Текст книги "Убить волка (СИ)"

Автор книги: Priest P大

сообщить о нарушении

Текущая страница: 87 (всего у книги 112 страниц)

– Великий маршал, и что нам теперь делать? – растерянно спросил Цай Бинь.

Гу Юнь рассмеялся:

– Подождем немного. Не только иностранцам ведомы обманные маневры.

Когда спустя три дня Черный Железный Лагерь вдруг появился на передовой у северной границы, ситуация из неопределенной из-за "мирных переговоров" стала напряженной.

Восемнадцать племен до дрожи боялись Черного Железного Лагеря. Они не выдержали и в тот же день послали гонца, чтобы все выяснить. Гу Юнь приказал своим людям связать его и сообщил всем о предательстве посла северных варваров по имени Чикую. Тем временем Аньдинхоу воспользовался Жетоном Черного Тигра, чтобы приказать Северобережному гарнизону перекрыть водные пути, отменить ежедневные патрули и отозвать присланное институтом Линшу подкрепление. Создавалось впечатление, что обе стороны готовятся к мирным переговорам.

У варваров имелись свои шпионы на юге. Вскоре известия разнеслись вдоль берегов Лянцзяна.

Это сильно впечатлило восемнадцать племен. Шпионы генерала Цая докладывали, что варвары ругаются между собой по два раза за день, а у палатки, где держали Цзялая Инхо, усилили охрану. Никому не дозволялось к нему приближаться.

Через день варвары в спешке собрали часть цзылюцзиневой дани и вместе с двумя сопровождающими доставили ее на северную границу. Дань Гу Юнь принял, но гонцов вышвырнул вон. К тому времени Черный Железный Лагерь продвинулся вперед на десятки ли и явно не собирался останавливаться.

В рядах противника, казалось, вот-вот разгорится гражданская война.

Встревоженный Шэнь И ворвался прямо в палатку маршала Гу.

– А как же барышня Чэнь?

Гу Юнь как раз обсуждал стратегию с Хэ Жунхуэем и Цай Бинем. В ответ Гу Юнь поднял голову и спросил:

– Какая барышня Чэнь?

Великий маршал Гу был тем еще сплетником и не умел хранить чужие секреты. Очевидно, что и Хэ Жунхуэй, и Цай Бинь уже обо всем знали. Хэ Жунхуэй лишь улыбнулся, а генерал Цай беспомощно покачал головой.

Тут Шэнь И не выдержал и выдал как на духу:

– Не придуривайся! Боюсь, что барышня Чэнь уже добралась до восемнадцати племен. Учитывая, что там сейчас творится...

Не успел он договорить, как в палатку маршала зашла фигура в широкополой шляпе с вуалью.

Шэнь И опешил.

Чэнь Цинсюй подняла вуаль и изумленно спросила:

– Генерал Шэнь говорит обо мне?

Благодаря деревянным птицам Линьюань Чэнь Цинсюй в пути получила последние новости и отправилась сразу в гарнизон на северной границе.

Генералы разразились дружным хохотом. У Хэ Жунхуэя аж лицо раскраснелось. Он подошел к Шэнь И и похлопал его по плечу – явно заготовил не одну шутку.

Неожиданно посреди лагеря с неба упал Чёрный Орел, подняв облако пыли. Приземлился он неудачно и с грохотом лицом впечатался в землю. Если бы не броня и отличная амортизация, то бедняга бы точно убился.

Подобные инциденты считались огромной редкостью – в броне Черных Орлов летали прекрасно обученные солдаты. Генералы немного притихли, а потом снова громко рассмеялись. Их заинтересовало, к какой разведгруппе принадлежал этот недотепа. Красное лицо Хэ Жунхуэя от гнева побагровело. Он отстал от Шэнь И и приготовился от души побранить прилетевшего бойца.

Не успел он рта раскрыть, как лежавший на земле Черный Орел поднял на них грязное лицо. Хэ Жунхуэй замер, пораженный. Это был опытный разведчик из третьего отряда, который как раз служил под его командованием.

