Текст книги "Убить волка (СИ)"

Автор книги: Priest P大

сообщить о нарушении

Текущая страница: 71 (всего у книги 112 страниц)

Глава 87 «Ученый»

____

В древнем храме надолго повисла мертвая тишина – еще никогда фраза «Цзяннань пала» не звучала столь жутко.

____

Как и вся страна, господин Сюй привык слепо полагаться на Аньдинхоу – символ Черного Железного Лагеря. Казалось, что в его компании не страшно сунуться ни в драконью пещеру, ни в логово тигра [1], а если небо вдруг рухнет на землю – маршал подставит плечо и удержит его... Теперь слепая вера Сюй Лина была разбита в пух и прах.

Милое личико помощника ревизора побелело, но, продолжая лелеять надежду в своем сердце, он уточнил:

– Неужели великий маршал собирается форсировать реку? Как такое возможно?

– Как такое возможно? – Гу Юнь удивленно на него посмотрел. – Ох, я давно говорил господину Фэнханю, что эта его новая игрушка – ненадежная штуковина. Черные Орлы могут развивать настолько высокую скорость благодаря тому, что полностью контролируются человеком. А в институте Линшу додумались изготовить такую здоровую махину. Толку от нее только в хорошую погоду, но едва польет дождь или разразиться гроза, и она тут же рухнет. Разве использовать ее в бою не все равно что вручить наши жизни в руки врагов? Как видишь, мы потерпели крушение.

Гэ Чэня скрутило в приступе тошноты, по лицу побежали слезы:

– Этот подчиненный... так и передаст господину Фэнханю, когда вернемся.

У Сюй Лина душа ушла в пятки. В отличие от Гэ из института Линшу он прекрасно понимал, что они могут и не вернуться домой.

Хорошо, что в их отряде остался еще один разумный человек, способный говорить на человеческом языке. Чан Гэн повернулся к помощнику ревизора Сюю и со смешком пояснил:

– Да не слушай ты его. Он просто тебя пугает. Мы на равнине, нигде поблизости не видать вражеского гарнизона. Похоже, основные силы противника сосредоточены в другом месте. Сегодня разразилась сильная гроза с проливным дождем – взрыв легко принять за удар грома. Аньдинхоу уже оценил риски. Шум не привлечет сюда много внимания – максимум отправят небольшой патруль проверить что да как.

Гу Юнь недобро ухмыльнулся.

Со слезами восторга на глазах Сюй Лин посмотрел на Янь-вана. Отвага и острый ум Его Высочества, а также способность сохранять невозмутимость перед лицом опасности заставили его почтительно склонить перед ним голову.

– Ваше Высочество так мудры, – искренне восхитился Сюй Лин.

– Да при чем тут мудрость? – отмахнулся от похвалы Чан Гэн. – Он с детства меня дурачит – я учился на собственном печальном опыте.

Сюй Лин промолчал. Почему-то ему показалось, что, когда Янь-ван говорил о Гу Юне, звучало это... чересчур интимно.

Прятаться в траве в дождливую ночь – сомнительное удовольствие. Им повезло – патруль солдат Запада появился довольно скоро. Отряд Гу Юня услышал, как те ругаются на своем языке. Земля задрожала от топота копыт. Игривая улыбка Гу Юня тут же померкла, он резко нахмурился и прошептал:

– Странно.

Заметив его удивление, Сюй Лин поспешил уточнить:

– Что именно вы находите странным, маршал Гу?

– Этот патруль... Три, четыре, пять человек... Чего их так мало?

Сидевший рядом Янь-ван тихо добавил:

– Не похож ли этот патруль на детскую забаву?

– Пока не знаю, – покачал головой Гу Юнь. – Кстати, у нас кто-нибудь владеет их языком?

Не успел он закончить фразу, как все взгляды были прикованы к Чан Гэну. Помимо Сюй Лина на него внимательно смотрели аж двадцать солдат.

– Почему вы все на меня уставились?

– Неужели Ваше Высочество не владеет иностранными языками? – потрясенно спросил Гэ Чэнь.

Чан Гэн немного растерялся.

– ... Я помню пару выражений на диалекте провинции Сучжоу [2], но откуда мне знать иностранные языки?

