Текст книги ""Фантастика 2025-117". Компиляция. Книги 1-31 (СИ)"

Автор книги: Михаил Атаманов

Соавторы: Анна и Сергей Литвиновы,Александр Сухов,Игорь Конычев,Сергей Шиленко
сообщить о нарушении

Текущая страница: 69 (всего у книги 341 страниц)

Глава 15

В один из дней Грэг уговорил меня после обеда пойти вместе с ним в теплицу – сказал, что хочет показать там что-то интересное.

– Тяжело? – спросил он, оглядываясь через плечо. Я сдул прядь волос со лба, чтобы не лезла в глаза, и перехватил щит поудобнее. – А как ты думаешь? – буркнул ему в ответ. Да, я ворчал и психовал, потому что эта штуковина была чертовски тяжёлой. До церемонии оставалось всего два дня, и я решил таскать щит на себе постоянно, а не только во время медитаций. Надо было привыкать.

– Думаю, я бы его вообще с места не сдвинул, – признался Грэг и ловко перепрыгнул через корень дерева. – Осторожно там.

– А я бы уже растянулся тут во весь рост, если бы не твое предупреждение, – усмехнулся я. – Не сравнивай себя с другими, лучше ищи в себе сильные стороны.

Мотивирующая речевка получилась спонтанно – всё из-за какого-то корня.

Грэг задумался над моими словами, и дальше мы шли молча.

Когда наконец добрались до теплицы, я с облегчением опустил щит на землю и позволил себе пару глубоких вдохов.

– Ну что, готов? – спросил Грэг, едва сдерживая переполнявшую его радость.

– Веди, командир, – отдал я ему честь, и мальчик залился довольным смехом.

Он потянул меня за запястье, распахнул дверь, и я, честно, чуть не уронил челюсть на пол.

– Смотри! – возбуждённо закивал он, показывая на ряды нежных побегов, пробивающихся сквозь рыхлую почву. – Они растут!

– Это те самые семена? Так быстро? – я присел, чтобы рассмотреть их поближе. Побеги были похожи на крошечные банановые деревца, а на верхушках уже начали распускаться белые цветочки. – Мы же их только посадили.

– Бодроцвет быстро растёт, – послышался знакомый голос. Я поднял голову и увидел Ноя – он всё это время был здесь, под крышей теплицы, развешивая ульи, сплетённые из корней ясеня.

– Уже завтра цветы будут в идеальной стадии для опыления, – добавил он.

В этот момент в теплицу влетела Шелли, неся цилиндрическую клетку, укрытую тканью.

– Хорошо, что у нас есть эти замечательные создания, – пропела она весело.

Шмели, которых она принесла, мало походили на обычных: они были похожи на крошечных колибри с переливающимися крылышками, как у стрекоз. Когда они суетились в клетке, доносился негромкий звон, будто стеклянные бусинки сталкивались друг с другом.

– С тех пор, как к ним подсадили новую королеву Лулу, они с нетерпением ждали нового дома, – объяснила Шелли.

– Можно взглянуть на королеву? – глаза Грэга загорелись от любопытства.

– Конечно, – с улыбкой сказала Шелли, ставя клетку на землю. – Я даже надеялась, что именно ты окажешь нам честь и переселишь её в центральный улей.

Она указала на один из ульев, свисающий со средней балки.

– Что нужно делать? – с готовностью спросил Грэг. Мы с Шелли переглянулись через его голову, обменявшись нежной улыбкой.

Она опустилась на одно колено, аккуратно открыла клетку и вынула на ладонь самого крупного шмеля.

– Иди сюда, – тихо позвала она мальчика, показав ему жестом протянуть руку. – Держи Дебору нежно, но крепко. У неё осталось всего одно крыло.

– Что с ней случилось? – Грэг моментально погрустнел.

– Бывает, что люди собирают шмелей ради красоты и удаляют им крылья, чтобы не улетели. Эти создания стоят дорого, и жадные Ашеры не хотят терять своё золото, – объяснила она и осторожно переложила королеву на раскрытую ладонь мальчика.

Дебора неуверенно переступила на тонких лапках, посмотрела на Грэга огромными пурпурными глазами и медленно хлопнула длинными ресницами.

