Текст книги "Убить волка (СИ)"

Автор книги: Priest P大

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 112 страниц)

Глава 39 «Разбойное нападение»

***

«Как сладки речи этого ребенка, – подумал Гу Юнь. – Это слишком опасно».

***

Сквозь завывания порывистого ветра и мерный цокот подков Шэнь И сумел уловить неприятные звуки из экипажа и понял: внутри было что-то не так. Он подогнал лошадь поближе и пересекся взглядом с Гу Юнем. Имитируя жест дурноты, Шэнь И прижал к груди свободную руку, безмолвно спрашивая, как поступить, если человека из экипажа сейчас вырвет.

Гу Юнь усмехнулся, одним своим выражением лица подсказав ответ: мол, так ему и надо; а ты будешь хорошим подчиненным и как следует уберешь за ним.

Гу Юнь отправился на юг из-за похорон члена семьи Фу Чжичэна, главы министерства военной разведки. Только что скончалась пожилая матушка генерала Фу, поэтому тот направил в императорский двор письмо с просьбой разрешить ему на время оставить свой пост и вернуться домой, дабы он мог выразить свое сыновнее благочестие.

На самом деле «похороны» оказались подходящим предлогом отойти от службы, чего ни один чиновник прежде не мог позволить себе.

Если главнокомандующий отправится в увольнение на несколько лет, кто будет исполнять его долг и нести ответственность за солдат, если начнется полномасштабная война?

Более того, во всей Великой Лян не осталось того, кто не знал о связах генерала Фу – прежде он считался главой отряда разбойников. В свое время старый Аньдинхоу умудрился разбить его банду и привлечь на свою сторону. Время от времени Император не мог сдержаться и бросал в сторону чиновника резкие фразы, но генерал Фу был не из тех, кто обращает внимание на подобное.

Фу Чжичэн не скрывал своего недовольства указом «Цзигу Лин». Ко всему прочему, в этом году ему пришлось столкнуться с последствиями разрушительных наводнений. Южная граница погрузились в чудовищный хаос – погибло множество людей. В такой ситуации генералу не стоило даже задумываться о том, чтобы оставить границу без обороны, тем самым подвергнув опасности императорский двор.

В экипаже расположился представитель военного министерства, господин Сунь Цзяо – верный сторонник указа «Цзигу Лин». Император послал его в качестве уполномоченного «фусюй» [1] с целью успокоить верноподданного Великой Лян. Однако господин Сунь неожиданно для всех испугался. Он кричал и плакал, уверяя Его Величество, что готов отправиться в путь, жертвуя собой ради страны, но больше всего боялся, что уже не сможет вернуться обратно, если его отправят в путь/на это задание.

Император оказался в безвыходном положении. Он отдал приказ отправить чиновника на северо-западную границу, чтобы передать золотую бирку [2] и военное распоряжение, взвалив поддержку этого тягостного и совершенно бесполезного дела на плечи Гу Юня.

Маршал работал на износ в течение целого года. Вынужденный непрестанно подтирать зад Его Величеству, он испытывал ужасное раздражение. Однако у Гу Юня не оставалось иного выхода. Ему приходилось следовать за Императором, признавая его «справедливые» доводы. И сейчас ему приказали маяться с этим бесстыдником – господином Сунь.

Проезжая мимо Шучжун [3], Гу Юнь воспользовался удачным стечением обстоятельств и поручил написать для Чэнь Цинсюй письмо, договорившись встретиться с ней в Чжунгуаньцунь.

За последние несколько лет Гу Юнь заметил, что лекарство, созданноедоктором Чэнь – дедом госпожи лекаря – в далеком прошлом, начало терять свою эффективность. Раньше одного приема хватало на четыре-пять дней, теперь он оказался вынужден принимать лекарство каждые два дня.

Когда они свернули на казенный тракт, Гу Юнь заметил одинокого господина верхом на коне, следовавшего вдоль обочины. Поначалу он не придал этому никакого значения. Однако, проезжая мимо, он снова обратил внимание на молодого всадника... и в тотчас поймал на себе... мимолетный взгляд...

