Текст книги ""Фантастика 2025-117". Компиляция. Книги 1-31 (СИ)"

Автор книги: Михаил Атаманов

Глава 20

Мы уперлись в него внезапно. Только что перед нами была чистая, бирюзовая тропа, проложенная волей древнего левиафана, а в следующий миг – стена. Не скала, не риф. Стена из тумана. Густого, молочно-белого, абсолютно непроницаемого. Он не клубился и не двигался, просто висел в воздухе, как застывший выдох великана. «Рассветный Странник» замер в нескольких метрах от этой преграды, его двигатели недовольно гудели, словно наткнулись на невидимое силовое поле.

«Ну, приехали, – Сет отбросил на свой приборный стол бесполезный бинокль. – Конечная. Просьба освободить вагоны».

Я подошел к борту. Туман был странным. Он не пах солью или влагой. Он пах… ничем. Абсолютное отсутствие запаха, звука и даже температуры. Когда я протянул руку, кончики пальцев ощутили легкое, едва заметное покалывание, как от статического электричества.

«Что это за хреновина?» – я потер онемевшие пальцы.

«Это не хреновина. Это граница, – Сет уже возился со своими датчиками, и его лицо с каждой секундой становилось все более озадаченным. – Проклятье! Приборы сходят с ума! Оно не отражает ни один спектр, не имеет массы, не излучает энергии… Это… это ничто! И одновременно всё! Словно само пространство здесь свернулось в узел».

Иди подошла и встала рядом со мной. Она смотрела на туман не так, как мы. Не как на препятствие, а как на… собеседника.

«Он слушает, – прошептала она. – Он не спрашивает, кто мы. Он спрашивает, зачем мы здесь».

«Отлично, – пробормотал я. – Таможенный контроль для души. Надеюсь, у этой штуковины нет детектора лжи, а то мои показатели ей точно не понравятся».

Шелли положила мне руку на плечо. Ее ладонь была теплой и успокаивающей. «Он ищет не ложь, Макс. Он ищет правду. Нашу общую правду».

Сет раздраженно махнул рукой. «И как мы должны предъявить ему эту вашу „правду“? Декларацию о намерениях заполнить? В трех экземплярах?»

«Мы должны показать ему, – тихо ответила Иди. – Все вместе». Она протянула свои руки Рите и Грэгу. – «Мы должны стать одним целым. Одной мыслью. Одной волей».

М-да. Групповые обнимашки перед лицом экзистенциального тумана. Как раз то, чего не хватало для полного счастья. Но, глядя на их серьезные лица, я понял, что выбора у нас нет. Рита взяла мою руку, ее ладонь была твердой и уверенной. Я взял руку Сета, который выглядел так, будто его заставляют участвовать в спиритическом сеансе. Шелли замкнула круг.

«Сосредоточьтесь, – голос Иди стал глубже, словно она была лишь проводником для чего-то большего. – Не думайте о словах. Почувствуйте. Наша цель. Исцеление. Не власть. Не разрушение. Исцеление».

Я закрыл глаза, пытаясь отогнать привычный скепсис. Исцеление, исцеление… В голове крутилась всякая чушь. Но потом я почувствовал тепло ладони Шелли, силу в рукопожатии Риты, отчаянную надежду, исходившую от Грэга, и даже сквозь броню цинизма Сета я ощутил его жгучее желание разгадать эту тайну. Я перестал думать о высоких материях. Я подумал о них. О своей странной, невозможной семье. О том, что я готов пойти на все, лишь бы они были в безопасности. Лишь бы этот проклятый мир перестал пытаться их у меня отнять. И эта простая, эгоистичная мысль оказалась самой честной.

Я здесь, чтобы защитить их. Чтобы вернуть им их мир.

В тот же миг я почувствовал, как что-то изменилось. Статическое покалывание в воздухе прекратилось. Давление на уши спало. Я открыл глаза. Туман не рассеялся. Он… расступился. Прямо перед нашим кораблем в молочной стене образовалась идеальная, высокая арка, словно невидимые врата отворились, приглашая нас войти. За аркой виднелось синее небо и зелень.

Сет выдохнул со свистом. «Невероятно… Оно нас пропустило».

