Текст книги "Убить волка (СИ)"

Автор книги: Priest P大

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 112 страниц)

Глава 42 «Хаос»

***

Он хотел стать сильнее настолько быстро, насколько это возможно, достичь дня, когда он сможет подавить Кость Нечистоты... Чтобы стать достаточно сильным для того, чтобы защитить одного человека.

***

Страже Куай Ланьту было приказано уступить дорогу, но они даже не убрали мечи в ножны, оставляя Фу Чжичэну лишь узкую тропу. Бандит Фу не собирался сдаваться и уверенно ступал вверх по горе, взяв с собой пару элитных вооруженных солдат.

Клинки каждой из сторон касались друг друга и под этот разбрызгивающийся во все стороны звон смертоносных мечей, Фу Чжичэн, стиснув зубы и скрепя сердцем, упорно поднимался все выше и выше.

На первый взгляд он пришел не для того, чтобы просить снисхождения, а чтобы объявить Гу Юню войну.

Подобно голодному хищному тигру, преследующему свою добычу, южный гарнизон со всех сторон окружил Синцзы Линь, оттесняя сторонние войска ближе к горе.

Куай Ланьту не ожидал, что генерал Фу окажется таким наглым. Он даже не потрудился взять себя в руки перед глазами Аньдинхоу. Куай Ланьту невольно раздраженно стиснул зубы.

Фу Чжичэн взлетел на гору подобно бурному ветру. Когда он проходил мимо Куай Ланьту, последнего по лицу ударила сильнейшая волна ярости.

Стоявший на дороге пес по имени Сунь Цзяо первым попал под удар. Он торопливо начал отступать и случайно наступил на ногу одного из связанных горных разбойников, который тут же во все горло выкрикнул болезненное "Ау!", отчего ноги Сунь Цзяо тут же стали ватными от страха.

Фу Чжичэн не успел открыть рот, как тут же заметил благоговение и глубокое уважение к своей персоне.

Чан Гэн с интересом выглянул с чердака и сказал Шэнь И:

– Я только что кое-что вспомнил...

Шэнь И внимательно посмотрел на него.

– Младшая сестра господина Сунь вышла замуж за императорского дядю, чтобы войти в императорскую семью... Неужели Его Величество... Как он вообще решил отправить своего шурина служить в военное министерство? Проводя все дни в компании этих вояк, разве он не страдает от этого?

– Ваше Высочество, – осторожно обратился Шэнь И, – вы только что сказали, что маршал на самом деле и не думал защитить Фу Чжичэна, пожалуйста, расскажите об этом поподробнее.

– А иначе зачем нам задерживаться в этом бандитском логове? Если бы он действительно принял твердое решение защитить Фу Чжичэна, он бы давно поспешил в южный пограничный гарнизон, требуя от Фу Чжичэна объяснений.

Шэнь И ничего не мог сказать в ответ. Этот вопрос не оставлял его в покое. Долгие годы он безоговорочно доверял Гу Юню, но сейчас даже предположить не мог, что у маршала есть план.

– Если бы Фу Чжичэн признал свою вину, ифу бы задумался над тем, чтобы оставить его в покое. Но сейчас... – Чан Гэн усмехнулся, – жадность не является пороком, хитрость – ложью, даже глупость можно проигнорировать. Но Фу Чжичэн не должен был бросать вызов Черному Железному Лагерю.

Над созданием Черного Железного Лагеря усердно работали три поколения. Независимо от того, была ли эта военная мощь в руках императора или в руках Гу Юня, пока существует Черный Железный Лагерь, мир и стабильность Великой Лян будут нерушимы.

Фу Чжичэн короткое мгновение пристально смотрел на Гу Юня, однако, в конце концов, он все-таки вернул самообладание. Вернув меч в ножны он почтительно поклонился:

– Не виделись много лет, маршал Гу. Похоже, у вас всё хорошо.

Как только Фу Чжичэн склонил голову, приближенная стража надежной стеной стоявшая позади него, убрала оружие. Обстановка вокруг в тот же момент напряжение в воздухе немного ослабло.

И Куай Ланьту, и Сунь Цзяо в душе облегчённо выдохнули: похоже, что решение отправить сюда Гу Юня было правильным.

– Не совсем, – Гу Юнь бросил короткий взгляд на Фу Чжичэна, прежде чем неожиданно открыть рот и продолжить говорить: – Генерал Фу, императорский инспектор Куай только что сказал мне, что вы, генерал-губернатор юго-запада, вступили в сговор с горными разбойниками, а также ведете сотрудничество со странами южных морей. Ваше намерение восстать ясно, как день. Что вы думаете обо всем этом?

