Текст книги "Убить волка (СИ)"

Автор книги: Priest P大

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 112 страниц)

Глава 19 «Секрет»

***

Он зарылся лицом в одеяло и закричал. Он казался себе омерзительным и был слишком смущен, чтобы взглянуть на кого-либо снова. Он не желал ничего более, кроме как просто удариться головой о столбик кровати и положить конец этой никчемной жизни.

***

После полуночи Гу Юнь был совершенно измотан. Сначала он хотел вернуться в свою комнату и отдохнуть, но в конце концов, после слов Шэнь И, бессознательно повернул в другую сторону.

В это время на улицах столицы еще горели редкие огни. Чан Гэн уже давно спал. Решив не беспокоить престарелых слуг, Гу Юнь спокойно вошел в комнату мальчика. Тусклый свет, отражавшийся от снега за окном, послужил ему проводником, когда он, протянув руки, осторожно поправил одеяло Чан Гэна. И тут маршал нечаянно обнаружил, что ребенок, похоже, дурно спал, мучаемый ночными кошмарами.

"Не привык жить в огромном поместье?" – подумал Гу Юнь, сжимая запястье мальчишки в своих ледяных руках.

Чан Гэн вздрогнул, глубоко вдохнул и внезапно проснулся. Его взгляд был наполнен сомнениями и трепетом – он с оцепенением уставился на человека у своей кровати.

Гу Юнь нежно погладил его ладонь и мягко спросил:

– Тебя одолели кошмары? Что тебе снилось?

Чан Гэн некоторое время ничего не отвечал – его заспанно-рассеянный взгляд начал потихоньку фокусироваться. Он посмотрел в глаза Гу Юня – они напомнили ему два горящих теплых огонька среди темной ночи – и неожиданно обнял его за талию.

Маршал принес с собой в комнату холодный воздух ранней зимы. Его плечи все еще обтягивали черные железные щитки, и Чан Гэн прижался лбом к холодному снаряжению. И тут ему невольно почудилось, что он перенесся назад – в тот самый год и в то место за городскими воротами, когда пугающей снежной ночью холод нещадно пронизывал его до костей. Он судорожно вздрогнул – только сейчас оковы кошмарного сна перестали теснить его разум. Измученный, он подумал про себя: «Я все еще жив».

Шестеренки домашних часов, повернувшись, зарокотали. В нагретой жаровне тихо потрескивали раскаленные угли. Сама жаровня походила на выставленный посреди комнаты котел, обвитый тонкими трубами, из которого поднимался и стелился по полу тонкий белый дымок. Таким образом тепло уютно циркулировало по комнате.

Чан Гэн обнял Гу Юня так внезапно, что маршал на мгновение оцепенел. Странное чувство заполнило его сердце – впервые кто-то обнял его так крепко, искреннее делясь чувством взаимной потребности друг в друге.

Легкомысленный и нахальный образ маршала Гу – "я непобедим в этом мире", который он натягивал на себя изо дня в день, и впрямь оказался искусной маской. Он прекрасно осознавал как преимущество собственных сильных сторон, так и пределы своих возможностей. Если бы Аньдинхоу был так самоуверен, то после нескольких вылазок на поле боя трава на его могиле, вероятно, уже бы выросла в человеческий рост.

Однако в какой-то момент сердце Гу Юня облачилось в броню из притворной личины "в этом мире нет ничего, что бы я не сумел".

Хоть Чан Гэн и подрос, став заметно крепче, но все равно напоминал маленького мальчика. Протянув руку и крепче обняв его, Гу Юнь почувствовал, как сквозь тонкую одежду выпирали тощие мальчишеские ребра.

Это худое тело прижалось к нему. Гу Юнь понимал, что он должен позаботиться об этом ребенке, присматривая за ним и защищая, чтобы тот мог вырасти и, как велел Император, прожить беззаботную счастливую жизнь до ста лет.

Он наконец-то понял, что теперь в состоянии исполнить данное перед Императором обещание.

Гу Юнь снял железные щитки, повесив их у кровати. Не раздеваясь, он забрался в постель к Чан Гэну и тихонько спросил:

– Ты все еще скучаешь по своей матери? Ой... Я имел в виду твою тетю.