– Почему нельзя просто получше за ними следить? – ахнул Грэг, прижимая Дебору к груди так бережно, словно она была самой хрупкой драгоценностью в мире. Его голос задрожал от возмущения и горя.

– Думаю, ещё потому, что многих раздражает звук их полёта, – тихо ответила Шелли, усмехнувшись как-то грустно и потерянно.

Грэг замер, глядя на шмелиху в своей ладони, будто хотел одной силой мысли уберечь её от всех обид, какие только можно представить. Он осторожно погладил её подушечкой пальца по макушке, и я видел, как дрогнули его ресницы – ещё чуть-чуть, и он бы заплакал.

– Но давайте не будем о грустном, – быстро встрепенулась Шелли, выдергивая нас обоих из этой ямы печали. – Теперь у неё есть дом. И люди, которые о ней позаботятся.

В этот момент Ной притащил стремянку и поставил её аккурат под центральным ульем. Всё было готово.

– Ты очень добрый мальчик, – с нежностью сказала Шелли. – Давай, отведи её домой.

– Хорошо, – ответил Грэг, собираясь с силами. Он поднялся по ступеням осторожно, как рыцарь, несущий в руках потерянную принцессу. Я видел, как он шепчет что-то Деборе, успокаивая её, словно понимая, что для неё это тоже важный момент.

Я почувствовал, как Шелли сплела свои пальцы с моими. Взглянул на неё – её глаза блестели, полные чувства.

– Я знала, что ему это понравится, – шепнула она. – В последнее время он стал очень тревожным. По ночам ходит без сна. Мы с Ритой стараемся занять его чем-то добрым, пока ты весь в тренировках.

– Серьёзно? – удивился я, глядя, как Грэг осторожно опускает шмелиху в новый улей. Его движения были полны почти священного трепета. – Даже не заметил. Вы с Ритой большие молодцы. Но всё равно… это знак. Мне надо больше времени проводить с ним.

– Он всё понимает, – Шелли крепче сжала мою руку. – Он гордится тобой.

– Я знаю. Но… – вздохнул я, чувствуя, как внутри поднимается знакомая тяжесть. – Я хочу, чтобы он чувствовал себя моим сыном. По-настоящему. А не просто каким-то приложением к моим делам. Я сам когда-то был на его месте. Когда на тебя не смотрят, не слушают. Когда ты для них – просто мебель…

Слова застряли в горле. Воспоминания были свежими и горькими, будто только вчера.

– Я не понимаю, как можно было не заметить такого человека, как ты, – прошептала Шелли и прижалась ко мне щекой. – С того самого дня, как я тебя увидела, ты живёшь в моём сердце. Даже когда я сплю.

Я поцеловал её в макушку, пряча улыбку в её тёплых золотистых волосах.

– Фу, паааап! – донёсся снизу возмущённый голос Грэга.

Я расхохотался и, не теряя ни секунды, бросился к нему, поймал и прижал в медвежьи объятия.

– Эээй! – заорал он, брыкаясь и смеясь.

– Тебе не обязательно ждать таких моментов, чтобы звать меня папой, – сказал я, прижимая его крепче. – Правда. Чем чаще будешь это говорить, тем роднее это станет.

Он замер у меня на руках, будто обдумывая каждое слово.

– То есть… мне правда можно? – наконец выдохнул он, такой растерянный, что я сам чуть не растрогался до слёз.

Я опустил его на землю, встал на колено, чтобы быть на одном уровне с ним, и положил руки ему на плечи.

– Только если ты сам захочешь, – ответил я спокойно и уверенно.

Его лицо светилось внутренним теплом. Я знал: этот момент он запомнит надолго.

Мы развернулись к Шелли, и я спросил:

– Что дальше?

– Теперь – переселить остальных, – улыбнулась она.

И тут в теплице раздался звонкий голос Риты:

– Шмели? Только не говорите, что я всё пропустила!

Шелли, смеясь, махнула ей рукой:

– Как раз вовремя, дорогая. Хочешь помочь?

– Только скажи, что делать! – Рита вспыхнула радостью, как девчонка.

– Встань под ульем, – скомандовала ей Шелли, показывая рукой. – Теперь подними клетку повыше и открой дверцу.

