Текст книги "Приходите за счастьем вчера (СИ)"

Автор книги: Darena

сообщить о нарушении

Текущая страница: 99 (всего у книги 118 страниц)

«Если бы не усталость, я бы никогда ничего… Нет, не усталость. Вино. Это всё вино…»

Приподнявшемуся с подушки Колу совсем не понравилась истерика, отчётливо проступившая на лице девушки, да и заливавшая её щёки пунцовая краска ничего доброго не предвещала. Он встряхнул Елену за плечо.

– Что с тобой?

– Так нельзя, это непорядочно. Стефан меня любит и ждёт. Он имеет на меня право, – рывком освободившись, Елена глубоко вдохнула – тело по-прежнему дрожало спросонья, и слова, которые она выговаривала были жалкими, – я ему уже обещала, что буду верной, а сама поступила как… как… шлюха. – Слово сорвалось с губ, и табу было снято – Елена заплакала. – Я стала шлюхой из-за тебя. Обычная шлюха без чести и совести, как и моя мать.

Тихо выматерившись себе под нос, Кол схватил валявшиеся у постели джинсы:

– Что за Средневековье, Елена?

– Это случайность, и она ничего не значит… Из-за стресса.

– Значит, я случайность, – серые глаза смотрели в карие мокрые с холодной насмешкой: – то есть, если бы тебя на пляже нашёл не я, один из моих охранников, ты бы тоже не возражала против вероятности залететь от их сперматозоидов спустя час?

– Да как ты смеешь вообще… – От застилавшей глаза ярости, Елена подпрыгнула на месте и чуть не свалилась, но Майклсон вовремя подхватил.

– Смею. Ты, девочка моя, получила не одну дозу и не возражала. Второй раунд начала ты. Никаких случайностей тут нет, мы оба знали, что придём к этому.

Пришла бы? Елена икнула, волосами вытирая солёные капли и зная, что ответ утвердительный. Занятия любовью с Колом оригинал, подлинник, всё остальное – эхо забытых эмоций, сильнее или слабее, но эхо. Как в картине – можно овладеть техникой и стилистикой, сделать копию изображения, когда-то увиденного истинным хозяином фантазии, но никогда ни одно не сравниться с первым полотном. Так случилось и с ней... Но сейчас ей было слишком страшно так думать, и отбросив странное сравнение, Елена кинулась на путь малодушия:

– Ты меня заставил. Насильно посадил здесь, а потом ждал удобного момента, чтобы… – её рот жалобно и некрасиво искривился, и запинаясь, как ребёнок впервые повторяющий услышанное ругательство Елена выговорила: – чтобы отыметь. А когда понял, что ничего не выходит, напоил.

Повисло мёртвое молчание, столько гадких слов было для неё слишком – Елена стояла потрясённая тем, что озвучила и хватала ртом воздух.

– Если бы не танцы – ты стала бы шикарным психотерапевтом. Но, – глаза Кола стали злыми, в голосе появился металл, – через пару лет, когда семейная жизнь бы тебе надоела, я тебя уложил бы в постель в любом случае, и мы оба это знаем. Пьяную или трезвую – мне как-то не суть важно. Только вопрос в том, что зная тебя – сразу после меня ты бы шла к своему муженьку и рыдала в подушку, а сейчас ты станешь моей женой, которая не будет позорить меня и моё имя.

– Майклсон, во-первых, я не ожидала от тебя такого мм… высокого стиля, во вторых твоим планам мешает один маленький, но непреложный факт, – не выдержав взятого сильного тона, она тихо-тихо закончила: – Я уже принадлежу другому мужчине.

– На бумаге. Венчания у вас не было. Детей, кстати, тоже.

– Я обещала ему, – упрямо склонила голову Елена, исподлобья глядя на мужчину. – Нельзя начинать жизнь с подлости и позора другого человека. Он помогал мне каждый день, когда ты… Когда ты был в других местах. А дети – за прошлые два раза не забеременела, и в этот тоже пронесёт.

– Это не имеет значения. Тебе ведь очень хочется продолжать жить со мной и в моей постели лежать тоже хочется, а не возвращаться домой. И рожать моих детей. Ты думаешь, я не помню твоей просьбы тогда, в Лондоне?