«Оно нас поняло», – поправила его Иди, отпуская наши руки.

Мы прошли таможню.

За туманным барьером лежал рай из ночных кошмаров футуролога. Остров был небольшим, покрытым пышной, инопланетной растительностью. Гигантские папоротники с листьями из синего металла, лианы, по которым струился мягкий внутренний свет, цветы, похожие на стеклянные скульптуры. И повсюду из земли росли они – кристаллы. Огромные, полупрозрачные, они пульсировали ровным, спокойным светом, словно билось сердце самого острова. Птиц не было слышно. Единственным звуком был тихий, низкий гул, исходивший от этих кристаллов.

«Похоже на обложку альбома какой-нибудь прогрессив-рок группы из семидесятых, – пробормотал я. – Не хватает только волшебника на единороге».

Наш «Странник» медленно подошел к берегу из черного, отполированного до блеска песка. В тот момент, когда его нос коснулся земли, мы все это почувствовали. Легкая, но отчетливая дрожь прошла по корпусу корабля и ушла в ноги. Гул кристаллов на мгновение стал громче, а затем… остров проснулся.

Сначала один из кристаллов в центре острова вспыхнул ослепительно-белым. От него, как волна, побежали световые импульсы, зажигая другие кристаллы один за другим. Через несколько секунд весь остров сиял, как новогодняя елка. А потом из той же центральной точки в небо ударил столб чистого, белого света, такой яркий, что на него было больно смотреть.

«Ну вот и все, – Сет прикрыл глаза ладонью. – Никакой скрытности. Мы только что позвонили в самый большой дверной звонок во вселенной и сообщили, что мы дома».

Но это было только начало. Земля под ногами снова вздрогнула, и прямо из-под нее, из черного песка и изумрудной травы, начали подниматься они. Стражи. Десятки фигур из того же дымчатого кристалла, что и скалы. Они не были похожи на неуклюжих роботов или големов. Их формы были изящными, текучими, почти органическими. Они двигались с бесшумной, змеиной грацией, без единого звука вставая на свои посты по периметру пляжа. Они не атаковали. Они просто поднялись. И смотрели на нас своими гладкими, безглазыми лицами.

Рита уже держала в руке кинжал, ее тело напряглось, как пружина.

«Спокойно, – Шелли положила ей руку на плечо. – Остров… он не злой. Он… проснулся. Он нас сканирует».

Сет, забыв про опасность, смотрел на стражей с восторгом ученого. «Невероятно! Это не магия и не механика. Это… кристаллическая жизнь! Самоорганизующаяся структура! Они идеальны!»

Грэг стоял, вцепившись в леер, и его лицо было бледным. «Я чувствую их… разум. Если это можно так назвать. Он холодный. Как лед. Никаких эмоций. Только протокол. Мы – аномалия. Нарушение. Они ждут команды».

«Отлично, – буркнул я. – Для местной операционной системы мы – вирус. Надеюсь, у них нет антивируса Касперского, а то нам крышка».

Один из стражей, тот, что стоял ближе всех, медленно поднял руку и указал вглубь острова, на тропу, уходящую в заросли светящихся деревьев.

«Кажется, нас приглашают, – Рита не опустила оружие, но ее голос стал ровнее. – Они не нападают. Они ждут. Ведут нас».

Приглашение, от которого невозможно отказаться. Что ж, придется идти. Мы спустились по трапу на черный песок. Стражи не шелохнулись, лишь их безглазые головы медленно поворачивались, провожая нас. Ощущение было такое, будто мы вошли в музей, где экспонаты следят за каждым твоим шагом.

Тропа вела нас в рощу, подобной которой я не видел даже в самых забористых фантастических фильмах. Деревья здесь были из живого, пульсирующего камня, а их кроны сплетались в высокий свод, сквозь который пробивался рассеянный свет. Но самое паршивое было то, что роща была живой. Буквально. На наших глазах тропа впереди плавно изогнулась, а два «дерева» сошлись, перекрывая проход. В то же время справа открылся новый коридор. Мы попали в лабиринт.

