Текст книги ""Фантастика 2025-117". Компиляция. Книги 1-31 (СИ)"

Автор книги: Михаил Атаманов

Соавторы: Анна и Сергей Литвиновы,Александр Сухов,Игорь Конычев,Сергей Шиленко
сообщить о нарушении

Текущая страница: 243 (всего у книги 341 страниц)

Глава 16
Метро

Вечером того же дня – 16 августа. Поезд Москва – Поволжск. Кольцов и Лена

– А я говорю – в Москве ничего хорошего нет! – в очередной раз заявил Юрий Васильевич.

Лене безудержно хотелось зажать уши. Надо же, как не повезло с попутчиком!

Юрий Васильевич являлся главным агрономом в бывшем колхозе-миллионере «Заветы Ильича». Об этом он с нескрываемой гордостью заявил своим соседям по купе сразу же, пока поезд еще стоял на Павелецком вокзале. Теперь, когда за окном замелькали пригородные станции, агроном облачился в полосатые пижамные брюки и фуфайку и приготовился к обстоятельной беседе с молодыми попутчиками. Беседу он понимал по-своему, как патетический монолог. Ругал президента, правительство, Думу, Чубайса лично, всех политиков – чохом, высокие цены, маленькие пенсии. Возмущался распущенностью молодежи и развратностью телепрограмм.

Похоже, агроном полагал, что поезда для того и существуют, чтобы доводить попутчиков до неудержимого желания поскорее прибыть к месту назначения.

Главный агроном приезжал в столицу навещать внуков. «Теперь, на свою пенсию, я могу это позволить себе только раз в несколько лет!» – патетически воскликнул попутчик. «И слава богу, что не чаще», – подумалось Лене. Она еще на вокзале заметила: агрономская дочка едва скрывала радость, усаживая папашу в купе. На ее лице без труда читалось: «Погостил – и будет… Скатертью дорожка!»

Она оказалась права: Юрий Васильевич мог, похоже, «достать» кого угодно. Со случайными попутчиками он и вовсе не церемонился.

– Метро стоит четыре рубля! Мыслимое ли дело! – грохотал агроном на все купе. – Этот ваш… «биг бэн» – сорок рублей! Сорок! Пенсии хватит на десять бутербродов!

– Не «биг бэн», а «Биг-Мак», – машинально поправила Лена.

Юрий Васильевич тут же перешел в наступление:

– Конечно, москвичи-то знают! Знают! Могут эти ваши «Биг-Маки» кушать… Небось каждый день в ресторанах…

– «Макдоналдс» – это закусочная, а не ресторан. – Лена и сама не знала, зачем она пререкается с громогласным агрономом. Может быть, потому, что в их с Иваном отношениях опять возникла какая-то напряженность, и ей нужно было хоть как-то отвлечься, пусть даже в никчемной перепалке с агрессивным попутчиком.

По мере сил Лена защищала любимый город и уверяла агронома, что далеко не вся столичная молодежь распущенная, а телепрограммы развратны. Она сама не понимала, зачем позволила втянуть себя в этот дурацкий спор. Может быть, ради того, чтобы на какое-то время забыть об Иване.

По правде сказать, Лена до сих пор не понимала, как она согласилась все бросить и отправиться неизвестно куда. И по большому счету – неизвестно с кем…

Кольцов же не обращал на агронома никакого внимания. Он спокойно устроился у окна напротив и, не переставая, смотрел и смотрел на Лену. А Лена тщательно прятала взгляд. Но все равно то и дело наталкивалась то на влюбленные глаза Ивана, то на гневный взор агронома…

Юрий Васильевич продолжал грохотать:

– Вот вы, молодые, отдаете себе отчет в том, куда мы катимся?!

– По-моему, в Поволжск, – спокойно сказал Иван.

– А по-моему, в пропасть! – заявил агроном.

Лена выглянула в окно, с легкой иронией заявила:

– Нет, все в порядке… Никакой пропасти. Идем ровнехонько по рельсам.

Однако Юрий Васильевич шуток не понимал:

– Рельсы нашего государства ведут в тупик!

Лена закатила глаза. Иван еле сдержался, чтобы не рассмеяться. Его совсем не раздражал желчный старик-попутчик. Но если Лене он так не нравится…

Иван взял ее за руку:

– Пойдем? Посидим в ресторане?