– Два года назад!

– Для кого-то ещё это срок, но не для такой как ты, Елена, – с ходу отверг замечание Майклсон. – Ты же принцесса до мозга и костей, а они выбирают раз и навсегда, а потом носятся с этим мудаком как с манной небесной. Так куда большая подлость по отношению к Стефану – вместо того, чтобы дать ему возможность найти любящую его женщину, связать обязательствами с собой, способной изменить из-за банального стакана вина.

Кол был идеальным адвокатом – Елена завернулась в одеяло, не зная как оправдаться:

– Я полюблю его со временем. Рожу ему ребёнка и очень сильно полюблю. – Не выдержав насмешки, укрылась простыней до носа и скомандовала: – Оставь уже меня в покое! Я взрослый и самостоятельный человек, чьи решения нужно принимать как данность!

– Оставлю. – Тон Кола вдруг стал почти нежным. – Я больше не буду давить – в этом нет смысла. Завтра ты отправишься домой, к своему дорогому Стефану.

При последних словах распахнув от изумления глаза, Елена испуганно, снизу-вверх смотрела в его хищные, ястребино-холодные, дисгармонирующие с тоном голоса. И снова это чувство – кролика перед удавом, а после непонятный инстинкт спрятаться под крыло того, кто не станет заставлять быть сильнее и смелее, а будет любить её такой, какая есть. Будет любить – да неважно, главное, что она и близко не испытывала подобного к другим мужчинам.

– Ты боишься осуждения каждой знакомой старухи, но в этот раз придётся думать своими мозгами. Раз уж я решил жениться, то мне нужно быть уверенным, что моя жена не бросит меня, если кто-то что-то ей нашепчет на ухо, а «милая» сестричка, тётушка и пятая невестка четвертой по линии кузины скажут, что он не самый ценный кадр. Если интересует вопрос – почему, и масса прочего бреда – я никогда не встречал ещё женщину, с которой мне бы было уютно, хотя видел достаточно много хороших хозяек и в своё время решил, что домашний очаг меня просто не греет. Как ты правильно заметила: в моём положении нельзя иметь желание терпеть прихоти чужой женщины, которая со временем ещё и утратит красоту, ради секса и тарелки супа, которые я могу получить в любом другом месте самого высокого качества. Ты эту ситуацию поменяла, надолго ли – я не могу ручаться. Теперь, думаю, вопросы отпадут?

– Нет. С чего ты решил, что я тебе обеспечу какой-то экстремально-интересный досуг? – Елена пожала плечами, согреваясь под простыней, ещё хранившей запах их тел. – Я никогда не была какой-то самой-самой… Разве что танцы, лауреат и, да, мне говорят, что я смогу добиться, особенно с тех пор как тренируюсь в Лондоне, только вряд ли тебе интересны кубки и ученики. Это ежедневные тренировки, занятия и всё прочее… Скучная жизнь с жёстким графиком и, ко всему, поездками по конкурсам.

– Елена, – он не удержал суровый тон, хмыкнул – серые глаза заблестели, – как бы поточнее об интересной жизни растолковать… Судя по подмётным отчётам твоей сестрички, в развращении невинных душ я должен находить особое наслаждение.

– Моей?

– Она у тебя невинная?

Елена возмущённо вскинула голову, и пристально уставилась на него. Мирный диалог окончился.

– Мне не нужен экстремальный досуг – его у меня итак завались, мне нужен твой сознательный выбор, потому что я могу слышать о рогах и копытах и подлой натуре в любых местах, но не в своём доме и тем более в своей спальне. И если у меня и будет какая-то семья, то в этой семейной жизни мне нужна ты. Елена… – впервые в его голосе она услышала раздумье, – в бизнесе, чтобы выжить я могу идти только вверх, пока не достигну приемлемой сферы влияния. Ты знаешь, чем я занимаюсь?

– Нет, но… – она помолчала. – Первое, что мне приходит в голову, зная тебя – оружие.

– Зная меня? – он прищурился.