– Великий маршал, – не обращая внимания на чужие насмешки и издевки, Черный Орел достал из-за пояса важное письмо и поспешил доложить: – Срочное сообщение от Военного совета!

Всего существовало четыре типа срочных сообщений, которые Военный совет отправлял в военные гарнизоны Великой Лян. Стоило обратить внимание на цвет ленты, которой перевязывали письмо. Желтая – для императорского указа, зеленая – для сообщений о важных событиях при дворе, черная – для обычных военных донесений и красная – для сообщений о чрезвычайной военной ситуации. Например, когда во время вторжения иностранного врага по приказу Гу Юня во все гарнизоны страны разослали указы «Фэнхо», письма перевязали именно красной лентой.

Поэтому, когда все заметили, что письмо в руках Черного Орла с красной лентой, то вздрогнули. Гу Юнь резко вскочил на ноги. Его сердце билось неровно. Во рту пересохло. Хэ Жунхуэй больше не смел медлить – быстро распечатал письмо и двумя руками передал его маршалу.

Никто не понимал, что там написано, раз Гу Юнь так долго его читает. Все вытянули шеи. Они уже забеспокоились, что враг снова захватил столицу, когда Гу Юнь наконец медленно опустил свиток с письмом.

Хэ Жунхуэй не удержался и нетерпеливо поинтересовался:

– Великий маршал, разве красная лента не означает, что дело срочное? Что там произошло-то?

Примечания:

1) Знаменитые шаолиньские искусства, дающие возможность мастеру безболезненно переносить удары руками и ногами и даже удары оружием – "железная рубашка" и "золотой колокол".

金钟罩 – jīnzhōngzhào – «Цзиньчжунчжао» – «Покрышка подобно золотому колоколу» – школа мастеров боя на мечах, которые специальными приемами тренировали мышцы тела. Было распространено мнение, что у человека, хорошо овладевшего такой гимнастикой, тело, как бы покрытое золотым колоколом, становилось неуязвимым («Цыхай», стр. 1368).

铁布衫 – tiěbùshān – Тебушань – «Железная рубашка» – Упражнение цигун направлены на усиление тела изнутри и лечение возможных травм. Осваивая технику "железной рубашки", ученик сначала бьет себя вязанкой хвороста, затем мешком, наполненным бобами, и, наконец, мешком с мраморной крошкой или шарикоподшипниками. Такие действия стимулируют поверхностный поток ци, создающий защиту против внешних атак. Ученик не только не чувствует боли, напротив ему это нравится.

2) Три реки – так называли водные каналы и пути в древности. На деле рек там больше. Например, в Сычуани – Миньцзян, Фуцзян и Тоцзян.

Пять озер – Великие озера Цзяннани. Или же речь идёт о: озере в провинции Хунань – Дунтинху, про крупнейшее озеро Поянху, озеро в провинции Цзянсу – Тайху, озеро в провинции Анхой – Чаоху и озеро в провинции Цзянсу – Хунцзэху.

Аувьеты – конгломерация горных племен. Также это ранее были жители царства Восточное Оу. Западное Оу было населено юэскими народами (они были на похоронах старого императора в 18 главе). Кроме того, так называли потомков таеговорящих народов Вьетнама – тхо и нунгов, а также близкородственных им чжуанов из Гуанси.

Глава 108 «Цзянбэй»

____

После неожиданного приступа кашля рот наполнился кровью.

____

На девятый год правления императора Лунаня, второго числа второго месяца, в день праздника Лунтайтоу [1] Северобережный лагерь направил срочное донесение в Военный совет. Во время ночного патрулирования генерал Чжун Чань свалился с лошади и потерял сознание.

В его палатке собрались все лекари Северобережного лагеря, но было очевидно, что прогноз неблагоприятный.

Когда информация подтвердилась, Военный совет собирался послать срочное письмо Гу Юню, повязав его красной лентой, но не успели они отправить его, как пришли последние вести из Северобережного лагеря.

Генерал Чжун Чань скончался.

