Текст книги "Убить волка (СИ)"

Автор книги: Priest P大

сообщить о нарушении

Текущая страница: 58 (всего у книги 112 страниц)

Глава 71 «Власть»

____

Кто захочет заниматься столь неблагодарной работой без личной выгоды? Нельзя же работать бесплатно. Когда все закончится, я попрошу у Императора даровать мне живописный участок на вершине холма, где я заложу сад из персиковых деревьев и весной буду любоваться их цветением, а летом вкушать персики. Еще у подножия холма обязательно будут располагаться горячие источники.

____

Хвастливый человек всегда уродлив [1]. Надежды Чжан Фэнханя не оправдались – тупо уставившись на записку, он помрачнел и спросил:

– Что все это значит? Что еще за... скрытая угроза от Кости Нечистоты такая?

Ляо Жань нахмурился, не зная, с чего начать свой рассказ. Наконец несмотря на волнение он показал на языке жестов: «Это яд северян. В детстве Его Высочество долго скитался по стране, прежде чем попал в городок Яньхуэй. Там он и пострадал от рук северной ведьмы. До сих пор семья Чэнь пытается найти лекарство, чтобы исцелить его...»

Чжан Фэнхань не мог в это поверить.

– Как такое возможно? Все наши придворные лекари передохли что ли? Это...

– Чжан Фэнхань, пожалуйста, успокойся, – перебил его Ду Ваньцюань. – Последние годы, занимаясь торговлей на Шёлковом пути, я жил на северо-западе и немало узнал о магических ритуалах варваров. Говорят, что Кость Нечистоты может свести человека с ума. Думаю, генерал Чжун именно это имел в виду. Он беспокоится о том, как бы Его Высочество не перенапрягся.

– Когда нас постигло национальное бедствие, Аньдинхоу был тяжело ранен, но несмотря на это все равно отправился на северо-запад. Как может в подобной ситуации Янь-ван беречь себя? Слова господина Ду ужасно меня разочаровали, – объявил Чжан Фэнхань. – Кроме того, мастер Ляо Жань говорит, что вся эта история приключилась с мальчиком еще в детстве. Однако я не замечал никаких странностей в поведении Его Высочества из-за яда и не думаю, что в будущем они появятся. Если генерал Чжун сомневается в Янь-ване, так может он предложит нам более достойную кандидатуру и отдаст этому человеку деревянный жетон Линьюань?

Пережив осаду столицы, Чжан Фэнхань превратился в верного сторонника Янь-вана. Более того, еще недавно в руках он держал одолженный им зонтик. Стоило кому-то  негативно отозваться о Янь-ване, как Чжан Фэнхань тут же закипал от злости. Он страстно желал прямо объявить на весь мир, что, мол, мой принц самый лучший на свете.

Пожилой глава института Линшу все никак не мог успокоиться и продолжил:

– Текущая ситуация разительно отличается от событий двухсотлетней давности. Тогда императорский двор обложил народ непомерными налогами и утратил его доверие, что привело в итоге к восстанию. Сейчас же в нашу страну вторглись внешние враги, а Император... Пусть некоторые из принимаемых им мер и указов чересчур строги, нельзя отрицать, что он трудится в поте лица на благо своего народа. Если в это неспокойное время мы передадим жетон Линьюань другому кандидату, кто может гарантировать, что тот не воспользуется им со злым умыслом? – спросил Чжан Фэнхань. – Принц происходит из благородного рода. Во время осады столицы ему легче легкого было воспользоваться суматохой, взойти на престол и сбежать. Но вместо того, чтобы отправиться в Лоян, он стоял на крепостной стене и храбро защищал город! Если подобный человек не достоин жетона Линьюань, то кто тогда его достоин?

Ду Ваньцюань отличался гибкостью и проницательностью, поэтом не стал вступать в споры, а со смешком ответил:

– Верю, что таланты и душевные качества Его Высочества безукоризненны. Но когда речь заходит о его здоровье, тут мы люди посторонние и почти ничего не знаем об этом, не так ли? Давайте все же прислушаемся к барышне Чэнь и примем решение, когда придет ее письмо, хорошо? А пока закажем ещё еды и вина.

