Текст книги "Убить волка (СИ)"

Автор книги: Priest P大

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 112 страниц)

Глава 4 «Гигантский Змей»

***

Если Северный Патруль обладал такой силой, на что были способны три основных батальона Черного Железного Лагеря?

***

Братьям Шэнь было совершенно безразлично простое правило «Помалкивай за столом, помалкивай перед сном», что означало «Не говори во время еды, не говори после того, как лег спать». Во время еды учитель Шэнь прочитал Чан Гэну лекцию о «Великом Учении» [1].

В какой-то момент основная нить повествования была прервана и, в итоге, учитель Шэнь закончил свой урок не конфуцианством, а тем, «как сохранить стальную броню зимой».

Учитель Шэнь был человеком широкого кругозора. Он всегда говорил о том, о чем думал. Не удивительно, что его образ мыслей походил на очень быстрый переменчивый поток. Однажды он с нескрываемым энтузиазмом рассказывал Чан Гэну о методах контроля и лечения болезней у лошадей. Этого энтузиазма было так много, что даже глухой человек – а в нашем случае это многоуважаемый господин Шилю – не мог больше выносить этого и заставил Шэнь И замолчать.

Закончив урок, учитель Шэнь с крайним недовольством на лице принялся мыть посуду. Его опять прервали, не дав возможности поговорить побольше. Со вздохом он обратился к Чан Гэну:

– Я должен за сегодня закончить ремонт этой железной кучи доспехов. За ними не следили должным образом, и все швы проржавели. А во второй половине дня мне надо будет пройтись, собрать немного трав. Гэ Пансяо с другими ребятами очень попросили выходной. У тебя есть какие-нибудь планы?

– Я пойду на Генеральский холм. Попрактикуюсь с...

Только он собирался закончить предложение, как, обернувшись назад, увидел, что Шэнь Шилю вешает его железный меч на стену. После он заявил:

– Сын мой, сегодня в город возвращается гигантский змей. Ты присоединишься к веселью и пойдешь со мной!

Чан Гэн почувствовал себя беспомощным.

– Ифу, я же только что сказал учителю Шэнь, что...

– Что-о? Говори громче!!!

Великолепно. Это снова началось...

Гигантский змей отправлялся и возвращался каждый год в одно и тоже время. Чан Гэн всеми силами пытался отвертеться и придумать достойное оправдание, но не успел и рта открыть, чтобы возразить, а Шилю уже почти вытащил его из дома.

Летняя жара не утихала, и люди были одеты в тонкие одежды. Шилю прижимал Чан Гэна спиной к своей груди, и Чан Гэн чувствовал, как вокруг его ифу витал горький запах лекарств.

Прямо как в его сне...

Чан Гэн внезапно почувствовал себя странно и совсем не в своей тарелке. Он попытался отстраниться от ифу. Склонив голову, он закрыл нос рукой и сделал вид, что чихнул. Шилю ухмыльнулся, решив воспользоваться ситуацией, чтобы подразнить своего приемного сына:

– Кто же скучает по тебе? Возможно, это та молодая девица с круглым лицом из дома старого Вана!

Чан Гэн снова не выдержал. Он сердито нахмурил брови и, смотря прямо на Шилю, сказал:

– Ифу... дразнить таким образом собственного сына... Это нормально?

Шэнь Шилю, конечно же, не обратил на это никакого внимания. Он улыбнулся:

– Нормально? О, я никогда раньше не был отцом. Я понятия не имею, что нормально, а что – нет. В следующий раз я буду внимательнее следить за словами.

Если бы кто-то попытался пообщаться с Шилю, он бы наверняка разразился праведным гневом.

Чан Гэн сбросил руку этого непристойного человека с плеча и уверенно зашагал вперед.

Где-то сзади послышался голос Шэнь И:

– Шилю! Не забудь вернуться пораньше! Порубить дров!

Шилю продолжил идти, как на крыльях, и бессовестно крикнул в ответ:

– Не слышу тебя! Пока-пока!