Рита всё сделала аккуратно, хотя в её глазах плясали искорки волнения. Когда дверца приоткрылась, Дебора, сидевшая уже в улье, вытянула шею и издала высокую звонкую трель, похожую на хрустальный перезвон.

В ответ в клетке вспыхнуло движение – один за другим шмели начали расправлять свои прозрачные крылышки, похожие на витражное стекло. Их звонкие голоса откликались на зов королевы, и один за другим они вылетали наружу, взмывая к потолку, словно капли света.

Теплица наполнилась музыкой крыльев и тихим, живым светом.

Все мы, затаив дыхание, с каким-то детским восторгом наблюдали, как величественные маленькие шмели пели и кружились под самой крышей. Они плавно спустились к ульям и начали сновать вокруг, словно выстраивая в воздухе невидимые узоры. Всё это походило на парад мыльных пузырей: их крошечные крылышки мелькали так быстро, что в солнечных лучах вокруг каждого из них появлялись переливающиеся ореолы, мерцающие всеми цветами радуги.

Я поймал себя на том, что не могу оторвать взгляд – настолько завораживающим было это зрелище.

Но даже оно меркло на фоне того искреннего восторга, что светился на лицах моей семьи, собравшейся рядом со мной.

– Красиво… – мечтательно вздохнула Рита, обвив руками плечо Шелли.

– Прекрасно, – согласился я, но говорил уже совсем не о шмелях.

– Пап, – прошипел Грэг и боднул меня локтем в бок. – Ты похож на желе, сейчас расплавишься.

Я усмехнулся и лениво толкнул его в ответ:

– Однажды ты встретишь девушку, которая покорит тебя с первого взгляда, и вот тогда моя очередь будет посмеиваться над тобой.

Он тут же надулся, скрестил руки на груди и завел старую песню:

– Никогда.

– Ну-ну, – продолжил я его дразнить, за что сразу получил ответный толчок в бок.

Мы перекидывались лёгкими ударами, как два щенка, проверяющие друг друга на прочность.

– Милый? – позвала меня Шелли, прерывая нашу с Грэгом возню.

– Да, дорогая? – ответил я, одновременно ставя ладонь на лоб мальчишки, чтобы тот не мог дотянуться до меня своими тощими руками, пока мы разговариваем.

– Мы с Ритой собираемся заглянуть к Энджи, – доложила она, с трудом сдерживая смех. Грэг, словно заведённый, продолжал махать руками и ногами, старательно пытаясь меня достать. – Она уже почти поправилась и скоро сможет приступить к своим обязанностям.

– Нужно мне идти с вами? – спросил я, всё ещё удерживая мальчишку на расстоянии.

– Нет-нет, – засмеялась Шелли. – С управлением домом мы как-нибудь справимся без тебя. Лучше отдохните и проведите время вместе.

– Как раз можешь поспарринговаться с Грэгом, – подмигнула Рита и, переглянувшись, наши озорные девчонки, весело хихикая, выскочили за дверь.

Я убрал руку с головы сына и только проводил их взглядом.

– Куда это они? – наконец спросил Грэг, отдышавшись от безуспешных попыток прорваться ко мне.

– Пошли заниматься женскими делами, – пояснил я, оглядывая пустеющую дорожку.

– Понятно, – отмахнулся он и, пнув камешек, лениво добавил: – Так ты хотел побороться со мной?

Я изо всех сил старался сохранить серьёзный вид, чтобы не обидеть его – было видно невооружённым глазом, что он весь горит желанием.

– Все дела по дому сделал? – спросил я, и сам внутренне поморщился от того, как по-отцовски это прозвучало.

– Да! – гордо выпятил грудь Грэг, но почти сразу сник. – Ну, почти все. Пока больше нечего.

– А что ещё осталось? – задумался я вслух, проверяя, не перегрузили ли мы его работой.

– Поросят нужно будет загнать в сарай, но это только вечером, – пожал он плечами и почесал затылок.

– Отлично, – кивнул я. – Тогда давай пока потренируемся в сарае, а потом вместе заберем Тома и Кельвина.