Фу Чжичэн ничего не ответил.

Никто не ожидал, что Гу Юнь окажется даже более прямолинейным, чем совершенно беспомощный Фу Чжичэн. Даже сейчас, перед лицом огромного войска, окружившего гору, он задал ему этот вопрос прямо в лоб.

Но это спокойствие продлилось недолго. Меч обнажен и натянута тетива самострела [1]. Не спускаясь с чердака, Чан Гэн оставался по прежнему непоколебимо спокойным. Похоже, ему очень понравился лук, который ему дал Гу Юнь. Он не желал расставаться с этим тяжелым – весом в несколько цзинь – оружием ни на минуту, не снимая его со спины. Но сейчас он решил подержать его в руках, а после – достал неизвестно откуда взявшийся платок и принялся сосредоточенно и бережно протирать.

Через некоторое время Шэнь И сказал:

– Но если ему придется бросить Фу Чжичэна, разве это не значит, что он будет безучастно наблюдать со стороны, как Император принудительно приводит в жизнь исполнение "Цзигу Лин"?

Чан Гэн без колебаний ответил:

– Неужели генерал Шэнь так и не понял? Когда появился "Цзигу Лин" все деревенские жители и старики поняли, что этот приказ разделил военную мощь в руках ифу. Один за другим, полководцы всех четырех сторон света возразили против "Цзигу Лин", почему же ифу ничего не сказал?

– Почему? – тут же спросил Шэнь И.

– Он с малых лет рос вместе с Императором. Как никто другой, он понимает, как своенравен и упрям этот человек. Пока "Цзигу Лин" не начал действовать, а у Императора нет возможности контролировать всю военную мощь в своих руках, он от беспокойства не сможет есть и спать. Противодействие его планам только усугубит внутренний конфликт, вызвав разлад между правителем и его подчиненными, и тогда заговорщики получат превосходство. Рано или поздно кому-то все равно придется пойти на компромисс, вопрос только в том, кому.

Его последние слова были почти заглушены яростным ревом.

Куай Ланьту не был таким трусливым, как Сунь Цзяо. Услышав вопрос Гу Юня, он сразу понял, что это дело не будет решено спокойно. Сегодня в Синьцзы Лин умрет кто-то из этих двоих: либо Гу Юнь, либо Фу Чжичэн. У подножья горы собралось огромное войско южной границы. Быстрее смерть найдет тот, кто больше всего будет нести ерунду. Разве не легче было бы арестовать этого Фу Чжичэна, пока он ничего не заподозрил? Какой бы многочисленной не была его армия, разве без предводителя они будут лишь стаей драконов [2], отдавшей себя на растерзание другим?

Ступив к Гу Юню, императорский инспектор Куай принял моментальное решение, указав на Фу Чжичэна и закричав:

– Арестуйте этого сановника-смутьяна, поднявшего руку на своего Императора!

Бывшие в полной готовности солдаты, только услышав приказ императорского инспектора, тут же бросились на гору напролом.

Чан Гэн взял из бамбуковой плетеной корзины увесистую железную стрелу и медленно натянул тетиву. Край изогнутого полумесяцем лука издал шипящий звук, выпуская клубы пара, крошечными каплями осевшего на лице Чан Гэна. Вскоре открытые участки его тела были покрыты едва заметным слоем влаги, раскрывая ещё большую яшмовую нежность и красоту его рук.

От этой картины у Шэнь И затрепетало сердце. Лук был создан специально для Гу Юня, и даже с добавлением золотого ящичка с топливом обычные люди все равно не смогли бы добиться эффекта, как от стрелы байхун. Прицеливаясь, Чан Гэн натянул тетиву до предела, но при этом обе его сильные руки даже не задрожали – навыки маленького принца, вероятно, были чем-то большим, чем простое "усердие".

– Допустим, даже если у маршала действительно было намерение пойти на компромисс, – сказал Шэнь И, – кто сможет заменить генерала Фу, чтобы привести в порядок весь этот бардак на южной границе?

– Хотелось бы услышать подробности, – сказал Чан Гэн.

