Текст книги "Приходите за счастьем вчера (СИ)"

Автор книги: Darena

сообщить о нарушении

Текущая страница: 104 (всего у книги 118 страниц)

– Привет. – Протянув ладонь к морде животного и полностью сосредоточив внимание на нём, едва ли не материально чувствуя страх исходящий от всего существа Дени, Кетрин спросила: – Так это тебя зовут Иллюзия? У нас ещё одна рыженькая девочка получилась…

За спиной раздались замирающие, едва слышные шаги, и пыхтящее дыхание. Раз… Два… Три… Четыре… Внезапно шаги ускорились, затопотали, и когда Кет обернулась к ревниво всхрапывающей Аиде, девочка уже исчезла из помещения, лишь на освещённой светом из распахнутой двери дорожке мелькнула тень. Прислонившись к дверце стойла, Кетрин задумчиво обвела пальцем белую звёздочку, украшавшую лоб Аиды. Та дёрнула головой, положила голову на плечо и замерла, недобро косясь на Иллюзию…

– Привет, ты всё-таки приехала? – распахнув двери Бекс, довольно улыбнулась. – Я думала, что уже не будешь.

– Я заходила на конюшню, посмотреть, как поладили лошади, – войдя и стягивая с пальцев перчатки, улыбнулась Катерина.

– По-моему ничего, хотя маленькая всё время лезет к Аиде играться, а та её гоняет. Но когда в разных стойлах, всё тихо и мирно. Останешься ужинать? Где девочки?

– Не откажусь. Девочек покормила в машине и отправила с няней домой на такси.

Ужин был, как и всегда, отличный: Бекс не умела готовить сложных блюд, как Керолайн, да и ей было некогда, но простые удавались выше всяких похвал. Неудивительно, что аромат, исходивший от запечённого в фольге мяса заставил желудок полдня проведшей на учебе Катерины сладостно сжаться в предвкушении. Наскоро забежав в ванную, брюнетка поспешила сесть за стол.

– А где Дени? – дружелюбно спросила Кет, кивнув на пустующее место за столом.

– Ты не поверишь, спит как убитая, а всего восемь, – сказала хозяйка, – хотя мы после пяти не ели, она весь день на воздухе.

– Думаю, и не надо будить, – с энтузиазмом накладывая себе на тарелку сочное мясо ответила Кетрин. – Всё-таки сегодня здесь был Александр, лошадь новая – много волнений, вот и устала. Вкуснятина какая…

– Спасибо. Когда твоя подрастёт, тоже захочешь научиться.

– Это нереально, я готовые колбаски не умею поджарить.

Позже, поужинав и убрав со стола, они сидели в гостиной, разговаривая о всяком разном, в основном об учёбе – теперь, когда Кет училась, а академического склада ума Ребекка никогда и не прекращала, молодые женщины частенько бывали на одной волне. И в итоге засиделись на целый час. Взглянув на часы, показывавшие половину десятого вечера, Бекка предложила:

– Может, останешься ночевать? Комната за тобой.

– Нет, спасибо.

– Привет, я немного опоздала. А вы готовы?

– Да. – Кивнула Бекс, а на крыльцо вышла девочка в бриджах и куртке. И уставилась на Кет, вместо того, чтобы как обычно протянуть ладошку и поздороваться. Быстро шагнув по дорожке, Кетрин улыбнулась.

– Тогда давайте. А то ведь нам теперь нужно немножко и с Иллюзией побегать.

Энергично кивнув в знак согласия, Даниэлла спустилась со ступенек.

«Ты не злишься?»

«За что?»

«За то, что я не говорю с тобой?»

«Нет. Ты ведь не должна, если не хочешь?»

Дени задрала голову и пристально уставилась на голые верхушки задубевших на зимнем ветру ясеней. Поняв, что «разговор» окончен, Кет спрятала телефон в карман, натянула кожаную перчатку, взяла повод, и они вновь пошли рядом. День тоже шёл своим чередом – скачка, гуляние с лошадками на поводу, обед, игра в покер, где Кет, конечно же, проиграла, а Бекс выиграла, к восторгу маленькой мисс Сальваторе…

«Я очень сильно хочу. Но у меня не получается».

