Текст книги "Убить волка (СИ)"

Автор книги: Priest P大

сообщить о нарушении

Текущая страница: 104 (всего у книги 112 страниц)

Экстра 2. Чувства старого друга

–

После возвращения в столицу Гу Юнь полгода не выходил из дома. Сначала он был в порядке, но был период, когда его состояние было очень плохим, он даже не мог позволить себе подолгу сидеть или стоять. Чаша с лекарством опустела, и прошел почти день. Однако по мере приближения зимы его здоровье постепенно улучшалось, и Гу Юнь начал чувствовать себя немного «подавленным».

Временами, когда он был занят, каждый день, он хотел только окунуться в теплую деревню, лежа весь день, не вставая, отдыхая, пока его кости и плоть не сгниют. Наконец-то он смог жить той жизнью, о которой всегда мечтал, после больших трудностей, но ему надоело... иметь слишком много свободного времени. От нечего делать весь день, он с утра до ночи возился с майной, находя способы помучить друг друга. Птица была обветренной и худой, желая исчезнуть из этого мира.

Возможно, некоторые люди рождены для того, чтобы спать в жесткой постели, все их тело состоит из костей, слишком долгое лежание в роскошной парче вместо этого вызовет у них боль в спине.

Наконец даже император не выдержал, и когда приближалось зимнее солнцестояние, отпустил Гу Юня обратно во двор.

В тот день, по совпадению, у Гу Юня был выходной. За несколько дней до этого он уже был немного подавлен, не мог встать с утра и не мог нормально спать по ночам. Хотя он очень тщательно скрывал себя и не ворочался, Чан Гэн знал, что он не спит. Чтобы не беспокоить его, Гу Юнь бессознательно сдерживал дыхание до медленного и долгого. Иногда он почти не слышал его.

Он не отвечал, даже когда Чан Гэн спрашивал. Если на него слишком сильно давили, он начинал нести чушь. Так или иначе, с такой скользкой речью Гу, чего он не хотел говорить, никогда нельзя было узнать, даже если поддеть шилом.

В дополнение к новогоднему празднику важные чиновники выше третьего класса по очереди отдыхали каждый день на случай, если не будет никого, кто мог бы нести ответственность. Другими словами, хотя Гу Юнь сегодня отдыхал, это не значило, что Его Величество, император, тайно выбравшийся из дворца и оставшийся на ночь в Поместье Аньдинхоу, тоже мог отдохнуть. В начале правления нового правительства у Чан Гэна было множество дел, которыми нужно было заняться, ему все еще приходилось вставать рано утром, чтобы вернуться к работе.

Затем он увидел, что Гу Юнь тоже был одет, чтобы выйти на улицу.

–Оденься потеплее, – небрежно бросил Чан Гэн. – Кстати, куда ты идешь в такой холодный день?

Гу Юнь серьезно соврал:

–Собираюсь покататься на лошадях в пригороде.

Чан Гэн посмотрел на воющий северо-западный ветер снаружи, затем на лицо Гу Юня, которое принадлежало тому, кто только что оправился от серьезной травмы, без следов крови, и нахмурился:

–Что?

Гу Юнь смотрел на небо, на землю, куда угодно, только не на Чан Гэна, отказываясь говорить.

У Чан Гэна не было времени задерживаться в поместье и допрашивать его, чтобы добиться признания, поэтому он быстро подмигнул Хо Даню перед уходом. С тех пор, как он стал свидетелем того, как его маршал разваливается на части, и Его Величество лично отнес его домой, Хо Дань был полон решимости стать тайным шпионом, питаясь от одного и защищая другого.

Уши и глаза Гу Юня все еще не были так остры. Некоторое время он не осознавал, что на его заднем дворе был предатель. После того, как Чан Гэн ушел, он украдкой надел пальто и велел своим слугам приготовить очень скромную карету. Он взял с собой только Хо Даня, дополнительные охранники остались дома.

Хо Дань:

–Аньдинхоу, куда вы едете?

Гу Юнь что-то пробормотал.

Хо Дань:

–Аньдинхоу, у вас болит зуб?

Гу Юнь:

–...

Хо Дань редко видел его лицо, которое «трудно выразить словами». Он подумал про себя: «Неужели он будет искать цветы и вербы* за спиной Его Величества?»