Шэнь И быстро подсчитал всех крупных и малых генералов при императорском дворе:

– Не считая нового командующего военно-морским флотом Цзяннаня Чжао Юфана, который обладает необходимыми навыками, нет никого, кто подходил бы на эту роль. Быть может, у нас нет недостатка в отважных полководцах, но невозможно быть командующим границы, имея опыт лишь в сражениях. Нужно уметь спорить и убеждать местные силы, и даже военное министерство. Император ни в коем случае не потянет командующего флотом в южные горы, не так ли?

Тем временем, под чердаком Фу Чжичэн, конечно же, отказывался быть схваченными со связанными руками [3]. Генерал южной границы с достоинством храбро обнажил меч и одним ударом отрубил голову солдату господина Куай, а затем повернулся, чтобы встретиться взглядом со стоявшим позади него воином в тяжёлой броне, немедленно потянувшегося за генералом Фу, дабы схватить его. Фу Чжичэн не уклонялся и не прятался, размахивая мечом, и, подпрыгнув, наступил на плечо тяжёлой брони, используя её в качестве опоры. Его тело перевернулось в воздухе, и три солдата южной армии, что сопровождали генерала, немедленно отреагировали – кнуты в их руках полетели вперёд, удерживая воина в тяжёлой броне.

Воин в тяжёлой броне и Фу Чжичэн одновременно взревели. Фу Чжичэн, держа железный меч обеими руками, безжалостно опустил его, вонзая точно в щель в тяжёлой броне, пронзая шею человека внутри. Воин с трудом сделал шаг вперёд замирая на месте...

И кровь потекла подобно речному горному потоку.

Фу Чжичэн стоял на плече тяжёлой брони. Вытерев кровь с лица, он хищным соколиным взглядом уставился на Куай Ланьту.

Куай Ланьту подсознательно отступил на шаг назад.

В этот момент стрела, похожая на пронзающую солнце радугу, вынырнула сверху из чердачного окна; её свист эхом отразился в логове. Зрачки Фу Чжичэна сузились, но уворачиваться было уже слишком поздно. Стрела пролетела мимо лица Куай Ланьту, срезав прядь волос. Волосы инспектора Куай медленно упали на землю, а сам он с распущенными и взъерошенными волосами стал похож на отвратительного демона. Стрела же полетела дальше, насквозь пробив двухслойную стальную пластину на груди тяжёлой брони. Фу Чжичэн был поражен неослабевающей силой стрелы. Солдат в тяжелой броне отступил назад и упал. Железная стрела вонзилась в колышек в земле и замерла.

Мгновение после в месте падения стрелы земля взорвалась, вынудив несколько солдат южной армии отступить. Наконечник стрелы прямо пронзил пересечение их трёх кнутов.

Хвост стрелы непрерывно дрожал, издавая звук, похожий на гул ветра.

– Уважаемый господин слишком наглый, – пробормотал Чан Гэн, а затем, сопровождаемый испуганными взглядами, наложил ещё одну железную стрелу на тетиву. – Генерал Шэнь, не забывайте, здесь есть ещё один человек.

Шэнь И всё ещё не мог выкинуть из головы недавний выстрел, лишь спустя долгую минуту вновь обретя дар речи:

– Прошу прощения, я не понимаю...

– Далеко на краю неба, близко перед глазами [4], – сказал Чан Гэн.

Шэнь И ошеломленно спросил:

– Что?..

– Да, да, – сказал Чан Гэн. – Это вы.

Тем временем, внизу, выражение лица Гу Юня было не таким беззаботным, как обычно – оно было пугающе холодным и бесстрастным:

– Инспектор Куай, я всегда хотел спросить – откуда у вас столько мужества и смелости, чтобы обучить так много людей для личной стражи?

Лицо Куай Ланьту в миг стало землистого цвета, в его ушах всё ещё гудел пронзительный свист железной стрелы. Не понимая, на чьей стороне Гу Юнь, он начал паниковать:

– Мар... Маршал, императорский инспектор пограничной территории был размещен на границе, дабы подавить массовые беспорядки, которые постоянно учиняют южные погромщики, поэтому императорский двор жаловал частную амнистию, позволяющую иметь отдельное подразделение оборонных сил...

– Оборонительным армиям в этой стране, за исключением императорской гвардии, запрещено использовать какую-либо технику, помимо лёгкой брони и кавалерии, – тут же отрезал Гу Юнь. – Даже тяжёлая броня имперской армии не может превышать шести печатей [5] – Куай Ланьту, неужели я что-то запомнил неверно? Или же что-то неверно запомнил ты?

Куай Ланьту вздрогнул от холода в голосе Гу Юня.