Чан Гэн покачал головой.

Он также не испытывал глубокой привязанности к Императору и назвал прежнего владыку «отцом» только из уважения к Гу Юню.

Понимая это, маршал задал следующий вопрос:

– Ты скучаешь по брату Сюй?

На этот раз Чан Гэн не стал отрицать.

За все эти годы, Сюй Байху был первым великодушным человеком, которого Чан Гэн повстречал на своем пути. Хотя отчима нельзя было назвать исключительно одаренным, однако тот оставался щедрым и снисходительным. Он старался подать мальчику хороший пример. Общаясь с ним, Чан Гэн впервые понял, что значит жить спокойной жизнью.

Сюй Байху всегда был занят военными делами и почти никогда не возвращался домой. Это обстоятельство и подарило Гу Юню редкую возможность заполнить пустоту в сердце Чан Гэна.

Получив молчаливое подтверждение своей догадки, Гу Юнь наклонил голову и затуманенным взглядом уставился на полог кровати. Он внезапно поймал себя на мысли, что не в состоянии остановить неприятное ощущение, пожирающее его изнутри. Он невольно спросил:

– Брат Сюй обращался с тобой лучше, чем я?

Чан Гэн удивленно воззрился на него, не понимая, почему Гу Юнь задал вопрос, ответ на который и так очевиден.

В этот раз Гу Юнь чудесным образом прочитал его взгляд, внезапно ощутив, как порыв ледяного ветра пронзил его в самое сердце. Он сухо отозвался:

– Другого выбора нет – приказ Императора невозможно нарушить, его можно только исполнить.

Гу Юнь горько расхохотался. Когда маршал засмеялся, Чан Гэн почувствовал легкую вибрацию в груди; внезапно его поразило какое-то незнакомое переживание. Левая половина его сердца подсказывала, что расстояние между ними сейчас было несколько неестественным, и мальчику захотелось отстранится от своего ифу. Но правая половина желала, чтобы его превратили в тонкий листок бумаги и приклеили поближе к ифу, не оставив даже малейшего зазора.

Эти два без конца противоборствующих друг с другом начала, казалось, разрывали мальчика пополам.

И как раз в тот момент, когда решающая битва уже набирала обороты, дурная привычка Гу Юня снова показала себя во всей красе.

Волосы Чан Гэна оставались распущенными, ниспадая за его спиной и, к сожалению, попали Гу Юню под руку. Маршал начал бессознательно играть с ними, пропуская локоны между пальцев и чуть оттягивая их. Он не использовал силу, но мягко потянул волосы Чан Гэна на себя.

Чан Гэн вздрогнул – по всему телу бежали мурашки. Ровное движение крови сменилось бесноватым потоком – настолько стремительным, что Чан Гэну мерещилось: он был в силах расслышать, как кровь, пульсируя, билась в его собственных жилах. Неведомое тепло проникало в каждый уголок его бытия, изнутри обжигая мальчишку.

Чан Гэн быстро встал и убрал волосы. Смущенный, он возмутился:

– Не шути так со мной!

В детстве Гу Юнь часто болел, что привело к отставанию в росте. Будучи тринадцатилетним подростком, он выглядел, как маленький мальчик. Поэтому сейчас он не воспринимал Чан Гэна, как взрослого, хотя и догадывался, что его поведение несколько неуместно в данной ситуации.

Он нерешительно убрал ладонь, заложив обе руки за голову, и обратился к Чан Гэну:

– Я не женат. И, разумеется, у меня нет своих детей. У меня никогда не было ни братьев, ни сестер. Поэтому неизбежно то, что я не могу должным образом позаботиться о тебе. Мне будет очень трудно догадаться, как поступить, если ты будешь недостаточно искренен со мной. Если ты скрываешь какие-то обиды или тайны, не прячь их в своем сердце, хорошо?

Тон его голоса был глубоким грудным с нотками дразнящего лукавства – приятным на слух. Он достиг непорочного юного уха, отчего волосы мальчика встали дыбом, а спина покрылась колючей испариной.

Чан Гэн лихорадочно соображал: "Он всего лишь задал несколько глупых вопросов, разве не так? Почему я чувствую себя так, будто выхожу на поле боя?"

