Текст книги "Убить волка (СИ)"

Автор книги: Priest P大

сообщить о нарушении

Текущая страница: 38 (всего у книги 112 страниц)

Глава 49 «Ссора»

____

Наблюдавший за ним Гу Юнь помрачнел и подумал: «Так больше не может продолжаться. Мне во что бы то ни стало надо переговорить с Чан Гэном после того, как вернусь из дворца.

____

Гу Юнь наспех набросил одежду и уже на выходе из спальни с удивлением заметил Чан Гэна, расположившегося во внутренних покоях. Тому тоже не спалось. Накинув на плечи верхнюю одежду и положив на колени книжку, он читал при свете маленькой, размером с крупную горошину, паровой лампы.

Комната по соседству с покоями господина обычно служила спальней для слуг. Поскольку Гу Юнь привык вести довольно простой образ жизни, там никто не ночевал. Только старый слуга время от времени заглядывал сюда среди ночи, чтобы подбросить угля в печку.

– Чан Гэн? – удивился Гу Юнь. – Что ты здесь делаешь? Я принял тебя за дядю Вана...

Чан Гэн ответил ему:

– Ждал, пока ты заснешь.

– Твое имя написано на яшмовой таблице. Ты – Цзюнь-ван, – нахмурился Гу Юнь. – Вашего покорного слугу обижает то, что вы находитесь в таком месте, разве так можно?

– Цзюнь-ван – всего лишь фальшивый титул. Я лучше буду слугой моего ифу, мне это куда приятнее, – едва слышно произнес Чан Гэн, пока ставил чайник обратно на раскаленную печку, налив Гу Юню травяного чаю: – Ифу направляется во дворец? Если он не желает надевать меховую накидку, то пусть хотя бы выпьет горячего, чтобы не замерзнуть.

Гу Юнь в растерянности промолчал.

Даже если бы ему взбрело в голову жениться, вряд ли он сумел бы найти супругу более заботливую, чем Чан Гэн. Стоило этой мысли появиться в голове, как он мысленно сам себе дал оплеуху: «Бесстыдник, совсем из ума выжил?»

Гу Юнь взял чашку горячего чая и залпом ее выпил. Когда он ставил ее на место, их пальцы случайно соприкоснулись. Чан Гэн резко отдернул руку, будто острой иголкой укололся, а затем как ни в чем не бывало повернулся и поставил чайник на место.

Наблюдавший за ним Гу Юнь помрачнел и подумал: «Так больше не может продолжаться. Мне во что бы то ни стало надо переговорить с Чан Гэном после того, как вернусь из дворца».

Оставшиеся снаружи дворцовые слуги поторопили его, поэтому Гу Юнь не мог больше ждать и поспешил последовать за ними.

Стояла холодная ночь первого месяца года. Ледяной ветер колол так, будто голова Гу Юня была игольницей.

Когда они шли вдоль дворцовой стены, евнух во главе процессии не смел головы поднять. В трех шагах от них располагался один из пяти сторожевых постов с боевыми арбалетами с изображением цилиня [1]. Глядя на звериные головы с кровожадными ликами, их клыки, выпускающие белый пар, и на то, как медленно с характерным металлическим звуком вращались шестерни в их шеях и повергали всех в еще больший трепет перед красными стенами дворца, ни одна живая душа не рискнула бы подойти ближе.

Дворцовый фонарь [2], окруженный облаком густого пара, колыхался на ветру, но в нем не было ничего божественного. Он отбрасывал печальные тусклые тени, нагнетая таинственную атмосферу.

Доверенный слуга Императора Лунаня, евнух Чжу-коротенькие-ножки, сопровождал группу людей в зимнюю комнату [3], как раз в то время, когда Гу Юнь проходил мимо. Это оказались люди с Запада. Их долговязый и худой лидер был полностью седым и чертами лица сильно напоминал сокола. Глаза его внушали страх, нос был высоко-вздернутым и крючковатым, а тонкие губы едва заметными – точно их высекли ударом меча.