Он умер на передовой, но не в бою. Его жизнь оборвалась, как обрываются тысячи жизней простых стариков – генерал умер естественной смертью и совсем не мучился.

Подобное горе особенно тяжело пережить, ведь тут нельзя винить врагов и некуда выплеснуть скорбь. Генерал не страдал от затяжной болезни и вскоре умер.

Ни с того ни с сего человека не стало. В это всегда трудно поверить.

Гу Юнь сжимал в руках письмо с красной лентой и не сводил с него глаз. Наконец, спустя один период горения курительной палочки, он выдохнул и сердце его чуть успокоилось. Он немного пришел в себя и поверил, что это не сон.

На мгновение в маршальском шатре повисло молчание, а затем все присутствующие, перебивая друг друга, принялись выражать соболезнования – никто не помнил, кто стал первым.

Шэнь И прошептал:

– Великий маршал, старый генерал дожил до семидесяти шести лет, это большая редкость. Вам не следует сильно горевать. Это радостные проводы [2].

– Я понимаю. – Гу Юнь ненадолго умолк, затем махнул рукой: – Я все понимаю, но ситуация в Цзянбэе довольно непростая. Командующий лагерем трагически скончался. Чжунцзэ недавно назначили наместником Лянцзяна, вряд ли ему удастся совмещать две должности. Боюсь, возникнут сложности. Хм-м-м... Дайте-ка подумать...

Вслух он произнес «дайте-ка подумать», но сердце сжалось от тревоги и все мысли разом выбило из головы. Как бы он не старался, никак не мог найти решение.

Шэнь И увидел его ничего не выражавшее лицо и пробормотал:

– Великий маршал, с самого начала развитием флота в Цзянбэе занимались генерал Чжун и господин Яо. Боюсь больше никто не справится.

Стоило ему высказаться, как Гу Юнь наконец отреагировал, лениво заметив:

– Думаю, Яо Чжунцзэ и заместитель старого генерала Чжуна сумеют разобраться с флотом, но боюсь, скоро господину Яо придется вернуться к обязанностям наместника Лянцзяна. Еще и полугода не прошло с отставки Ян Жунгуя, и потребуется приложить немало усилий, чтобы все устроить...

Последнюю часть предложения Гу Юнь решил не озвучивать вслух перед подчиненными. Ситуацию в Цзянбэе и так с большим трудом удалось стабилизировать с учетом интересов беженцев, купцов и того, что новых чиновников только назначили. Строительство предприятий закончили совсем недавно, и дома для работников еще не успели прогреться...

Но ведь Янь-ван подал в отставку. Кто тогда возглавит Управление Великим Каналом в Цзянбэе?

Неужели опять начнется кровавая борьба за власть и все прошлые их усилия пойдут прахом?

Одни люди рождаются под несчастливой звездой, другие – умирают в неподходящий момент. Вот и со смертью генерала Чжуна так вышло.

– Придется мне лично поехать туда и во всем разобраться, а тут... – осекся Гу Юнь.

– С нами останутся генерал Хэ и генерал Шэнь, – поспешил напомнить ему Цай Бинь. – Великий маршал может не беспокоиться за северную границу.

Гу Юнь кивнул и приказал личной охране собрать свои вещи, а сам быстро развернул бумагу, приготовил кисть и принялся за донесение для императорского двора.

Он трудился до тех пор, пока в лагере не зажгли огни. Нужно было еще назначить гонца, чтобы отправить вести в столицу, и передать военные дела. Тем не менее, он нашел время, чтобы отдать указания Шэнь И:

– Цзялай Инхо ведет себя то как жестокий тиран, то как бешеный пес. Среди восемнадцати племен нет согласия. Я боюсь, если не разобраться с проблемой сейчас, это будет иметь тяжелые последствия, понимаешь?

Шэнь И кивнул:

– Скоро варвары прекратят свое существование.