Чан Гэн, который был вынужден то идти, то почти бежать, спросил Шилю:

– Когда ты стал глухим?

Шэнь Шилю только рассмеялся. В этот момент Чан Гэн не смог понять выражение его лица.

В это время, когда они проходили мимо главного входа в дом Чан Гэна, главные ворота открылись. В проходе появилась женская фигура в длинном одноцветном платье. Как только Чан Гэн увидел её, на его лице смешалось чувство дикого раздражения и горькой досады. На него будто вылили ведро ледяной воды, и он пытался подавить гнев. Внезапно его глаза стали совершенно пустыми и безэмоциональными. Даже его юношеская пылкость полностью исчезла.

Это была Сю Нян, мнимая мать Чан Гэна.

Она была уже не молода, но её красота ни на секунду не померкла. В лучах утреннего солнца Сю Нян напоминала картины с утонченными нежными красавицами. Такая женщина, пусть и вдова, не должна быть замужем за скромным мэром мелкого городишки на границе Империи.

Сю Нян поправила свои одежды и, сложив руки, поклонилась со всем возможным изяществом, поприветствовав Шилю:

– Господин Шилю.

Шэнь Шилю проявлял своё неподобающее поведение только в отношении Шэнь И. Но вот в присутствии женщины он сразу принял на себя роль настоящего джентльмена. Он чуть склонился, покорно опуская взгляд и стараясь не смотреть прямо в лицо Сю Нян, приветствуя её с непривычной и весьма изысканной вежливостью:

– Госпожа Сюй. Я взял с собой Чан Гэна немного развеяться.

– Благодарю вас за беспокойство, – Сю Нян улыбнулась, не разжимая губ.

Затем она повернулась к Чан Гэну и тихо сказала:

– Твой отец возвращается сегодня. Если заглянете на рынок, возьмите для меня губную помаду.

Она говорила мягко и спокойно. Её слова растворились в воздухе прежде, чем Чан Гэн успел ответить. Шэнь Шилю опередил его и ответил первым:

– Госпожа, будьте уверены.

Чан Гэн удивленно посмотрел на своего ифу. У него появились смутные представления о том, как и когда Шилю становился «глухим». Каждое слово Шэнь И он обязательно не услышит. Ни одного. Никогда. Но вот слова других людей он всегда «оценивал» – нравится ли ему их «слышать» или нет. Особенно это касалось молоденьких девушек и скучающих дам. Кажется, что если самка комара издаст слабый писк – он, без сомнений, обязательно его услышит. Это значит, что он...

Он был не только ленивым бездельником! Он еще и неисправимый обольститель!

Выражение «покрытый золотом нефрит, да давно прогнил внутри» точно про него!

Когда гигантский воздушный змей возвращается, дети из всех соседних городов собираются у главных городских ворот. Ушлые торговцы, пользуясь случаем, разворачивают свои лавки, дабы привлечь как можно больше покупателей. Из года в год так и формируется крупный рынок. Местные жители прозвали его «рынок Ян Цзы».

Шэнь Шилю никогда не понимал эмоции других людей, да и всё равно он никогда не обращал на это внимания. Может он попросту не умел... Возможно поэтому он никогда не мог понять настроение своего приемного сына. Но это не мешало ему бродить по рынку и проявлять восторженный интерес к любой попадавшейся на глаза безделушке.

В последние годы мир переживал значительные изменения. Не было никакой стабильности, что привело к бедности людей. На рынки уже не привозили ничего ценного – повсюду торговали лишь мелкими безделушками, которые производили местные фермеры. Не было вкусной еды или хорошей выпивки. Было просто убийственно скучно.

Говорят, что людей до такой тяжелой жизни довели нескончаемые войны, да налоги с каждым годом становились всё выше. Простым фермерам и крестьянам выплачивать стало практически нечего. В недавнем прошлом после очередной войны или сбора налогов у людей оставалось немного времени, сил и средств, чтобы оправиться и отвлечься от такой нагрузки. Но никто не понимал, почему именно в последние годы стало настолько сложно, что даже такое событие, как возвращение гигантского змея, не давало людям должного отдыха.