– Серьёзно? – аж вспыхнул он, не веря ушам. Бедняга до сих пор не мог привыкнуть, что здесь к нему относятся нормально, без подвохов. – Давай наперегонки!

И прежде чем я успел что-то ответить, мой не по годам ловкий приёмный сын вылетел из теплицы, подняв за собой вихрь пыли.

– Эй, так нечестно! – крикнул я ему вслед и, усмехнувшись, рванул за ним, решив не спорить о правилах.

Мы неслись наперегонки по дорожке, топча землю, поднимая клубы пыли, и заливались смехом.

Я быстро понял, что недооценил мальчишку: он не только улучшил скорость, но и выдерживал темп гораздо дольше, чем раньше. Теперь мне не приходилось поддаваться, чтобы он не сильно отставал.

Было даже сложно обогнать его, но в конце концов я ускорился и догнал его на повороте, схватил за плечо и притормозил.

– Эй! – возмутился он, запыхавшись.

– Ты становишься сильнее, – сказал я, сжав его тощий бицепс двумя пальцами. – Продолжай в том же духе, и однажды, может, и обыграешь меня.

– Однажды, однажды… Когда это ещё будет! – проворчал он, изо всех сил напрягая худющие руки, на которых мышцы ещё даже не начали прорисовываться.

– В детстве я был таким же дохляком, как ты, – усмехнулся я, когда мы вошли в наш новый сарай, пахнущий свежими досками и опилками. – Так что не переживай, наладим питание, будешь тренироваться – мясом обрастёшь.

Я встал в стойку, выставил вперёд раскрытую ладонь и сказал:

– Ну что, давай, бросай свой самый лучший удар!

– Хорошо, – я видел, как он замахнулся с такой силой, будто собирался снести меня с ног. Но удар получился настолько размашистым и неуклюжим, что промахнулся почти на метр. Если бы я вовремя не подхватил парня за плечо, инерция швырнула бы его прямиком на землю.

– Эй, полегче, – я усмехнулся, мягко поставил его обратно на ноги и похлопал по спине. – Неплохо для первого раза, дружище. Но знаешь, для сильного удара не нужно размахивать руками, как мельница. Смотри: ноги – на ширине плеч, правую немного назад. Попрыгай чуть-чуть на месте, найди устойчивое положение, чтобы тебя не сдуло от лёгкого щелчка.

Грэг нахмурился, встал в какую-то свою, особенную стойку, проигнорировав большую часть моих советов. Я едва сдержал ухмылку, потом легко подтолкнул его в плечо – и он, не удержав равновесия, плюхнулся на задницу.

– Да пап! – выпалил он, недовольно надув губы и уткнувшись в землю.

Я рассмеялся. Этот крик «пап» уже не застал меня врасплох, как в первый раз.

Особенно в такие моменты, когда он чем-то напоминал мне самого себя в детстве: упрямого, неловкого, злого на весь мир… И всё это было особенно странно, если учесть, что между нами не было ни капли крови. Но каждый раз, глядя на него, я видел отражение – пусть кривоватое, пусть побитое временем, но всё-таки себя.

И именно это чувство придавало особую теплоту мысли о будущем – о наших общих детях с Ритой и Шелли.

Когда-то давно я считал, что мечтать о детях – удел эгоистов и безумцев. В мире, полном страданий и перенаселения, рожать нового человека казалось мне верхом самодовольства. Но теперь… Теперь я знал: суть была совсем в другом.

Когда я увидел в этом зашуганном, оборванном мальчишке частицу себя, я не почувствовал гордости. Меня не переполняло самолюбование.

Вместо этого я испытал другое, дикое, животное желание – встать стеной между ним и всем, что могло бы его обидеть. Помочь ему стать сильнее, свободнее, увереннее. Уберечь от тех страхов и сомнений, которые когда-то сожрали меня изнутри.

И если это было тем, что делает человека отцом – то я хотел быть именно таким отцом. Хотел, чтобы он звал меня папой не по ошибке, а потому что сам этого хотел.

– Вставай, боец, – протянул ему руку и снова поставил на ноги. – Ноги шире. Не на одной линии, а то опять свалишься. Сожми кулаки. Локти ближе к корпусу. Подбородок опусти – не высовывайся, шею прикрывай. Первый нормальный удар по шее – и ты отправишься в страну снов.