«Проклятье! – Сет, пытавшийся составить карту на планшете, с яростью ткнул в экран пальцем. – Бесполезно! Он постоянно меняется! Это не лабиринт, это какая-то четырехмерная топологическая головоломка! Мы ходим по кругу!»

«Не по кругу, – вдруг тихо сказал Грэг. Он остановился и закрыл глаза. – Путь… он не прямой. Он… отзывается».

Мальчишка стоял посреди этого переливающегося безумия, слегка покачиваясь, и его лицо было полностью отрешенным. Он словно прислушивался к чему-то, что было недоступно нам.

«Грэг?» – Шелли подошла к нему, готовая поддержать.

«Я чувствую, – прошептал он, не открывая глаз. – Не вижу. Чувствую. Туда… тепло. А туда… холод. Пустота. Лабиринт живой. Он откликается на… намерение. Он пропускает тех, кто идет к цели».

Ну вот, опять. Намерение, исцеление, групповые медитации. Кажется, это была главная фишка местной системы безопасности. Я тяжело вздохнул. Придется снова довериться чему-то, что я не могу ни пощупать, ни измерить. Придется довериться этому пацану.

«Ведешь, солдат, – я подошел и положил руку ему на плечо. Он вздрогнул, но не открыл глаз. – Мы за тобой».

«Я прикрою тыл», – коротко бросила Рита, ее взгляд внимательно сканировал мерцающие стены.

И мы пошли. Это было самое странное путешествие в моей жизни. Мы шли за мальчишкой с закрытыми глазами, который вел нас через постоянно меняющийся лабиринт из света и камня. Он уверенно поворачивал то налево, то направо, иногда замирая на несколько секунд на развилках, а потом снова трогаясь с места. Я смотрел на его напряженную спину и думал о том, какой же груз мы на него взвалили. Он вел нас, а я, положив руку ему на плечо, вел его, давая молчаливую опору. Мы шли в связке, как альпинисты, где жизнь каждого зависела от другого. И лабиринт, чувствуя нашу общую решимость, казалось, подчинялся. Стены расступались перед нами, образуя проход, и смыкались за спиной, отрезая путь к отступлению. Дороги назад не было. Только вперед. В самое сердце этого безумного, живого острова.

Лабиринт не просто путал следы, он проверял нас на прочность. Первым испытанием стал мост. Путь оборвался над бездонной пропастью, наполненной клубящейся, абсолютно черной тьмой. Из этой тьмы не доносилось ни звука. А на другую сторону вела узкая полоска дрожащего, полупрозрачного света.

«Мост из фотонов? Стабилизированное силовое поле? – Сет направил на него свой анализатор, который тут же жалобно пискнул и погас. – Или просто иллюзия?»

«Это проверка, – сказала Иди, глядя на дрожащую конструкцию. – Он выдержит только того, кто идет без страха».

Рита шагнула первой. Без колебаний, без единого лишнего движения. Она просто пошла вперед, глядя прямо перед собой, и мост под ее ногами горел ровным, уверенным светом. Она была воплощением несгибаемой воли.

Следующим пошел я. Как только я ступил на мост, он подо мной дрогнул и стал почти прозрачным. Страх. Липкий, холодный, он поднимался из темной пропасти. Страх не высоты. Страх провала. Страх подвести их всех. Я разозлился. На себя, на этот остров, на весь этот проклятый мир. Я вцепился в эту злость, как в спасательный круг, и сделал еще шаг, потом еще. Злость вытеснила страх. Мост под ногами снова стал плотным.

Сет замялся. Его пугала не опасность, а иррациональность происходящего. «Это невозможно… это нарушает все законы…»

«Сет, – позвал я уже с той стороны. – Не думай. Просто иди. Как будто идешь за пивом в соседнюю таверну».

Он выругался, зажмурился и шагнул. Мост под ним едва не погас, но он, спотыкаясь, пробежал по нему и рухнул на твердую землю рядом со мной, тяжело дыша. Шелли и Грэг, погруженные в свой собственный транс – одна в свою силу, другой в путь – пересекли мост так, словно это был обычный тротуар.

Дальше нас ждала дверь. Сплошная стена света, испещренная знакомыми символами Создателей.

