Текст книги "Приходите за счастьем вчера (СИ)"

Автор книги: Darena

сообщить о нарушении

Текущая страница: 63 (всего у книги 118 страниц)

Рейнолдс распотрошил фильтр сигареты – суп и впрямь был общим.

– Документы с собой?

– Пожалуйста.

Через полчаса просмотра файлов в её планшете он вновь включился в диалог.

– Я понял. В чём заключается просьба?

– Чтобы этот двинутый по имени Томас провёл остаток жизни, где должен. – Ледяным тоном, за которым так удобно скрывать страстную злобу и ненависть, девушка уточнила: – В психиатрической лечебнице.

– Тебе-то это зачем надо?

– Я дама его сердца и других более прозаических органов, – вскинула бровь Кетрин. Сухо добавила на невысказанный вопрос: – Он моих – нет. И я его боюсь, он заставил меня принимать наркотики. Кокаин, но сам Бернер давно сидит на синтетике и, если он вколет её мне… Мне не хочется умирать раньше срока, сенатор.

– Покажи руки.

– Не стоит здесь, – она оглянулась. – Я не хочу.

– Выполни. – Он холодно оглядел фигурку перед собой, – Кетрин, это в твоих интересах.

Расстегнув манжеты, она закатала рукава до локтя.

– Ну и? Получил эстетическое удовольствие? – девушка выдернула ладонь.

Джеймс молчал. Никаких дырок от шприцов не было, зато оценить оставленные чьими-то пальцами синяки и кровоподтеки мужчина смог. Как и след от окурка чуть ниже локтя. Не веря своим глазам, аккуратно провёл пальцем по вспухшему синяку у запястья.

– На ногах то же самое?

– Мне устроить стриптиз в общественном месте? – она звонко рассмеялась. – Плохой мальчик.

– Как ты так попалась, Катерина?

– У нас не кружок анонимных жертв насилия, – отрезала Кет, застегивая манжеты. – Так что с досье?

Повисла задумчивая долгая тишина. Рейнолдс прищурился, закурив. Кетрин начала нервничать.

– Кет, а это ведь не он, а ты, – наконец улыбнулся сенатор. Он был слишком мужчина, чтобы не испытать лёгкую оторопь от такого обращения с красивой женщиной, которая доставила немало удовольствия некоторое время назад – ему и впрямь было жаль, что так вышло. И слишком политик, чтобы эмоции мешали мыслительному процессу. – Ты добросовестно сливала нас китайцам. И из-за тебя мы потеряли столько денег, за которые большинство на твоём месте потрудилось бы составить завещание.

– Какое значение имеет, из чьих рук попали данные к вашим конкурентам? – она взглянула в упор. – Ты достаточно умный человек, Рейнолдс, чтобы знать – уничтожают начало пищевой цепочки. Если его шлюха имеет доступ к информации, значит, он это допустил. Такому нельзя доверять, Бернер ненадёжен для своей должности. Ты сам бы доверил мне саму возможность получения таких сведений? Нет, не мне, а своей супруге – Луизе? А ведь я не мать его детей, не жена – просто залётная дамочка. Не я, так нашёлся кто-то ещё, воспользовавшийся его плачевным состоянием. Я выявила и сдала вам слабое звено и вполне справедливо рассчитываю на благодарность. – Вскинутые в требовательном вопросе брови. – Мм?

Джеймс в который раз расхохотался – ослепительная нахалка.

– Нет.

– Вы всё равно его потеряли для себя, а мозги… – Она поняла, что победила, – Мозги это сушит, я читала.

– Сушит, Кетрин…

Томас Бернер. Да, такого человека нужно отстранять от дел и, если он плотно сел, желательно отправить на лечение и проконтролировать – кто поручится, как будут использованы остатки знаний? Он подумал именно так. Рейнолдс скосил взгляд на неспешно потягивающую из стакана минералку женщину – и она знала это. Где-то в глубине его давно уже ничем не прошибаемого сердца шевельнулось что-то сходное с восхищением. Семь из десяти симпатичных женщин, которых он видел, прибежали бы сразу умолять бывшего любовника о защите. Остальные попробовали бы разыграть досье, но обязательно надавив на жалость. И он бы помог – всё же есть какие-то нормы в жизни, тем более она права насчет интеллекта. Но Кетрин Пирс пришла к нему торговаться на равных, а не умолять. Он невольно вспомнил её ненавязчивое кокетство в начале разговора, лучистое обаяние хитроватой улыбки и задор… Взгляд вновь скользнул по рукам. Сенатор давно уже столько не смеялся, как сегодня…