Превосходный скакун маршала устремился прочь, и Гу Юнь не успел отреагировать вовремя...

Когда он интуитивно крепко вцепился в поводья и с силой потянул за них, конь заржал и поднялся на дыбы, высоко задирая передние копыта. Опустившись на землю и описав полукруг, он двинулся в обратном направлении. Приблизившись, Гу Юнь уставился на молодого человека. Как такое возможно? Этот господин казался ему столь знакомым, в то же время он никак мог припомнить, кто стоял перед ним.

«Не может такого быть, – подумал Гу Юнь. – Неужели я ошибочно принял чужака за того человека, о ком неустанно думаю каждый день?»

Тут к нему подошел Шэнь И:

– Что?.. Ох!

Молодой солдат из Черного Железного Лагеря, внезапно оказавшийся возле Чан Гэна, наконец-то опомнился и поспешил обратиться к Гу Юню:

– Маршал!

Конь Аньдинхоу выглядел чем-то напуганным – он слегка приподнимал переднюю ногу, фырчал и бил об землю копытом.

В этот момент Чан Гэн боялся, что не сможет успокоить сердце, бешено бьющеесяв груди , даже если кто-то нечаянно бросит в него целую гору успокоительных эликсиров. Разум его вдруг оказался совершенно пуст – в голове не мелькнуло ни единой мысли. Он продолжил непоколебимо восседать на своем коне, не имея силы проронить и слова – будто на языке распустился гигантский лотос, заполнив весь рот.

Чан Гэну оставалось полагаться только на собственные инстинкты. Он слабо улыбнулся.

– Чан Гэн?.. – робко спросил Гу Юнь.

Два слова ударили громом средь ясного неба, оглушая Чан Гэна раскатами. Он старался не терять головы, натягивая маску невозмутимости, однако все равно в смятении чуть опустил лицо – ему попросту не удавалось держать себя в руках.

– Я как раз проходил через Шучжун и случайно услышал от тетушки Чэнь, что скоро мой ифу проедет тут. Я решил задержаться на несколько дней. Но не ожидал, что смогу встретиться с тобой во время прогулки.

Рядовой солдат вытаращил глаза, растерянно рассуждая: «Каждый день с раннего утра он готовил одежду и отправлялся на казенный тракт... просто чтобы прогуляться?!»

Он пристально оглядел лошадь Чан Гэна, размышляя о том, что под шкурой, должно быть, спрятан не обычный, а какой-то сказочный конь.

Дверь экипажа с грохотом отворилась. Господин Сунь с пренебрежением покосился на волнующую сцену встречи отца и сына после долгой разлуки. Внезапно пошатнувшись, он быстро покинул экипаж, а затем его вырвало.

Наконец, Чан Гэн вспомнил, как дышать, и драгоценный воздух ворвался в его грудь пьянящим потоком. Он склонил голову, разглядывая чиновника из военного министерства, который в данный момент больше походил на больного цыпленка. Притворившись удивленным, Чан Гэн осторожно поинтересовался:

– Я сказал нечто столь отвратительное?

Гу Юнь засмеялся.

Несмотря на то, что маршал Гу был осведомлен о местонахождении Чан Гэна, он не мог предположить, что за последние несколько лет мальчик изменится подобным образом. Чан Гэн будто заново родился и сменил кости [4].

На мгновение Гу Юнь начисто позабыл их прошлую встречу, когда они расстались в страшной ссоре; забыл утомительно долгие дни, когда между ними шла холодная война [5], когда он упрямо отправлял людей для тщательной слежки за упрямым мальчишкой.

Маршал был поражен осознанием того факта, что сумел узнать Чан Гэна и вовремя остановился. Мальчик – начиная от его движений и поведения, заканчивая улыбкой на лице – действительно очень изменился.