Она благодарно кивнула. Еще бы минута – и Лена, наверно, вцепилась бы ногтями в редкие агрономские волосенки.

Юрий Васильевич горестно крикнул им вслед:

– Всю мою пенсию в кабаке оставите!

Лена с Иваном перешли в соседний вагон. Коридор был пуст, пассажиры попрятались по своим купе. Они остановились у окна, Лена в сердцах сказала:

– Послал же черт попутчика!

Иван предложил – без тени иронии:

– Хочешь, я его успокою?

– В смысле? – не поняла она.

– Ну… усыплю. Или выгоню в соседний вагон.

– Нет-нет! – поспешно возразила Лена. – Давай лучше мы сами где-нибудь погуляем.

– Пойдем в ресторан? Проедим агрономскую пенсию?

– Может, просто постоим здесь? – Лена с детства не любила поездные вагоны-рестораны.

– Здесь так здесь, – не возражал Иван.

Оба чувствовали, что пришло время. Пришла наконец пора объясниться. Поставить все точки и запятые в их отношениях. И, почувствовав это, оба разом оробели. Стояли молча, держась за руки, как двое подростков. За окном мелькали картофельные делянки, пресловутые шесть соток. Несмотря на то что уже смеркалось, на земле вовсю кипела работа. Мужчины и женщины усердно орудовали лопатами и не обращали никакого внимания на стремительно летящий поезд. Только малыши, стоящие с велосипедами на переезде, самозабвенно махали вагончикам.

Лена не сводила глаз с заоконного пейзажа.

Как и подобает мужчине, Иван решился первым:

– Лена… Леночка!.. Ты не ошиблась.

Она не смогла унять дрожь, а он все повторял:

– Ты не ошиблась! У нас все будет. Будет хорошо. Мы вместе разберемся с этой проблемой, а дальше… Дальше все – как захочешь ты. Москва, заграница… Или где-нибудь в Сибири, в тайге обоснуемся… Знаешь, какой там воздух!

Лена пробормотала:

– Соглашайся хоть на рай в шалаше…

– На дворец, где играют свирели! – перефразировал Высоцкого Иван.

…Весь сегодняшний длинный-предлинный день для Лены прошел в странном полусне. Полусон-полуявь обволакивали ее с того момента, когда она под руководством Ивана отправила в кювет желтый джип. Остановившись и отплакавшись, она с трудом могла вспомнить, что произошло. Лена искренне не понимала, чему так радуется ее брат и почему он кричит: «Ну, сеструха, ты гонщица! Во замутила! Просто чума!»

Издалека они увидели: хозяйка желтого джипа, слетевшего в кювет, жива и вполне здорова. Вельская, заметили они, вышла из машины (кажется, джипчик тоже не особо пострадал), обошла «Рэйнджлер» кругом, а потом зачем-то принялась протирать заднее стекло. Двигалась она как сомнамбула. Кажется, у нее был легкий шок.

К Алле они подходить не стали. Иван сел за руль «девятки». Роман под предлогом заботы о самочувствии сестры – «Тебе сейчас лучше прилечь» – выхлопотал себе место на переднем сиденье. Иван завел двигатель и бодро погнал в сторону Москвы. Роман авторитетно заявил:

– Придется к нам ехать. Деваться больше некуда.

– Погоди, Рома, не гони картину… Сначала мне кое-что вам надо рассказать… Может, еще и не приютите…

Иван слегка смутился, услышав столь уверенное предложение Романа. Роман не растерялся:

– Послушаем по дороге.

Лена была рада, что решение приняла не она, а младший брат, которому, похоже, понравился Иван Кольцов.

Ромик привычно пристроил на коленях карту Подмосковья и сказал:

– Пока все время прямо!

– Спасибо, – совершенно серьезно поблагодарил юного штурмана Кольцов, который и сам в общем-то запомнил дорогу до Москвы. Иван встревоженно поглядывал в зеркало заднего вида на Лену, которая полуприлегла на заднем сиденье.

Роман равнодушным голосом поинтересовался:

– А эта тетка на джипе – кто она?

Лена старательно делала вид, что разговор ее не интересует, но внимательно слушала. Поэтому Кольцов сказал правду – он решил, что обманывать их нельзя.

– Это Алла Вельская. Хозяйка казино «Византия». Знаешь такое?