За последний год многие решили, что Янь-ван совершенно непредсказуем: таланты его бесчисленны и умеет он всего понемногу или же настолько одарен, что с чем бы не столкнулся – для любой проблемы найдет решение.

Неожиданно помощник ревизора Сюй выпалил:

– Этот подчиненный немного владеет иностранными языками.

Теперь все, включая Янь-вана, на него удивленно уставились.

Сюй Лин закашлялся, чтобы скрыть свое смущение.

– Честно признаться, в тот день, когда маршал Гу и Ваше Высочество обороняли городские ворота, а все чиновники последовали за Императором, этот ничтожный ученый муж чувствовал себя обузой. Да, я не преуспел в шести искусствах [3] и не умею убивать, поэтому решил посвятить себя изучению иностранных языков. Если в будущем нам предстоит еще одно подобное сражение, то мне не обязательно будет облачаться в броню. Я смогу самоотверженно последовать за генералами как обычный слуга, исполняя их указания и роль переводчика. Таким образом жизнь моя не будет напрасна.

Последняя фраза произнесена была с гордостью в голосе. За исключением помощника ревизора Сюя в их отряде состояли или люди бывалые, или вороны, облаченные в черную железную броню. Кто-то был хитер, кто-то умен, кто-то умел быстро двигаться, а кто-то, рискуя своей жизнью, бросался в бой и отнимал чужие жизни. Впереди их ждало множество опасностей. Без Сюй Лина им не справиться. Путешествие непросто давалось слабому ученому, но мысли о том, что он заботится о благе других людей, помогали ему крепче сжать зубы и стойко переносить лишения.

Как бы не сгущались над головой тучи и какой бы напряженной не становилась обстановка, этот ученый продолжал свой путь.

Даже Гу Юнь в задумчивости почесал подбородок и перестал над ним подтрунивать.

– Тогда чуть позже мы воспользуемся услугами господина Сюя. – Игривое настроение Гу Юня испарилось без следа, а его озорной взгляд стал будто холодное железо. – Идут!

Тем временем патруль Запада в легкой броне подошел к месту падения Большого Орла. Вражеский солдат нарезал круги вокруг бушующего огня и еще не утонувших в грязи обломках Орла и что-то про себя бормотал.

– Он говорит, что в такой сильный ливень пожар не мог начаться ни с того ни с сего, – шепотом сказал Сюй Лин. – Но ведь здесь ведь кроме нас никого нет. Что же произошло?

Что значит «здесь ведь кроме нас никого нет»?

Гу Юнь повернул голову. Другой патрульный поднял обгоревший обломок с земли и повертел его, изучая, в руках. Внезапно вражеский солдат чуть ли не подпрыгнул на месте и что-то оживленно сказал.

– Он говорит, что тут штамп военного завода Великой Лян, – сразу перевел Сюй Лин. – Сюда проникли шпионы... Маршал Гу, они взволнованы. Неужели нас обнаружили?

Огонь может уничтожить дерево, а вот камень и железо ему не подвластны. Вражеские солдаты узнали эмблему института Линшу.

– Маршал Гу, – сказал Сюй Лин, – боюсь, иностранцы собираются поднять тревогу и звать...

Рука Гу Юня легла на висевший на поясе гэфэнжэнь. Он подмигнул Чан Гэну и тот, протерев линзы, не спеша поднес к глазам подзорную трубу. Затем принц легонько натянул тетиву, проверяя не отсырела ли она, и под восхищенным взглядом Сюй Лина медленно отпустил ее.

Стоило Гу Юню махнуть рукой, как более двадцати солдат Черного Железного Лагеря, прятавшиеся в траве, бросились в атаку.

Западный патрульный только снял с пояса сигнальный рог и набрал в легкие побольше воздуха, чтобы просигналить об атаке, как воздух прорезала выпущенная слева железная стрела. Голова бедняги превратилась в расколотый красно-белый арбуз.

Все сослуживцы нечастного были в его мозгах, а следом и на этих растерянных западных патрульных набросились черные тени. Гэфэнжэни рассекали воздух, точно резали овощи. В мгновение ока отрубленные головы попадали на землю. В живых остался только не успевший спешиться патрульный. Он в страхе поднял вверх руки, в ужасе глядя на убийц, неожиданно появившихся из зарослей травы.

Лишь тогда Сюй Лин наконец сумел закончить фразу:

– ... подмогу.

