстанавливать картины былого расцвета приходится по летописям, картинам, вот таким рисункам на вазах…
Лоран с трудом оторвал взгляд от причудливых переплетений лепестков цветка в руке девочки-подростка – он был похож на полураспустившуюся косу и источал тонкий пряный аромат.
Когда они дошли до храма, его взору открылось ещё больше многоцветья – стены и даже ступени грандиозного сооружения, каскадная кровля которого была видна с любого конца города, украшали пёстрые узоры из камня и окрашенная лепнина.
– Здесь нам предстоит купить какую-нибудь растительность, которой мы должны, в качестве подношения, увить один из столбов-идолов, которые мы встретим наверху. Обычно приносят то, что выращено собственными руками – но тем, кто приходит на поклонение издалека, каковых как раз изображаем из себя мы, и тем горожанам, кто не выращивает даже цветов или мелкой зелени, разрешается купить дары. Но дары всегда должны быть растительными, не вещи и не деньги, ведь солнце родит именно растительность.
Ранни с интересом разглядывал лежащие на ладони довольно тяжеловесные бурые монеты, которые вслед за Майком вынул из висящего на поясе кошелька. Это деньги, давно не принятые в обиходе, давно поглощённые песками и встречающиеся теперь разве что у коллекционеров, а рука ощущает их вес, их прохладную поверхность с грубовато выбитыми значками.
– Мы вознесём молитву на том ярусе, который соответствует нашему социальному положению. Поскольку, полагаю, оно вполне скромно, высоко подниматься нам не надо.
– А что потом происходит со всеми этими дарами? – Лоран подумал, что, пожалуй, погорячился с выбором крупного оранжевого плода в зелёную сеть прожилок, теперь ведь с ним ещё подниматься по ступеням – нет, вес его для нарской силы вполне терпим, но вот собственных ног, да и ступеней, он из-за его диаметра не видел, но не возвращать же теперь – после такого уважительного взгляда торговца… кажется, о его финансовых возможностях по внешнему виду были более скептического мнения, – они так и сохнут там?
– Ну, спустя несколько веков об этом рассуждать можно только в сопоставлении с подобными же традициями в других местностях, – Майк всё же был благоразумнее и выбрал мешок зерна, который с лёгкостью забросил на плечо, – официально – солнце с последними своими лучами забирает всё это добро с собой, чтобы в своём жилище, куда оно уходит после трудного дня, насладиться трапезой и украсить свои покои этими цветами. Таков вечный обмен нарнов-земледельцев и солнца – днём оно щедро изливает свой свет на землю, даруя трудящимся на земле все эти плоды и траву для прокорма скота, а ночью потребляет свою долю, принесённую в благодарность. На самом же деле дары забирают бедняки, съедают птицы и животные… Мало кто может увидеть это своими глазами – на закате добропорядочные нарны уже по домам, только те, кого суровая нужда гонит на поиски пропитания, рискуют выйти в ночную тьму. Страх темноты неодинаково развит в разных регионах, имеет отличия, но кажется, равно восходит к воспоминаниям о разгуле Теней… Кстати, после того, как вознесём молитву, пойдём к гробнице Судей. Это седая древность уже и для этих времён, ведь Судьи, о которых идёт речь – это нафарики.
– Телепаты?
– Ага. Судьи – это общая, примерная характеристика. Они не только судили преступников и разрешали тяжбы – телепату ведь очевидна искренность говорящего, к ним шли за советом в личных делах, их приглашали для наблюдения важных торговых сделок…
Лоран остановился на первой из площадок перевести дух – чужой плотью ещё яснее, чем ущербной собственной, можно прочувствовать понятие «запыхался». Зато какой восхитительный вид открывается отсюда – а ведь это всего второй этаж, что же будет, когда они поднимутся выше… И как удивительно – видеть такое яркое солнце, льющееся на кровли домов, на кипящие потоками народа улицы, и совсем не больно глазам…
– Невезучий какой-то мир. То Тени, то центавриане… И далась же им эта планета…
Вадим опустил голову. Слушать это ещё на один раз оказалось довольно тяжело. Кажется, ещё тяжелее, чем на первый. Лицо Дайенн на записи сквозь помехи почти не было видно, от этого было хотя бы немного легче.