«Ну, это по моей части!» – Сет воспрял духом. Это была задача для его мозга. Он, Иди и Грэг, который «чувствовал» правильные и неправильные комбинации, бились над головоломкой почти час. Это был танец логики и интуиции. Наконец, Сет нашел решение, нажал на несколько символов в нужной последовательности, и стена света беззвучно растаяла.

Последняя комната была кошмаром для вестибулярного аппарата. Огромный кубический зал, где гравитация сошла с ума. Нас то прижимало к полу, то тянуло к потолку, то швыряло на стены.

«Двигайтесь вместе! – крикнул я, едва не впечатавшись в стену. – В ритме! Не боритесь с ней!»

Мы сцепились руками, образовав живую цепь. Я задавал ритм, как сержант на плацу. «И раз! Прыжок! И два! К стене! Вместе!» Мы кувыркались в этом гравитационном хаосе, неуклюжие, но синхронные. Это была проверка не на силу или ум. Это была проверка на доверие и слаженность. И мы прошли ее, вывалившись из зала на ровную площадку, задыхающиеся, в синяках, но все вместе.

Лабиринт вывел нас на идеально круглую площадь в самом центре острова. Здесь не было ни деревьев, ни травы. Только гладкий, отполированный камень под ногами. Воздух был неподвижен и звенел от тишины, нарушаемой лишь низким, глубоким гулом. Он исходил от нее. В центре площади, примерно в метре над землей, парила сфера из чистого, пульсирующего света. Она была размером с большой автомобиль и казалась живой. Это не было похоже на пульт управления. Это было похоже на сердце. Сердце Ковчега.

Мы медленно подошли ближе. Страха не было. От сферы исходило ощущение покоя и бесконечной, древней мудрости. Когда мы подошли на расстояние нескольких шагов, она вспыхнула ярче, и наши головы взорвались.

Это не был голос. Это был поток. Поток информации, образов, чувств, хлынувший прямо в мозг, минуя уши и глаза. Я увидел рождение этого мира, замысел Создателей, войну с Тьмой, создание защитной системы. Я почувствовал их гордыню, их надежду и их отчаяние, когда они поняли, что их творение заражено болезнью. Боль была адской, словно мой разум пытались запихнуть в гигабайтный архив.

Когда поток схлынул, мы все стояли на коленях, тяжело дыша. Но теперь мы знали. Мы знали, что делать. Сфера показала нам суть последнего этапа. «Испытания Первых Хранителей». Система должна была убедиться, что мы достойны получить доступ к ядру. Что мы сами не несем в себе семена той же Тьмы, которую хотим уничтожить.

И это испытание каждый должен был пройти в одиночку.

Перед моими глазами промелькнул образ: я стою перед выбором – спасти свою семью, но обречь на гибель тысячи незнакомцев, или пожертвовать теми, кого люблю, ради всего мира.

Рядом со мной Рита вздрогнула. Я не видел ее видения, но почувствовал ее напряжение. Ее ждал бой, который нельзя было выиграть силой.

Шелли тихо ахнула. Ей, воплощению жизни, предстояло встретиться с абсолютной пустотой.

Сет потер переносицу, его лицо стало пепельным. Его ждала задача, не имевшая логического решения.

А Грэг… Грэг съежился, и я понял, что ему придется снова заглянуть в глаза своему главному кошмару.

Сфера пульсировала, довольная произведенным эффектом. И прямо перед каждым из нас из каменного пола выросли пять арок, ведущих в темноту. Пять отдельных путей. Пять индивидуальных камер пыток для души.

Мы посмотрели друг на друга. Последний миг единства перед тем, как каждый отправится на свою личную войну.

«Ну вот и все, – прохрипел я, поднимаясь на ноги. – Разделяй и властвуй. Классика жанра».

Я посмотрел на свою арку.

«Что ж, посмотрим, чего мы стоим поодиночке».

