Текст книги "Убить волка (СИ)"

Автор книги: Priest P大

сообщить о нарушении

Текущая страница: 78 (всего у книги 112 страниц)

Глава 95 «Неожиданный поворот»

____

Гу Юнь почувствовал, как ему не хватает воздуха.

____

Этой ночи суждено было стать бессонной.

Сторонники семейства Люй стремительно впали в немилость – их арестовали и бросили в тюрьму, где они теперь дожидались суда.

На этот раз Фан Циню и его сообщникам удалось притвориться спасителями Императора, но в будущем на них еще могло пасть подозрение. Поскольку итог разительно отличался от запланированного, это явно выставило их не в лучшем свете.

Янь-ван, око бури, исчез и никто не знал, где в сансаре он пропадал [1].

Императорская аудиенция была назначена на следующее утро, но ее отменили незадолго до начала. Придворные лекари поспешили во дворец, словно муравьи, попавшие на горячую сковороду [2]. Ночь Гу Юнь и Шэнь И провели во дворце, и отбыли, лишь когда выпала первая утренняя роса.

У Гу Юня был острый нюх. Благодаря этому он уловил запах лекарств, окутавший внутренний дворец. Ему нравилось смаковать различные ароматы – приторно-сладкий аромат косметической пудры, летний пряный запах трав и деревьев, свежий и умиротворяющий запах благовоний, принадлежавших красивому молодому мужчине... Не выносил он лишь запаха целебного отвара.

Особенно если помещение не проветривалось. В затхлой духоте резко пахло целебным отваром, как на болотах, где трясина внезапно засасывает проходящих путников.

Гу Юнь и Шэнь И были настолько измучены физически и морально, что всю дорогу молчали. Лишь когда они покинули дворец, Шэнь И обеспокоенно спросил:

– Как твои глаза?

Гу Юнь покачал головой.

Шэнь И не понял, что это значит – «все хорошо» или «все плохо». Тщательно все обдумав, он пришел к выводу, что в поместье о Гу Юне некому будет позаботиться, поэтому приказал кучеру ехать прямиком в поместье Шэнь.

В столице до сих пор не сняли военное положение. По обеим сторонам дороги не было видать ни души. Если опустить шторку, снаружи доносился лишь стук колес. Шэнь И устало вздохнул и придержал дрожащую паровую лампу над головой, которая отбрасывала длинную тень на лицо Гу Юня. Щеки у того впали, а под глазами появились темные круги. Когда маршал забрался в повозку, то сразу сложил руки на груди, завалился на бок и закрыл глаза. Ему было совершенно неинтересно, куда его собрались везти.

Шэнь И не будил его, пока они не добрались до места. Ехать было недалеко, но Гу Юнь успел задремать. Он открыл глаза, все еще не до конца проснувшись, но прохладный утренний ветерок его взбодрил. Стоя у главных ворот поместья семейства Шэнь, Гу Юнь прищурился и спросил:

– Тут вспомнил кое-что. Говорят, старик Шэнь приболел?

На улице Шэнь И не мог открыть ему правду, поэтому закашлялся, а затем улыбнулся и лукаво подмигнул.

Гу Юнь поддержал его игру:

– Сегодня я пришел с пустыми руками, негоже навещать больного, прикованного к постели, без...

– Ох, ничего страшного, – горько ухмыльнулся Шэнь И. – Ты вернул его сына домой в целости и сохранности, для отца это самый лучший подарок... Да уймись уже!

Последняя фраза предназначалась злосчастному пернатому небожителю, богу-хранителю входа.

Похоже, сегодня этот страж дома пребывал в отличном настроении, потому не спешил демонстрировать свое красноречие... лишь с любопытством глазел на Гу Юня, вытянув шею. Но когда Шэнь И обругал птицу за то, что она всего лишь размяла крылышки, она обозлилась и решила как можно громче поприветствовать гостей:

– Скотина! Паршивец! С такой мрачной рожей сегодня помрешь, а завтра похоронят!