– Не наркотики, – немного испуганно пробормотала Елена, – я точно помню твоё презрение ко мне тогда, с клубом. А ты слишком не испытываешь нужды в деньгах, чтобы зарабатывать на том, что вызывает отвращение. Органы или проституция… Первое – Керолайн совершенно точно знает, чем ты занимаешься – а если бы ты сдавал детей на органы, вы бы никогда не дружили, второе – ты ведь большой любитель женщин. Всяких разных. – Она замолчала, смутившись, но Кол коротким кивком приказал продолжать мысль: – Не в плане уважения к возможности рожать или что-то подобное возвышенное, а как нечто доставляющее сильное удовольствие. Единственное, что приходит мне в голову, чем бы ты мог заниматься на этой почве и не испытывать угрызений совести – это оружие – ты любишь его, видно, что почти профессионально владеешь, много тренируешься на стрельбище. Я видела тебя только на Мальорке, когда ты выиграл моего медведя, но у тебя было худшее ружьё и потрясающий результат. Вот так ведь?

– Так, – с нежностью, необычной даже для него самого, согласился Кол. – Поэтому тебе придётся со многим мириться и на многое закрыть глаза, нам не будет легко, но и я никогда не оставлю ни нашу семью, тебя и детей. И я буду терпелив. Я уже говорил.

– Я… нужно подумать.

– Подумай. Тебе тоже придется быть очень терпеливой и верной женой. Абсолютно верной, даже если мы разбежимся, ты ведь это понимаешь? – Горячие губы прикоснулись к её шее, рука Кола оказалась на талии, и прежний ток побежал по телу, но от этого тихий голос не стал менее весомым. Елена поняла и должна была испугаться ненормальности постановки вопроса, но на деле никакого страха не испытывала. – И ещё, Елена, – ладонь с талии соскользнула вниз и без стеснения легла ей на низ живота, прикрытый тонкой простыней, – из-под Стефана я тебя не возьму. Решишь попробовать «семейной жизни» с ним после сегодняшней ночи – иди своей дорогой.

– Решим потом, – она положила под голову ладошку и закрыла глаза.

– Ты права, – раздался голос чуть вдалеке – Кол отошёл от постели.

Выключил ночник. Опустилась темнота, Елена осталась одна. А вместе с темнотой опустилось понимание, что нельзя решать судьбу потом. Кол – живой человек и ему трудно в этом подвешенном состоянии, а она уверена… после сегодняшнего разговора знает, как всё будет. Колин Майклсон разрушил её хрупкую жизнь. Завтра она оставит Кола, а потом – Стефана, уедет в Мистик Фоллз, где будет долго рыдать в подушку по ночам. Это и есть порядочность? Да, в этом состояла порядочность. Внутренности скрутило. Стоя в мыльной пене в душе, Елена вдруг вспомнила, как больно ей было ждать своего «потом», надеяться, что Кол хотя бы позвонит, после того, как они расстались в больнице, разочаровываться, а через несколько дней снова надеяться и так по кругу. И как она рыдала в каком-то туалете школы, сбежав из дома наутро, когда впервые получила оргазм со Стефаном, потому что идти было больше не к кому. Она уже один раз подождала непонятно чего, пошла на поводу у морали, и в итоге поняла, что если разобьётся её хрустальная места, не имеющая отношения к постулатам нравственности, то в ней нет сил ничего продолжать. Зачем обрекать того, кого любишь на это мучение, с какой стати он должен ждать решения лишь потому, что ей вздумалось быть невинным агнцом?

Но даже Елена не подозревала, насколько сильно погрузился в пучину отчаяния Кол – и вправду “родившийся в рубашке”, как говорила Бекс, впервые он осознавал горькую иронию – только что потерял надежду, на которой когда-то давно поставил крест.