Они сидели наедине на диване – Бекс на минутку отошла, и пересадив девочку к себе на колени, чтобы было удобнее писать на одном телефоне, Кетрин погладила её по щеке и быстро застучала пальцами по виртуальной клавиатуре.

«А с кем ты пробовала?»

«С мамой. Я сразу побежала к маме, но у меня ничего, совсем ничего не получилось».

«Ну, и ладно. Но как-нибудь ты попробуй забыть, что я рядом, когда мы будем гулять с Аидой. О’кей?»

«Я попробую. Только ты никому не скажешь?»

Дени смотрела внимательно, и Кетрин поняла, что, если помедлить, девочка заплачет. Зачем ей плакать?

«Не скажу, не бойся».

– Смотри, Даниэлла.

И Кет, нажав на «Delete», стёрла их переписку из телефона. Робко улыбнувшись в ответ, Даниэлла взяла на руки сновавшую взад-вперёд у их ног Марису и принялась её гладить.

– Дени может говорить.

– Даниэлла? – он уже был готов к любой вести, но точно не к хорошей. – Это все твои новости?

– Это все мои новости, – подтвердила Кет. – Только Ребекка об этом не знает, и я обещала девочке не говорить её матери. Не потому что Дени не хочет, она хочет, но не может.

Кивком велев ей продолжать, Элайджа сел в рабочее кресло.

– То есть в целом у неё есть способность, физиологических нарушений нет, как и говорил врач, но в реальности всё другое. Она говорит не со мной, и я узнала об этом случайно, а только с Аидой.

– Как давно?

– Неделю назад. – Не выдержав напряжения, Кетрин нервно прошлась по комнате. – Я боюсь навредить своим вмешательством. Что она испугается или что-то подобное, но и что делать дальше не знаю. Я хотела попробовать занятия с детским психотерапевтом, но Даниэлла резко против рассказа Бекс, а без согласия матери это невозможно. Дени – мне напоминает Елену, такая же в себе и ранимая, и здесь нельзя ничего делать кавалерийским наскоком. Я думаю, она очень стыдится того, что не может говорить с Ребеккой, но может с Аидой, понимает, как мать страдает, пытается заговорить, в итоге сильно нервничает и получается ещё хуже. Когда я узнала, случайно зайдя на конюшню, она очень испугалась и убежала, но потом, когда я приехала на следующий день, видимо, поняв, что я никому ничего не рассказала, снова начала заниматься. Мы поговорили о произошедшем только через три или четыре занятия. Если я не обращаю внимания, и она считает, что никого рядом нет, то забывается и может даже давать команды лошади, и та её слушается. Бекка говорила мне, что она перестала разговаривать, когда узнала о Деймоне, значит, это защитная реакция на стресс, но что с этим делать, я не понимаю, – закончив свою тираду, Катерина упала на диван, кусая губы, и уставилась на мужчину.

– В первую очередь перестать накручивать себя самой. Ты с ней разговаривала хоть раз вслух?

– Нет. Я всегда ей пишу, а она мне в ответ. И всегда при ней уничтожаю нашу переписку, хотя мне кажется, она итак верит. – Резкий, свистящий выдох: – Она очень мне верит, Эл, поэтому из-за данного ей слова я так долго ничего не говорила, но всё же это ребёнок. Я не могу оставить на произвол, но и что мне делать дальше не знаю.

– Вы не обсуждали, она начала разговаривать с лошадью сразу, как только я её перевёз из поместья, или после того, как появилась ты?

– После меня. Аиду не неволили, но и сказать, чтобы она ко всякому подошла, ведь тоже нельзя. Плюс Даниэлла немного боялась вначале, но она скрытый лидер, умеет быть упрямой и будет действительно хорошей наездницей. К тому же она понимает психологию лошади, я была удивлена её наблюдательностью за ушами, да и в целом лошадиную психологию. Мне в пять лет такое даже не приходило в голову, для меня лошадь была что табуретка, сел да и поехал, если ты помнишь. – Кет скосила глаза, и почувствовала облегчение, увидев, что Элайджа слушает предельно внимательно эти на первый взгляд ненужные подробности. – Я научила Дени кормить Аиду, а после она начала иногда подходить к стойлу и давать моей лошадке вкусности сама. В один из моментов заговорила, но Даниэлла не помнит в какой, потому что не сразу обратила на это внимание, ей казалось, что она думает с лошадью.