Чжу-кopотенькие-ножки сделал шаг вперед и с поклоном поспешил выказать свое почтение Гу Юню:

– Аньдинхоу, это посланники Папы с Запада.

Беловолосый мужчина внимательно посмотрел на Гу Юня и спросил:

– Неужто перед нами Его превосходительство Аньдинхоу?

Ресницы Гу Юня были запорошены снегом, все его существо источало морозный холод. Он равнодушно сложил перед собой руки [4] и поклонился в знак приветствия.

Седовласый посол вытянул руки перед грудью в полупоклоне:

– Я никак не ожидал, что Аньдинхоу окажется столь молод и хорош собой. Для меня честь встретиться с вами.

Гу Юнь ответил:

– Вы мне льстите.

Две процессии наконец разминулись, и после того, как иностранцы удалились, Гу Юнь удостоил Чжу-кopотенькие-ножки внимательным взглядом.

Тот подмигнул ему и, понизив голос, сказал:

– Пока не ясно, о чем иностранцы беседовали с Его Величеством, но Его Величество от этого пришел в крайнее оживление и постоянно спрашивал у меня, когда же наконец прибудет Аньдинхоу. Так что Аньдинхоу не стоит бояться плохих вестей.

О старшем дворцовом евнухе [5] шла дурная слава из-за того, что он был императорским любимчиком и подхалимом, но с маршалом у них были неплохие отношения. Можно сказать, мальчик вырос у него на глазах. Однажды евнуху довелось прогневать предыдущего Императора. Присутствовавший при этом событии Гу Юнь замолвил за него словечко перед правителем и тем самым спас ему жизнь.

Кроме того, несмотря на то что Чжу-кopотенькие-ножки был человеком довольно подлым, тем не менее, он умел платить долги и всегда хранил в сердце память о добром отношении. Вызволить мастера Фэнханя из темницы пару дней назад удалось благодаря его помощи.

Однако Гу Юнь не спешил поверить его оптимистичным заверениям.

Император обычно не отличался добродушным нравом, и у него на уме могли зародиться опасные мысли... Ведь кто-то из низов мог обвинить маршала в покупке цзылюцзиня на черных рынках для собственных нужд.

Впрочем, злые языки могли обвинять его в чем угодно. В любом случае Гу Юнь уже попросил нескольких подчиненных разобраться с этим делом и замести следы, чтобы не осталось никаких доказательств. Так что максимум, что ему грозило – словесная перепалка с Императором

Только что же могло привести Его Величество в такое «оживление»?

У Гу Юня еще сильнее задергался глаз.

Когда он вошел, Ли Фэн был занят чтением [6] донесения. При свете паровой лампы Император Лунань не отличался гордой осанкой и изящными манерами, скорее, был еще бледнее, чем мучающийся от головной боли Гу Юнь. Решив не тратить время на приветствия, Ли Фэн махнул рукой и доброжелательно и мягко произнес:

– Тут нет посторонних. Дядюшке Императора незачем церемониться со мной.

Ли Фэн повернулся к Чжу-кopотенькие-ножки:

– Пойди разузнай, остался ли с обеда женьшеневый суп, да принеси дядюшке миску супа согреть руки.

«Какой заботливый, – вздохнул про себя Гу Юнь. – Если бы я не знал его, то купился бы».

Ли Фэн, не подозревавший о том, какие мысли витают в голове Гу Юня, непринужденно спросил:

– Помнится, дядюшка говорил в прошлый раз, что часть запасов цзылюцзиня мятежника Фу Чжичэна доставили из-за Южного моря.

Гу Юнь ответил:

– Да. Ваш бездарный подданный просит прощения у Его Величества за то, что так и не смог точно установить источник цзылюцзиня.

Ли Фэн совершенно не рассердился:

– Ничего страшного. Ведь эти предатели были такими изворотливыми. То, что дядюшке в незнакомом ему месте удалось найти их тайный ход и поймать всех разбойников за раз – уже огромное достижение. Раз уж сам Аньдинхоу сомневается в своих способностях, то что мне делать с другими чиновниками и придворными, неужели разогнать?