– Ваше Высочество, будьте великодушны к своему подданному, – попросил Гу Юнь с хитрой улыбкой, похлопав по месту рядом с собой. – Давай, ложись рядом и расскажи мне побольше о своем кошмаре.

При одном упоминании о сновидениях внутренний огонь Чан Гэна постепенно угас. Он смотрел на Гу Юня еще некоторое время, с трудом сдерживая желание открыть тайну о своем проклятии. Однако для начала ему не терпелось разузнать кое-что еще, и он задал вопрос:

– Шилю, есть ли в этом мире яд, способный свести человека с ума?

Гу Юнь недовольно вздернул брови:

– Кого это ты назвал «Шилю»?

Несмотря на то, что он сделал мальчику выговор, на самом деле он не обратил на это особого внимания. После паузы он все же приступил к объяснению:

– Мы живем в очень большом мире. На обширных землях западных стран растут разнообразные виды трав и растений, которых нет на наших Центральных равнинах. Не говоря уже обо всех их божественных существах и богах, о ком истории передаются из поколения в поколение. У чужеземцев есть много секретов и уловок, какие мы не в состоянии разгадать.

Сердце Чан Гэна вздрогнуло; пальцы сжали изуродованный черный Су Чжун Сы на груди.

Гу Юню показался этот вопрос подозрительным, и он поинтересовался:

– Почему ты спрашиваешь об этом?

Пальцы Чан Гэна похолодели. Конфликт в его голове сам собой разрешился.

С грустью в голосе он произнес:

– Да так... Просто когда-то видел сон, в котором я предстал сущим безумцем, что забрал множество невинных жизней.

После, не дожидаясь ответа Гу Юня, Чан Гэн первым прервал тишину:

– Все эти сны никак не связаны с реальностью.

Он принял окончательное решение ничего не говорить Гу Юню о своем проклятии. Юношеская целеустремленность и сила воли побуждали Чан Гэна не признавать возможность собственного поражения. Он будет должен сам сражаться и противостоять Кости Нечистоты, чтобы оставаться в здравом уме до последнего вздоха.

Несмотря на излишнюю самоуверенность, он так и не решился узнать мнение Гу Юня о том, что могло поджидать его в будущем.

Чан Гэн понимал, что даже если бы его тело оказалось целиком поражено ужасными язвами, его маленький ифу никогда не оставил бы его в одиночестве. Однако, что случится, если Гу Юнь узнает: Чан Гэну уготовано, в конце концов, стать вздорным безумцем?

Он инстинктивно загорелся желанием поговорить, но все же решил не акцентировать на этом внимание, меняя тему:

– А тебе когда-нибудь снились кошмары?

Гу Юнь выпалил:

– Как это возможно?

Маршал тут же вспомнил слова Шэнь И, что с Чан Гэном следует вести себя откровеннее. Он почувствовал, что его ложь зашла слишком далеко. Прокашлявшись, он произнес:

– Нет... Ну... Когда поза для сна выбрана неправильно, это иногда может вызвать нехорошие сны.

– И что тебе снится? – спросил Чан Гэн.

Гу Юнь не любил говорить о личных переживаниях. Обсуждая нечто подобное, он чувствовал себя столь же отвратительно, как если бы пресекал улицу голышом. Он безучастно ответил:

– Всякая ерунда, о которой я забываю по пробуждении. Поспеши и ложись спать, небеса скоро начнут светлеть.

Чан Гэн не шелохнулся.

Тем не менее, спустя какое-то время, когда Гу Юнь украдкой взглянул на мальчишку, то заметил, что тот смотрел на него широко открытыми глазами. Гу не мог расправиться со своей головной болью.

– Хорошо, – выдохнул он и принялся шарить в закромах памяти, а после заговорил тоном, словно убаюкивал малыша:

– Когда я был ребенком, мне снилось, что я оказался закрытым в темном страшном месте, где не мог видеть даже собственных пальцев. Единственное, что я знал, так это то, что меня окружало множество чудищ, и я был вынужден бежать. Возможно, мне снилось это оттого, что мои ноги не были вытянуты. Говорят, если не вытянуть ноги, то во сне не сможешь быстро бежать. Я бежал из последних сил, но меня не покидало чувство, что мои ноги и ступни сделаны из ваты – чем больше я старался ускориться, тем медленнее бежал.

