Текст книги "Ключ Всех Дверей. Бракирийский след (СИ)"

Автор книги: Саша Скиф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 113 страниц)

– Дурдом какой-то, если честно.

– Дурдом размером с планету. Хотя, я несправедлив, теперь это дурдом более локальный, на несколько регионов. Всё, конечно, раскрылось, Фенноарстана не казнят, но песенка его как жреца спета, семья Симунарьота за участие в расследовании реабилитирована, ну, там по ходу всего этого шороха – кто-то от больших переживаний заболел и ушёл с поста, кто-то переехал в город поспокойнее – произошли некоторые изменения и перевес во властных структурах в пользу сторонников новой веры… Староверы, конечно, город пока не оставляют, но существенно приутихли. К Симунарьенне, кстати, посватался Хеннеастан…

– То есть, тебя всё же не заставили во искупление блуда на ней жениться? – захохотал Г’Тор.

– Нет, обошлось. Семья теперь официально относится к новой вере – Симунарьот долго колебался, он человек на самом деле во многом консервативный, но пример жены и дочери его убедил в разумности и даже неизбежности такого шага. А для сторонников новой веры я, оказывается, фигура не то чтоб непогрешимая, но… то есть, если б я действительно женился на Симунарьенне, то честью это было бы такой, что к семье на поклон ходила бы вся остальная Лорка, но принуждать кого-то к браку настолько не в характере нового учения, что сердце успокоилось на том, что я спас девушку от несправедливого обвинения и смерти, и теперь это семья, отмеченная богом… Так что теперь жениться на Симунарьенне не то что не позор – честь, и не только для реформаторской части общества – жреческий пост Симунарьоту вернули, он теперь снова фигура значительная.

Дрази переглянулись.

– Что-то, честно говоря, мы запутались…

– Честно? Я тем более. И предпочитаю не выяснять. Унёс ноги сразу, как только совет жрецов огласил своё решение по поводу Фенноарстана, Симунарьота и прочих, благо, попутная машина до Раиммоасте подвернулась. Не совсем вежливо, но лорканское гостеприимство уже травмировало меня в самое сердце. К тому же, хотя мы и раскрыли местный заговор и изменили жизнь некоторых лорканцев к лучшему, в нашем собственном расследовании, увы, мы продвинулись ненамного. Но одна зацепка у нас есть, может быть, она что-нибудь и даст…

Ввиду того, что прямо с порога Альтака всё равно не созвал их на совещание (прямо сейчас у него была видеоконференция с главами других отделений, вторая или третья за эту неделю), Дайенн загнала их маленькую команду на медицинское обследование. Хотя случаи, когда гости ЛоркиVII привозили оттуда какой-нибудь серьёзный вирус, были достаточно редки, всё же стоило перестраховаться, а на самом деле её очень волновало состояние Эркены. Как бы лично он ни храбрился, для неё факт приёма реновилата являлся поводом для беспокойства, и это был не субъективный взгляд, а вполне объективный.