– Что?

– Думает с лошадью. – Кетрин поджала губы. – Это вот как ты с Мартином. Ты его не любишь, а он знает и всячески мстит в ответ, хотя ты его вроде бы не гоняешь. Вы иногда так смотрите друг на друга, как будто говорите…

Элайджа фыркнул – с котярой отношения у него не складывались, это правда, в отличие от всей остальной части домашних. Да и недомашних – зверь подластился даже к приглашаемому время от времени садовнику, и тот прощал ему разрытые по подвалам бочки с оставленными на зиму луковицами хризантем и тюльпанов. И да, они с Мартином «общались», если взаимопонимание по части блужданий на тропе войны можно было так назвать.

– Ты хочешь сказать, она говорит про себя с лошадью?

– Да. А потом сообразила, что вслух.

– И когда сообразила, то побежала к матери и попыталась поговорить с ней?

– Но у неё ничего не вышло. – Кетрин сжала пальцы, вновь с надеждой посмотрев на Элайджу: – Ты хочешь сказать, что есть положительная динамика, да?

– Именно так. И нам нужно распорядиться ею быстро и с умом. Не напугать, но и не сделать из этого такой тайны от Бекс в глазах Даниэллы, чтобы рассказ ей о том, что она говорит, не превратился в ещё большую проблему, чем сейчас. Займусь подбором психотерапевта завтра же.

– Займёшься? Спасибо. – Выдохнув, Кетрин прикрыла глаза, чувствуя, как они набухают непрошеными слезами. Она уже держала чужую жизнь в руках, держала свою, но никогда это не было так страшно, как ответственность за будущее маленького, ещё не сформировавшегося человека. Ответственность, к которой в отличие от рождения дочери она не стремилась, но которая сама её выбрала и которую до сегодняшнего дня Кетрин не решалась ни с кем разделить. – Я очень, очень благодарна тебе.

– Катерина, опомнись, – резковато окликнул её Элайджа. – Дени – моя племянница, конечно, я сделаю всё что можно и нельзя.

– Да, извини, я не подумала. – И вправду сообразив, что её благодарности выглядят неуместно, и поборов сентиментальность, брюнетка встала. – Ну, раз решили, обсудим ещё поконкретнее, когда всё обдумаешь. Мне нужно покормить девоч… Златку на ночь.

Катерина улыбнулась, и Элайджа вновь невольно залюбовался ней. Сейчас, когда с её души, видимо, сняли тяжёлый груз и ушла атмосфера угрозы и жестокости, перед ним стояла просто красивая молодая женщина, немного уставшая и с печальными глазами. С такой не займёшься тем полуживотным сексом с невероятно сильным обоюдным желанием разрядки, когда стирались любые роли, который он любил и который получал лишь в объятиях Катерины, но она вызывала нежность. Нежность не соседствовала с горечью, или прежним раздражением, что эта красота направлена лишь на то, чтобы подчинять его своим целям.

– Катерина, подожди…

– Да? – она остановилась, по лицу вновь пробежала тень тревоги, но тут же исчезла, стоило увидеть его улыбку.

– Тебе к лицу занятия с лошадьми.

– Я знаю.

Кивнув, она вышла, оставив Элайджу в состоянии некоей прострации, потому что он мог поклясться, что за этой подаренной ему уверенной, а точнее – привычно самоуверенной репликой, разглядел в лице Катерины ещё и застенчивую радость. И то ощущение магии, которое он испытал на Рождество охватило его вновь, только гораздо объёмнее.

– Дени, милая, я хочу сделать это, чтобы тебе было хорошо и твоей маме тоже. Для неё это будет большой сюрприз. Ты когда-нибудь делала маме подарок, и чтобы тебе кто-то помогал?

«Мы с учительницей делали открытку с медведями из разной фасоли на Рождество. Это очень долго и сложно».

– Вот и это тоже самое, только этот сюрприз тебе поможет сделать ещё один дядя. Его зовут Уэс. Он почти доктор, но не совсем, потому что он не лечит лекарствами, а обычно только разговаривает. Тебе нужно постараться и потренироваться с ним, как с учительницей. Будешь?