– Ого! Знаю, конечно. У них там «Ауди» каждую неделю разыгрывают… А чего она хотела?

Иван вздохнул.

– Она хотела, чтобы я на нее работал.

– Кем? – Роман действительно хотел узнать все до конца. – В охране, что ли?

Иван подмигнул подростку:

– Подымай выше!

– Этим, как его… крупьем? – Ромик намеренно усмешливо исказил слово: всякие там казино и ночные бары он презирал всей душой.

– За «крупьями» на джипах не гоняются, – пробормотала Лена с заднего сиденья.

– Да нет, не крупье, – спокойно ответил Иван. – Видишь ли, Рома… Алла отчего-то решила, что я – суперигрок… И буду играть для нее… И выигрывать…

– Хм. Круто. А с чего она взяла? – Роман казался равнодушным.

– Понимаешь, я позавчера зашел в ее казино… И пять раз подряд выиграл на число. Семь тысяч долларов за два часа. Алла, видать, это просекла: ну, она и предложила составить совместно с ней предприятие: уехать за границу и обчищать тамошние игорные дома.

Роман снова бросил:

– Круто!

– Роман! – вдруг выкрикнула с заднего сиденья Лена. – Следи ты за языком! Что за жаргон? Что ты все заладил: «круто» да «круто»! Других слов, что ли, нет?!

Рома нисколько не обиделся, только скривил рожу и прошептал Ивану:

– Училка! Борец за чистоту морали, ногтей, ушей и языка!

Иван же очень хорошо, как ему показалось, понял истинную причину Лениного гнева, вдруг излившегося на братца. Скорее всего, сказался пережитый ею стресс. Плюс, пожалуй, не очень-то ей было приятно слышать, что в тот день, когда Лена ждала и искала его, он, оказывается, проводил время с другой женщиной…

– Извини, другого выхода не было… – пробормотал Иван, ища в зеркале заднего вида Ленины глаза. Она, кажется, поняла, что он имеет в виду, и откинулась на подушки. Не хватало еще, чтобы они, не успев встретиться, начали ревновать друг друга.

А Ромик тем временем продолжил расспросы:

– Ты правда можешь угадывать числа? Или это была случайность?

Кольцов помолчал и твердо сказал:

– Нет, это не случайность.

– Cool! – воскликнул Роман. – И что тут плохого?.. Поехал бы, расколбасился… ой, прошу прощения, – он оглянулся на Лену, – …то есть оттянулся бы… тьфу, черт, то есть развлекся бы в Монте-Карло. Ободрал бы буржуев! Чего ты отказался-то? – недоумевал Ромик.

Иван просто ответил:

– Я не хотел иметь дела с этой Аллой… И еще: хотел найти твою сестру. – Лена поняла, что это Иван снова говорит для нее. – Но вот в чем я не уверен, так это в том, имею ли я право втягивать вас в это…

Иван занял место в среднем ряду, разогнался до положенных на трассе девяноста километров в час, сделал еще тише радио. Слава богу, новости ничего не сообщали о розыске опасного преступника Ивана Кольцова. Пока не сообщали…

И вот так, сидя за рулем Лениной, точнее – Максовой «девятки», Иван рассказал Лене и Роману все. Или почти все. О странном военном эксперименте в восемьдесят пятом году. О своем неудачном падении с полураскрывшимся парашютом. О том, что еще в госпитале ему стало везти в «дурачка». И про безумное письмо однокашника Венички рассказал. И о случайной встрече с журналистом Полуяновым. И еще рассказал он, что за ним кто-то охотится. Как в них стреляли, когда они с Аллой бежали из квартиры Полуянова. А под конец Иван помрачнел и, сжав зубы, признался, что он был женат. Рассказал и о том, что жена его недавно умерла – и не исключено, что он, Кольцов, явился причиной ее смерти…

Роман и Лена слушали затаив дыхание. Дорога летела незаметно, приближаясь к Москве. Уже до них доносилось жаркое бензиновое дыхание большого города. До Кольцевой оставалось не больше пяти километров. Иван остановился на обочине, выключив двигатель. Сказал, по-прежнему обращаясь не к Лене, а – к ее младшему брату:

– Теперь ты знаешь все. Куда мы едем?

Роман не колебался ни секунды:

– Мы все едем к нам.