Чан Гэн спросил:

– А что было потом?

– Потом, разумеется, я просыпался в холодном поту, что же еще могло быть?

Но, Гу Юнь отказывался признавать тот факт, что просыпался он именно от страха, поэтому он решил убедительно соврать:

– В конце концов, мне это надоело. Не знаю, как, но я достал огромный меч с золотой гравировкой и одним взмахом уничтожал всех монстров, преследовавших меня, а затем проснулся с чувством удовлетворенности.

Чан Гэн промолчал.

Он бы хотел услышать от ифу несколько серьезных слов, но, похоже, это было просто невозможно.

Гу Юнь неожиданно спросил:

– Знаешь, что делать, если тебе снятся кошмары?

Чан Гэн растерянно покачал головой, доверчиво ожидая совет от Гу Юня.

Маршал продолжил:

– Тебе снятся кошмары, потому что демоны прокрадываются к тебе в дом, чтобы подшутить над тобой. Они боятся грязи, так что не забудь поставить свой ночной горшок у двери. Гарантирую – это испугает их до смерти.

Чан Гэн вновь ничего не сказал.

Мальчик легко давал себя обмануть, всерьез воспринимая байки других людей. Гу Юнь мгновенно воспользовался его слабостью в надежде поразвлечься. Решив подразнить мальчишку, он обеспечил себе порцию ночного веселья.

Чан Гэн наивно поверил, что его маленький ифу навещает его из-за беспокойства. Теперь же он знал, что этот человек приходил лишь для того, чтобы над ним посмеяться!

Он со злобой во взгляде повернулся к Гу Юню. На его лице читалось лишь одно: «Убирайся».

Гу Юнь не ушел – он остался с пареньком до тех пор, пока дыхание того не успокоилось, как и подобает спящему человеку. Маршал заботливо укрыл его одеялом, и лишь затем встал с постели, намереваясь уйти.

Перед уходом, Гу Юнь подошел взять щитки, которые ранее снял. Однако перед тем, как забрать их, ему припомнилась настоящая причина, почему дети просыпаются посреди ночи: ослабление и недостаток энергии Ян, что привлекает нечистых духов. Следовало поместить нечто железное над изголовьем кровати, чтобы защитить ребенка.

Гу Юнь никогда не верил в эти дурацкие приметы, которым следовал простой народ, но, в этот момент он ощутил, что в них есть толика истины, иначе почему эти приметы используют и по сей день?

Он решил оставить пару железных наплечников на прежнем месте и вышел из спальни Чан Гэна.

Маршал Гу в полном значении этого слова превратился в главного врага армии злых духов и призраков. Стоит добавить, что в ту ночь демоны не беспокоили Чан Гэна, и он крепко проспал до самого утра.

Однако произошел некий парадокс: проснувшись, Чан Гэн выглядел еще хуже, чем если бы и вовсе не спал.

Он сел в кровати; за ночь его лицо приобрело зеленоватый оттенок. Когда он приподнял одеяло, чтобы взглянуть, он не смог сделать ничего другого, как выдохнуть с шумом, но это дыхание больше напомнило всхлип. Чан Гэн свернулся в калачик и схватился за голову.

Это был второй раз.

Сон был отчетливым и выразительным.

Он четко и ясно помнил, как совершал во сне весьма непотребные вещи со своим ифу.

Он зарылся лицом в одеяло и закричал. Он казался себе омерзительным и был слишком смущен, чтобы взглянуть на кого-либо снова. Он не желал ничего более, кроме как просто удариться головой о столбик кровати и положить конец этой никчемной жизни. Сейчас даже клинок не смог бы помочь ему успокоиться.

Пребывая в разбитом и крайне растерянном состоянии, Чан Гэн до смерти испугался внезапного стука в дверь.

Первая реакция – в панике скомкать простыни.

Он стиснул зубы, заставляя разум проясниться, затем поднялся с постели и заковылял в сторону входной двери.