Так-Шаой оглушительно хлопнул ладонями по столу.
– Чудесно! Шестьдесят лет на свете живёшь, а ошибаться в людях продолжаешь. Считал здравомыслящей бабой, и вот. Она мне, видите ли, не доверяет… Ну да, я, конечно, не праведник в белых одеждах… Но скажите, кем это надо быть, чтоб тебе доверяли-то уже хоть самую малость?
– Тилоном, видимо.
– Ага. Припёрся на консервной банке с полутора человеками экипажа, наплёл про секретную миссию, пообещал вытащить – через сектор, где из-за каждого астероида может корабль громахцев внезапно выскочить, и вот ему да, она поверила. Детей потащила… Как же брату-дилгару не поверить-то.
Гидеон молитвенно воздел руки.
– Она же не могла вспомнить всех своих братьев в лицо и по именам. Она не всех и знала.
– Я тоже не всю родню помню, а у меня её меньше. Но думать-то головой надо! Если знает, что этим… тилонам этот Дэвид Шеридан позарез нужен – так надо сидеть и не высовываться лишнего! А обо всём подозрительном докладывать! Знал бы я, конечно, раньше – запретил бы из дворца даже кончик носа высовывать. Сюда уж они бы не пролезли. Предъявили бы и документы, и руки, и член, если надо. Нет, это надо, а… Я их использую как «живой щит»… Очень помогает, надо сказать, то-то Альянс не чешется! А из-за кого? Вы, извините, полицейские, вы сюда по службе прилетели, а на службе бывает, что и гибнут… Из-за сына первого президента? Ну, в какой-то мере да… Но первого же, а не нынешнего. Из-за принца? Так если я правильно помню, пол-Республики от него мечтало отделаться… А от другой половины он сам щемился… Да, хотел бы я столько весить когда-нибудь, чтоб из-за меня силы Альянса на чьей-нибудь стороне выступили!
– Ну, тут речь не о том, чтоб выступили, тут… впрочем, о чём говорить.
Так-Шаой сделал богатырский глоток из своего любимого кубка – в горле от напряжённого, хоть и не до крика, голоса запершило.
– Однако, конечно, хитро этот бес провернул… Ребята до сих пор копаются, не могут запись их разговора восстановить… Не через наши спутники сигнал шёл, и закодирован как-то странно… В общем, так, ребята. О чём вы тут думаете – это мне без всякой телепатии ясно. Рухнули они, стало быть, на Карнеллию… Ну, если посылали уже в процессе падения, то рухнули. Может быть, выжили, иногда чудеса случаются. Может быть, выжили и тилоны. Может быть, их лорканский захват в процессе разорвало, и их раскидало через полконтинента друг от друга. В общем, всё, что угодно может быть. Но насчёт спасательной экспедиции… Нет, запрещать я вам не собираюсь. Но и участвовать, хотя бы опосредованно, тоже. Потому что дело, извините, гиблое. И поскольку хорошие корабли мне и здесь нужны, то могу дать только…
– Плохой.
– Плохих я не держу. Из того же класса примерно, как этот их… корабль-невидимка… Выбор невелик. И гиперпривод, и вооружение – сами понимаете, жирно будет. Максимум – хорошие защитные экраны и невидимость для большинства радаров. Большинства, но не всех. Так что хотите полечь, не долетев до границ сектора – воля ваша. Чтобы долетели – я должен послать три корабля и более, а я этого не могу. Можно, конечно, зону перехода где поближе открыть, и если в гиперпространстве они вас не встретят…
– Есть одна мысль, – задумчиво вымолвил Эркена, – но вы, конечно, можете отказаться.
– Разумеется, могу. Но послушаю.
– У нас есть «Серое крыло» с гиперприводом, который повреждён, но подлежит починке. И у нас есть бракирийский доспех, который, как я понимаю, в ближайшее время использовать не светит?
Так-Шаой кивнул.