*посещение публичных домов

Однако, глядя на не привлекательное лицо Гу Юня, не было похоже, что он собирался развлечься.

Они долго смотрели друг на друга. Прохладный ветер прошел сквозь занавеску и подул в жаровню. Гу Юнь наконец выдавил из щели между зубами три слова:

–Храм Ху Го.

Хо Дань:

–...

Он в шоке подумал: «Должно быть, Аньдинхоу утром принял не то лекарство!»

Гу Юнь сердито одернул занавеску кареты: –На что ты смотришь? Все еще не едешь!

Когда маршал Гу был на северной границе, он тайно загадал желание: если Кость Нечистоты Чан Гэна действительно излечат, он зажжет благовония для храма Ху Го. Но он так и не смог его выполнить.

Этот белоглазый волк*, возможно, был немного набожным в то время, но когда пришло время, он отказался от милости и забыл о Будде.

*Неблагодарный человек, который никогда не ценит то, что для него делают другие

Но по какой-то причине, в последние ночи Гу Юню снились странные сны. Он увидел ряд лысых монахов, упорядоченно распевающих ему сутры. Их головы блестели и качались в одном направлении, говоря «Амитабха» всю ночь. Он проснулся на следующий день и все еще чувствовал головокружение. Продолжая это в течении трех или четырех дней, Гу Юнь наконец вспомнил о своем «большом желании» и понял, зачем пришли эти плешивые ослы.

Воспользовавшись днем отдыха, он неохотно отправился в храм Ху Го, чтобы возжечь благовония.

Воспользовавшись холодными зимними месяцами, так как это был не новый год и не праздничные дни, в горном храме было мало посетителей. Гу Юнь поспешно ушел рано утром и прокрался в храм Ху Го, как вор. В это время горный туман еще не рассеялся. На каменных ступенях лежал слой росы, вокруг царила тишина. У Гу Юня не хватило духу оценить это. Он шел с опущенной головой, и его шаги были быстрыми, стремительными, как будто он собирался возродиться. Хо Дань боялся, что он упадет, и в страхе бежал за ним всю дорогу. Они достигли конца горной дороги, которая заняла полчаса. В мгновение ока они оказались перед воротами зала благовоний.

Хо Дань сделал несколько вдохов и осторожно спросил:

–Аньдинхоу, что мы здесь делаем?

Гу Юнь стиснул зубы и раздраженно сказал:

–Подношение благовоний.

Хо Дань:

–...

Видя, насколько агрессивен этот хозяин, он сначала подумал, что специально пришел сюда, чтобы собрать долги или мстить.

Начались утренние занятия монахов в храме. Звук утреннего колокола и расстановка циновок в курильном зале стояли на месте. Монах в простом белом монашеском одеянии в главном зале стучал деревянной рыбой и молча распевал сутры.

Гу Юнь огляделся и увидел, что его никто не замечает ни издалека, ни вблизи. Он быстро прокрался в зал для благовоний, зажав себе нос, схватил горсть медных и серебряных монет и бросил их в ящик для пожертвований. Потом с пренебрежением подобрал две ароматические палочки, встряхнул запястьями и зажег их. Он вытянул руки, стараясь держать подальше от себя дым.

Гу Юнь взял благовония и взглянул на статую Золотого Будды перед ним, думая: «Должен ли я поклоняться этой штуке?»

Тогда он мгновенно принял решение: «Забудь об этом».

У него даже не было надлежащей позы для поклонения, он снисходительно кивнул головой статуе Будды, как будто он достаточно одарил Будду. Он быстро вставил ладан в курильницу, повернул голову и сказал Хо Даню: «Готово. Пошли».

Хо Дань:

–...

Впервые за свою долгую жизнь он увидел, что кто-то поклоняется Будде с таким высокомерием. Их Аньдинхоу не столько приходил поклоняться Будде, сколько ждал, когда Будда придет поклоняться ему.

Как только Гу Юнь быстро разобрался с благовониями и собирался покинуть зал, монах, который прятался поблизости и стучал по деревянной рыбе, внезапно встал и обернулся, с улыбкой склонил голову перед Гу Юнем и произнес жестами: «Как дела у Аньдинхоу?»

Гу Юнь:

–...