Лицо Чжан Фэнханя немного расслабилось. Он покачал головой и стал сокрушаться:

– Ох, неужели, дожив до глубоких седин, я и так и не научился усмирять свой нрав? Прошу господина Ду не принимать мои слова близко к сердцу.

Не успел он вымолвить и слова, как за окном раздался трепет птичьих крыльев.

Тогда Ду Ваньцюань с усмешкой заметил:

– Стоило упомянуть о Цао Цао, и он тут как тут [2].

Когда Ду Ваньцюань распахнул окно, в комнату влетела юркая маленькая деревянная птичка, которая дважды успела клюнуть стол и замерла. Эта птица сильно отличалась от той, что принесла послание генерала Чжуна. Генерал передал свое письмо через доверенных лиц, в то время как Чэнь Цинсюй, уехавшая вместе с армией на северо-запад, отправила письмо прямо оттуда.

Если печать у генерала Чжуна была, скорее, чисто для вида, то брюшко птицы Чэнь Цинсюй было тщательно защищено потайным механизмом. Для того, чтобы открыть его, нужно было знать, в какой последовательности воткнуть тонкую иглу в двадцать семь отверстий. Всего одна ошибка и хранившийся в брюшке птицы цзылюцзинь мгновенно воспламенялся, и становилось невозможно узнать содержимое послания.

Создание подобных деревянных птиц требовало небывалого мастерства, поэтому в Линьюань изготовили всего пару экземпляров. Даже Чан Гэну не было о них известно. Их придумали, когда во время осады принц выразил беспокойство, что иностранцы могут перехватить послание.

Ду Ваньцюань взял в руки серебряную иглу, и это мгновенно приковало к нему взгляды его товарищей. Чжан Фэнхань почувствовал напряжение, повисшее в воздухе.

Не успел Ду Цайшэнь сломать печать и достать письмо, как его внезапно перебили.

– Погодите.

Ду Ваньцюань и Ляо Жань подняли глаза и внимательно посмотрели на Чжан Фэнханя.

Все они состояли в одной организации. Но при этом Чжан Фэнхань с Чэнь Цинсюй никогда не встречались и разительно отличались по характеру, поскольку Чэнь Цинсюй была молода, а старик Чжан Фэнхань безвылазно торчал в институте Линшу. Откуда ему было знать, о чем она думает? И все же интуиция подсказывала, что ее ответ совсем его не порадует.

Чжан Фэнхань заметно напрягся и протянул:

– В данный момент все побережье Восточного моря к югу от реки Янцзы захвачено иностранцами. Генерал Чжун самолично отправился защищать страну на восточном фронте, но он не рискнет безрассудно вступать в бой. Имеющихся у него войск с учетом того, в каком они состоянии, недостаточно, чтобы удержать реку. Говорят, что иностранцы жестоки и беспощадны и уже сожгли Цзяннаньскую библиотеку... Это не так страшно, книги можно напечатать новые, а вот с людьми такой трюк не пройдет.

Тут его голос немного задрожал:

– Земли, где гуйхуа всю осень нежно благоухают, лотосы полыхают [3] теперь выжжены дочиста, казна пуста, а запасы цзылюцзиня иссякли... Кругом разруха. Если Линьюань решит остаться в стороне, то не лучше ли нам сразу разойтись по домам, чтобы позаботиться о детях, а организацию распустить?

Чжан Фэнхань продолжил:

– Что такое жизнь? Раз мы не можем игнорировать проблему и решили вновь явить миру наш жетон, то, пускай мы всего лишь самые обычные люди, я не хотел бы доверить наш символ недостойному человеку. Обстановка в мире сейчас такова, что при дворе всем заправляет Янь-ван, а на границе – маршал Гу. Маршал Гу... конечно, старый друг Линьюань, но никогда не проявлял к нам особого интереса. Человеку, за спиной которого стоит мощь Черного Железного Лагеря, недосуг разбираться с нашими плохо организованными ресурсами. Если по какой-то непонятной причине вы, господа, решите отказаться от кандидатуры Его Высочества, то мне интересно... что вы планируете дальше делать?

