Текст книги "Убить волка (СИ)"

Автор книги: Priest P大

сообщить о нарушении

Текущая страница: 41 (всего у книги 112 страниц)

Глава 52 « Безграничный»

____

Гу Юнь пододвинул к себе половину недопитой бутылки вина, проверил температуру, а затем сделал глоток. «Мелкий паршивец, думал, я не найду на тебя управу?»

____

У Гу Юня сжалось сердце: события развивались гораздо стремительнее, чем он ожидал. Он не мог представить себе, что беспорядок может достичь такого масштаба.

Западные земли [1] напоминали мелкий колодец, кишащий лягушками. Небольшие королевства были точно гора козьего помета: одна часть смотрела на запад, другая – на восток, и все они бесконечно враждовали между собой в борьбе за власть. Однако, поскольку в последние годы Черный Железный Лагерь приглядывал за Шелковым путем, никто не решался учинять там беспорядки.

Королевство Цюцы было размером с комариный глаз. Даже если разбить котел и продать обломки металла [2], этого не хватит, чтобы выстроить сотню Пустынных Тигров. Ясно как день, что за этим необычным поступком скрываются хищники покрупнее.

Вот только пока оставалось неясным, какие цели преследуют те, кто стоит за спиной королевства Цюцы.

Гу Юнь не верил, что подобный гамбит провернул тот самый человек, сидевший на троне Великой Лян. Ведь Ли Фэн привык все тщательно контролировать, поэтому не любил идти на риск и предпочитал вести дела определенным образом. Действовать сгоряча и спонтанно в обстоятельствах, которые невозможно четко спланировать, было совершенно не в его стиле.

Гу Юнь опасался, что Ли Фэна эта ситуация застигла врасплох, как и его самого. С одной стороны, точная информация о том, как обстоят дела на северо-западе, пока была маршалу неизвестна. С другой стороны, существовал риск, что Черный Железный Лагерь самовольно вмешается в конфликт, нарушив договоренности со двором. «Маршальская печать сейчас конфискована, поэтому указ "Цзигу Лин" нельзя привести в силу» – он мог использовать это как оправдание, чтобы придержать армию.

Гу Юнь спросил:

– Сколько примерно солдат насчитывает каждый гарнизон других стран?

Черный Орел ответил:

– Гарнизоны Запада насчитывают всего около трех тысяч солдат. Тяньчжу расположена дальше, поэтому у них примерно тысяча человек, остальные – из западных стран.

– Быть того не может, – Гу Юнь прикусил кончик языка и не произнес рвавшийся наружу приказ: «Тогда еще раз это проверьте», потому что вспомнил, что сейчас не руководит армией...

... а заперт в городе размером с колодец и не в состоянии ничего предпринять.

– Появление сотен Песчаных Тигров говорит о том, что враги рассчитывают на полномасштабное сражение. Если за техникой не стоит армия из нескольких десятков тысяч тренированных солдат, то весь их цзылюцзинь будет потрачен впустую. Пусть силы их выглядят незначительными, но враг может скрывать большее войско, – Гу Юнь прищурился, легонько постукивая пальцами по столу: – Для того, чтобы расправиться с никчемной лоуланьской кавалерией, более чем достаточно нескольких солдат в тяжелой броне и пары Пустынных Тигров. Однако они привели к нашим границам сотни Пустынных Тигров и десятки тысяч солдат, это говорит о том, что перед нами не обычный конфликт между западными странами.

Солдата его слова озадачили:

– Тогда... вашему подчиненному следует немедленно возвращаться на фронт...

Гу Юнь перебил его:

– Нет смысла. Уже слишком поздно.

Черный Орел спешил сюда из пограничного пункта на Шелковом пути, дорога заняла у него два дня, что уже считалось невероятной скоростью. Поскольку воздушное пространство над столицей было закрыто, приземлиться он мог только в Северном гарнизоне. Даже если гонец за ночь добрался до столицы и сразу предстал перед Гу Юнем, третий день был на исходе. Если отправить его с ответным донесением, то, даже если он измотает себя до смерти, считая время, затраченное на дорогу туда и обратно, выходит пять или шесть дней.