Гу Юнь никак не мог понять, что за игру ведет Император, поэтому не смел ничего ему ответить.

– Черный рынок цзылюцзиня на территории Великой Лян совершенно не управляем, – сказал Ли Фэн, быстро сменив тему. – Поэтому на этот раз я поручил провести частное расследование в тайне. Выяснилось, что большая часть поставок топлива идет из-за границы.

Так Гу Юнь сразу понял, что чиновники, воровавшие топливо на территории страны, должно быть, узнали о проверках благодаря многочисленным связям и притихли, держа нос по ветру. Цзян Чуну и его людям попалась только мелкая рыбешка и те крохи, что тайком добывали в шахтах. Поэтому Гу Юнь прикусил язык, продолжив слушать речь Императора.

– Дядя много времени проводит на границе, поэтому видит шире. Это мы сидим в своей столице и смотрим на небо со дна колодца. Не знает ли случайно дядя, куда обычно направляются эти частные добытчики?

Гу Юнь сказал:

– Отвечаю Вашему Величеству. Обычно это угодья северных варваров.

– Верно, – засмеялся Ли Фэн и поднялся на ноги. – Хотя не все так просто. Дядя, подойдите скорее, взгляните.

С тревогой Гу Юнь принял из рук Ли Фэна тайное донесение. И когда бегло просмотрел его, то у него голова пошла кругом.

В донесении были подробно перечислены все существующие торговые пути поставок цзылюцзиня. Гу Юнь знал большинство из них наизусть, кроме одного – «Лоулань».

Откуда здесь взялась Лоулань?

Черный Железный Лагерь находился на пороге Шелкового пути, расположенного у стен Лоулани. Гу Юнь никогда не слышал ни в песнях, ни в питейных заведениях о том, что там есть цзылюцзинь.

Откуда об этом узнали?

Кто этот тайный посланец, предоставивший трону доклад?

Ли Фэн спросил:

– Так что дядя об этом думает?

На сердце у Гу Юня было неспокойно, его бросило в холодный пот:

– Ваше Величество, Черный Железный Лагерь и Лоулань на протяжении многих лет были соседями. Но я никогда не слышал о том, чтобы в Лоулани располагалась шахта по добыче цзылюцзиня. Простите вашего подданного за дерзость, но осмелюсь спросить, кто послал вам это донесение? Какие у них доказательства?

– Ах, дядя принимает все слишком близко к сердцу, – с улыбкой ответил ему Ли Фэн. – Я ведь не обвинил его в том, что он связан с ворами, тайно добывающими топливо. Нет ничего удивительного в том, что он никогда не слышал о тех шахтах.

Гу Юнь сделал глубокий вдох с трудом держа себя в руках, показывая, что готов промыть уши и почтительно внимать [7] Императору.

Ли Фэн продолжил:

– Это долгая история. В прошлом году в девятом лунном месяце [8] дядя вместе с войсками отправился на южную границу. Во время его отсутствия Лоулань обратилась за помощью к расквартированным рядом оставшимся солдатам Черного Железного Лагеря, чтобы окружить и уничтожить шайку разбойников.

Генерал Цю Вэньшань направил туда отряд и добился великолепной победы: убиты были сотни пустынных разбойников, удалось и вызволить из плена несколько странствующих тяньчжуйских [9] купцов. Поскольку у купцов имелись при себе пропуска через границу Великой Лян, то генерал Цю конвоировал их с охраной на Западный пограничный пункт. Только позже неожиданно выяснилось, что пропуска были фальшивыми.

Ли Фэн находился в до того в прекрасном расположении духа, что специально прервал рассказ на интересном месте, разжигая чужое любопытство. К своему удивлению Император обнаружил, что Гу Юнь слушает его с совершенно не характерным для себя мрачным выражением лица. И не спешит задавать ему вопросы, что же случилось дальше. Император от этого невольно погибал от тоски.