Он изо всех сил старался склонить Ду Ваньцюаня на свою сторону и говорил настолько пламенно, что даже на лице Ляо Жаня отразилось изумление.

Но Ду Цайшэнь был прожженным дельцом, и его не так-то просто было переубедить. Казалось, слова господина Фэнханя тронули его сердце, но тем не менее, он ловко ушел от темы:

– В юности Его Высочество настолько сблизился с Линьюань, что мы могли уже тогда принять его в ряды нашей организации. А когда враг осадил столицу, разве не Линьюань помог принцу развернуть придуманную им систему связи? Разумеется, в смутные времена мы всегда беспрекословно готовы ему услужить. В таком случае не будет ли передача жетона всего лишь пустой формальностью?

«Боюсь, что господин Ду заблуждается, – отрицательно покачал головой Ляо Жань. – Без жетона Линьюань может оказать лишь незначительную помощь. Только обладатель жетона вправе требовать от членов организации пожертвовать всем, что у них есть, ради спасения родины. Жетон имеет значение: Линьюань уже две сотни лет не давал о себе знать. У нас все завязано именно на этом деревянном жетоне. В тяжелые времена каждый привык думать только о себе. Без жетона Линьюань даже состоятельные люди вправе в качестве помощи выделить всего пару гонцов, чтобы передавать новости. Не думаю, что подобная сила сравнима с огромными отрядами из цзянху».

Когда Ляо Жань закончил, Ду Ваньцюань изменился в лице.

В отличие от Чжан Фэнханя, у которого кроме его псов за душой ничего не водилось, Цайшэнь обладал несметными богатствами и владел огромным семейным делом. Бедняку живется легко – в отличие от человека зажиточного, которому надо кормить множество ртов.

Если кому и было невыгодно, чтобы деревянный жетон Линьюань снова был использован, так это несомненно Ду Цайшэню.

Разумеется, пока никто ни в чем его не упрекал, а Ляо Жань позволил ему сохранить лицо, но обладатель жетона Линьюань вправе был управлять отрядом под названием Даофатан [4]. Если кто-то из членов организации отказывался подчиняться его приказам и пускался в бега, то Даофатан, выслеживая свою цель, преследовали нечастного до самого края света. Таким образом, пока жетон оставался без хозяина, Ду Цайшэнь мог жертвовать Линюань лишь незначительные суммы. Зато если новый хозяин жетона прикажет, купец будет вынужден передать ему все свое состояние до последней монеты.

Ляо Жань по одной собрал бусины.

– Прошу господина Ду достать фрагмент, принадлежащий семье Чэнь.

Ду Ваньцюань помедлил прежде, чем вскрыть брюшко птицы. Оттуда выпал последний деревянный фрагмент. Стоило ему коснуться стола, как он тут же притянулся к другим кусочкам, образовав иероглиф «Юань».

Следом появилось на свет послание Чэнь Цинсюй, неразборчиво написанное на зернистой морской бумаге. Ляо Жань взял записку и раскрыл её. Текст был очень коротким: «Семья Чэнь может поручиться за него».

Чжан Фэнхань немного растерялся от такого поворота событий.

– И это всё, что ли?

Ляо Жань не смог сдержать улыбки. Даже в беседах с глазу на глаз Чэнь Цинсюй была довольно немногословна, а когда брала в руки кисть и бумагу, то никогда не писала длинных писем – её терпения не хватало для пространных рассуждений. Если что-то должно быть сделано, так тому и быть. Поэтому неудивительно, что ответ занял у нее всего одно предложение, напоминавшее взлёт дракона и пляску феникса [5].

