Текст книги "Ключ Всех Дверей. Бракирийский след (СИ)"
Автор книги: Саша Скиф
сообщить о нарушении
Текущая страница: 60 (всего у книги 113 страниц)
– Г’Сан! Ты серьёзно?
– А ты – серьёзно?
Майк чертыхнулся, снова неловко пропоров шкуру.
– Это какое-то безумие. Наверное, я и сейчас сплю. Да уж, хорошо, что я ничего не сказал Дебби.
– Так, погоди… Ты хочешь сказать, что когда тебя убили, ты просто… проснулся? И не обнаружил всей этой аппаратуры, с помощью которой вы подключаетесь, и понял, что это был только сон?
– Ну, проснулся я не сразу, мне потом ещё какая-то ерунда снилась, это тоже нормально, по нескольку снов подряд… Но в целом да.
Г’Сан выругалась тоже – похоже, безупречно снять шкуру у них не получится.
– Я давно существую, видела и слышала уже всякое, но такой бред слышу впервые.
– Ну уж извини, рад бы сказать что-то другое, но говорю именно то, что было.
– Одному из нас следует сомневаться в правдивости своей памяти, как бы ещё только понять, кому… А ты… уверен, что не был подключен?
– Уж прости, Г’Сан, понимаю, что ты довольно условно представляешь себе эту самую аппаратуру, ты её всё-таки никогда не видела, но уверяю, её невозможно подключить как-то незаметно, или так же незаметно уронить с себя, чтобы проснуться без неё и не понять, что это было. Это не минутный процесс. Это не что-то вроде портативного коммуникатора, который ты можешь нашарить рукой во сне.
– Ладно-ладно, поняла. Ну значит, видимо, ты это сделал как-то… ну, в бессознательном состоянии. У людей ведь бывает такое.
Майк посмотрел на неё тоскливо. Всё было достаточно мрачно, когда он проснулся и понял, что и атака на базу, и этот эпичный захват вражеских машин были только сном. После этого он несколько дней не мог решиться прикоснуться к модулю, мозг сверлила неотвязная мысль, что Дебби права, он слишком отдался виртуальному миру, это нехорошо, очень нехорошо… Он рассказал об этом сне только Лауре, но Лаура, даже если б и вздумала отправиться сюда, едва ли стала б пересказывать Г’Сан его сон. И всё стало ещё мрачнее теперь, потому что со сновидениями-то всё как-то понятнее, а на это – ответов просто нет. Ни одного. Рассказывать Г’Сан, что, даже если б он и лунатил (а как будто с ним такого отродясь не случалось), самому добраться до ящика, где лежат модули, выбрать нужный, совершить последовательность действий, для которых вообще-то нужно быть в сознании, потом отключиться и улечься обратно в постель – для него уж точно нереально, всё так же не хотелось. Но что поделаешь, если чего уж он не мог из своей памяти достать – так это моментов подключения и отключения. Хорошо, пока можно предполагать, что вот это сейчас – тоже сон. И когда он придёт сюда по-настоящему – Г’Сан скажет, что последний раз видела его ещё тогда, в походе. Если же нет… Ладно, вселенная полна необъяснимого, это понятно, но вот такое необъяснимое как-то уже слишком.