С генетическими заболеваниями других рас она была знакома, разумеется, очень обзорно, а конкретно о болезни Виллебранда услышала, что интересно, в курсе лекций по вирусологии, конкретно – о дракхианской чуме. Будучи искусственно созданным, «самообучающимся» вирусом, вирус чумы дракхов приспосабливался к каждой новой среде, изучая расовые особенности и выбирая «лучшие» способы разрушения организма. Поэтому диагностика в первый год была так сильно затруднена – разнообразием симптоматики вирус маскировался под что угодно, от тяжёлых форм гриппа до сложных врождённых заболеваний. В частности, ему так «полюбились» болезни крови, что имитация симптомов лейкозов, гемофилий и псевдогемофилий стала одним из основных его «направлений». Действительные носители болезни умирали быстрее, чем изначально здоровые – вирус усугублял их состояние. Сами того не желая, конечно, дракхи почти «вычистили» генофонд землян от болезней свёртываемости крови, в настоящее время на Земле было зарегистрировано не более 60 случаев таких болезней, при чём 17 из них – в семьях переселенцев из колоний, вернувшихся после снятия карантина на историческую родину. И этот самый третий тип болезни Виллебранда не был классифицирован ни у одного – к исчезнувшим заболеваниям, разумеется, его не относили, так как наследование рецессивное, и проявиться он может через несколько поколений при «удачном» стечении обстоятельств, но последние известные носители скончались более десяти лет назад. Из наиболее известных носителей упоминались – знаменитая певица Амелия Финн (несмотря на усилия врачей, дожила только до 27 лет), дипломат Дэвид Шеридан – отец первого президента Межзвёздного Альянса Джона Шеридана (умер в самом конце карантина), семья предпоследнего министра образования Ровво (ни один из троих детей не дожил до совершеннолетия). Естественно, за всё это было большое спасибо дракхианской чуме и карантину, когда поставки реновилата – единственного препарата, который был действительно эффективен и позволял больным вести жизнь здорового человека, прекратились, а имеющиеся на планете запасы быстро истощились благодаря проявлениям вируса. Фармацевтическая компания «Ренофи» тогда даже выразила публичное раскаянье в том, что в своё время не позволила земным компаниям приобрести технологию, но было, как говорится, уже поздно. С тех пор встретить реновилат на внешнем рынке было вообще практически невозможно… тем более – встретить у бракири.

– Мне только не хотелось бы, чтобы вы теперь смотрели на меня как на тяжелобольного, которому нужен специальный уход…

«Но что поделаешь, если это, чёрт возьми, так?».

– Многие, когда узнавали о моей болезни, начинали относиться ко мне именно так, выражали беспокойство, старались оградить от нагрузок и всё такое… Между тем, пока они об этом не знали, им это и в голову бы не пришло. Я слежу за своим здоровьем, но мне хотелось бы вести полноценную жизнь, и реновилат мне это, в общем-то, позволяет, с тех пор, как я его принимаю, внутренних кровотечений у меня не было, а носовые я уж как-нибудь переживу.

Великий Вален, у него были внутренние кровотечения, и он говорит об этом с беспечной улыбкой!

– Но вас могут ранить.

– Ранили, несколько раз. Увеличение дозы препарата прекрасно помогает справиться и с этим. Я знаю все необходимые показания при моей болезни, врачи теперь тоже знают.

«Видимо, это просто такое свойство мужского характера… Не дай бог признать себя чем-то отличающимся от остальных, нуждающимся в особых условиях – даже если это, вообще-то, так. Они воспринимают это чуть ли не как обвинение в неполноценности. И непременно стремятся в какую-то такую сферу, которая лучше всего засвидетельствует их мужскую доблесть. Чего было не избрать какую-то тихую административную должность, с меньшим процентом экстрима? Алварес такой же, наверное. Он не способен задуматься о том, что вопрос не в его силе, мужестве, выносливости и прочем, вопрос – что мы будем делать, если его ранят достаточно серьёзно, что потребуется переливание крови или трансплантация, если учесть, что кровь у него наполовину человеческая, наполовину центаврианская».

Посреди этих невесёлых размышлений очень кстати пришёлся вызов в начальственный кабинет – Альтака, видимо, отпинался наконец от всех тех, кто не давал угаснуть его экрану межпланетной связи. Выглядел начальник отдела, вполне ожидаемо, невыспавшимся, встрёпанным и нервно-ехидным.