«Раз барышня Чэнь считает, что многолетнее воздействие яда на Его Высочество – не проблема, – сказал на языке жестов Ляо Жань и повернулся к Ду Ваньцюаню, – то что скажет господин Ду?»

Жетон Линьюань состоял из пяти частей. Один человек не обладал правом вето. Сейчас расклад был трое против одного. Какое бы решение не принял Ду Ваньцюань, оно ни на что не влияло.

Ду Цайшэнь горько улыбнулся и сказал:

– Прошу мастера отставить эти церемонии. Мне стало известно, что Его Высочество Янь-ван недавно распорядился выпустить ассигнации Фэнхо. Если этот Ду чем-то может помочь, так и скажите.

Чжан Фэнхань зашел издалека:

– Господин Ду, нельзя разворошить гнездо и не разбить ни одного яйца [6]. В смутные времена людям ничуть не легче, чем бездомным псам в мирное время. Богатства господина Ду ничем не отличаются от зыбучих песков, что мягко тонут в кипящей воде. Разве не так?

Ду Ваньцюань, который поднялся на борт "пиратского корабля" по вине этих голодранцев, все еще чувствовал себя неуютно. Небрежно сложив вместе руки, он согласился:

– Конечно, господин Фэнхань так мудр.

В итоге после быстрой трапезы трое мужчин разошлись каждый при своем мнении, даже не успев пригубить вино.

К тому времени, как они вынесли свой вердикт, Чан Гэн уже успел вернуться в поместье.

Гэ Чэнь дожидался в его кабинете. Чан Гэн наказал слугам не беспокоить их и с преспокойным видом зашел внутрь, притворив за собой дверь.

В большом поместье почти никого не было. Старые слуги были или глуховаты, или давно растеряли былую резвость. Порой трудно было сказать, прислуживают ли они все еще своему господину или ушли на покой прямо в его поместье. Зачастую на зов никто не откликался. Случалось даже, что Чан Гэну самому приходилось подавать гостям чай или приносить воды [7]. Но в этом были и свои плюсы – например, можно было не беспокоиться о том, что кто-то подслушает.

Увидев Чан Гэна, Гэ Чэнь тут же подскочил. На его наивном детском лице отразилась тревога.

Чан Гэн сохранил полное спокойствие и подозвал его:

– Тебе удалось его перехватить?

Нащупав в кармане письмо, Гэ Чэнь передал его Чан Гэну.

– Под предлогом починки противовоздушной сети, по твоему приказу, я перехватил деревянную птицу. А также подменил записку внутри и запечатал все так, что никто не заметит, – сказал Гэ Чэнь и сжал губы. – Когда сяо Цао в конце года ездил на север, чтобы найти барышню Чэнь, то видел, как она лично запускает деревянную птицу. Ему удалось тайно позаимствовать ее печать и изготовить подделку, так что тут не возникнет никаких проблем... Старший брат, но зачем нам перехватывать сообщение от барышни Чэнь? Что написано в этом письме?

Чан Гэн молча развернул скомканную записку.

Почерк был в точности, как в том письме, что получил Ляо Жань и его товарищи из Линьюань, но содержимое отличалось.

Настоящее письмо гласило: «Способности этой Чэнь скромны, а знания поверхностны. Потратив много лет на поиски лекарства, я так и не смогла исцелить Кость Нечистоты. Я подвела вас. Что касается жетона Линьюань, прошу вас проявить осмотрительность».

Ее ответ ничуть не удивил Чан Гэна – он лишь подумал: «Разумеется».

За эти годы он успел хорошо изучить Линьюань и пришел к выводу, что решения там принимают три человека или даже пять. Честно говоря, он склонялся к тому, что их пятеро. В запасах Линьюань имелось множество редких стальных доспехов крайне искусной работы. Это означало, кто-то из института Линшу был причастен к этой организации. Когда семья Чэнь вылечила слух и зрение Аньдинхоу, они сделали это под эгидой Линьюань. Не мог же Гу Юнь так безоговорочно доверять им. За ниточки явно дёргал кто-то из старых подчинённых прежнего Аньдинхоу, а значит у Линьюань имелся свой человек и в армии. Ляо Жань и так поставлял всем информацию. Почему бы ему тогда не представлять храм Хуго в Линьюань? Один участник наверняка из числа богачей, а последний – представитель семьи Чэнь из Тайюани.