За последние двадцать лет Великая Лян сначала провела Северный поход, затем Западный, стала великой нацией и заслужила уважение среди соседних стран, отстаивая огромную честь.

И всё же... люди становились всё беднее и беднее. Никто не понимал, почему.

Чан Гэну было до смерти скучно бродить по рынку. Он едва сдерживался, чтобы не зевнуть во весь рот. Он только надеялся на то, что этот неотёсанный деревенщина – то есть Шилю, совавший свой любопытный нос просто везде – вскоре утомится, и они смогут вернуться домой. Лучше бы он сейчас помогал учителю Шэнь, а не вот это всё...

Шэнь Шилю прикупил себе пакетик жареных соленых бобов и ел их, пока они гуляли по рынку. Чан Гэн и не заметил, как Шилю протянул руку и осторожно положил ему в рот один боб. У этого ифу, что глаза на затылке?! Чан Гэн был застигнут врасплох. Он случайно облизал палец Шилю, и только он хотел его как следует укусить, ифу уже убрал руку, из-за чего Чан Гэн прикусил собственный язык. Вскрикнув от боли, он сердито посмотрел на бедолагу Шилю.

Увядшие цветы способны снова расцвести, но молодость человека – никогда.

Шэнь Шилю не оглядывался. Он взял один боб и поднял его к солнечному свету.

У Шилю были невероятно красивые руки – изящные и белые. Его руки словно принадлежали юноше из благородной семьи. Они больше подходили для того, чтобы двигать фигуры сянци [2] или перелистывать страницы старых книг. Но уж точно не держать эту черную солёную фасоль.

С тоном человека, претерпевшего множество взлетов и падений, Шилю сказал:

– Когда ты вырастешь, поймешь, насколько велика ценность молодости. Но она в мгновение ока пролетит перед тобой и исчезнет как этот маленький боб, и никогда больше не вернется. Только тогда ты поймешь, сколько потратил времени впустую.

Чан Гэн промолчал. Он действительно не мог понять, как человек, подобный Шилю, вообще мог заикнуться о такой вещи как «потерянное время».

Толпа возле городских ворот разразилась волной аплодисментов. Даже полуслепец мог увидеть приближение гигантского змея. Множество «пылающих плавников» плавно опускались и поднимались. Прямо из-под них вырывались клубы белого пара, который напоминал падающую прямо с неба вату. Из огромных клубов дыма начал медленно появляться гигантский корабль, корма которого была увенчана восемью величественными головами драконов. Прорезавшие облака с невиданной мощью грозные драконы выглядели будто живыми.

Сначала Шэнь Шилю выразил восторг, но затем склонил голову, и красная точка цвета киновари на мочке его уха, казалось, вспыхнула красным. Он нахмурился и прошептал:

– Как же так?.. Почему корабль в этом году такой легкий?..

Но его слова мгновенно потерялись в грохоте гигантского змея. Стоявший рядом с ним Чан Гэн даже не услышал своего ифу. Шум заполнил рынок, перекрывая даже оживленные возгласы толпы. Детишки сильнее прижимали к себе маленькие бамбуковые корзинки, протискиваясь через толпу и стараясь найти самое лучшее для обозрения место.

Группа офицеров и солдат выстроились в два ряда, отгораживая толпу. Они остановились на расстоянии три чжан [3] от высоких горнов тунхоу [4], ожидая команды.

Командир сделал глубокий вдох и, повысив голос, заговорил в один конец горна. Исходящий с другого конца горна звук усиливался в десятки раз, отражаясь от стен бесконечным эхом:

– Гигантский змей вернулся! Открыть проход!

Услышав команду, два ряда офицеров и солдат немедля схватили огромные деревянные колесные рукояти и в один голос закричали, принимая команду. Они были одеты в одни штаны, демонстрируя народу свои великолепные мускулы, вкладывали в каждый оборот колеса все силы. Деревянное колесо начало медленно вращаться. Каменная дорога начала медленно раздвигаться, точно сама земля раскололась на две части, открывая подземную темную реку, протекающую через весь город Янхуэй.