– Рад видеть здесь вас всех, – он подождал, пока дверь за последним приглашённым, бракири Аруантой, новеньким из отдела контрабанды, закроется, затем повернулся к Вадиму и Дайенн, – так вот, птицы мои нелетучие… Вам, наверное, интересно, почему я весёлый такой? И почему не выписал, да и не выпишу, вам никаких взысканий по поводу вашей неприлично затянувшейся командировки? Причины есть. В этот раз вы с Синкарой особенно хорошо попали пальцем в небо. Вот здесь, – он приподнял средних размеров стопку листов на своём столе, – у меня лежат материалы по пяти делам… Пяти делам, имеющим неприятно много общего с теми делами, которыми занимались вы на Экалте и Лорке. Первое. Ограбление Нан’Рай, Храма Тёмной Звезды, слышали о таком? Для тех, кто не слышал – расположен на планете Сориф. Сориф – нарнская колония, несмотря на некоторое количество местного населения, нарны называют планету своей. А вот называть своим этот храм как-то остерегаются. По словам местных аборигенов, этот храм появился ещё «во времена до быстрых звёзд» – то есть, до тех самых метеоритных дождей в этом секторе, которые были около пяти тысяч лет назад. Возможно, конечно, это преувеличение, детальный анализ не проводился, но несомненно, что строительство храма было осуществлено не аборигенами Сорифа. Храм имеет несколько очевидных функций – во-первых, это усыпальница какой-то древней расы – останки не поддаются анализу, так как рассыпались в прах. Во-вторых, когда-то это место явно служило отправлению культов – сохранились алтари и идолы. В-третьих – в храме находился источник… Местные предполагали, что это просто бьющий из-под земли ключ, нарны предполагали, что там использована какая-то технология, но не смогли идентифицировать и разгадать её природу. Вода источника имела уникальное свойство – омоложение. Причина, по которой источник не стал местом паломничества и статьёй немалых доходов для Нарнского Режима – непредсказуемость и капризность… На те или иные расы, подрасы или даже отдельные индивиды вода может не действовать вообще никак. На кого-то – действовать избирательно, то есть, при купании в этой жидкости омолаживается только кожа, при употреблении внутрь – только клетки желудка и пищевода, при инъекциях – только клетки крови и стенок сосудов, в крайнем случае органов кроветворения… А кого-то эта вода может просто убить. Без всякого, как говорится, объяснения. Причём, все попытки анализа успехом не увенчались – в лаборатории оказывалось, что это обычная вода, разве что обогащённая минералами, но никаких чудесных свойств… Ну, эта богатейшая тема интересует, быть может, разве что Дайенн, а нам всем интересно то, что… В общем, изучение уникальных свойств источника более невозможно в принципе.

– Как можно украсть источник? – ошалело захлопал глазами Талгайды-Суум.

– Оказывается, можно. То есть, не сам источник как таковой… вода из узкой расщелины под главным алтарём по-прежнему сочится. А рядом зияет огромная скважина, уходящая вниз по самым скромным прикидкам на полкилометра. Через неё, по-видимому, и был изъят тот неизвестный предмет, артефакт, который придавал воде её чудесные свойства. К слову, не сказать, чтоб нарны до этого не пытались добраться до этого неизвестно чего… Артефакт был надёжно защищён. Алтарь, пространство вокруг, весь комплекс выполнены из материала столь прочного, что существующими на сегодняшний день технологиями его не пробурить глубже, чем на пять сантиметров. И эти пять сантиметров в течение менее шести часов восстанавливаются, словно никаких попыток бурения и не было.

– Органотехнология?

– Вопрос не по адресу.

– Взрывать не пробовали?

– Пробовали. Поверьте, ничем хорошим тоже не кончилось. А вот этим неизвестным – удалось… Камень просто… нет, даже не проплавили. Словно заставили расступиться. И кстати, при этом ограблении уже есть жертвы. Трое местных и двое нарнов оставили нам на память пять горсток пепла на полу. А теперь вспомним, что в числе прочего похищенного из хранилища на Лорке были два устройства, воздействующих на молекулярные связи… Эффект от их применения, согласно описанию, примерно такой. С одним из них, «распыляющим лучом», я уже имел неудовольствие быть знаком по одному делу лет семь назад. Собственно, именно после этого лорканцы заперли последние экземпляры по хранилищам.