Ситуация на поле боя меняется молниеносно, пяти или шести дней может быть достаточно, чтобы погубить страну...

Гу Юнь сжал зубы. Ух, вот надо же им было выбрать момент, когда он не может выбраться из столицы!

– Лучше сначала отдохни, – прошептал Гу Юнь. – Дай мне немного подумать.

Черный Орел не осмелился ему перечить и послушно удалился.

Подогрев себе бутылку вина, Гу Юнь нарезал круги по комнате. В маленьком помещении его голова немного прояснилась, и он подумал: «Возможно, удастся избежать беды».

Его отстранили от командования, а Шэнь И был далеко. В данный момент северо-западной фракцией Черного Железного Лагеря управлял Хэ Жунхуэй, командир Черных Орлов.

Гу Юнь прекрасно помнил скверный характер Хэ Жунхуэя. Все знали, как трудно с ним вести дела. Не он один так считал, Шэнь И тоже на дух не переносил командира Черных Орлов. Ясно как день, что Хэ Жунхуэй не будет считаться со словами северо-западного командующего. А если Мэн Пэнфэй попытается продемонстрировать свою власть над гарнизоном, ссылаясь на указ «Цзигу Лин», то Хэ Жунхуэй этого не потерпит, и кто знает... возможно, даже отстранит командующего Мэна.

И как тогда будут развиваться события?

Внезапно раздался стук в дверь. Гу Юнь распахнул ее и обнаружил стоявшего за ней Чан Гэна.

Рука его так и застыла на ручке створчатой двери. При виде Чан Гэна его успокоившееся было сердце снова ускорило ход, живот скрутило узлом:

– Что ты здесь делаешь?

Чан Гэн ответил:

– Я подумал, что могу быть полезен ифу.

Гу Юнь промолчал.

Стоявший в дверях Чан Гэн спросил:

– Могу ли я войти?

Спросив разрешения, он развернулся вполоборота, готовясь удалиться. Будто стоит Гу Юню приказать, и он немедля подчинится и растворится в воздухе.

Гу Юнь про себя подумал: «Должно быть, я задолжал этому мелкому паршивцу в прошлой жизни гору золота».

После чего ему ничего не оставалось, кроме как позволить мелкому паршивцу зайти в комнату.

Гу Юнь настолько глубоко задумался, что случайно забыл о греющейся на печке бутылке вина. Теперь в комнате сильно пахло алкоголем. Пытаясь завязать разговор, Гу Юнь взял в руки бутылку вина и спросил Чан Гэна:

– Будешь?

Чан Гэн проигнорировал его предложение и, налив себе холодной воды, уселся рядом с шахматной игральной доской. Оставалось только обрить голову, и вот он уже прекрасный таинственный монах, далекий от мира смертных буддийский наставник.

Чан Гэн спросил:

– Черный Орел не стал бы без причины среди ночи из северо-западного лагеря скакать в столицу. Что-то случилось на границе?

Гу Юнь не хотел раскрывать перед ним карты, поэтому уклончиво ответил:

– Незначительный инцидент. Сущая безделица.

Его личный авторитет в армии был чрезвычайно высок. Благодаря этому Гу Юню не приходилось повторять дважды, его способности управлять армией и достигнутые им результаты поражали. Однако подводным камнем стиля управления маршала являлось то, что порой, когда обстоятельства становились критическими, его усилия приводили к обратному результату. Например, Гу Юнь имел склонность любой ценой сохранять свой авторитет: если он не мог сам придумать удачное решение, то ни за что не стал бы советоваться с кем бы то ни было.

А со временем стал еще и жутко упрям.

Чан Гэн посмотрел на него, но вскоре опустил веки, предпочтя избегать Гу Юня, как будто боялся утонуть в его глазах, надолго задержав взгляд. Он достал из коробки игральный камешек и покрутил его между пальцев. Черный с зеленым камешек переливался в тусклом свете паровой лампы.