Глава 21

Арка, в которую шагнула Рита, не вела в темноту. Она вела в прошлое. Воздух мгновенно стал сухим и пыльным, запахло потом и раскаленным на солнце камнем. Она оказалась на знакомой до боли арене – вытоптанный круг земли, окруженный грубой деревянной оградой. Тренировочный лагерь наемников из ее юности. Место, где ее учили убивать. Место, где она научилась ненавидеть. Воспоминания, которые она годами держала под замком, хлынули наружу, но она не позволила им захлестнуть себя. Она была уже не той дикой, затравленной девчонкой. Она – жена Ашера, воительница, мать. Она спокойно встала в центр круга, ее рука привычно легла на рукоять кинжала. Она знала, что сейчас появится враг. Она просто не знала, какое обличье он примет.

Из противоположного конца арены, из дрожащего марева, вышла фигура. И у Риты на мгновение перехватило дыхание. На нее смотрела она сама. Точнее, та версия ее, которую она похоронила много лет назад. Девушка лет семнадцати, жилистая, вся состоящая из углов и ярости. Ее глаза горели голодным, диким огнем, на губах играла презрительная ухмылка, а в руках она сжимала два зазубренных, грубых клинка. Этот двойник был воплощением ее боли, ее одиночества и ее неконтролируемой, слепой ярости, которая не раз спасала ей жизнь, но при этом выжигала ее изнутри.

«Пришла полюбоваться на то, чем стала? – голос двойника был резким и насмешливым, ее собственный голос, но без капли тепла. – Мягкая. Домашняя. Посмотри на себя. Ты променяла сталь на шелковые простыни. Силу – на слабость».

Рита молчала. Спорить было бессмысленно. Она знала этот гнев, она сама кормила его годами. Она просто обнажила свой сияющий кинжал и короткий меч, принимая боевую стойку. Двойник хищно улыбнулась. «Вот это другое дело! Давай, покажи мне, чего стоит любовь твоего мужчины!»

Бой начался без предупреждения. Это был самый страшный поединок в ее жизни. Ее противник знал каждое ее движение, каждый финт, каждую мысль. Когда Рита делала выпад, двойник уже была там, блокируя удар. Когда она уходила в глухую оборону, яростная тень находила малейшую брешь. Их клинки пели смертоносную песню, высекая искры. Это был танец двух идеальных отражений. Но Рита быстро поняла главное: ее двойник была не просто равна ей. Она была сильнее. Ярость давала ей скорость и мощь, которые у Риты, обретшей покой, уже отсутствовали. Каждый ее удар был нацелен на убийство. Каждый выкрик – чтобы ранить не только тело, но и душу.

«Он бросит тебя, как и все остальные! – рычала тень, нанося серию сокрушительных ударов. – Ты всегда будешь одна! Одинокая волчица!»

Рита отступала, парируя удары, и с каждым звоном стали понимала – так ей не победить. Силой эту ярость не одолеть. Победить ее – означало бы убить часть себя, ту самую часть, что помогла ей выжить. Она не могла победить. И не должна была.

Внезапно, после очередной атаки, Рита не стала контратаковать. Она просто опустила руки, позволяя клинкам двойника остановиться в сантиметре от ее горла. Она смотрела в горящие ненавистью глаза своего прошлого.

«Ты права, – тихо сказала она, и ее голос был спокоен. – Ты спасла меня. Ты не дала мне сломаться. Ты была моей силой, когда у меня не было никого. Спасибо тебе».

Двойник опешила. Ярость в ее глазах на мгновение сменилась растерянностью.

А Рита сделала то, чего ее тень никак не могла ожидать. Она отбросила свои клинки в пыль. Они глухо звякнули, и этот звук эхом отозвался в наступившей тишине. И шагнула вперед, в объятия занесенных над ней мечей. Она не защищалась. Она просто раскрыла руки и обняла свое яростное, страдающее прошлое. Она обняла своего двойника.

На секунду тень замерла, ее тело было напряженным, как камень. А потом Рита почувствовала, как оно начало растворяться. Ненависть, ярость, боль – все это таяло в ее руках, как лед под лучами солнца. Двойник не исчезла. Она влилась в Риту, стала не шрамом, а частью ее силы. Силы, которая теперь была под полным контролем. Арена растворилась. Рита стояла в пустом, светящемся пространстве, спокойная и цельная, как никогда раньше. Она прошла.