Командир громко отдал новый приказ через горн. Его командный тон можно было услышать во всем городе. Гигантский змей ответил ему невероятно мощным ревом. «Пылающие плавники» огромного корабля одновременно взметнулись вверх и начали плавно опускаться – гигантский змей был готов опуститься на воду.

Первые порции еды посыпались сверху. Дети, точно обезумевшие, рванули вперед в надежде первыми схватить лакомый кусочек. К сожалению, в этом году «рацион» оказался слишком мал. Гигантский змей быстро опустился в самом центре реки и замер на поверхности воды.

Блестящий холодный металл огромного корпуса корабля поражал в самое сердце своей ужасающей и пугающей красотой. Сигнальный вой корабля был одновременно ужасен и трагичен. Этот гул разносился по всему городу Яньхуэй, будто падшие души тысячелетних солдат проснулись и спели в унисон.

Гигантский змей начал движение, разрезая острым килем водную гладь, постепенно входя в город по темной реке. Солдат на борту отдал длинный сигнал. Командир приказал:

– Погасить огни!

Два «пылающих плавника» корабля были немедленно потушены, и в воздухе повис горелый запах, похожий на запах взорвавшихся петард. Гигантский змей продолжал медленно двигаться вперед по течению реки. На корпусе корабля можно было видеть узоры из драконов, летящих через облака, сквозь время и эпохи, и несущих за собой пугающую демоническую ауру.

Чан Гэн внимательно следил за движением гигантского змея. Несмотря на то, что он упрямо отказывался от походов на рынок, сейчас он не мог отвести взгляд, ошеломленный внушительными размерами корабля.

Если Северный Патруль обладал такой силой, на что были способны три основных батальона Черного Железного Лагеря?

Мальчишке, запертому в этом тихом городишке на отшибе, было тяжело представить подобные масштабы, как бы он ни старался.

С приближением гигантского змея Чан Гэн почувствовал на лице жар от уже потухших «пылающих плавников». Юноша сознательно отошел в сторону.

– Здесь слишком много людей. Давай немного отойдем... – он протянул руку, чтобы схватить человека рядом с собой, но его пальцы сжались в воздухе.

Чан Гэн обернулся и обнаружил, что его ифу пропал.

Примечания:

«Великое учение» – введение в конфуцианство. Это часть свода канонических текстов Сы Шу, «Четверокнижие», избранный в XII веке Чжу Си. Четверокнижие, вместе с утверждёнными как ортодоксия комментариями Чжу Си, примерно в 1315 году вошло в список произведений, изучаемых для сдачи государственных экзаменов, примерно в 1315 году. Как таковое, оно считалось основой классического образования вплоть до XX века, когда отмена экзаменационной системы положила конец господству конфуцианской идеологии.

2. Сянци (кит. 象棋, пиньинь xiàngqí) – китайская настольная игра, подобная западным шахматам, индийской чатуранге, японским сёги.

3. 丈 – zhàng – сущ. /счётное слово -чжан (китайская сажень, равна 3,33 метра)

4. 铜 – tóng – медь, медный

吼 – hǒu гл. рычать, реветь, гудеть

Тунхоу – большой медный горн, расположенный на стене города. С внешней стороны кольцо горна напоминало резной цветок, покрытый тонким слоем позеленевшей ржавчины.

Глава 5 «Сю Нян»

***

Но стоило только подумать о том, что в тот момент, когда Чан Гэн потерял Шилю, когда он сходил с ума от волнения, этот человек совершенно спокойно выбирал цвет помады. Вспышка ярости болезненным комком застряла в горле, и мальчик едва не начал дышать гневным пламенем. И он не мог подавить это чувство, как бы ни старался.

***

Ноги стали ватными. Чан Гэн изо всех сил старался устоять на земле и не упасть прямо в толпу. Голова кружилась. Он с трудом пытался найти знакомый образ в толпе.

– Шилю! – кричал он.

Но ответа не было.