Когда он открыл дверь, Чан Гэна окатила вторая волна изумления.

Глава 20 «Тренировка»

***

Порой подростку достаточно лишь краткого мгновения, чтобы выйти за грань «веры в то, что он уже повзрослел» и понять, что он действительно стал взрослым.

***

Перед дверью стояла огромная фигура, высота которой превышала человеческий рост, полностью выполненная из железа. Под ее шлемом мерцали два светящихся фиолетовых ока – признак горения Цзылюцзиня. Эффект от пламени был действительно впечатляющим: в ночных кошмарах о призраках этот персонаж, определенно, заслуживал главную роль.

Железная фигура глядела строго вперед, бесцельно всматриваясь в интерьер поверх головы Чан Гэна. Поднимая и опуская руку, что была размером с вазу, она не прекращала стучаться в дверь, напоминая назойливого дятла.

Перепуганная душа Чан Гэна все еще будто витала где-то вокруг, исполняя в воздухе свой безумный танец, и не спешила возвращаться обратно в тело. Чан Гэн не мог прийти в себя. Стоило ему повстречаться с этим железным монстром, как волосы на голове мальчика, лохматые и без того, встали дыбом.

Он глубоко вздохнул и поспешно отступил назад, хватая висящий у двери меч.

В этот момент из-за спины массивной железной фигуры появился воодушевленный Гу Юнь, попутно интересуясь:

– Любопытно, не так ли?

Чан Гэн промолчал.

Нет!

– Стража моего поместья не осмелится замахнуться на тебя мечом. А от дяди Вана я слышал, что ты каждый день практикуешь свое фехтование во внутреннем дворе. Мне кажется, что это довольно глупо и ужасно скучно. Все потому, что у тебя нет противника.

Пока Гу Юнь говорил, он что-то небрежно закручивал на затылке этого ужасного железного монстра. В одну секунду марионетка вдруг неподвижно замерла. Гу Юнь поднял руку и похлопал гиганта по железной голове. Он улыбнулся Чан Гэну и добавил:

– Поэтому я привел к тебе эту тренировочную марионетку. Ты можешь с ней поиграть, хорошо?

Чан Гэн не мог позволить себе слишком долго смотреть на Гу Юня и уперся взглядом в обездвиженного железного монстра, напоминавшего гору.

Через секунду он указал на себя и спросил:

– Я? Поиграть... с ним?

Разве это не он будет играть со мной?..

Гу Юнь толкнул железную куклу в маленький внутренний дворик, возле которого и находились покои Чан Гэна. Парнишка устало поплелся за ними.

Вот только Чан Гэна до сих пор тревожила совесть из-за несколько неуместных мыслей в отношении его ифу. Хотя он все еще мог сохранять самообладание, скрываясь под маской невозмутимости, однако, стоило ифу отвернуться, как Чан Гэн тут же смело бросал на Гу Юня заинтересованный взгляд. Несколько раз жадно разглядев своего ифу, Чан Гэн подметил, что на нем оказалось надето не так уж и много одежды.

Ранним зимним утром, когда теплый воздух, вылетая изо рта, превращался в пар, Гу Юнь решил надеть всего один – ни старый, ни новый – комплект одежды. Когда он слегка наклонился, чтобы что-то поправить у железной марионетки, его талия, под натянутыми тканями став отчетливо различимой, оказалась намного тоньше, чем мальчишка себе представлял.

Вскоре Чан Гэн понял, что смотрит на то место, куда смотреть не следовало. Запаниковав, он быстро отвернулся и тут же спросил:

– Ты сегодня никуда не пойдешь?

– Да, у меня выходной, – ответил Гу Юнь.

Чан Гэн некоторое время молчал, однако, не сдержавшись, все же продолжил задавать вопросы:

– Почему ты так одеваешься? Тебе разве не холодно?

– Прекрати копировать Шэнь И и болтать ерунду! Иди сюда, – Гу Юнь подозвал мальчика поближе. Он поставил железного монстра на ноги и похлопал его по твердым плечам.

– Это один из экземпляров железной марионетки. Он отличается от обычных, ну, или тех, которых еще называют "надзирателями". Эту марионетку, как правило, используют для обучения владению мечом. В столице для многих практикующих боевые искусства ему подобные выступают в роли самого первого наставника. Когда я был моложе, я тоже пользовался таким.

