Текст книги "Приходите за счастьем вчера (СИ)"

Автор книги: Darena

сообщить о нарушении

Текущая страница: 46 (всего у книги 118 страниц)

– После обеда мы займёмся другим.

– Я готова. – Она быстро направилась к двери. – Ты говорил, что это средство передвижения… Какая марка?..

– Эл… Как ты её? Она же… собственность Соединённых Штатов…

Она ошарашено разглядывала чагравую арабскую кобылку с редкой для этой породы белой звёздочкой на лбу. Аида, – а именно так звалась, переминавшаяся с ноги на ногу, лошадка, – увидев брюнетку тут же стала обнюхивать её грудь и живот в поисках кармана с едой. С принадлежавшей правительственному заповеднику Аидой девушка познакомилась, когда та была ещё жеребёнком и, благодаря связям в сенате, выбила разрешение учиться потихоньку её объезжать, но с отъездом из Нью-Йорка потеряла возможность видеть «подружку». И вот сейчас сердце Катерины радостно зашлось от того, что та находится рядом на расстоянии вытянутой руки. Пальцы девушки сами собой потянулись к холке, почёсывая тёмно-пепельную шёрстку.

– За организацию выставки цветов мне можно немного больше, чем другим. Плюс пожертвование на благотворительном балу. – Он подавил желание хорошенько встряхнуть её за плечи, сообразив: на лице Катерины помимо удивления и радости читался гнев. Она хотела получить Аиду в принципе, но не желала этого подарка от него.

– Одним ударом двух зайцев? Спасибо. – Продолжая поглаживать лошадку по носу, Кет натянуто улыбнулась.

– Чем ты теперь недовольна? – Элайджа сам не ожидал, что так легко выйдет из себя.

– Если я тебе не рассказывала про неё и про то, что занимаюсь, значит, не хотела этого. – Холодно объяснила девушка. – Аналогично и моя работа – ты не будешь в неё вмешиваться, понятно?

Повисла тишина, в которой размеренное дыхание лошади казалось громовым.

– Понятно должно быть кое-что тебе. Но раз забыла – напомню: никогда не разговаривай со мной в подобном тоне и не ставь условия. А лошадь, – он скривился; животное, почувствовав недобрую атмосферу, стало бряцать ушами и переступать копытами, – её всегда можно вернуть.

– Вот и верни, – процедила сквозь зубы брюнетка, глядя в его сердито прищуренные глаза.

– Как знаешь, – коротко бросил Элайджа.

Топнув ногой вслед вышедшему из конюшни мужу, Кетрин зашипела. Но злость прошла так же быстро, как и вспыхнула, сменившись смятением от собственной несдержанности. Почувствовав, как перехватило горло, она прижалась щекой к шее животного. Обидела. Обидела своего самого дорогого человека. Кет ничего не могла объяснить даже самой себе, но чувствовала – Аида, так же как работа, то немногое, что поддерживает её внутреннюю свободу от мужа. С каждым днём Кетрин понимала, что всё больше теряет голову – мужчина, которым стал с годами Эл, привлекал её гораздо сильнее, чем раньше, если это возможно. Она уже была на грани, чтобы вывалить всё как на духу, потому что он этого хотел. Только вряд ли он захочет ту, в которую она выросла: одно дело любить девочку-школьницу в образе светской львицы, а совсем другое – прошедшую огонь, воду и медные трубы женщину, а подвергать своё счастье испытаниям сейчас – ерунда. Тяжело вздохнув, Кетрин отстранилась от лошади и поджала задрожавшие губы: нужно беречь то, что есть, а не «плыть» на волнах сентиментальности.

Ужин прошёл в гнетущем молчании, прерывающемся лишь позвякиванием приборов. Кетрин сроду за словом в карман не лезла, но теперь тихо давилась оставленным для них уехавшей на выходные Розой ужином и не пыталась провоцировать мужа на разговор. Все слова, шутки, принятые в качестве стимула к беседе, казались ей грубыми и неуместными в данном случае.

