Текст книги "Убить волка (СИ)"

Автор книги: Priest P大

сообщить о нарушении

Текущая страница: 84 (всего у книги 112 страниц)

Так кого же Гу Юнь привез в столицу – сына покойного императора или нагулянного Ху Гээр ублюдка, чей отец неизвестен?

Фан Цинь поселил придворного лекаря у себя, но пока не спешил необдуманно использовать этот козырь. Последнее покушение на Янь-вана многому его научило. На этот раз он собирался расправиться с ним одним ударом, но пока готовил новый план, Ван Го решил, что им больше не по пути.

У благородных людей свои методы, у злодеев – свои. Схема была нехитрая, но эффективная. Ему не пришлось прибегать к низким грязным приемам.

Поначалу, когда посол спросил об Янь-ване, Ли Фэн промолчал. Но когда император узнал, что принц болен, то сразу отправил придворного евнуха справиться об его здоровье. Настоящие слова Ли Фэна звучали следующим образом: «Возьми с собой лекаря, чтобы тот его осмотрел, и пожелай А-Миню выздоровления. Если через пару дней ему станет лучше, пусть не засиживается дома, а приходит во дворец, чтобы поздравить нас. Он может не встречаться с этими людьми».

После этого Император Лунань посчитал, что исполнил свои обязанности, и покинул прием.

Императорского дядю Ван Го не зря прозвали «дядюшкой евнухом». Он давно подкупил несколько придворных слуг низкого ранга. Стоило самую чуточку исказить слова Ли Фэна, чтобы Янь-ван непременно явился во дворец.

Император уже удалился, а Янь-ван ранее утверждал, что болен. Если сейчас принц специально придет во дворец, чтобы повидаться с послом северных варваров, а затем вскроется таинственная история об его сомнительном происхождении, чем все закончится?

После ухода Ли Фэна гуляния заметно стихли. К концу приема Гу Юнь немного расслабился: позволил себе взять чарку вина и едва смочил губы, не успев распробовать вкус, как неожиданно объявили о прибытии Янь-вана.

Не успел Гу Юнь опомниться, как сердце бешено застучало в груди.

Фан Цинь выглядел немного удивленным, но Ван Го склонил голову в поклоне. Посол восемнадцати племен обернулся и встретил гостя широкой улыбкой. Третий принц смирно сидел в уголке с опущенной головой и наслаждался ужином. Вдруг палочки для еды у него в руках зависли в воздухе.

Зайдя в праздничный зал, Чан Гэн сразу заметил, что трон пустует, а значит – это ловушка.

Пути назад не было. Чан Гэн не сбавил шага, его слегка болезненное лицо оставалось спокойным и умиротворенным, а на губах застыла нежная улыбка. Неспеша он развязал ленты своей накидки, скинул ее с плеч и протянул слуге, краем глаза отметив, что обманувшего его придворного евнуха и след простыл.

Никто из знатных господ не знал настоящей причины появления Янь-вана, но как тут не добить лежачего. Кто-то с усмешкой заявил:

– Его Высочество Янь-ван ведь предупредил нас, что не явится на прием. Видно, он настолько уважает наших гостей из восемнадцати племен, что одного их слова достаточно, чтобы его переубедить.

– В качестве наказания вам полагается штрафная чарка, на том и порешим, – сказал другой придворный. – Разве здесь сегодня присутствуют обычные гости? Представители восемнадцати племен приходятся Его Высочеству родней со стороны матери. Неудивительно, что он их уважил.

Широкополые парадные одежды едва с Чан Гэна не свалились.

– Его Величеству пришлось послать слугу, чтобы узнать о самочувствии младшего брата, – спокойно ответил Чан Гэн. – Я приехал лишь, чтобы отдать Его Величеству поклон и поздравить с новым годом. Неужели он покинул нас?

– К сожалению, Ваше Высочество сегодня немного припозднились и не застали Императора. Какое счастье, что мы еще не ушли и смогли с вами встретиться. Ох, нам выпала великая честь и редкая удача увидеться сразу с двумя безупречными подданными Великой Лян! В знак уважения наш принц желает поднести Вашему Высочеству вина!

Посол восемнадцати племен помог третьему принцу подняться на ноги.

Гу Юнь взглядом подал знак Шэнь И. Несколько прятавшихся в тени грозных солдат вдруг окружили варваров.