Елена всегда казалась ему настолько погружённой в себя, свои планы и безразличной к его жизни молчуньей, которой вообще-то никто и не нужен, что Колу и в голову не приходило, будто она наблюдает за ним и присматривается к его привычкам, кроме как по необходимости, когда он её заставлял силком, или же соотнося его жизнь со своими выгодами, требованиями и желаниями к абстрактному мужчине, с которым ей создавать семью. Ну, и сексуальное влечение, конечно. Колу казалось, что этого должно быть достаточно для неё, чтобы сделать выбор в его пользу – раз Елена всё равно не любила ни его, ни Стефана. К тому же в его случае жена должна была быть такой как Елена, а для Сальваторе – Елена соответствовала категориям требуемым от жены – слишком велика разница в проигрыше при равных положительных итогах, чтобы она досталась Сальваторе. Теперь же увидев её истерику из-за дельфина, после сегодняшнего разговора он впервые ощутил, что важен сам по себе, а не как статист с подходящими материальными параметрами и навыками в постели. Нет, не впервые – но после случившегося в больнице её действия вполне вписывались в жертвенное поведение хорошей девочки. Этой ночью стало ясно – Елена смогла бы его полюбить со временем, но вот только она никогда не была достаточно смелой, чтобы принять решение, теперь зависнет и просто останется одна. Лучше бы она досталась Стефану, а ему, Колу, разве плохо жилось без неё? Плохо, но кому лучше от того, что херово теперь будет им обоим? Оставалось только одно средство от меланхолии – упиться до зелёных чертей.

Майклсон так сильно задумался, что, когда предмет его мыслей спустился по лестнице и предстал перед ним, не обратил ни малейшего внимания на брюнетку. Вздохнув и вынув из его пальцев бокал, Елена позвала:

– Кол.

– Что-то случилось?

– Наверное, я пойду для тебя на что угодно, а замуж… – бросив нервно теребить поясок халата, она улыбнулась, быстро подошла, провела ладонью по щеке поднявшегося с места мужчины, чувствуя, как покалывает пальцы пробившаяся к утру щетина, – ну, это не Бог весть какое преступление. Я поживу сначала одна в Мистик Фоллз, и спать вместе мы тоже не будем, пока не разведусь со Стефаном. – Вдруг она сердито прищурилась, и Кол почему-то краем сознания понял, что примета оправдывается и жена ему достанется очень ревнивая: – Мы вообще спать ни с кем не будем, пока я не стану свободной, понимаешь?

Медленно кивнул. Видимо, это плата за бурную юность.

– Понимаю. Паломничество по святым местам входит в программу очищения моей души? Я про ту самую притчу, когда раскаявшийся грешник лучше двух праведников.

– Майклсон, ты бываешь серьёзным?

– Теологические вопросы – куда уж серьёзнее. – Он приподнял её и поставил на низенький стул, чтобы их головы были на одном уровне. – Так что там про грешок изнасилования, если дама не сильно против?

– Боюсь, нет, дама сильно против, и это тяжкое преступление.

– Ещё есть вариант шустро перейти в язычество, несколько раз грязно надругаться над твоим телом, а потом наутро заявить что-то вроде «Париж стоит мессы», и вернуться в лоно родной церкви. Обычно такие люди становятся праведниками и героями нации. Я явно чувствую в себе скрытые резервы для героизма.

Отвернувшись, Елена рассмеялась, потом тут же расплакалась, одновременно со слезами снова рассмеялась и по привычке принялась быстро вытирать глаза кончиком косы. Кол не позволил провести процедуру – зарывшись пальцами ей в волосы, с силой прижал к себе, не давая возможности не то что пошевелиться, вдохнуть. Нежданное осознание своего счастливого дня вдруг оглушило, и мозги будто перемешали чайной ложкой. Видя это состояние ступора, и с изумлением чувствуя себя так, словно только что преподнесла какой-то огромный подарок, Елена улыбнулась припухшими губами, с трудом просипев ему в шею:

– Я хочу, чтобы ты знал на будущее – я не выбирала между тобой и Стефаном.

– Уже знаю, – опомнившись и всё-таки не дав ей окончательно испустить дух от удушения, Кол посадил Елену на диван рядом с собой. Прильнув к нему и выкинув из головы все мысли, брюнетка сосредоточилась на ощущениях, запахах и звуках. За окнами уже выводили свои рассветные рулады птицы, мягко рокотало море и невпопад скрипел прикрученный ею самой флюгер на крыше. Кол, пахнущий мылом и ещё чем-то мужским, играл с её косой. Со столика, куда она поставила бокал, пахло крепким алкоголем. Ещё немножко – гарденией и мятой от цветочницы у окна...