Шэнь И промолчал.

Этот предводитель рода уважал только старика Шэня. При виде хозяина птица всегда радостно заливала «Да приумножатся богатства господина!», зато остальные двуногие удостаивались от хохлатой майны лишь «Трепещите, твари».

Гу Юнь сохранял хладнокровие. Похоже, ему не впервой было выслушивать птичью брань. Он щелкнул пальцами. Резкий порыв ветра сбил птицу с насеста, и она упала – только перья полетели все стороны. Хохлатая майна отступила перед сильным противником и после недолгого молчания тихо пропела:

– Желаю милостивому господину счастья и благополучия, пусть имя его будет записано в золотой список [3].

Генерал Шэнь чудом сохранил постную мину.

С улыбкой на губах Гу Юнь вошел во двор. Правда, стоило ему скрыться из виду, как птица резко передумала и злобно завопила:

– Бе-бе-бе!

Ни один разумный взрослый человек весом в сотню цзиней [4] не станет спорить с пернатым двуличным грубияном. К несчастью, Аньдинхоу не внял голосу разума. Услыхав, что птица позволяет себе кричать ему вслед, он вернулся назад, снял висевшую у парадного входа клетку с гвоздя, открыл ее, выволок стража ворот и сказал Шэнь И:

– Передай своему старику, что эту тарахтелку я забираю с собой. На днях куплю ему новую.

Шэнь И, у которого птица уже в печенках сидела, прослезился:

– Конечно, забирай! Не передать словами, до чего я тебе благодарен!

От испуга «страж ворот» нахохлился и завопил:

– На помощь! Мужа хотят убить, а!

... Гу Юнь сжал птичью шею.

Прикорнувший у ворот слуга тут же прибежал, сонно потирая глаза. При виде Гу Юня он засуетился, поприветствовал и проводил его внутрь.

Когда они скрылись во внутреннем дворике, Шэнь И огляделся. Убедившись, что рядом ни души, он понизил голос и спросил:

– Так где сейчас Его Высочество Янь-ван?

Гу Юнь медленно покачал головой.

– Так ты тоже ничего о нем не слышал? – удивился Шэнь И.

– В Янчжоу мы потеряли с ним связь. – В одной руке Гу Юнь держал птицу, другой тер переносицу до тех пор, пока она не покраснела. Для начала он кратко поведал Шэнь И о своем путешествии: – Он попросил сяо Цао подменить его и присмотреть за Ян Жунгуем, пока ведет тайное расследование. От одного из своих телохранителей я узнал, что Янь-ван, судя по всему, вместе с людьми из цзянху отправился искать свидетелей среди беженцев. На прощание он оставил лишь короткую записку «все хорошо, не переживайте» и приказал им возвращаться в столицу, а о нем не беспокоиться. Больше он ни разу не выходил на связь. Поскольку Ян Жунгуй от имени принца поднял мятеж, мне ничего не оставалось, кроме как вернуться в столицу, чтобы помочь усмирить беспорядки. Я оставил в Янчжоу нескольких верных солдат и попросил генерала Чжуна направить своих людей, чтобы те провели тайное расследование, но...

После тяжелого дня его все равно съедала тревога.

Шэнь И не знал, как его поддержать. Наконец он протянул руку и ободряюще сжал плечо Гу Юня.

– Ты уже позабыл, до чего талантлив наш Янь-ван? Да, он скрытен, но знает свое дело. Все у него будет хорошо. Вспомни, он еще в детстве странствовал по свету в компании старины Чжуна. Ему не впервой. Не переживай.

Впрочем, судя по сведенным бровям Гу Юня, вряд ли в ближайшее время он сможет расслабиться.

Оставалось лишь сменить тему:

– Как там Император поживает?