* * *

Для Сета испытание началось с восторга. Он оказался в месте, которое было раем для любого ученого – в бесконечной обсерватории. Купол терялся в высоте, где вместо потолка медленно вращались галактики. Стены были уставлены стеллажами с книгами и свитками, а в центре зала стояли сложнейшие приборы: многомерные оррери, спектральные анализаторы, анализаторы магических полей. Воздух гудел от скрытой мощи знания. Перед ним, на пьедестале из кристалла, лежал один-единственный чистый лист и перо, которое светилось мягким внутренним светом.

Голос, лишенный эмоций, прозвучал не в ушах, а прямо в его сознании: Опиши природу врага. Дай исчерпывающую формулу Тьмы. Определи ее сущность. У тебя есть все знания вселенной. И вечность, чтобы найти ответ.

Сет рассмеялся. Это была задача для него! Не какая-то иррациональная проверка чувств, а чистая, холодная наука. Он потер руки в предвкушении. «Исчерпывающую формулу? Да с удовольствием!»

Он с головой погрузился в работу. Первые часы, или дни – время здесь текло странно – он был на пике эйфории. Он изучал древние тексты о Войне Создателей, анализировал пробы «зараженного» рудного серебра, которые мистическим образом появились на лабораторном столе, строил на кристаллических досках сложнейшие математические модели. Он подходил к проблеме со всех сторон: как физик, как алхимик, как маг, как историк. Он исписал сотни листов, выводя формулы, которые пытались описать Тьму как энергетический вирус, как пространственную аномалию, как проявление энтропии.

Но каждая теория, какой бы изящной она ни была, в итоге рассыпалась в прах. Тьма не подчинялась законам. Она их игнорировала. Она была алогична. Она была фундаментально неправильной. Сет замечал ее проявления, классифицировал ее эффекты, но суть, первопричина, ускользала от него, как вода сквозь пальцы.

Эйфория сменилась раздражением, затем – яростью. Он швырял книги, кричал на безмолвные звезды над головой. Как это возможно? Иметь доступ ко всем знаниям мира и не суметь решить одну-единственную задачу! Он чувствовал себя идиотом, загнанным в угол. Он был так уверен в силе своего разума, но этот разум оказался бесполезным инструментом против хаоса.

Отчаяние накрыло его тяжелой, душной волной. Он сидел посреди гор исписанных свитков, окруженный величайшими приборами в истории, и чувствовал себя абсолютно бессильным. Он проиграл. Его интеллект, его гордость, оказался ничем. Он посмотрел на самый первый, главный лист, который так и лежал пустым на пьедестале. Все его расчеты были лишь черновиками. Он не написал ни строчки чистового ответа.

И в этот момент, на самом дне отчаяния, к нему пришло озарение. Он вдруг понял. Вся эта обсерватория, все эти знания – это была ловушка. Ловушка для гордыни. Задача была не в том, чтобы найти ответ. Задача была в том, чтобы признать, что его нет.

Он медленно поднялся. Подошел к пьедесталу. Взял светящееся перо. Все его сложные формулы, все гипотезы, все расчеты исчезли из головы. Он перестал пытаться объять необъятное. Он просто написал на кристально-чистом листе одну фразу. Короткую и простую.

«Неизвестное не может быть описано известным. Сущность хаоса не может быть выражена языком порядка. Попытка сделать это – величайшая глупость».

Как только он поставил последнюю точку, перо в его руке погасло. Галактики над головой остановили свой бег и растворились. Бесконечная обсерватория исчезла, оставив его в том же светящемся пустом пространстве, где его ждала Рита. Он прошел испытание не тогда, когда пытался быть самым умным. А тогда, когда признал пределы своего ума.

* * *

Шелли оказалась в раю. Это был сад, который мог присниться только в самом светлом сне. Цветы, которых она никогда не видела, пели тихую мелодию, деревья склоняли ветви, усыпанные плодами из жидкого света, а в центре журчал источник с кристально чистой водой. Воздух был наполнен покоем и ароматом жизни. Шелли почувствовала, что могла бы остаться здесь навсегда.