«Я всё понимаю. Ты хочешь, чтобы я училась говорить с другими и не боялась. Но мама точно будет рада такому сюрпризу, если он получится не слишком качанный? Или совсем некачанный»

– Качественный? Обязательно и очень сильно. Твоя открытка тоже вряд ли была как из магазина, не так ли?

После минутного молчания согласно кивнув, Даниэлла села на стул. Кетрин села рядом. Сообщать о том, что о тайне теперь знает и Элайджа, было очень сложно, но Кетрин с ней справилась, рассказав Дени пространную историю о том, что когда-то она пообещала Богу, что будет рассказывать мужу обо всём важном в своей жизни, и показав обет, который дают новобрачные перед священником. К обетам девочка отнеслась без особенного интереса, энтузиазма по части растрезвонивания своих секретов тоже не испытывала, но из нежелания лишний раз сердить, как выяснилось, одного и того же всехнего Бога, который должен был вот-вот вылечить отца, решила, что Кетрин права.

Но куда более сложно было получить согласие девочки на разговор с психотерапевтом.

– И ты не переживай, если сразу ничего не получится. Это тоже не страшно, сейчас не получится – получится потом. – Кетрин покусала губу. – Ты помнишь, как вы с мамой учили буквы, Дени?

Снова кивок.

– Это было долго и нудно, зато сейчас ты пишешь замечательно. А вот, например, твой дядя Эл пишет плохо и совсем непонятно.

«Почему?»

– Не получается. Хотя, по правде, это ему совсем не помешало в жизни. Хорошо, если всё получается и, конечно, надо стараться, но бывает не получается долго, а может и вовсе не получиться. Но это тоже не трагедия.

«Что такое трагедия? У тебя так было?»

– Трагедия, это когда очень, очень большое, непоправимое горе. Обычно смерть нельзя поправить. Что у меня не получалось… – Кетрин задумалась, что может заинтересовать Даниэллу, – да вот с лошадями у меня совсем не получалось сразу. Когда-то давно, так давно, что ты ещё не родилась, а твоя мама училась в школе, дядя Эл посадил меня на лошадь, и она вдруг немножко разогналась. Я чуть с неё не свалилась со страху. А потом уже несколько лет спустя, когда жила в Нью-Йорке, я увидела Аиду, она была маленькой, я захотела подойти к ней, чтобы познакомиться и погладить. Но она взяла меня и укусила, – представление о том, что Аида может кусаться, сильно развеселило Дени, а Кет вздохнула: – честно говоря, мне тогда было совсем не смешно, а больно. Но я решила, что добьюсь её мм… расположения. – Увидев недоумение, исправилась, – захотелось подружиться.

«Зачем?»

– Мне было стыдно за тот случай, когда чуть не упала, мне хотелось быть упорной. Настоять на своём. Только упорные люди добиваются успеха, Дени. А потом Аида мне очень понравилась, я долго с ней гуляла, и мы привыкали друг к другу несколько лет. Теперь ты видишь, как мы с ней подружились, и я могу скакать на Аиде почти без всего, гораздо быстрее, чем на той лошади с дядей Элом.

«Я тоже боялась спать, если темно и гроза, когда была маленькой. И жуков. Сейчас совсем не боюсь»

– Да, это похоже. Кстати, твой дядя Эл тоже всегда боялся пауков и сейчас бо…

– Ты решила окончательно дискредитировать меня перед племянницей? – раздался бархатный голос Майклсона от двери. – Почему бы не рассказать, что кто-то так и не научился варить настоящий кофе. Поверь, Дени, это было гораздо более плачевно для удачного замужества твоей тётушки, чем пауки и письмо для моей карьеры.

– Вот он ко всему ещё и вредный, – Кетрин показала кончик языка бывшему мужу. – Нас девочек нельзя обижать. Но когда он не вредничает, справедливости ради – добрый и смелый.

– Ты думаешь тебе кто-то поверит после всех россказней? Мм, Дени?

«Я поверю. Папа говорил, что ты смелый, добрый и умный. А язык показывать невоспитанно, так делают только очень плохие девочки. Это мама говорила».

Кетрин сидела явно обескураженная и растерянная. Элайджа с трудом сдерживал улыбку, Даниэлла тоже разулыбалась.

– Неужели, ты никогда никому не показывала язык, Дени?