Из этих пяти человек Чан Гэн имел влияние только на институт Линшу и Ляо Жаня, а вот остальные оставались темными лошадками.

Кроме него самого, лишь барышня Чэнь знала всю жуткую правду о Кости Нечистоты. Эта женщина привыкла беспристрастно оценивать ситуацию и не стала бы поддерживать Чан Гэна лишь из личной симпатии. Богачи же обычно склонны больше беспокоиться о семейном состоянии. Поэтому, скорее всего, в текущих обстоятельствах они вряд ли его поддержат. Что касается армии... Даже если предположение Чан Гэна оказалось верным, и генерал Чжун действительно состоял в Линьюань, то это вовсе не означало, что он бы за него поручился. Барышня Чэнь и генерал Чжун были себе на уме, с ними трудно было выйти на связь. Зато Чан Гэн знал, что Чэнь Цинсюй сейчас вместе с армией находится на северо-западе и явно отправит свой ответ при помощи деревянной птицы, которую можно будет перехватить.

Чан Гэн бросил зернистую бумагу в раскалённую жаровню. В свете пламени его юное и привлекательное лицо показалось немного лукавым.

– Старший брат... – запинаясь, позвал его Гэ Чэнь.

Этот круглолицый молодой человек с детства дружил с Янь-ваном и был безоговорочно ему предан, но дураком все же не являлся. Поэтому догадался, что зашифрованное послание Чэнь Цинсюй могло повлиять на итоговый вердикт Линьюань. Несмотря на то, что он по приказу Чан Гэна подменил записку, его всё равно терзали сомнения... Как мог всегда столь прямолинейный и открытый Чан Гэн совершить такой грязный и подлый поступок? Раз он пошел на крайние меры ради жетона Линьюань, то... настолько жаждал власти?

– Дело не в том, что мне любой ценой нужен был жетон Линьюань, – пояснил Чан Гэн, видимо, прочитавший сомнения у Гэ Чэня на лице. – Но меня только недавно представили ко двору. Пока меня поддерживает Император, господин Цзян и еще несколько человек, но этого мало. Многие проблемы я пока не в силах решить. И если некоторые из них несрочные, то вопрос нехватки цзылюцзиня и денег для снабжения армии встал крайне остро. Единственный способ что-то с этим сделать – заполучить жетон Линьюань. Располагай я большим запасом времени, можно было не спешить и поступить по совести. Вот только боюсь, что иностранцы не станут ждать.

Его ответ развеял все сомнения Гэ Чэня. Он с облегчением выпрямился и немного смущенно признался:

– Мы с сяо Цао это понимаем, но... Старший брат, тебе следует бережнее относиться к своему здоровью. Если Аньдинхоу вернется во дворец и узнает, что ты снова заболел, разве не задаст он мне за это трепку?

Тут Гэ Чэнь в ужасе осекся и задрожал, как будто в красках представил наказание от Аньдинхоу.

Лицо Чан Гэна смягчилось.

– Главное – продержаться до тех пор, пока кризис не минует, а в стране не воцарится мир. Кто захочет заниматься столь неблагодарной работой без личной выгоды? Нельзя же работать бесплатно. Когда все закончится, я попрошу у Императора даровать мне живописный участок на вершине холма, где я заложу сад из персиковых деревьев и весной буду любоваться их цветением, а летом вкушать плоды. Еще у подножия холма обязательно будут горячие источники. Заведу курочек, чтобы они несли яйца, а я мог сразу варить их, опуская в горячий источник...