Грэг, насупившись, старательно выпрямился, скорректировал стойку под моими подсказками.

– Так? – спросил он, бросая на меня быстрый, напряжённый взгляд.

– Очень хорошо, – кивнул я, снова попытался его столкнуть, но на этот раз он удержался на ногах. Я даже удивился, насколько быстро он схватывает суть.

– Колени чуть согни. Заднюю ногу смести в сторону, так устойчивее. Отлично. Теперь запомни: когда бьёшь, не падай всем телом вперёд. Рука выпрямляется до конца, плечо докручиваешь, корпус подключаешь. Смотри на меня.

Я встал напротив него, развернулся боком и медленно, под счёт, показал правильный прямой удар.

Грэг попытался повторить. Неуклюже, с запозданием, заваливаясь вперёд. Чуть не рухнул снова.

– Спокойно, спокойно, – я перехватил его за локоть. – Не спеши. Не заваливай вес на переднюю ногу. От этого удар не станет сильнее, только сам рухнешь. Смотри ещё раз.

Я чуть носком ботинка подвигал его заднюю ногу, расширяя стойку, и снова показал движение. Потом поднял ладонь, чтобы он в неё бил.

На второй попытке Грэг справился куда лучше: его кулак звонко хлопнул по моей руке, а сам он остался стоять на месте, не полетел вперёд, как снаряд.

– Ура! – крикнул он, распахнув глаза от радости.

Я улыбнулся в ответ:

– Видишь? Всё возможно. Только не забывай про защиту. Левая рука прикрывает голову. Локоть прижат к корпусу. Ударил – и сразу снова в защиту. Противник не будет ждать, пока ты раскорячишься.

Мы продолжали тренироваться – медленно, терпеливо. Сначала прямые, потом боковые удары. Потом простые связки. У Грэга начали гореть глаза. Он старался. И это было лучше любой благодарности.

Когда мои ладони начали ощутимо ныть от бесконечных ударов, я поднял руки и потряс их.

– Чёрт, приятель, – рассмеялся я, – ты меня прибил. Отличная работа.

– Спасибо… – прохрипел он, тяжело дыша. Лицо его покраснело от напряжения. – Можно перерыв? Руки как желе стали. Я вообще никогда не был сильным. Даже не представляю, как ты умудряешься плавать на такие расстояния… Хотя на самом деле это всего лишь…

Он осёкся.

Сначала я не сразу уловил, что он хотел сказать. Но потом до меня дошло.

И холодок пробежал по коже.

Грэг побледнел, зажал рот рукой, втянул голову в плечи, как нашкодивший щенок.

– Что ты имеешь в виду? – медленно спросил я, сжимая ладони в кулаки, чтобы не выдать своего волнения. – Грэг, как ты мог видеть, как я плаваю?

– Я… эммм… – он замялся, начал мяться, лепетать несвязные отговорки.

– Грэг! – резко оборвал я его. Это было не похоже на обычную детскую выдумку. Что-то здесь было не так. И я уже догадывался, в какую сторону.

Он глубоко вдохнул, поднял взгляд и прямо, не моргая, встретил мой:

– Я правда видел, как ты плаваешь, – признался он. – Это… снится мне. Почти каждую ночь.

Глава 16

– Ты… подожди… что? – я помотал головой, пытаясь уложить в голове то, что только что услышал от Грэга. – Как ты вообще можешь видеть мои сны?

– Забудь, что сказал! – мальчишка всполошился, закричал и рванул к двери. – Уже поздно, думаю, надо загнать поросят в сарай!

– Грэг… – я окликнул его, стараясь говорить спокойно, не давить, но внутри у меня всё сжалось: мне было важно понять, что за чертовщина творится.

Ребёнок не обернулся. Ловко проскользнул мимо меня и исчез за боковой дверью.

– Грэг, стой! – крикнул я и бросился следом.

На бегу сокращая дистанцию, я услышал, как он, захлёбываясь рыданиями, лихорадочно бормочет себе под нос одно и то же слово:

– Дурак, дурак, дурак…

Я вновь позвал его, но Грэг словно не слышал – или не хотел слышать. Его трясло от сдерживаемых эмоций, и он явно был слишком занят самобичеванием, чтобы обращать внимание на мои крики.

