Текст книги "Убить волка (СИ)"

Автор книги: Priest P大

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 112 страниц)

– Если верить нашему текущему маршруту, мастер Ляо Жань и я предположили, что совсем скоро мы прибудем... Сюда!

Примечания:

1) 蒿里 – hāolǐ – полынная деревня (обр. в знач.: кладбище, тот свет)

Немного больше информации тут: https://vk.com/wall-179179157_8316

2) 沉香 – chénxiāng – бот. аквилярий, алойное (орлиное) дерево (Aquiiaria agallocha Roxb.)

Аквилярий, Ligum Aquilariae Resinatum – смолистая часть дерева применяется как лекарство для улучшения циркуляции Ци и утоления боли, согревания среднего Цзяо и опускания Ци.

3) 兵来将挡，水来土掩 – bīng lái jiàng dǎng, shuǐ lái tǔ yǎn – вторгнется враг – найдутся генералы, чтобы отразить его, разбушуется паводок – дамба его остановит; обр. принимать меры в зависимости от конкретной ситуации; быть готовым к любому развитию событий, быть готовым ко всему; из любой ситуации всегда есть выход; на любой случай найдется средство; из трудного положения выход найдётся; всё обойдётся; бог не выдаст, свинья не съест

4) 大尾巴狼 – dà wěiba láng, dà yǐba láng – букв. волк с большим хвостом; обр. кто думает о себе невесть что, кто считает себя пупом земли, воображала, показной, показушный

5) 兔起鹘落 – tùqǐhúluò – как заяц поднимется, так ястреб упадёт [на него камнем] (обр. в знач.: а) быстро, моментально, молниеносно; б) уверенно; метко)

6) 掩人耳目 – yǎnrén ěrmù – закрывать людям глаза и уши (обр. в знач.: вводить в заблуждение, втирать очки)

Глава 32 «Линьюань»

***

В семье с фамилией Гу не знают путей отступления. Если в будущем настанет такой день, подчиненный Гу должен пожертвовать собой и стать топливом для будущего своей страны и во имя предков.

***

Это была карта небольшого острова, расположенного в водах Дунхай [2]. Изображение было очень размытым, как будто на лист упала тяжелая чернильная капля.

Гу Юнь хранил в душе карту всей Великой Лян, но он не помнил этих мест. На торговом судне не было хорошей паровой лампы, а свет от масляной был очень тусклым. Даже если Гу Юнь надел бы монокль Люли, он с трудом смог бы разглядеть изображение перед собой. Помяв переносицу, он попытался настроить масляную лампу, чтобы она дала хоть чуть-чуть больше света.

– Эту карту мне дал мастер Ляо Жань, – сказал Гэ Пансяо. – Я не видел этого места на картах военного министерства. Такие маленькие острова обычно непригодны для жизни. Вокруг них – лишь гребни подводных скал и бурных ручьев. А еще, там водится много призраков и люди рассказывают про эти места страшные легенды. Говорят, что даже местные жители не догадывались о существовании этого острова.

К тому же, этот остров далеко от суши. До него можно добраться если не по воде, то только на воздушном судне.

Вот только "Гигантские змеи" были слишком медлительны, а их траектория сильно зависела от работы компаса. Если возле острова полюсы на устройстве резко изменятся или начнут беспорядочно дергаться, корабли попросту не смогут даже подлететь к острову. Более того, остров находится на территории Дунъин. Если "Гигантский змей" или "Дракон" Великой Лян начнут без причины обходить этот остров, это будет выглядеть, как провокация со стороны Великой Лян.

Что касается "Орлов", их техническое обслуживание тоже было весьма сложным и затратным. Очень нелегко поддерживать полет "Орла" в течении длительного времени. Касательно территорий Восточного моря, на его островах не было размещено никаких типов военной силы, особенно такой мощности, и Восточное море считается нейтральной, мирной территорией.

Чан Гэн не мог не спросить:

– Если этой территории нет даже на картах военного министерства, откуда же мастер Ляо Жань достал эту?

Гэ Пансяо ответил серьезным тоном:

– Он сказал, что несправедливый Император из прошлых династий очень любил дунхайский жемчуг. Рыбаки очень страдали от тяжелой ежегодной дани и у них не оставалось выбора, как создать команду смельчаков, которые, рискуя жизнью, ныряли глубоко под воду, чтобы достать этот жемчуг. Во время одного из заплывов они случайно наткнулись на этот остров и нарисовали карту.