Элайджа, прожевав последний кусок мяса, отставил тарелку и откинулся на спинку стула, невидяще глядя в пространство. Может, запереть её в четырёх стенах? С какой стороны ни взгляни: сам виноват – пошёл на поводу у женщины, пожинает плоды. Впрочем, когда соглашался, не знал, что прошлое Катерины будет настолько тянуть её назад и вмешиваться в их настоящую жизнь. Тогда он слишком устал от всей борьбы с ней и с собой, хотел перемахнуть пропасть одним шагом. Элайджа не собирался претендовать на весь её мир до него: у каждого человека есть свои секреты, но при условии полной принадлежности ему сейчас и в будущем, если он этого захочет. Хотя… Если быть честным с самим собой, ему нравилось, когда Катерина обессиленно шептала по ночам три слова из восьми букв, и с немного садистским удовлетворением видеть тоску в карих глазах от понимания, что он ей не верит. Своеобразная плата за подвешенное состояние. Мысль прервалась осознанием: в голове проносится нескончаемый бред… Рефлексии всегда сопутствовали их отношениям с Кетрин, начиная с того момента, как он, вопреки адекватной логике, решил записать её в свои секретари. Впрочем, есть то, что всегда возвращает рассудок и раскладывает всё по полочкам – работа, и её просто завал после неблагоразумно длинных праздников. Помогало раньше, поможет и здесь. Никак не попрощавшись с сидящей напротив женой, он направился наверх.

Кетрин некоторое время посидела в одиночестве, опрокинула в себя рюмку чего-то непонятного из разряда аперитива и, плюнув на неубранную посуду, поспешила вслед.

– Эл? – На стук в его комнате никто не отозвался, и она вошла. Уже сменив джинсы на брюки, он застёгивал ремень. – Куда ты?

– Доеду до офиса, возьму бумаги.

– Уже восьмой час вечера и суббота.

Глупейший контраргумент, но Кет его брякнула и тут же в полной мере ощутила себя той самой недалёкой и ревнивой женой, над которыми частенько потешалась в объятиях своих женатых любовников.

– Вряд ли это что-то значит в принадлежащем мне здании. – Шлёпнув ключи от автомобиля на прикроватную тумбочку, Майклсон сухо заметил: – Надеюсь, это ты примешь – ездить на чём-то нужно. До завтра.

Она растерянно разглядывала фирменный брелок со стилизованными крылышками марки последней модели Джеймса Бонда.

– Ты не вернёшься на ночь?

Это было и вовсе за гранью, но слова вылетали изо рта помимо воли. Ничего не ответив, Элайджа пожал плечами. Почувствовав, как возвращается абсурдная ревность к его вечной работе, Кетрин переместилась к дверному проёму, загораживая собой проход.

– Мне не стоило говорить в таком тоне. Больше не повторится.

– Что именно? Недовольство от того, что я лезу в твою жизнь? – Он не спускал с неё взгляда, ленивого и рассерженного одновременно. Так глядят большие звери, если им не нравится что-то, но они слишком сыты, чтобы тратить энергию на устранение помехи. – Не думаю, что ты способна контролировать ещё и это.

Она упрямо тряхнула головой.

– Я рада, что ты «лезешь» в мою жизнь, и счастлива, что ты привёз мне Аиду. Просто… – Кет поколебалась. – Ты просто не знаешь, что она для меня значит. Эл, – она опустилась на краешек постели – стоять в дверях и смешно, и унизительно. – Я зря тебя обидела, прости.

– Ладно, я тоже вспылил. – Бесстрастно улыбнувшись, он коснулся её затылка коротким поцелуем. – Сюрприз не удался.

На уровне инстинкта Катерина поняла, что сейчас Элайджа не хочет видеть её рядом. Повиснуть на шее с ласковым курлыканьем, обычно обезоруживающим самых жёстких мужчин, она не умела и учиться не собиралась, да и постель – а что туда способна затащить мужа, девушка не сомневалась, – тут не нужна. Не сейчас. Но и оставлять так, как есть, нельзя: уедет, с таким трудом преодолеваемая пропасть в семь лет расширится вновь. Взгляд брюнетки упал на ключи, всё ещё зажатые в ладони. Как и большинство технарей, Элайджа любил автомобили, скорость и прекрасно чувствовал дорогу. А она… Просто нравилось видеть мчащиеся за окнами улицы, автомобиль давал ощущение свободы и власти одновременно. Идея, как сделать так, чтобы муж был рядом с ней мысленно,не контактируя, родилась мгновенно.

– Учитывая, что я просто выпала в осадок, ты слишком скромен. Я погорячилась с отправкой Аиды, – молниеносно чмокнув его в щёку, она сверкнула уверенной улыбкой и поспешила к двери: – Ну что, поехали?

– Ты-то куда?

– Тестировать, – безмятежно сообщила брюнетка. – Должна же я знать, что мой Астон не хуже твоего трезубца.