====== Гл. 29 Споря с огнём ======
Фималаиф было очень интересно поднять голову и посмотреть, каков из себя этот военный, кажется, генеральского чина, какое у него лицо – туповато-каменное, как у ребят, выводивших их из машины, или дряблое, вялое, как у этого кого-то неопределённой секретарской должности, кто провёл их сюда, посмотреть в его глаза, глаза человека, который и не догадывается, насколько дела их скоро станут плохи. Но она знала, что нельзя. Как бы ни разбирало любопытство. Это будет выпадением из роли, это насторожит. Она должна быть глупой, смертельно боящейся, всхлипывающей и не смеющей поднять глаз девушкой. Она не может поднять глаза, в которых слишком много спокойствия. После того-то, как прямо при ней, на её глазах убили того, кто вёз её на эту базу. Агента «Союза», она не запомнила его имени, кажется, он даже и не называл его. Когда они садились – Дайенн с Аскеллом в тайник в днище, она на жёсткое, заскорузлое, тёплое сиденье, он сказал, что один раз в детстве был с родителями в городе и видел такую штуку, аттракционы. Иномирная забава, с Земли завезли. Многим нравится. Ему понравилось тоже. Он садился на расписное сиденье этого понарошкового поезда и представлял, что едет куда-то очень далеко, навстречу приключениям. И не просто приключениям, а непременно борьбе с врагами, героической и праведной борьбе. Или вот карусель, обычная карусель, разрисованная всякими там звёздами-планетами-метеорами. Можно было представить своё будущее в космических войсках… Он говорил, возможно, именно этим аттракционам благодаря он сейчас здесь. Они ведь зародили в нём мысль о чём-то героическом, мечту о чём-то героическом. Слишком красивы были – у хурров так не принято – чтобы представлять просто поездку в другой город с родственниками. Когда они ехали – подпрыгивая на, мягко говоря, ухабистой дороге, она и до обстрела базовских выглядела так, словно здесь война была или восстание взбесившихся кротов, как говорил кто-то из инопланетников, Аскелл в тайнике выразительно ругался – наверное, на своём родном языке, во всяком случае, Фима его не понимала, а этот союзовский улыбался, курил, показывал в окно на ржавеющие остовы какой-то техники и говорил, что у них сейчас – тоже аттракцион… Что он дождался главного аттракциона в своей жизни.
Фиме было тяжко от того, что она не знала, что ему сказать. Что сказать человеку, который, как и ты, приготовился сыграть роль. Роль дурачка, к которому просто на улице подошла девушка, попросилась на ночлег, и он понял, что девушка не из простых, и поскольку он знаком с разными не очень порядочными элементами, оказывающими базе разные щекотливые услуги – ну, типа поимки подопытного материала, вот он и сообразил, с кого за эту девчонку он сможет сорвать приличный куш. Он был готов к смерти. К тому, что его просто уберут, как ненужного свидетеля. Это невозможно было представить, как это может быть так, но это было так. И разве можно плакать о его смерти, если его застрелили – походя, в упор, в затылок, его не пытали, его не отдали на опыты… Об этом не печалиться надо, это надо благословлять!
– Так значит, девка, ты Эферрахтидо дочь?
Молчать. Как можно больше молчать. Таково правило.
– Отвечай!
– Да, господин генерал… Господин генерал, я ничего не знаю! Я никому дурного не хотела! Отведите меня к господину моему будущему супругу, о чём скажете, о том буду помнить, о чём скажете – забуду…
Сокрушённый вздох.
– Да не генерал я покамест, ну да ладно. Ох… девка… Ладно б парень был, а то – девка… Чего с тобой делать, век бы ты мне лучше на глаза не попадалась!
Молчать. Сжаться ещё больше, будто этими словами, словно плетью, ударили.
– Ну ведь поди же, если тебя за попроще кого, за рабочего, выдать, так ты никому же уже и не опасна? Ничего там не наследуешь, это поди ещё докажи…
Время требуется, чтобы понять – ответа ждёт.
– Как будет угодно господину… Господин мой отец выбрал мне жениха… Я ему уже обещана… я слышала, он здесь, у вас…Умоляю. Отведите меня к моему жениху, исполните волю отца моего…
– Да кому интересна воля твоего отца? Сам виноват, предлагали ему, как по-доброму… Так что извини уж, а отца своего вини, так много о себе думал, что о детях подумать не по уму ему было… Поделом ему, конечно. Вас-то жалко, понятно, и моя б будь воля – да живи ты… Но нельзя. Нет наследников – нет и вопроса больше.
– Господин! – надо ведь заплакать… а что такого вспомнить-то, чтоб не слезу даже, рыдания из себя выжать? Что вспомнить, если жизнь твоя – счастливая, и ты, жертва, перед палачом стоишь счастливая, победительница, понимаешь, у тебя правда есть, святая твоя борьба есть, а у него – ничего нет! Нет родителей там, за плечами, в Руваре – мать квашню, как всегда, месит, отец помогает оружие солдатам Галартиатфы чинить… А Галартиатфа… – господин! В чём я виновна перед вами? Пощадите, отпустите меня!
– Да ничем не виновна! – злится… каждый слабый злится… – просто надо так! Приказ у меня! Сами мы люди подневольные!