Третий принц вышел из-за стола. Он сильно нервничал – пока нес чарку с вином, руки тряслись. Еще не дойдя до Чан Гэна, он расплескал больше половины.

Чем ближе мальчик к нему подходил, тем сильнее Чан Гэна бросало в жар, как будто вернулась давешняя лихорадка. В ушах звенело, а кровь в венах словно превратилась в пылающий цзылюцзинь.

Волосы встали дыбом. Ни расчетливые чужие взгляды, ни то, как другие наслаждались его унижением, не могло сравниться с тем, какие страдания причиняло Чан Гэну присутствие этого мальчишки. Он взял себя в руки и, пускай с трудом, но все же сохранил достоинство циньвана. Чан Гэн пошутил:

– У ваших племен так принято, что, поднося вино, принц ни слова не может вымолвить?

Внезапно посол северных варваров с улыбкой отошел на один чи за спину третьего принца.

Мальчика била дрожь. Неожиданно он замер на месте и на повисших в воздухе мертвенно бледных руках вздулись вены. От него веяло жуткой аурой смерти.

Он поднял голову и посмотрел Чан Гэну в глаза.

На бледном лице мальчика ярко горели глаза: радужка была красной, а напоминавшие льдинки двойные зрачки впивались прямо в Чан Гэна.

Еще одна жертва Кости Нечистоты!

Никто не знал, что произойдет, если два злых божества столкнутся лицом к лицу! Легенды об этом не рассказывали. Человек, отмеченный Уэргу, уже считался безумцем. Сколь велика должна была быть ненависть и удача варваров, чтобы породить еще одно чудовище?

Насколько же безумна должна быть их эпоха, чтобы создать двух людей с Костью Нечистоты и позволить им встретиться?

Обуявшее обоих молодых людей чувство невозможно было описать словами. На глазах у Чан Гэна целый дворец обратился в прах. Грудь сдавило от резкой боли, казалось, она вот-вот взорвется.

Галлюцинации наложились на реальность. Яд, что годами сводил его с ума, вспыхнул точно масло. Загремели горы, заревело море – стихия вырвалась наружу... Небывалая ярость и ненависть наполнили сердце Чан Гэна. Бездна разверзлась и кошмары разинули свои чудовищные рты, готовясь поглотить его целиком.

Примечания:

Тенгри (в кит. 长生天) – верховное божество неба тюркских и монгольских народов. Придерживающиеся шаманства племена поклоняются небу (тэнгри), для них он является воплощением различных сил природы.

Глава 104 «Развязать войну»

____

Гу Юнь молча повернул голову. Его взгляд, полный жажды убийства, сразил Ван Го, точно гэфэнжэнь Черного Железного Лагеря. С громким «А!» императорский дядя оступился на слабеньких ножках и бессильно рухнул на пол.

____

Легкая улыбка посла становилась все загадочнее. С похожим выражением на Чан Гэна смотрела Хугээр, когда проклинала перед смертью. Эта улыбка сосредоточила в себе горечь восемнадцати племен, которые на протяжении тысячи лет боролись за выживание, и пошли в итоге против земли и небес, и народа.

Чан Гэн не мог отвести взгляда от серебряного кубка в руках третьего принца. Его будто сковали тяжёлыми оковами. Впрочем, со стороны могло показаться, что это оцепенение длилось лишь мгновение.

Чуть погодя Чан Гэн протянул руку. Когда он грациозно и спокойно принял чарку у слуги, его тонкие губы казались почти бесцветными.

Болезненный вид Янь-вана сразу бросался в глаза. Руки и щеки его резко побледнели. Пальцы, сжимавшие кубок слегка дрожали. Он опустил взгляд, легонько коснулся своей чаркой серебряного кубка в руках варварского принца и равнодушно произнес:

– Третий принц волен поступать, как ему будет угодно. Я недавно принял лекарство, поэтому мне не стоит пить столько вина. Когда восемнадцать племен доставят ежегодную дань в столицу, тогда мы с вами и выпьем вместе.

Третий принц уставился на него глазами с двойными зрачками. Чан Гэн пригубил вино, а затем отставил чарку в сторону и прошел мимо посла, не оглядываясь лишний раз.

Со стороны казалось, что Его Высочество Янь-ван равнодушно минул представителя вражеского государства, но Гу Юнь заметил тень жестокости и подавленной ярости на его бледном, как у призрака, лице.

