Текст книги "Убить волка (СИ)"

Автор книги: Priest P大

сообщить о нарушении

Текущая страница: 81 (всего у книги 112 страниц)

– Чего вытаращился? – сердито спросил он.

Командующий Шэнь, этот старый педант, преисполнился праведного гнева и воскликнул:

– Не мне тебя судить, но иногда ты ужасный бесстыдник!

– Да что я такого сделал?

– Ты как сластолюбец, увлекшийся лисицей-оборотнем.

Гу Юнь промолчал.

Обвинение свалилось на него совершенно неожиданно и незаслуженно, как гром зимой или снег летом, еще и оправдаться не дали... Ему действительно хотелось разорвать дружеские отношения.

К счастью, генерал Шэнь И вспомнил о деле раньше, чем Гу Юнь в сердцах его прибил.

– Я предполагал, что вы скоро прибудете, так что не стал посылать гонца. У меня есть для тебя две важных новости. Во-первых, Цзялай Инхо из племени северных варваров отправил к нам посла.

Гу Юнь переменился в лице.

С тех пор, как Черный Железный Лагерь подавил восстание государств Западного края [1] и получил небольшую передышку, он снова наконец стал северным сторожевым постом. Это значительно облегчило положение оборонительных гарнизонов на северной границе. Для Цзялая Инхо всю его жизнь Черный Железный Лагерь был главным ночным кошмаром. Пока они находились на посту, он не решался на безрассудные поступки.

Однако, земли на северных границах были бесплодны, и местным племенам приходилось молиться своим богам, чтобы прокормить коров и овец. В последнем сражении Великая Лян исчерпала все ресурсы, не говоря уж об охваченном жаждой мести Цзялае, который плевать тогда хотел на снабжение.

Понятно, что это временное затишье не могло продолжаться долго.

– Посол приехал, чтобы заключить мир? – спросил Гу Юнь.

Шэнь И согласно кивнул и добавил:

– Его предложение еще не рассматривали на императорской аудиенции. Государь вызвал нас во дворец, чтобы обсудить условия мирного соглашения. Знаешь, что мне это напомнило?

Брови Гу Юня приподнялись.

– Точно так же поступил старый Лан-ван, когда пообещал нам цзылюцзиневую дань и заложниц. Предложение сделано в вежливой, красноречивой и искренней манере. Условия крайне выгодные. Цзыси, ты им веришь?

Гу Юнь задумался, а затем, чуть погодя, ответил:

– Нет. Дикари не похожи на жителей Запада. Если иностранцев ведет лишь жажда наживы, то варвары на протяжении нескольких поколений нас ненавидят. Особенно Цзялай Инхо.

– На что ты намекаешь? – тут же переспросил Шэнь И.

– С тех пор, как Цзялай встал во главе восемнадцати племен, он неустанно ищет способ отомстить жителям Центральной равнины, – напомнил Гу Юнь. – У них могут быть всего две причины, чтобы сейчас отправить к нам посла для мирных переговоров. Или Цзялая сместил кто-то из соплеменников, или же он что-то замышляет.

– Нельзя исключать и то, что восемнадцать племен просто оказались в бедственном положении... – предположил Шэнь И.

– Нет. Зима ведь еще не наступила. Не верю, что все у них настолько плохо, – возразил Гу Юнь. – Послушай, этот Цзялай – бешеный пес. Такие что угодно сожрут – хоть мясо, хоть траву. Они только кусаться и умеют. Кстати, а что сказал на это Император?

– Император... – Шэнь И осекся и понизил голос. – Это вторая новость. Здоровье Императора в последнее время заметно ухудшилось.

Гу Юня потрясла эта новость.

– Теперь императорская аудиенция проходит раз в пятнадцать дней. Первого и пятнадцатого числа каждого месяца. Остальные важные вопросы поднимают на встречах в малом зале [2], после чего передают в Военный Совет. Пока государь не дал письменный ответ, все дальнейшие обсуждения по делу проводятся в западной зимней комнате. Похоже, государь устал от крикунов, устраивающих свары на императорской аудиенции, – тихо заметил Шэнь И. – В начале месяца после окончания аудиенции государь споткнулся, запутавшись в золотом облачении, и практически скатился вниз по лестнице с трона. Хорошо, что его сразу же подхватили телохранители. В итоге... – Шэнь И показал на свою ногу: – В итоге Император сломал ногу и до сих пор не может встать с постели. Думаю, именно поэтому Янь-вана и вызвали срочно во дворец.