Гу Юнь похлопал его по плечу и с заботой в голосе ответил:

– Больше некому звать на помощь... Схватите его, разденьте догола, свяжите и берите с собой. Не стоит долго здесь задерживаться, уходим отсюда!

Два солдата из Черного Железного Лагеря схватили вражеского патрульного, срезали с него одежду, как шелуху с чеснока, и обыскали. К тому времени бледный пленник был больше похож не то на недоваренную курицу, не то на свинью, которая ждет, когда ее зарежут на обед. Его связали, заткнули ему рот и потащили с собой.

– Кажется, неподалеку расположена небольшая деревенька. Давайте поищем ее, – попутно бросил Чан Гэн. – Местность эта лежит у реки, так что во время войны все, кто мог, уже покинули прифронтовую территорию. Боюсь, остались одни старики и немощные, и на один заселенный дом сейчас приходится девять опустевших. Если нам кто-то встретится, предлагаю узнать у них, какова обстановка на оккупированных территориях. Прошу господина Сюй пойти во главе отряда, а то молчаливые братья из Черного Железного Лагеря при исполнении выглядят довольно кровожадно, так что не дайте им перепугать простолюдинов.

– Подчиненный повинуется приказу, – поспешно ответил Сюй Лин. Краем глаза при этом он косил на Чан Гэна.

Шел дождь, и Янь-ван промок насквозь. Прядь его сочащихся влагой волос прилипла к вискам. Хотя он передвигался мелкими шажками, увязая в грязи, выражение его лица оставалось невозмутимым и безмятежным. Его лук способен был заставить землю содрогнуться – стоило выпустить стрелу.

Когда Чан Гэн вскинул голову, то невольно встретился взглядом с Сюй Лином и вежливо поинтересовался:

– Господин Сюй хочет о чем-то со мной переговорить?

Сюй Лин побледнел, сглотнул и учтиво покачал головой, решив промолчать.

В ближайшей деревне было настолько тихо, будто ее населяли призраки. За исключением завываний ветра, шума их шагов и стука дождя, нигде не раздавалось ни звука. Сломанные ворота, сплетенные из хвороста, были приоткрыты. Сорняки во дворе вымахали до середины стены, повсюду валялась сломанная черепица и почтовые столбы. На двери дома висел светло-зеленый детский набрюшник [4], успевший превратиться в рваное тряпье.

Храм предков являлся самым вместительным во всей деревне. Его внутренний двор можно было увидеть издалека, чужеземцы могли спокойно остановиться отдохнуть в его стенах.

Гэ Чэнь достал из поясной сумки небольшую лампу размером с кукурузный початок, затем отвинтил ее крышку, и лампа слабо засветилась. Крыша древнего храма из кирпичей и черепицы была частично разрушена. Поэтому в сильный дождь она протекала, и все столы, стулья и лавки внутри сильно пострадали. В качестве напоминания о былом процветании тут сохранились лишь висевшие в углу на стене лохмотья с характерным для Цзяннани цветочным узором.

Сюй Лин огляделся и сказал:

– Похоже, тут никого нет. Маршал Гу, думаете, местные жители оставили эти места?

Гу Юнь чуть нахмурился, приказав солдатам обыскать тут все, и наклонился, чтобы поднять лежавшую в углу разукрашенную тряпицу.

– Когда я последний раз был в Цзяннани, стояла весна, – припомнил он. – Распустились цветы, и дул теплый весенний бриз. Даже мятежники расслабились и замаскировали торговые суда с контрабандным цзылюцзинем под перевозку ароматного бальзама [5]...

Не успел он закончить свой рассказ, как к нему подбежал солдат и доложил:

– Великий маршал, взгляните скорее, во дворе храма предков... там, на заднем дворе...

Гу Юнь приподнял брови.

– Что же там?

Солдат заколебался прежде, чем, избегая глядеть своему командиру в глаза, выдавить:

– ... жители деревни.

Это была живописная ветреная деревенька в Цзяннани. Посередине протекала небольшая извилистая речка. Южный и северный берега сильно не различались, сейчас же оба пришли в упадок. Четыре вырезанных в камне на воротах храма постулата «преданность, почтение, честность, верность» [6] оказались наполовину разрушены. Каменные обломки лежали в траве. По дороге Сюй Лин обо что-то споткнулся. Опустив взгляд, чтобы рассмотреть преграду, он едва не подпрыгнул на месте – это был разлагающийся труп.