Он сделал все приготовления, чтобы избежать глаз и ушей людей. Но кто знал, что он был в зале благовоний с врагом: вонючим монахом Ляо Жанем. Должно быть, он забыл посмотреть на календарь перед выходом.

Ляо Жань улыбнулся, указал на него и спросил: «Почему Аньдинхоу пришел сюда? Это не должна быть молитва о благословении».

Гу Юнь выглядел несколько неестественно и сказал:

–Исполняю желание.

Монах сказал: «Раз Аньдинхоу хочет, почему бы не быть более искренним? Слишком поспешно, приходить и уходить вот так».

Гу Юнь тайком выругался «как не повезло», но внешне вежливо улыбнулся:

–Раз мое сердце достаточно искренне, почему мы должны цепляться за обычай? Мастер, вы ослеплены внешним видом?

Ляо Жань сложил руки перед грудью, склонил голову и откровенно сказал: «Маршал Гу, естественно, понял учение Будды, что заставляет меня и других практикующих искренне восхищаться. Это правда – вы можете помнить весь пройденный путь, чтобы выразить свою благодарность, тогда вы, должно быть, были очень искренними в тот момент, когда загадывали желание. Поскольку вы пришли сюда сегодня, конечно, вы также должны были отдать свое сердце нашему Будде».

Гу Юнь потерял дар речи, и у него не было выбора, кроме как смотреть на него с улыбкой.

Ляо Жань: «Погода холодная. Почему бы вам не пройти в комнату для медитации этого бедного монаха и не выпить чашечку чая?»

Гу Юнь:

–Я не смею вас беспокоить. Мастер, пожалуйста, продолжайте свой день. Эм… Я проделал весь этот путь, можно сказать, что это была поездка. Я сам прогуляюсь вокруг.

Ляо Жань снова и снова улыбался ему в знак вежливости, а затем вышел из зала благовоний.

Именитый монах вышел за дверь, шагах в ста он вдруг взял монашеское одеяние и мелкими шажками вернулся обратно. Он заглянул в благовонный зал и увидел, что Гу Юнь, неуважительный ублюдок, действительно послушно прошел перед циновками, мгновение несчастно смотрел на них, затем взял благовония и снова зажег их. Он зажал нос и сделал набожный вид, но даже глядя на его спину, можно было увидеть его невольное сердце.

Оценив раздраженную спину Гу Юня, выдающийся монах на мгновение почувствовал себя чрезвычайно довольным, только тогда он радостно поднял свою одежду и ушел.

После того, как Гу Юнь пошел домой, он трижды помылся водой из листьев полыни с головы до ног, а затем отозвал Хо Даня в сторону, угрожая ему настойчивым видом:

–Я знаю, что ты любишь болтать с Чан Гэном в свободное время, но если кто-то  осмелится проболтаться Чан Гэну про сегодняшний день, я применю военный закон, чтобы разобраться с вами.

Хо Дань:

–...

Гу Юнь сделал два шага и резко повернул голову. Он столкнулся с искаженным выражением лица Хо Даня, который хотел рассмеяться, но не мог.

Хо Дань был напуган, он проглотил приступ смеха. Ничего не сказав, он развернулся и убежал.

Много лет спустя Чан Гэн так и не узнал, куда пошел Гу Юнь и что он делал в тот день. Это было свидетельством того, насколько могущественным мог быть авторитет маршала Гу.

Никто не знал, было ли это из-за того, что Гу Юнь искренне поклонился Будде, но на этот раз Будда сделал ему большой подарок: купи один, получи другой бесплатно.

На следующий день Чэнь Цинсюй пришла в гости и принесла рецепт.

–Я долго искал подсказки во дворце, но ничего не смогла найти, – сказала Чэнь Цинсюй.–Вместо этого я нашла кое-что полезное в книге тайных искусств богини, способной изучить давно принесенный яд. Просто уши и глаза у Маршала повреждены уже много лет. Даже если выведут яд, вы можете только ждать, пока они медленно восстановятся в будущем. Я боюсь...

Боюсь, что полностью излечиться невозможно.

Чэнь Цинсюй:

–Хотите попробовать лечение?

Гу Юнь взглянул на Чан Гэна, который не решался заговорить, и без колебаний принял решение – это не имеет значения, подействует оно или нет, но если Чан Гэн будет чувствовать себя непринужденно, его не волновало, сколько еще лекарств он должен был выпить.