Для начинающих у этого "наставника" есть несколько установок. На его теле – семь точек: голова, шея, грудь, живот, а также плечи, руки и ноги. Если ты сможешь нанести удар по любой из первых четырех точек – он немедленно остановится. Но если ты коснешься трех последних, тебе следует быть осторожнее. Нанося удар по плечам или рукам, необходимо не забывать: его ноги все еще смогут двигаться, и в любой момент по тебе может быть нанесен новый удар. В подобном случае, если ты захочешь заблокировать марионетку, тебе нужно будет нанести одновременно удар и по его плечам, и по его ногам. Ну что, попробуешь?

В своем объяснении Гу Юнь ограничился лишь парой-тройкой фраз, рассказав обо всем быстрее, чем если бы он сейчас "пустил ветра". Сразу после этого маршал решил перейти к практике, строго веля: "Крепко держи свой меч!"

Он не успел договорить – железный гигант уже бросился навстречу мальчишке. Глаза марионетки вспыхнули ярко-пурпурным светом – монстр занес свой клинок.

Чан Гэн не был готов к подобному исходу. Он даже не успел вытащить меч и поспешно отступил назад. Но железный монстр не позволил ему спокойно уйти: с самого первого шага он начал преследовать Чан Гэна, загнав парнишку в угол – а тот и оглянуться не успел.

Мальчику было некуда бежать. Он стиснул зубы, обеими руками схватил меч и взмахнул им снизу-вверх. Два железных клинка столкнулись друг с другом. Тем временем запястья Чан Гэна не выдержали напряжения, и он выронил оружие из рук. По телу мальчика побежал холодный пот. И тут Чан Гэн от испуга подсознательно опустил голову – меч марионетки замер на расстоянии рукоятки прямо над его лбом.

Железное лезвие куклы отразило холодный луч света.

В маленьком внутреннем дворике стояла полнейшая тишина, что можно было легко расслышать тяжелое дыхание Чан Гэна и "грохот" в теле марионетки.

Гу Юнь ничего не говорил и не давал никаких указаний. Он сел за каменный столик, вынул маленькую пиалу, снял с талии флягу с вином и решил просто понаблюдать за тем, как железная марионетка преследует Чан Гэна. Это было похоже на бесплатное зрелище, поданное маршалу как раз под напиток.

Когда Чан Гэн поймал на себе взгляд Гу Юня, его и без того переменчивое настроение обернулось вспышкой...

С одной стороны, Чан Гэн был похож на юного неотесанного павлина, которому еще предстояло вырасти, а он уже вовсю старался похвастаться своими крыльями и куцым хвостом. С другой стороны, внутри него бурлили разочарование и беспокойство. А от одного взгляда на Гу Юня начинала кружиться голова.

Пламя пугающего желания в груди Чан Гэна маятником колебалось туда-обратно, мечась между крайностями – сильнейшим взрывом и желанием окончательно угаснуть.

Марионетка замерла. Похоже, что в этой ситуации она ничего больше не могла сделать. Белый пар заклубился под ногами железного монстра. Он сделал выпад на несколько шагов вперед, занял боевую стойку и направил орудие в сторону Чан Гэна.

Паренек замахнулся мечом от плеча и взял на себя инициативу в атаке. Он отчаянно пытался вспомнить уловку, с помощью которой Гу Юнь выбил меч из его рук одним кинжалом – тогда, в доме губернатора Го.

Наблюдая за Чан Гэном, Гу Юнь играл с винной пиалой в руке, щелкал языком и качал головой.

Два меча встретились снова, и во все стороны разлетелись снопы ослепительных искр. Марионетка, не изменяя заданным правилам, снова начала давить на лезвие меча Чан Гэна. Это обернулось невыносимой тяжестью, упавшей на предплечья мальчишки. Чан Гэн никак не мог добраться до желаемой точки на теле железного монстра, да и сил держаться у него уже не осталось – его меч снова выскользнул из рук и отлетел в сторону где-то в паре шагов.