Во всех философиях и во все времена смех считался чудом. Секс и смех – что может быть естественнее? Гормоны в крови, состояние радости – чистая химия. Химия, сбивающая с ног любого прагматика, если же она заодно с логикой – эффект удесятеряется. Натуральные безвредные наркотики, неиссякаемый ресурс человеческой жизни. Ностальгия об удовольствии, стремительно вырабатываемые эндорфины и серотонин найдут путь влияния на всякий разум – спустя пару минут раздумий у Джеймса остался только один вопрос:

– Он никогда не восстановится? Останется овощем?

– Наверное, да.

И снова тишина.

– Ты читала… – пробормотал Рейнолдс. – Значит, позаботилась? Сочетание наркотиков?

– Мне не хотелось бы, чтобы он вышел. В конце концов, это был его выбор, – холодно сообщила Кетрин, мило улыбнувшись. – И Вы ничего не сумеете доказать.

– Я не собираюсь доказывать. – Он медленно раздавил окурок в пепельнице, ощущая смутное предчувствие успеха. В руки попал ценный экземпляр человеческой породы, который ещё можно использовать в своих интересах. – На чём кататься мужчина выбирает сам.

– Я знала, что ты поймешь.

С неожиданным удовольствием отметив огоньки одобрения, осветившие тёмно-карие глаза Кетрин, Рейнолдс поднялся с места.

– Спасибо за сигнал, я приму меры к устранению проблемы. Ещё встретимся, Кетрин.

– Только когда всё закончится, – твердо ответила брюнетка, подхватив сумочку. Всё исполнилось так, как представлялось в самых смелых мечтах, и она уезжала немедленно. Именно уезжала, не летела самолётом – впереди ждало путешествие по трассе на любимом BMW, куда глаза глядят. А глядели они сначала в Мистик Фоллз. После – пара недель в расположенной в прекрасном зелёном пригороде, уютной, действительно уютной насколько это возможно, больнице Хейнза не помешают, но сегодня хотелось наслаждаться. И кокаином в том числе… Она взглянула со ступенек ресторанчика на расстилавшийся пейзаж, втянула носом запах какой-то выпечки. Солнце слепило глаза, ветер холодил разгорячённые волнением щёки, уже давно лишившиеся румянца. Бойтесь своих желаний? Ничего подобного, Кетрин их вовсе не боялась, это и в голову не могло прийти. Она была свободней дикой птицы – те не могут оценить всей прелести воли. Вместе с Рейнолдсом они в молчании отправились к парковке. – До встречи, сенатор.

– Обменяемся на память?

Девушка коротко прыснула от смеха, отдавая свою глушилку в обмен на его.

Рейнолдс понял многое и при этом не понял главного – ни в эту встречу, ни после, когда шерстил все вокруг, перепроверяя её слова десятки раз.

Два с половиной месяца спустя.

Кетрин была удовлетворена всем – сенатор пошёл по верному пути.

Правда и ложь – странные штуки. И второй не бывает без первой. Или первой без второй? Белое и чёрное, тень и свет, любовь и ненависть… Стороны единой медали. Только перемешанные в должной пропорции они способны дать нужный эффект. Даже если не хочется выдавать правду, ту, что груба и неприглядна, – а она ведь почти всегда такая, – чтобы ложь не превратилась в банальную глупость, правды в коктейле должно быть много. Синяки, которые Кетрин создала самостоятельно на случай, если Рейнолдс проявит прыть, подобную интересу её дяди и эмоциональную сторону вопроса, рассосались, ожог – ещё пара недель, лазер косметолога, и он исчезнет с кожи навеки – не каменный век.

Выйдя из душа, девушка встала на цыпочки и, вытянув в струнку гибкое тело, попрыгала на месте. Полотенце с её тела спикировало на пол, но, не обратив внимания, она сделала оборот вокруг своей оси и рассмеялась.

– Решила заняться гимнастикой? – хмыкнул вернувшийся в комнату Джеймс, которого отвлёк звонок делового партнёра. Пройдя к столику и наполнив бокал розе, передал брюнетке.