Сюй Лин спешался:

– Это... Это...

Его перебило появление на заднем дворике древнего храма Янь-вана. Поминальные таблички с именами предков валялись повсюду. Разбитые статуи Будды покрывала пыль. На темных каменных плитах в ряд выложили многочисленные трупы с отрубленными головами. Среди них были и мужчины, и женщины, и дети, и совсем старики – их черепа взирали на мир пустыми глазницами, затянутыми паутиной.

Сюй Лин хватанул ртом холодного воздуха и невольно взялся за дверной проем.

– Эта провинция довольно обширна, – наконец после долгого молчания тихо произнес Чан Гэн. – С севера на юг тянется выходящий в открытое море Великий канал. На Восток и Запад можно добраться при помощи казенных трактов. В прошлом сюда прибывал бесконечный поток торговцев. Местность тут равнинная, так что с учетом того, что территория давно оккупирована врагом, трудно пройти незамеченным. Наши войска могли легко сюда прорваться, поэтому я думаю, что иностранцы... решили все тут зачистить.

– Что значит зачистить? – растерянно переспросил Сюй Лин.

– Они отправили отряд тяжелой брони вырезать всю деревню, – прошептал Чан Гэн. – Построились в круг, заперли людей внутри и поубивали, не дав остальным понять, что происходит. После чего отправили своих людей заблокировать все входы и выходы на тракты, чтобы солдаты Черного Железного Лагеря не могли замаскироваться под купцов и пробраться в деревню, как случилось на юго-западе в прошлом году. Теперь я наконец понял, почему патруль был таким малочисленным... Это безлюдные земли.

Говоря это, Чан Гэн вдруг ударил пойманного западного солдата в живот. Удар был столь яростным и мощным, что кишки солдата чудом не вывались наружу. С заткнутым ртом пленник лежал на земле и сдавленно пищал, как поросенок.

Гу Юнь взял из рук Гэ Чэня его лампу и посветил на прогнившую древесину, где можно было различить нацарапанные ногтями символы...

– Великий маршал, что это значит? – спросил его солдат.

Голос Гу Юня чуть дрожал:

– ... под пылью от вражеских копыт высохли слезы давно тех, кто горько рыдая, оставил родные края... Это первая половина.

Под деревянной колонной лежал мертвец. Вид он имел жуткий – посреди гнилой плоти проглядывали белые кости. Изъеденный муравьями и насекомыми средний палец покойника указывал в сторону надписи, словно молчаливо вопрошая: «Огонь охватил богатые рыбой и плодородные земли, где же тогда государево войско в доспехах и латах?» [7]

Целую ночь они мокли под дождем, но только сейчас холод пробрал их до костей.

В древнем храме надолго повисла мертвая тишина – еще никогда фраза «Цзяннань пала» не звучала столь жутко.

Никто не знал сколько времени прошло, когда Чан Гэн подтолкнул Гу Юня локтем и мягко сказал ему:

– Цзыси, не смотри. Нам предстоит долгая ночь, может произойти что угодно. Давай покинем это место – надо объединить силы со стариной Чжуном.

Услышав его голос, Гу Юнь выпрямил спину и сжал руку в кулак. Неожиданно перед глазами у него потемнело, и он, едва сделав один неуверенный шаг, пошатнулся и остановился. Испуганный Чан Гэн поддержал его под руку.

– В чем дело?

У Гу Юня защемило в груди. Впервые за много лет на него накатила ужасная слабость. После ранения, полученного у Сигуани [9], каждый день ему становилось все хуже и хуже. Не помогло ни бросить пить, ни реже принимать лекарство. Как будто тело решило стребовать с него причитающийся долг.

Теперь же, столкнувшись с немым укором мертвеца, он не мог и слова вымолвить в свою защиту. Это растревожило его сердце и вызвало чувство беспомощности. «Когда я смогу вернуть Цзяннань? – подумал Гу Юнь. – Не слишком ли... уже поздно?»

Но как бы ни были сильны тревоги и сомнения, терзавшие душу Гу Юня, он решительно отбросил их в сторону. При посторонних он сделал вид, что все снова в порядке.