С тех пор, как Паньгу создал небо и землю, сколько племен сгинуло под суровым гнетом времени из-за стихийных бедствий, войны или кровосмешения? Иногда несчастье накрывает племена подобно оползню с горы Тайшань, иногда их уносят прочь хищные ветра. А бывает, что небо перевернулось и земля опрокинулась [3], после чего жизнь народа незаметно переменилась...

Шэнь И наконец облек в слова то, что испытал, услыхав пение Чикую. Варвары обречены сгинуть... Как бы они не боролись за жизнь, их подталкивала незримая рука судьбы.

Сегодня пробил последний час для варваров, но если войска Запада взяли бы тогда столицу, на их месте могла быть Великая Лян.

– Я рад, что ты это понимаешь, – сказал Гу Юнь. – Никто не знает, что безумцы вроде Цзялая Инхо и Хугээр, пожертвовавшие родными детьми ради Кости Нечистоты, способны выкинуть перед смертью. Тут ни в коем случае нельзя действовать легкомысленно. Генерал Цай уже не молод, Хэ Жунхуэй чересчур порывист, одна надежда на тебя, Цзипин.

Обычно Гу Юнь не прочь был поболтать, но когда речь заходила о деле, ему чужды были пустые разговоры. В принципе указания он уже отдал, но все равно немного тревожился.

– Предоставь это мне, – сказал Шэнь И. – Если на северной границе случится беда, я принесу тебе свою голову.

– И на что мне твоя голова? – Гу Юнь покачал головой и рассмеялся. – Я не ем свинину.

Шэнь И растерялся.

Гу Юнь отошел на безопасное расстояние и, чтобы унять свой гнев, достал гэфэнжень и закинул его за спину.

– Я ухожу.

– Цзыси, постой! – внезапно окликнул его Шэнь И. – Возьми с собой барышню Чэнь.

После смерти генерала Чжуна Гу Юнь продолжил писать донесения и решать повседневные армейские дела. Он отдал указания всем командирам подразделений и умудрился как ни в чем не бывало отвесить пару шуток. Со стороны создавалось впечатление, что он спокоен и хладнокровен, но Шэнь И за него волновался... Потому что в прошлый раз, узнав от Цзялая Инхо правду о нападении на Черный Железный Лагерь, Гу Юнь поначалу тоже делал вид, что все в порядке.

– На что она мне? – Гу Юнь даже не посмотрел в его сторону. – Думаешь, семья Чэнь торгует эликсиром бессмертия, способным воскрешать мертвых?

После этого его тень стремительно унеслась прочь, словно готовясь к перерождению.

Как говорится, и у стен есть уши. Великая Лян старательно подавляла слухи, но, когда две армии постоянно сражаются друг с другом, невозможно скрыть смерть вражеского командующего. Пока получивший последние известия Гу Юнь спешил в Северобережный лагерь, в гарнизоне Запада в Цзяннани всю ночь ярко горели огни.

Господин Я принял из рук слуги лекарство и распорядился:

– Я сам отнесу это Его Святейшеству. Пусть нас никто не беспокоит.

Слуга-мирянин вежливо поклонился и быстро скрылся из виду.

Еще не дойдя до двери, господин Я услышал громкую ссору.

– Не стоит так жадничать, – воскликнул верховный понтифик. Его хриплый голос периодически прерывался приступами кашля. – Я это не одобряю. Если откусить слишком большой кусок, рано или поздно можно подавиться!

Его собеседник своим хитрым голосом напоминал рептилию.

– Прошу прощения за откровенность, Ваше Святейшество, но это не жадность, а вполне осуществимое желание. Если бы я просил звезду с небес это одно, но я лишь хочу взять печенье, что уже лежит у меня под рукой...

Господин Я нахмурился и бесцеремонно постучался в дверь:

– Ваше Святейшество, прошу прощения за беспокойство, но вам пора принять лекарство.

Собеседник верховного понтифика мгновенно замолк, почесал бороду и сердито повел плечами.

Посланник из Святой Земли уже больше полугода провел в Великой Лян и в ближайшее время явно не собирался ее покидать. На то имелось сразу несколько причин. Все прекрасно знали, что сюда его послал лично король и благородные господа из Святой Земли, чтобы разобраться с кризисом.