Время пролетело перед глазами Гу Юня, и он прикинул на пальцах – конечно же! Как Чан Гэн мог оставаться прежним? Ведь прошло уже больше четырех лет!

Шэнь И подошел ближе и улыбнулся:

– Небеса, наш молодой князь... Ты все еще помнишь меня?

– Конечно, генерал Шэнь, – ответил Чан Гэн.

– Если бы на его месте был я, то не смог бы узнать тебя. Лишь твой ифу, горячо волнующийся за твое счастье и чье сердце сжималось от боли, когда ты ушел, смог. Если он замечал кого-то, отдаленно походившего на тебя, то всегда подолгу смотрел в ту сторону...

Гу Юнь не выдержал и перебил Шэнь И:

– Что за чушь ты несешь?

Шэнь И оглянулся, а затем громко расхохотался. Подведя лошадь к страдающему чиновнику, он наклонился помочь тому вернуться обратно в экипаж. Протягивая руку, он поинтересовался:

– Господин Сунь, с вами все в порядке? Подождите еще немного, мы скоро прибудем на постоялый двор.

Чиновник на последнем издыхании оперся об экипаж, стараясь перевести дух и опасаясь, что так он скоро протянет ноги.

Вскоре господин Сунь понял, что Чан Гэн оказался его спасителем. После встречи с ним, эти животные из Черного Железного Лагеря перешли от быстрого галопа к спокойному прогулочному шагу – даже звук множества копыт стал более мягким.

Чан Гэн проводил экипаж на постоялый двор. Хозяин согласился сдать гостиницу целиком, однако помещений было не так много – в каждой комнате пришлось размещаться по двое.

– Я остановлюсь в комнате сына, – заявил Гу Юнь. – Офицер Сунь может забрать мою комнату.

Чиновник тут же забеспокоился и любезно произнес в ответ:

– Как я смею так несправедливо поступить с маршалом...

Шэнь И похлопал того по плечу и, понизив голос, сказал:

– Господин, пожалуйста, просто примите его предложение. После встречи с Его Высочеством четвертым принцем у маршала улучшилось настроение. Или вы хотите стать свидетелем того, как он пожелает «забрать вашу жалкую жизнь»?

Сунь Цзяо промолчал.

Ладони Чан Гэна по-прежнему были влажными от волнения. Пока они шли к постоялому двору, пару раз у него из рук едва не выскользнули поводья. Он как будто сильно напился. Чан Гэн понимал, что ему не стоит бросаться в омут с головой, но он ничего не мог с собой поделать.

До встречи с Гу Юнем молодой человек разрывался между «уйти» и «остаться». Увидевшись с маршалом, он понял, что в его голове не осталось ни одной мысли.

Наконец Гу Юню удастся сравнять счеты с Чан Гэном. Когда мужчина вошел в комнату и закрыл за собой дверь, выражение его лица резко изменилось:

– Ты становишься все более и более непочтительным. Старый слуга доложил, что за последние четыре года ты ни разу не возвращался в поместье. Когда я в прошлый раз прибыл во дворец с докладом, Его Величество напрямую спросил меня об этом. И что, по-твоему, я должен был ему сказать?

Раньше Чан Гэн очень нервничал, когда Гу Юнь так вот менялся в лице. Тогда он мгновенно либо признавался во всех своих ошибках, либо начинал препираться. Они не виделись столько лет, и теперь Чан Гэн с удивлением обнаружил, что прежние напряжение и страх больше не трогали его сердце. Смеялся Гу Юнь или злился – Чан Гэн страстно желал видеть все его эмоции.

Четыре года назад, безустанно притворяясь, что ему не больно, он пресытился страданиями. Тогда Чан Гэн чуть не сказал: «Поместье – не мой дом! Оно не сможет удержать меня!»

Четыре года спустя он с трепетом смотрел на Гу Юня, словами обнажая самые сокровенные чувства:

– Если ифу нет дома, какой смысл возвращаться?