– Кандидатов и было немного, и все провалили тесты. Не любит система ни старых, ни больных. И злоупотреблявших не любит. Сволочь какая-то проектировала, госпожа Ханниривер вот, извините, пьёт как мужик, Лионасьенне тоже толк знает, и ничего.
– Возможно, использовано ДНК той нации, у которой плохая восприимчивость к алкоголю, – Вадим вспомнил историю с ничилином.
– Ну, я, конечно, не трезвенник, но и не злоупотребляю. И вообще здоров, за исключением деталей. Если получится… Если машина меня примет… Предлагаю следующее. Если «Серое крыло» действительно привлечёт своим энергетическим контуром громахцев…
– Проще говоря, они слетятся как стервятники. Может быть, конечно, увидев, что корабль полицейский, и не тронут…
Эркена покачал головой.
– Нет, на то вполне расчёт. «Серое крыло» будет нести бракирийский лекоф-тамма. Я собираюсь прорубиться через их строй, нанеся максимально возможный урон. Не уничтожить, так вывести из строя. Это ведь будет вам выгодно?
Гроум потёр подбородок.
– Гм, отдаёт сумасшедшинкой, но звучит интересно. В конце концов, я на этом теряю немного. Ну, собственно, саму машину…
– Я могу пройти тесты после того, как закончатся все остальные кандидаты.
– Да закончились они уже. А послать за новыми как-то нынче сложновато. Может быть, наши милые девушки кого с Ниффы или Киттохама и привезли бы, там всякое возможно, но я б ставку не делал. Среди этой публики встретить бракири-трезвенника так же реально, как дракха-пацифиста. Так что… давайте рассмотрим возможность. Это неплохо спутает им карты, к тому же. Пока будут ломать голову, куда и зачем мы так ломанулись, мы сомкнём строй вокруг Громахи. Подбор команды – на ваше усмотрение, однако я настаиваю, чтобы пара моих людей на борту были тоже. Можно больше.
– Не доверяете нам? – улыбнулся Вадим.
– А кто нынче кому доверяет? – Так-Шаой кивнул на экран, – ну, я не думаю, что вы так прямо вдруг решите примкнуть к громахцам и сдать им лекоф-тамма и меня заодно с потрохами… Просто, язык карнеллиан тут кто-нибудь, мои золотые, знает? На земном там, конечно, тоже говорят… Единицы… В основном всё же на гроумском, хуррском и в крайнем случае дразийском. Так что, сами понимаете. Ну, если основные моменты ясны, то за работу, каждый за свою. Если ваши товарищи живы, то времени у них не слишком много – воздух Карнеллии ядовит для всех, кроме самих карнеллианцев. Если на корабле хорошие воздухогенераторы – прекрасно, но пища-то однажды кончится.
– Примерно вот что я имел в виду, – хмыкнул Хел, – по поводу планов и всего остального. Прилетаем сюда и узнаём, что Киттохам под контролем ранкезцев, линия фронта давно уже не линия, а такое, чего на картинах земных импрессионистов не найдёшь, а граждане миров Альянса, о судьбе которых там все так беспокоятся, не то что не заложники и не трясутся ежесекундно за свои жизни, а охотно, добровольно и радостно сражаются на стороне мятежников. Делаем поправки.
Виргиния, подсохшие волосы которой висели сухо шелестящей паклей, плеснула из тяжёлой, толстого коричневого стекла бутылки во все стаканы.
– Угощайтесь. Ах, да… Ну, алит Хел, с сарказмом вы не спешите. И миссия ваша ещё ничуть не провалена. Во-первых, информацию о происходящем я дам. Дадите карту – набросаю… Насколько оно так на настоящий момент, тут ситуация меняется ежесекундно. Могу сказать, что интересам Альянса на границах уже ничто не угрожает, наши позиции здесь закреплены почти что на века, громахцам нас отсюда не выбить, даже если соберутся все вместе, а они этого не сделают.