Эта марионетка создавалась специально для таких тренировок – она была не способна навредить человеку. Фиолетовый свет в ее глазах несколько раз моргнул. Железный монстр отвел меч от головы Чан Гэна, затем отступил и снова встал в боевую стойку.

По лбу паренька текли капли пота. Отвлечься от марионетки он никак не мог, но умудрился на секунду бросить пронзительный взгляд на Гу Юня. Мальчик с раздражением подумал: "Неужели он и правда никуда не собирается уходить сегодня? Ему что, так приятно на это смотреть?!"

Гу Юнь безмятежно глядел на то, как марионетка снова и снова выбивала меч из рук Чан Гэна. Его холодное вино уже давно закончилось. Скрещенные длинные ноги пару раз сменили положение. Тем не менее, маршал очень спокойно и терпеливо продолжал наблюдать... до того момента, пока железное тело марионетки не нанесло Чан Гэну удар внушительной силы, с ног сбив мальчишку – тогда Гу Юнь лениво поднялся со своего места.

Упав на землю, Чан Гэн сильно ободрал кожу. Протянув руку к царапине, он почувствовал на кончиках пальцев собственную кровь. Похоже, что сейчас ему не удастся так просто стереть это недоразумение. Гу Юнь остановился прямо возле него. Скрестив руки на груди, он уставился на огромную железную марионетку перед собой.

Чан Гэн опустил взгляд, признавая факт, что потерпел окончательное поражение. Он просто не смел поднять взгляд на Гу Юня, чтобы еще хотя бы разок посмотреть на него.

– Когда твое сердце в панике – твои ноги не будут тверды, – произнес Гу Юнь. – Если ты не можешь твердо стоять на ногах, вне зависимости от того, насколько искусно ты владеешь мечом, – этого все равно недостаточно. Ты подобен воде без источника, стволу без корней.

Чан Гэн испугался и поднял голову. Гу Юнь редко говорил в таком серьезном тоне.

– Вставай, я тебя научу.

От удивления зрачки Чан Гэна расширились и, прежде чем он успел среагировать, Гу Юнь поднял его на ноги. Он держал Чан Гэна за руку, крепко обнимая мальчика со спины. Чан Гэн тяжело сглотнул, от прикосновений его поясница горела.

– Расслабься. Не смотри на меня – смотри на свой меч, – прошептал Гу Юнь.

Не успел он закончить, как в глазах марионетки снова вспыхнули фиолетовые огни. Все тело железного монстра грохотало, напоминая звучание боевых барабанов. Железный гигант ринулся вперед. Его движения ничуть не изменились, а его меч был направлен прямо в их головы.

Где-то очень глубоко в жилах Чан Гэна нечто дикое, первородное, до сих пор дремавшее в нем, могло вспыхнуть на грани жизни и смерти – в момент, когда необходимо было выплеснуть всю скопившуюся ярость. А ведь это был всего лишь учебный поединок с какой-то железякой!

В такие моменты он не мог позволить себе оставаться застенчивым и робким мальчишкой. Сейчас его первой реакцией было желание отступить – эта была бы естественная реакция для любого, кто когда-либо сталкивался с ужасающим давлением со стороны гигантского железного монстра.

Но Гу Юнь не позволил ему этого.

Чан Гэн почувствовал, как маршал бросился вместе с ним вперед, ведя его, подобно бесстрашной марионетке, что управлялась без струн. Он чувствовал, как крепко Гу Юнь сжимал его запястье. Хватка маршала была настолько неумолимой, словно его рука была отлитой из железа. Чан Гэн невольно передал контроль над своим мечом ифу, и в короткий момент юноша почувствовал, как Гу Юнь слегка наклонил меч под другим углом. Столкнувшись с мечом железного монстра, оружие марионетки немедленно было отброшено в сторону.

Холодное железное лезвие пролетело мимо головы мальчишки, едва не задев его висок. Чан Гэн инстинктивно зажмурился, полагая, что вот-вот сам врежется в огромную куклу.

Гу Юнь вздохнул и подумал: "Этому ребенку не хватает толики смелости. Он боится, что окажется не из тех, кто способен держать в руках меч".