Маршал Гу не мог злиться больше трех предложений. Осознав смысл вопроса Чан Гэна, он перестал удерживать холодное выражение лица, а его каменное сердце превратилось в мягкий хлопок.

Гу Юнь окинул взглядом маленькую комнату. На столе лежало несколько медицинских книг. Он взял одну из них и повертел в руках.

– Зачем ты читаешь это?

– Я беру уроки у госпожи Чэнь, чтобы узнать больше о медицине, – объяснил Чан Гэн.

Гу Юнь удивился, задумавшись: «Ему что-то наговорили в Линь Юань?»

Он мысленно улыбнулся. Во-первых, он сейчас, похоже, немного переоценил себя, так уверенно начав строить догадки в отношении Чан Гэна. Во-вторых, люди из Линь Юань были не самыми разговорчивыми.

– Я хочу получить целостные знания о медицине, чтобы в будущем заботиться о своем ифу. К сожалению, мои знания ещё очень скудны. Пока я хорошо знаком только с основами, – признался Чан Гэн.

Гу Юнь ничего не ответил.

«Как сладки речи этого ребенка, – подумал он. – Это слишком опасно».

После многих лет охраны Шелкового Пути, сила, отвага и несгибаемый дух Гу Юня, выставленные напоказ, постепенно начали терять прежнее влияние. Небесное оружие вот-вот должно было возвратиться обратно в ножны. И сейчас два человека, не сговариваясь, оставили проблемы прошлого и спокойно беседовали о том, что они видели, с чем столкнулись, что узнали нового за последние несколько лет.

Во время разговора Чан Гэн неожиданно обнаружил, что Гу Юнь перестал ему отвечать. Набравшись смелости, Чан Гэн повернул голову и оглянулся на кровать. Она была довольно мала, и Гу Юнь одним боком свесился с края узкой кушетки. Одеяло оказалось затолкано куда-то в угол. Ноги почти касались конца кровати, а рука маршала лежала под головой. Он прилег всего на минутку, чтобы чуть-чуть отдохнуть, а в итоге бессознательно провалился в сон.

Чан Гэн тут же замолчал и еще долго смотрел на очертания Гу Юня во мраке.

Он протянул руку, но затем быстро отдёрнул. Так его рука несколько раз неуверенно замирала в воздухе. , сколько ему потребовалось времени, чтобы немного успокоить свое трепещущее дыхание, Чан Гэн не знал но, в конце концов, смог нежно приобнять Гу Юня за талию. Будто стряхивая пыль, он мягко похлопал маршала и прошептал:

– Ифу, подвинься немного, ты вот-вот упадешь...

Гу Юнь проснулся и быстро понял, где он находится. Его глаза оставались прикрытыми, и он что-то промычал в ответ. Он поддался навстречу рукам Чан Гэна и слегка подвинулся на кровати, отвечая еле слышно:

– Заснуть посреди разговора... Ведь еще не старик, но тело уже не по годам немощно...

Чан Гэн помог поправить одеяло и снять заколку с длинных волос ифу.

– Я положил успокоительный эликсир рядом с подушкой, поэтому ты так быстро уснул.

Гу Юнь ничего не ответил. Теперь он действительно крепко спал.

То, как они с Чан Гэном шепотом беседовали друг с другом, расположившись на узкой кровати, создало обманчивую иллюзию, что они прижимались друг к другу ухом к уху, виском к виску [6]. Чан Гэн склонился и мягко коснулся губами виска Гу Юня – сейчас это казалось совершенно естественным и единственно правильным поступком.

Тем не менее, секундой позже он почувствовал, будто совершил величайшее преступление, тут же отстранился и спокойно лёг рядом.

Успокоительное, похоже, все-таки работало. Гу Юнь крепко и мирно спал. Наверное, Чан Гэн слишком придирался к этому эликсиру, когда думал о том, что средство вовсе не помогает. Сейчас, лежа рядом с Гу Юнем, он думал о том, что все это похоже на сон. Он не хотел снова открывать глаза, сомневаясь, не исчезнет ли происходящее, растворившись в унылой реальности.