Королю не терпелось поскорее получить власть над новыми землями. Ему выгодно было, чтобы верховный понтифик провалил свою миссию. Поначалу королевский посланник не питал благих намерений, а любой ценой пытался доказать, что ввязываться в войну являлось огромной ошибкой. Но со временем, когда Запад смог награбить и отправить домой золото и природные богатства недовольство на родине стихло.

Сокровища таинственных восточных земель пробудили на Святой Земле неуемную алчность. Еще недавно надеявшиеся на поражение верховного понтифика аристократы резко передумали. Теперь они выступали за то, чтобы армия Запада любой ценой подольше задержалась в Великой Лян, в надежде, что им тоже удастся урвать небольшой кусочек от туши огромного зверя.

Именно они предложили переключить внимание Великой Лян на север, воспользовавшись стратегией "грабеж во время пожара" [4]. Пока жители Центральной равнины будут заняты войной, Запад сможет воспользоваться суматохой ради собственной выгоды.

Верховный понтифик был категорически против, поскольку северный и южный фронт разделяли огромные территории Центральной равнины. Из-за того, что на западе страны транспортные пути и каналы связи прерывались, сообщение между союзниками оставляло желать лучшего. Во время осады столицы Великой Лян верховный понтифик использовал в своих целях чужие амбиции и временную задержку при передаче информации. Поэтому он, как никто другой, понимал, что в бою подходящая возможность в одно мгновение может ускользнуть из-под носа. Кроме того, с его точки зрения, этот Цзялай Инхо на севере, был уж слишком радикальным и неуравновешенным союзником. Их сотрудничество вряд ли будет долгим.

К несчастью, пусть командовал армией верховный понтифик, решения принимали король и знатные господа в Святой Земле. На захваченных территориях армия Запада могла добыть самые разные ресурсы, но никак не цзылюцзинь. В Цзяннани топливо неоткуда было взять, приходилось поставлять его по другим каналам. В целом преимущества Запада были невелики.

Теперь Гу Юнь, похоже, решил воспользоваться разногласиями среди варваров, чтобы их уничтожить.

Хотя верховному понтифику претило поддерживать Цзялая Инхо, ему не хотелось, чтобы после победы на северо-западе Черный Железный Лагерь перебросили на юг. Как только в распоряжении Великой Лян будут цзылюцзиневые богатства восемнадцати племен, война в Цзаннани зайдет в тупик.

И вот в эти непростые времена они вдруг получили известие о смерти командующего Северобережным лагерем, что побудило посланника из Святой Земли придумать новый отчаянный план.

Господин Я оставил лекарство на столе и с уважением сказал:

– Если вы заметили, жители Центральной равнины недавно усилили Северобережный лагерь, послав подкрепление, но это не значит, что они рвутся в бой. Скорее всего, они тоже хотят перевести дыхание. Сейчас можно предложить им мирные переговоры. К чему зря искушать судьбу и рисковать жизнями наших солдат?

Посланник засмеялся и повернулся к верховному понтифику.

– Ваше Святейшество, ваш верный слуга довольно сметлив, но, на мой взгляд, еще слишком молод... Да, мы можем сесть за стол переговоров и с соблюдением всех полагающихся формальностей заключить мирное соглашение, но выгодно ли это нам? Разница в том, что мы получим взамен, и тем, придется пожертвовать, велика как расстояние, отделяющее Святую Землю от Центральной равнины. Неужели надо снова повторять вслух очевидные вещи? Командующий Северобережным лагерем скончался. Разве эта возможность не послана нам свыше? Если сейчас мы струсим, то всю жизнь будем жалеть.

Выражение лица господина Я ничуть не изменилось:

– Вы правы. Командующий Северобережным лагерем мертв, но Гу Юнь пока жив. И он непременно прибудет сюда.

Посланник недобро на него посмотрел.