Видя, что Гу Юнь не собирается ничего ему рассказывать, Чан Гэн продолжил:

– Обычно генералы трех основных фракций Железного Лагеря прекрасно справляются со своими обязанностями и не стали бы беспокоить маршала из-за пустякового инцидента на границе. Поэтому, раз брат Железный Орел проделал такой долгий путь, либо на границе возникла вражеская армия, состоящая как минимум из десятков тысяч солдат, либо нас постигла иная, не менее чудовищная беда.

Гу Юнь несколько раз покрутил в руках исходившую паром чарку и слегка прищурился от приятного запаха горячего вина:

– Старый генерал Чжун многому научил тебя.

– Но остались на свете вещи, о которых генерал Чжун никогда мне не рассказывал, – ответил Чан Гэн. – О чем ифу думает?

– Черный Железный Лагерь всегда считал своим главным предназначением защиту родины, – пояснил Гу Юнь. – Если при непонятных обстоятельствах вдруг произойдет военное столкновение, старик Хэ приравняет государственную границу к линии фронта и перекроет Шелковый путь. После чего, когда все дороги будут закрыты, узурпаторов предадут публичной казни. В случае, если соседнее королевство обратится к нам за помощью, то в отсутствие маршала Черный Железный Лагерь вправе предоставить в лучшем случае свое покровительство. Они ни за что не бросят свои посты ради мобилизации войск. Черный Железный Лагерь насчитывает пятьдесят тысяч солдат. Чтобы легко прорваться через пограничные посты на северо-западной границе, наши враги должны быть небожителями. Поэтому тут не о чем беспокоиться. Я лишь пытаюсь предугадать их следующий шаг.

Из-за наполнившего комнату ароматом алкоголя его низкий и мягкий голос звучал еще глубже. Чан Гэна бросило в дрожь, и он опустил голову, стараясь отвлечься от неуместных мыслей:

– На их месте я не рискнул сейчас выступать против Великой Лян.

Взгляд Гу Юня остановился на черном игральном камешке, зажатом между его белоснежных пальцев:

– Почему?

С легким стуком Чан Гэн опустил игральный камешек на доску.

– Слишком рано, – произнес он. – Конфликт между ифу и Его Величеством пока не уподобился противостоянию огня и воды [3]. Хотя маршал находится под домашним арестом в столице, Черный Железный Лагерь не распался и по-прежнему остается единым целым. Если в страну вторгнутся иностранцы, то Император в любой момент может восстановить тебя в должности. В результате чего затяжной конфликт между императорским двором и армией, который они лелеяли годами и который усугубился в последние годы, за одну ночь обернется прахом.

После того инцидента в экипаже Гу Юнь заметил, насколько Чан Гэн повзрослел. Касались ли его суждения дел семейных или государственных, они всегда настолько метко били в цель, что невозможно было найти даже малейшую лазейку.

Гу Юня поразили его слова «конфликт между императорским двором и армией». Покрасневшие от обжигающего вина пальцы замерли в воздухе.

У Великой Лян имелась ахиллесова пята.

У Императора Лян У-ди не было сыновей, поэтому ему ничего не оставалось, кроме как усыновить мальчика из своего рода и передать ему титул Наследного Принца. Однако, как бы не возносили подданные правителя за его мудрость, тому было не чуждо ничто человеческое. На смертном одре ведомый эгоизмом старик решил оставить власть и контроль над страной чиновникам, а армией велел управлять своей дочери. Таким образом его любимая дочь смогла забрать контроль над армией у императорского двора.

Возможно, это была самая чудовищная из ошибок Императора Лян У-ди. Если маршал знал свое место и выражал покорность, а Император проявлял великодушие, то на протяжении одного поколения правитель и его поданный могли существовать в мире, но что насчет двух поколений? Или трех поколений?

В глубине души Гу Юнь прекрасно понимал суть проблемы...