Однако несколько раз Чан Гэн все-таки решился приоткрыть глаза. Так он и не смог заснуть – вся сонливость развеялась, точно пар в воздухе. Всю оставшуюся ночь он спокойно наблюдал за спящим Гу Юнем.

На следующее утро к порогу постоялого двора прибыла Чэнь Цинсюй. Она воспользовалась «умирающим» господином Сунь, сделав из него как образец для нового урока по медицине, а затем вышвырнула прочь, чтобы Чан Гэн мог поиграть с... Нет-нет, чтобы он позаботился о нем! Тогда она и отправилась на встречу с Гу Юнем.

Пока госпожа Чэнь поднималась наверх, Чан Гэн провожал ее взглядом. Не было ничего необычного – он спокойно смотрел ей вслед, как будто его не мучило любопытство.

Шэнь И листал книги барышни Чэнь, сидя в комнате Гу Юня. Чэнь Цинсюй не расспрашивала о симптомах. Осмотрев маршала, она лишь осведомилась:

– Разве зрение Аньдинхоу ослабло по сравнению с прошлым разом?

– Я должен был принять лекарство вчера, – объяснил Гу Юнь, – но так как я хотел, чтобы госпожа Чэнь взглянула, я не стал делать этого.

Чэнь Цинсюй задумалась.

– В тот год, когда мой дедушка прописал это лекарство для Аньдинхоу, он должен был предупредить, что оно не является противоядием. Боюсь, что его надолго не хватит.

Гу Юнь, похоже, даже не удивился.

– Сколько у меня осталось времени? – спросил маршал.

– Если Аньдинхоу сможет воздержаться от частых приемов лекарства, оно будет эффективно еще несколько лет.

– Боюсь, что это невозможно, – предупредил Гу Юнь. – Как насчет увеличения дозы или, например, перехода на новый рецепт?

Не успела Чэнь Цинсюй ответить, как в разговор уверенно вмешался Шэнь И:

– Это лекарство содержит яд. Ты слишком много его принимаешь. Переход на новый рецепт – это риск. Ядовитой водой не утолить жажды, не так ли?

– Верно, – кивнула госпожа Чэнь. – Стыдно признавать, что семья Чэнь называет себя лекарями, но за все эти годы мы так и не смогли отыскать подходящий рецепт для глаз и ушей маршала.

– Госпожа Чэнь, о чем вы говорите? – спросил с улыбкой Гу Юнь. – Это я беспокою вас и вашу семью.

Чэнь Цинсюй покачала головой.

– Готовясь к нападению варваров, мы слишком долго не покидали пределов Центральной Равнины. Аньдинхоу, прошу, дайте мне еще несколько лет. Вскоре я собираюсь покинуть страну и, быть может, смогу найти решение.

Услышав это, Гу Юнь был глубоко поражен. Он договорился о встрече с госпожой Чэнь здесь, в Чжунгуаньцунь, просто чтобы убедиться в том, что ситуация с его глазами и ушами не изменилась. Он хотел воспользоваться этой встречей, чтобы остановиться тут на пару дней.

Разумеется, он даже не собирался требовать от молодой госпожи каких-либо решений. Даже ее дед – гораздо более опытный лекарь – не мог найти ответ.

Маршал быстро произнес:

– Госпожа Чэнь, вы не должны делать этого. Я буду в порядке независимо от того, могу ли я видеть и слышать вас или же вовсе нет. Северные варвары были нашими врагами на протяжении многих поколений. Если из-за моей незначительной проблемы вы рискнете своей жизнью, как я в будущем смогу объяснить это семье Чэнь?

Чэнь Цинсюй ничего не ответила. Она достала из своей маленькой сумки исписанную вручную книжечку и произнесла:

– Это набор акупунктурных процедур. Я сама придумала и усовершенствовала их. Они бесполезны для глаз и ушей, но могут помочь облегчить головную боль, вызванную лекарством. Его Высочество некоторое время следовал за мной и изучал акупунктуру. Он разбирается в этом.