– Надеешься обогнать? – Он поднял бровь, разглядывая её с насмешливым удивлением. – О’кей, покажу тебе просторы Йоркширских трасс. Пристраивайся в хвост.

– Ты будешь сторожить мой, – показав кончик языка, Кет выскочила из комнаты: – Где она?

– В нижнем гараже. – Глядя, как жена сбегает по лестнице по направлению к прихожей, Элайджа невольно усмехнулся вслед. Катерина как карточную колоду растасовала его настроение, лихо сделав нужную взятку – что тут поделаешь.

– Ммм… – пошарив рукой рядом с собой и найдя только пустоту, девушка издала невнятное мычание. Постель была непривычна, так же как и подушка, которую она прижимала к лицу – слишком низкая. Недовольно насупившись, девушка чуть приоткрыла ресницы и застыла, откинув голову назад. Окно, на две трети застеклённое витражным стеклом, расцвечивало и постель, и брюнетку, лежащую в ней, разноцветьем мозаики, а нижняя прозрачная часть стекла позволяла увидеть серебрящиеся в потоках яркого утреннего света пылинки. От изумления широко распахнув глаза, Кет перевела взгляд на дверцы шкафа-купе с матовым напылением – преломляясь в мерклом зеркале, видимый спектр расплывался переливчатыми волнами, но более мягких, пастельных оттенков, чем падавшие на белоснежную ткань простыней.

– Извини, опять забыл. Обычно зимой я не встаю так поздно, да и Ме... кхм… Солнце взошло.

Вздрогнув от неожиданности – поглощённая открывшимся видом, девушка не услышала шагов, – Катерина обернулась и приподнялась на локте. Они вернулись поздно за полночь, вдоволь нагонявшись по ночным трассам, а после занятий любовью – до штор ли тут.

– Так ты,.. – Вдохнув, она вытянула руку: пальцы заиграли пурпуром, чуть передвинула – окрасились в охристо-жёлтые оттенки. И решила, что он прав – в этой комнате только белые простыни. – Как в сказке, – с чувством констатировала Катерина, протягивая мужу руки. – Иди сюда.

– Закат летом лучше, – обхватив её за талию, Элайджа устроился рядом.

– Зато у меня всё впереди, – не отводя взгляда от искрящегося окна, Катерина завела руки назад, на ощупь очертила пальцами подбородок мужчины – уже успел побриться, – нос, линию рта. Она невольно задержала дыхание, когда Элайджа поцеловал гладившую его ладонь. Кет принимала его любовь как должное, но всё же, несмотря на привычку к обожанию мужчинами её особы, к чему она прикладывала немалую долю данных Богом способностей и ума, время от времени проскальзывала крамольная мысль: почему такой подарок достался именно ей? Одно дело все остальные, а другое её муж, видевший в ней что-то чудесное и замечательное. Каково это любить женщину, не надеясь на ответ? У неё сжалось сердце от нахлынувших, в данной ситуации нелепых, чувств.

– Эл! – Имя сорвалось с губ внезапно, словно призывая к вниманию.

– Слушаю?

– О… я ни о чём.

– Просто Эл?

– Да. – Кетрин помолчала, но в силу природной живости тут же завозилась на одеяле. – Именно поэтому ты выбрал эту комнату и сделал спальню? Из-за расположения окон?

– Да.

– Беру назад свои слова.

– Какие именно?

– О внезапно изменившем тебе вкусе.

– А он есть?

– Судя по выбору жены, безупречный. – Перевернувшись, она заглянула в глаза, прошептав: – Ты у меня безупречный. Доброе утро. – Но когда Элайджа попытался её поцеловать, увернулась.

– Там нос красный, – со смешком пояснила девушка. – Как у пьяницы.

– Хочешь, как у трупа? – одним движением развернув, он сместил её на поверхность, где белоснежная простыня окрашивалась синим отблеском. – Пожалуйста.

Если бы Кет не лежала, то, можно было бы сказать, что земля ушла из-под ног. Раньше и не приходилось глядеть в глаза другому человеку так, чтобы исчезали мысли, желания и оставалось только тянущее чувство вечности момента. Девушка сглотнула – видимо, ощущение оказалось настолько пронзительным из-за того, что они находятся не в чужом месте как раньше, а в его доме, комнате, постели. Личном мире, устроенном на удобный для Элайджи лад, частью которого она отныне являлась. И Кетрин неожиданно понравилось это ощущение – быть чьей-то, а не гулять самой по себе. Опустив ресницы, она послушно подставила губы поцелую.