– Продолжила, – она пригубила сухое вино, опускаясь на кровать. – Спасибо, Джеймс. Все о’кей? Ты показался мне несколько мм… – она отставила бокал на коврик у кровати, стала чуть серьёзнее, – был напряжённым сегодня на открытии ресторана. Хотел поговорить со мной? – В действительности её не слишком интересовало самочувствие Джеймса, но если уж они в одной упряжке и прекрасно проводят время – почему бы и не проявить лёгкую сентиментальность? Яркие, без малейших следов помады губы Кет скользнули по плечу сенатора. – По делу?

– Да, – проницательность любимой фаворитки Рейнолдсу не слишком нравилась, но она шла в придачу ко всему остальному. Мужчина присел, нежно поглаживая бедро девушки, скосил взгляд. – Не воспринимай это как мм… вмешательство в личное пространство. – Неловкость. Непонятное чувство, учитывая ситуацию, родившееся внутри, но Джеймсу и впрямь приходилось пересиливать себя, чтобы толково озвучить предложение. – Вопрос в том, что дальше, Кетрин?

– С чем? – Варианта «с нами» и намеком не промелькнуло у неё в глазах, и это несказанно улучшило настроение Рейнолдса. Проблем от этой женщины он точно не хотел и не ждал. – С Бернером или со мной?

– С Бернером всё решили.

– Я знаю, дорогой. Спасибо. – Она подарила долгий поцелуй, глаза довольно заблестели – Джеймс не просто выполнил условия сделки, но и передал все оригиналы документов на её имя, хранящиеся в архиве Бернера, до которых она не смогла добраться. Разумеется, сначала пристально изучив их на предмет полезности для себя, сняв копии, но Кет была не в обиде – правила игры. – Значит обо мне? Ответ очевиден, во-первых, буду работать – из-за этих разборок у меня просто завалы из нерассмотренных проектов, а во-вторых, – она игриво подтолкнула его на подушки, – получать удовольствие от жизни. Как сейчас.

Заразительная улыбка брюнетки невольно отразилась и на губах мужчины. Настроение улучшилось ещё на пару пунктов, сенатор расслабился, задумчиво любуясь изящными линиями тела девушки.

– У меня есть предложение. Выгодное обоим.

– Обратилась в слух, – перекатившись и оказавшись вне зоны досягаемости его рук, Кет плотно завернулась в простыню, щёлкнула выключателем, комнату затопил яркий свет – голова должна быть трезвой.

– Это обязательно, красавица?

– Это бизнес, Джеймс. Так о чём речь?

Он повертел бокал, наслаждаясь игрой розоватых бликов. Девушка насторожилась – Рейнолдс нервничал и это странно.

– Ты красива, Кетрин, сообразительна, умеешь нравиться людям, но скажем прямо – твои корни оставляют желать много лучшего. На три четверти эмигрантка, и то, что твой отец потомок Пирсов и наследник состояния играет против – он его не приумножил, а свёл к состоянию предпринимателя средней руки. Ты думала о замужестве?

– Как говорят французы, если брак не большое счастье, то он всегда большое несчастье. Пока мне не с кем проверить правдивость поговорки на себе, но если вообще – да, в планах есть выйти замуж и родить отцу пару-тройку внуков. И постараюсь очень скоро.

«Почему это тебя интересует?» – он ожидал этого вопроса, но Кетрин предпочла промолчать.

– Я догадывался, – и снова Рейнолдс почувствовал несвойственную себе неловкость.

– Хочешь выступить в роли свахи? – мягко подсказала Кет и в ответ на удивлённый взгляд пояснила: – К чему ещё ты мог задать такой вопрос, лёжа со мной в постели?

– Ты права, – всю его нерешительность как рукой сняло – она умница, чтобы рефлексировать. – У меня есть отличная кандидатура. Не стар, в начале политической карьеры, из превосходной семьи, богат, не слишком дурак, но и не чересчур умён, в жлобстве не замечен, любит и, судя по отзывам, умеет иметь баб. Демократ. Мне нужно, чтобы ты стала его невестой, а после женой.