Ничего не оставалось, кроме как с неудовольствием в голосе продолжить свой рассказ:

– Согласно закону, тех, кого поймали с поддельными пропусками через границу, полагается доставить в следственный отдел для проведения расследования и принятия мер. Проверив там их документы, северо-западный командующий обнаружил, что перед ним никакие не тяньчжуйские купцы, а самые настоящие «золотые воины», связанные с черным рынком цзылюцзиня.

«Золотыми воинами» называли контрабандистов, которые с риском для жизни поставляли цзылюцзинь.

– К счастью, мои тайные посланники тогда только-только прибыли на Запад. И вот не успели их ноги ступить на эти земли, как золотые воины уже сами угодили в ловушку. Контрабандисты сознались, что раньше добывали топливо в частной шахте неподалеку от Гуаньвай [10]. Но недавно им в руки попала «карта сокровищ», где были отмечены многочисленные месторождения цзылюцзиня в Лоулани, поэтому они решили попытать там счастья. Разве это не поразительно? Мне удалось выяснить, какие сокровища скрывает их земли раньше, чем самим лоуланьцам.

Гу Юнь вспомнил банду разбойников, которых они поймали четыре года назад в пустыне, и у него волосы встали дыбом.

Тогда о том, чтобы разбойники никому ничего не смогли рассказать, позаботились Гу Юнь и Шэнь И. Позже маршал не раз посылал своих людей на поиски таинственной «цзылюцзиневой шахты», но никому из них не удалось ничего найти.

И вот, спустя пару лет, когда Гу Юнь уже и вспоминать об этой истории перестал, правда всплыла, да еще и при таких обстоятельствах!

К тому же... Кто отправил в поход солдат Цю Вэньшаня?

В Черном Железном Лагере этот генерал отвечал за оборону и раньше никогда не вмешивался в вопросы, касающиеся торговых трактов. Если бы во главе операции стоял человек бывалый, то он бы ни при каких обстоятельствах не приказал сопроводить куда-то купцов, не проверив их документы на подлинность. Северо-западный командующий напрямую подчинялся центральному правительству. После перевода Черный Железный Лагерь потерял право вмешиваться в гражданские дела.

Шэнь И уехал с Гу Юнем, но командующие трех главных квартир [11] оставались в лагере. Куда они все подевались?

Гу Юнь спросил:

– Ваше Величество, простите вашего слугу за дерзость, но позвольте узнать, когда напали бандиты?

Ли Фэн ответил:

– В конце прошлого года. А что?

Гу Юнь выдавил из себя улыбку:

– Ничего особенно. Просто вашему подданному кажется немного странным, что разбойники с Запада, которых уничтожили много лет назад, вдруг внезапно объявились.

Головная боль усиливалась. Похоже, те побочные эффекты лекарства, что Чан Гэну удалось ослабить при помощи иглоукалывания, снова вернулись.

Точно. В конце прошлого года на Шелковом пути проходила крупная ярмарка, которая привлекла купцов из множества стран, Черному Железному Лагерю даже пришлось ради безопасности усилить там свое присутствие. Помимо этого, обычно они охраняли караваны с ежегодной данью, которую везли с северной границы в столицу через северо-запад... Неудивительно, что ставка почти обезлюдела.

Почему они выбрали именно этот момент?

Как так вышло, что северо-западный командующий вдруг наткнулся на «золотых воинов» в тот самый день, когда прибыл тайный императорский посланник, поэтому не имел вариантов для маневра?

Более того, почему маршалу никто не доложил об инциденте – ни сразу же, ни позднее?

У него так сильно болела голова, что было трудно дышать, а мысли путались. Гу Юнь почувствовал, как задыхается, хотя в теплом павильоне круглый год стояла весна.

Ли Фэн сказал:

– Западные разбойники давно кружат вокруг границ Великой Лян. Поскольку без высочайшего дозволения дядя не может поднять войска, неудивительно, что ему непросто с ними расправиться. Но сегодня мы пригласили императорского дядю во дворец не для того, чтобы допытывать его о разбойниках, а для того, чтобы поручить дядюшке важную миссию.

Гу Юнь поднял на него взгляд.