В тот момент, когда лекарство попало ему в рот, Гу Юнь внезапно почувствовал, что запах этого лекарства был немного знакомым, но он не мог вспомнить, где он встречал его раньше. В то время он думал, что, в своей жизни он принял слишком много лекарств, и было так, что одни могут пахнуть так же, как другие, так что он не принял это близко к сердцу.

Чан Гэн, наоборот, очень нервничал. Ему потребовалось два часа, чтобы просмотреть дюжину отчетов, и с каждой палочкой благовоний он отвлекался, поднимал глаза и спрашивал его, как он себя чувствует.

Это все старые болезни, что он мог чувствовать от одной дозы?

Гу Юнь наполовину убеждал и наполовину лгал ему:

–Намного лучше.

Чан Гэн поспешно спросил:

–Как лучше, ты все еще видишь меня, когда снимаешь люлицзинь?

Гу Юнь взглянул на Чан Гэна и сказал с улыбкой:

–Я вижу каждую деталь, каждую прядь волос, даже с повязкой на глазах.

Чан Гэн:

–...

Услышав, что этот человек снова говорит неразумные вещи, Чан Гэн бросил в сторону императорское перо и планировал хорошенько «поговорить» с ним.

Гу Юнь с ухмылкой поднял ногу, а затем решительно и безжалостно дал императору «спотого коня». Его техника ног была лучше, чем в прошлом. Чан Гэн внезапно споткнулся и упал на него, мужчина даже невинно раскрыл руки в ожидании падения. Сам Чан Гэн покрылся холодным потом, опасаясь, что его упавшее большое тело может раздавить его до смерти. Он торопливо протянул руку к ручке стула для поддержки и сердито закричал:

–Гу Цзыси!

Гу Юнь улыбнулся, его похотливая рука быстро ласкала талию Чан Гэна. Гнев Чан Гэна усилился от его прикосновения, но из страха, что другой не выдержит этого, поэтому он не смел прикасаться к нему и мог только с серьезным выражением лица сжать его запястье и отодвинуть в сторону. Гу Юнь тоже не сопротивлялся. Он поцеловал руку Чан Гэна, склонив голову на бок:

–О, хорошо пахнет.

Чан Гэн едва мог говорить:

–Ты…

Внезапно лицо Гу Юня изменилось, он вырвал запястье из рук Чан Гэна:

–Подожди.

Чан Гэн поспешно удержал равновесие:

–Что такое?

Когда Гу Юнь «приставал» к Его Величеству, кончик его носа случайно терся о старые бусы на запястье. Из щели между деревянными бусинами исходил очень слабый запах. Он был настолько легким, что только Гу Юнь и его собачий нос могли его обнаружить. Он вдруг вспомнил, почему рецепт Чэнь Цинсюй пах так знакомо – запах лекарства был таким же, как легкий аромат, исходящий от бусинок на его запястье.

В течение многих лет Гу Юнь и эта цепочка деревянных бусин то разлучались, то воссоединялись. Его это мало заботило, но эти маленькие бусинки, казалось, упрямо цеплялись за него. Что бы он ни пережил, они всегда сопровождали его.

Гу Юнь снял бусины, которые редко отделялись от него, попытался скрутить несколько бусинок, и, наконец, когда он добрался до самой большой, под силой его пальца обнажилась неглубокая щель, послышался четкий звук. В руках Гу Юня бусина разделилась на две части, обнажив внутренний мир – в ней была спрятана пилюля.

Двое мужчин могли только смотреть друг на друга. Чан Гэн перевернул весь дворец вверх дном, чтобы найти следы противоядия, но настоящее противоядие было спрятано на теле Гу Юня. Оно следовало за ним сквозь ветер и дождь более одиннадцати лет, и только до тех пор, пока Чэнь Цинсюй не узнала формулу противоядия сама, что показало небольшую подсказку.

Гу Юнь вдруг не смог сдержать смех, держа таблетку в пальцах, пошутил:

–Почему характер этого маленького существа точно такой же, как у Юань Хэ и покойного императора?

Несвоевременно жестоко, несвоевременно тепло.

...Несвоевременный яд, несвоевременное противоядие.

«Твой старший двоюродный брат будет наблюдать за тобой».