Наступит день, когда противостояние между Жетоном Черного Тигра и Императорской печатью будет неразрешимо. Тут возможны были лишь два исхода: «отстранить некомпетентного правителя» или «когда птицы истреблены, то лук прячут» [4].

– Я думаю, они одной стрелой хотят уложить двух ястребов [4]. – Чан Гэн положил на доску сразу несколько игральных камешков. – Если чужеземцы поймут, что в отсутствие ифу Черный Железный Лагерь немедленно превращается в стадо баранов, подчиняющееся указу «Цзигу Лин», то их многочисленная армия подобно тигру набросится на нас. И я сейчас веду речь не только о западных странах, но и о северных варварах и вокоу в Восточном море, много лет не дававших о себе знать. Но это все крайне маловероятно. Скорее всего, северо-запад устоит, а командующего Мэн, в чьих руках сейчас согласно указу «Цзигу Лин» находится власть, генерал Хэ силой заключит под стражу...

Гу Юнь потрясенно на него посмотрел.

Чан Гэн встретил его взгляд улыбкой полной грусти и горечи.

– Ифу не стоит удивляться. Во всей Великой Лян не сыскать человека, который знал бы тебя также хорошо, как я.

Гу Юнь промолчал.

Было невероятно трудно совладать с этим вечно доставляющим неприятности молодым человеком, который не ел ни мягкого, ни твердого [5]. Маршал не мог ни отругать, ни избить его, ни убедить в своей правоте, ни подольститься. Впрочем, после недолгого замешательства Гу Юнь решил разыграть карту «совершенно бессовестного и невероятно толстокожего» человека, поэтому опустил голову и серьезным тоном спросил:

– Что за новости? Ты заигрываешь со своим ифу?

Чан Гэна этот коварный трюк ожидаемо застал врасплох. Своим длинным белым рукавом он задел и опрокинул стоявшую на столе чашу с водой.

Прошедший невредимым через сотни битв маршал Гу не стал заострять внимание на этой маленькой победе. Он изящно махнул рукой и с довольным видом сказал:

– Продолжай.

Чан Гэн вскоре пришел в себя. Пусть Гу Юнь и напугал его до смерти, в то же время он испытывал облегчение: даже если Небеса упадут на землю, этот человек не утратит своей способности шутить.

– ... На их месте я бы использовал тяжелую артиллерию, особенно тяжелую броню и военную технику, на границе Шелкового пути, – сказал Чан Гэн. – Обуреваемый жаждой убийства, я бы резко подошел вплотную к Черному Железному лагерю, делая вид, что в любой момент готов атаковать. Так как ифу не в военном лагере, генерал Хэ в лучшем случае будет подобен высоко закинутому висячему мосту, то есть совершенно точно не возьмет на себя ответственность, чтобы поднять войска. Он направит тебе письмо, а тем временем будет просить помощи у расположенных рядом подразделений. Это может быть оборонительный гарнизон Северного Синьцзяна или же гарнизон, расквартированный на центральной части Чжунъюань.

Гу Юнь приподнял брови.

– Раз Черный Железный Лагерь попросил о помощи, значит, ситуация чрезвычайная, никто не поверит в то, что случилось что-то заурядное. Хотя указ «Цзигу Лин» уже действует на южной границе, с момента его вступления в силу прошло всего несколько месяцев. Его авторитета еще недостаточно, чтобы он распространился на всю страну. Поэтому, скорее всего, принимающий решения генерал наплюет на распоряжение военного министерства и все равно направит подкрепление.

Чан Гэн внимательно рассматривал пестрый игральный камешек.

– Насколько я помню, когда принц северных варваров неожиданно напал на городок Яньхуэй, то ифу лично зачистил северный пограничный городской оборонительный гарнизон. Ты можешь возразить, что не внедрял туда своих солдат специально, но боюсь, что никто из тех, кто, не обладая высокой нравственностью, пытается уличить благородного человека в непристойных действиях, тебе не поверит. Цай Бинь – главнокомандующий войск центральной части Чжунъюань, старший брат бывшего командира Цая, одного из прямых подчиненных старой гвардии Аньдинхоу. Вот уж совпадение. Таким образом во главе пяти наиболее крупных военных округов, не говоря уже о юго-западе и генерале Шэне, стоят твои люди. На западной границе расквартирован Черный Железный Лагерь, глухой к букве закона – они дерзнули взять под стражу самого командующего Северо-Запада. Гарнизонам на северной границе и в Чжунъюань никакой «Цзигу Лин» военного министерства не указ: стоит Черному Железному Лагерю попросить о помощи, как они немедля пошлют войска.