Гу Юнь вздохнул:

– Не пострадал. Придворный лекарь заявил, что Император потерял сознание от чрезмерного гнева и ему необходим отдых. Честно говоря, тошнит меня уже от таких советов. Эти лекари всем пациентам твердят одно и тоже. Будь у людей время на отдых, кто бы им пренебрегал?

– А он не сказал, зачем вызвал тебя во дворец? – осторожно спросил Шэнь И.

Гу Юнь ненадолго замер.

– Сказал. Спросил у меня: «Если небесные хляби разверзнутся, а великая река выйдет из берегов, сможет ли тогда морской змей отрастить рога? [5]»

Шэнь И задержал дыхание. Если морской змей может отрастить рога и стать драконом, то и они могут добиться успеха. Намек тут был довольно прозрачен.

– И ты...

Чуть погодя, Гу Юнь продолжил:

– Я сказал ему, что согласно легендам драконы и морские змеи – близкие родственники, оба способны повелевать стихиями. Но если морской змей, пожелав отрастить рога, оставит великую реку без присмотра и позволит ей разлиться, разве не приведет это к беспорядкам? Как бы морской змей не навлек на людей беду [6].

– ... Ты прямо так и ответил Императору?

– М-м-м, – протянул Гу Юнь.

По правде говоря, на этом их беседа не закончилась.

Правитель находился в расцвете сил, но, опираясь о изголовье кровати, больше напоминал смертельно больного.

– Что покойный Император сказал тебе перед смертью? – ни с того, ни с сего спросил его Ли Фэн.

Гу Юнь долго разговаривал с покойным Императором перед его кончиной и до сих пор прекрасно помнил все сказанное тогда. Правда, услышав вопрос, он ненадолго задумался и выбрал самое безопасное изречение:

– Император сказал вашему подданному, что слишком большая удача может обернуться несчастьем. Мы должны ценить свое счастье, и знать, когда действовать, а когда лучше отступиться [7].

Ли Фэна поразили его слова. Он замер, глядя на первые рассветные лучи, несколько раз повторил про себя «большая удача может обернуться несчастьем», а затем сменил тему:

– ... А-Минь рассказывал нам о том, как над ним в детстве издевалась варварка. Дяде об этом известно?

Гу Юнь был готов ко всему, но слова Ли Фэна застали его врасплох. Он не понял, к чему это вообще было.

Вдруг за окном раздался треск – под сидевшей на дереве птичкой сломалась ветка. Перепуганная, она взмахнула крылышками и взмыла в небо. Это происшествие привело Ли Фэна в чувство. Его усталое выражение лица и замученный вид мгновенно исчезли. Он выразительно посмотрел на Гу Юня, но в последний момент решил промолчать и, махнув рукой, отпустил его.

– Сердце обычного человека трудно постичь, что говорить об Императоре, – тяжело вздохнул Шэнь И.

– Устал я, – пожаловался пришедший в себя Гу Юнь.

– Да уж, – посочувствовал ему Шэнь И. – Здесь творится сплошное беззаконие. Загнанные в угол люди так и норовят воспользоваться беспорядками ради извлечения личной выгоды... Куда приятнее сражаться на границе... Хотя самое беззаботное время в моей жизни – это когда я трудился механиком в институте Линшу. Порой, Цзыси, столица напоминает мне Пещеру шелковой паутины [8]. Повсюду таятся опасности. Может, нам с тобой пора сбросить с плеч эту тяжкую ношу, найти подходящее местечко да открыть вместе небольшой магазинчик. И с голоду не помрем, и мозолить глаза никому не будем. Торговать будем... Скажем, маслом и шестеренками для механизмов. Что ты об этом думаешь? [9]

– Ты спятил? – Гу Юнь окинул его пренебрежительным взглядом. – Представь, как ты весь день перепачкан в масле и обслуживаешь таких же вонючих и грязных покупателей. Мне не нравится. Если и буду я чем торговать, то косметикой, чтобы каждый день ко мне приходили красавицы и красавцы.