Экстра 3. Разговор о Фэнъюэ*

*风月 [fēngyuè] – 1) свежий ветер и светлая луна ( обр . прекрасный вечер ; красивый пейзаж ; обстановка , располагающая к лирической беседе , к мечтательности и любви )

2) любовь , любовные отношения

–

По сравнению с бывшим императором Лунаня, Ли Фэном, император Ли Минь сделал многое. Хотя реформы подобны волнам, льющиеся одна за другой, все, что попадало в его руки, проводилось планомерно: сначала законы, потом политика, от большого к малому, сверху донизу. Руководил стройкой школ для развития мудрости людей, а также больших драконов для сопровождения торговых кораблей и ученых для обучения за границей. Он даже незаметно отделил высокоцентрализованную монархию времен правления императора У от сложного двора.

Ли Минь был посвящен делам страны. В то же время, хотя он и не отличался особой показухой, но и к себе не относился так жестко, как к своему брату.

Каждый год, когда стояла жара, он ведет своих чиновников в недавно перестроенный садовый дворец Цзинхуа, чтобы спастись от летней жары. В Новый год, после того как Дворцовый банкет закончится раньше времени, никто не сможет задержать его с государственными делами – император должен отправиться на север к горячему источнику для отдыха.

Однако в первый год Тайши министры еще не привыкли к личным привычкам императора, поэтому двор с горячими источниками несколько раз беспокоили.

Одним из самых надоедливых был Шэнь И.

Пятого дня первого лунного месяца Шэнь И вернулся в столицу, чтобы вернуться к обычной жизни. Он полагал, что к этому времени двое мужчин уже должны быть уставшими, так что визит не будет слишком большой неприятностью, поэтому он пошел домой, чтобы принести несколько бутылок вина, сделанного его отцом, и отправился прямо в северный пригород, чтобы встретиться с Гу Юнем.

Старый мастер Шэнь любил возиться с этим круглый год. Однажды он сварил слишком много вина, и его было некому подарить. Слуги семьи принесли его в Башню Ван Нань, чтобы продать от их имени. Неожиданно за три дня было распродано два больших воза вина. С тех пор домашнее вино Мастера Шэня на какое-то время стало очень популярным, трудно было найти хоть одну каплю. Когда старик услышал об этом, он решительно отказался варить вино в больших количествах. Каждый раз он производил только три-две бутылки вина и отправлял их только своим родственникам и близким друзьям. Если ему было нечего делать, он просил людей написать рассказ о процессе его приготовления вина. Люди могли только смотреть, но не пить, поистине подло.

В конце концов, даже простой маленький винный кувшин семьи Шэнь стал новой модой в столице, а домашнее вино мастера Шэня стало ценным подарком, идеально подходящим для бедного Шэнь И, чтобы попросить об услуге.

К сожалению, знаменитое вино было в руках Гу Юня лишь некоторое время, прежде чем Его Величество безжалостно конфисковал его. Чан Гэн осторожно, но решительно унес бутылку с вином и сказал ему:

–Я попрошу кого-нибудь подогреть ее, а затем отдам тебе.

Невозможно было сказать, почему Гу Юнь казался несчастным и злым, Шэнь И был сбит с толку. Как только Чан Гэн ушел, он ткнул Гу Юня локтем:

–Император страны так заботится о тебе, зачем ты показываешь такое лицо?

Гу Юнь посмотрел на него с болью в животе и слабо махнул рукой:

–Что, черт возьми, ты понимаешь.

Шэнь И хотел было возразить, но когда слова сорвались с его уст, он вспомнил, что пришел сюда сегодня, потому что у него есть кое-что, о чем он хотел спросить. Слишком сильно обижать этого Гу было неудобно, ему пришлось подавить гнев понизить и голос:

–Цзыси, я хочу тебя кое о чем спросить.

– Говори, – вяло пробормотал Гу Юнь.

Шэнь И сглотнул и серьезно спросил:

–Если я хочу сделать предложение барышне Чэнь, что мне сделать, чтобы не показаться слишком внезапным?

Услышав это, Гу Юнь высоко поднял свои длинные брови и удивленно спросил:

–Внезапно? Что такого внезапного?

Шэнь И:

–...

Гу Юнь опять задумался:

–Разве ты не дал ей знак своей любви?