«Иногда. Когда никто не видит, что я плохая – можно. А когда видят, я хорошая, и поэтому у меня будет два мужа. Я им не скажу про язык и другие тоже не смогут».

– Но мы знаем и можем.

«Нет, вы не скажете, потому что мне тоже нужно два мужа».

– Зачем столько сразу?

«Они будут мне дарить сразу два подарка на День Рождения. А те, кто сами по себе, совсем подарков не получают, и они очень несчастные женщины…»

Тут уж не выдержала и Кетрин, и не дочитав сообщение, звонко рассмеялась:

– Майклсон, это чьё кредо было только что продемонстрировано – ваше или Сальваторе?

– Они слились в едином порыве высшего английского света, – чмокнув женщину в носик, Элайджа вопросительно посмотрел на Даниэллу.

– Пойдёмте?

Но та вновь подбежала к столу.

«А доктор?»

– Доктор не сегодня, это я просто так рассказала. Предупредила. Ты же ещё утром не знала ничего о докторе, Дени, и могла не согласиться, зачем тогда ему ехать? Плюс ты уже взрослая леди, а они должны готовиться к приходу докторов заранее.

Даниэлла растерянно уставилась на Кетрин, спрашивая, что она имеет ввиду.

– Хорошо покушать, можно даже сразу три пирожных, выспаться и обязательно надеть праздничное платье.

«И взять Марису?»

– Да и Марису тоже можно взять. Женщинам домашние друзья придают уверенности и шарма.

– Придавали кучу шарма, – поднял глаза к потолку Элайджа. – Мужчин очень одолевает романтизм в момент прятанья ботинок.

Надменно фыркнув и взяв ладошку развеселившейся Дени в свою, Кет устремилась к двери.

– Психотерапевт? Снова? – растерянно посмотрела на старшего брата Бекс. – Но это не помогало.

– Но это был не Уэс, – подала голос с другой стороны гостиной Кетрин. – Мы попробуем во время катания на лошади. Обычно Дени расслаблена и весела в этот момент. Попытка не пытка.

– Мы ничего не потеряем, сестрёнка. Тем более с ними постоянно будет находиться Катерина.

– Ну, хорошо. Я согласна.

– Отлично. Тогда и начнём прямо завтра.

– Не мельтеши, – коротко приказал Элайджа, непрестанно ходившей взад-вперёд бывшей жене. – Скоро паркет протрёшь.

– Ну, конечно, дышать на ребёнка перегаром в разы приятнее.

– Что-то они долго, – проигнорировав ядовитое замечание по поводу рюмки коньяка, влитой в его организм, пробормотал мужчина.

– Это тебе не укол делать, раз и выпнул из кабинета.

Но всё же Кет плюхнулась в кресло и замерла, принявшись грызть и без того растрескавшиеся губы. Элайджа щёлкнул по опустевшей рюмке. Оба были раздражены и нервничали – сегодня Дени впервые встречалась с Уэсом. После пребывания в комнате Катерины, девочка сама решила, что они с врачом должны остаться наедине, и теперь бывшие супруги Майклсон маялись в гостиной, периодически срываясь друг на друга.

– Может, не надо было к психотерапевту? – вдруг жалобно спросила Кет. – Вдруг сама бы заговорила?

– Мы должны сделать всё по максимуму возможного. – Элайджа говорил чётко и ровно, но сжавшие край стола пальцы выдали волнение. Рывком поднявшись, Катерина в несколько шагов очутилась у него за спиной и обхватив за плечи поцеловала в макушку. – Всё будет хорошо, кошечка. Надо ждать.

И они ждали все три часа. А потом, глядя на их полные напряжения вопрошающие физиономии, Уэс едва не рассмеялся – не потому, что не жалел их, а потому, что двое взрослых людей даже не сообразили, что в первый сеанс девочка должна просто привыкнуть к нему. И только вздохнул, увидев облегчение на лицах Майклсонов, когда узнали, что доктор с Дени просто рисовали, и та описывала свою жизнь – как это типично: желать и одновременно страшиться исполнения желаний. Впрочем, и Элайджа и его супруга были приветливы, веселы и легки в общении, когда хотели, за обедом никто не чувствовал, что психотерапевт какой-то иной человек, Дени совершенно расслабилась, и оба создали у него хорошее впечатление.

Две недели спустя.

– Что было сегодня?