Взяв в руку сразу несколько игральных камешков, Чан Гэн бросил их на доску, и они упали с глухим стуком.

Остальное было понятно...

Скорее всего Император Ли Фэн с каждым днем все лучше понимает, что согласие Гу Юня подчиниться указу «Цзигу Лин» не более чем притворство. Правитель привык судить всех по себе, поэтому, вероятно, полагает, что половина его страны уже в руках Гу Юня. И осознавая это, Император задыхался от ярости.

Взгляд Чан Гэна был совершенно бездонным:

– Желает ли ифу выслушать мои предложения?

Гу Юнь кивнул:

– Предлагай.

Чан Гэн сказал:

– Во-первых, нужно немедленно послать Черного Орла к генералу Цаю с распоряжением, в котором подчеркнуть, что он ни в коем разе не должен самовольничать. Даже если он решит мобилизовать войска, то в первую очередь стоит сосредоточиться на снабжении, подготовить лекарства и пайки. Если отправить послание прямо сейчас, возможно, еще будет не слишком поздно.

Гу Юнь тут же спросил:

– Почему бы тогда не отправить письмо в Северный Синьцзян?

Не меняясь в лице, Чан Гэн ответил:

– Потому что в распоряжении ифу всего один Черный Орел, а значит, мы можем сделать только одну ставку в этой игре. С учетом того, что раз постороннему человеку вроде меня очевидно то, что, скорее всего, северные варвары решат обернуть нестабильную ситуацию на границе в свою пользу, генерал Хэ тоже должен это понимать. Поэтому велика вероятность, что он не будет привлекать соседние подразделения армии, а напрямую обратится за помощью к гарнизону в Чжунъюань. По возвращению с северо-запада Черный Орел должен передать генералу Хэ распоряжение проявить терпение. Он не обязан подчиняться «Цзигу Лин», но в то же время не следует вести себя неуважительно по отношению к Северо-Западному командующему.

Гу Юнь спросил:

– А в-третьих?

– В-третьих, – протянул Чан Гэн. – Я хотел предложить ифу воспользоваться ситуацией и, пока новости о происшествии на Шелковом пути не достигли столицы, придумать причину для того, чтобы вернуть Императору маршальскую печать. Ясно дай им понять, что больше не связан с армией и в то же время поддерживаешь контакт с Императором. Тебе достаточно будет сказать, что самое важное сейчас – это безопасность северо-западной границы. Перед уходом ты уже передал дела своим подчиненным, а без маршальской печати командующие трех фракций не вправе принимать поспешные решения. Поскольку северо-западная армия ни дня не может прожить без командира, то они обратятся к Императору с просьбой как можно скорее назначить кого-то.

Это отступление позволило бы одновременно и уйти от конфликта, и не дать Хэ Жунхуэю совершить преступление.

Хотя Чан Гэну еще хотелось добавить: «Это не лучший план. Он подходит лишь для того, чтобы спасти ветку, а не корень проблемы». Однако, интуиция подсказывала ему, что Гу Юнь явно не готов к этим словам, поэтому он оставил их при себе.

Выслушав его предложения, Гу Юнь долго хранил молчание.

Он отвлекся от обсуждаемой темы и вдруг невольно вспомнил о том ребенке, которого когда-то спас из волчьих когтей в метель, белую точно перья.

Тогда Шэнь И соврал Чан Гэну, что это было чистой случайностью. Но это не было случайностью.