Шэнь И опустил голову и медленно ощупал грудь. Под удивленным взглядом Гу Юня он медленно вынул небольшой тканевый мешочек, завёрнутый в тонкий шёлк, который был плотно завернут. Слой за слоем он развернул три слоя, чтобы открыть содержимое мешочка – это была «легендарная» маленькая шпилька.

– Еще не отдал?-Гу Юнь безжалостно оценил-Как удачно, он слишком уродлив.

Шэнь И молча закрыл все в своем сердце.

Гу Юнь прокомментировал:

–Потребовалось много времени, только для того, чтобы выбрать что-то настолько старомодное, и те, кто не знал, предположили бы, что вы купили это в качестве подношения для своей бабушки. Более того, барышне Чэнь явно не нравятся такие роскошные вещицы из жемчуга и слоновой кости. Для тебя было такой тратой времени покупать это.

Первую половину предложения Шэнь И мог принять с неохотой и смирением. А вот вторая половина была не правильной. Шэнь И тут же осторожно спросил:

–Откуда ты знаешь, что ей это не нравится?

Гу Юнь помахал ему и серьезно сказал:

–Женщина, если она действительно не слишком бедна, чтобы позволить себе что-то, будет покупать то, что ей нравится, или ты думаешь, она будет мечтать об этом весь день и ждать, пока кто-нибудь купит это для нее?

Шэнь И:

–...

Гу Юнь откинулся назад и жалобно посмотрел на него, покачал головой и вздохнул:

–Ты слишком много думаешь.

В этот момент Шэнь И был в растерянности и выглядел жалким.

Обычно Гу Юнь получает удовольствие, издеваясь над ним, но сейчас, наблюдая его трусливый вид, Гу Юнь испытывал к нему редкое сочувствие. Он молча взял яйцо, сваренное в горячем источнике, из маленького подноса сбоку и протянул ему.

Оглядываясь назад, можно сказать, что после того, как они вместе убили Цзялая, их пути разошлись. Чэнь Цинсюй вернулась в старый дом семьи Чэнь, а затем в столицу, чтобы позаботиться о Чан Гэне. Шэнь И долгое время оставался на северной границе. Позже Гу Юнь перевел его в Цзяннань. Один на севере, другой на юге, казалось, у них не было возможности сказать даже несколько слов.

Шэнь И – бесполезная вещь, люди, которые вместе прошли через жизнь и смерть, не воспользовались возможностью сблизиться друг с другом. Если барышня Чэнь не была рождена со способностью преследовать других, как он мог до сих пор поднимать шум за ее спиной?

Гу Юнь отчасти пожалел его за его несчастье, но и рассердился на него за тупоумие, посоветовал:

–Даже если ты сто восемьдесят раз сказал это в своем сердце, она все равно не знает об этом, это бесполезно. Будет это успех или неудача, ты должен временно отложить все это в сторону, чтобы сначала дать ей понять, что ты чувствуешь.

Шэнь И с болью сказал:

–Каждый раз, когда я вижу ее, я не знаю, что говорить.

Гу Юнь перешел к делу:

–С твоей способностью говорить чепуху, есть только одна причина, по которой ты не знаешь, что сказать: это потому, что твоя целеустремленность слишком сильна. Ты чувствуешь, что у тебя есть намерение по отношению к ней, и ты боишься все испортить, заботясь о том и о сем, потому и не смеешь говорить об этом.

Хотя Шэнь И однажды пожаловался на беспринципный образ жизни Гу Юня, в это время он мог только верить ему и постоянно кивать:

–Разумно.

–Ты не в том настроении, – с большим опытом сказал Гу Юнь,-Если ты хочешь быть в своей тарелке, прежде всего, ты не должен показывать свое стеснение, ты должен относиться к ней как к обычному человеку в своем сердце, не поклоняться ей как бодхисаттве. Говорите с ней так, как вы говорите с другими, но барышня Чэнь занимается медициной круглый год, у нее миролюбивый темперамент... То есть, она может быть немного туповатой... Надо дать ей почувствовать, что ты к ней относишься не так, как к другим, это очень важно. Дело тонкое, если ты не сделаешь достаточно, она не заметит, но если ты применишь слишком много силы, ты будешь выглядеть непристойно.