«Спи, Елена, спи… Засыпай, Елена…» Кол ей это нашёптывал, или чудилось – неважно, но Елена протяжно со свистом выдохнув, не раскрывая глаз свернулась калачиком и быстро заснула глубоким и прекрасным сном эгоистки, то есть абсолютно счастливой и влюблённой женщины.

“Париж стоит мессы” – крылатая фраза приписываемая Генриху Наваррскому, лидеру гугенотов, впоследствии королю Франции Генриху IV Бурбону для восшествия на престол принявшему католичество.

====== Глава XXIV (Часть I) ======

Малайзия.

– Здравствуй.

– Привет. – На мгновение просиявший Сальваторе крепко обнял девушку, прижав к себе и даже не замечая, то она двигалась как деревянная. Елена замерла, не зная, как начать разговор. И что ей вообще говорить. – Откуда ты здесь, милая?

Ирония судьбы или, точнее, лишнее наказание за подлость – вернувшись с Колом в Лондон, Елена узнала, что Стефана в Великобритании нет. Он, наконец, почти нашёл её, находился в Малайзии – искал среди бесчисленного количества островков тот самый, на котором они с Колом жили в течение этих пары месяцев. Вернувшись в аэропорт, они сели на ближайший рейс, и узнав от Керолайн адрес его отеля направились прямо туда. Видя, что Елену кидает то в жар, то в холод, Кол предложил ей пойти вместе, но оба знали, что это разговор для двоих, и в итоге девушка осталась стоять одна перед массивной деревянной дверью под номером семнадцать. Пришла даже мысль сбежать и написать длинное письмо, но всё же Елена робко стукнула несколько раз в дверь, про себя надеясь, что Стефан в душе или спит, или… В общем, не услышит. Услышал и открыл. Реакция Стефана на её появление, сначала недоумение и изумление, а после откровенная радость, лишь подлила масла к её неуверенности, и у неё подкашивались ноги и окончательно отнялся язык, когда Елена переступила порог.

– Керолайн рассказала мне, где ты.

– С тобой всё в порядке? – Его руки легли на плечи девушки, а зелёные глаза быстро ощупывали фигуру в обычном для неё женственном стиле, мятного цвета сарафане. – Ты здорова, Майклсон и вправду тебя не обижал, как сказала твоя сестра?

– Да, он не обижал ничем, – не своим голосом просипела Елена.

– Слава Богу. – Он вдруг приподнял её над полом и довольно улыбнулся, чмокнув девушку в щёку и в нос. – Я уже отчаялся тебя найти, любимая.

– Ты почти и нашёл, Стефан, – слабо улыбнулась Елена, погладив его по плечу. – Один из островков неподалёку. Но опусти меня на пол, пожалуйста. Я… Нам нужно поговорить сначала, – она посмотрела серьёзными, мгновенно потускневшими глазами, – и лучше с алкоголем покрепче, потому что этот разговор для тебя неприятный. Здесь есть бар в номере?

– Да. – На секунду он замер в недоумении, но потом, наконец, оправившись от первого радостного шока, вдруг смутился, поняв, что такое её появление здесь, перед дверью его номера – без предупреждения, телефонного звонка, странное, и что поведение – скованное, – тоже неестественно даже для обычно не самой эмоциональной Елены. Его вдруг охватило какое-то мутное, липкое ощущение приближающегося несчастья, пульс начал ускоряться ещё сильнее, но стараясь не поддаваться, Стефан опустил жену на пол и кивнул. – Присаживайся, где удобно, Елена. – Минута на выбор алкоголя, ещё одна – откупорить бутылку виски и плеснуть в бокалы, небольшой глоток каждого: – О чём важном ты хотела поговорить сейчас?

– Присядь. По правде, Стефан, я не знаю, с чего начинать. Вы говорили с Кет о Коле и его мотивах на такие странные действия?

– Да, – коротко и резко. Сальваторе сердито прищурился, поняв о чём речь. – Давай на чистоту. Я не разделяю твои взгляды на ситуацию и, если бы нашёл тебя сам, поступил бы по-своему, но если ты тут согласно твоей сделке, и Кол никак не навредил тебе морально и физически, то будь по-твоему.

У Елены упало сердце – он истолковал всё неправильно.