– Пока ничего нового, – уложившая дочь и сидящая за туалетным столиком, Кет повела плечами, расслабляя занемевшую от нагрузок спину. – Всё было как обычно, Уэс во время прогулки, когда мы не скакали, рядом. Честно если, мне кажется толку не будет. Он боится.

– Чего?

– Лошадей. Ты не думай, что он отказывается от обязанностей, или я считаю, что нам нужно отказаться от его услуг всего после такого малого количества занятий, но там инстинктивный протест, и его никуда не спрячешь. Это меня напрягает, Аиду, может, и Дени тоже?

– Мда… – Сев на кровать, Элайджа сцепил пальцы перед собой. – Пока мы найдём врача вам по душе… Но хотя тут делать нечего, значит, буду искать.

– У меня появилась идея получше, – Кетрин обернулась, уставившись в деревянную поверхность столика и выводя пальцем на кружевной салфетке узоры. – Это Дэвид. Мы его будем брать на прогулки.

– Дэвид?

– Он тоже знает, что Даниэлла разговаривает. Я только сейчас это поняла. Он совершенно не боится лошадей, считает их очень красивыми, Дени ему доверяет гораздо больше, чем любым врачам, им легче общаться. Там только одна проблема – когда он узнал, решил, что Даниэлла не говорит из вредности, видимо, сказал кому-то, ему не поверили. Да, может, и по шее дали за ерунду, фигурально выражаясь, конечно. Но если я с ним поговорю и объясню всё подробно… – Наконец подняв глаза к зеркалу, Катерина встретилась взглядом с Элайджей, и серьёзно закончила: – Может помочь. Как ни крути для Дени я всё равно чужачка уже по одному возрасту, а Дэйв – дело другое. А Уэс будет просто наблюдать и высказывать своё мнение относительно развития. Стоит попробовать?

– Я уже говорил, – Элайджа, не прерывая зрительного контакта, упругим движением встал и, очутившись у неё за спиной, положил тяжёлую ладонь на плечо. – Стоит пробовать всё.

Кивнув, она предложила:

– Пойду спать?

Занятый мыслями о Дени, Элайджа всё же кинул короткий взгляд на часы – всего лишь полдесятого. Потом столь же быстрый взгляд на лицо женщины – только сейчас заметил круги под глазами, бледность щёк и непривычно неяркие губы, с растрескавшейся от ветра кожей, и неестественно прямую спину. Вообще-то, последнее время из-за Даниэллы находясь подолгу в Англии рядом с Катериной, он понимал, что она была не тем, что ему казалось по приезде, а нервной, спала плохо и мало, ложась позже него, вставая раньше, и истончалась на глазах. Но это было и естественно – помимо Златки и учёбы эти две недели она старалась почаще заниматься на лошади, самостоятельно выгуливая и Аиду и Иллюзию по очереди, и, хотя Катерина всегда была выносливой, и он не имел привычки нянчиться с ней, но от такого темпа кто хочешь свалится.

– Ела вечером?

– Нет, не хочу, – зевнула Катерина, подымаясь с места и выходя за дверь. – Полежать хочется. Что ты делаешь?

– Собираюсь покормить тебя, – сказал Элайджа, глядя на её запрокинутое от неожиданности лицо. – Поскольку занятий любовью мне сегодня не светит, то хотя бы не оставлять меня жевать в одиночестве ты обязана.

– Тогда правь в столовую, – устроившись у него на руках, скомандовала брюнетка.

Элайджа проснулся полшестого, но снова Катерина уже бодрствовала. Если быть точным, то разбудил его именно её взгляд, объёмный и тяжёлый, каким никто раньше кроме неё не смотрел, и Элайджа не знал, что этот взгляд выражает, но было очень приятно его чувствовать. Вдруг всякая тяжесть ушла и раздался очень тихий голос:

– Ты не спишь?

Видимо, он как-то моргнул, Катерина заметила и решила проверить.

– Да. – Майклсон открыл глаза. Женщина смотрела весело и легко. – Хотя мне странно, что ты проснулась.

– Сегодня много дел, – уклончиво зевнула Катерина, выскользнув из его объятий. – Хотя тебя занимает только корпорация…

– Ты меня не отвлекаешь, – оценив все нюансы выражения лица своего «приза», Элайджа взял её ладошку в свою. – Корпорация очень похожа на тебя в такие минуты. Много общего в управлении.