Неизвестно, когда Чан Гэн вернулся. Он заменил кувшин с вином на маленькую винную бутылку и попросил людей отложить в сторону маленькую печь, которая нагревает вино, и отправиться отдыхать. Он молча слушал советы Гу Юня о романтике. Двое мужчин были сосредоточены, один пытался хвастаться в свое удовольствие, а другой стремился учиться. Никто не знал, что император вернулся.

Шэнь И:

–Я умоляю маршала научить меня.

Гу Юнь торжественно сказал:

–Я не могу научить вас этому, потому что у меня нет этой проблемы. Я такой красивый и несдержанный, дамы не сочтут меня непристойным, что бы я ни делал.

Шэнь И:

–...

Гу Юнь:

–Ты ничего не добьешься, если будешь смотреть на меня так жадно. Кроме того, этот вопрос можно только понять и его нельзя передать словами. Невозможно научить этому в нескольких словах.

Шэнь И отчаянно подавил желание побить его и сквозь зубы процедил фразу:

–Скажи что-нибудь более правдоподобное, приведи мне пример-например?

Гу Юнь на мгновение задумался:

–Например, в твоем возрасте...

Шэнь И нахмурился и сказал:

–В каком возрасте!

–Тц, например, такой зрелый мужчина, как ты, – зрелый, ладно?-Гу Юнь изменил тон и сказал,-Не следует постоянно говорить о любви и привязанности, как подросток, иначе другие подумают, что ты ненадежен. Слова любви не должны использоваться чрезмерно, самая подходящая ситуация – это когда ты говоришь сотни серьезных слов с ней, соедини их с одним или двумя любовными словами между ними, которые могут очень растрогать другого, но и не будут казаться легкомысленными.

Когда он, наконец, сказал несколько приличных слов, Шэнь И поспешно кивнул.

Гу Юнь:

–Такой разговор тоже требует умения. Прежде чем это делать, ты должен написать в уме дюжину рукописей, чтобы все было гладко, избегай противоречия одного предложения другому. Лучше не говорить что-нибудь слишком явное, знай границы. Ты должен сначала убедиться, что человек не испытывает отвращения, а затем ты можешь принять это как должное.

Его Величество Император, который подслушивал неподалеку, скрестил руки на груди и кивнул головой. В целом он понимая рутину, которую Гу Юнь использовал в прошлом, чтобы иметь дело с ним.

Гу Юнь:

–Хотя твои слова не должны быть слишком откровенными, ты должен преуспеть в других областях. Например, ты не можешь опекать себя и нервничать, тебе нужно больше думать о ее чувствах, заботиться о ней все время. Следи за ее темпом, когда ты начинаешь говорить и делать что-либо. Когда дело доходит до симпатий и антипатий, ты должен полагаться на наблюдение. Смотря своими глазами, лучше не спрашивать ее напрямую. Это лучше покажет твою внимательность, и... ну, твой взгляд должен быть правильным.

Шэнь И хотел, чтобы он мог попросить Четыре Драгоценности Ученого*, чтобы одно за другим записать золотые правила Аньдинхоу одно за другим, не смея пропустить ни слова, поспешно спросил:

–Что за взгляд...

* Четыре Драгоценности Ученого – кисть, тушь, бумага, чернильный камень.

Он еще не закончил говорить, подняв глаза, он встретился взглядом с Гу Юнем.

Если Гу Юнь обычно смотрел на него взглядом «Уходи, ты загораживаешь мне свет», то его глаза в этот момент выражали «Ты мой свет».

Глаза Гу Юня очень деликатно балансируют между «концентрацией» и «рассеянностью». Уголки его глаз были слегка изогнуты, словно при естественной улыбке. Его глаза, казалось, содержали только человека перед ним, в то же время у него, казалось, было много мыслей в голове. Его ресницы слегка невольно подрагивали. Когда его поймали, его веки опустились, создавая очень естественную «неловкую» улыбку. Он даже протянул руку и осторожно потер под носом.

Шэнь И:

–...

Его рука дрожала, он чуть не выронил половину недоеденного яйца.

Чан Гэн больше не мог на это смотреть. Он подошел и сильно закашлялся.

Гу Юнь сразу же положил ноги на небольшой столик и быстро принял вид джентльмена. Шэнь И был немного смущен, он поспешно встал, чтобы поприветствовать:

–Ваше Величество.