Следовавшая за гигантским змеем толпа начала стремительно расти. Со всех сторон раздавалось множество голосов. Кто-то кричал: «Сюда!», а кто-то злобно рычал «Прекратите толкаться!»

Несколько человек толкнули Чан Гэна, пытаясь протиснуться глубже в толпу и хоть как-то пройти дальше. Его раздражение становилось всё сильнее и сильнее. Вместе с этим росло и чувство беспокойства.

Чан Гэн начал кричать так громко, как только мог:

– ИФУ!!!

Толпа стремительно двигалась вдоль темной реки. Чан Гэну с трудом удавалось держаться на ногах от такого нескончаемого потока людей, но он все равно продолжал идти, постоянно оглядываясь взад-вперед. От волнения на его лице выступили капли пота. Изумление и восторг, которые он испытывал пару минут назад, мгновенно испарились.

Этот ифу только что отобрал у тебя годы жизни!

Чан Гэн сердито подумал про себя: «Этот Шэнь Шилю действительно настоящий идиот! Вот ему делать больше нечего, как в такую жару тащиться сюда, когда тут собираются толпы людей!»

В этот момент кто-то громко закричал:

– Прекратите толкаться! Кто-то упал!

Постоянно оглядываясь, Чан Гэн невольно пошел в ту сторону, откуда доносились крики. На берегу реки небольшая группа людей находилась в жутком замешательстве. Они о чем-то спорили, но, похоже, не могли ничего придумать.

– Неужели кто-то действительно упал?!

– Иди и найди скорее дежурного офицера!

– Уступите дорогу! Пожалуйста, разойдитесь! Не пройти же!..

Чан Гэн собирался уступить дорогу человеку, отчаянно пытавшемуся пройти к берегу. Но тут он услышал, как кто-то рядом сказал:

– Господин Шилю, будьте осторожны!

Чан Гэн насторожился, нервы натянулись до предела. Он шагнул вперед и резко схватил человека, вышедшего из толпы.

– Кто упал?! Шэнь Шилю?!

Человек от такого напора растерялся и даже не сразу понял, чего от него хотят. Он рассеянно кивнул:

– Возможно... Отпусти!

В голове Чан Гэна зашумело, точно сотни сверчков застрекотали разом. Он почувствовал жар приближающегося гигантского змея. По спине пробежал холодок.

Чан Гэн попытался взять себя в руки и хоть немного успокоиться. Глубоко вздохнув, он быстро зашагал против толпы, бесцеремонно отталкивая от себя людей. Уже у самого берега он чуть споткнулся и тут же вцепился в перила. Опустив взгляд к черной реке, он в ужасе увидел, что в воде действительно барахтается человек.

Река протекала на глубине шести-семи чжан [1] от земли. С такой высоты невозможно было увидеть дно этих ледяных темных вод. Клубы пара гигантского змея непрерывно опускались вниз, собираясь над водой. Человеку внизу не за что было даже ухватиться, а на такой высоте даже не было слышно его криков. Узнать, кто же упал в реку, было невозможно.

Чан Гэн быстро скинул с себя верхнюю одежду и двинулся через толпу:

– Дайте пройти! Пожалуйста, пропустите!

Кто-то закричал в его сторону:

– Стой! Не прыгай! Скорее, дайте мальчику веревку!

Чан Гэну быстро сунули веревку в руки. Он поднял голову и посмотрел на гигантского змея. Он неумолимо приближался и совсем скоро будет прямо здесь.

Чан Гэн без колебаний прыгнул в реку.

– Держите крепче!!! Скорее же!!! Их же смоет!!!

Гигантский змей был всё ближе и ближе. От его движения поверхность воды пошла волнами. Когда Чан Гэн прыгнул вниз, волна ударила в его грудь. Вода попала ему в рот, и он еле удержался на плаву. Отчаянно вцепившись в веревку, Чан Гэн откашлялся, сплюнув воду из рта, и потер глаза.