– Просто отлично… – Илмо Схевени, кажется, шёпотом выругался, – то есть, живых свидетелей нет?

– Почему – есть… несколько местных видели посадку неизвестного корабля, видели странное зарево в храме… Но видели издали, поэтому проку от их показаний немного. Планета не самая густонаселённая, видите ли, условия там суровы даже для нарнов. А вот радары военной базы нарнов, что интересно, чужой корабль не засекли, ни посадку, ни взлёт.

Каис побарабанила толстыми пальцами по столешнице.

– Есть какие-то предположения, с чем мы имеем дело?

– Вот над этим вопросом глобально работают Алварес и Дайенн… То есть, теперь им придётся работать ещё более глобально, как вы понимаете. Перейду ко второму случаю. Ну, конечно, это сложно назвать именно ограблением… Блуждающее Исключение в хаякском секторе никому, в общем-то, не было нужно. Говорят, оно появилось тысячу с чем-то лет назад. Просто «открылся зев космоса» и вплыло это нечто… Предполагаю – из гиперпространства. Представляло собой сложноописуемую конструкцию явно искусственного происхождения, которая дрейфовала по дальней от нас стороне хаякского сектора и являлась источником аномалий, странностей, баек и легенд. Местный Бермудский Треугольник, говоря упрощенно. В приличном радиусе от этой небольшой, в общем-то, штуки наблюдались различные аномалии времени. Можно было нечаянно переместиться на пару суток вперёд или наоборот, понаблюдать со стороны себя самого час назад… говорят, два корабля исчезли вовсе неизвестно куда, но в основном разброс действия не превышал трёх недель вперёд и одной недели назад. Не смертельно, но всё равно неудобно. Хаяки вычислили пики активности Аномалии (время от времени она «умолкала», словно уходила на подзарядку) и обходили её стороной. А несколько дней назад Аномалия исчезла.

– Как они поняли, что исчезла, а не переместилась куда-то подальше или не ушла в очередной стазис? – подал голос Вадим.

– Как, по-вашему, Алварес, они её обходили, если она блуждающая, и напороться на неё можно неожиданно? В один из этих самых периодов пассивности хаяки прикрепили на неё маячок. Так вот, переместилась она сильно далеко, данных с маячка нет. А капитан одного торгового судна утверждает, что в эти дни видел в секторе неизвестный корабль… Видел визуально – приборы этот корабль, опять же, не регистрировали.