Вероятно, по лицу Катерины всё же прошла какая-то тень отрицания, потому что тон сенатора похолодел:

– Гляди правде в глаза – не так уж и мало женщин образованных и с лучшим положением, с симпатичностью дело куда хуже, изогнутостью извилин тем более. Но есть всякие. Пока ты молода – можешь сыграть на мозгах между ног какого-нибудь не окончательно заматеревшего мальчика, прыгнув на другой уровень, потом ты постареешь, и, даже оставшись красавицей, растеряешь свежесть, с которой уйдёт и снисходительность мужчин, и прибежищем станут старые маразматики. – Джеймс умел быть безжалостным, однако сейчас не цеплял, мерил слишком общими лекалами – год назад она бы легко согласилась, но теперь... Теперь Кетрин слишком хорошо знала цену своей жизни, чтобы тратить молодость рядом со стариком. – Деньги в наследство ты получишь рано или поздно, думаю, рано, учитывая твои аппетиты в постели, но останешься с репутацией подстилки. Я же предлагаю практически идеальный вариант уважаемой женщины и шанс зацепиться.

– Я увидела свои выгоды, но за что на меня свалится такое «счастье»? – Проигнорировав монолог, она прищурилась, вырвав из сказанного основу информации: – Он демократ, как я поняла?

– Твоей задачей будет тихонько сливать данные по его штабу. В основном меня интересует Иллинойс.

– Это не подходит, – предельно спокойно возразила Кет. – Я не буду подставлять своего мужа – как ты сказал, он не стар, и мне от него рожать.

– Он пока ещё не твой муж, – глаза Кетрин сверкнули самоуверенным раздражением, давая Джеймсу понять – дело времени. – Не нужно злиться. Давай так – пока ты не жена, будешь трудиться на меня. После – мы остаемся просто друзьями. – Пауза. – И, Кетрин, – он коснулся её подбородка, – не вздумай кинуть – у меня копии.

– А если он мне не понравится? – вопросительно приподняла брови девушка, проигнорировав прозрачный намёк. – Я, конечно, могу перетерпеть и побыть его невестой, потом расстаться под треск фейерверка, но тогда мне точно не быть в вашем «благородном» обществе. Так подставляться я не собираюсь.

– Если не понравится, ты свободна жить на своё усмотрение и искать более подходящую кандидатуру в этом огороде, – кивнул сенатор. – Но радеть за твоё будущее бесплатно никто не будет.

– Да я никого и не прошу, – выплюнула девушка, на мгновение сенатору показалось, что во взгляде снова мелькнуло что-то болезненное, но она распахнула ясные глаза: показалось. – Ладно, посмотрим, Джеймс, – пришли мне на него досье. Что любит и как. Надеюсь, всё будет о’кей. – И, легко коснувшись своим бокалом его, Кет выпила вино.

Он был прав, и она тоже… Рейнолдс уже знал, что получит своё, он и впрямь детально изучил ситуацию с Бернером – девушка оказалась большой умницей.

Но существовала и ещё одна причина такого использования нынешней возлюбленной. Майкл Стемптон был неплохой мужик, не идеальный и не без тараканов, но неплохой, способный оценить достоинства Кетрин. И скучный до зубовного скрежета. Есть такие люди – вроде бы не зануды, но до зевоты… Что девушка пойдет налево, когда отгремят свадебные фанфары, Джеймс не сомневался. Его дело проследить, чтобы эта дорожка с английским движением вернула будущую миссис Стемптон в его постель. Сам сенатор разводиться не думал, но и терять Кетрин не хотел, теперь же расклад был идеален – никаких потрясений на семейном фронте и одновременно самая лучшая из любовниц в постели. Он с нежностью очертил пальцем овал лица Кет, улыбнувшись воспоминанию о недавнем вечере в Шато-Тьерри. И вне её – девушка умела его развеселить, и как ни странно он ощущал себя рядом с ней в безопасности. Не истеричная, Кет трезво оценивала его возможности и поэтому… Нет, не поэтому – просто она и впрямь была настоящей пантерой. Элегантной в стиле, вкусах, образе мыслей – такой хочется обладать. А кто сказал, что нельзя нагнать двух зайцев, тот просто не слышал об охоте с вертолёта…

– Всё будет о’кей, Кетрин. – Подхватив девушку на руки, Рейнолдс уложил брюнетку на кровать. Забывшись в своих мыслях, Катерина вздрогнула, когда по смуглому бархату её кожи заструилось розовое вино. Дорожка поцелуев последовала за терпкой жидкостью – начинался новый раунд, и брюнетка усилием воли выкинула ненужные воспоминания из головы. Что поделать, если свобода такая капризная леди и снова от неё ускользнула? Теперь, если всё получится с этим демократом, уже навсегда.