С третьим принцем явно было что-то не так. Сердце Гу Юня пропустило удар, и он подал знак Шэнь И. Тот сразу незаметно вышел из зала. Гу Юнь поднялся на ноги и растолкал людей, стоявших у него на пути. Пока он шел к Чан Гэну, то громко сказал вслух:

– Ваше Высочество, прошу присядьте и отдохните.

Не успел он достичь цели, как его острый нюх ощутил едва уловимый запах крови. Он растерялся, вспомнив, что барышня Чэнь говорила ему насчет ци и крови.

Посол варваров, видимо, не отличался тактичностью – он вышел вперед и заявил:

– Я до сих пор храню в памяти тот год, когда наша Богиня уехала на чужбину. Не ожидал, что Тенгри будет настолько ко мне милостива, что однажды я увижу ее родного сына.

– Янь-ван – полноправный член императорской семьи Великой Лян, – холодно напомнил Сюй Лин. – Подобные речи неуместны.

Посол не сводил с Чан Гэна глаз, словно искал в его зрачках подсказку. Правда, чем дольше он на него смотрел, тем в большее смятение приходил.

Проблема во взращивании Кости Нечистоты заключалась не только в том, что это был сложный и жестокий ритуал. Требовалось не только подходящее время и место, но и благоприятное стечение обстоятельств. Носитель должен был обладать твердым характером и уметь проявлять гибкость: кровь злого божества раскрывалась далеко не сразу. Уэргу ни в коем случае нельзя было преждевременно терять над собой контроль, иначе его умственное развитие застынет на уровне отсталого ребенка.

Как и произошло с третьим принцем. У этого невинного дитя имелся родной брат, также павший жертвой отцовской ненависти. Не справившись с первым приступом Кости Нечистоты, мальчик утратил разум. Теперь третий принц годился лишь на то, чтобы скормить его злому божеству. По сравнению с ним Янь-ван – само совершенство. Он не только сохранил здравый рассудок, но и не дрогнул при виде предложенной "жертвы". Сколь велика была его сила воли?

Суть злого божества Уэргу – поглощать других. При встрече более слабого носителя Кости Нечистоты, разум его должен был помутиться, а инстинкты – взять верх. Поэтому третьего принца и называли жертвой. Если выбрать удачный момент и завладеть разумом Уэргу, пока он поглощает жертву, а затем подавить его при помощи специального снадобья, то до самой смерти злое божество будет исполнять приказы шамана.

Возможно, Сю Нян не осознавала тогда, что бросила свое творение на полпути, а могла сделать его еще могущественнее. К несчастью все эти годы злое божество находилось в руках жителей Центральной равнины. Они не только не дали раскрыться его истинной силе, но и обратили в острое орудие против восемнадцати племен.

– Когда в Яньхуэй Ваше Высочество встречались с нашим правителем, то он проявил грубость, поскольку посчитал вас ублюдком Хугээр. Нижайший посол хотел бы во время мирных переговоров передать его извинения.

Посол изогнул края губ в улыбке и с преспокойным видом ловко ввернул в свою речь фразу, что должна была спровоцировать Кость Нечистоты:

– Интересно, а Хугээр не рассказывала Вашему Высочеству о восемнадцати племенах?

– Хугээр... рассказывала.

Звучало совершенно невинно. Никто не заметил, какую бурю это пробудило в душе Чан Гэна. Здоровый и мощный посол слился воедино с образом Хугээр. Подобно раскату грома в мыслях Чан Гэна вновь пронеслось воспоминание о том, как эта женщина хрипло выплюнула своё предсмертное проклятье. Исходивший от тела третьего принца странный, горьковатый, напоминающий сырую рыбу запах проник в лёгкие. Он искушал Чан Гэна, щекотал нервы, пробуждая в нем жажду крови.

Врата памяти, что Чан Гэн когда-то плотно затворил, неожиданно распахнулись, и обрывки воспоминаний наводнили его разум.

Прекрасное и жуткое лицо Хугээр. Усеянная трупами бандитов гора. Первый пожар. Резкий запах крови. Бесконечные унижения и избиения... Под прекрасными парадными одеждами придворного вновь обнажились старые раны. Точно пиявки они впились в плоть и кровь его смертного тела, которое и так с большим трудом выдерживало невероятную силу злого божества. Напоминавшая ножевые удары острая боль предвещала приступ Кости Нечистоты.