Грохот двигателей гигантского змея, замедляющего ход, ударил по ушам заставил сердце замереть от страха. Чан Гэн не мог ничего разглядеть, перед его глазами застыли гребни воды и клубы белого пара. Он едва мог видеть и слышать кричащих на берегу людей.

– Прекратите разматывать веревку дальше! Гигантский змей идет! Быстро! Тяните мальчишку, пока не стало слишком поздно!

– Стойте! – закричал Чан Гэн. – Подождите!!!

Шум гигантского змея заглушал все звуки. Чан Гэн не расслышал даже собственный крик. Чан Гэн изо всех сил старался показать жестами, чтобы стоящие на берегу господа прекратили тянуть веревку обратно, пока мальчик всеми изо всех сил боролся с наступающими на него волнами.

В безумстве шума и волн кто-то резко схватил Чан Гэна за руку. Времени на разбор, кто же был в воде, не было, и Чан Гэн быстро схватил несчастного за запястье и притянул к себе. Мальчик даже не мог разглядеть того, кто это был. Грохот гигантского змея усиливался. Волны становились выше. Еще несколько секунд, и их попросту смоет!

Грубая веревка, завязанная вокруг талии Чан Гэна, внезапно сильно натянулась. Люди на берегу объединились, чтобы совместными усилиями вытащить их из воды. Когда их потянули наверх, Чан Гэн почувствовал, что тело в его руках стало легче. Сморгнув с ресниц тяжелые капли, он наконец понял, что тот, кого он вытащил из воды, был не Шэнь Шилю. Это был одиннадцатилетний ребенок по имени Цао Нянцзы.

В эту же секунду по ушам ударил пронзительный гудок гигантского змея. Голову чуть не разорвало на тысячи маленьких кусочков. Зажмурившись от боли, Чан Гэн помог Цао Нянцзы первому выбраться на берег. Зеваки на берегу кричали и старались всеми силами скорее вытащить мальчишек на берег. Но что-то обязательно шло не так. Разнесся новый сигнал гигантского змея, едва не разорвав барабанные перепонки. Чан Гэн ногами чувствовал жар, исходивший от «пылающих плавников».

– Не прикасайся к «плавникам»!

– Будь осторожен!!!

Через толпу, расталкивая людей, бледные руки потянулись к Чан Гэну и, схватив его за руку, потянули прямо вверх. Люди вокруг заголосили и отступили. Чан Гэн почувствовал себя так, будто сейчас упадет прямо в толпу. Но вместо этого он упал в объятия мужчины. Чан Гэн глубоко вздохнул, и в его нос мгновенно ударил горький запах лекарственных трав. Мальчик резко поднял голову, и кончик его носа едва не ударился о ровную линию челюсти Шэнь Шилю.

Шилю тяжело смотрел на своего приемного сына.

– Я только на секунду отвел взгляд – и ты сразу попал в неприятности!

Чан Гэн потерял дар речи.

Шэнь Шилю продолжил давить на мальчика:

– Эх ты! На берегу столько солдат и мужчин, разве им могла понадобиться помощь такого ребенка, как ты? Они могли бы прекрасно справиться сами!

Чан Гэн упрямо молчал. Повисшее где-то между рекой и берегом сердце вернулось на свое место, постепенно разгоняя кровь по окоченевшим конечностям, точно как вода этой черной реки шла волнами недавно. Он наконец смог спокойно выдохнуть, но внутри осталось неприятное ощущение, будто все его органы перевернулись вверх тормашками. Ноги все еще были ватными, и он еле стоял на земле.

Цао Нянзцы начал постепенно приходить в себя и громко закашлялся. Убедившись, что с ребенком все в порядке, Шилю с крайне недовольным выражением лица вывел Чан Гэна из толпы. Тот все еще с огромным трудом передвигал ногами, вцепившись в своего ифу, не перестававшего его ругать:

– Температура «плавников» еще не спала. Тебе достаточно едва дотронуться до них, чтобы остаться без ног! Ты хочешь остаться калекой на всю оставшуюся жизнь? Ты всего лишь мальчишка, не знающий своих пределов!