– Так…

– Третий случай – аналогичная временная аномалия, но статичная. В секторе маркабов. Сектор маркабов поныне является не самым людным местом, но база анлашок там есть. И несколько патрульных рейнджеров так же доносят о неизвестном корабле, который двигался очень быстро, на позывные не отвечал, при попытке приблизиться ушёл в квантовое пространство. Но, в конце концов, временная аномалия маркабов нужна кому-либо ещё менее, чем временная аномалия хаяков, забрали – и слава богу, так сказать… А вот следующее дело уже серьёзнее. Практически так же, как и первое. Ну, это не собственно ограбление – попытка ограбления… Честно говоря, об этой временной аномалии я сам услышал только два дня назад, но вы знаете общительность корлиан в плане склонности хвастаться теми научными достижениями, которые у них не предназначены для продажи, обмена или устрашения. Так вот, оказывается, у корлиан есть своя временная аномалия. Хотя аномалией её называть не совсем правильно, тут они правы, это практически машина времени. В отличие от хаякского и маркабского вариантов, она лучше работает на прошлое, и гораздо более глубоко. Корлианы нашли её около шестисот лет назад – где и как нашли, не уточняют – построили для неё особый Дворец Времени и используют для изучения истории. Машина перемещает желающих в прошлое – но программировать конкретное время с точностью до года удаётся через раз, если не реже, и перемещается, можно сказать, только сознание, действовать в этом прошлом, тем более что-то менять – невозможно, даже просто наслаждаться всем спектром физических ощущений, только смотреть. Практически, историческое кино предельной достоверности. Но корлиан устраивает. Так вот, легко понять, охраняется Дворец на совесть – на всякий случай. Хотя чужие о машине не знали, а свои украсть не посмели бы – бережёного бог бережёт. Без кучи выписанных и подписанных доверенностей и разрешений, так запросто, в Дворец не войдёшь. Пропуска требуются на каждом этаже, перед каждой дверью. И вот, четыре дня назад перед последней дверью, ведущей собственно в зал с машиной, появился неизвестный. Выглядящий как корлиан, но… Дело даже не в том, что никакого разрешения у него в помине не было. Это был один из так называемых «белых корлиан» – национальное меньшинство, очень сильно нелюбимое национальными большинствами, и есть, за что. Более пятидесяти лет «белые» не живут собственно в секторе корлиан, оккупировав планету Накамбад, и оттуда потихоньку вредят родине. Логично, появление «белого корлиана» в столице Корлии, да ещё и во Дворце Времени – это… нет, это не наглость. Это невозможно по определению. Разумеется, охрана открыла стрельбу. И неизвестный… растаял в воздухе. Мгновенно. А теперь вспомним, что среди похищенных на Лорке артефактов был портативный телепорт… Корлианы удвоили охрану и проанализировали кровь – несколько капель на пол всё же упало. Кровь принадлежит «белому корлиану», но, извините за ересь, частично. Присутствует неизвестная, неидентифицируемая ДНК. Алварес, прекрати ёрзать, я ещё не закончил! И пятый случай. Ллорты, как вы, может быть, слышали, отличаются не слишком большим внутривидовым разнообразием… Однако оказывается, свои нацменьшинства есть и у них. Особенно выделяется одно – племя лабиф. Уникально во многих отношениях – на ллортов они, по крайней мере последние поколения, похожи довольно мало. Ллорты описывают их исключительно как вырожденцев – волосатые уродливые карлики с неровными, бугристыми черепами… Их продолжительность жизни притом значительно превышает таковую у ллортов – 200-250 лет, хотя последние сто лет они уже практически сравнялись. Примечательно, что, согласно легендам, оставшимся от первых путешественников к северному полюсу, тысячу лет назад лабифы выглядели совершенно как нормальные ллорты, за исключением странной долгоживущести. Правда, и тогда и структура их языка, и их обычаи очень сильно отличались от всех остальных племён. Жило племя изолированно почти на самом северном полюсе планеты – ну или под полюсом, если учесть, что жизнь у них подземная, контактов с прочими племенами почти не имело, вследствие чего неуклонно вырождалось… Сами про себя, кстати говоря, они рассказывали, что «прибыли с далёких звёзд», привезли с собой что-то очень важное, что должны охранять. Ллорты пытались выяснить, что же это, с дальним прицелом украсть, конечно, но языковой барьер так и не дал им это сделать. В конце концов они пришли к заключению, что это, явно, какая-то ерунда, и потеряли интерес. А вчера отделение в Казоми поделилось со мной материалами дела… Шесть дней назад им сообщили, что на поселение племени лабиф было совершено нападение. Неизвестными. Можно почти с уверенностью сказать, что это не местные – на месте преступления найдены следы применения того же оружия, что и в других упомянутых мною случаях. Ллорты клянутся и божатся, что их станции слежения не заметили ничего необычного. Всё племя лабиф уничтожено в полном составе, в нашем распоряжении, опять же, только пепел. Их главная ценность, что бы это ни было, похищена.

Повисло многозначительное молчание.