– Тогда мы неожиданно нападем на них и убьем его, когда они будут передавать командование. Ваше Святейшество, разве не вы сами говорили мне, что именно Гу Юнь использовал нас, чтобы убедить северные племена Небесных Волков, что мы больше им не союзники? Почему бы тогда не завоевать обратно доверие Небесных Волков решительными действиями? С чего вы решили, что наши давние союзники больше ничем нас не удивят?

«Бред!» – подумал про себя господин Я.

Правда, пока он оставил своим мысли при себе, поскольку не мог придумать убедительных аргументов в споре.

Верховный понтифик проглотил лекарство с таким видом, будто принимал яд. Его аж передернуло. Затем он шелковым платком утер рот и вздохнул:

– Посланник, в столь крупномасштабной войне смерть одного или двух людей ничего особо не меняет. В течение прошлого года противнику удалось почти полностью восстановить свой флот в Цзянбэе. А вы подумали о том, чем все закончится, если наша атака не увенчается успехом? Что вы тогда будете делать?

Улыбка посланника похолодела.

– Совершенно верно. Когда речь идет о крупномасштабной войне, один или два человека ничего не решают. Что ж вы тогда, господа, так боитесь этого Гу Юня?

Не дав им возможности ответить, посланник резко встал и заговорил:

– Признаю, что мы рискуем, но даже если сбудутся ваши худшие опасения, по крайней мере мы проявим решимость. Это подстегнет наших союзников на севере и так или иначе принесет выгоду... Ваше Святейшество, вынужден заметить, что вы чересчур осторожны. Во время речного сражения у нас будет решительное преимущество. Когда там на Центральной равнине построили флот? Год назад? Или два? Они еще молокососы! На вашему месте я бы не позволил нашим орудиям в Лянцзяне подолгу простаивать и не дал Северобежному лагерю и жителям Центральной равнины ни дня передышки!

У господина Я задергался глаз, впервые в жизни он видел столь «алчного наглеца». Тут уже вмешался верховный понтифик, со всем уважением заметив:

– Господин посланник, не стоит рассуждать о подобном столько безрассудно.

Посланник сложил руки вместе и подпер ими подбородок.

– Ваше Святейшество, хочу напомнить, что я контролирую поставки цзылюцзиня для армии! Кроме того, Святая Земля наделила меня полномочиями в критических ситуациях отдавать приказы вместо Вашего Святейшества!

Разгневанный его словами господин Я бросился вперед и положил руку на ножны меча на поясе.

– Да как ты!..

Яростные и хитрые глаза посланника уставились на него, но верховный понтифик придержал господина Я за рукав.

Спор зашел в тупик, и посланник отвел взгляд. С лицемерной улыбкой на губах он бросил:

– Я никогда не сомневался в мудрости Вашего Святейшества. Прошу вас тщательно обдумать мое предложение. Мне пора.

После чего он с важным видом надел шляпу на голову, развернулся и удалился.

Господин Я спросил у понтифика:

– Ваше Святейшество, зачем же вы меня остановили? Убей я его...

– Убей ты его, и верная королю и знати армия сразу взбунтуется. – Верховный понтифик недовольно на него посмотрел. – Думаешь, твои люди верны тебе, как Черный Железный Лагерь своему главнокомандующему?

Господин Я опешил.

– Что нам теперь делать? Неужели пойти на компромисс?

Верховный понтифик ненадолго задумался.

– Теперь нам остается лишь уповать на Божью милость...

И молитвы эти были основаны на том, что как выразился посол, флот в Цзянбэй составляют одни «молокососы». А также вере в то, что безумия Цзялая Инхо хватит, чтобы не давать спуска Великой Лян, пока они пытаются извлечь выгоду из довольно рискованного маневра.

Пока Запад, окупировавший Цзяннань, строил козни и пытался придумать новую стратегию, Гу Юнь уже прибыл в Цзянбэй. Сразу после приземления он приказал усилить линию обороны. Теперь патрули в дозорной башне менялись каждые четыре часа, а лагерь перешел в режим боевой готовности. Затем Гу Юнь успокоил солдат, переназначил нескольких командиров, и все вернулись к своим обязанностям. Господин Яо способен был временно распоряжаться войсками на линии фронта, но как гражданский чиновник не обладал ни талантами, ни авторитетом Гу Юня.