Месяц спустя.

– Кет? – Он лежал, лихорадочно и голодно блестели глаза. – Ты снова пришла…

Девушка подняла недоумевающий взгляд на сопровождавшего её врача, на чьём бейджике значилось «Генрих Болт» – она была с посещением впервые. Короткий ответ:

– Галлюцинации, он в каждом посетителе видит одно и то же.

– Можно нам побыть наедине?

– Хорошо, только аккуратно и, если что, звоните, – кивнул врач. – Но сами не бойтесь – организм сильно ослаблен препаратами.

Они остались тет-а-тет.

– Да, Томас, пришла. Посмотреть. – Она улыбнулась, поправила волосы, выглянула в окно. На улице мягко шумели листвой деревья, навевая покой и умиротворение, аккуратно подстриженные садовые дорожки петляли во всех направлениях, клумбы пестрели цветами, пели птички. – Как тут мило, здоровый цвет лица неизбежен… – В её голосе слышалась неприкрытая издёвка, – а у меня выглянешь – только железобетон со стеклом и есть.

– Повернись ко мне, сучка. – Голос был настолько неестественным, что девушка невольно последовала приказу. – У тебя красивое лицо… – Но он не смотрел, зажмурился. – У тебя замечательные губки, ресницы, волосы… Глаза. Я их помню. – По телу мужчины пробежала судорога, тон понизился до шёпота: – Моё удовольствие… Иди сюда. – Кетрин стояла, в ужасе замерев от счастья, звучавшего в этом голосе. – Иди сюда! Я хочу тебя… – сглотнув, брюнетка начала непроизвольно пятиться к выходу, позвонила. – Мне нужно почувствовать... Шлюха!! Тёмные силы… Твой чёрный демон охраняет… Убить его, кота… Тебя потом… Я делаю, делаю. Ты всё равно приходишь…

Щелчок замка открываемой двери, неразборчивый шёпот.

– Убери их… Они впиваются иголками. Другими… Это не твои ноготки, милая… Вон! Сука!! – Бешенство исказило черты пациента. Но стоило брюнетке переступить через порог, как полились мучительные просьбы, обещания. Мольбы остаться – ласка и ненависть. Дверь за ней захлопнулась, крики перестали связываться в слова, осталась только зовущая страсть к своей обожаемой убийце.

– Я… – Скидывая с покрытых мурашками плеч халат, она приложила ладонь ко лбу. Влажный от пота.

– Отойдите, – врач смотрел холодно, – Вы привели и без того слабый организм к кризису.

– Это не я! Он сам!! – Чужой звук из горла – писклявый и тонкий. – Он сам всё сделал…

– Я не хотел Вас обидеть, – недоумённо моргнув, врач кивнул. Перед девушкой появился стакан с водой. – Просто Ваш визит и впрямь спровоцировал кризис. Это нормальное явление, ничего нового. Что там? – Вопрос был задан подошедшей медсестре.

– Не абстинентный синдром, просто ввели успокоительное.

– У него была кошка? – ни с того ни с сего задал вопрос Болт.

– Что, простите? Только что ведь была… – Кетрин недоуменно моргнула, не сообразив, почему он спрашивает, была ли она у Томаса. – Я не понимаю.

– Домашнее животное. Пациент к нему очень привязан, это было бы неплохо в психотерапевтических целях, – рассеянно пояснил доктор, помечая в реестре названия препаратов, которые были введены в этот раз. – Иногда, когда отпускает, он рисует чёрную кошку с задранным кверху носом. Но вообще по большей части молчит.

– Я… Нет, – глаза Кет были прозрачны. – У него не было ни котов, ни собак. Я не знаю о чём речь – наверняка, пустяк.

– Стойко повторяющихся галлюцинаций-пустяков не бывает, мисс Пирс, – они пошли по длинному коридору в административную часть больницы. – Зверёк ассоциируется у него с наркотиком. Хотя, вероятно, это изображение могло быть на контейнере, где хранился препарат или что-то подобное…

– Возможно, – кивнула Кетрин.