Чан Гэн ничего не ответил.

Монах придумал историю, которая с легкостью может одурачить любого глупого ребенка.

– Аньдинхоу, господин, – Гэ Пансяо обратился к Гу Юню. – Что нам теперь делать?

Гу Юнь не успел ответить мальчику, как весь корабль внезапно сильно накренился. Маршал едва успел схватить масляную лампу, которая чуть было не упала со стола. Он посмотрел на Гэ Пансяо и жестом дал знак, чтобы мальчишка немедленно убрал все со стола.

Гэ Пансяо тут же глубоко вдохнул, втянул живот и быстро спрятал все вещи под одежду.

Чан Гэн схватил со стола меч:

– Пойду посмотрю.

– Подожди! – крикнул Гэ Пансяо. – Я тоже хочу пойти!

Когда эти двое покинули каюту, Гу Юнь снял монокль Люли и потер уставшие глаза.

Расположение архипелага было очень спорным. Он пересекал острова Дунъин, сходился у берегов Великой Лян в направлении Цзинань. Этот остров мог быть прекрасным стратегическим пунктом, но в правительственном цензорате никак не могли решить, как поделить эти территории, оттого остров остался нейтральной территорией.

Даже если военно-морские силы Великой Лян были значительно слабее вражеских, варвары с востока не смогли бы противостоять им. К тому же, до сих пор в водах Дунхай не нашли золотые прииски Цзылюциня.

Экспортная политика Цзылюцзиня Великой Лян была чрезвычайно строга. Империя напоминала железного петуха, не позволявшего ощипать себя ни на единое перышко. Если дунъинцам потребуются гораздо большие объемы Цзылюцзиня, им придется либо выкупать его у западных торговцев по высокой цене, либо пытаться заполучить пурпурное топливо на черных рынках Великой Лян.

Если бы они решили заключить торговые отношения с западниками, они бы точно не пересекали границу Великой Лян.

А что касается черных рынков...

В случае вступления контрабандистов в сговор с чиновниками, продлится это недолго.

Три поколения правителей Великой Лян питали отвращение к черным рынкам Цзылюцзиня. Они напоминали сороконожку с сотней ног. Она вроде мертва, но не побеждена [3]. Стоило только ситуации в подобных торговых отношениях разрешиться, как торговля возобновлялась с новой силой.

Даже если кто-то бы начал думать пальцем ноги, они бы думали только о том, что торговцы на черных рынках – не какие-то закоренелые преступники, а самые обычные люди, но за спиной каждого из торговцев стоял кто-то, в чьих руках были сила, власть и влияние.

Не говоря уже о других. Руки Гу Юня тоже не были чисты. Иначе он бы не смог справиться со своими обязанностями, используя только Цзылюцзинь, ежегодно предоставлявшийся ему императорским двором. Чего уж говорить об обслуживании Черной Брони, Черных Орлах, или Черной Кавалерии. Воробьи, черный пес и тигрята не смогли бы пережить ночь без пищи.

В столь крупном потоке контрабанды Цзылюцзиня, стоявшие за спиной маршала люди явно не были простыми торговцами.

В этот момент деревянная дверь каюты распахнулась. В помещение быстро вошел Ляо Жань, сложил руки в приветственном жесте так, как будто они уже давно были знакомы, а затем закрыл за собой дверь.

Гу Юню пришлось вернуть на переносицу стекло Люли, чтобы поприветствовать гостя.

Маршал искренне не понимал, откуда у Ляо Жаня так много уверенности в том, что его не изобьют до бесформенной массы?

Монах пользовался тем, что у него такое красивое и приятное лицо?

Окунувшись с головой в омут холодного взора Аньдинхоу, Ляо Жань предпочел никак на это не реагировать, а просто начал искать стул, чтобы присесть.

"Сегодня вечером корабль прибудет в Хаоли. После, монах будет следовать каждому приказу маршала".

– Прошу прощения за откровенность – но что именно монах может делать? – поинтересовался Гу Юнь. – У меня нет нужды в дополнительных источниках света.

Ляо Жань деликатно промолчал.