– Сэр, если позволите, у меня есть некоторые соображения…

– Я знаю, Алварес, Синкара уже сообщил мне о них. И как понимаю, на Лорке они подтвердились? Ну, во всяком случае, не опроверглись… Нет, за эти дела вы не берётесь. По крайней мере, не как таковые. Материалы отправлены на ваши компьютеры, если появится что-то дополнительное, будет так же своевременно передано вам. Как вы заметили, эти неизвестные – думаю, то, что это группа лиц, и возможно, немаленькая группа, не вызывает сомнения? – действуют крайне быстро и эффективно. Поэтому если мы будем идти по их следам, мы не догоним их никогда. Мы должны работать на опережение. Как? Ну, тут у нас сидит специалист, доказавший прекрасную способность анализировать и прогнозировать поведение преступников. Лучше дела мы ему и предложить не можем. Есть время подумать, перечитать материалы, сделать предположения о следующих целях этих интереснейших грабителей… В течение ближайших двух дней я формирую команду, оформляю все согласования, вы получите одно из наших новых «Серых крыльев» – оно хоть как-то способно состязаться с ними в скорости… Кроме наших, в команду совершенно точно войдут представители Тирришского и Казомского отделений.

– Господин Альтака, я правильно понимаю, я включена тоже?

Глава отдела кивнул.

– Медики у нас тут, Дайенн, и кроме тебя есть, дел по вашему профилю у отделения сейчас немного, поэтому чем плевать в потолок здесь, гораздо полезнее ты будешь рядом с Алваресом. Медик команде вообще нужен, тем более когда в команде Алварес. Как я вижу по его физиономии, он даже на Лорке сумел приключений найти.

– Сэр, если можно, я просил бы тоже о включении в группу. Я, конечно, представитель наземной полиции, но я начинал это дело, и мне хотелось бы приложить все усилия, чтобы довести его до конца.

– Не имею возражений.

– Зато я имею! Сэр, по медицинским показателям…

Эркена посмотрел на Дайенн испепеляющим взглядом.

– Это слишком большой риск…

– Для полицейского не бывает слишком большого риска. А для медицинских показателей у нас в команде вы и предусмотрены. Извините, Дайенн, но этот вопрос я буду решать с руководством господина Эркены.

«Мужчины…».

– Возражения есть? Возражений нет. Завтра, мои орлы, жду вас в то же время, чтобы объявить окончательный состав команды и благословить в добрый путь. Пока отдыхайте, знакомьтесь с материалами, общайтесь с товарищами – только так, чтобы не отвлекать их от работы, потому что «наркотики» и «контрабанда», в отличие от «убойников», на отсутствие занятий сейчас пожаловаться не могут… Соображения, догадки, теории и запросы на включение в группу буду рад выслушать в любое время, когда у меня на экране не висит зам президента по безопасности…

Эркена поднялся, вслед за Дайенн.

– Благодарю вас, господин Альтака. Для меня честь работать в команде с вашими людьми.

– Без церемоний, сынок. Мне лишний специалист с головой, а не отростком, где помещается болтливый язык, никогда не помешает. Кстати, подумал бы о переводе, а? С нашей стороны, сам знаешь, проблем не будет. А там они, я уже убедился, тебе спокойно работать не дадут.

– Сэр, вы же знаете, на Экалте меня держит дело личного свойства.

– Твоё дело личного свойства уже достаточно взрослое, чтобы само о себе позаботиться. Ну, в общем, моё предложение в силе, подумай над ним между делом.

Вадим задержался, когда его коллеги уже покинули кабинет. Кроме него, замешкался и Илмо Схевени, выгребая из папки какие-то документы, которые он, пользуясь случаем, принёс на ознакомление и подпись Альтаке.

– Сэр… Ошибаюсь, или вы уже хорошо знаете Эркену?