У них уже имелись свои люди в гарнизоне на северной границе. Получив высочайшее повеление, Гу Юнь сразу же нашел Сю Нян. Но как только выяснилось, что она связана с варварами, он принял решение немного выждать, чтобы кося траву, не спугнуть змею [6].

Тогда Гу Юнь был еще юн, а решениям его недоставало зрелости. Его заботили только северные варвары, поэтому он совершенно позабыл приказ прошлого Императора: найдя маленького принца, немедля вернуться с ним в столицу. В своей беспечности Гу Юнь позволил Чан Гэну выйти за городские ворота. Только тогда он понял свою ошибку и в панике вместе с Шэнь И поскакал за ним.

Стоило смежить веки, и образ маленького Чан Гэна ясно вставал перед глазами. Израненный и тощий как скелет, окруженный волками и метелью, ребенок каким-то чудом продержался до их прибытия.

Гу Юнь закутал его в свою верхнюю одежду. Мальчишка был настолько легким, что его можно было нести одной рукой. Казалось, что он держит в руках маленького умирающего птенца – стоит сжать руки чуть сильнее, и тот задохнется.

Время текло подобно воде. Не успел Гу Юнь оглянуться, как этот ребенок повзрослел.

Заметив его длительное молчание, Чан Гэн не выдержал и обратился к нему:

– Ифу?

Гу Юнь слегка наклонил голову, и выражение его лица в свете лампы на мгновение смягчилось. Сердце Чан Гэна пропустило удар.

Возможно, причиной послужило то, что, когда Чан Гэн разгневался, его вырвало кровью, или же дело было в безумии последних нескольких дней. Но хотя сама проблема по-прежнему казалась Гу Юню нелепой, безвыходной и причиняла много беспокойства, он думал, что рассердится на Чан Гэна, но этого не произошло.

Гу Юнь сказал:

– Я понял. Ложись сегодня пораньше.

Подумав, что Гу Юнь тактично намекнул ему уходить, Чан Гэн тотчас же поднялся на ноги.

Гу Юнь окликнул его:

– Постой.

Он опустил глаза и, поколебавшись, продолжил:

– В тот раз ты обещал мне сделать все, что я пожелаю. Так ведь?

Чан Гэн уже приготовился взяться за ручку двери, но его сжатые пальцы замерли в воздухе.

Гу Юнь сказал:

– Я не хочу, чтобы ты уезжал, но не хочу ни к чему тебя принуждать. Твой ифу лишь желает, чтобы у тебя все было хорошо и ты был счастлив.

Несколько мгновений Чан Гэн стоял пораженный его словами, а затем молча удалился.

Гу Юнь пододвинул к себе половину недопитой бутылки вина, проверил температуру, а затем сделал глоток. «Мелкий паршивец, думал, я не найду на тебя управу?»

Примечания:

1. На протяжении всей главы будут западные земли и просто Запад. Между ними есть отличия.

– 西洋

xīyáng

Запад (Европа и Америка), западные страны; западный, иностранный; на западный (иностранный) манер

– 西域

xīyù

ист. западные земли, западные страны (напр. Западный Китай, Средняя Азия, Центральная Азия, Индия)

2. 砸锅卖铁

zá guō mài tiě

разбить котёл и продать обломки металла; обр. продать последнюю рубашку, не постоять за ценой, ничего не пожалеть, быть готовым на все

3. 势如水火

shìrúshuǐhuǒ

как вода и огонь (обр. в знач.: не терпеть друг друга, быть на ножах)

4. 鸟尽弓藏

niǎo jìn gōng cáng

когда птицы истреблены, то лук прячут (обр. в знач.: забывать за ненадобностью после того, как дело сделано; мавр сделал свое дело, мавр может уходить)

5. 软硬不吃

ruǎnyìng bùchī

не есть ни мягкого, ни твёрдого (обр. в знач.: не реагировать ни на ласку, ни на угрозы: не поддаваться никакому воздействию; упрямый

6. 打草惊蛇

dǎcǎo jīngshé

косил траву, спугнул змею; обр. вспугнуть, насторожить, привлечь внимание (противника)