Гу Юнь постарался сесть более прямо. Пусть его глаза не могли хорошо видеть, в его взгляде все равно проскальзывали острия холодных ножей:

– Я действительно не ожидал такого развития событий. Руки "Линь Юань" дотянулись и до храма Ху Го. Мастер, нам вдвоем пора бы поговорить открыто [4] – вы сами влезли в это дело. В конце концов, каков же ваш мотив?

Мягкая улыбка буддийского монаха начала постепенно гаснуть на его красивом лице, сменившись печалью и обидой за простых смертных: " "Линь Юань" не намерен причинять вред".

– В таком случае, как мастер считает – почему он до сих пор жив? – улыбнулся Гу Юнь.

Согласно легендам, в одну из предыдущих династий непосильные налоги давили на простых жителей, Император не справлялся с возложенной на него ответственностью вести народ, власть в его руках ослабевала. И в эти тяжелые времена таланты со всех уголков мира отправлялись в "Линь Юань".

Одна из причин, по которой Император Тай-цзу [5] так отличился среди его преемников и предшественников в том, что его избрал один загадочный "Линь Юань".

Павильон Линь Юань собирает в своих стенах талантливых людей, от чиновников и дворян, до мелких купцов и слуг, акцентируя внимание на бесчисленное количество исключительных людей по всей стране.

Когда Великая Лян только начинала свое существование, Император Тай-цзу хотел пожаловать "Линь Юань" титул за большие заслуги. Вот только глава "Линь Юань" наотрез отверг желание Императора. С тех пор "Линь Юань" с его невероятными, масштабными идеями и наработками, заставили замолчать и "Линь Юань" был вынужден спрятаться в тени. И это продолжается и по сей день.

– "Линь Юань" ушел глубоко под воду в эру благоденствующего и процветающего мира, но внезапно вынырнул в тяжелые, опасные времена. Люди называют Черный Железный Лагерь чернокрылыми воронами, но, по моему мнению, самый настоящий черный ворон тут вы, мастер.

Внезапно Ляо Жань опустил глаза и весь его образ был похож на прекрасного, сострадательного Будду. Монах сказал: "Аньдинхоу прекрасно знает о моем происхождении, но маршал не помешал монаху приблизиться к Его Императорскому Высочеству".

Гу Юнь молча посмотрел на него.

"Монах смеет предположить, что переживания в сердце маршала схожи с переживаниями монаха".

Судно немного успокоилось и двинулось по воде более плавно. На столе мерно горела масляная лампа. Гу Юнь немного унял свое неприятие. По его плечам и спине рассыпались длинные, распущенные волосы. Между его бровями потерялась небольшая морщинка. Вот только складывалось впечатление, что кто-то прошелся по его лицу ногами. Постепенно в голову Гу Юня начали приходить все новые и новые мысли.

Эти двое больше не обменивались никакими звуками, а общались лишь быстрыми жестами, но даже сейчас казалось, что они не могут о чем-то договориться и попросту найти общий язык.

"Цзылюцзинь горит слишком сильно", начал Ляо Жань. "Это пламя непобедимо, никто не способен остановить его. Маршал когда-нибудь думал о том, как бежать с поля боя?"

Ответа монах ждать не стал и продолжил: "Все говорят, что Аньдинхоу – человек военного дела, что он только и умеет, что сражаться, что он – лишь оружие в руках Императора. Но монах так не считает. Иначе... Почему маршал до сих пор не женат? Неужели это только из-за проклятия моего брата?"

Гу Юнь улыбнулся, снял с переносицы монокль, закрыл глаза повязкой, намекая на то, что он больше не хочет общаться с Ляо Жанем. Немногим позже маршал сказал:

– В семье с фамилией Гу не знают путей отступления. Если в будущем настанет такой день, подчиненный Гу должен пожертвовать собой и стать топливом для будущего своей страны и во имя предков. Ах, да, в следующий раз, когда встретите врача, который исцелил мои глаза, передавайте ему привет от моего имени.

С того дня, когда из земли выкопали первую чашу Цзылюциня, все сразу поняли, что этот мир никогда больше не сможет жить в мире.

Усердные фермеры проиграют железным куклам, неустанно бегающим по полям. А лучшие бойцы не смогут устоять перед силой тяжелой брони, способной одним махом уничтожить целую армию. Мирные жители попадут в беспрецедентный мир хаоса и беспорядков. И лишь для того, чтобы хоть как-то удержаться на плаву, они окажутся либо чрезвычайно богатыми, либо крайне бедными.