И ведь в этой-то комнате никакого компьютера нет… Вот как знали, куда вести – хотя знать не могли, конечно… А ну-ка, если…
– Господин! – с воем повалилась в ноги, схватилась за руку, пытаясь целовать, – господин, жизнь моя в ваших руках, будьте милосердны, пощадите, без отца, без жениха моего не на кого мне надеяться…
Отшвырнул – устало, досадливо, не на неё даже злясь, на обстоятельства… Сжалась в комочек у стены, проверяя на датчике браслета – успела… Часы у военного чина – ну не генерала, да чёрт, не важно, кого – больно подозрительные. Есть, слышала уже Фима, многофункциональные такие устройства… Эти же часы – и органайзер, и приказы, сигналы через них отдавать можно… Ну, ближайший-то час точно он ничего через них не отдаст. Вот информации-то на них вряд ли много было, не больно-то много удастся товарищам передать…
– Уводите её!
Попыталась заныть – честно, кажется, не очень хорошо получилось. Грубые руки схватили её, она обмякла, жалостно скуля.
– Куда вести-то? В какой блок?
– Какой к чёрту блок, ты туда час ползти будешь и обратно столько же, а поверку за тебя кто сделает? Не до того сейчас… Кинь её тут вон… к этому хотя бы. Давай, чтоб мигом, на шуры-муры у тебя времени нет! Господи… Вот надо было не раньше и не позже, а!.. Эти столичные хлыщи того гляди уже здесь будут, а у нас всё на том же месте… Ну, вот пусть зато они и думают, как там с ней дальше быть…
Аскелл сволочь. Он был отвратительно спокоен. С самого выхода из города, и вплоть до сего момента, когда чудом, иначе не скажешь, они едва не столкнулись с каким-то солдатом нос к носу. Когда в очередной раз они замирали под брюхом самолёта, и Дайенн старалась не дышать даже порами кожи, молясь, чтобы тяжёлые солдатские ботинки остановились в каких-то полутора шагах от них не по их душу, и казалось, что сердце сейчас оборвётся, а морда Аскелла хранила всё ту же самодовольную улыбочку, она могла только ещё больше утвердиться в мысли, что сердца у него нет. Или проблем с самомнением нет. В общем, чего-то у него нет. Хотя возможно, подумала она, когда лепила к брюху самолёта предпоследний «маячок» – последний на той стороне лепил Аскелл – он всё же боится. Ну, по крайней мере, что ли, волнуется. Только вот гордыня, которая, видимо, расово у тилонов развита не меньше, как склонность к очень альтернативной этике, ни за что не даст это показать. Прежде кого только во вселенной не считали образцом и эталоном гордыни… Явно надо пересмотреть стандарты.
– Что теперь? У тебя есть какой-то план? – да… Это очень удачно было, что им сумели найти примерно такую форму, в какой ходят тут технические работники… Она, конечно, успокаивала не слишком сильно – если мягко говоря нетипичные для местного населения морды издали и незаметно, то нетипичные же волосы, даже заколотые и забранные под головные уборы – вполне. Очень уж контрастируют по цвету с тёмной формой. А теперь и вовсе, перепачканные в земле и траве, с растрепавшимися гривами, они не вызовут подозрения только у клинического идиота.
– Вы полагали, госпожа Дайенн, что в отличие от вас у меня больше надежд прожить так долго? Ну, хоть какая-то польза от меня есть… Вон, видите приоткрытую дверь? Двигаем туда. За последние минут пятнадцать я не замечал, чтоб туда кто-то входил… Это, конечно, не значит, что там никого и нет…
Дайенн осторожно выглянула. Расстояние-то порядочное… Впрочем, это ведь действительно ближайший вариант. С другими шансов попасться ещё больше.
– А что там?
– Понятия не имею! Во-первых, план я наизусть не помню, во-вторых, на том плане, который у меня, далеко не вся информация. Для того Фима и должна скинуть уточнённый план, но вот, пока…
Оставалось только вздохнуть. Ну да, пока. И хочется надеяться, что это потому, что она ещё не добралась до нужных сведений, а не потому, что… уже и не доберётся…
– Ладно, при всём богатстве выбора других альтернатив, кажется, не предвидится.