– Нравится? – Восседавшая – а именно так и никак иначе можно было охарактеризовать её горделивую, полную самолюбования позу – на лошади Кет возбуждённо заблестела глазами. Сжав колени – на животном из стандартной «амуниции» были только уздечка и попона, – брюнетка подвела кобылку к нему поближе.

– Да уж, если бы я знал об этом, – он прикоснулся к её сильно согнутой и отведённой назад ноге, – вёл бы себя куда деликатнее в кабинете.

Конечно, Элайджа уже на практике понял, что ноги у его супруги весьма крепкие, но не ожидал, что настолько. Один меткий удар такой прелести и…

– Видимо, высшие силы меня уберегли тогда от идеи лишить тебя возможности иметь потомство. – Присвистнув сквозь зубы и слегка ударив лошадку пятками, девушка вновь тронулась с места, уже быстрее. – Ещё немножко и я стану фаталисткой.

Они с Аидой сделали небольшой круг мягкой рысцой – девушка ждала, пока и она, и лошадь привыкнут к новым условиям, дорожке. Да и времени с их последней прогулки прошло немало, а при такой езде от животного требовалось абсолютное доверие и, как это ни странно, незнание понятия «хлыст». Кетрин отнюдь не была отличной наездницей в общепринятом понимании – она училась объезжать только Аиду, которую ещё крохой, – если это слово употребимо по отношению к кобылке, – увидела во время избирательной компании Рейнолдса. Изначально Кет не собиралась иметь дело с лошадьми, просто понравилась атмосфера: ей было удобно рядом с этим человеком, и когда во время прогулки по заповеднику подбежавший к ней маленький жеребёнок начал изучающе кружить вокруг, пытаясь втянуть в игру, девушка просто рассмеялась и прошла мимо. На обратном пути у любившего зверей сенатора оказалось яблоко, которое Катерина забрала и благополучно скормила Аиде. Но больше яблока повлиял голос девушки: по какой-то причине жеребёнку он очень понравился. Кет не удержалась от того, чтобы погладить, за что и была покусана в порыве благорасположения – Аида видела ещё слишком мало людей, а крепкое почёсывание холки приняла за покусывание – привычную ласку от матери, – и ответила тем же. С тех пор Катерина стала частой гостьей в заповеднике, кобылка постепенно росла, но претендовать на карьеру в спорте не могла – тяжеловатый зад. Продавать её тоже не спешили из-за всё той же вездесущей Кет – почему бы не угодить капризу подруги влиятельного человека? Аида оставалась на месте на развод. Но достойного кавалера нужной породы у кобылки всё не случалось, и однажды девушке пришла мысль попробовать сесть на неё верхом. Постепенно Аида позволила. Сначала просто посидеть на спине, потом гулять, где ей вздумается, ну а после научилась и ходить шагом, рысью и под управлением. Ни о каких стременах, тяжёлых сёдлах и хлыстах, конечно, речи не шло, да они и не были нужны – постепенно умное животное научилось чётко слушаться движения ног хозяйки, которая со временем натренировалась, обретя стальную хватку коленей. Но маловероятно, чтобы Кет смогла бы справиться с более норовистым скаковым конём, да и, несмотря на привязанность в конкретном случае, в целом девушка оставалась индифферентна к выездке.

– Ты вправду решила закончить Университет?

– Да, по весне пройду тестирование, – подтвердила Кет, поравнявшись с мужем. – Тем более у меня пока куча забот. Я хочу забрать с собой своего секретаря, а тут политика назначать из основного числа, чтобы «предоставить всем равные возможности», – передразнила брюнетка кого-то Элайдже неизвестного. – Изначально выбирают по нраву лишь начальники отделов, а я всего лишь зам.

– Я позвоню и твоя проблема решиться не оформившись, – отмахнулся Майклсон, любуясь её силуэтом.

– Нет, ты этого не сделаешь, – твёрдо возразила Кетрин. Улыбнулась, заметив раздражение, мелькнувшее в его глазах, – и не хмурь брови. Просто ты забыл, что значит работать на кого-то, а не на себя, где априори имеешь зелёный свет и всему хозяин.

– И ты не собираешься понежиться в лучах этого света, чтобы доставить мне удовольствие.