Когда Шэнь И об этом услышал, то не выдержал и расхохотался:

– Его Высочество Янь-ван хоть в курсе твоих амбициозным планов?

Гу Юнь подхватил его смех, но вскоре резко помрачнел. Перед Шэнь И ему не обязательно было притворяться, скрывая свое беспокойство и печаль.

Где сейчас Чан Гэн?

Допустим, ему удастся благополучно вернуться в столицу, но как они будут объяснять это Ли Фэну? Смогут ли братья общаться, как ни в чем не бывало после того, как от имени одного из них подняли восстание?

Шэнь И продолжил молча наблюдать за Гу Юнем. Когда речь снова зашла о Янь-ване, тот не счел нужным притворяться, что все в порядке. Впервые Гу Юнь настолько сильно о ком-то переживал. Это до того потрясло Шэнь И, что он не смел и рта открыть.

В последние годы обстановка в мире царила неспокойная. Где-то люди начинали вести разгульный образ жизни, подобно иностранцам отринув любые условности между мужчиной и женщиной. Где-то известные конфуцианские семейства, наоборот, все более рьяно блюли приличия, кричали, что никто больше не соблюдает этикет, и строже отчитывали детей и домочадцев.

Шэнь И всегда казалось, что мир жесток. Бывает, что за тремя днями пылкой влюбленности через пару дней следует размолвка, способная разрушить все договоренности сватов. Но когда речь заходила о браке, как правило людьми руководил холодный расчет. Поэтому если посторонние не спешили вмешиваться, оценив все риски, молодые супруги могли проглотить обиды и остаться со своими нареченными.

Для сторонников традиций все было просто – достигнув полагающегося возраста, они сочетались браком. Когда не успевших толком узнать друг друга молодых людей вынуждали жить вместе, это ничем не отличалось от разведения свиней, лошадей или крупного рогатого скота.

Молодоженам принято желать, чтобы цветы были прекрасны, а луна полна [10]. Но ждало ли их настоящее супружеское счастье, чистое точно нефрит, зависело от воли слепого случая. Количество искренней любви в мире конечно. Часть достается безумцам, часть дуракам, но разве хватит остатка для всех остальных?

Крайне редко кому-то доводилось так сильно любить друг друга, как Чан Гэну и Гу Юню.

Хотя они и не демонстрировали глубину этого чувства при посторонних, Шэнь И хорошо знал Гу Юня. Если тот и пересек черту дозволенного между приемным отцом и сыном, то лишь потому, что не мог разлюбить Чан Гэна.

Вспомнив об этом, Шэнь И невольно вздрогнул. И снова превратился в квохчущую наседку.

– Цзыси, – понизив голос, обратился к нему Шэнь И. – Не хочется накликать беду, но ты никогда не думал, что вы будете делать, если в будущем между вами возникнет размолвка?

Долгое время Гу Юнь хранил молчание, но все же не стал оставлять вопрос без ответа. Когда они почти дошли до заднего двора, Гу Юнь вдруг прошептал:

– Я уже думал об этом. Я не знаю.

Шэнь И потерял дар речи.

Ни одна нерушимая любовная клятва не звучала столь трогательно.

На заднем дворе старик Шэнь, якобы прикованный к постели, крайне энергично практиковался в боевых искусствах и помирать в ближайшей время явно не собирался. Старик от души обрадовался гостю и подозвал его, чтобы поделиться секретом долголетия. Заодно отец Шэнь И предложил маршалу Гу позаниматься вместе ушу, сосредоточившись на технике туйшоу [11].

Из опасения, что отец переоценил свои силы и Аньдинхоу в ходе тренировки впечатает его в стену, Шэнь И вежливо отклонил приглашение и увел гостя отдыхать.