Как можно было предположить, это боковой выход, оставленный сейчас открытым то ли по случаю каких-то работ, то ли вследствие хуррской безалаберности. Даже после рассветных сумерек, глаза не скоро привыкли к темноте, пару раз Дайенн обо что-то споткнулась.
– Куда теперь?
Аскелл приложил палец к губам и потянул её в один из боковых коридоров. Тут было чуть посветлее, и, к счастью, тоже ни души.
– Само это помещение на карте есть. Но без каких-либо пояснений. То ли настолько секретное, то ли настолько не важное. Интересно будет посмотреть… Там вдалеке я вижу, кажется, лестницу вниз. Часть помещений базы находится под землёй. И вот о них мы совсем ничего не знаем. Разве не любопытно бы было узнать?
Дайенн – любопытно не было. Ей было интересно, как выйти отсюда поскорее. Но Аскелл уже тащил её вперёд по коридору.
– Интересно, откуда такой оптимизм полагать, что мы так уж везде сможем пролезть? Хуррская безалаберность имеет пределы, одну открытую дверь оставили и довольно!
Тилон ухмыльнулся, быстро оглянулся и нырнул в черноту, пожирающую огромные, несуразно неровные ступени – в мелочах не парятся и тут, пришлось последовать за ним, торчать снаружи в ожидании какой-нибудь малоприятной встречи хотелось куда меньше. Ну, если подумать, в темноте прятаться резоннее… Правда, вопрос, как потом встретиться с коллегами с «Квинраса», которые как-то, убей бог не придумаешь, как, должны их вытащить…
Путь преградила массивная, под самый потолок, дверь, по ощущениям Дайенн весящая как хороший танк. Запертая, конечно. Над дверью висел единственный на весь коридор фонарь, до того тусклый, что только их уже привычные к сумраку глаза что-то видели. Панель сложного кодового замка коварно перемигивалась лампочками и тихо гудела. В коридоре есть ещё одна дверь, поменьше, и запертая, кажется, изнутри, во всяком случае, снаружи ничего похожего на замок. Но Аскелла она и не интересовала. Он остановился перед этой, достал из внутреннего кармана одну из своих многофункциональных отмычек.
– Может быть, останемся всё же здесь? Дадим сигнал ребятам, где нас искать… Зачем нам туда?
Аскелл придушенно-торжествующе взвыл.
– Ну даже лучше, чем я ожидал! Код тилонский! Ну-ка посмотрим, какие делишки тут делают мои дорогие братья… Сильно не факт, что там как раз ангар как раз с машиной… И даже что с чем-то этим похищенным из прошлого… Но явно, попав туда, мы будем знать больше, чем сейчас.
– И мёртвым, нам эти сведенья как раз очень пригодятся! Аскелл, чем глубже мы забираемся, тем труднее будет отсюда выйти!
– Чем глубже мы заберёмся, тем больше узнаем! Как выбраться – дело вторичное, – приложив устройство к замку, Аскелл уже азартно перебирал коды.
И в этот момент Дайенн простила ему половину грехов. Это было абсурдно, это было опасно, и это так роднило его с Алваресом, к самоубийственной настырности которого она, оказывается, так привыкла за эти три года… Ей живо представился опять насмешливый голос Мирьен, попрекающей сестрёнку за то, что определиться не может, чего хочет. Но в сущности, не до того было, чтобы размышлять – Аскелл уже открыл дверь…
Ли’Нор полагала, всё же в их троице самая спокойная сейчас она. Мужчины, понятно, храбрятся, они ж мужчины, как иначе, но когда вот так намеренно и изо всех сил стараются держать себя в руках – получается как правило не очень.
Ли’Нор не читала мыслей намеренно – не из какой-то деликатности, всё равно человек не узнает о том, что его сканировали, если не сообщить об этом словами или выражением физиономии, а по нежеланию отвлекаться. Но хоти тут или нет, мысли некоторых скорее проблема не слышать.
Гидеон думал о маме. Ладно б просто думал. Думал намеренно, нарочито, явственно маскируя этими мыслями какие-то другие, памятуя, что рядом телепат и не желая, чтоб эти мысли были прочитаны. Ли’Нор не собиралась докапываться до этих истинных мыслей, она б просто была очень благодарна ему, если б он не «кричал» ей в голову. Но не скажешь же об этом.