А Лена, которая всю дорогу молчала, слушая рассказ Ивана, добавила:

– А я почему-то верю этому журналисту… Он, кажется, обещал помочь?.. Давайте встретимся с ним…

– А если Полуянов нас сдаст? – Роман упоенно участвовал на равных во взрослом разговоре.

– Думаю, не сдаст. Но на всякий случай мы подстрахуемся, – предложила Лена.

Черт возьми, она верила Ивану и хотела, несмотря ни на что, быть рядом с ним.

Лене стало легко-легко. Она приняла решение. Может, поспешное. Скорее всего, глупое. Но она его приняла. Сделала свою ставку. Поставила на Ивана. Поставила все. Всю свою судьбу. И не жалела об этом. Не жалела весь сегодняшний день – может быть, хотя бы потому, что раздумывать, жалеть-переживать было просто некогда.

…Встречу с Полуяновым они обставили по всем законам шпионского фильма. Роман и Лена в организации «явки» принимали самое активное участие.

Кольцов позвонил журналисту из телефона-автомата на заправке на Щелковском шоссе и договорился встретиться с ним у памятника Гоголю, на бульваре, в три часа дня.

Лена и Роман прибыли на Гоголевский бульвар в половине третьего. Они долго бродили по раскаленному асфальту, присматривались к прохожим, замечали номера машин, которые тормозили у тротуара… Без пяти три Лена достала из сумочки носовой платок. «Ты уверена?» – прошипел Роман. «Да!» – Она вытерла свой взмокший от городской жары, да и от напряжения тоже, лоб. Это было сигналом. Кольцов, который наблюдал за ними, укрывшись в тени подворотни на правой стороне бульвара, быстро подошел к журналисту, который уже десять минут нервно курил, стоя у памятника.

Они обменялись несколькими словами, Иван взял тетрадный листок, который протянул ему Полуянов, и отправился восвояси. Роман пошел за ним, внимательно посматривая по сторонам. Лена в свою очередь проводила Полуянова до его «шестерки», которая была припаркована у кинотеатра «Художественный».

Через пятнадцать минут вся компания встретилась в музыкальном магазине на Арбате. Роман отчитался: «хвоста» за Кольцовым не было. Полуянов, доложила Лена, ни с кем не встречался и никому не звонил. Впрочем, Иван все равно немного нервничал: профессиональный «хвост» обнаружить совсем непросто…

Потом были поспешные сборы – Лена порадовалась, что успела перестирать и перегладить все свои вещи накануне, сразу по приезде из Абрикосова… Потом – поездка на вокзал с обязательной проверкой, нет ли «хвоста»… Покупка билетов с рук – чтобы не светить паспорта в кассе… Все было тихо. Поразительно тихо. Но все равно страшно – особенно Лене, за которой никогда никто не охотился. И было тем более страшно оттого, что непонятно, кто же преследовал Ивана. Иван, похоже, тоже разделял ее тревогу, хотя и заявлял с некоторой бравадой, что сердце ему ни о какой опасности не вещает.

Именно он уговорил Романа прямо с вокзала отправиться на дачу к тете Вере в Головково, а домой не заезжать ни под каким видом. Рома послушно кивал. Лена же, которая прекрасно знала повадки брата, отнюдь не была уверена в том, что тот предпочтет общество старенькой тетушки Веры, заслуженного учителя России, обществу своих «агрессивщиков» с Поклонки и телевизора, настроенного на MTV.

– Роман! – строго сказала она, прощаясь с братом.

– Да, мэм? – вытаращил он на нее глаза.

– Немедленно езжай к тете Вере! Понял? – Она и впрямь очень беспокоилась за Романа.

– Йес, мэм!

– Пожалуйста, Ромик!

Вдруг страшные люди, преследующие Ивана, смогут как-то повредить ее брату? Господи, спаси его и сохрани…

– Все будет хорошо, – снисходительно проговорил Рома и похлопал сестру по худенькому плечу. Иронически добавил: – Что за комиссия, создатель, быть брату взрослому сестрой!

– Не коверкай Грибоедова, – машинально сделала Роману замечание Лена.

– Прибереги свой пафос для уроков, – проворчал Роман.