Проспал Гу Юнь аж до самого вечера. Не успел он до конца проснуться, как к нему вломился Шэнь И:

– Император требует, чтобы ты срочно явился во дворец.

Гу Юнь поспешил исполнить приказ государя. На месте он был потрясен, увидев своего телохранителя, оставленного защищать Чан Гэна. Его явно потрепало за время долгого пути. Выглядел он ужасно – израненный и весь в крови. Сердце Гу Юня бешено застучало в груди. Он облизал губы, стараясь держать себя в руках, и отвесил Ли Фэну полагающиеся поклоны.

– Дяде не стоит церемониться. – Ли Фэн сильно осунулся. С трудом поднявшись с кровати, он спросил у солдата: – Что с Янь-ваном?

Солдат склонил голову и доложил, обращаясь к Гу Юню:

– По приказу великого маршала ваш покорный слуга сопровождал и охранял Его Высочество и господина Сюя во время их расследования эпидемии в Цзянбэй. Когда выяснилось, что Ян Жунгуй что-то замышляет, нам пришлось отправиться в Северобережный лагерь, где мы и потеряли связь с Янь-ваном. Позднее, когда Ян Жунгуй выдвинулся на север, великий маршал не знал, держит ли тот Янь-вана в заложниках или принцу удалось сбежать. Поэтому часть людей он взял с собой в столицу, а остальных оставил в Янчжоу, поручив им искать возможные следы Янь-вана...

Солдат говорил в точности то, чему Гу Юнь его учил. На самом же деле, когда Чан Гэн решил внедриться в преступную организацию Шахай, то бросил охранников в Янчжоу.

Перед отъездом Гу Юнь приказал им подольше задержаться в Янчжоу и продолжить поиски Чан Гэна. Он не мог успокоиться, пока его не найдут.

Гу Юнь нахмурился, охваченный дурным предчувствием.

– В руках у Ян Жунгуя оказалась фальшивка, – перебил его Ли Фэн. – Тебе удалось в итоге найти следы а-Миня?

Солдат вытащил из-за пояса письмо.

– Ваше Величество, прошу, взгляните.

Почерк в письме был Чан Гэна – только писали явно в спешке, менее аккуратно, чем обычно. Еще и с брызгами крови.

У Гу Юня онемели кончики пальцев. До него наконец дошло, что имел в виду Чан Гэн, говоря о том, что боится только вида его крови, когда перевязывал ему раны после битвы за столицу [12].

Ли Фэн взял в руки письмо и по мере прочтения все сильнее хмурился. Наконец он со вздохом неожиданно передал его Гу Юню, но больше не произнес ни слова.

Все силы, похоже, ушли на то, чтобы не выдать своей тревоги и нетерпения.

Начиналось письмо довольно обыденно, пусть и написанное было выдумкой. В нем рассказывалось о побеге из лап Ян Жунгуя. Потом Янь-вану не повезло попасть в лапы преступной организации Шахай, где он узнал, что часть беженцев Ян Жунгуй заключил в тюрьму и втайне казнил, а часть присоединилась к разбойникам. Принц решил искать свидетелей среди беженцев. Вместе с господином Сюем он проник в логово разбойников, чтобы провести расследование. Каким-то образом Чан Гэн убедил Сюй Лина последовать приказу.

Дальше начиналось нечто странное...

Чан Гэн кратко излагал все, что слышал и видел в логове у Шахай. Творимое Ян Жунгуем беззаконие с каждым днем все сильнее его ужасало. К несчастью, когда Янь-вану наконец удалось убедить разбойников проследовать вместе с ним в столицу, внутри организации произошел раскол.

Хоть они и позаботились о беженцах, разбойники есть разбойники и не любят государственных чиновников. Пошли слухи, что Янь-ван внедрился в Шахай, чтобы сдать их властям. С каждым днем споры и драки между разными группировками внутри преступной организации становились все ожесточеннее.