– Вы были очень близки? – В ответ на изумленный такой наглостью взгляд тёмных глаз: – Я спрашиваю не из праздного любопытства, мисс Пирс.

– Не могу сказать, что очень, но в определенном смысле, да, были. Он мне помогал со знакомствами, одно время встречались и теперь спали иногда. – Она заколебалась, смутившись. Покраснела. – Секс по дружбе время от времени. Знаете, когда устаёшь… А почему Вас это интересует, мистер Болт?

– Толчок. Что-то случилось в его жизни, мисс Пирс? Неприятности на работе, в семье, ушла женщина? Мы изучили историю болезней, и моё искреннее недоумение вызывает столь быстро наступившая зависимость от наркотика. – Мужчина отпер дверь одной из комнат, и указал Кетрин на изящное кресло. Она присела. – Фактически, он методично убивал сам себя, принимаемые препараты усиливали действие друг друга и стали своеобразным катализатором. То, к чему люди идут десятилетия, было достигнуто меньше, чем за год – такое совпадение в моей практике впервые.

– Нет, ничего подобного я не знаю, однако, – она помолчала, задумчиво продолжив: – Мне неприятно это говорить, но Вы его лечащий врач и, возможно, информация будет полезна для лечения. В последнее время Том вёл странный образ жизни. В иные времена его бы назвали распутным, – быстрый взгляд. – Женщины, выпивка, дурная компания – как ни странно это звучит по отношению ко взрослому мужчине. И, – голос понизился до шёпота, – на работе были проблемы. Надеюсь, Вы никому не расскажете, потому что... – Она зябко передёрнула точёными плечиками, в глазах появились тревога и опаска. – Но и промолчать не могу, вдруг это важно…

– Я прекрасно понимаю и помню о сфере деятельности нашего пациента. – Врач взглянул поверх очков на её дрожащие пальцы – бедная девочка. Всё просто и очевидно – влюбилась по уши. – Ваши слова не выйдут за стены этой комнаты, обещаю.

– Спасибо. На наркотики Том сел крепко, это правда, но одновременно с этим он провёл ряд сделок с китайскими партнёрами. Возможно, неверно взвесил риски. Были затронуты интересы ряда групп, затронуты глубоко. Он не распространялся на эту тему, конкретно ничего не могу назвать, только лёгкие намёки. И вот, вряд ли этим группам был выгоден подобный багаж, ну и, возможно, они... из-за этого, чтобы сохранить их с-секреты… пр-ростите меня, – девушка начала копаться в сумочке в поисках платка, чтобы вытереть бегущие по щекам слёзы. – Простите, но тяж-жело и непривычно… – Она высморкалась в протянутую Болтом салфетку, – видеть всё это. Я никогда не была в подобных местах. Простите, Бога ради… – Осушив щёки, она посидела, успокаиваясь, подняла блестящие мокрые глаза. – Скажите, надежда есть?

Врач отвёл взгляд, но через мгновение улыбнулся – не говорить же бедняжке, что даже в случае успеха распоряжения насчёт этого пациента были отданы вполне конкретные.

– Надежда есть всегда, мисс Пирс.

– Спасибо, – мягко коснулась его руки девушка. – За то, что делали и делаете.

– Не за что. И мисс Пирс… – у Болта была дочь примерно тех же лет – решив для себя, он подал брюнетке бумаги, чтобы Кетрин расписалась в посещении, – будьте менее говорливы в будущем. Просто добрый совет – забудьте о делах мистера Бернера вообще.

Испуганные каре-чёрные глаза распахнулись, зрачки расширились.

– Но Вы же сказали, что я могу довериться Вам, – она прижала ладони к груди. – Я ведь ничего страшного не сделала.

– Я – нет, не бойтесь, – мягко произнёс доктор, – но не все люди промолчат, а Вы ещё очень юны.

– Том… он?

– Даже если излечится, я не могу сказать, что он будет дееспособным. Не стоит губить себе жизнь. Вы поняли меня, девочка?

Она закивала и снова заплакала, уже не стесняясь.

– Выпейте успокоительного. – Ещё один стакан с водой, рядом белая таблетка. – Посидите и отдышитесь.