Маршал работал с полудня до позднего вечера. Когда у него наконец появилось немного свободного времени, от жажды горло чуть ли не дымилось, а во рту стоял привкус крови. Не глядя, что в чашке – вода или остывший чай, он взял её и выпил. Вода была ледяной. В этом году весна в Цзянбэе наступила позже обычного. Еще недавно шел мокрый снег и холод пробирал до костей. Гу Юнь вздрогнул и подумал: «Какие испытания еще меня ждут?»

Яо Чжэнь подошел и доложил:

– Великий маршал, в ответ на наше срочное донесение в Военный совет императорский двор сообщил, что в ближайшее время они пришлют кого-нибудь в гарнизон. Небо благоволит к нам. Сейчас стало известно, что император направил к нам Янь-вана.

Хотя Янь-ван вышел в отставку, он был известен и занимал высокое положение, а также одно время являлся учеником генерала Чжуна. Поэтому вполне логично, что именно его Император и отправил как представителя императорской семьи.

– М-м-м, пусть приедет и оценит, как обстоят дела. – Наконец Гу Юнь вспомнил, о чем хотел попросить: – Эм... Чжунцзэ, не отведешь меня в траурный зал?

Яо Чжэнь проводил его до места.

Там было холоднее, чем в других частях гарнизона. Посреди зала стоял гроб с телом Чжун Чаня. Все вокруг утопало в белом дыму от благовоний.

Неожиданно Гу Юнь остановился на пороге зала. В последнее время он погряз в делах, пытаясь не упустить ни единую мелочь, и управлял сразу двумя гарнизонами – на севере, и на юге. Само собой, это помешало принять горькую правду, от которой сейчас заболело сердце.

«Моего учителя больше нет в живых», – подумал он.

Яо Чжэнь обернулся к нему и удивленно спросил:

– Великий маршал, что-то не так?

Гу Юнь сделал глубокий вдох и покачал головой. Наконец он зашел в траурный зал и зажег благовония для Чжун Чаня.

– Можешь дальше заниматься своими делами, – сказал он. – Хочу немного тут побыть. Позовите, если понадоблюсь.

– Жизнь человека полна страданий. Нас всех ждет рождение, старость, болезни и смерть, – прошептал Яо Чжэнь. – Прошу Великого маршала умерить свое горе. Мы подготовили вам шатер. Когда закончите оплакивать генерала Чжуна, лягте пораньше и отдохните. Я оставлю своих людей у дверей, дайте им знак, когда будете готовы.

Гу Юнь кивнул. Может, услышал, а может, и нет.

Когда траурный зал опустел, он посмотрел на лицо Чжун Чаня. Поскольку перед смертью покойный не мучился от болезни, черты его лица не выглядели напряженными. Впрочем, безмятежными они тоже не были. Лица мертвецов всегда будто покрыты слоем пепла, а кожа похожа на воск. Смерть меняет людей. Когда душа покидает тело, оно превращается в пустую оболочку.

Гу Юнь расположился у гроба, подперев голову рукой, и в тишине стал вспоминать дни своей юности, когда Чжун Чань был его учителем.

Тогда года еще не согнули спину прославленного генерала, а сам он не превратился в кожу да кости. Чжун Чань был человеком смелым и решительным. Его глаза всегда напоминали два клинка. Когда он внимательно на кого-то смотрел, то лезвия обнажались.

«Юный господин, думаете, если вызубрите наизусть все военные трактаты, то станете хорошим полководцем? Чем вы тогда будете лучше тех молодых господ, что только хвастаться и умеют? Если зазнаетесь, боюсь, под вашим руководством даже банда уличных беспризорников не сумеет одержать победу в драке».