…Сейчас, вечером, в спокойствии и бездеятельности поезда, который вез их неведомо куда, перед глазами Лены все еще стояла фигурка братика: как он махал ей рукой с платформы – юный, колючий, милый, беззащитный… И Лена опять засомневалась. Что она творит? Чем это все закончится?

Нет, в Ивана и в то, что он, кажется, любит ее, она верила… А вот стоит ли ей связывать с ним жизнь… Не ошибается ли она, как ошиблась уже раз, когда поспешно вышла замуж за Макса? Не опрометчиво ли поступает, позволяя втянуть себя в такую историю?

Похоже, Иван понял, что творится у нее в душе, или в самом деле прочитал ее мысли.

– Лена, я сделаю для тебя все. Я люблю тебя и сделаю все для тебя.

Она выдавила улыбку:

– Даже будешь всю дорогу спорить с нашим попутчиком?

Иван отважно сказал:

– Без перерыва!

Поезд уверенно летел по рельсам, приближаясь к Поволжску. Приближаясь к разгадке: и Иван, и Лена почему-то были уверены, что именно Карандышев – тот человек, который подтвердит слова Кольцова. И он, Карандышев, расскажет обо всем. История Кольцова получит еще одно подтверждение. И тогда они уже смогут поведать «городу и миру» обо всем, что творится с Кольцовым.

Лучше всего, думал Иван, это будет сделать через Полуянова. Тот, судя по всему, парень надежный. И хваткий. За Кольцова и его историю уцепится зубами. А когда все всем станет известно, отпадет причина охотиться за Иваном, кто бы его ни преследовал. И его, наконец, оставят в покое.

– Когда все устаканится, я тебя тогда в казино свожу! – отважно пообещал Иван. – Обыграем буржуев на миллион!

– Ты же говорил, для тебя болезненны…

– С тобой не будет больно, – соврал он.

– Ты знаешь, Иван, – она внимательно посмотрела на него, – деньги меня не интересуют. А казино я вообще просто ненавижу.

Он благодарно взглянул на нее. Обнял. Поцеловал в губы, крепко сжимая ее покорное нежное тело… Неужели все и вправду будет хорошо?

Они вернулись в купе. Агроном-попутчик радостно кинулся им навстречу:

– Дорого в ресторане?

– Дорого, – не растерялся Иван. – Чашка кофе – полпенсии.

Следующий день, 17 августа, 4.55 утра. Капитан Петренко

Капитан Петренко уставился в овал иллюминатора. Первые солнечные лучи боролись с безжизненной ночью. За окном было серо и зябко. Выпуклое стекло иллюминатора тускло отражало искаженное, не очень-то свежее лицо капитана.

Это был третий полет Петренко за последние пятеро суток – с тех пор, как он стал заниматься делом о таинственном убийстве жены капитана Кольцова. Первый раз он летел, ни о чем еще не подозревая, из Москвы в Ростов-на-Дону. Второй – после следствия в Азове-13 и путешествия в Абрикосово возвращался из Адлера в столицу… Прошло всего несколько дней, однако, кажется, как давно это было! И сколь разнились между собой нынешний перелет и два предыдущих!

Тогда путешествовал секретный агент, сотрудник всемогущего КОМКОНа, офицер с огромными полномочиями, поддержанный всею мощью государственной машины. Тогда он был вооружен спутниковой связью, переносным компьютером, не говоря уже о штатном «Макарове». В случае чего Петренко мог обратиться за помощью к любому официальному лицу. Выйти на связь к страховавшим его из Москвы коллегам и попросить поддержки всяческого рода и любой, самой изощренной информации… Теперь капитан путешествовал как сугубо частное лицо. В его багаже не было ни ноутбука, ни оружия, ни спутниковой связи. Из техники остался один только сотовый в кармане… Петренко не мог рассчитывать на помощь коллег – напротив, он ни в коем случае не хотел, чтобы они узнали, где он теперь. Более того: не поставив в известность начальство о месте своего назначения, капитан уже совершил должностное преступление… К тому же – немаловажное обстоятельство! – ему пришлось оплатить билет из собственного кармана. Потратил он на него почти тысячу рублей – едва ли не половину месячного денежного довольствия.