Запах холодного металла ударил Чан Гэну в нос. Руки железной куклы на мгновение замерли. Гу Юнь стукнул паренька под колено и закричал:

– Открой глаза! Следи за его руками!

Чан Гэн послушно согнул коленный сустав, и его нога от удара Гу Юня с хирургической точностью попала в точку на руке марионетки.

Железный механизм издал скрипящий звук, и плечо тренировочной марионетки застыло на месте. Малец едва успел сделать глоток драгоценного воздуха, как в следующую секунду Гу Юнь внезапно согнул его спину.

Ушей коснулся свист зловещего ветра – нога марионетки пролетела прямо над головой парнишки.

– Внимательнее! – прикрикнул на него Гу Юнь.

Он крепко схватил Чан Гэна за руку и протащил по земле, проделав борозду его ногами в форме полукруга. Кончик меча пронзил точку на лодыжке железной фигуры.

Механизм издал очередной скрипящий звук, и марионетка, уже не меняя позы, решительно замерла на месте. Фиолетовый свет в ее глазах вспыхнул несколько раз, а затем мало-помалу угас.

Ладони Чан Гэна сильно взмокли от пота, от каждого вздоха его грудь высоко вздымалась. Он даже не заметил, когда Гу Юнь отпустил его.

В этот короткий момент его жизни он почувствовал колоссальный разрыв между навыками – своего маленького ифу и его самого.

Гу Юнь небрежно стряхнул с одежды пыль, поясняя:

– Отступление – это часть человеческой природы. На самом деле, если твои противники – люди, сбежать от них будет не так проблематично. Но помни: если ты столкнешься с железными марионетками или солдатами в тяжелой броне, оказавшись при этом не экипированным – не смей отступать. На ногах снаряжения солдат, одетых в тяжелую броню, спрятан особый механизм. Это двигатель, питаемый Цзылюцзинем. Они моментально догонят тебя, стоит тебе попытаться сбежать. Ты не сможешь избавиться от мысли, что сумеешь спастись. И в итоге... Ты потеряешь равновесие и упадешь. Тебе будет трудно восстановить энергию в течение столь краткого срока, и у тебя не окажется сил на сопротивление. Твои руки и ноги предадут тебя, и, в конце концов, ты попадешь в руки противника.

Чан Гэн долго раздумывал и решил-таки спросить:

– Что ифу хотел сказать, говоря о стычке с противником, который намного сильнее, чем ты? Неужели такое противостояние увеличит шансы на победу?

Гу Юнь вздернул брови, он немало удивился вопросу Чан Гэна:

– А? Почему ты решил назвать меня "ифу"?

Чан Гэн, разумеется, оставался хорошим мальчиком во всех смыслах этого слова. Вот только его рот, кажется, не мог поспеть за норовом растущего мальчишки, привыкшего звать своего приемного отца "Шилю" и никак иначе.

Как же это раздражает!

Гу Юнь родился шестнадцатого числа первого месяца. Детское имя "Шилю" ему подарила первая принцесса. Не считая ее и бывшего Императора, даже старый Аньдинхоу не называл его этим именем, хотя он не имел ничего против. Но отчего-то маршала крайне раздражала мысль о том, что этот стервозный малец изо дня в день начнет обращаться к нему: "Шилю – то, Шилю – это".

Полагаясь на собственный опыт, Гу Юнь знал, что в этой жизни есть две ситуации, когда он разрешил бы назвать его "ифу". Первая: в случае, если "слепой кот столкнется с мертвой мышью". Это означало, что он случайным образом умудрится порадовать того самого мальца. Вторая: если "кошка наступила на хвост собаки" – когда он ненароком спровоцирует мелкого паршивца.

Чан Гэн пристально смотрел на Гу Юня многозначительным взглядом, затем сказал:

– Раньше я был невежлив. Впредь я не буду себя так вести.

Чан Гэн, наконец, признал собственную наивность и теперь осознавал, что он не смеет вести себя так, как ему нравилось прежде.

Порой подростку достаточно лишь краткого мгновения, чтобы выйти за грань "веры в то, что он уже повзрослел" и понять, что он действительно стал взрослым.

Даже такой беззаботный человек, как Гу Юнь, смутно ощущал, как в Чан Гэне что-то изменилось.