Арвини вот тоже думал о матери, о сестре, немного о прочей родне, но гораздо более естественно. Он, конечно, волновался об исходе операции, побаивался попасться в нежные хуррско-тилонские лапы, думать ему об этом было очень неприятно, поэтому мысли естественно соскальзывали на то, что приятно, в частности, огромное место в них занимали прекрасные рыжие волосы напарницы. То есть, не совсем волосы… а иногда и совсем не волосы… То есть, в частности, перебирание в уме всего, что известно о нарнской моде, в ключе размышления, во что она может быть одета вечером у себя дома перед отходом ко сну. Потом, конечно, спохватывался, и начинал преувеличенно серьёзно думать о деле, опять же, «крича» этим ей в голову. Но над серьёзными деловыми мыслями витал её фантом с распущенными волосами и в таком наряде, что Ли’Нор радовалась, что сквозь стекло шлема не видно её лица. И опять же, не скажешь же ему, что лучше б он думал о чём думается – ну любой же понимает, что контролировать человек может и должен свои слова и действия, но не мысли же, но опять же, сказать это – это явно вывести из рабочего-боевого состояния надолго… Что ни говори, а иногда быть телепатом нелегко.
Но жаловаться Ли’Нор сейчас не собиралась точно. В отличие от мыслей товарищей, мысли прочих присутствующих её очень даже интересовали. Тут уж не до этики. Точнее – тут уже совсем другая этика.
Подполковник из базовских вид имел, на взгляд Ли’Нор, какой-то серый и нездоровый. Какой-то вообще такой, словно только гордость и упрямство запрещают ему послать всю эту службу к чёрту и предаться выращиванию каких-нибудь овощных культур. В суть этих внутренних межфракционных разногласий ей, конечно, вникнуть не удалось, но определённо, подразделению столичных гостей тут были не так чтоб прямо совершенно рады. При том что сами базовские были ни в коей мере не мелкой провинциальной шелупонью, а очень даже, на момент дислоцирования сюда, важным и серьёзным проектом, но столичные-то воспринимали их именно так. Исключительно на основании провинциального положения. По крайней мере, в мыслях подполковника это выглядело как-то безысходно-мрачновато. Ну, и мысли гостей это подтверждали, о разработке биологического оружия они были явственно не в курсе, и полагали, что по большей части хозяева протирали здесь штаны, вон, даже восстание в Руваре проморгали. Хуррская паранойя, правая рука не знает, что делает левая, и хорошо, если голова хоть как-то координирует ту и другую. Голос немолодого военного, излагающего план совместных учений, был ровен, безэмоционален, а в мыслях время от времени всплывал образ «несчастной девушки, тоже принесённой в жертву амбициям этих столичных хищников, как в скором времени и, не дай Рикэй, все мы». Надо понимать, речь идёт о Фималаиф…
Ну да, тот факт, что они тут сами отнюдь не миссионерской деятельностью и защитой мирных граждан занимаются, от внимания подполковника, видимо, ускользает. Или у них секретность такая, что и тут не знают, что в соседнем бункере делается? Да не, маловероятно… Или просто вот им можно, а столичным-пришлым нельзя, на них здесь не запасено? Ладно, не это важно. Важно то, что прибыли они сюда, по-видимому, на несколько дней (сколько точно – ещё неизвестно, будут уточнения сверху), поэтому всем будут выданы карты-пропуска… Понятное дело, доступ на них будет ограниченный, только по тем уровням, без которых никак, но сержант Риогорнатто уже размышлял, как бы этот доступ расширить. В отличие от своих куда более простых и прямодушных подчинённых, он и до того предполагал, что база в окрестностях Рувара не так проста, как со стороны видится, а теперь и знал наверняка. И уже не к вопросу сговора – так-то свою часть договора он выполнил, на базу их провёл – а для самого себя, хотелось знать, куда попал и с кем предстоит иметь дело.
Но даже один день ожидания – для них-то роскошь непозволительная. Гидеон и Арвини одновременно подумали об одном – спереть карту-пропуск у кого-нибудь из местных. Вон хоть у подполковника, он и не заметит, поди.