Чан Гэн все еще неуверенно ковылял за Шилю, пытаясь хоть как-то успокоиться и прийти в себя. «Злодей» Шилю продолжал давить, и у Чан Гэна попросту не осталось слов. Он не успевал сказать хоть что-нибудь или сказать что-то первым, отчего мальчишка начал закипать от злости. Не выдержав, Чан Гэн выкрикнул со всей оставшейся силой:

– Я думал, ты упал!

Шэнь Шилю вскинул свои длинные брови:

– Прекрати искать оправдания! Я уже взрослый человек – КАК я могу упасть в реку без причины?!

Ответить на это Чан Гэн не смог.

Его чувства и сердце, открытые к проявлению тепла и заботы, были отброшены прочь, как ненужный кусок мяса. Сильный жар хлынул от его шеи к ушам. Чан Гэн не мог ничего сказать. Было ли это от того, что он дико смущался, или оттого, что ужасно злился – он не знал. Но даже если бы его сейчас окатили холодной водой, это бы не помогло.

– Хорошо. Пора уходить, – Шэнь Шилю протянул руку и мягко коснулся длинных мокрых волос Чан Гэна. Развязав свое верхнее платье, он обернул его вокруг мальчика. – Тут слишком шумно. Сегодня я с тобой больше не буду спорить о случившемся. Поспеши домой и переоденься, а то простудишься.

Какая щедрость с его стороны!

Чан Гэн яростно хлопнул Шилю по рукам, но тут его пальцы случайно ударились о что-то твердое внутри его рукава.

Шэнь Шилю заметил это и сказал:

– О, это помада. Я только что купил ее твоей маме. Не забудь ей отдать... Эй! Чан Гэн, ты куда?!

Не дожидаясь, пока Шилю закончит, Чан Гэн убежал, не говоря ни слова.

Чан Гэн понимал, что устраивать подобные ссоры – в его характере. Он всегда очень бурно реагировал на подобные ситуации, как, например, на ту, что произошла на берегу с Цао Нянцзы. Он даже не видел, кто упал, а уже запаниковал и прыгнул вслед за ним. То, что ифу отругал его, было разумно и правильно.

Но стоило только подумать о том, что в тот момент, когда Чан Гэн потерял Шилю, когда он сходил с ума от волнения, этот человек совершенно спокойно выбирал цвет помады. Вспышка ярости болезненным комком застряла в горле, и мальчик едва не начал дышать гневным пламенем. И он не мог подавить это чувство, как бы ни старался.

Шэнь Шилю сейчас не был рядом. Он стоял далеко позади, неловко потирая нос. Шилю пришел к выводу, что каждый мальчик должен пройти определенный период в жизни, когда они особенно непредсказуемы и капризны.

Отец-на-первое-время по имени Шэнь Шилю был очень обеспокоен и подумал: «Если бы я знал заранее, что случится нечто подобное... Я бы придержал железный браслет. Ему точно сейчас не очень спокойно на душе. И как мне теперь его задобрить?..»

Он стоял у реки с заложенными за спину руками. Гигантский змей давно прошел мимо него. На хвосте корабля мерцало множество ярких огоньков. Тёмная река начала постепенно закрываться.

Беспокойство из-за Чан Гэна начало медленно отступать. Шилю продолжил смотреть в одну точку – туда, где мерцали огоньки на хвосте корабля. Но теперь его взгляд не был таким рассеянным, как обычно. Он медленно нахмурился.

Шэнь Шилю исчез в толпе, как рыба в воде. Его шаги были тихими, а движения – чрезвычайно быстрыми – быстрее, чем в обычные дни, когда ему потребовалось бы полдня, чтобы найти дверь в свою комнату.

***

Чан Гэн вернулся домой. Жаркий летний ветер холодил промокшую в речной воде одежду. Чан Гэн начал потихонечку успокаиваться. Раздражение и злоба на его лице постепенно рассеивались. Сейчас его глаза были очень похожи на глаза Сю Нян. С возрастом у Чан Гэна начали меняться черты лица – такие были не свойственны жителям Центральной Равнины, но и на иностранца он не походил. В целом, у Чан Гэна было очень выразительное и красивое лицо.