Мальчишка, судя по всему, решил срезать путь через двор и попытался перемахнуть через забор. Но… попытался – ключевое слово. Зацепившись носком ботинка за верхнюю перекладину, он неуклюже перелетел через неё и грохнулся оземь.

– Ай! – коротко вскрикнул он, несколько раз перекувырнулся и уселся на задницу, громко ойкнув от боли.

Грэг подтянул колени к груди, обнял их руками и, уткнувшись в них лицом, снова принялся шептать:

– Дурак, дурак, дурак… – и бился лбом о собственные предплечья. Потом всхлипнул и замер.

Я остановился в паре шагов, не подходя сразу. Просто стоял и смотрел. Он больше не пытался убежать, и судорожные приступы, вроде бы, схлынули.

Подошёл ближе, опустился рядом на небольшой холмик, поросший мягкой травой.

– Просто посижу тут с тобой, – спокойно сказал я, чтобы он знал: не будет ни крика, ни допросов.

Опёрся локтями на колени и, стараясь не смотреть прямо на Грэга, уставился на пастбище. Кельвин и Том мерно жевали сочную траву, казавшуюся особенно зелёной в свете закатного солнца.

Солнце уже клонилось к горизонту, окрашивая всё вокруг в тёплые, медные оттенки. Я вдруг подумал, что дни здесь заметно короче. И напомнил себе в который раз: мы не на Земле, и здесь всё идёт по другим законам. Даже время.

Тишина, лёгкий вечерний ветер и умиротворённая картина пастбища постепенно подействовали на Грэга. Он придвинулся ближе, осторожно навалился на меня сбоку, будто ища защиты, но голову так и не поднял.

– Пожалуйста, не злись на меня, – глухо пробормотал он, уткнувшись лицом в колени.

– Я не злюсь, – ответил я тихо и похлопал его по спине, как ободряют маленьких детей. – Просто растерян. И очень за тебя волнуюсь. Но злости нет, честно.

– Я обещаю… больше так не делать… – пробормотал он, полувсхлипывая.

– Грэг, посмотри на меня, – попросил я, не настаивая, а давая ему время.

Он медлил, потом медленно поднял голову. Глаза у него были красные от слёз, лицо – взволнованное и несчастное.

– Я ничего не понимаю, – сказал я. – Давай начнём с простого. Просто расскажи мне, что происходит. Не утаивай ничего. Всё как есть.

Грэг всхлипнул ещё раз, глубоко вдохнул и выдохнул, как будто набираясь сил перед трудным признанием. Я положил ему руку на плечо, чтобы он знал: я рядом и не брошу.

– Ещё когда я был совсем маленький… – начал он, голос дрогнул, и он прочистил горло, прежде чем продолжить. – С самого раннего детства у меня была способность… видеть сны других людей.

Я молча слушал. Сказать, что это звучало странно – ничего не сказать.

– Я родился не здесь… – он бессознательно ещё сильнее прижался ко мне. – Моя родина – это маленькая деревушка на Восточном Венгене.

Он замолчал на секунду, собираясь с мыслями.

– Когда меня ещё не было на свете, в нашу деревню пришёл Странник. Сначала он казался всем добрым и щедрым. Показал нашим людям много полезных вещей: как быстро разжигать огонь с помощью маленького устройства, как строить дома, чтобы они выдерживали непогоду. Люди ему верили…

Он говорил с такой горечью, будто лично пережил всё это.

– Но добрым он был недолго, – продолжил Грэг и тяжело вздохнул. – Я его никогда не видел. Но мне рассказали: он был моим отцом.

Я нахмурился, но ничего не сказал, давая ему договорить.

– Он хотел быть с моей матерью. Но мама уже была обручена с главой деревни. Тогда Странник пошёл на подлость… – голос мальчика дрогнул. – Он проник в её сны. Манипулировал ею, убеждал, что она его любит…

Лицо Грэга омрачилось. Он с трудом продолжал:

– Жених мамы всё узнал. Но было уже поздно. Когда правда вышла наружу, Странник сбежал, как трус. Исчез, словно его и не было. Только… кое-что он оставил после себя. Меня.