– Неужели? – Выводя узоры на простыне, Катерина устроилась поудобнее и откинулась на спину, скрестив ноги. – Например? Президентские функции?

– Структура. Это, – его ладонь теперь легла на её промежность, поглаживая сквозь шёлк халатика. Кет вздрогнула и притихла, когда пальцы замерли у самого чувствительного места, но позы не переменила, – ядро корпорации. Там, где я как президент, буду при любом раскладе…

Шумно выдохнув, Кетрин продемонстрировала полную поддержку этих планов.

… но это подробнее позже. – Пальцы двинулись вверх по судорожно поджавшемуся животу, распахивая шёлковые полы халата, и спустя несколько минут Кет его лишилась вовсе: – Ещё Фонды. Это моя поддержка и дополнительные средства. Очень мне помогают.

– Очень? – она облизала губы, завороженно глядя уже на свою грудь. Точнее на мужские руки на своей груди.

– Очень. Столько денег сэкономлено, усилий и всё благодаря им.

Под градом поцелуев и укусов в шею забыв обо всех своих подлых планах на то, чтобы оставить бывшего мужа с носом, Катерина откинула голову на подушку, в изнеможении кусая губы.

– Пожалуйста…

– Но это стандарт. Чтобы мне сделать качественный рывок вперёд и получить максимум возможного в итоге, – ладонь уже скользнула по ногам. Бедро, колено, голень… Всё удостаивалось тщательнейшего внимания, и Кетрин уже полностью растворилась в ощущениях, когда услышала вновь: – нам крайне нужна «InterStructure», кошечка. – Пальчики на ногах, судорожно вцепившейся в простыни, женщины невольно растопырились от тёплого дыхания. – Каждое её подразделение. Каждая косточка. Я не был бы несменяем на своём посту, если бы ограничивался стандартом, ведь так?

Вместо ответа с губ Катерины сорвался писк, когда Элайджа прикоснулся губами к своду стопы.

– А чтобы наладить связь между ядром корпорации и моей движущей силой, мне нужна «PacificLine», – приподняв ногу брюнетки и согнув её в колене, Элайджа с удовлетворением оценил её изящный изгиб. Долгий поцелуй под коленом, прошивший тело Кет дрожью и вылившийся в очередной стон. Теперь горело всё тело. – Она далеко в Африке, но её значение крайне трудно переоценить. Ты слушаешь экскурс в мой бизнес? Ты же просила.

– Я тебя… поняла. – Неожиданно в красках представив все подробности того, что будет дальше, Кет выгнулась. – Думаю, я очень хочу изучить президентские функции.

– Сразу конец лекции?

Перевернувшись, брюнетка отрицательно помотала головой. Провела ногтями по груди и животу, разглядывая тело перед собой. В глазах запылала откровенная похоть.

– Семинар, – она прильнула к его животу, чувствуя, как под губами сокращаются мышцы. – Я хочу сразу на семинар.

– Как у тебя это получается… – приподняв голову с подушки, Катерина дотронулась рукой до подбородка Элайджи, заставляя его смотреть на себя. Жест был доверчивый, довольный. И снова легла, вяло зевая и наслаждаясь тяжестью руки на своей талии – напоминании о тяжести всего тела ней.

– Наблюдаю за твоим лицом, – Элайджа убрал прядь её волос со лба, радуясь, что Катерина сама дала ему возможность перейти к разговору. Страсть с ней оставляла слишком сильный след, и возвращаться в реальность было всегда трудно. Не хотелось портить эти потрясающие мгновения, поэтому он подушечками пальцев провёл по разгорячённой щеке брюнетки, оттягивая вопрос. Но и не спросить не мог. – Чего ты постоянно боишься?

Молчание.

– Тебе кажется, что ты самая хитрая и умеешь всё скрывать, но твоё лицо тебя выдаёт.

– Вряд ли. – Насмешливо: – Я и имя-то своё не назову, не то что дельную мысль. Правда, не понимаю, как ты это со мной делаешь при минимуме вспомогательных средств.