– Неужели достаточно споткнуться, чтобы сломать ногу? – удивился Гу Юнь. – Не похоже на случайность.

– Придворные лекари не распространяются на эту тему. Недавно во дворец вызвали барышню Чэнь, чтобы она его осмотрела. Она заявила, что из-за многолетних переработок и нерегулярного питания кости государя стали хрупкими. Обычное падение оказалось чревато переломом. Ходят слухи, что и покойный Император тоже...

Неудивительно, что лекари хранили молчание. Лишь Чэнь Цинсюй, часто бывавшая за пределами столицы, осмелилась сказать государю правду.

Управление страной действительно ухудшило здоровье их правителя.

Оглядевшись по сторонам, Шэнь И заметил, что все солдаты с лошадьми, что пришли поприветствовать Янь-вана, ушли вместе с Цзян Чуном. Свою охрану Гу Юнь оставил в северном гарнизоне. Рядом шли всего несколько генералов. Шэнь И понизил голос и шепотом сказал Гу Юню:

– Из-за скандала с семейством Люй, на драгоценную супругу Императора тоже пала тень, и она лишилась занимаемого высокого положения. С виду ничего не изменилось, но ее фактически выслали в Холодный дворец [3]. Наследный принц еще так юн, а от его матери мало толку. Сам-то как думаешь, зачем Император вызвал Янь-вана во дворец? Государь готов доверить ему сына или...

Гу Юнь так на него посмотрел, что Шэнь И невольно прикусил язык.

Когда они едва не потеряли столицу, Ли Фэн действительно собирался отречься от трона, но не в пользу наследного принца, а в пользу Янь-вана.

Если бы страну действительно захватил враг, маленький наследный принц не смог бы взвалить на свои плечи ответственность за династию Ли. Теперь, когда Великая Лян еще не до конца восстановилась, северные варвары отправили посла, предлагая заключить мир. Спустя несколько лет они снова смогут начать войну. Неужели Император передаст трон своему младшему брату, а не родному сыну?

Ни с того ни с сего Гу Юнь вспомнил, как в день восстания императорской гвардии Ли Фэн вдруг бросил: «А-Минь рассказывал нам о том, как над ним в детстве издевалась варварка...»

Ли Фэн вряд ли стал бы расспрашивать о подобном, возможно, Чан Гэн сам ему рассказал. При каких обстоятельствах это могло произойти?

Хотя Чан Гэна и Ли Фэна связывали братские узы, теплыми их отношения назвать было нельзя. Гу Юнь прекрасно знал этого волчонка Чан Гэна – тот подпускал к себе только самых близких. Он бы ни за что не стал рассказывать о детских травмах, чтобы снискать сочувствия, но... Вдруг у Гу Юня появилась еще одна идея. Точно! Принц ведь достиг брачного возраста, несколько лет назад ему пожаловали титул цинвана. Почему никто до сих пор не пытался его женить? Если остальные не смели поднимать тему, неужели Ли Фэн никогда об этом не задумывался?

Должно быть, в тот день Император Лунань собирался продолжить тему следующей фразой: «Из-за пережитых страданий он не готов жениться и заводить детей».

Раз у Янь-вана не будет потомков, то в будущем ничего не угрожает положению маленького наследного принца. Таким образом Ли Фэн мог действительно поручить опеку над мальчиком Чан Гэну.

Ли Фэн никогда не запрещал маленькому наследному принцу общаться с ним, чем с одной стороны немного сгладил их отношения, а с другой – позаботился о своем сыне!

Вот ведь ловко он все устроил...

– Как думаешь, а не отречется ли Император в пользу Янь-вана? – спросил Шэнь И.