– Дело не только в моих взглядах, хотя они… да, вероятно, они были продиктованы тем, что случилось позже, – большой глоток виски, чтобы дребезжащий голос обрёл хоть какую-то звучность, – а в том, что я хочу расстаться. Я люблю Кола.

Произнося фразу, она сидела тихо как мышь, чувствуя, как стучат зубы, и не решаясь сделать ещё один глоток виски из бокала. Стефан же сидел напротив, опустив веки, медленно потягивая алкоголь, и это продолжалось долго. А может, ей так показалось. Наконец, Стефан допил виски и поставил бокал на столик. Кресло под ним жалобно скрипнуло.

– Ты имела ввиду, что хочешь побыстрее начать бракоразводный процесс и обойтись без суда, я правильно понял?

Английская безразличная улыбка, и такой же холодный английский юмор, не похожий на Кола, чьи шутки всегда были на грани приличия. Обычно Елена не любила прямоты и резкости – речь Кола часто пугала её натуру, в то время как Стефан был лёгкий собеседник, но сегодня было не смешно. Она рубанула:

– Да, я хочу получить быстрый развод.

Долгая пауза и, наконец, сглотнув и лишь этим показав, что удар силён, Сальваторе ответил:

– Неужели Майклсон? Мне казалось, тебя у меня мог отбить кто угодно, но только не он. – Снова пауза. – Елена, ты ошибаешься в нём. Вы не подходите друг другу по целому ряду причин, которые тебе вряд ли кто-то раньше озвучивал, но я чувствую, что придётся. Вне зависимости от нашего будущего.

– Нет, это не я в нём ошибаюсь, а ты ошибся во мне. По моей вине. – Она резко вскочила, сделала один шаг в сторону, закусила губу, чтобы не расплакаться, как хотелось – не её это была сейчас прерогатива. – Нельзя заставить человека разлюбить, за два месяца, и уж тем более полюбить, поэтому не вини в произошедшем Кола. Точнее он виноват перед тобой, но всё же не настолько как я.

– Человека можно переубедить, подменив понятия, – как-то отстранённо ответил Стефан, на лице которого по-прежнему не дрогнул ни один мускул.

– Можно, но это сделал не Кол, а я сама с собой, – согласилась брюнетка. – Я знаю о бизнесе Кола, предполагаю, что он кхм… – «убивал» так и не получилось произнести, – в общем, я знаю его биографию достаточно хорошо. Как видишь, это меня не останавливает, так же, как и грязь происходящего сейчас. Но я не хотела, чтобы так получилось, никогда даже не предполагала, что мы когда-нибудь сойдёмся с ним снова. Это тоже правда.

– Давняя любовь? Тогда зачем было всё начинать со мной?

– Я же уже сказала, – губы брюнетки дёрнулись, но гримаски так и не случилось. – Потому что ты красивый, умный, изначально был добр ко мне. Мне с тобой было интересно и легко, ты был тем, кто заботился обо мне, когда уехала Кет, и тем, о ком нравилось заботиться мне.

– Из твоих слов, можно подумать будто ты любишь и меня?

– Наверное, ты прав, – призналась Елена. – Я не хотела этого говорить, но я люблю тебя, – она сглотнула и резко произнесла: – Ты был мне настоящим другом.

– Но этого оказалось явно недостаточно, чтобы перебить страсть к Майклсону. Хотя ты говорила, что вы с ним встречались, но с ним много кто... – он осекся.

– Встречались многие, – мягко продолжила за него Елена, которой от сильного волнения изменила обычная тактичность, и пытаясь смягчить удар, она совершенно не понимала, что лишь растравляет раны и причиняет лишнюю боль – благими намерениями выстлана дорога в ад. – Мы редко виделись с Колом, можно по пальцам пересчитать наши встречи, но все они были очень важными. Ты ничем не хуже и мой выбор этого не означает, если бы не он, то я бы никогда и не пожелала другого, чем у было у нас с тобой, просто…

– Просто у нас никогда не было страсти, – резко заключил Стефан. – Точнее у тебя ко мне. Я потратил год, чтобы уложить тебя в постель и, наверное, не больше, лишь потому что тебя бросила твоя сестра. Сколько потребовалось Колу?