Поймав на себе хмурый взгляд Гу Юня, госпожа Чэнь добавила:

– Я ничего ему не говорила. Он все понял сам.

Гу Юнь несколько раз поменялся в лице, однако после он, наконец, вздохнул. У него начала болеть голова.

Чэнь Цинсюй дала еще несколько советов и, найдя бумагу и перо, записала пару рецептов для здорового питания:

– Это лучше, чем ничего. Мне пора идти. Аньдинхоу, пожалуйста, берегите себя!

– Подождите! – позвал ее Гу Юнь. – Госпожа Чэнь, если вы хотите покинуть страну, пожалуйста, как следует подумайте, прежде чем решитесь на это.

Чэнь Цинсюй оглянулась, и на ее бесстрастном лице появилась тень робкой улыбки.

– Это касается не только болезни Аньдинхоу. В этом мире есть и другие дела, которые обязательно нужно доделать. Позвольте мне сказать несколько бесстыдных слов: пусть я слаба, однако, будучи рожденной в семье Чэнь и ступив на путь Линь Юань, как я смею прятаться в тени моих предков, отринув будущее? – сказала она. – До скорой встречи, господин!

Не дожидаясь ответа, Чэнь Цинсюй спустилась вниз по лестнице.

Долго путешествуя по Цзянху, Чан Гэн многому научился. Когда госпожа лекарь вернулась, Чан Гэн переступил порог и сказал:

– Госпожа, позвольте проводить вас.

Чэнь Цинсюй отмахнулась, затем внимательно оглядела его лицо. Благодаря молодости и силе Чан Гэн оказался бы в полном порядке, проведи он сутки без сна. Однако сейчас на его лице отпечатался след бессонных ночей.

– Почему успокоительное не помогло? – осведомилась госпожа Чэнь.

– Это моя личная проблема, – горько улыбнулся Чан Гэн.

Чэнь Цинсюй задумалась.

– Я всегда говорила тебе сохранять спокойствие. Но правда в том, что я не знаю, есть ли в твоем сердце место хладнокровию. Говорить всегда легче, чем делать – люди не могут отринуть эмоции и желания. Если ты не в силах сдерживать себя, позволь происходящему идти своим чередом.

Чан Гэн остолбенел. Он невольно сжал губы и подумал: «Это еще как? Что значит "идти своим чередом"?»

Чэнь Цинсюй немедленно отправилась в путь, оставив позади Чан Гэна – тот пребывал в глубокой растерянности весь оставшийся день.

Гу Юнь прожил в небольшом постоялом дворе еще два дня. Сунь Цзяо торопился продолжить путь, но едва он вспоминал долгие дни путешествий по каменистым дорогам и сумасшедший галоп, у него внутри все переворачивалось, поэтому он не осмеливался открыть рот, чтобы убедить маршала скорее вернуться к исполнению поручения Его Величества.

Когда они отправились в путь, Гу Юнь неожиданно изменился – он будто нарочно искал смерти, рискуя в пути своей жизнью. Четвертый принц находился рядом с маршалом, и сейчас он осознал, что путешествия по дикой местности значительно отличались от весенних поездок за город. Стремясь скорее добраться до южных границ, они примыкали к караванам торговцев, возвращавшихся с заработков.

Нрав и обычаи жителей южных окраин считались очень дерзкими. Разбойники всяких мастей бесчинствовали в тех землях. Учитывая это, поездка господина Сунь в качестве «фусюй» была лишь предлогом. Его основной целью являлось желание воспользоваться влиянием Аньдинхоу, чтобы заполучить доказательства против Фу Чжичэна и схватить его. Пусть Фу Чжичэн был императорским сановником, его подозревали в сговоре с горными разбойниками – вероятно, в будущем он попытается воспользоваться положением южной границы и ее действующими силами. Не скрывая враждебных намерений, он желал сподвигнуть Императора к открытому противостоянию, тем самым указав на всеобщее недовольство бессмысленным указом "Цзигу Лин".