Грэг замолк, обхватив себя руками, словно внезапно продрог.

Я дал ему время прийти в себя, не торопил, просто молча сидел рядом, чтобы он знал – он не один. Положил ладонь ему на плечо и слегка сжал – так, чтобы напомнить о своем присутствии, но не спугнуть.

Мальчишка глубоко вздохнул, набрался сил и продолжил:

– Конечно, я не мог знать свою мать до рождения, – голос его дрогнул, и он на секунду замолчал, будто проверяя, хватит ли сил рассказать дальше. – Но бабушка рассказывала… После той истории она будто сломалась. Жених бросил её, а это только усугубило её страдания.

Я молча кивнул. Иногда слова ни к чему – важнее просто быть рядом.

– С каждым годом всё становилось хуже, – Грэг чуть опустил голову. – Она больше не видела во мне ребёнка. Только напоминание о том человеке… о том, что её разрушило. Постепенно страх и тоска переросли в ненависть. Она могла закричать, едва увидев меня… однажды даже замахнулась. Тогда меня забрали бабушка с дедушкой. Пока я вел себя тихо, мне позволяли жить с ними. Но и это не продлилось долго…

Он провел рукой по волосам и, будто пытаясь вырвать боль вместе с ними, судорожно дернул себя за пряди.

Я не вмешивался. Ему нужно было это выговорить.

– Сначала я даже не понимал, что происходит, – наконец выдохнул он. – Мне казалось, что я просто вижу странные сны. Но потом я понял – это не мои сны. Я как-то… оказывался внутри чужих.

Он нахмурился, будто борясь с воспоминаниями, и добавил:

– Мне тогда ещё никто не рассказывал про моего отца. Я думал, что просто помогаю людям.

– Помогаешь? – уточнил я осторожно. – Ты можешь как-то влиять на их сны?

– Я не совсем понимаю, как объяснить это словами, – он задумался. – Это как… отдалённый звон. Как будто где-то звучит колокол. Чем громче звон – тем больше человек нуждается в помощи. Я не мог игнорировать эти призывы, особенно когда был маленьким. Сейчас… получается чуть лучше.

Интересно. Очень интересно. Я задумался, прикидывая, сколько всего ещё скрыто в этом мире.

– От чего зависит сила этого зова? Ты чувствуешь, когда человеку снится кошмар?

– Да. Но не только тогда, – он чуть пожевал губу, подбирая слова. – Чаще всего это страх, боль, одиночество… Но иногда сон – это важный урок. А моя задача – чуть-чуть подтолкнуть человека, чтобы он сам нашёл выход.

– Дай угадаю, – улыбнулся я и приобнял его за плечи. – Мне ты тоже однажды помог?

– Возможно, – слабо улыбнулся он. – Большинство людей не осознают, что спят. Они верят во всё, что видят. А иногда решение у них прямо перед глазами… Я просто… указывал путь. Аккуратно.

Я усмехнулся. Какая же всё-таки странная штука – жизнь. Вчера я и представить не мог, что сидеть на закате на холме с мальчишкой, способным входить в чужие сны, будет казаться нормой.

– Это бабушка рассказала мне о моем отце, – продолжил Грэг, его голос стал тише, почти шёпотом. – И о том, какую опасную силу я унаследовал. Она велела мне никому об этом не говорить. Предупредила, что если кто-то узнает, особенно вожак деревни, меня изгонят. И она была права…

Он зажал лицо в ладонях и тихо всхлипнул.

Я тронул его за руку – ледяная. Становилось прохладно, а мы оба сидели на траве, как два простуженных воробья.

– Эй, приятель, – сказал я мягко. – Давай пока оставим эту историю. Нужно двигаться. Загоняем Тома и Кельвина в сарай, а потом…

Я задумался и с улыбкой добавил:

– Потом я напою тебя горячим шоколадом.

– Горячий шоколад? – он поднял на меня глаза, полные настоящего детского удивления и любопытства.

Я не удержался и тихонько рассмеялся.

– Увидишь сам, – пообещал я, вставая. – Пошли.