В глазах Ли Фэна бушевало пламя:

– Наш тайный посланник сумел проникнуть на территорию Лоулани. Боюсь, что с большой вероятностью месторождение цзылюцзиня расположено под землей... Дядя понимает, на что мы намекаем?

У Гу Юня упало сердце, слова давались ему с трудом:

– Ваше Величество, простите вашего невежественного подчиненного, но не мог бы Император дать точные указания?

Ли Фэн потрепал его по плечу. Казалось, тело Гу Юня совершенно закоченело и что ты с ним делай, оно останется подобным камню, который три дня пролежал в глыбе льда.

– Честно говоря, как дяде давно уже известно, внутренние и внешние дела нашей Великой Лян находятся в беспорядке, – вздохнул Ли Фэн. – Нас чрезвычайно это беспокоит, но нам некому довериться и не с кем разделить этот груз, когда мы просыпаемся среди ночи и чувствуем реки и горы Великой Лян на своих плечах.

Гу Юнь осторожно выбирал слова прежде, чем мягко сказать:

– Бесчисленное множество важных дел изо дня в день падает на плечи Императора. Народ видит это и непременно переживает за тело и здоровье дракона, Вашему Величеству стоит поберечь себя.

Ваш подданный не сведущ в работе канцелярии по приему жалоб и прошений трону, а также в делах управления, однако, за последние несколько лет Шелковый Путь понемногу растет. С каждым годом он все больше оживляется и процветает. Богатые северо-западные купцы уже рискуют путешествовать заграницу. В центральных равнинах всегда жили старательные и трудолюбивые люди, поэтому ваш слуга искренне питает надежду, что в течении пяти лет процветание накроет территорию всей Великой Лян...

Несмотря на то, что ответ был уклончивым, Ли Фэн дураком не был и, разумеется, догадался, что ему отказали.

В текущем радостном расположении духа добрые слова маршала подействовали на Императора Лунаня как ведро ледяной воды.

– Подданный Гу, – Ли Фэн резко перебил его, сменив обращение, – и правда ничего не смыслит в государственных делах. Да, в последние годы деловые поездки стали довольно прибыльны, но кто может гарантировать, что так будет всегда? Кстати говоря, раз уж речь зашла об этих дельцах, так ли вы хорошо их знаете? Я и не подозревал, что Аньдинхоу умеет не только убивать врагов, но разбирается в предпринимательстве и торговле.

Видно было, что Император в ярости.

Гу Юнь понимал, что, едва заслышав обращение «поданный Гу», ему полагалось замолкнуть и делать все, как велено.

На секунду он замер. По неизвестной причине пламя в паровом светильнике позади Императора с треском задрожало.

Гу Юнь вспомнил, как еще несколько дней назад сам клялся господину Цзяну, что «не осмелится пренебрегать данным ему телом»...

Ли Фэн поднял руку и потер переносицу, чтобы унять гнев, и предложил удобный выход для них обоих. Он сухо произнес:

– Забудьте, лучше еще немного отдохните. Мы доверяем дяде разобраться самому. Вернетесь в поместье и хорошенько над этим поразмыслите. Весна пока не наступила, на северо-западе холодная погода, и земля еще мерзлая, мой дорогой подчиненный может не спешить возвращаться туда...

– Ваше Величество.

Гу Юнь прищурился, вдруг приподнял свои одежды и преклонил колени. Однажды маршал сказал, что не станет драться из бессмысленного упрямства и уверенности в собственной правоте, но дело сейчас было не в его упрямстве или уверенности в собственной правоте.

– Простите меня, Ваше Величество, – медленно произнес Гу Юнь. – Простите своему подданному его невежество, но хотя цзылюцзинь, несомненно, важен, ваш непонятливый подданный никак не может понять глубинные мотивы, стоящие за действиями Его Величества. Превратить Шелковый путь в процветающий и мирный торговый тракт было нелегко. Неужели Его Величество действительно планирует все бросить, чтобы добыть немного цзылюцзиня?

– Нельзя отрицать, что без участия подданного Гу Шелковый путь не стал таким, каким мы видим его сегодня. Мы понимаем, что после долгих лет усердной работы, одна только мысль... Что, думаете, у нас сердце не болит?