Дайенн была уверена – везение не может быть бесконечным. Даже если оно вроде бы и подтверждено технически. Очередная дверь явно не желала Аскеллу поддаваться.
– Вот теперь я практически уверен – там нас ждёт нечто такое, что оправдает самое бессмысленное существование, даже если б наше и было таким. То есть, это в любом случае стоило бы того… Так охраняют определённо не грабли и лопаты, и не стратегический запас выпивки…
– Аскелл, бога ради, мы не до ядра планеты уже спустились? И где уверенность, что нас ещё не засекли?
– Засекли б – уже были здесь… Ах… – последнее восклицание было сложнорасшифруемо и Дайенн не была уверена, что ей интересно узнать его значение.
– Что такое? – тревога, обосновавшаяся в сердце с самого их прибытия сюда, теперь мягко и стремительно разлилась по всему телу, захватив её всю, до кончиков волос и ногтей. Панель замка зажглась зловещим малиновым светом, и коридор наполнился ровным, тихим, грозным жужжанием… Ни одна сирена не могла бы звучать так страшно.
– А вот теперь бежим, госпожа Дайенн!
Дважды просить не придётся. Куда? Да… куда-нибудь! Коридор был пуст, ни грохота кованых сапог, ни злых окриков солдат, только смутное зарево вдали разгорается и, кажется, приближается к ним… Аскелл утащил её за предыдущую дверь, запер её, быстро набрал код… Метнулся к боковой, прежде отвергнутой им двери, с замком на порядок попроще.
– У него было ограниченное число попыток… От меня шифровали? Нет, может, и не от меня… Но не легче… Тьфу, да разве это задержит их надолго?
– Кого – их? – говорить на бегу было, конечно, сложновато, тем более когда представления не имеешь, куда бежишь, и в темноте то и дело налетаешь то на Аскелла, то на стену, – это тилоны?
– Если, госпожа Дайенн, вы так представляете наш истинный облик, то самое время обидеться. Нет, это… всего лишь охранная система. Не особо даже искусственный интеллект… Не особо интеллект… Но работает изящно…
Кажется, перед ними развилка… И кажется, это гудение окружает… Или это уже гудит в ушах?
– Самое поганое, что им достаточно самой малой щели. Зазора между дверью и косяком. Плохо заваренного шва. Не говоря уж о вентиляции. Они нас не отпустят. И их чрезвычайно трудно обмануть…
– Чёрт возьми, Аскелл, вы имеете хоть какое-то представление, где мы? И чем это так воняет?!
– Да! – торжествующе взвыл Аскелл, – вот и выход! Они ориентируются по нашему запаху… Так, это – там… Раздевайтесь, живо!
– Что?!
– Вопросы и возмущения позже! Снимайте с себя всё! – судя по шороху, Аскелл раздевался.
– Какого чёрта, Аскелл?
– Предсмертную оргию решил организовать! Скатывайте одежду в как можно более тугой комок… времени у нас секунд пять… и кидайте вон в тот проход. Это их отвлечёт. Ну же!
– А на нас самих что же, нашего запаха меньше?
– А на этот счёт… Готово? Давайте сюда! Вот так! Хорошо б было раскидать одежду по разным коридорам, но на это у нас нет времени… Теперь сюда!
Дайенн едва не поздоровалась лбом с дверью. Нестерпимая жуткая вонь – сложно даже сказать, химическая или органическая – едва не сбила с ног.
– Где это мы? В морге, в канализации?
– В канализации мы вроде с вами были… Честно, сейчас я тоже лучше туда бы вернулся… Но это не в пример лучше. А теперь, госпожа Дайенн, видите вон тот резервуар?