«Что я творю? – в который раз подумал про себя Петренко. – Зачем связался с человеком, который объявлен, по сути, вне закона? Зачем охочусь за ним? Пытаюсь найти его? Найти – и спасти? Ведь я его ни разу в жизни даже не видел!.. Что за дело мне до него?.. Почему я веду себя, как та собака-ищейка – ее оттаскивают за поводок, дают пинка, орут «фу!», а она все идет и идет по следу?.. Все-таки поумнее надо быть, Петренко! Ты-то не четвероногий друг, а человек разумный. Так почему поступаешь столь неразумно?»…

Капитан откинулся в самолетном кресле и прикрыл глаза.

«Куда как правильней – и приятней! – было бы лететь теперь в Питер… – продолжал размышлять Петренко. – А там… Там влететь в парадное, взбежать по гулкой лестнице, открыть квартиру своим ключом… Олька проснется, бросится ему на шею… Он сожмет ее в объятиях… Потом тихонько поцелует Юлечку – спящую, разметавшуюся во сне (или прижавшую к себе мишку)… А потом он набросится на Ольку и будет любить ее, задыхаясь, станет мучить до самого рассвета… Стоп! Стоп! Отставить мерехлюндии!..»

Вот так, ругая себя и казня, Петренко все же летел в Поволжск. Летел по следам экс-капитана Кольцова и его таинственной, ни разу не увиденной им даже на фото спутницы его Елены Барышевой.

Почему он это делал? Может быть, потому, что запали ему в душу слова Толстого: делай что должно – и пусть будет что будет? А он как раз считал, что сейчас делает именно то, что должно… И еще: вспоминались ему другие слова – то ли Канта, то ли Хемингуэя, то ли Сент-Экзюпери, он не помнил, кого именно, но это изречение было сейчас близко ему: есть только звездное небо над головой и нравственный закон внутри нас. И вот этот «нравственный закон внутри» оказался для Петренко – неожиданно для него самого! – сильнее денег, приказа и даже верности присяге…

– Наш самолет пошел на посадку, – пролепетал голосом стюардессы бортовой динамик. – Просьба пассажирам занять свои места и пристегнуть привязные ремни. Расчетное время прибытия в аэропорт города Приволжска – пять часов сорок минут Москвы или шесть часов сорок минут по местному времени. Температура в районе аэропорта – плюс восемнадцать градусов…

Рев моторов изменил тон. Самолет опустил нос и начал входить в облака.

То же самое время. Поезд Москва – Поволжск. Кольцов и Лена

Ровнехонько в шесть утра беспокойный попутчик Юрий Васильевич на полную громкость включил поездное радио, загрохотал своим агрономским басом:

– Всем подъем!

Лена спала на верхней полке. Уговорила Ивана остаться на нижней, по соседству с агрономом. Лена с детства, когда это строго запрещалось родителями, обожала спать на «втором этаже». Здесь было куда уютней, чем внизу.

Однако радиодинамик располагался прямо над ее ухом. Поэтому она испуганно вскочила, услышав бодрый рык Киркорова: «Я – мышь!»… Глянула в окно. Поезд шел скоро; мелькали перелески, мокрая от росы трава серебрилась под ранним утренним солнцем. Лена взглянула на часы – начало седьмого. А поезд прибывает только в половину двенадцатого… Она свесилась со своей полки. Агроном стоял перед зеркалом и орошался одеколоном – судя по запаху, явно «Шипром». Иван спешно натягивал джинсы.

Лена отчего-то смутилась, увидев его обнаженное сильное тело. Откинулась назад, спряталась за подушкой. И услышала приглушенное Иваново:

– Можно вас…

Протопали шаги, Кольцов и неугомонный попутчик вместе вышли в коридор. Через минуту Иван вернулся один. Ласково провел по Лениной руке:

– Спи, девочка… Еще рано.

И поспешно выключил радио.

Лена пробормотала:

– Да я все равно проснулась…

Он как будто не услышал. Продолжал ласково поглаживать ее руку:

– Сейчас ты уснешь…

В голове у Лены мгновенно начала разливаться приятная тяжесть. Иван между тем опустил на окно защитный экран, продолжая гладить ее руку. Засыпая, она улыбнулась и прошептала:

– Ты у меня – бесплатное снотворное…

А Юрий Васильевич тем временем пил чай, сидя в коридоре на неудобнейшем откидном стульчике и не мог понять, почему он никак не может заставить себя вернуться в купе!