– Это не важно, – неправда – оказывается эта сторона жизни – трепетать в объятиях мужчины, была необходимой как небесный простор кречету, совсем не то, что она представляла себе раньше, но стыд не позволял ответить утвердительно-правдиво, – ты тут не при чём.

– Дьявол, Елена! – он сцепил зубы, чувствуя, что ещё минута таких объяснений и сорвётся. Елена его взбесила своей идиотской сострадательностью и посыпанием головы пеплом – такой вряд ли скажешь «выметайся отсюда» или «сука», да и возненавидишь особо тоже, и от одного этого в душе поднималась буря негодования. Сдавленным голосом Стефан произнёс: – Может, ты не будешь расписывать все вехи своих отношений с Майклсоном, и то какой я хороший, но ты почему-то меня не любишь настолько, чтобы остаться?!

– Извини, я не хотела, – она мгновенно стушевалась, только сейчас решив, что нужно было просто сообщить о разрыве. – Я пойду. Наверное, тебе нужно побыть одному. Извини.

Ей вслед полетел её бокал, но, конечно, она этого уже не услышала.

Стефан ничего не чувствовал, потому что, только поняв тщетность своих попыток, осознал насколько устал за эти месяцы бегать за миражом. Елена наговорила кучу ерунды, как это делает абсолютно любая женщина пи расставании, но лишь одна её фраза и вправду поколебала его спокойствие: «Ты был мне настоящим другом…» Его никогда не смущало понятие «друг» в их отношениях, дружба – фундамент для всего цельного, что он видел в жизни, но прошедшее время… Это и была точка, Елена уже не мыслила себя рядом с ним и сказала так легко, что явно не заметила построения фразы. Она променяла дружбу и семью, на что-то проходящее – а в том, что её счастье с Майклсоном будет недолгим Сальваторе не сомневался, как и в том, что Елена это тоже понимает, – и он вдруг бесконечно разочаровался в ней. Елена – его личная принцесса, не могла, зная о бизнесе Кола, об убийствах выбрать такую жизнь. Не должна была. Самое дикое в этом предательстве было не то, что она ушла от него, а то, куда и к кому. Волшебная девушка, леди, ради которой он был готов жилы себе перегрызть, оказалась вульгарной девицей.

Неожиданно воспоминание о ней, её ласкающем слух голосе, грациозной фигуре, одухотворённом лице, с которым она неизменно приходила по воскресеньям со службы, и которые неизменно привлекали его, заставляя смотреть на Елену как на существо какого-то иного, лучшего порядка, чем остальные женщины, стало не болезненным, а отвратительным, лицемерным. Контраст между Еленой, которую он придумал, той сущностью, которую она ему демонстрировала, и которая оказалась её настоящей, надломил в нём веру во всё хорошее, что он видел раньше. Схватив початую ими бутылку виски, Стефан отпил из горлышка и скривился от ударившего по мозгам алкоголя и мысли – а было бы ему так же отвратительно, если бы это он оказаться на месте Майклсона? Если всё наоборот? Хотел бы он сам, чтобы ради него такая как Елена, почти ангел, за один лишь месяц и «несколько важных встреч» стала моральной шлюхой? И эта мысль уже не отступала, то и дело всплывая в затуманенном алкоголем разуме, до той поры, пока он не отключился.

Великобритания. Йоркшир.

– Здравствуй.

– Что? – Кет после долгого вдумчивого чтения осоловело прищурилась, не до конца осознавая, кто перед нею, и что происходит. Не зная, как поступить, Елена маялась у двери в библиотеку – в последний разговор они наговорили много лишнего, точнее она наговорила, а в итоге Кетрин оказалась права по всем статьям. И это тоже ухудшало положение – вместе с боязнью подойти и заговорить первой, Елену ещё одолевали и досада, и стыд. – Елена? Привет.

Кетрин встала с места, но шага вперёд не сделала.

– Я прилетела сегодня. Мы с Колом, точнее, а в «Фиалковом приюте» сказали, что ты и Златка уехали оттуда окончательно.

– Да, мы перебрались сюда. Тоже временно, но на больший срок.

– Понятно, – ковёр Еленой всё же был пересечён. – А что ты читаешь?