Чан Гэн неохотно сменил ухмыляющееся выражение на «нежное» и помахал рукой:

–Наедине нет необходимости быть таким вежливым. Шэнь Цин*, садитесь.

1) 卿 [qīng] – сановник, вельможа, цин, министр; канцлер (должность и звание)

2) вежл. сударь. Вы (обращение к собеседнику, государя к подданному)

Шэнь Цин смутно чувствовал, что, возможно, ему пора прощаться и уходить.

Чан Гэн улыбнулся и сказал: «Я только что подслушал несколько предложений. Почему вы пришли поговорить о барышне Чэнь?»

Шэнь И почувствовал себя еще более смущенным.

–Я слышал, что барышня Чэнь очень восхищается героическим обликом генерала Шэня после битвы в северном горнизоне,– Чан Гэн медленно поставил бутылку с вином на плиту и согрел ее. В то же время он, не поднимая век, погладил руку Гу Юня, потянувшуюся к бутылке с вином. Он сказал покрасневшему Шэнь И-Если эти двое любят друг друга, то нет необходимости так долго расспрашивать – я только что достал из дворца несколько копий утерянных классических медицинских трудов. Я собирался послать кого-нибудь, чтобы принести их барышне Чэнь. Шэнь Цин согласится помочь мне?

Шэнь И почти преклонил колени перед императором. Он только чувствовал, что эти несколько слов Чан Гэна были гораздо более ценными, чем длинная речь Гу Юня.

После одной палочки благовоний Чан Гэн с удовлетворением смотрел, как Шэнь И уходит. По правде говоря, он был тем, кто больше всего хотел, чтобы Шэнь И женился, чтобы ему не приходилось все время торчать рядом с Гу Юнем. Со времени пребывания в городе Яньхуэй и до сих пор эти два человека были неразлучны. Если возникнут какие-то трудности, даже если Гу Юнь не скажет ему, он обязательно сообщит Шэнь И... Хотя каждый раз для этого была причина, Чан Гэн не мог вообще не принимать это близко к сердцу.

Отослав этого, Чан Гэн повернулся к другому.

Гу Юнь поспешно послал ему ласковый взгляд, чтобы поприветствовать его.

Чан Гэн был невозмутим, он медленно вывел старые долги, чтобы подсчитать:

–Даже взгляд можно подготовить заранее. Цзыси, как и ожидалось, хорошо закален в боях.

Гу Юнь моргнул, потянулся и встал. Он прошел перед Чан Гэном, развязал свою лисью шубу и завернул в нее Чан Гэна. Он понизил голос и рассмеялся ему в ухо:

–Ваше величество, вы должны скорее сообщить мне, если вы пьете уксус*.

*ревновать

Чан Гэн:

–...

Ленивый шепот Гу Юня заставил его уши онеметь, и он понял, что этот человек достоин владеть тридцатью шестью стратегиями. Казалось, все, чему он только что научил Шэнь И, было лишь поверхностным.

Гу Юнь понюхал его виски и сказал:

–Кислый аромат переполняет вас. Ваше Величество, давайте обсудим. Вы только что выпили банку уксуса, позвольте мне сделать один глоток вина, хорошо?

Чан Гэн сердито улыбнулся:

–Мечтай. Вместо этого понюхай его запах.

Гу Юнь фыркнул:

–Вчера я даже облизывал палочки для еды, почему сегодня это стало чистым запахом? Это все вина Шень И, что ему пришлось показывать свое лицо по случаю Нового года...

Чан Гэн вынул палочку с одной стороны и окунул ее в чашу с теплым вином:

–Возьми и попробуй. Не торгуйся.

Гу Юнь:

–...

Палочка для еды, излучающая винный аромат, оказалась между двумя мужчинами. Через некоторое время, когда Чан Гэн подумал, что Гу Юнь стал послушным, Гу Юнь вдруг взял палочку, покрытую вином, и нежно понюхал ее, затем быстро потянул Чан Гэна за подбородок и вытер вино о его губы, после чего молниеносно облизнул их. Мешающая палочка с "щелчком" отлетела в сторону.

Чан Гэн был ошеломлен, тем, что он воспользовался винным ароматом, и никак не отреагировал.