– Не так чтоб хорошо – лично, – Альтака с ворчанием поднялся из кресла, потягивая затёкшие руки и ноги, – но он помогал нам во многих делах… В частности, ты мог слышать от Синкары, что Эркена приложил немало усилий к тому, чтоб привлечь к ответу тех, кто когда-то уничтожил клан Синкара. Ну, и если уж ты слышал это, то слышал и… Эркена идеалист. Верит в дружбу, бескорыстную взаимопомощь, равенство всех перед законом, честь мундира и всё такое. То ли собрался однажды стать мучеником, то ли верит, что плеть обух всё же однажды перешибёт… Синкара удивляется тому, что он до сих пор жив, я, честно говоря, тоже. Конечно, у нас есть определённые религиозные культы, которые имеют для своих представителей предписания, мало совместимые с обычной жизнью, но как правило они и образ жизни выбирают такой, который не будет мешать им жить так, как они считают правильным. Почти как закон природы, религиозные меньшинства стремятся к изоляции, и правильно, в общем-то, делают – проявлять крепость веры это очень красиво и достойно, но чревато порой – наша религиозная терпимость всё же имеет пределы. Поэтому становится их всё меньше.

Алварес отбросил с лица прядь, тихо прошипев, когда коснулся ссадины на скуле.

– Сэр, за последние дни я слышал о религии чаще, чем моя психика способна выдержать. Неужели вы считаете, что человек способен быть честным и отстаивать свои принципы, только если это принципы религиозные?

Бракири скосил на него кривой глаз.

– Я ничего не считаю, Алварес. Тем более, лично мне Эркена симпатичен. То есть, с такими, как он, тяжело иметь дело, когда нужны тонкие политические комбинации, Эркена в этом смысле прям, как топор, но крайне приятно иметь на примете человека, которому можешь довериться и который не продаст тебя при первой возможности. Я знаю, что я… Что вы воспринимаете меня не то чтоб «оборотнем в погонах», занимающимся политикой больше, чем работой, уделяющим и богу свечку, и чёрту кочергу, но… не всегда можете мне доверять, не зная, что у меня в голове. Не спорь, что по твоей роже, что по Дайенн это видно без особой проницательности. В чём-то вы правы, мне приходится очень много… лавировать, и не только ввиду наших, бракирийских шишек разной степени законности влияния, но и земных, и центаврианских, и даже минбарских. Я не хочу как-то оправдаться в ваших глазах, хотя ваше доверие мне важно, потому что я, в свою очередь, доверяю вам, но я хочу, чтоб вы поняли – мне важно сохранить то, что мы тут имеем, и ради этого я делаю много. Я чрезвычайно доволен своим отделением, потому что сюда, на Кандар, на границу, удобных и успешных не посылают. Поэтому я считаю, что у нас подобрался замечательный коллектив, а такому коллективу для защиты нужны такие, как я, Гархилл и Эйлер. Если б я был кристально честным, следовал букве закона и не пользовался связями и тайными рычагами давления, я должен был тогда позволить начать процесс против тебя, а самому вместе с твоими коллегами вздыхать и заламывать руки. А я хочу, чтоб вы продолжали работать на своих местах, и, не являясь, конечно, каждый в отдельности супергероями, вместе смогли многое изменить к лучшему.

– Я понимаю, сэр.

– И хотя я никогда не перестану устраивать вам головомойки за то, что лезете на рожон и наживаете себе неприятностей – всё же лучше будьте такими, это гораздо приятнее, чем кормить в отделении безынициативный законопослушный балласт.

– То есть, вы уверены в Эркене достаточно глубоко, чтобы считать, что… его религиозные убеждения никогда не пойдут вразрез с идеей замечательного коллектива нигде больше не удобных элементов?

Альтака поморщился.

– Да я бы даже религиозными их не называл. Эркена – взрослый здравомыслящий человек, того типа, кто не любит рассуждений о вере больше, чем в терапевтических дозах. Я б сказал, что он по своим взглядам ближе к тебе, чем ко мне. Но все мы родом из детства, мы продукты своего воспитания, даже если родительский пример и не перенимаем. Информация к размышлению… – Альтака подошёл к компьютеру, Вадим, уже направлявшийся к двери, обернулся, – Моника Эркена, мать Джани Эркены…

На голографическом экране выткалось лицо молодой черноволосой бракирийки с доброжелательной и полной обаяния улыбкой.