– Все нормально, – Гу Юнь посмотрел на Чан Гэна и высвободил локоть из его захвата, а затем как ни в чем не бывало обратился к Сюй Лину: – Господин Сюй, узнай у этой белобрысой обезьяны, где находится старое логово его дружков, сколько у них людей, оружия и где они хранят железную броню. Если он откажется отвечать, то за каждое «не знаю» отрубай этой обезьяне по пальцу, а затем поджарь их и скорми ему на ужин.

Ходили слухи, что большинство солдат Запада являлись наемниками. Им неведомы были ни отвага, ни страх смерти. Впрочем, Гу Юню и не понадобилось особо его запугивать: стоило стражнику занести гэфэнжэнь, как пленник сразу все им выложил.

Как верно догадался Чан Гэн, солдаты Запада превратили обширные территории в пойме реки в бесплодные земли, оставив по одному сторожевому посту на каждую область. Людей у них было всего несколько десятков, по большей части – кавалерия.

– Одна часть армии выступает в авангарде, сражаясь с генералом Чжуном, а другая тем временем... – губы Сюй Лина вытянулись, пока он подбирал подходящее слово: – ... устраивает набеги, чтобы захватить пленников, чтобы те работали в шахтах или были их рабами. Награбленные богатства отправляются обратно на родину, чтобы заткнуть рот тем, кто был недоволен, что верховный понтифик стоит во главе армии.

К тому времени внезапный ливень как раз прекратился, и серебристый лунный луч пробился сквозь облака. Горизонт застилал густой туман и дым, но сельскохозяйственных марионетки больше не хлопотали в поле и крестьяне не судачили за чаем о политике [9].

Сюй Лин прошептал:

– Этот подчиненный подумал о том, что хотя в Цзянбэй беженцы находятся в крайне бедственном положении, у них есть, где укрыться от дождя, и каждый день им дают миску жидкой каши...

– Не время для разговоров, – перебил его Чан Гэн. – Идем. Пусть этот ничтожный западный пес покажет нам дорогу к их сторожевому посту.

Повинуясь его приказу, двое солдат Черного Железного Лагеря тут же схватили пленника.

– Ваше Высочество Янь-ван! – спустя пару шагов окликнул Чан Гэна Сюй Лин. – Когда мы сможем сразиться с этими западными псами?

Чан Гэн не замедлил шага и ответил, не поворачивая головы:

– Если нам удастся устроить многочисленных беженцев в Цзянбэй и небеса не пошлют на страну никаких природных бедствий, то спустя год-другой... Если запасы цзылюцзиня в шахтах восемнадцати племен к тому времени не иссякнут, то мы сможем наладить поставки топлива с северной границы. Вот тогда я надеюсь, мы покажем этим западным псам!

Как же в нынешние смутные времена, когда при дворе трудно и шаг сделать, а страну заполонили беженцы, взять передышку? Не говоря о том, чтобы объединиться против иностранцев?

Сюй Лин сделал глубокий вдох, глаза его покраснели. Он подошел к Янь-вану и прошептал ему на ухо:

– Ваше Высочество, понимаете ли вы, что некоторым ваше решения реформировать систему государственного управления показалось чересчур радикальным и вы для них точно бельмо на глазу... Если Ян Жунгуй действительно нечист на руку и сокрыл информацию об эпидемии, то ему это совершенно точно известно. Поэтому в качестве последнего средства он может обменять все имеющееся в его поместье серебро и золото на ассигнации Фэнхо. А потом объявит, что это Ваше Высочество насильно заставили местных чиновников покупать ассигнации, ставя им невыполнимые задачи, из-за этого им пришлось нарушить закон и брать взятки. Управление по контролю и надзору и цензорат явно объединятся, чтобы нанести решающий удар. Что вы тогда будете делать?

На губах Чан Гэна играла легкая улыбка.

– Если есть кто-то другой, кто способен разобраться с этим бардаком, освободить Цзяннань и вернуть мир на наши земли, то я соберу вещи и уйду со своего поста. Господин Сюй, я ведь трудился в поте лица не ради собственной выгоды или чтобы люди потом восхваляли меня... Если кто-то желает меня в чем-то обвинить, это их право. Совесть моя чиста перед собой и Небесами, и посреди ночи я могу спокойно спать – хоть в здании Военного совета, хоть в императорской тюрьме [10], – не боясь, что духи моих предков придут, чтобы отвесить мне оплеуху...