– О нет…
– Единственное достоинство топлива местной хуррской авиации, – поучал её Аскелл, когда они вынырнули, брезгливо проскребая глаза, нос и рот, – реально, единственное – оно дёшево и его ресурсы иссякнут очень нескоро. Многие бы удивились, на какой дряни можно летать… В этом смысле хурры молодцы. Во всём остальном – нет. Расход этого топлива в среднем приемлемый, а вот выработка… Перерабатывается в отходы почти всё. В смысле, помимо объёмистого бака собственно под горючее, приходится предусматривать в конструкции почти такой же бак под отработку. КПД двигателей большинства разумных рас около 80%, в среднем, конечно, технологии очень различаются, и сложно говорить о КПД, когда одни летают и стреляют, другие просто летают, третьи при этом ещё и думают за тебя… У минбарцев, как я знаю, топливо практически безотходное. 99,8% у нас. Полностью 100% было, наверное, у Изначальных, чёрт их знает, у них и 200% могло быть… А вот у хурров – процентов 30, не более. И в оставшихся 70 мы сейчас и купаемся. Всё, расслабьтесь, кфинам нас не учуять и с десяти сантиметров. Мы по подземной галерее перебежали к их отстойникам с отработкой… Чёрт его знает, куда они это дальше… Для чего используют… Вряд ли для оздоровительных ванн, скорее просто утилизуют на свой манер – сливая в ближайший водоём, от чего он медленно но верно загибается и жители вместе с ним…
Дайенн молчала. Нелегко говорить, когда желудок, кажется, подкатил к самому горлу.
Свет в помещении, хоть слабый, но был, хватало разглядеть ближайшие мрачноватые декорации – высокие прямоугольные и цилиндрические баки, толстые трубы в зловещих потёках ржавчины, железные опоры какой-то конструкции.
– Что вы хотите сказать мне, госпожа Дайенн? – Аскелл сел на краю резервуара, нервно отжимая волосы, одет он сейчас был, чёрт побери, только в трилюминарий на цепочке, – что где только нам с вами уже не случалось купаться? Ну да… Между тем, спаслись мы, так сказать, только отчасти. Сейчас нам предстоит вернуться…
– Вернуться? Туда? Опять?!
– Они нас не почуют ещё долго. А в одежде, знаете ли, я вынужден был оставить весь свой арсенал. Без которого, в костюмах прародителей, мы не представляем из себя ничего кроме трогательных мишеней. А для этого нам следует найти здесь… ну, хоть какую-то ветошь, или какую-то ёмкость… Чтобы всё это собрать… Взять обратно нашу одежду мы не можем.
– Почему? Они её… уничтожили?
– Ну, практически. Они впрыскивают в тело жертвы парализующий токсин. А он, увы, действует и при прикосновении, хотя слабее, конечно, чем при введении в кровь…
Дайенн сидела, неловко сжавшись – вот о чём, действительно, всю жизнь мечтала, сидеть рядом с Аскеллом голыми и перемазанными какой-то невообразимой дрянью. От внутреннего вопроса, легче ли ей было бы, если б это был Вадим Алварес, она отмахнулась, как от неуместного.
– Ну, надеюсь, хоть что-то здесь найти, хотя бы в смысле таких же симпатичных роб размеров на пять больше нашего, мы сможем?
– Надеюсь на то. Не то чтоб меня мучили комплексы, но, знаете ли, выбраться отсюда в чём нас с вами пробирка родила будет и в самом деле затруднительно.
Фима наконец решила открыть глаза. Было больно, да, но вполне терпимо. Ну да, отвыкло тело от тумаков, с детской-то поры, когда с мальчишками дралась… Впрочем, отводить душу побоями, раз не дали полномочий другим образом, у него тоже роскоши времени не было, так что Фима справедливо полагала, что легко отделалась. Ни спине, ни скуле, правда, от этого соображения особо легче не становилось.
Что она сразу поняла – в помещении, чем бы это помещение ни было, она была не одна. Ну, говорил же этот военный чин «кинуть её пока к этому», вот сейчас и узнаем, что за этот. Может быть, он, как дольше сидящий, ещё и внесёт конкретику, что с ними собираются делать дальше – то ли просто пристрелить, как руки дойдут, то ли, чего зря-то добру пропадать, пустят на опыты.
Ко многому, конечно, она была готова, но не к тому, что её окликнет знакомый голос… Повернувшись, она вскрикнула дважды – сперва от ужаса, затем от удивления, узнав в этом жестоко избитом, кутающемся в окровавленные лохмотья старике не кого-нибудь, а руварского владетеля.
– Господин Гуаносфато, это… вы?