– Т-с-с. Хватит уже об этом, – отрезал Гу Юнь. – Лучше не вмешиваться в политику. Делай свою работу.

Шэнь И легко с ним согласился и добавил:

– Есть еще кое-что... Это, м-м-м, личный вопрос.

Гу Юнь озадаченно на него посмотрел.

– Что такое?

Шэнь И смущенно спросил.

– Ты ведь знаком с барышней Чэнь?

Примечания:

1. Обратите внимание на изменение в тексте. Ранее в переводе фигурировали "западные страны". С этой главы и далее "западные страны" именуются государства Западного края. Именно с ними последний раз и разбирался Гу Юнь, одержав победу.

2. Малый двор или малый зал для аудиенции, где занимаются вопросами политики и делами управления.

3. Холодный дворец – покои опальных жён и наложниц императора.

Глава 100 «Поднимается ветер»

____

Похоже, снова надвигалась буря.

____

Мысли Гу Юня были заняты сломанной ногой Ли Фэна и послом северных варваров, поэтому он не сразу понял, о чем речь, и растерянно переспросил:

– Барышня Чэнь? Не могу сказать, что хорошо ее знаю. Она довольно неразговорчива. А что?

– Она ради тебя поехала армейским лекарем на проклятый северо-запад и проторчала там уйму времени. И после этого ты заявляешь, что «недостаточно хорошо ее знаешь»? – сердито выпалил Шэнь И.

На его лице отчетливо читалось, что он считает Гу Юня крайне легкомысленным и неблагодарным другом .

– ...А? – протянул тот.

Шэнь И сердито на него посмотрел.

Они переглядывались, но никак не могли понять друг друга: пока Гу Юнь витал в облаках, Шэнь И сильно злился на него. Потом Гу Юнь посмотрел удивленно и спросил:

– На что это ты намекаешь?

В былые времена Шэнь И болтал без умолку, но сейчас вдруг прикусил язык. Его скулы обострились – словно у мученика, что скорее умрет, чем вымолвит хоть слово. Отважно встретившись с сердитым взглядом Гу Юня, он превратился в молчаливую тыкву [1].

Его друг невинно приподнял брови и ткнул Шэнь И пальцем в грудь:

– Неужели мудрецы не научили господина Шэня, что не стоит задавать столь неприличные вопросы? Разве подобает двум холостякам среди бела дня обсуждать личную жизнь взрослой женщины из другой семьи. Ты совсем совесть потерял? – Гу Юнь вспомнил бесцеремонные упреки Шэнь И и поспешил ударить его тем же оружием: – Бесстыдник!

Шэнь И оторопел.

Гу Юнь легко нашел уязвимое место Шэнь И, настроение сразу улучшилось. Поясницу больше не ломило, а спина перестала болеть. Он пришпорил коня, лениво насвистывая – мелодия звучала не менее чудовищно, чем его игра на флейте.

– Гу Цзыси! – Шэнь И догнал его и, сжав зубы, выдавил: – Ты... Ты...

Ублюдок!

Поскольку негоже посреди улицы оскорблять своего командира, Шэнь И пришлось призвать всю силу воли, чтобы промолчать.

Впрочем, Гу Юнь достаточно поразвлекся за его счёт. Они отпустили охрану и вместе въехали в императорский город. Тогда Гу Юнь наконец стал серьезен:

– У барышни хороший характер. Девушка она способная... и легко поколотит трех или даже пятерых молодцов вроде тебя.

Звучало довольно обидно, но Шэнь И не принял близко к сердцу, а продолжил с любопытством внимать его рассказу. Гу Юнь поведал ему об их первой встрече с Чэнь Цинсюй в Цзяннани на корабле контрабандистов. Шэнь И сожалел, что тогда не составил ему компанию [2].

– Что касается ее нрава, что ей по душе, а что нет... Я действительно не очень хорошо ее знаю. Может, с Чан Гэном они более близки, – сказал Гу Юнь. – Но могу поведать тебе об ее происхождении.

– Я знаю, что семья Чэнь родом из Шаньси, – ответил Шэнь И. – На протяжении многих поколений они были искусными врачевателями, занимались медициной и спасали жизни. Семья Чэнь – люди честные и благородные.