– Нет, я поеду. Я не могу больше тут находиться…

– Надеюсь, всё между нами?

– Конечно, – она икнула, отпила пару глотков. – Я Вам не наврежу. Да Вы тут и не при чём, были добры… А с теми, кто стоит за всем этим, никому не справиться.

– Это хорошо, что Вы всё сами понимаете, – мужчина был серьёзен. – У Вас впереди целая жизнь, не тратьте её зря.

Очередной кивок и тихое:

– Да.

– Я вас провожу до автостоянки, мисс Пирс.

– Спасибо.

Болт покачал головой, глядя вслед отъезжавшему автомобилю, девушка – сущий ребёнок. Сколько ей? Двадцать, максимум двадцать три? Уехала и больше не вернётся, он отлично знал такую реакцию на своё заведение. Поплачет месяц, другой и утешится – и это явно к лучшему…

Крокодильи слёзы иссякли, как только Кетрин очутилась за рулём. Но цепкие щупальца непонятного ей самой чувства, не ужаса – он приелся за последнее время, – мягко сжимали сердце. Припарковавшись у внешней стороны ворот клиники, распахнув бардачок, девушка взяла пудреницу, и начала не спеша приводить себя в надлежащий вид – через пару часов они должны были обедать с Майклом. Зачем вообще нужна была эта дурацкая поездка?!. Она не любовалась долгожданной агонией, хотела только одного – забыть навсегда. И это невыполнимое желание было куда сильнее, чем увидеть медленную смерть Томаса Бернера.

Настоящее. Бразилия. Рио-де-Жанейро.

– Я приезжала к нему, – Катерина впервые за свой рассказ допустила эмоциональность в голосе: до этого ему был представлен схематический набор действий и соглашений, коротких и четких, словно выжимки-тезисы на параграф научной статьи, – думала, что получу удовольствие. В конце концов, я победила, – она закусила губу, но глаза отводила по-прежнему. – Знаешь, ты когда-то говорил, что в бизнесе даже если уверен в победе на сто пятьдесят процентов, нужно просчитывать поражение и то, какие выгоды оно может дать – только тогда будешь на шаг впереди. Когда мы развелись, я всегда следовала этим словам, а здесь выгод не было: можно только пройти до конца и либо победить, либо проиграть. Мне так казалось. Когда ехала в клинику, входила в палату, было такое потрясающее чувство… – она цепко стиснула подлокотники кресла. – Триумф, когда ты над всеми. А потом я увидела его отсутствующий взгляд, весь этот бред, – Элайдже пришлось вслушаться, чтобы тихий голос девушки не заглушился дальним рокотом моря, – и наслаждение прошло. И теперь не понимаю, почему так случилось… – она осеклась, замолчала – говорить было трудно. – Мне тогда в голову пришла мысль, что достаточно было просто избавиться от «опеки» Бернера, не уничтожая его самого.

И словно боясь, что мужчина сделает неверный вывод – подумает о ней лучше, чем есть, – Катерина торопливо добавила:

– Только ты не принимай за жалость или добросердечность, мне его не жалко, он получил, что я хотела. Но теперь не вижу логики в своих действиях – я поставила под угрозу здоровье, унижалась гораздо дольше, чем стоило. – Встав из кресла, она подошла к краю террасы, повернувшись к Элайдже спиной. – Месть или риск оставаться рядом с ним – увидев в больнице, как это бывает, я поняла, что несоизмеримо.

– Это страх, Катерина. Можно просто победить его, закончив историю без начала, несмотря на шантаж, другие люди уходят в сторону, им достаточно не видеть и забыть, а ты из тех третьих, кто уничтожает возможность на корню. Не хочешь повторения слабости. Так было в Лондоне, когда ты всё разрушила и сбежала. И, думаю, это не впервые у нас. Ты ведь говорила, что уже была влюблена в меня на нашей свадьбе?

– Не так как сейчас. – Дыхание отяжелело. – Но да, наверное, была. Так, как девочка любит принца своей мечты.

– И тогда же переспала с моим начальником какого-то отдела…

Они снова замолчали. Ветер шелестел листьями деревьев, подхватывал под крылья рои ночных бабочек, взмывавших в небо в ожидании своего часа, разносил по террасе едва уловимый аромат цветущего табака, омывал прохладными струями воздуха горящие щёки брюнетки...