– Придумай другой способ получения удовольствия. – Перехватив взгляд, направленный на её ноги, она резюмировала: – И этот мужчина ещё обвинял меня в пошлости! Мне ведь нужно отвоевать свою позицию потом и кровью, иначе так и останусь женой влиятельного человека, и никем как самостоятельная единица. – Она хихикнула, увидев скептическое выражение лица Элайджи. – Эл, не все же созданы становиться президентами корпораций, но это не значит отсутствие желания прыгнуть с должности зама на верхнюю точку насеста. Мне будет нужна своя команда. Твои деньги и влияние ещё понадобятся, но это козырь другого уровня и тратить его на Джил глупо… Сними меня.

– Ты знаешь, что амбициозная женщина это зло, кошечка? – кисло поинтересовался Элайджа, аккуратно подхватив под бёдра и ставя её рядом. – И упрямство, меркантилизм и прочее по списку тоже не красят ваш пол.

– Знаю, ты проповедовал это ещё семь лет назад. – Звонко расхохотавшись, она сняла уздечку, отпустив Аиду погулять по кругу. – Переживёшь мою страсть к финансовому благополучию.

Вряд ли Катерина сообщила бы подобное любому другому мужчине – шутить на эти темы, например, с Майклом было недальновидно. Слишком уж велика была разница в их общественном положении. Но ещё семь лет назад, получая неприлично дорогие подарки, она уяснила, что в отличие от большинства мужчин своего круга с едва ли не комплексом на фоне денег, Элайджа очень далёк от мечты услышать о рае в шалаше. И была права.

– Ты в этом так уверена? – поддразнил Элайджа. – Вдруг мне захочется томной и нежной, а также домашней для разнообразия?

– Тебе томная и нежная? – Она взвизгнула от смеха. – Да ты ей рёбра будешь бояться переломать! Бордели озолотятся, пока эта недотрога будет видеть десятый сон. – И с надменной снисходительностью объяснила: – В Средневековье женщина в принципе считалась злом, и это не мешало вам сначала отдавать себя в лапы зла, прежде чем отправляться в лучший мир. И не по одному разу.

– Хорошо, что ты живёшь в наше время, Катерина. – Не в силах остаться бесстрастным, он расплылся в улыбке. – По тем времена по тебе аутодафе плачет.

– Фу, я не рыжая и глаза не зелёные.

– Кроткий нрав компенсирует.

– Я могу быть очень кроткой. – Она жеманно взмахнула ресницами и тут же испортила весь эффект, сморщив нос и напомнив ему всё ту же смешливую лисицу, что и обычно. – Эл, её не трогали?

– Кого? Нет. – Увидев невысказанный вопрос в глазах Кет, он пояснил: – Привезли только пару дней, конюх сказал, что характер сильный и неуравновешенный, поэтому с объездкой решили повременить.

– Ничего подобного, Аида – сангвиник. – Она попрыгала на месте – отвыкла, и ноги, на которые в её стиле езды приходилась основная нагрузка, заболели. – Просто ей здесь непривычно и напугали сильно. Аида,.. – Девушка начала подзывать лошадку, повторяя нараспев её имя. Наконец, когда та подошла, Кетрин накинула на неё повод и повела в денник. Уже попрощавшись с животным, на выходе она обратилась к конюху.

– Мистер Дорсен, если я правильно запомнила?

– Да, миссис Майклсон.

– Я хотела бы поблагодарить вас за устройство Аиды. Уход очень хороший, – она мягко улыбнулась. – И предупредить – эта лошадь только для меня, и никто ни под каким предлогом не должен притрагиваться к ней хлыстом. Очевидно, Вы уже успели её напугать. И тем более не стоит пытаться объездить, – голос девушки стал сухим и неприятно-скрипучим, несмотря на всё ту же лучезарную улыбку, кривившую губы. – Мой приказ предполагает увольнение всей команды с волчьим билетом, если нарушит хоть кто-то. Доброго дня.

Элайджа никак не стал комментировать услышанное и, кивнув на прощание служащим, покинул конюшню. Пока Катерина мыла руки, он задумчиво разглядывал линию горизонта, чувствуя, как его в очередной раз аккуратно поставили в тупик. Нежная, бесконечно милая женщина, практически мгновенно превращалась в жестокую, стоило невольно задеть какую-то струнку её сердца, как и многие годы назад. И пока эта струнка была непонятна, он над ней не властен. Катерина была никудышной женой и возлюбленной: совершенно не умела гасить его раздражение, наоборот – доводя до конфликта и забывая вовремя прикусить язычок, плоховато воспринимала быт, явно не понимала, что он, как и любой влюблённый мужчина – собственник, оказывалась бескомпромиссна в своих решениях и упрямстве. И только она умела заставить терять голову от счастья.