Но ее испытание только начиналось. Она заметила это краем глаза – маленькое, темное пятно на идеально-зеленом листе у ее ног. Она наклонилась, и пятно на ее глазах начало расти, расползаясь по листу черными, маслянистыми венами. Это была гниль. Тьма.

Она подняла голову и увидела, как зараза распространяется по саду. С ужасающей скоростью. Прекрасные цветы чернели и рассыпались в прах, светящиеся плоды тускнели и падали на землю, вода в источнике становилась мутной и зацветала. Песня цветов превратилась в предсмертный хрип. Сад умирал на ее глазах.

Ее первая инстинктивная реакция, реакция Феникса, была предсказуемой. Сжечь! Сжечь скверну дотла, очистить это место огнем, а потом возродить его из пепла. Она чувствовала, как сила собирается в ее ладонях, готовая вырваться наружу очищающим пламенем. Это было просто. Это было эффективно. Она уже видела, как огонь пожирает черную гниль, оставляя после себя лишь стерильный пепел.

Но что-то ее остановило. Она посмотрела на полуживой цветок, который еще пытался тянуться к свету, на дерево, чьи ветви дрожали в агонии. Если она использует огонь, она уничтожит и их. Она убьет то немногое живое, что еще осталось. Она спасет сад, уничтожив его. Это был путь силы. Путь разрушения во имя созидания. Но была ли она просто силой? Была ли она просто разрушителем?

Нет, – поняла она. Ее дар был не в огне. Огонь был лишь инструментом. Ее истинный дар был в другом. В жизни. В неукротимом желании цвести, расти, любить.

Шелли опустилась на колени на пораженную гнилью землю. Она закрыла глаза и отбросила мысль об огне. Вместо этого она начала направлять свою силу в землю. Не как разрушительное пламя, а как чистое, согревающее тепло. Как материнская любовь. Как энергия самой жизни. Она не сжигала болезнь. Она укрепляла здоровье. Она не атаковала Тьму. Она поддерживала Жизнь.

Это было невероятно трудно. Гораздо труднее, чем просто все сжечь. Она чувствовала, как гниль сопротивляется, как она высасывает ее силы. Это была медленная, изнурительная борьба. Но Шелли не сдавалась. Она думала о Максе, о Рите, о Грэге, обо всей своей семье. Она вливала в эту умирающую землю всю свою любовь, всю свою нежность, всю свою надежду.

И сад начал отвечать. Медленно, неохотно, но он начал оживать. Трава у ее колен снова зазеленела. Умирающий цветок распрямился и робко раскрыл лепестки. Вода в источнике начала светлеть. Она не победила Тьму. Она просто сделала Жизнь настолько сильной, что Тьме не осталось места.

Когда последний клочок земли очистился и сад снова засиял своей первозданной красотой, Шелли, совершенно обессиленная, упала на мягкую траву. Она доказала, что ее истинная сила – не в способности уничтожать и возрождаться. А в способности исцелять и созидать.

* * *

Для Грэга не было ни арен, ни садов. Арка просто вернула его туда, откуда Макс вытащил его в прошлый раз. В Темное Царство. В кошмарную пустоту, где единственной реальностью был его собственный страх. Но на этот раз все было иначе. Он был не один.

Тьма больше не пыталась его просто напугать. Она заговорила с ним. Голосом, сотканным из его собственных сомнений и тайных желаний. Голосом Краскона, голосом его настоящего отца, которого он никогда не знал.

Мальчик. Ты снова один. Они бросили тебя. Отправили на убой, как и все остальные.

«Нет, – прошептал Грэг, обнимая себя руками. – Они ждут меня».

Тьма рассмеялась, и этот смех заскрипел у него в костях. Ждут? Они сильные. А ты – слабый. Обуза. Ты видел, как они смотрят на тебя? С жалостью. Ты всегда будешь для них всего лишь мальчиком, которого нужно защищать.

Перед его глазами начали вспыхивать образы. Вот Рита заслоняет его собой от удара. Вот Макс отдает ему приказ остаться, потому что он «не готов». Вот Шелли смотрит на него с материнской заботой, как на беспомощного ребенка. Каждое воспоминание было искажено, отравлено ядом сомнения.

«Это неправда…» – Грэг затряс головой, пытаясь отогнать видения.