И проигравшие на этом поле боя уже не смогут ничего изменить. Всегда, когда дело касалось подобных вопросов, итог был одинаков, как для великих наций, так и для мирного простого народа.

И когда все поймут, что произошло, хаос будет неизбежен. Останется только один вопрос – когда это случится. Это поток времен, непобедимых героев или знатных правителей. Никто не способен его остановить.

Закончив говорить, Гу Юнь вернулся в свое обычное, спокойное состояние. Он больше не обращал внимание на монаха. Покинув каюту со сложенными за спиной руками, Гу Юнь решил взглянуть на то, что же все-таки произошло, отчего монах так быстро прибежал в каюту и поклялся в верности.

Выйдя на палубу, Гу Юнь почувствовал странный запах, распространяющийся по всей длине морской линии. Как будто что-то горело. Гу Юнь стоял у самого выхода из каюты и прекрасно мог отличить запах ветра от этого. Только после он понял, что это был за запах. Это был горящий Цзылюцзинь с какими-то примесями.

"Торговое судно" медленно ступало по мелководью рядом с небольшим островом. По обе стороны от корабля стояли два ряда "Гигантских Драконов". Яркие, как снег, боевые, полностью укомплектованные боеприпасами, корабли, выстроились в ряд. Торговые корабли, перевозившие контрабанду Цзылюцзиня, двигались вперед ровной линией, один за другим, подобно простым рыночным телегам, перевозившим провиант среди тысячи солдат, совершенно не привлекая к себе внимания.

Пусть Гу Юнь не мог видеть, но из-за повисшего в воздухе напряжения, он догадывался, что произошло.

С такой численностью экипажа, даже если бы у них в качестве поддержки был Цзяннаньский флот, они не смогли бы противостоять Драконам. Не говоря уже о Черных Орлах, которые так же были на тех суднах.

В эту секунду к нему наклонился один очень знакомый человек и молча протянул маршалу руку.

Никто так не делал, кроме Чан Гэна. Он либо помогал ему, либо нет. Только Чан Гэн знал верную последовательность действий.

Гу Юнь чувствовал, что Чан Гэн всегда был странно напряжен, когда он находился рядом. Для начала ему следует сообщить о своем присутствии Гу Юню. Затем Гу Юнь протягивал Чан Гэну руку, чтобы тот мог ему помочь. Если нет – то Чан Гэн никак не вступал с ним в контакт.

"Глупый..." – подумал Гу Юнь, держась за руку Чан Гэна. "Что такого тревожного в том, чтобы находиться рядом со мной? Разве в этом мире есть отец добрее меня?"

Чан Гэн быстро написал на руке маршала: "Тут сотни военных кораблей. Я не уверен, что это гигантские драконы..."

"Это они", – ответил Гу Юнь. "Я чувствую запах Цзылюцзиня".

Разве Ляо Жань не говорил, что человек не чувствует запах Цзылюцзиня? Что его способны учуять только инспекционные собаки?

Эта способность его ифу... Похоже, что она неизбежна.

Гу Юнь тихо вздохнул в глубине души и продолжил жаловаться про себя: "Это все благодаря твоему расточительному скряге старшему братику, который вышвырнул меня на северо-запад, чтобы я чувствовал себя там в безопасности. А теперь посмотрите на это – старая дальневосточная черепаха в садовом лотосовом пруду желает поднять ветер и сделать волны [6]! Служу Императору!"

Вечером монах переоделся в "ночную одежду" и отправился искать Гу Юня. Маршал был вынужден носить монокль Люли постоянно. Его уши могли уловить только громкие звуки в пределах двух чи [7], а один из глаз едва ли мог видеть тех, кто сейчас находился вместе с ним в комнате. Его верноподданными "солдатами" были: немой монах, пухлый мальчишка, девочка и один талантливый в актерском мастерстве, но ужасно избалованный сын.

Рядом с торговыми судами стоял огромный флот вооруженных кораблей, ожидавших команды. Не говоря уже о множестве солдат Великой Лян.

Но рядом с Гу Юнем никто не нервничал – маршал прекрасно понимал масштабы войска.

– Прекратите уже прикидываться дураком, – обратился Гу Юнь к монаху. – В этом "Хаоли" должны быть ваши люди. Иначе как так вышло, что все, что вы так долго планировали, пошло не по плану? Говорите уже, или еще не ясно, что все мы – кузнечики на одной веревке?