– Ты разочарован, что я струсила и не выбрала первый вариант? – она обхватила себя руками, всё же оторвав взгляд от досок террасы и теперь вперившись в темноту.

– Нет. Я не был на твоем месте и не могу судить. – Затянувшись сигаретой, он продолжил: – Но мне жаль, что семь лет назад я не понимал, почему ты так сильно кусаешься, стоит прикоснуться и приласкать. Да и сейчас не знаю причин, и кто тебя так сильно обидел, но хотя бы интуитивно чувствую этот момент.

– Лучше, чем я сама, – горькие нотки. – Всё изначально было глупым.

– Тогда – нет. Просто когда Бернер стал ничем, ушёл и твой страх и неспособность мыслить... – он задумался, подбирая синонимы.

– Логически?

– Нет, не в этом дело. – Президент корпорации не мог быть таким уж косноязыким, но сейчас мысли путались. Каким бы сухим и сдержанным ни был её рассказ, но Элайджа прекрасно понял, что за подробности были опущены. – Я тоже был у него. И тоже перегорел, когда увидел.

– Приятного мало? – быстрый взгляд из-под ресниц.

– Да.

– Ты приехал туда, чтобы узнать, как глубоко я завязла с Рейнолдсом? – боясь хрипов в дыхании, ещё тише, чем раньше перешла к сути вопроса Кетрин, но голос всё же огрубел в конце фразы. Она никогда не стыдилась того, что сделала – жизнь такая, какая есть. Но любому правилу есть исключения – на этого мужчину, по-прежнему сидящего на ступеньке, брюнетка не могла поднять глаз. – Насколько сильно его влияние на меня?

– Нет, на самом деле я хотел узнать о тебе. Повернись ко мне.

«Я не могу…»

Мягкая, но настойчивая просьба:

– Катерина?

Через минуту молчания женщина всё же решилась, сделала шаг и отшатнулась – она пропустила момент, когда, неслышно подойдя, Элайджа оказался за спиной.

– Почему ты теперь боишься? – Кетрин попыталась закрыть лицо ладонями, но Элайджа их перехватил, силой отвёл, стараясь говорить успокаивающе, как с ребенком. – Я ведь давно всё знаю, для меня ты, как и прежде любимая. Ну же, хватит.

– Мне так стыдно, Эл, что хочется провалиться, – зажмурившись, выпалила Кетрин. – Именно потому, что ты теперь знаешь всё, а у меня нет никаких объяснений кроме сопливого «так получилось». И потому что Мередит… – женщина всё же справилась, тон стал ровнее, – и все остальные до меня, они выходят… смотрятся достойнее в твоих глазах и только этот ребенок.

– Ты и впрямь так думаешь? – Черты мужчины вмиг заострились. – Что я такой слабак, что клянусь в любви и желаю сохранить нас только из-за ребёнка?

– Нет, насчёт Мередит – нет, – сама не зная, что зеркально копирует его высокомерие, ответила брюнетка. – И насчёт остальных тоже соврала – эти белобрысые дуры тебе совсем не пара. Тебе нужна красивая, умная, не запятнавшая себя сомнительными…

– Насчёт ума я тоже так думал, но теперь вижу, что погорячился, – шутливо перебил Элайджа, и, увидев потерянный взгляд, тут же посерьёзнел. – Ничего хорошего ты тогда не натворила, Катерина, это правда, но я наломал дров не меньше. А критерий… – он подтолкнул её в сторону стеклянной двери, ведущей в прихожую, кивнул на отражение девушки в светлом платье. – Можешь считать конченым извращенцем – тут мнение не уникально, спроси хотя бы Ника с Колом, – но вот мой главный принцип отбора. В них всех было что-то от тебя, совсем немного, и не хватало остального, чтобы стать оригиналом.

– Но ты собирался жениться не на мне, – тихо напомнила женщина. Без упрёка, просто напомнила. – Не вспоминал даже.

– Я у тебя тоже не сэр Роланд********, а обычный человек. Со своей женой я вовсе не собирался считаться, – растерянно то ли объяснил, то ли напомнил Майклсон. – То есть не совсем, конечно, не собирался, дом, дети и прочий быт, но всё же ты… Трудно принять, что в жизни всегда будет своевольная королева.