Но ты можешь стать сильным, – голос стал вкрадчивым, соблазнительным. – Я могу дать тебе силу. Силу, которая заставит их уважать тебя. Силу, чтобы защитить их по-настоящему. Ты больше никогда не будешь бояться. Никто больше не посмеет тебя обидеть. Ты станешь не просто частью их семьи. Ты станешь их щитом. Их богом. Просто возьми мою руку.

Из клубящегося мрака перед ним возникла фигура. Высокая, облаченная в черную броню, с глазами, горящими багровым огнем. Она протягивала ему руку в латной перчатке. И Грэг почувствовал этот зов. Зов силы. Искушение было почти непреодолимым. Перестать быть слабым. Перестать быть обузой. Заставить их гордиться им.

Он уже почти протянул свою руку. Но в последний момент он остановился. Он посмотрел на могущественную фигуру перед собой и увидел не силу. Он увидел одиночество. Такое же абсолютное, всепоглощающее одиночество, в котором он жил до встречи с Максом. Эта сила не давала друзей. Она отнимала их. Она превращала в такого же монстра, как Краскон.

Он отдернул руку, как от огня.

«Нет».

Глупец! Ты выбираешь слабость! – взревела Тьма.

«Я выбираю семью», – твердо сказал Грэг. Он закрыл глаза и перестал смотреть на кошмарные видения. Он сосредоточился на других воспоминаниях. На настоящих. Вот Макс неловко треплет его по волосам. Вот Рита учит его правильно держать нож. Вот Шелли смеется над его шуткой. Вот Сет подмигивает ему, протягивая флягу с водой. Простые. Маленькие. Настоящие моменты. Они не были пропитаны силой. Они были пропитаны любовью.

Он противопоставил всепоглощающей мощи Тьмы не свою волю, не свою силу. Он противопоставил ей простую, нерушимую привязанность. И Тьма, не выдержав этого света, отступила. Она не могла понять такую силу. Она не могла ее поглотить. Она просто развеялась, как дым. Грэг открыл глаза. Он снова был в светлом зале, рядом с остальными. И он больше не был слабым.

* * *

Когда я шагнул в свою арку, я ожидал чего угодно: боя, головоломки, встречи с призраками собственного прошлого. Но вместо этого я оказался на вершине горы, высоко над облаками. И я был не один. Рядом со мной стояла Иди, бледная, но решительная. Кажется, наше испытание было парным. Перед нами, из воздуха, соткалась фигура. Не бог, не монстр. Просто гуманоидный силуэт из чистого, белого света, безликий и бесстрастный.

Вы – лидеры. Вы – решение. Но любое решение имеет цену, – его голос был спокойным и холодным, как горный воздух. – Перед вами два пути. Выберите один.

Перед нами возникли два образа, две картины будущего.

На первой картине я увидел мир, спасенный от Тьмы. Война окончена. Но мир… потускнел. Цвета стали блеклыми, эмоции – приглушенными. Люди улыбались, но в их улыбках не было радости. Они не знали ни великой ненависти, ни великой любви. Не было ни гениев, ни злодеев. Это был мир порядка, безопасности и бесконечной, серой скуки.

Путь первый: Искоренение, – пояснил силуэт. – Мы можем выжечь саму возможность появления Тьмы. Изменить природу всех живых существ. Они больше никогда не смогут совершить великое зло. Но они также утратят способность к великим страстям, великому творчеству и великой любви. Мир будет спасен. Но он станет тенью самого себя.

Картина сменилась. На ней был наш мир, яркий, живой, полный страстей. Мы победили. Армия Тьмы разбита. Но в дальних уголках мира я видел, как прорастают новые семена зла. Я видел, как через сто, через двести лет Тьма снова набирает силу, и нашим внукам или правнукам придется снова вести эту же войну.

Путь второй: Изгнание, – продолжил Хранитель. – Вы можете победить нынешнее воплощение Тьмы. Изгнать ее за пределы этого мира. Планета будет исцелена. Но суть живых существ не изменится. И однажды Тьма вернется. Вы подарите миру несколько веков мира, но обречете своих потомков на повторение вашей судьбы.