Конечно он знал, что превысил полномочия, но считал, что не это было сейчас серьезной проблемой. Сейчас они должны одолеть Фу Чжичэна и претворить в действие "Цзигу Лин". Это будет ничем иным, как небольшим проступком, совершенным ради большой заслуги.

У инспектора не было пути назад:

– Предатель находится сейчас прямо перед нами, маршал действительно желает обсудить нарушение правил простых рядовых солдат?

Гу Юнь нахмурился. Он будто не привык к подобным острым спорам с глазу на глаз. Куай Ланьту немедленно отметил выражение, промелькнувшее на лице Гу Юня, внезапно почувствовав, что этот легендарный Аньдинхоу не так страшен, как о нём говорят. В тот год, в Восточном море на борту военного судна мятежных войск, у Гу Юня были более масляные уста и скользкий язык [6]. И сейчас маршала как будто подменили, будто тогда он был совершенно другим человеком.

Куай Ланьту, невзирая ни на что, решил пойти напролом, осмелел и подумал: "В конце концов, он просто молодой человек с высокой должностью и статусом, не более. Без подчиненных прежнего Аньдинхоу что из себя представляет один только Гу Юнь?"

Фу Чжичэн яростно крикнул:

– Куай, кого это ты назвал предателем?!

Куай Ланьту повысил голос:

– Господа, мы окружены силами повстанцев, лучшее решение сейчас – захватить их предводителя, не давая им никакой возможности отреагировать! Я также прошу всех вас держать ситуацию под контролем, не позволяйте мятежникам связать вам руки!

Фу Чжичэн был рассержен настолько, что начал смеяться, делая своё изначально ужасное лицо ещё страшнее:

– Пленить меня? Подойди и попробуй!

Когда он закончил говорить, лучшие солдаты Фу Чжичэна взяли на себя инициативу и двинулись в атаку первыми, бросившись напролом по горным хребтам, рассредоточившись по землям горных разбойников. В битве схлестнулись воины южной пограничной армии и отряд инспектора.

В маленьком логове Синцзы Линь стало так тесно, что воде было не просочиться [7].

Шэнь И не мог понять, почему Гу Юнь всё ещё бездействует, спокойно наблюдая за происходящим. Потрясенный сотрясающими воздух громким шумом и воплями, Шэнь И бросился в сторону лестницы, но, обернувшись, заметил, что лицо Чан Гэна по-прежнему оставалось спокойным. Юноша продолжал целиться в сторону Гу Юня, и любой, кто осмеливался приблизиться к маршалу, в ту же секунду оказывался нанизан на стрелу.

– Генерал Шэнь, пожалуйста, не беспокойтесь. Всё идёт согласно плану ифу, и я тоже наготове, – когда Чан Гэн заговорил, в его словах звучала странная неоспоримая уверенность.

В голове Шэнь И внезапно появилась странная догадка. Мог ли Гу Юнь намеренно обострить противостояние Фу Чжичэна и Куай Ланьту для того, чтобы убить взятым взаймы ножом? [8]

– Если сегодня Фу Чжичэн будет захвачен, – сказал Чан Гэн. – Положение командующего армией южной границы будет пустовать. Хотя Император настойчив, он также соблюдает меру. Приграничный край является критически важной территорией, на эту должность могут быть назначены только генералы. Если смотреть на весь имперский двор, ни у кого, кроме вас, генерал Шэнь, нет более подходящего послужного списка. Не говоря уже о том, что Император желает ослабить власть ифу над армией только из-за своей болезненной подозрительности. Детская привязанность всё ещё сохранилась, безопасность Великой Лян всё ещё лежит на плечах моего ифу. Когда будет исполнен "Цзигу Лин", жетон Черного Тигра потеряет свою власть. Кто бы ни стал командующим южной границей, он будет иметь право контролировать и управлять войсками, но не будет иметь реальной военной мощи. Поскольку ифу уже выразил своё мнение, разве Император не должен после наказания палками предложить награду сладкими финиками, дабы оказать поддержку генералу Шэнь?

Договорив, Чан Гэн улыбнулся:

– Генерал Шэнь, не смотря на то что Император не очень благоволит мне, как младшему брату, во время празднования Нового года мое жалованье, возможно, будет даже больше, чем жалованье ифу.

Шэнь И задался вопросом: "Кто, в конце концов, содержит поместье Аньдинхоу?"