Чан Гэн только вошел в дом и тут же заметил старую служанку, стоявшую на цыпочках и что-то высматривавшую снаружи. Но, увидев, в каком виде Чан Гэн вернулся домой, старая дева ошарашенно выдохнула:

– Ох, нет! Что с вами произошло?

– Ничего, – слабо ответил Чан Гэн. – Мальчик упал в реку, я прыгнул на помощь и промок.

Старая служанка подошла к нему чуть ближе и прошептала:

– Госпожа велела не подавать обед. Я подумала, что она хочет дождаться господина мэра. Ах... Еще госпожа попросила, чтобы молодой господин заглянул к ней. Она сказала, что у неё есть личное дело, касающееся матери и сына.

Плечи Чан Гэна чуть напряглись, и он, выдержав короткую паузу, кивнул.

Прежде чем идти к матери, он вернулся в свою комнату, чтобы переодеться в сухую одежду. Угрюмый и раздраженный, он аккуратно сложил платье Шэнь Шилю, затем взял коробочку с губной помадой и пошел в комнату Сю Нян.

Старой служанке было очень любопытно, что же скрывалось за столь странными отношениями. Она не смела спрашивать их об этом лично. Поэтому она тихонечко последовала за ним, чтобы подслушать их разговор.

Остановившись прямо перед дверью Сю Нян, Чан Гэн оправил одежду. Всего лишь формальность, которой он всегда придерживался, даже когда принимал дома гостей. Только когда он решил, что его одежда выглядит достаточно аккуратно, он опустил голову и постучал:

– Мама?..

В ответ он услышал холодный и чистый женский голос:

– Входи.

Чан Гэн осторожно толкнул дверь.

Войдя, он огляделся и увидел, что старая служанка следит за ними. Заметив на себе его взгляд, она испугалась и тут же отвела глаза. Когда она подняла лицо, двери в комнату Сю Нян уже закрылись.

В комнате Сю Нян было очень темно. Единственное окно, выходящее на солнечную сторону, было закрыто. Как будто она не желала видеть дневной свет.

Сю Нян сидела одна в темном углу, лицом к зеркалу. Она была одета в мягкое желтое платье. Волосы были убраны в прическу незамужней женщины. Годы сберегли её красоту, а темнота комнаты прятала морщины вокруг глаз. Её внешность не уступала двадцатилетней красавице.

Чан Гэн посмотрел на её спину и слегка нахмурился. Он не знал, что творится у неё в голове. И чего ему от неё ждать. Чан Гэн уже собрался позвать ее, но Сю Нян начала первой:

– Когда рядом никого нет – не называй меня матерью. Ты принес губную помаду?

Услышав эти слова, Чан Гэн проглотил второе «мама», которое чуть не сказал, затем подошел и осторожно поставил коробочку на столик для макияжа.

– Какой красивый цвет. Такой яркий, – Сю Нян показала редкую улыбку.

Коснувшись помады кончиками пальцев, она медленно провела ими по бледным губам и восторженно посмотрела в зеркало.

– Мне идет?

Чан Гэн стоял рядом, не издавая ни единого звука. На его сердце становилось все холоднее и мрачнее. Он до сих пор не мог понять, зачем она позвала его сюда. Только подумав об этом, его веки внезапно нервно дернулись. Дважды. Без предупреждения. Чан Гэн чувствовал себя совсем не спокойно, а в сердце появилось зловещее предчувствие.

Сю Нян снова заговорила:

– В будущем ты можешь не называть меня матерью перед посторонними. Наши родственные отношения заканчиваются сегодня.

Она подняла лицо и вытянула свои хрупкие руки, будто намеривалась поправить воротник Чан Гэна.

Чан Гэн тут же отступил назад и дрожащим голосом спросил:

– Что вы имеете в виду?..

Примечания:

丈 – zhàng – чжан (китайская сажень, равна 3,33 метра)