***

Окна всю ночь оставались распахнутыми – иначе было просто нельзя. И каждый шорох в летнем сумраке, каждый шаг запоздалого прохожего, каждое кошачье мяуканье заставляли вздрагивать. Она достала из аптечки вату. Пыталась заткнуть уши. Но так почему-то было еще страшнее. В искусственной ватной тишине ей слышался то чей-то заунывный далекий вой, то – еще хуже – его голос… Самым неприятным было то, что она никогда не страдала бессонницей. С наступлением темноты организм требовательно заявлял: пора ложиться, пора засыпать. И сегодняшняя ночь не была исключением. Ее стало клонить в сон как обычно, около одиннадцати… Она разделась, легла, раскинулась на кровати… сейчас вот-вот уснет… И в самый последний момент, когда мышцы уже приятно расслабились и сознание блуждало на грани сна и реальности, ее будили нехорошие, странные звуки. Чьи-то шаги, чей-то шепот…

В половине третьего ночи она окончательно сдалась. Зажмурив глаза, на ощупь, прошла через гостиную на кухню. Заварила себе кофе. В глазах щипало: от горя, от бессонницы, от безысходности. Только бы пережить завтрашний день!

***

Второй раз Лена проснулась в половине одиннадцатого. Иван пил кофе, пристроившись у окна. Агронома в купе, к счастью, не было. Лена немного полежала с закрытыми глазами. Потом на ощупь дотянулась до своей сумочки, которую она, как и полагается в отечественных поездах дальнего следования, держала под подушкой. Вытащила пару драже «тик-так». Бесшумно положила их в рот – Иван ведь поцелует ее, когда увидит, что она проснулась, ведь так?

Рассосав конфетки, она опустила руку и ласково взъерошила его волосы:

– Доброе утро!

Иван сжал ее руку в своих крепких ладонях:

– Проснулась, красавица…

Она нагнулась, потянулась поцеловать его.

– Не упадешь?

– Не-а… Ты – сильный. Поймаешь…

Он нежно ответил на ее поцелуй. Пощекотал языком Ленины губы. Обдал ее жаром своего тела, и у нее перехватило дыхание. Утро начиналось хорошо.

***

Подружки опаздывали. Обещали прийти пораньше, часиков в девять, но уже половина одиннадцатого, а девчонок все нет. И осуждать их не за что. Она сама бы на их месте тянула до последнего…

Домашними зеркалами пользоваться нельзя. Сколько было можно, она тянула – не хотелось идти в спальню и проходить для этого через гостиную. Но в спальне остались не только косметичка с маленьким зеркальцем, но и одежда. Наконец она решилась. В этот раз не удержалась, открыла глаза. И разрыдалась, бегом бросилась обратно на кухню. Она не может пройти мимо… Машинально открыла забитый водкой холодильник, с трудом подавила искушение открыть бутылку и выпить – прямо сейчас. На подоконнике оставались ЕГО сигареты – ядреная «Прима». Она порывисто вытянула из пачки сигарету, прикурила… Запах дыма ударил ей в ноздри. Она с ужасом почувствовала, что «Прима» пахнет не только табаком. Явственно ощущались запахи его одеколона. И его тела – у него всегда был какой-то особенный, волнующий запах… Она опустилась на пол. После бессонной ночи и сигареты натощак перед глазами поплыло, сердце прихватило. Облокотившись спиной о батарею, она покорно отпустила остатки сознания… В таком виде – в ночной рубашке и с потухшей сигаретой в бледных пальцах – ее и застали подружки, которые наконец-то соизволили явиться.

Приволжск. 7.05 (по местному времени). Капитан Петренко

Багажа у Петренко не было. Он первым вышел в здание аэропорта. Прошел сквозь строй встречающих и таксистов – те его разве что за руки не хватали. Капитан упорно мотал головой на все их предложения поехать куда угодно – хоть в центр города, хоть в Саратов, хоть в Тольятти. Он поспешил к справочному бюро. Оно, несмотря на полночный час, было, к радостному удивлению Петренко, открыто – и уже через пять минут он, заплатив четырнадцать рублей, получил в окошке бумажонку с адресом Максима Павловича Карандышева. Все оказалось так просто. Ему не понадобился ни компьютер, ни поддержка Буслаева из Москвы, ни сеть Комиссии с ее обширнейшей базой данных.