Он удивленно посмотрел на Чан Гэна. Выражение его лица менялось несколько раз, прежде чем он сказал со вздохом:

– Подумать только! Ваше Высочество, вы так сильно изменились.

В то время подросток, живший в Яньхуэй, был простым и упрямым, все его эмоции – от счастья до скорби – были ясны с первого взгляда. Шэнь И втайне восхищался им: будь это какой-нибудь другой ребенок, всего за одну ночь превратившийся из деревенского мальчишки в принца, он был бы ослеплен тщеславием столицы.

В то время Чан Гэн был просто ребенком, который раньше никогда не знал роскоши и богатства, но он решительно настоял на том, чтобы покинуть поместье. Он предпочел бы бесконечно бродить под этим безграничным небом, чем вернуться и стать принцем, лягушкой, сидящей на дне колодца [9].

Вот только прямо сейчас, молодой человек, обсуждающий с ним положение дел в стране посреди мечей и клинков, был лишён каких-либо следов ребячества.

Чан Гэн не ответил. За последние четыре года он никогда не осмеливался быть снисходительным ни к своему телу, ни к душе, но не ради того, чтобы добиться каких-то великих заслуг. Он хотел стать сильнее настолько быстро, насколько это возможно, достичь дня, когда он сможет подавить Кость Нечистоты... И стать достаточно сильным для того, чтобы защитить одного человека.

– Самая большая проблема сейчас – нехватка денег, – сказал Чан Гэн. – Хотя морской путь открыт, люди Центральных равнин редко выходят в море. Как докладывает береговая охрана, другая сторона тоже не так часто выходит в море. Если полагаться только на иностранцев, которые приезжают сюда с целью наживы, теми, кто выиграет от этого, будут всё те же морские торговцы. Скудного количества поступающего серебра недостаточно для того, чтобы Император тайно скупал цзылюцзинь из рук западников.

– Это временная мера, – сказал Шэнь И. – Это не значит, что выход найти невозможно.

Чан Гэн едва заметно улыбнулся:

– Да, я путешествовал этой весной, чтобы увидеть Шелковый путь. Въезд в Лоулань сейчас невероятно процветает. Когда я думал о том, что всё это стало возможным благодаря усилиям ифу, я не мог не чувствовать невероятную гордость. Через три года Шелковый путь может быть полностью открыт, связывая всю территорию Великой Лян. Подождите, пока люди действительно смогут извлечь из этого выгоду, и в казну будет поступать достаточно золота и серебра. Институту Линшу больше не придется беспокоиться о деньгах. Повсюду будет достаточно войск для защиты. Кто тогда посмеет вторгнуться? Если это так, то, не будет никакой разницы от того, кто скажет последнее слово – военное министерство или мой ифу.

Шэнь И молчал. Он не понимал, как после четырех лет разлуки Чан Гэн так хорошо научился понимать Гу Юня.

Но всё, что он сказал, было правдой.

Последние несколько лет Гу Юнь часто задумывался об этом. Но с тех пор, как ему было приказано позаботиться о Шелковом пути, он упоминал эти вопросы всё реже и реже.

С одной стороны, когда он стал старше и начал размышлять больше, его гнев начал сходить на нет. С другой стороны – это было потому, что Гу Юнь, который никогда не думал о том, чтобы полностью взять военную мощь в свои руки, хотел, чтобы на протяжении всей его жизни его родная страна жила в мире.

Если нужно сражаться – он готов облачиться в броню, сесть на коня и сражаться. Если нужно охранять – он будет скромным и честным охранником на дорогах Шелкового Пути.

Чан Гэн отметил, что Шэнь И был глубоко погружен в свои мысли. Он внезапно вспомнил о том, что слышал раньше —понимание и доверие между маршалом и его механиком было чем-то, что не смог бы разрушить никто другой. В сердце Чан Гэна невольно зародилась зависть. Но, прежде чем его ревность обрела форму, он вдруг услышал взмахи крыльев.

На подоконник села птица. Чан Гэн удивлённо вскинул брови, после чего опустил лук. Птица вспорхнула и села на его ладонь. Это была прекрасно обработанная деревянная фигурка в виде птицы, её шея двигалась так плавно, что казалось, что эта восхитительная фигурка была живой.

Шэнь И пришёл из института Линшу, и у него была очень плохая привычка – у него начинали чесаться руки, стоило ему увидеть достойное произведение искусства. Как только он увидел птицу, то не мог оторвать от неё восторженный взгляд, сгорая от любопытства, но обращаться к Чан Гэну ему было немного неловко.