Ляо Жань безмолвно прочел строчку из буддийских Писаний, а затем протянул маршалу потрепанные, потерявшие цвет бусины из "сандалового дерева". Когда Гу Юнь потянулся за ними, он невольно поморщился. Его необычайно чувствительный нос уловил запах чего-то испорченного.

Гу Юнь тут же отстранился. Он никогда не задумывался о манерах, когда речь шла о монахах, поэтому он прямо сказал:

– Ох, небеса, мастер, как давно вы мылись? Вы скоро запузыритесь от этого запаха и на вас появится паутина.

Трое мальчиков тут же одновременно отступили на три шага назад.

Чан Гэн не мог вспомнить, как выглядел монах в первый день их встречи во дворце. Тогда, чтобы повидаться с Императором, монаху принесли воду в белом лотосе, чтобы он мог помыться.

Выражение лица Гу Юня было холоднее льда. Он был слеп и глух, а монах был немым. У маршала было сильное обоняние, а монах не любил купаться. И все же, в целом мире не сыщется ни единого плешивого осла, которому Гу Юнь бы поддался.

Сто восемь деревянных бусин. Развинчивая каждую, внутри можно будет найти марку. Всего тридцать шесть таких марок. Каждая из которых относится к членам Павильона Линь Юань.

Гу Юнь выдержал короткую паузу, а затем спросил:

– Вылезет ли павильон Линь Юань из гнезда?

Лао Жань улыбнулся и ничего не ответил.

Чан Гэн нахмурился и спросил:

– Что за Павильон «Линь Юань»?

Когда юноша внезапно заговорил, Гу Юнь даже не понял, что он сказал. Он догадался, что Чан Гэн что-то сказал только тогда, когда увидел, что Ляо Жань начал говорить с юношей на языке жестов. Маршал мог только догадаться, о чем они говорили, и тут же поспешил прервать их беседу:

– Эта кучка воронов... Так, у нас нет времени на болтовню. Как нам связаться с этими людьми?

Ляо Жань поспешил ответить: "Я не совсем уверен, как связаться с ними всеми, но я знаю одного музыканта, который играет для их главы. Для начала мы можем попытаться связаться с ним.

Гу Юнь задумался: "У наших северо-западных войск императорской армии нет ни одной цикады, которая пела бы для нас, но в этой частной армии даже есть свой личный музыкант? И где тут справедливость?"

– Нам стоит быть осторожнее, – сказал Чан Гэн. – Люди Дунъин подозревают нас. Я несколько раз чувствовал их присутствие.

Стоило Чан Гэну начать говорить, как тут же заговорил Гэ Пансяо:

– Аньдинхоу, господин, когда прибудут наши люди?

Гу Юнь спокойно сидел на одном месте, сдерживая на лице нейтральное выражение лица подчиненного Великой Лян – на самом деле, он ничего не мог услышать. Он пытался угадывать, читая по губам, но без языка жестов, одно чтение по губам давалось ему слишком тяжело.

Ляо Жань тут же прикрыл его и ответил: "Будьте терпеливы, если сюда прибудет еще и Цзяннаньский флот, это может привести к более масштабным последствиям..."

После ответа монаха, Гу Юнь сразу понял, что Гэ Пансяо спрашивал о подкреплении.

– Офицеров Черных Орлов, которых я взял с собой, можно пересчитать по пальцам одной руки. Также нам не известно, будет ли Яо Чжэнь полезен или нет. Он может явится только под конец битвы.

Подумав над сложившейся ситуацией, он снова перебил мастера и сказал:

– Военно-морские силы такого масштаба невозможно сформировать всего за пару дней. Я подозреваю, что кто-то при императорском дворе задумал совершить восстание. Иначе говоря, эта куча железа – не наша цель. Нам нужно захватить этого человека.

Добросердечный монах, который поспешил маршалу на помощь, был дважды перебит.

И тут внезапно о себе напомнил Цао Нянцзы, кашлянув в кулак. За все это время он не произнес ни слова. Когда он видел Гу Юня с распущенными, спадающими на плечи, волосами, мальчик каждый раз не мог спокойно дышать и ничего вокруг не слышал, когда находился рядом с ним.