Гу Юнь хмыкнул:

– Столько о них разузнал. Неужто жениться на ней собрался?

– Разумеется, я соблюду традиции – и три письма, и шесть необходимых обрядов [3].

Гу Юнь промолчал.

Его братец был чудаком. В юности Шэнь И прочитал кучу книжек и находился под дурным влиянием семейных традиций. Обычно люди соблюдают правила этикета и достойно и благородно себя ведут лишь с посторонними, зато за закрытыми дверями демонстрируют свое истинное лицо. Подобное лицемерие никого не смущало, поскольку все прекрасно понимали, что добропорядочность – это притворство.

Один Шэнь И был белой вороной. Бросил академию Ханьлинь ради института Линшу, а потом пошел во все тяжкие и опустился до рядового в армии. Он был печально известен тем, что «отошёл от канонов и изменил истинному пути». Но в глубине души он оставался крайне порядочным и честным человеком, живущим по принципу «не вижу зла». Проведя больше десяти лет среди грубых солдафонов, он ничуть не уподобился им.

За то время, что Чэнь Цинсюй жила в столице, произошло немало всяких происшествий. Пути Шэнь И и барышни Чэнь из Линьюань явно не раз пересекались. Однако, несмотря на личное знакомство, он не посмел подойти к девушке сам, а решил за ее спиной пораспрашивать Гу Юня.

Похоже, Шэнь И не догадывался о связи семьи Чэнь с Линьюань и полагал, что Чэнь Цинсюй всего лишь преданно служит родине!

Гу Юнь незаметно вздохнул. Этот чурбан Шэнь И ничему у него не научился.

– Тогда позволь мне открыть тебе один секрет. Только никому больше не рассказывай. Семья Чэнь из Шаньси не обычные лекари, а надежная опора Линьюань, – прошептал Гу Юнь. – От старины Чжуна я слышал, что барышня Чэнь – глава семьи в своем поколении. Вряд ли она согласится выйти замуж за командующего округом.

Шэнь И был шокирован услышанным.

Чуть погодя Гу Юнь добавил:

– Иначе я бы уже давно послал кого-нибудь узнать, что она о тебе думает...

– Нет, не стоит, – перебил его Шэнь И. – Это чересчур грубо.

Гу Юнь промолчал.

Он почувствовал себя суетливым евнухом перед лицом невозмутимого императора. С таким подходом Шэнь И точно никогда не женится. С высоты своего обширного опыта Гу Юнь дал ему следующий совет:

– В таких делах, братец Цзипин, лучше поспешить, а не то кто-нибудь уведет ее у тебя из-под носа. Тогда будет поздно делать ей предложение.

Шэнь И ненадолго задумался, после чего покачал головой.

– Давай немного погодим. Хочу тщательно все обдумать.

Гу Юнь лишь покачал головой. Он прекрасно знал, что если мужчина начинает сомневаться в своих намерениях, полюбопытствовав о характере и происхождении девушки, то скорее всего, не так она ему и нужна. Хотя он не вправе был судить о чужих чувствах. Поэтому Гу Юнь ограничился тем, что сказал:

– Хорошо. Сначала все обдумай. Но если тебе потом понадобится моя помощь – обращайся.

Шэнь И не услышал его предложения. Слишком погрузился в свои мысли и тщательное обдумывание прежде сказанного.

– Я ничего не знал об этом. Не думаю, что тебе следует вмешиваться в столь личные дела.

– Э?!... – возмутился Гу Юнь.

– Ничего не поделаешь, буду ждать окончания войны, – сказал Шэнь И. – Тогда я подам в отставку с поста генерала.

Гу Юнь осекся и от удивления чуть не свалился с лошади.

– Делать девушке предложение, пока идет война – дурная примета. – С крайне несчастным видом Шэнь И нахмурил брови и, думая о своем, признал: – Если служивые вроде нас с тобой будут постоянно тосковать по близким, то на поле боя окажутся связаны по рукам и ногам. С таким подходом опасно идти на войну. Если со мной что-то случится, не получится ли, что зря ли я ей докучал?.. Увы!.. Боюсь, прежде, чем в стране воцарится мир, пройдет вечность, и она меня не дождется... Вот проблема. Цзыси, не знаешь, как отпугнуть от нее полчища ухажеров?