Старик попытался разлепить заплывшие глаза, удалось с большим трудом один. Лицо – сплошная гематома, кажется, одна нога сломана, да и рёбра, вполне возможно, судя по тяжкому, осторожному дыханию.
– Кто? Кто тут назвал меня по имени? Да ещё девушка… Думал, ни одной девушке нипочём меня в таком виде не узнать…
– Это Фималаиф, дочь Самартуаксо… – она подползла ближе, – господин Гуаносфато, что с вами случилось? Почему вы здесь?
Странно… Совсем недавно, каких-нибудь несколько дней назад она мечтать вполне могла о том, чтоб собственными руками сделать из Гуаносфато чучело для огорода. А ещё утром – ну, просто о том, чтоб его повесить… А сейчас не испытывала ни гнева, ни злорадства. Да и что подобное можно испытывать к старому, беспомощному, полуживому человеку, сейчас лишённому всего, чем он гордился, в чём полагал свою силу, и самого завтрашнего дня, пожалуй, уже лишённому?
– Да потому же, надо полагать, почему и ты, девчонка. Неудобны мы… Какого такого Самартуаксо? Из сайкоймакских что ли кто? А, не… всё же не всю память-то отшибли… Так из простых же отец твой, что ты-то тогда тут делаешь? Из города, что ли, выбраться пытались? Так чего ж ты одна тогда тут?
Фима пыталась не отводить взгляд, но он упорно соскальзывал. Как ни страшно было всё то, что видела она в госпитале, как ни казалось, что готова, представляет…
– Господин Гуаносфато, вы же вроде бы с военными в дружбе были? Как это так получилось-то? За что они вас, чего они от вас хотели?
Слух ободрало короткое, хриплое бульканье – вроде как, смешок.
– А вот такая она, дружба у нас… Сегодня выгодна, а завтра совсем наоборот… Да ничего не хотели, просто… Просто так что ли побить не могут, от души широкой? Чего всё ещё не убили – не знаю… Ну да что, это недолго, убить-то, и не интересно… Впрочем тебе-то, девка, куда как тяжелее придётся…
– А вы меня не хороните раньше времени, господин Гуаносфато. Я здесь не им на потеху, а по делу. И дело собираюсь сделать. Для начала, конечно, отсюда выбраться надо…
Старик усмехнулся – улыбка, при наполовину выбитых зубах, вышла страшная.
– Это ты хорошо сказала, выбраться… Ровно они тебя в чулан заперли и метлой подпёрли. Вон, погляди – решёточка-то… не решётка даже, а нити лазерные. Сунься-ка.
Двери у камеры, действительно, как таковой не было. Огромный, в половину стены, проём был зарешечен тонкими, ровно сияющими розовыми нитями. Расстояние между ними – для мыши, может быть, в самый раз, ну, человек руку просунет…
– Их ведь можно как-то отключить? Не может быть, чтоб не было способа…
Старик пошевелил разбитыми губами.
– Говорят, есть способ… Варахалито говорил, слышал от кого-то… Он подох, Варахалито, хоть то хорошо, что раньше меня… Вроде как, то ли кровью, то ли мёртвым телом их загасить можно. Ну, вот берёт один заключённый другого, кидает его в проём, его в клочья, конечно, ну и вот если крови достаточно много, то что-то там закоротить может… Не знаю, не проверял. Варахалито, он быстро сдох, утащили его, а Гегертафито сам ушёл, как-то, скотина, к ним там подмазаться сумел, чем-то им там полезен… Ну а чего, он не родня мне, даже дальняя, ему можно… С Куаркалаем мы, ха, так вот друг напротив друга сидели и глаз не сводили, обоим же нам Варахалито об этом способе сказал, может, и брехня, конечно, но чего ж не попробовать… Тогда я, правда, отбивную-то чуть меньше напоминал… Потом эти опять в гости зарулили, ну и Куаркалая вынесли по итогам, похлипше меня-то он… Ну, в общем, теперь-то, конечно, ты если захочешь, легко меня на эту решётку бросишь, хоть и девка, со мной сейчас и старуха древняя справится… Только куда дальше-то? Думаешь, так они тебе и сбежать дадут? Да ты знаешь, сколько тут замков-то всяких, да и до периметра пока доберёшься – десять раз с тебя кожу снимут и наизнанку оденут.