Речь его оборвалась, и на молодом прекрасном лице Янь-вана застыла горькая усмешка. Сердце Сюй Лина дрогнуло, когда он почувствовал исходившее от принца одиночество и беспомощность, и покраснел...

В очередной раз Янь-ван публично унизил цензорат. Довольно долго они страстно желали нащупать слабое место принца и избавиться от него и его сторонников.

При дворе цензорат собрал "лучшие умы". Во многом эти чиновники походили на Сюй Лина – их не интересовали ни власть, ни богатство, а влиятельных купцов и торговцев там откровенно недолюбливали. Люди из цензората называли себя верными слугами Императора, а Янь-вана обвиняли в том, что принц призывает утолить жажду отравленным вином [11]. Тем более, про него ходило множество грязных слухов. В правительстве всегда опасались, что Янь-ван злоупотребляет властью и манипулирует Императором.

Поэтому, когда Сюй Лин отправился на юг вместе с Янь-ваном, его целью являлось не только провести расследование и разоблачить продажных чиновников. Ему поручили еще одно важное дело. Пока знатные семьи и недавно назначенные государственные чиновники дрались точно пара петухов с вороньими глазами [12], две палаты объединили усилия, чтобы разоблачить преступления Янь-вана, придумавшего пресловутую реформу. На плечи Сюй Лина легла непростая задача. С одной стороны, Император Лунань не доверял Ли Миню, а с другой две палаты желали найти доказательства коварных планов Янь-вана...

Пусть методы этот человек временами выбирал чересчур резкие, именно Янь-ван выбивался из сил, пытаясь помочь Цзянбэю и Цзяннани, пока придворные с нетерпением ждали, когда же он оступится. Кто из них наносил больше вреда своей стране и ее народу – Янь-ван или эти чиновники?

С губ Сюй Лина сорвалось растерянное:

– Ваше Высочество...

Чан Гэн чуть приподнял брови:

– Что такое, господин Сюй?

Сюй Лин лишился дара речи.

Гу Юнь молча шел во главе отряда. Кабинетному ученому Сюй Лину казалось, что говорил он совсем тихо, но благодаря острому слуху ветер донес до маршала каждое сказанное им слово.

Сюй Лин заметил, как помрачнели разгневанные солдаты и побледнел Гэ Чэнь. И наконец догадался, что их проникновение на вражескую территорию было отнюдь не случайностью.

Примечания:

1. 龙潭虎穴 – lóng tán hǔ xué – пучина дракона [и логово тигра] (обр. об опасном месте).

2. 苏州 – sūzhōu – городской округ в провинции Цзянсу КНР, расположенный в низовьях реки Янцзы близ озера Тайху.

3. 六艺 liùyì – искусства (этикет, музыка, стрельба из лука, управление лошадьми, каллиграфия, математика)

4. 肚兜 – dùdōu – обозначает нижние одежды для детей закрывающее живот и грудь. – Нечто подобное можно было увидеть в аниме "Унесенные призраками" на сыне Юбабы.

5. Впервые про ароматный бальзам упоминался в 30-х главах.

6. 忠孝节义 – zhōng xiào jié yì – преданность, почтение, честность, верность.

Будьте верны стране, почтительны по отношению к своим родителям, будьте преданы мужу и жене и будьте верны по отношению к друзьям.

7. Стихотворение поэта Лу Ю (陆游) династии Сун (960-1279 гг.).《秋夜將曉出籬門迎涼有感》("Выхожу осенней ночью за бамбуковую калитку")

8. У Сигуани (西关) – название пограничной заставы. В настоящее время находится в провинции Аньхой, в горах на юго-западе, через реку напротив восточных ворот (заставы) города.

9. Отсылка к 27 главе.

10. Тюрьмы для заключенных, приговоренных к суровому приговору, или заключенных, приговоренных к смертной казни, называются "Тяньлао".

Гу Юнь был заключен в этой тюрьме в 57 главе.

11. 饮鸩止 – yǐnzhènzhǐkě – утолять жажду отравленным вином (обр. предпринять отчаянный шаг; временные меры, которые только усугубят ситуацию)

12. 乌眼鸡 – wūyǎnjī – петухи с вороньими глазами (обр. о ненавистнике, ревнивце, злобном противнике)