Слова посла, точно брошенный в воду камень, подняли множество волн. Хотя говорящий оставался беспристрастен, зато слушатель впитывал каждое его слово.

Ван Го поспешил подлить масла в огонь:

– Разве уместно упоминать здесь принцессу Сю, Хунээр, дорогой посол? Я не умаляю ее заслуг в воспитании Янь-вана, но не стоит забывать, что она обострила противоречия между нашими странами и девять лет назад это едва не привело к войне.

Его трусливые приспешники, которые не разобрались в ситуации, и ненавидевшие варваров гражданские чиновники немедленно повскакивали со своих мест и бросились поддакивать императорскому дяде.

Так что Ван Го совсем обнаглел и с улыбкой заявил:

– Говорят, что принцесса Сю была нечиста на руку и участвовала в заговоре против Черного Железного Лагеря. Когда ее план провалился, она убедила драгоценную императорскую супругу, что ждала дитя, бежать вместе. Неведомо, с каким мужчиной принцесса Сю могла тогда спутаться. Если память мне не изменяет, один лекарь болтал будто она понесла до брака. Эта шлюха недостойна называться ни нашей принцессой, ни вашей Богиней.

Не нужно было большого ума, чтобы понять намек. Придворные подхалимы прикусили языки, ожидая, чем кончится дело – Ван Го до того расхрабрился, что посмел угрожать Янь-вану.

Если говорить о самом Янь-ване, то глядя на него, неясно было, правдивы ли слухи об его болезни. Холодные капли пота стекали по лбу. Стоял он с явным трудом.

Фан Цинь нахмурился, когда понял, что у него за спиной Ван Го решил объединиться с варварами!

Сейчас не время было радоваться, что Янь-ван попал в неудобное положение. Внутренние дела – это внутренние дела. Нет ничего необычного в борьбе за власть и влияние. Неважно, получит ли победитель сразу все или сражение будет длиться до последнего вздоха – это дела внутригосударственные. Но как Ван Го посмел впутывать в них варваров, когда в стране царили беспорядки, а приграничные земли до сих пор не удалось вернуть?

Если правда вскроется... Нет, этого никак нельзя допустить. Если Ван Го удастся доказать сомнительное происхождение Янь-вана, чем все закончится? Никто не поверит, что семья Фан не замешана. Они с Ван Го принадлежали к одной партии, а старый лекарь, выдавший секрет, чьи слова еще следовало проверить, укрылся именно в поместье семьи Фан! Ему теперь не удастся выйти сухим из воды!

Фан Циня прошиб холодный пот. Ван Го не просто использовал его, так еще и навлек беду – его могли счесть изменником, поддерживающим тайные связи с врагом!

Он всегда считал себя человеком неглупым. Правда тот же Янь-ван несмотря на молодость успел привлечь на свою сторону сильного советника в лице Цзян Чуна, защитника справедливости Сюй Лина, институт Линшу. Даже солдаты северного гарнизона сражались с ним плечом к плечу... Янь-вана связывали близкие отношения с важными военными чинами вроде Аньдинхоу и командующего юго-западом. А на кого мог рассчитывать Фан Цинь?

Его самого окружали люди вроде Ван Го и Люй Чана. Одни ядовитые змеи, да злодеи. Они приносят не столько пользы, сколько вреда.

У Фан Циня упало сердце. Вот что значит судьба.

Неужели никто не способен противиться ее воле?

Услышав, как Ван Го воспользовался суматохой ради получения личной выгоды, посол криво усмехнулся. Зрачки Янь-вана расширились. Вскоре они станут двойными – тогда Янь-ван попадет во власть иллюзий и перестанет воспринимать голоса из реального мира. Ему будет достаточно услышать особую тайную фразу, чтобы обратиться в истинное злое божество.

Посол варваров протянул к нему обе руки, словно желая помочь:

– Что случилось, Ваше Высочество плохо себя чув....

Не успел он договорить слово «чувствует», как кто-то закричал:

– Да как ты смеешь!

Зрачки посла сузились, когда резкий порыв ветра просвистел мимо ушей. Его охватил жуткий ужас. Волосы встали дыбом, но было поздно – к его горлу приставили холодный меч.

Прямо посреди зала стоял Гу Юнь. В одной руке он держал одолженный у стражника меч, а другой прижимал к себе Янь-вана. Чан Гэн что-то промычал и облокотился на него, словно ноги его не держали. Однако, надежды посла на оправдались – двойные зрачки так и не появились. Разум Чан Гэна остался ясен. Его шепот прозвучал едва слышно, как летящая паутинка:

– Варвары... Шаман...