– ... Можешь не переживать на этот счет. Барышня Чэнь сама их отвадит.

Чуть погодя Гу Юнь прищурился и расхохотался.

– Над чем ты смеешься? – удивился Шэнь И.

– Да над тобой, – признался Гу Юнь. – Ты сдал экзамены на учёную степень и на следующий же день сбежал из академии Ханьлинь, чтобы радостно присоединиться к Линшу. После того, как ты добился успехов в институте Линшу, стали поговаривать, что господин Фэнхань сделает тебя своим преемником. Тогда ты вдруг ушел и оттуда, чтобы примкнуть к Черному Железному Лагерю в качестве простого механика. И вот со временем ты добился выдающихся воинских заслуг. Все считают, что в одно мгновение ты возвысился до Небес [4]... Освободил осажденную столицу, спас жизнь самому Императору. Тебе выпала прекрасная возможность подняться еще выше. Кто-то думает, что тобой руководил холодный расчет, но на самом деле это не так. Ты предпочел бы все бросить и жениться.

Шэнь И печально усмехнулся. Он действительно был человеком без особых амбиций. Подобно няньке он все эти годы присматривал за Гу Юнем и заботился о нем. К несчастью, Аньдинхоу сопровождали многочисленные кровопролитные сражения, вот и его друг заодно случайно прославился. Поскольку Шэнь И не мечтал о военных заслугах, то без труда мог от них отказаться.

Некоторые хитрецы за пять лет способны измениться до неузнаваемости, в то время как другие люди по характеру сродни стоячей воде. Даже если они многого достигнут, их первоначальные цели останутся прежними.

Гу Юнь посмотрел на своего друга и внезапно расчувствовался. Неприятный осадок от дворцовых интриг мгновенно испарился. Он по-дружески приобнял Шэнь И и похлопал по плечу.

– В будущем, если решишь обратиться к барышне Чэнь, можешь рассчитывать на мою помощь.

Шэнь И совершенно не заметил перемену настроения Аньдинхоу. Все еще беспокоясь по поводу женитьбы, он начал по второму кругу занудно причитать:

– Верно... Эх, ты же сам сказал, что нас ничего не связывает. Не подумают ли обо мне, что я человек непорядочный? Эй, Цзыси, скажи, а... Ай, забудь! Ты ведь ужасный бесстыдник, боюсь, что...

Генерал Шэнь погряз в неуверенности и самоедстве.

Гу Юнь промолчал.

Хотя сердцу не прикажешь, ныть Шэнь И мог бы и поменьше.

У Гу Юня аж голова разболелась. Потеряв всякое терпение, он огрел лошадь плеткой по крупу и сбежал.

Тем временем, весть о том, что Янь-вана пригласили во дворец, едва он въехал в пригород, как на крыльях, разнеслась по столице. Все заинтересованные лица мгновенно узнали об этом. Фан Цинь сидел в своем поместье в окружении слуг и своих верных сторонников. Что касается поднятого в Цзянбэе восстания, то у Фан Циня создалось впечатление, что кто-то другой извлек выгоду из его стараний.

Семьи Люй и Ян и их сторонники напоминали гнилые зубы. Вроде и растут в одном рту, но время от времени такие зубы воспаляются и ноют от боли. Что не только мешает нормально жевать, так еще и создает дополнительные трудности. Неплохо было бы наконец избавиться от них. Но Фан Цинь никак не ожидал, что у Янь-вана наготове несколько коварных планов, а у «вырывания гнилого зуба» будут столь масштабные последствия. Янь-вану не требовалось находиться в столице, чтобы, пользуясь растерянностью Фан Циня, перехватить инициативу и прибрать к рукам Великий канал.

Теперь, когда учредили Управление Великим каналом, а предприятия росли повсюду, как молодой бамбук после дождя, возврата к прежней жизни не было. Умудренный опытом старый лис Фан Цинь нутром чуял, что дальше последует серия реформ – земельная, гражданская и так далее.