На выходе из здания аэровокзала Петренко «проверился». Он не был разведчиком, и его никто не учил обнаруживать слежку и «обрубать «хвосты». Он привык действовать на своей территории, в условиях не враждебного, но дружественного окружения. Поэтому о том, как распознать «наружку», Петренко знал только из шпионских романов. Он прибегнул к старому трюку с развязавшимся шнурком. Было похоже, что никто за ним не следил. Капитан быстро подошел к стоянке такси и, не торгуясь, сел в одну из машин.

– В город! – приказал он водиле. – Там скажу куда.

Капитан, разумеется, не мог ни видеть, ни слышать, как в одной из машин поблизости, «девятке» с тонированными стеклами, прохрипела рация:

– Объект уходит в город. Такси желтого цвета 12-12 ВЛ. Вести не надо. Повторяю: вести его не надо. Выезжайте на место. Как поняли меня?

– Понял вас хорошо, – отозвался стриженый амбал за рулем. – Вести объект не будем, выезжаем на место.

«Девятка» не спеша отвалила от тротуара.

***

Игра, кажется, подходила к концу.

На душе, особенно после того, что произошло позавчера, было муторно. Он старался не думать ни о случившемся, ни о том, что ему предстоит совершить в ближайшие дни. Это как лечение, думал он. Как будто принимаешь горькое, отвратное, муторное лекарство. Но надо перетерпеть. Зато в один прекрасный день проснешься свежий, радостный, бодрый… Так и тут: потерпишь немного – и скоро, очень скоро, откроешь глаза в беленьком домике над морским обрывом, и солнце будет светить сквозь решетчатые ставенки…

Мечта о домике, кажется, потихоньку начинала материализовываться. Вчера Оператор достал из запасного тайника послание от своих американских друзей. По обыкновению тщательно проверился. Все было спокойно, за ним никто не следил.

Дома, применив ветхое, тысяча девятьсот пятьдесят восьмого года, издание «Трех товарищей» Ремарка, он прочитал адресованное ему шифрованное сообщение из Лэнгли. Агента Оператора извещали, что в качестве благодарности за проделанную работу, а также в виде задатка за выполнение операции «Ясновидец» на его счет в швейцарском банке уже переведена сумма в сто пятьдесят тысяч американских долларов. В шифровке американские друзья настаивали: очень желательно, чтобы «объект» был вывезен из России живым и по возможности здоровым. В совершенно крайнем случае, если все варианты ухода «объекта» за кордон не сработают, Оператору предлагалось его ликвидировать. Соответственно вознаграждение за доставку «посылки» в страны свободного мира было обещано ровно в два раза больше, чем за уничтожение. К тому же «вывезти объект» означало еще одно, о чем в послании не говорилось, но подразумевалось. А именно: ему, Оператору, придется расшифроваться самому и также покинуть страну. Вот чего ему хотелось сильнее всего – это сбежать из России. И как можно скорее.

Шифровка, полученная из Центра, содержала также два плана – основной и запасной, – предусмотренных для отхода из страны вместе с «объектом». Кроме того, в тайнике Оператор обнаружил две ампулы с сильнодействующим наркотиком. Эти препараты, пояснялось в послании, передаются агенту на тот случай, если переговоры с «объектом» не увенчаются успехом и его придется вывозить из страны помимо его воли. Интересно, как они представляют себе это чисто физически? Что, он взвалит экс-капитана на плечо и потащит через границу?

Однако Оператор отчего-то не сомневался, что ему удастся договориться с Кольцовым. Условия, которые американцы предложили «объекту», поразили даже его воображение. Кольцову можно было посулить максимум десять миллионов долларов плюс убежище в тихой стране. Оператор почувствовал укол профессиональной ревности: ему за всю операцию, за весь риск предстояло получить куда меньше. Жаль: не удастся получить деньги, адресованные «объекту», самому, а потом замочить его! Такой случай «тихие американцы», конечно же, предусмотрели. И все-таки десять зеленых «лимонов» для Кольцова – как-то уж чересчур много. Они, видать, решили поразить воображение «объекта». Разве можно, смекнули они, устоять против такого предложения – да еще полунищему российскому военному отставнику, подрабатывающему частным извозом!.. Не устоит он, ох не устоит… Он, Оператор, и перед меньшей суммой не устоял…