– Бернанке, «Макроэкономика».

– И ты веришь их учебнику, учитывая до чего ФРС довела наш долг?

– Тут описаны не его концепции, а Смита, Маркса, Кейнса и прочих, кому доверие в их времена было куда большим, – насмешливо хмыкнула Кет неловкой попытке пошутить со стороны сестры – за всё время диалога Елена ни разу не взглянула на обложку предмета обсуждения.

– Так ты поступила?

Ещё один идиотский вопрос – поступление в Университет могло быть только весной, и Елена это знала.

– Ещё нет, подготовительный курс.

– Аа…

Елена поникла, и не зная ещё приличной темы для начала разговора, она уставилась в дорожку-ковёр, устилавшую дороги, расходившиеся от стола к стеллажам, когда вдруг почувствовала, как тонкие руки крепко обняли её за плечи и горячее дыхание опалило ушную раковину.

– Я скучала по тебе, Елена. Очень сильно.

– Я тоже. Ты тоже мне очень нужна.

Девушки опустились на колени, на ковёр. Словно став меньше ростом, Елена по-детски жалобно засопела и из её глаз ручьём полились слёзы.

– Дин-дон! По мне в старушке Англии и без твоих усилий выпадает чересчур много осадков, – когда всхлипы уже стали реже, сказала Кет и, не жалея сил, дёрнула Елену за тяжёлый длинный хвост волос. – Не знаю, что ты тут плачешь, но выглядишь хорошо. Майклсон определённо мне не нравится, как зять, но он чертовски правильный поклонник для твоего тела.

Сработало – Елена улыбнулась сквозь слёзы.

– И потому не нравится ещё больше?

– Конечно. Боже, – Кет картинно закатила глаза, – почему я обречена всю жизнь следить, чтобы сестрица не обогнала меня на повороте?

– Тебе грех жаловаться на форму, – поцеловав сестру в щёку, Елена улыбнулась. – Не плачь, со мной всё в порядке. Это просто нервное.

– В отличие от некоторых, я использую глаза по верному назначению, читаю умных дяденек, и только поэтому они красные, – не желая признавать секундную слабость, сообщила Кет, вставая и пройдя к столику с графином с водой. – Держи. Как ты? Уже объяснилась со Стефаном?

– Да. – Успокоившись окончательно, Елена опустилась в кресло и отпила глоток из поданного стакана. – Но откуда ты уже знаешь? О том, что я с Колом и развожусь со Стефаном? Мы даже Керолайн не сказали, или это Стефан звонил?

– Да кому из них я нужна, когда разыгрывается такая греческая трагедия. Всё было очевидно с самого начала по твоему лицу, – отмахнулась Кет. – Но я рада за вас. Я думала, что Кол обломается, а ты прибежишь к нему через пару лет.

– У меня всё в порядке, вот правда. Даже несколько лучше, чем было в Малайзии, но по странной причине, – Елена покусала губы. – Стефан звонил и сообщил, что настаивает на публичном процессе. Он и меня разозлил, но Кол просто в бешенстве. Не понимаю, зачем ему это нужно?

– Азарт, – в глазах Кет вспыхнул весёлый огонёк. – У мальчика увели из-под носа добычу, а учитывая твою привычку мямлить в важных диалогах, ставлю что угодно, что он рассчитывает тебя отбить у Майклсона.

– Да? – Елена вздрогнула – ей в голову приходила эта догадка, но озвучить её вслух сама она не решалась.

– Я могу только предполагать. Прости, но ты не производишь на мужчин впечатления волевой женщины.

– Спасибо, – ядовито поблагодарила Елена. – Мне готовиться к решению суда о совместном проживании в течение полугода?

– Конечно, нет, – широко улыбнулась Катерина. – Для глухих уточняю, ты не производишь впечатления волевой женщин ни на каких мужчин, а младший из Майклсонов вроде на роль гермафродита не претендует. Он не идиот, чтобы так рисковать. – Вдруг она улыбнулась и в глазах заплясали сумасшедшие искры, обычно предрекавшие кучу проблем. – Кстати, я могу соблазнить и утешить твоего Сальваторе. Это будет весело, и в суд он просто не дойдёт.