Он собирался было применить тактику "богомол хватает цикаду, не замечая позади чижа" [5]. К несчастью, Янь-ван успел воспользоваться приемом "при свете дня строить мостки вдоль скалы, под покровом темноты перевалить через гору Чэньцан" [6]. Фан Цинь все просчитывал на десять ходов вперед, но совершил ошибку.

Когда Фан Циня только назначили министром финансов, у него установились теплые и сердечные отношения с Военным советом. Когда родные реки и горы попали в руки врага, все жители Великой Лян столкнулись с трудностями. Нужно было восстанавливать разрушенную столицу из горы камней и ни у кого не оставалось сил на споры и вражду. Перенесенное национальное бедствие сплотило императорский двор – они цеплялись за малейшую надежду спасти страну. Тогда все относились к друг другу с уважением и восхищались чужими талантами. Кто же знал, что их пути так скоро разойдутся?

Иногда Фан Цинь с трудом боролся с белой завистью по отношению к Цзян Ханьши. Если бы их поменяли местами, он явно стал бы куда более талантливым и надежным помощником Янь-вану, чем Цзян Чун и Сюй Лин. Не родись он в семье Фан... Пусть он был бы бедным ученым, что, невзирая на трудности, упорно учился, чтобы дослужиться до поста мелкого чиновника...

Впрочем, жизнь жестока... Чего сейчас-то предаваться пустым мечтам. Янь-ван явно намеревался избавиться от прежних политических сил. После восстания в Цзяннани над ними занесли мясницкий нож. Теперь их цели противоположны, а сами они стали врагами.

Помощник Фан Циня осторожно произнес:

– Господин, говорят, что во время вторжения иностранцев Император выказывал намерение передать трон Янь-вану. Сейчас Янь-вана срочно вызвали во дворец... Пока в стране царит мир, Император не будет отрекаться, но Янь-ван в его глазах остался верным слугой, которому он готов поручить заботу о наследном принце. Возможно, пора подумать, что лучше тут предпринять?

Фан Цинь прищурился – слова помощника вернули его к реальности.

– Когда Ян Жунгуй от имени Янь-вана поднял восстание, в сердце Императора явно зародились сомнения, – заметил другой помощник. – Но Янь-ван выставил себя жертвой обстоятельств и под предлогом полученного ранения избежал опасности. Довольно долго он не давал о себе знать... Зато теперь, когда Император его простил, Янь-ван не преминул воспользоваться шансом вернуться в столицу и восстановить свое влияние. Боюсь, у него большие планы.

Честно говоря, Фан Цинь немного колебался. Он почесал бороду.

– Северные варвары отправили послов, но Цзяннань готова к войне. В ближайшие два или три года так или иначе начнутся боевые действия. Великий канал активно развивается, а беженцы теперь везде мирно устроены. Если мы сейчас тронем Янь-вана, не погубит ли это страну? В таком случае не стану ли я в глазах потомков величайшим злодеем всех времен и народов?

Его приближенный засмеялся.

– Истовая преданность господина императорскому двору вызывает восхищение. Но это не значит, что без Янь-вана все развалится. Пусть рыночные торгаши теперь называют себя купцами, но им никуда не деться от жажды наживы. Пока они получают прибыль, какая разница, кто управляет императорским двором? Господин Фан так радеет о будущем страны и народа, что нам не нужен Янь-ван, чтобы с легкостью устроить беженцев и подготовиться к войне. Хорошенько все обдумайте. Очевидно, что Янь-ван крайне амбициозен. С учетом занимаемого им высокого положения рано или поздно он любой ценой попытается поставить вместо нас верных ему людей. Если мы позволим ему и дальше бесчинствовать, избавляясь от неугодных, то однажды мы все вместе с нашими родными поплатимся жизнями.

Толпа согласно загудела.

– Янь-ван, безусловно, талантлив, но чересчур резок. Боюсь, если мы и дальше будем смотреть за его выходки сквозь пальцы, он погубит нашу страну и народ.