– Нет, не когда я в тебе. Но когда ты только возбуждаешься, ты как открытая книга. – С иронией вскинутые брови брюнетки, и кривоватая улыбка Майклсона. – Нижний слой эмоций виден сразу. И уж поверь, этот страх я наблюдал не раз и не два. Когда тебе снились кошмары про… сама знаешь про что.

– Ты для этого занялся любовью с утра? Изучить повадки забавной зверушки? Уволь. И кстати, Элайджа, я никогда не боялась во сне Бернера, – она попыталась выбраться из постели, но та же рука, что напоминала об удовольствии железным обручем сомкнулась на талии и оставила на простынях

– Учитывая сколько раз я лишался сна из-за твоих кошмаров, право на имя я имею.

– Ревнуешь как в мелодраме?

– Просто интересно.

Кетрин рассмеялась.

– Элайджа Майклсон. Я боялась этих снов, потому что там присутствовал ты. Косвенно.

Если бы она хотела победить в словесном поединке и поставить бывшего мужа на место, то вполне можно было праздновать победу. Конечно, Кетрин не могла увидеть быстро расширившихся и сократившихся от её слов зрачков, но почувствовала, как рука Элайджи разжалась, и обернулась. Следующие его слова отбили всякое желание чувствовать себя победительницей:

– В Бразилии я пообещал, что никогда не причиню тебе вреда. Да, это было до Сан-Франциско, но пока я в здравом уме, я его не причиню.

– Я не это имела ввиду. – Сама вернувшись в объятия, она быстро поцеловала его в расцарапанное плечо. – Никогда не думала о тебе, как о Бернере. Просто… Знаешь, глупо бояться того, что уже случилось. По крайней мере, после, я не боялась. Мне было страшно, что ты узнаешь, – её глаза заблестели, стали чёрными как лужицы дёгтя, – у тебя был некий авторитет в плане оценки моих поступков.

– Ты никогда не действовала, как хотелось бы мне.

– Это не при чём. – Роскошная улыбка сирены, растопившая бы сердце и куда менее удовлетворённого мужчины. – Я была девчонкой и увлеклась с первого взгляда, потому что большинство моих сверстников кроме «Прекрасно выглядишь» и вариаций на тему ничего не скажут. Когда ребёнок утаскивает конфеты, он тоже знает, что мать будет недовольна, но от этого её авторитет не становится меньше. И его страх тоже. Сильнее всего боишься воображаемого будущего, а вовсе не того, что было и тем более то, что есть. Первое пережито, второе – с ним смиряешься, а будущее ещё можно изменить, и ты решаешь, как действовать. Решение может быть ошибочным.

– Не мелодрама, а триллер с плохим концом, – хмыкнул Элайджа. – Попытка уйти от ответа засчитана, но не принята. Так чего же в будущем боишься ты?

– Тревожусь. Что меня отправят с вещами на выход. Впрочем, – Кет говорила так легко словно речь и вправду шла о погоде, но ему показалось, что она чего-то ждёт и хочет, – за летом всегда приходит осень.

Конечно, Катерина ждала нужный вопрос, а не признание в любви. Но ему не приходил в голову этот нужный вопрос, всё больше дурацкие, поэтому Элайджа не нашёл ничего лучшего, как повторить:

– Тебе нечего бояться, Катерина. Совершенно нечего.

Она решила, что ей можно запустить коготки поглубже и узнать побольше. Нет, Кет слишком сильно захотелось запустить коготки поглубже и узнать побольше, и она не сдержала любопытства:

– Тогда зачем нужен мой контракт на деньги? Если с тобой что-нибудь случится, у меня могут отобрать Златку?

– Могут захотеть официально, но фактически она будет с тобой при любых раскладах.

– Кто может? – её губы задрожали от подтверждения условного предложения в вопросе, но брюнетка знала, что Элайдже эта дрожь совсем не нужна: – По закону только твои родные.

– Да. Катерина, – его ладонь ласково легла на колено, круговыми движениями поглаживая чувствительную кожу внутренней стороны бедра, но ответ был совсем не тот, который женщина хотела услышать: – не делай вид, что ты не поняла моей лекции по корпорации. Если не поняла, то красавица имеет право на слабости, я продублирую. Мы договорились. Твои интересы в безопасности, секс, дом, дочка и наш контракт – это всё чем ты имеешь право у меня интересоваться, и это не поменяется, что бы я с тобой ни испытывал в этой постели.