«Юный господин, чтобы чего-то добиться, необходимы две совершенно противоположные вещи. Первое – это труд, а второе – страдания. Прежнего Аньдинхоу и старшей принцессы уже нет на этом свете. Вы благородного происхождения. Никто кроме Императора не посмеет вас тронуть. Если желаете жить в роскоши и вырасти избалованным молодым человеком, так тому и быть. Но хорошенько подумайте, кем же вы хотите стать в будущем».

«Цель жизни командующего армией заключается вовсе не в богатстве и почестях. Раз Император настаивает на том, что когда птицы истреблены, лук прячут [5], и обстановка действительно мирная, лучше не спорьте с ним. Не могу же я вечно быть рядом, теперь юному господину придется самому о себе позаботиться».

«Мы свидимся вновь, когда встретятся горы и реки!»

Каждое новое поколение превосходит предыдущее, как волны реки Янцзы накатывают друг на друга. Но раньше было больше талантливых людей, да и предки придавали большее значение этикету.

В ушах Гу Юня звенело, а перед глазами плыло. Все еще погруженный в воспоминания о минувшем, он непроизвольно прищурился при тусклом свете свечей. Редкому генералу удается дожить до семидесяти и умереть в полном здравии. Подобному долголетию оставалось лишь позавидовать – в каком-то смысле эти проводы действительно можно было назвать радостными.

Непонятно, была ли виной тому одолевавшая Гу Юня скорбь или нечто иное, но его сердце сжалась от боли.

Чтобы приехать на похороны, Чан Гэн проделал долгий путь из столицы. В Северобережный лагерь он прибыл уже затемно. Услышав, что Гу Юнь сейчас в траурном зале, он отпустил всех слуг и направился прямо туда.

Караульный знал Чан Гэна в лицо. Стоило ему завидеть его вдалеке, как солдат решил предупредить маршала о госте. Чан Гэн не успел его остановить.

– Великий маршал, прибыл Его Высочество четвёртый принц! – воскликнул солдат.

Гу Юнь не ответил. Чан Гэн догадался, что в последнее время тот был чересчур занят, чтобы вовремя принять лекарство. На пороге он придержал парадные одежды, перешагнул порог и заверил солдата:

– Все в порядке.

Тогда караульный осторожно подошел и похлопал Гу Юня по плечу:

– Великий маршал?

Гу Юнь переполошился. Поскольку он сейчас плохо видел и слышал, то не понял, кто пришел. Гу Юнь так резко вскочил со стула, что у него кольнуло в груди.

После неожиданного приступа кашля рот наполнился кровью.

Примечания:

1) 龙抬头 – lóngtáitóu – Праздник Лунтайтоу, весенний праздник дракона (второе число второго месяца по лунному календарю, когда дракон поднимает голову). Один из традиционных древнекитайских праздников, это не официальный праздник в календаре и относится скорее к категории народного фольклора.

Праздник Лунтайтоу символизирует начало весеннего сезона дождей. По китайским поверьям, повелитель дождя – Небесный дракон в этот день просыпается после зимней спячки. Если дракон пребывает в добром расположении духа, то на землю прольются сильные дожди, после которых и урожай будет обильным и хорошим, а год – сытным и изобильным.

2) 喜丧 – xǐsāng – «радостные проводы» (о похоронах долгожителя).

в Китае считается, что если человек прожил достойную жизнь и умер в глубокой старости, то его похороны можно назвать «радостными».

3) Выражение «Небо опрокинулось, земля перевернулась» впервые было использовано в строках поэмы «Восемнадцать песен на флейте кочевников», которую написал Лю Шан во времена династии Тан (618—907).

天翻地覆 (tiān fān dì fù), то есть «небо опрокинулось и земля перевернулась», обр: произошла огромная перемена, полный хаос

4) Стратегема "грабить во время пожара" (趁火打劫, chèn huǒ dǎ jié)

Подразумевает, что если враг понёс большой урон, то воспользуйся случаем – извлеки пользу для себя.

5) 鸟尽弓藏 – niǎo jìn gōng cáng – когда птицы истреблены, то лук прячут (обр.: Забывать за ненадобностью после того, как дело сделано)