– Господин Фану не должен сдаваться. Если Янь-ван снова одержит верх, то не будет больше нас терпеть...

Фан Цинь вздохнул и рукой дал знак собравшимся успокоиться. Он обернулся и обратился к стоявшему рядом доверенному помощнику:

– Ступай и приведи сюда старика.

Похоже, снова надвигалась буря.

Ничего не подозревавший об этой встрече Чан Гэн покинул внутренние дворцовые покои и вернулся в поместье Аньдинхоу. Никто не знал, о чем они разговаривали с Ли Фэном, но Чан Гэн был в благодушном настроении. Дома он ни на шаг не отходил от Гу Юня и наслаждался ужином.

Гу Юнь не стал расспрашивать о том, зачем Ли Фэн вызвал его к себе. Это легко было прочесть по лицу. Вместо того, чтобы взять миску и палочки для еды, Чан Гэн положил руку Гу Юню на бедро. Тот небрежно спросил:

– Когда ты планируешь вернуться к своим обязанностям при императорском дворе?

Пытаясь задобрить Гу Юня, Чан Гэн погладил тыльную сторону его ладони и подложил ему еще немного еды. Затем он рассеянно бросил:

– Через пару дней. Император плохо себя чувствует и попросил меня вернуться поскорее. Цзыси, покушай еще.

Гу Юнь отмахнулся от него:

– Время позднее, а я уже успел перекусить. Не хочу переедать. Ты знаешь, что Цзялай Инхо отправил к нам посла?

– М-м-м, – согласился Чан Гэн. Когда Гу Юнь потянулся за чаем, он перехватил его руку, а взамен подал миску с супом. – Во время ведения мирных переговоров решающее слово остается за великим маршалом Гу.

– Тяжело раненный зверь часто притворяется мертвым, чтобы враг ослабил бдительность, и можно было нанести ему сокрушительный удар. Будь осторожен.

Чан Гэн покрошил овощи в миску с горячим супом и залпом все выпил.

После слов Гу Юня он замер, как вкопанный. Ему внезапно показалось, что речь шла уже не о варварах.

Примечания:

1. Метафора безмолвного человека. Так называют людей которые или всегда молчат, или очень мало говорят.

2. Речь о 30-х главах.

3. Три письма – ими обмениваются во время помолвки.

Первое: письмо о назначении – приглашение. Обмениваются во время помолвки.

Второе: брачный контракт – обмениваются во время большой торжественной церемонии.

Третье: приветственное письмо – его жених вручает невесте при заключении брака.

Церемонии от сватовства до заключения брака:

1) Для сватовства семья жениха собирает для невесты подарки, таким образом делая предложение.

2) Второй обряд – запрос имени (фамилии) невесты. Официально запрашивается у семьи невесты. Требуется узнать имя и дату рождения невесты для составления гороскопа.

3) Извещение семьи невесты о положительном результате гадания в храме семьи жениха. Если характеры мужчины и женщины друг другу не противоречат, можно согласовать бракосочетание.

4) Это большая церемония, наподобие современного заключения брачного контракта, помолвка.

5) Обряд, в котором у семьи невесты запрашивают время свадьбы. Выбирается счастливый день (обычно день новолуния или первое число месяца по лунному календарю, также это четное число и черный месяц) для свадьбы (брачный обряд). Неблагоприятные: третий (март), шестой (июнь) и ноябрь.

6) Встреча невесты у дома невесты. Свадебный обряд, бракосочетание. Мужчина лично встречает невесту у ее дома с официальным письмом с предложением о свадьбе.

Фраза впервые упоминается в романе «Сон в красном тереме».

4. Это означает, что он одержал мгновенный успех.

5. Богомол хватает цикаду, не замечая позади чижа – на всякую силу есть управа, не подозревает о нависшей опасности.

6. Отвлекать внимание, отвлекающий маневр, прибегнуть к хитрости. Это когда человек выполняет какие-то действия, которые к его цели не имеют отношения, тем самым отвлекая противника, и после делая то что ему нужно для достижения цели. Симулировать одно, делая другое. В «Троецарствии» было: ремонтировать деревянную дорогу, а на деле переправляться через реку.