Чан Гэн несколько раз мягко постучал по животу птицы. Створка открылась и оттуда показался небольшой свиток.

Чан Гэн прочёл написанное с лицом, выражение которого, пожалуй, не изменилось бы, даже рухни перед ним гора Тайшань.

– В чём дело? – спросил Шэнь И.

В это время, Гу Юнь краем глаза уловил проблеск света за окном на чердаке. Он опустил руку, но только для того, чтобы опустить свою красивую кисть на висевший у него на поясе длинный меч.

Внезапно появился низкорослый солдат южной армии и бросился прямо к Куай Ланьту. Солдат Черного Железного Лагеря немедленно поспешил инспектору на помощь.

Куай Ланьту не успел успокоиться, как солдат Южной армии открыл рот и что-то выплюнул. Инспектор инстинктивно почувствовал, что что-то не так, но уворачиваться было уже слишком поздно.

Стрела размером с палец вонзилась в шею инспектора в то же время, когда солдат Черного Железного Лагеря разбил голову солдату Южной армии, действуя так, словно он вообще не видел стрелы, летевшей к господину Куай.

Горло Куай Ланьту подергивалось, он протянул руку, словно желая ухватиться за торчащую из его шеи стрелу.

Через долю секунды убийца и жертва одновременно умерли.

Сунь Цзяо не мог представить такое даже во сне. Упав на спину, он в ужасе отполз назад и упёрся спиной в стену. Внезапно Гу Юнь улыбнулся ему.

В следующий момент громкий визг пронёсся по небу. Крышу бандитского логова едва не разорвало на части. Небо наполнилось свистом от множества появившихся Чёрных Орлов.

Куай Ланьту и Сунь Цзяо хотели использовать Гу Юня для того, чтобы заставить Фу Чжичэна восстать, но, неожиданно, Гу Юнь не последовал их плану. Прежде чем они смогли сделать свой ход, он взял на себя инициативу усилить враждебность между обеими сторонами, одолжив руку Фу Чжичэна, чтобы убить хлопотливого Куай Ланьту.

Затем каким-то образом он скрыл Черный Железный Лагерь на южной границе, чтобы позже разобраться уже с Фу Чжичэном, тем самым одной стрелой уложить двух ястребов [10]

Но это еще не все.

Чан Гэн неожиданно развернулся и бросился вниз с чердака. Эта игра не закончилась здесь!

Тем, кто всё это начал, был не Куай Ланьту, не военное министерство, не Сунь Цзяо и даже не Гу Юнь...

Примечания:

剑拔弩张

jiàn bá nǔ zhāng

меч обнажён и натянута тетива самострела; обр. готов к бою, в состоянии боевой готовности; напряженное (состояние, обстановка)

2. 群龙无首

qúnlóngwúshǒu

стая драконов без главы (обр. в знач.: массы без вождя; остаться без руководства)

3. 束手就擒

shù shǒu jiù qín

быть схваченным со связанными руками (обр. в знач.: сдаться без сопротивления, без борьбы)

4. 远在天边，近在眼前

yuǎn zài tiān biān, jìn zài yǎn qián

досл. далеко на краю неба, близко перед глазами; далече, да близко; искать то, что под носом

5. Символизм числа "шесть",

– Шесть царств (III в. до н. э., противники Циньского царства)

– Шесть генералов

– Во времена династии Тан шесть печатей на лошади чиновникапосла.

6. 油嘴滑舌

yóuzuǐ huáshé

масляные уста и скользкий язык, обр. легкомысленный, несерьёзный в речи, болтун, шутник

7. 水泄不通

shuǐxièbùtōng

[так плотно, что и] воде не просочиться (обр. яблоку негде упасть; битком набитый; плотным кольцом (окружить)

8. 借刀杀人

jièdāo shārén

убивать взятым взаймы ножом (обр. в знач.: делать грязную работу чужими руками).

обр. погубить кого-либо чужими руками; творить чёрные дела руками других

9. 井底之蛙

jǐng dǐ zhī wā

человек с ограниченными взглядами, узким кругозором, досл. лягушка на дне колодца

человек с ограниченным взглядом; уподобиться лягушке, сидящей на дне колодца; не видеть дальше своего носа

10. 一箭双雕

yījiàn shuāngdiāo

одной стрелой уложить двух ястребов, обр. одним действием добиться двойного результата, ср. одним выстрелом убить двух зайцев