– Была красива не только по нашим меркам, многие человеческие и даже центаврианские мужчины не могли оторвать от неё глаз. Талантливая художница, которой, как многим талантам, на профессиональном поприще большую часть жизни не везло. Последовательница культа Божественного Проявления – не слишком многочисленного и в наши дни, а при её жизни адептов было не более полутора тысяч… Культ является ядрёной смесью философий разных миров, в том числе много минбарского. Согласно их учению, бог как он есть – непостижим и нам и нашей жизни, в общем-то, параллелен, поэтому смысла в храмах и молитвах не больше, чем в попытке доораться до Примы Центавра устно через рупор. Чтобы приблизиться к нам, бог проявляется в нас, в ком-то больше, в ком-то меньше, кому как повезёт… Поэтому своё богопочитание «проявленцы» осуществляли в виде собраний и бесед, где обсуждали жизнь великих – и бракири, и инопланетян, кто сделал много доброго, сказал много умного и кого можно взять как пример в жизни, а так же сны, видения и откровения членов общины. Аналогом молитвы некое обращение со словами любви и благодарности к самому себе или друг к другу, точнее, «к тому, что живёт внутри нас и что неизмеримо лучше нас внешних», что «пробивается, как лучи сквозь тучи». Почётным служением было помочь ближнему «открыть в себе бога», то есть, призывать творить добро, «отвечая каждому просящему так, как они ответили бы богу». Понятно, к ним относились как к чудакам и иметь с ними дело не любили. Потому что, если тому, в ком бог проявляется ярко и полновесно, член общины будет служить любым возможным способом, то тому, кто «заглушил и стремится изгнать из себя бога», не оберёшься проповедей. А никому, ни конченой мрази, ни простому обывателю не нравится такое выслушивать. Моника, кроме устных воззваний, обращалась к согражданам посредством своих картин и всего того, что она творила. Многие восхищались талантливой художницей и просто красивой женщиной, оказывали ей помощь – покупая картины, организуя выставки, содействуя в поисках работы. Что было непросто – продавать картины Моника считала кощунственным и чаще отдавала их даром, а с работой… одни выражали ей недоверие потому, что она происходила из бедной рабочей семьи, и они не доверяли её образованию и чувству вкуса, другие воспринимали одинокую красивую женщину, устраивающуюся на работу, как «охотницу на мужчин», третьи хотели видеть на своём предприятии лишь единоверцев… Это Экалта. Это бракири. При том, хотя полезные знакомства Моника имела, пользовалась ими крайне редко. Летке Бартадо, первый посол Синдикратии на Вавилоне-5 – чуть ли не единственное исключение. Случайно попав на одну из её выставок, Бартадо впоследствии организовал несколько её выставок на Бракосе, содействовал её трудоустройству – три её дизайнерских места, в том числе в 58-59 годах – на Вавилоне-5 – его заслугой. И после её возвращения на Экалту и рождения Джани он продолжал оказывать семье помощь… хотя не столь активно – по слухам, имел несколько неприятных сцен от супруги.

– Вы намекаете… что Бартадо – отец Эркены?

– Я, Алварес, не кумушка, чтобы намекать, тем более на такие темы. Но семейная история, особенно необычная семейная история, оказывает влияние на взгляды человека и его жизнь, тебе ли не знать. Может казаться, что личная жизнь – это личная жизнь, она где-то там, за дверями, и в деловых отношениях это не сказывается никак… Но это то, из чего мы состоим. Из чего мы состоим на самом деле. Там, где заканчивается чисто формальное общение и начинается хотя бы приятельское, вы можете это видеть. Как то, что Синкара никогда не сядет за один стол с тем, кто подставил кого-то из кровных родственников ради собственной выгоды. Как Дайенн мгновенно заводится, если речь идёт о пренебрежении чьей-то жизнью или о жестоком обращении с детьми. И, учтите, сам Эркена знает, кто его отец, и для него это факт немаловажный.