После прибытия в Чжунгуаньцунь, Гу Юнь неоднократно задерживался в пути. Центральная и южная части этого района оказались подчинены влиянию Фу Чжичэна. «Змей», хозяйствующий здесь, должно быть, уже знал о том, кто прибыл на его земли. Каким образом им придется действовать, чтобы застать его врасплох? Как они смогут захватить его без отряда военных?

В этот раз господин Сунь не чувствовал тошноты. Вместо этого им овладело волнение такой силы, что кровь, казалось, вот-вот забурлит в жилах.

Шэнь И тихо обратился Гу Юню:

– Оскорбить праведника, не унижая злодея... Тебе следует действовать осторожно, чтобы он не оклеветал тебя по возвращении во дворец.

Гу Юнь улыбнулся.

Увидев эту расслабленную улыбку, Шэнь И едва сдержался, чтобы не начать пылкую речь. Его неожиданно опередил Гу Юнь:

– Праведники и злодеи не проблема.

Шэнь И разочарованно ответил:

– Не натворить бед – вот что проблема.

Гу Юнь не обратил на него никакого внимания. Он сказал еще тише:

– Проблема – тот человек... Мне не стоит вмешиваться в дела военного министерства, понимаешь?

Шэнь И растерянно замолчал. Он больше ничего не добавил, лишь вздохнул.

Когда этот гордый маршал Гу научился читать между строк?

– Я больше не буду тебя слушать, старая дева, – подытожил Гу Юнь. – Я пошел искать сына.

Проигнорировав возражения Шэнь И, он погнал лошадь вперед.

Шэнь И понял, что его начинает тошнить от этих двоих.

Высокие зеленые холмы с двух сторон разделяли южные земли. Осенью и зимой пейзажи неизменно оставались пышными и красивыми. Прогуливаясь по небольшой извилистой тропе, уходящей далеко на вершину, трудно было предсказать, где она заканчивалась.

Сжав в руках кнут, Гу Юнь подошел к Чан Гэну и принялся небрежно объяснять:

– Те, кто служат в армии, где бы не находились, всегда испытывают волнение и тревогу, когда попадают в подобные ситуации. Если противник задумал устроить засаду, мы легко попадем в нее – будем ждать, пока не услышим бой барабанов. К худу или к добру, здесь, на территории Великой Лян, разбойники найдут способ поймать жертву в ловуш...

Не успел он закончить, как издалека, скользя между гор, донесся грозный отзвук сигнального свистка.

Шэнь И устало проворчал:

– Почтенный маршал, вы – черный ворон в человеческом обличье?..

Примечания:

抚恤 – fǔxù – «оказывать благотворительную помощь»; «выражать соболезнование и оказывать материальную помощь» (напр. родственникам умершего).

2. 金牌 – jīnpái

1) «золотая медаль»

2) ист. «золотой ярлык», «золотая пайза» – верительная бирка, покрытая красным лаком, с золотыми знаками.

3. 蜀中 – «Шучжун» – древняя страна, уничтоженная во время правления династии Цинь.

4. 脱胎换骨 – tuōtāi huàngǔ – «родиться вновь и сменить кости» (обр. в знач.: «совершенно измениться», «полностью переродиться», «стать новым, иным»).

5. 冷战 – lěngzhàn, lěngzhan

1) «холодная война»

Напр. 界在冷战中剑拨弩张 – «во времена холодной войны весь мир был в напряжении»;

2) «быть в напряжённых отношениях», «молчаливая ссора», «дуться».

Напр. 两个人冷战了个多月 – «у них напряжение в отношениях уже много месяцев».

6. 耳鬓厮磨 – ěrbìnsīmó – «прижимать ухо к уху, висок к виску» (обр. в знач.: «быть в тесной близости», «жить в теснейшем общении», «быть очень дружными»).