Ли Фэн сдержал порыв и терпеливо продолжил свое объяснение:

– Великая держава подобна огромному ветхому особняку: ветер задувает с четырех сторон, и как только начинаются дожди, приходится сносить Восточную стену, чтобы возвести Западную [12]. Осталось ли в ней хоть одно нетронутое место [13]?

Гу Юнь про себя усмехнулся, но внешне ничем это не выдал и сохранил бесстрастное выражение лица.

– Пол холодный, а здоровье дядюшки оставляет желать лучшего. Лекарственный запах еще не успел выветриться, негоже дядюшке стоять на коленях. – Казалось, Ли Фэн успокоился и пытался урезонить Гу Юня: – Помнится, когда мы были детьми, наставник [14] Линь учил нас, что могущество государства заключается в двух силах: дарованной небом и созданной человеком. А дядя помнит?

Гу Юнь ответил:

– Я помню. Горы и реки, травы и деревья, зерно, скот и цзылюцзинь под землей ниспосланы небом. Людьми же созданы мудрые учения предков, промышленность и торговля, ремесло, механизмы и оружие. Обе силы подобны опорным балкам. Одна сможет выдержать, если другая накренится, но они не выстоят, если подрубить их обе разом, и правитель должен помнить об этом.

– Память дяди действительно хранит каждую прочитанную им строчку [15], – Ли Фэн опустил взгляд и посмотрел на него. – Сейчас обе этих балки изъедены червями до дыр, что нам остается делать?

Гу Юню хотелось прямо ответить ему: «Если бы ты не настаивал так на введении этого дурацкого указа "Жунцзинь Лин", то, может, и червей там завелось бы поменьше». Но говорить об этом вслух было бесполезно. Стоило вспомнить о судьбе мастера Фэнханя, который теперь за закрытыми дверями поместья со своими милыми щеночками размышлял о своем поведении.

Последний раз они так общались – обменивались вопросами и ответами – когда в юности учились вместе. Тогда Гу Юнь был крайне болезненным ребенком и практически ежедневно принимал лекарства. Характер, впрочем, его сильно не отличался от нынешнего: ему было на всех плевать. Впрочем, он прекрасно знал, что приходится братьям «дядюшкой». И хотя по возрасту он был младше Вэй-вана, каждый раз, когда ему попадалась в руки какая-нибудь сладость или потешная вещица, он приберегал ее для племянников, а не присваивал или прятал. Когда Гу Юня о чем-то спрашивали, он отвечал, когда его о чем-то просили, он удовлетворял любой каприз и находил ответы на все вопросы. Было время, когда за это Ли Фэн очень любил его.

– Поднимайтесь скорее, – Ли Фэн окончательно перестал на него сердиться. – Для нашей страны дядя точно острый клинок. Без его помощи не укрепить все четыре стены.

Услышав его слова, Гу Юнь медленно поклонился, коснувшись лбом собственных пальцев, прижатых к полу.

Ли Фэн вздохнул с облегчением, решив, что ему удалось убедить маршала в своей правоте. В последние годы Гу Юнь стал вести себя гораздо мудрее, куда глубже понимал государственные дела и больше не вспыхивал от малейшей искры, как раньше. Его уклончивый отказ можно было списать на чересчур резкую реакцию на упоминание «Лоулани».

Лоулань... Понятно, что прожив там более пяти лет, Гу Юнь привязался к этой земле.

Размышляя подобным образом, Ли Фэн смягчился. Он даже протянул руку, чтобы помочь маршалу встать.

Неожиданно его руку не приняли. Хотя Гу Юнь все равно поднялся на ноги и спокойным тоном произнес:

– Ваше Величество, пусть Лоулань и небольшая, но они всегда оставались нашими добрыми друзьями. В тот год, когда большинство западных провинций подняли восстание, и наша армия более чем на двадцать дней застряла в золотых песках и безлюдных холмах, единственными, кто в тайне передавал нам вести и поставлял провиант и фураж, были лоуланцы. Позднее, когда иностранцы с западных земель и Тяньчжу заключили с Великой Лян Соглашение о создании Шелкового Пути, Лоулань также послужила...