– Ваше Высочество, что случилось? – воскликнул Сюй Лин.

Кровь стекала по рукаву парадных одежд Чан Гэна. Спустя пару мгновений ткань промокла насквозь.

Охрана разом выхватила оружие.

Ван Го не ожидал такого поворота, но упрямо отказывался признавать, что проиграл:

– Великий маршал... Вы... Мы можем все обсудить. К чему хвататься за оружие... Что с Его Высочеством Янь-ваном? Скорее позовите лекаря! Где придворный лекарь?

Гу Юнь молча повернул голову. Его взгляд, полный жажды убийства, сразил Ван Го, точно гэфэнжэнь Черного Железного Лагеря. С громким «А!» императорский дядя оступился на слабеньких ножках и бессильно рухнул на пол.

Стоило Ван Го упомянуть придворного лекаря, у Фан Циня дернулся глаз. Нельзя и дальше сидеть сложа руки. Он любой ценой должен оправдаться и свалить вину на старого сукиного сына Ван Го, иначе его имя будет навеки покрыто позором.

Сначала Фан Цинь приказал подручным как можно скорее избавиться от лекаря, подкупленного Ван Го. Затем он спокойно вышел вперед и закричал:

– Варвары до того страх потеряли, что посмели бесчинствовать прямо во дворце Императора. Они явно держали камень за пазухой! Схватить их!

К несчастью... большая часть солдат, за исключением дворцовой стражи, принадлежала к императорской гвардии или северному гарнизону. То есть они не могли подчиниться приказу гражданского чиновника. Они бесстрастно ждали распоряжений Гу Юня.

Фан Цинь аж подавился слюной, но сейчас было не время беспокоиться за уроненное достоинство. Он пришел в чувство и любезно обратился к маршалу:

– Маршал Гу, странные дела здесь сегодня творятся. Вы думаете, что придворный евнух не знал о том, что государь уже удалился?! Ведь в таком случае Его Высочество никак нельзя было приглашать во дворец. И даже если Император пожелал с ним повидаться со своим братом, то Его Высочество сразу же провели прямо в императорские покои. Его Высочеству незачем посещать прием. Мы с вами арестуем всех этих смутьянов, чтобы они ожидали суда, затем доложим обо всем Императору и направим людей, чтобы они провели тщательное расследование. Кто знает, вдруг среди нас до сих пор скрывается варварский шпион... Эээ... Для начала стоит отправить Его Высочество Янь-вана отдохнуть. Позовите лекаря...

Одной фразой Гу Юнь хладнокровно пресек его болтовню:

– Не утруждайте себя.

Никто не обращался с Фан Цинем так грубо с тех пор, как он покинул утробу матери. Он оторопел, не зная, что делать.

В зал вбежал солдат в униформе северного гарнизона и доложил:

– Великий маршал, мы окружили почтовую станцию и удерживаем там делегацию варваров.

Тут Фан Цинь сильно перепугался. Неужели Гу Юнь решил объявить войну?

– Немедленно доложите обо всем Императору, – приказал Гу Юнь. – Придворные лекари вряд ли разбираются в коварных уловках варваров. Пошлите за лекаркой Чэнь.

Гу Юнь принял личное командование. Реши небо сейчас упасть на землю, это причинило бы беспокойство, но не нарушило порядок. О произошедшем сообщили Чэнь Цинсюй и Императору Лунаню. Оба немедля поспешили во дворец. Прибыв на место, Ли Фэн мельком взглянул на Чан Гэна. Не дожидаясь указаний Гу Юня, Фан Цинь взял на себя смелость обо всем доложить государю, добавив в том числе и свои домыслы.

Император Лунань настолько разгневался, что немедленно приказал арестовать всех дворцовых служанок и придворного евнуха. Чэнь Цинсюй разрешили войти, чтобы она осмотрела Янь-вана. Ее ученика попросили помочь опознать изменника-евнуха.

Расследование набирало обороты, но Гу Юнь не желал смотреть на то, как заговорщики пытаются переложить вину друг на друга, поэтому остался с Чан Гэном. Руки Гу Юня были в крови. Подаренные покойным императором буддистские четки окрасились алым. Выражение его лица пугало больше, чем у раненого.