Услышав, как у Гэ Чэня от его слов заурчало в животе, Чан Гэн опешил, но потом оба расхохотались. Чан Гэн подскочил на ноги.

– Время уже позднее. Давай не будем беспокоить дядю Вана, а сами приготовим себе цзяоцзы [8].

Гэ Чэнь сильно смутился и возразил:

– Нет, братик, так не пойдет, разве принцу подобает раскатывать тесто и делать начинку... это ведь совершенно...

Чан Гэн искоса на него посмотрел и спросил:

– Так ты хочешь есть или нет?

Гэ Чэнь смело признался:

– Хочу!

В итоге юноши в кромешной тьме прокрались в кухню и отправили клевавшего носом старого повара спать. Бум! Бах! Чан Гэн и Гэ Чэнь вздрогнули, вслушиваясь в звуки ночного патруля, но вскоре вернулись к своему занятию – один держал крышку от котелка, а другой – ложку для снятия пены. На двоих они слопали где-то шестьдесят штук. Обжегшись о цзяоцзы, Гэ Чэнь жалобно заголосил. Казалось, они снова вернулись в детство в приграничном городке Яньхуэй.

Впрочем, это теплое воспоминание так и осталось достоянием глубокой ночи. Но когда на синем небе сияло белое солнце, повсюду подстерегали опасности.

Месяц спустя ассигнации Фэнхо все еще не были выпущены. Поскольку к тому времени Император Ли Фэн успел устать от постоянных свар при дворе, начались чистки.

Цензорат решил воспользоваться ситуацией и отправил сорок три жалобы, в которых говорилось о том, что Янь-ван одной рукой закрывает небо [9]. По их мнению, Военный совет завел обыкновение втайне придерживать прошения придворных, из-за чего опасения народа не доходили до правителя. Кроме того, так называемые ассигнации Фэнхо являлись мошенничеством, призванным опозорить императорский двор на всю страну, а также навлечь новые беды на их державу и народ.

Янь-ван приказал своим подчиненным предоставить сведения о всех отправленных правителю и возвращенных заявителям прошениях, поданных в Военный совет за все время работы. Если прошение отклоняли, то предоставлялась подробная информация о том, когда и почему это случилось, а краткое содержание прошения посылалось в судебное управление [10]. Не было найдено ни одного нарушения. Императорский двор прикусил язык. После чего Янь-ван обратился к Императору Лунаню с просьбой снять с себя полномочия, чтобы освободить должность на основании «недостаточной компетентности и общественного недовольства». Разумеется, Ли Фэн не одобрил его прошение. Тогда несмотря на то, что Чан Гэну исполнилось всего двадцать лет и он явно был молод и амбициозен, Его Высочество на аудиенции у Императора сообщил о постигшей его болезни и оставил службу, запершись в поместье Аньдинхоу.

Хитрые старые лисы придворные прежде не встречали такого бессовестного нахала. Ли Фэн не знал плакать ему или смеяться. Впрочем, не успел правитель покинуть дворец под тайной личиной, чтобы уговорить своего младшего брата вернуться, как сразу после ухода Янь-вана, случилось ещё одно происшествие.

Военный совет уподобился стае драконов без голов [1], и дела их совершенно расстроились. Прошения каждый день сыпались на стол Ли Фэна подобно снежной лавине. Все постоянно требовали от него денег и цзылюцзиня, отчего он совершенно растерялся. Дошло до того, что главы министерства финансов и военного министерства устроили драку прямо во дворце. В ярости Ли Фэн приказал провести расследование и выяснил, что и в столь отчаянное время кто-то ворует деньги из военного бюджета. Крупное дело о мошенничестве, где была замешана куча народу – от чиновников второго ранга до скромных служащих седьмого ранга – прогремело на всю столицу и провинции. В результате уволили в том числе и половину любивших чесать языками сотрудников цензората.