Мы поднялись на ноги и, отбросив тяжёлые мысли, направились к пастбищу, где на фоне красного заката мирно щипали траву наши поросята.

Мы вдвоем возились с поросятами, загоняя их в сарай, и это, как ни странно, здорово помогло отвлечься. Работали молча, каждый погруженный в свои мысли, но именно это молчание было правильным – оно давало возможность отдышаться от тяжёлого разговора.

Мне ужасно хотелось вытащить из него ещё подробностей – узнать, кто конкретно довёл мальчишку до изгнания, кому стоит начистить лицо за ту чушь, что он пережил. Но даже я понимал: нельзя торопить такие вещи. Надо дать время, чтобы он сам захотел выговориться. Всё, что слишком больно, невозможно вытянуть за один присест.

Когда мы закончили, я вдруг осознал, как сильно хочется подсластить всё это. Да, черт возьми, сладкое – это не только для девчонок. Настоящим мужикам оно тоже нужно. Особенно после таких разговоров. Хотелось верить, что Грэгу понравится то, что я задумал.

Чтобы нормально продолжить разговор по душам, надо было сначала немного подкрепиться.

– Можешь развести огонь, приятель? – попросил его, заходя в пустую кухню и отряхивая с рук солому.

– Хорошо, – отозвался он без особого энтузиазма. Где тот Грэг, который буквально несколько минут назад бурлил эмоциями? Верните мне его обратно. Этот тихий, обессиленный мальчишка вызывал лишь жалость.

Я, потирая руки, оглядел полки, шкафы и кладовку в поисках чего-то съедобного. Внимание привлек холщовый мешочек – узнаваемый, как родная рубаха. Любимые конфеты Риты. Черт побери, да это же почти сокровище.

Схватил мешочек, нашел ковшик и в шкафу отыскал что-то вроде марли. На вид чистая. Сойдет.

Высыпал конфеты на тряпицу, собрал края в кулак и без лишних церемоний стукнул по ним с размаху.

– Что ты делаешь? – ошарашенно спросил Грэг, наблюдая за моими манипуляциями с кухни.

Вот и хорошо, хоть какая-то реакция пошла.

– Нам нужна начинка, – объяснил я спокойно, разворачивая марлю. Главное – не перемолоть их в труху, а аккуратно разбить кислючую оболочку.

Получилось как надо: сахарная корка потрескалась и осыпалась, а внутри остались трюфельные серединки – коричневые, пахнущие шоколадом. Надо было только надеяться, что они растопятся так же, как обычный шоколад.

Я переложил их в ковшик, плеснул туда немного сливок из кувшина, стоявшего в кладовке, и принялся аккуратно подогревать смесь у очага, нашарив деревянную ложку.

– Принеси пару кружек, а? – кивнул я Грэгу.

Он радостно вскочил, и через пару минут мы уже стояли у огня вдвоем. Я помешивал шоколад, наблюдая, как комочки медленно исчезают, а напиток становится гладким, тягучим. Правда, цвет подвел – получился больше бордовый, чем привычно шоколадный, но запах стоял такой, что слюнки подступали к горлу.

Когда последний кусочек растаял, я разлил напиток по кружкам и осторожно подул на свою, пробуя.

– Неплохо, – отметил я, сделав осторожный глоток. По вкусу – почти как горячий шоколад из детства.

– Это очень вкусно! – воскликнул Грэг, весело смотря на меня с бордовыми усами над верхней губой. Он хлебнул ещё – горячего, свежего, не морщась.

– Медленнее, приятель, – хмыкнул я. – Так можно и живот схватить.

Но он только лукаво усмехнулся, облизал губы и сделал ещё глоток, явно наслаждаясь моментом. И правда, какая там боль в животе, когда сейчас так тепло и сладко внутри.

– Спасибо, – тихо пробормотал он, уставившись в пляшущие языки огня.

– Это хорошо, – кивнул я, отводя взгляд в сторону, чтобы не смущать его вниманием. Пусть сам решает, когда готов продолжить. Главное, чтобы знал: я рядом и готов выслушать.

Поленья в очаге трещали, наполняя кухню уютным ароматом дыма и тепла. Мы сидели молча, но это молчание больше не было тяжёлым. Оно было правильным. Настоящим.