– Я тоже могу помочь с некоторыми поручениями, – осторожно сказал Цао Нянцзы.

Гу Юнь знал, что этого ребенка день и ночь заботят только симпатичные мужчины, и что ему все-таки немного не хватает подготовки, поэтому маршал тут же отказал:

– Нет, продолжай играть роль маленькой девочки.

– Я могу одеться как Дунъинский мужчина, – осторожно предложил Цао Нянцзы.

Гу Юнь вскинул брови.

– Я могу! – быстро ответил Цао Нянцзы. – Я и раньше маскировался под мужчин!

Гу Юнь не нашел, что ответить. Маршал чуть наклонился вперед и со всей искренностью задал всего один вопрос:

– Молодой человек, вы в курсе, что вы – мужчина?

Цао Нянцзы мгновенно покраснел. Его душа подвисла на буксирном канате корабля и начала качаться туда-сюда. Он даже не услышал, что сказал Гу Юнь.

Внезапно кто-то потянул Гу Юня с силой за плечо. На этот раз Чан Гэн не боялся прикоснуться к своему ифу. Он стоял за его спиной с серьезным выражением лица. Спокойный, как вода, но с таким же строгим выражением лица, как у учителя Шэнь.

Гу Юнь кашлянул и покорно откинулся назад, ведомый сильной рукой Чан Гэна, уверенно заверив Цао Нянцзы:

– Это не поможет, ты не знаешь язык дунъинцев.

И тут, когда Цао Нянцзы заговорил, все, кроме Гу Юня, который просто ничего сейчас не слышал, удивленно уставились на мальчика – он только что сказал какое-то очень сложное предложение, составленное из слов на языке дунъинца. Никто, конечно, не понял, что он сказал. Сам язык был достаточно красноречивым, а среди иноземных слов проскальзывали слова на гуаньхуа [8]. Люди Дунъин, работающие на торговых судах, круглый год путешествуют по территории Великой Лян. Они все могли говорить на гуаньхуа, только их произношение было несколько эксцентричным, а слова часто перемешивались со словами их родного языка. Но Цао Нянцзы безупречно мог говорить на их языке.

Когда Цао Нянцзы закончил и увидев, что все на него уставились, он тут же опустил взгляд и закрыл лицо руками.

– Где ты этому научился? – спросил Чан Гэн.

– Я слушал дунъинцев, которые каждый день приносили нам еду, – тихо ответил Цао Нянцзы.

Чан Гэн прекрасно его понял и решил больше не задавать лишних вопросов. Один из доставщиков еды, вероятно, был очень красивым.

Той же ночью, на маленьком острове появился стройный "дунъинский мальчик", о котором никто ничего не знал.

Там было слишком много дунъинских людей, а так как глубокой ночью было слишком темно, его даже никто не заметил. Взглянув на ряды военных кораблей, мальчик вздрогнул, а затем быстро побежал прочь.

В это же время, незваный гость отправился искать Гу Юня.

Чан Гэн приоткрыл дверь. Снаружи стоял Ди Сун и с улыбкой на лице пояснил:

– Наш генерал наслышан, что ароматный мастер украсил наше торговое судно своим присутствием. Он специально отправил меня пригласить вас на ужин.

Примечания:

1. Линь Юань – 临渊 – lín yuān – подступающаяприходящаянаступающая пучинаомутпропасть

2. 东海 – dōnghǎi

1) Восточно-Китайское море

2) Восточное море (корейское название Японского моря)

3. 死而不僵 – sǐ ér bù jiāng – идиома – умереть тяжело; умереть, но не быть побежденным; мертв, но без признаков смерти

4. 打开天窗说亮话 – dǎ kāi tiān chuāng shuō liàng huà

говорить без утайки; говорить откровенно; открыть карты

5. 太祖 – tàizǔ – Тай-цзу (храмовое имя императора, как правило – основателя династии; букв. великий предок)

6. 兴风作浪 – xīngfēngzuòlàng

поднимать ветер и делать волны (обр. в знач.: накалять обстановку, устраивать беспорядки, поднимать шум)

7. 尺 – chǐ, chě

I chǐ сущ. /счетное слово

1) чи, китайский фут (мера длины, равная 1/3 метра)

8. 官话 – guānhuà – уст. гуаньхуа, мандаринское наречие (старое название китайского общегосударственного языка)