Рука Ли Фэна потрясенно повисла в воздухе. Он немедленно пришел в ярость и громко закричал:

– Достаточно!

– Покушаться на природные ресурсы другого государства, нападать на них и брать в осаду – это бесчеловечно! Плевать на старые клятвы, нарушая собственные обещания, это бесчестно!

Гу Юню явно пока было не «достаточно». Каждое его слово подобно мечу врезалось в землю.

Ли Фэна даже затрясло от гнева:

– Закрой рот!

Император мгновенно оказался возле стола и, сбросив на пол бумаги, схватил тушечницу [16] и в ярости швырнул ее в маршала. Гу Юнь не стал уклоняться, позволив квадратной тушечнице с глухим звуком удариться о броню. На груди Аньдинхоу, на парадных одеждах [17], расплылось чернильное пятно.

Ли Фэн спросил его:

– Гу Юнь, что ты намереваешься делать?

Медленно цедя слова, Гу Юнь не меняясь в лице ответил:

– Бесчеловечная и бесчестная армия несет лишь несчастья. Черный Железный Лагерь насчитывает пятьдесят тысяч солдат. И хотя мы не боимся смерти, но не готовы последовать вашему приказу. Ваше Величество, прошу, отзовите его.

Примечания:

1. 麒麟 – qílín – цилинь, единорог (сказочный зверь, изображаемый в виде однорогого оленя, покрытого чешуёй: согласно легендам отличается добротой и бережным обращением со всеми видами живой природы, является предвестником счастливых событии, дарует детей бездетным супругам; когда показывается людям, то этим предвещает появление гениального исторического деятеля)

2. 宫灯 – gōngdēng – дворцовый фонарь (восьми– или шестигранный, расписной шёлковый или стеклянный)

3. 暖阁 – nuǎngé, диaл. nǎnggé – зимняя (отапливаемая) комната (часть летнего помещения)

4. Тут подразуме6вается традиционное приветствие, когда складывают руки (в знак приветствия, просьбы, почтения): левая кисть охватывает правый кулак перед грудью

5. 太监 – tàijiàn – стар. старший дворцовый евнух (по должности – чин IV класса

6. 封奏 – fēngzòu – стар. секретный доклад [на высочайшее имя]

7. 洗耳恭听 – xǐ'ěrgōngtīng – промыть уши и почтительно внимать (обр. в знач.: внимательно слушать, отнестись с полным вниманием, готов выслушать)

8. 九月 – jiǔyuè – девятый лунный месяц; сентябрь

9. 天竺 – tiānzhú – устар. Индия; индийский

10. Гуаньвай (территория к востоку от г. Шаньхайгуань: пров. Хэйлунцзян, Гирин и Ляонин; КНР

11. 三大营 – sāndàyíng – ист. три главных квартиры (строевая, караульная и артиллерийская

12. 拆东墙补西墙 – chāi dōngqiáng bǔ xīqiáng – разобрать восточную стену, [чтобы] отремонтировать западную стену обр. взять в долг у одного, чтобы заплатить другому; создать новую проблему, пытаясь найти решение старой; отрезать фалды на заплату локтей

13. В любом месте 捉襟见肘 – zhuōjīn jiànzhǒu – потянешь за полу ― видны локти, ср. тришкин кафтан, обр. а) прохудившаяся одежда; б) не сводить концы с концами, бедствовать; в) нос вытащишь – хвост увязнет; г) недостаток (например: средств, способности)

14. 太傅 – tàifù – ист. наставник двора (обычно: несовершеннолетнего императора)

15. 过目不忘 – guòmùbùwàng – не забывать увиденное (обр. в знач.: запоминать с первого взгляда, обладать фотографической памятью)

16. 砚台 – yàntai – тушечница (каменная, для растирания туши)

17. 朝服 – cháofú – стар. парадная одежда (для приёмов при дворе)