– Ничего страшного. На этот раз я сам себя покалечил, – сказал Чан Гэн и, увидев лицо Гу Юня, добавил: – Я знаю меру...

– Да ничего ты не знаешь! – понизив голос, воскликнул Гу Юнь. – Вот обязательно было лично приходить во дворец, чтобы взглянуть на варваров, а? Я правда....

Тем временем Чэнь Цинсюй лично приготовила Чан Гэну соленой воды.

– Маршал Гу может не переживать. Уэргу отличаются от обычных людей. Небольшая травма не причинила бы ему вреда. Только что сегодня нашло на Ваше Высочество, вы решили истечь кровью?

Чан Гэн прищурился. Теперь взгляд его прояснился. Если бы не измазанные в крови руки Гу Юня, его болезнь можно было счесть притворством.

«Меня обманом заманили во дворец, – для того, чтобы никто не мог их подслушать, Чан Гэн использовал язык жестов, потому что и у стен есть уши. – Я сомневался в благих намерениях восемнадцати племен, но полагал, что они или действительно решили заключить мир, или хотят сделать вид, что опустили оружие. Сейчас неудачный момент для хитрых трюков – наша армия неподалеку. Я не ожидал, что посол варваров столь нагло себя поведет и открыто нападет на меня на пиру... Фан Цинь по природе своей человек осторожный, он вряд ли посмел бы вступить в сговор с врагом».

– Вряд ли? – раздраженно выплюнул Гу Юнь.

Чэнь Цинсюй попыталась отвлечь его и сменила тему:

– Ваше Высочество, расскажите подробнее о том, что произошло?

Внимательно глядя на Гу Юня, Чан Гэн подробно описал странности, замеченные им в третьем принце, а также странный запах. Чэнь Цинсюй тем временем сумела довольно быстро остановить кровотечение. По мере рассказа она все сильнее хмурилась, пока между бровей не появилась морщинка.

– Я не думаю, что это Фан Цинь меня подставил, – сказал Чан Гэн. – Он ведь не идиот, чтобы связываться с варварами. Думаю, он сейчас засуетился, чтобы доказать, что тут не при чем... А вот о мотивах посла восемнадцати племен стоит хорошенько подумать.

Гу Юнь не мог спокойно на него смотреть. Поэтому отвернулся к окну – как говорится, чего глаза не видят, того душа не ведает – рука непроизвольно поглаживала ножны на поясе, но яростное выражение его лица не смягчилось. Гу Юнь еще до разговора с Чан Гэном задавался этим вопросом. Скорее всего, именно бросавшийся недавно обвинениями Ван Го подкупил евнуха. Гу Юнь всегда думал, что Ван Го – шавка покойного императора, недостойная внимания. Теперь вдруг выяснилось, что некоторые действительно считали его полезным!

Рука Чан Гэна коснулась тыльной стороны его ладони. С обидой в голосе Чан Гэн протянул:

– Цзыси, мне так плохо, взгляни на меня.

...Теперь смущенно отвела взгляд уже Чэнь Цинсюй.

Сердце Гу Юня сжалось от боли. Ему хотелось немедля облачиться в броню и выступить из столицы, чтобы отрубить Цзялаю Инхо голову. В комнате надолго повисла тишина. Наконец с большим трудом Гу Юнь успокоился и предположил:

– Может, вначале они и планировали убить Императора. Но когда прибыли в столицу, то обнаружили, что она слишком хорошо охраняется, вот и решили вместо этого с тобой поквитаться. Или же они специально явились сюда ради Кости Нечистоты. Варвары могут знать, как ее контролировать. Когда Кость Нечистоты вырывается на свободу, то ее носитель гораздо сильнее обычного человека. Дворцовые стражники не посмеют на тебя напасть. Варвары могут использовать тебя как щит и их никто не тронет. Правда, по-моему, единственное, ради чего стоило прилагать столько усилий – посол хотел развязать войну...

– Если Цзялай жаждет войны, достаточно мобилизовать армию. Необязательно разыгрывать целое представление, – заметил Чан Гэн. – Донесения генерала Цая могут иметь под собой основание. Похоже, что у восемнадцати варварских племен действительно есть внутренние разногласия.

– Что там у них творится, нас сейчас не касается, – перебил его Гу Юнь. – Ты сам слышал последнее выступление Ван Го. Он в тупике и кто знает, что еще выкинет. Давай лучше подумаем, как с ним разобраться.