В преступной организации Шахай состояло множество смутьянов. Из-за того, что местные жители пострадали от беззакония наместника, в округе зрело недовольство и вскоре разгорелось восстание.

В письме Чан Гэн предупреждал, что хотя мятежники решительно движутся вперед, у них в запасе не так много оружия и брони. Вряд ли они выстоят против солдат Северобережного лагеря. Вооруженное противостояние только усугубит ситуацию и ожесточит людей. Поэтому Янь-ван пытался избежать подавления восстания силой и вмешательства Северобережного лагеря. Он надеялся решить проблему изнутри, успокоив людей и разобравшись с их жалобами.

Когда Гу Юнь дошел до этой фразы, ему захотелось кого-нибудь придушить. Что это еще за херня?

Как он мог писать, что у него «все хорошо»?!

– Великий маршал, – сказал солдат, – Его Высочество отдал приказ, и мы не смели ослушаться его, но дела с каждым днем становились все хуже и хуже. После отъезда Ян Жунгуя городские оборонительные укрепления и гарнизон стражи, как стая драконов без главы, оказались в тяжелом положении из-за постоянных нападений разбойников. Родственники и друзья многих мятежников погибли от рук Ян Жунгуя, что заставило их возненавидеть местные власти. Эти люди жестоко пытали и несколько раз замучили до смерти пойманных чиновников и солдат. Поскольку самим нам явно с этим было не справиться, генерал Чжун при первой же возможности послал вашего подданного во дворец, чтобы просить у Вашего Величества высочайшего повеления.

– Где же тогда а-Минь? – спросил Ли Фэн.

Солдат упал на колени:

– ... Ваше Величество, Его Высочество Янь-ван... Письмо Его Высочество по пути сюда прошло через стольких людей, что мы не знаем, где он сейчас находится. Последним его послание втайне доставил монах. Храм, где он жил, сожгли на следующий день.

Гу Юнь почувствовал, как ему не хватает воздуха.

Ли Фэн замер, пораженный таким неожиданным поворотом.

Примечания:

1. Будд. сансара, самсара (круг перерождений человека; санскр. samsāra)

2. 热锅上的蚂蚁 – rè guō shang de mǎyǐ – словно муравьи, попавшие на горячую сковороду (обр. в знач.: (быть) в крайнем волнении; не находить себе места)

3. Другими словами птица пожелала Гу Юню, чтобы он победил на императорском экзамене (зачем ему только это? :) ). Имена победителей на императорском экзамене вносятся в "золотой список".

4. Цзинь (китайский фунт; 10 лянов/500 грамм)

5. Великая река – река Хуанхэ. Одна из крупнейших рек в Китае. В переводе с китайского – «Желтая река». Длина: 5'464 километра.

6. Дракон в китайском символизирует императора.

7. Смерть императора Юань Хэ описана в 17 главе, там же можно целиком узнать, что еще он говорил Гу Юню перед смертью.

8. 盘丝洞 – pánsīdòng – Паутинная пещера (по роману 西游记: грот оборотней пауков-красавиц; обр. в знач.: западня; место, из которого не выбраться)

Роман: 西游记 – xīyóujì – «Путешествие на Запад» (Один из четырёх классических романов на китайском языке. Написан в 1570 году. Автор У Чэнъэнь (吴承恩))

9. Примерно то же самое предлагал ему Чан Гэн в 59 главе. Но там речь шла про лапшичную.

10. 花好月圆 – huā hǎo yuè yuán – цветы прекрасны и луна полна (обр. в знач.: а) прекрасный пейзаж; б) пожелание [молодожёнам] счастливой жизни)

11. Туйшоу (кит. 推手 [tuī shǒu], рус. Толкающие руки) – комплекс парных упражнений китайского ушу, характеризующийся постоянным взаимодействием партнеров через точку контакта. Включает в себя различные формы толчков, надавливаний, потягов и методов их нейтрализации.

12. Речь о 63-й главе.