В девятый месяц года осенние дожди омыли помрачневшую столицу. Цзян Чун лично отправился в поместье Аньдиньхоу, чтобы передать Янь-вану императорский указ с просьбой вернуться ко двору. К тому времени даже люди, преследовавшие свои интересы, сообразили, что к чему, так что когда Янь-ван снова поднял тему выпуска ассигнаций Фэнхо, то его предложение практически не встретило сопротивления.

Поначалу существовали опасения, что первая партия ассигнаций Фэнхо не разойдется. Но сразу после их выхода Ду Ваньцюань, богатейший купец из Цзяннани, связался с деловыми партнерами и попросил их поддержать это начинание. Через три дня всю первую партию раскупили.

Настоящее золото и серебро потекли в казну. К тому времени ни у кого уже не осталось возражений.

К концу седьмого года правления Лунаня бои в Цзяннани продолжались. Объединив усилия с гарнизоном центральной равнины, Аньдинхоу удалось окончательно разобраться с разбойниками, и он наконец вернулся к крепости Цзяюй. На следующий же день союзные силы западных стран, осаждавшие город, вынуждены были отступить на тридцать ли [12].

Накануне нового года Гу Юнь отправил четырнадцать собственноручно написанных писем с поздравлениями правителям западных стран. А сам тем временем точил нож и готовился переубивать их всех, как только от императорского двора поступит новая партия оружия.

В тот год в крепости Цзяюй никто не вывешивал фонарики или новогодние украшения. Обстановка была слишком напряженной, по малейшему поводу мог вспыхнуть сигнальный огонь. Наконец прибыло долгожданное довольствие.

Доставивший груз с конвоем человек обладал высоким статусом.

Гу Юнь к тому времени как раз вернулся из разведки вместе с отрядом легкой кавалерии. Когда ему доложили о прибытии Янь-вана, он не успел даже спешиться. Известие ошеломило его. Немного отойдя от потрясения, Гу Юнь отбросил в сторону поводья коня и поспешил навстречу Чан Гэну, даже не удосужившись снять с себя легкую броню.

Примечания:

1. Хвастливый человек всегда уродлив.

Буквально это значит то, что человек, который много хвастается – обязательно получит пощечину.

2. 说曹操曹操就到 – shuō cáo cāo cáo cāo jiù dào – стоило упомянуть о Цао Цао, и он тут как тут; обр. в знач. лëгок на помине; на ловца и зверь бежит

3. Стих Лю Юна. Перевод Введенского Николая. Из книги по древневосточной литературе. Издательство Московского университета, 1984.

Стихотворение написано когда Лу Юн наблюдал за красотой Цзяннани.

4. "道法堂"

Даофатан

道 – dào – Путь, дорога

法堂 – fǎtáng – зал суда, судебное присутствие

5. 龙飞凤舞 – lóng fēi fèng wǔ – взлёт дракона и пляска феникса (обр.) о небрежном скорописном почерке;

6. 覆巢无完卵 – fù cháo wú wán luǎn – в перевёрнутом гнезде не бывает целых яиц (обр. в знач.: в большой катастрофе ничто не может уцелеть; не уцелеть, не избежать беды)

7. 端茶送水 – duān chá sòng shuǐ – Подать чай, налить воды – идиома в значении – заботиться о ком-л. В грубой форме: быть на побегушках, принеси-подай

8. Цзяоцзы – блюдо китайской кухни, из теста с начинкой из мяса (чаще всего – свиного фарша) и овощей (чаще всего – капусты), реже только из мяса.

9. 一手遮天 – yīshǒu zhē tiān – одной рукой закрывать небо (обр. 1) пользоваться неограниченной властью, единолично распоряжаться 2) держать народ в неведении, скрывать правду) пытаться ввести в заблуждение окружающих с помощью трюков и уловок

10. Синуаньгэ – 西暖阁 – xī nuǎngé – Западный павильон. Орган власти занимающийся судебными разбирательствами

11. 群龙无首 – qúnlóngwúshǒu – стая драконов без главы (обр. в знач.: массы без вождя; остаться без руководства)

12. 30 ли – 15 километров