Дилгар, оглядев довольно убогий интерьер комнаты, куда разношёрстная и не внушающая лично ему ни малейшего расположения киттохамская публика препроводила его, двух его бойцов и Ли’Нор с Арвини для встречи с «тем, кто может объяснить, что здесь происходит», вернул мрачный взгляд к лицу пилота главного ранкезского козыря.
– А вы планов по расширению не имеете.
– А нам это незачем. На месте Так-Шаоя вы бы тоже сначала навели порядок в секторе, а потом думали, опьяняться ли лёгкими победами, тем более что лёгкими они не были. Ранкезе, после установления контроля над сектором, есть, куда расширяться – там в сторону Арнассии пространства и ресурсов хоть задницей ешь. Во-вторых, собственно по поводу дрожащих и сражающихся… Сражаются двое. Два лекоф-тамма. Один в обороне планеты, что, надеюсь, у вас неудовольствия не вызывает? Чтобы вы поняли, алит Хел, мне ровным счётом фиолетово, признаете ли вы мои действия правильными и уместными, я сделала то, что считала нужным, как делала это и прежде. Мне обещали оторвать голову ещё тогда, когда большинство здесь присутствующих пешком под стол ходило, но правда в том, что такие, как я, нужны системе, потому что иногда нужно выполнить некоторые сомнительные действия без особых сомнений и проволочек.
– И сколько вам обещал Так-Шаой за это… выполнение?
Виргиния и бровью не повела.
– Да мы как-то решили, что по цене сойдёмся, как выживем. Очень жить хочется, понимаете. И если силы Громахи всё-таки победят – лично я бы хотела это событие встретить не задрав морду к небу, откуда сыпятся их бомбы, а в боевой машине, это как-то для меня идеал последние двадцать с лишним лет… Если угодно, я защищала и своих товарищей там, на Ранкезе – может быть, Марга Тейн, добравшись туда, и выдала бы их вам в целости и сохранности, но я б за это гроша не дала. Марга Тейн не то чтобы плевать на Альянс… Её вполне устраивает, что гроумский сектор, вместе с хуррским, вот так торчит посреди территории Альянса, им за это хорошо платят. Либо вам однажды пришлось бы изменить принципам Альянса и накрыть весь этот базар-вокзал – что ополчило бы против вас многие малые миры, с ходу могу назвать штук пять – либо радуйтесь, что ваша большая проблема решается внутренними путями.
– Ну, вы выступали не очень-то в обороне, – заметил Хел, – лично я, до особых распоряжений, никаких действий на ваш счёт предпринимать не собираюсь, мы не за этим сюда отправлены, но доложить, как понимаете, я обязан обо всём.
Виргиния брезгливо вытряхнула из-за уха лоскут подсохшего желе.
– Ай, валяйте. Каких деталей вам не хватает? А, сколько кораблей громахцев я уничтожила с помощью запрещённого оружия? Во-первых, насчёт запрещённого… довольно сложно запретить то, о чём столь мало информации. Во-вторых и главных… кажется, три. Очень уж просили. Я вам говорила не спешить с сарказмом, алит Хел. Вы действительно маловато знаете о лекоф-тамма. Есть оружие, которое страшно по причине разрушительности, есть оружие, которое страшно по причине точности. То есть, понимаете, в руках дурака и авторучка – оружие массового поражения… Поясняю. Вы, как воин, знаете, что в теле любого живого существа есть такие точки, удар или даже лёгкое нажатие в которые приносит эффект, во много раз превосходящий приложенную силу. Можно вырубить, парализовать или даже убить, просто ткнув пальцем. Такие места есть и у корабля. Как вы думаете, какова толщина лезвий, какова толщина парализующего луча у лекоф-тамма? Мухе в глаз не попадёшь, конечно, но с кораблями громахцев можно творить чудеса. Просто парализовав их орудийные системы и двигатели, я превращаю корабли противника из участников в смирных наблюдателей. После чего даю им выбор – либо я отправляю их на пинковой тяге к Громахе, предварительно срезав орудия и выгравировав на корпусе сердечный привет Маргусу, либо они присоединяются к нам. И вы знаете, присоединяются. Так-Шаою масштабные разрушения не нужны, они нужны Маргусу.