Едва слышно ступая, Кет вышла из пристройки и присоединилась к созерцанию равнины, за которой виднелась чуть припорошенная утренним, свежим снегом опушка лесополосы. Как много они забыли за эти годы: она забыла, какой он, Элайджа забыл о ней. Почему удивилась витражу, Аиде? Разве это не тот мужчина, который подарил ей, ещё совсем чужой девчонке, понравившуюся картину, после устроил свадьбу и жизнь полностью по её прихотям?.. По-прежнему молча пробравшись ладонями ему под куртку – руки всё же мёрзли в тонких перчатках, – она прижалась щекой к мягкому кашемиру. Свадьба… Как ни странно, с годами она стала для Кетрин вполне сносным днём, не таким счастливым, как поездка в Ниццу, но, повзрослев и получше узнав окружающий мир, Кет сумела оценить, насколько заботлив тогда был Элайджа, и не променяла бы эту свадьбу ни на какую другую. Нужно немного постараться, – стоя в его объятиях, она улыбнулась, – и всё сложится самым лучшим образом. Нельзя столько пройти впустую и споткнуться. Ей уж точно.

– Может, погуляем?

– Ты ещё не отморозила себе нос? – Элайджа поднял бровь, послав быстрый взгляд, и затаил дыхание: в его руках снова была смешливая Катерина с блестящими глазами, которые покинула тревожность. Когда он в последний раз её видел такой? И сам не помнил, наверное, в прошлой жизни. – Я, например, да. Сначала пообедаем, а потом решим. – Они побрели к дому, и постепенно Кет поняла, что и вправду задубела: кроссовки, куртка, джинсы – хорошо для катания на лошади, но совсем не годится для зимней прогулки. – Куда ты хочешь?

– А куда ты? – Брюнетка задумчиво сморщила нос. – Поехали туда, где ты знаешь всё.

– Тебе не понравится.

– Понравится, – нырнув за входную дверь, она шумно вдохнула тёплый воздух, – обязательно.

Через несколько часов, Катерина выглянула в окно его автомобиля и, прочитав первые буквы огромной вывески, терявшейся в снежной дымке, упала обратно в кресло, сотрясаясь в судорогах смеха. Перед ней находилось здание основного офиса корпорации.

США. Мистик Фоллз.

Бледное пятно от лампы заплясало – девушка слишком сильно склонилась и теперь читала, положив подбородок на скрещенные руки. Скрип двери. Вздрогнув, Елена подслеповато моргнула – после бесконечных строчек на ярком свету ночника трудно было сразу разглядеть тёмный проём.

– Как ты вошёл?

– Ваш запасной ключ в ящике с цветком, – флегматично сообщил Кол, щёлкая выключателем.

– Разбил горшок, – пробормотала она.

Что ещё сказать Елена не знала, хотя о причине позднего визита догадывалась: новый сосед, точнее не сосед, а человек, – глаза и уши Кола, приставленные к её особе.

Сначала, когда миссис Маджери – старушка, жившая по-соседству, сколько Елена себя помнила – спустя неделю после Рождественских каникул сообщила, что продаёт свой домик за хорошую цену и переезжает в Юту, поближе к живущим в том же штате детям, девушка порадовалась за неё без всякой задней мысли. И только увидев нового хозяина освободившегося жилища – молодого итальянца, меньше всего похожего на человека, желающего вести тихую и размеренную жизнь в американской провинции, – вспомнила последний разговор с Колом. Решив проверить правильность догадки, брюнетка на следующий же вечер отправилась в единственное злачное место Мистик Фоллз – Мистик-гриль. Блеснув Богом данными и многолетним трудом пестуемыми талантами, она быстро нашла себе кавалера – после разрыва с Меттом это особого труда не составило. Об их расставании не знал только ленивый: прятаться от людей в родном городке изначально дело гиблое и неблагоразумное. Через пару дней Елена уже была приглашена на пару свиданий, прошедших более чем успешно. А через неделю под благовидными предлогами эти ухажёры исчезли с горизонта.

Старшая Пирс не собиралась искать себе пару в ближайшем будущем: слишком много забот доставляло семейное наследство. Если у её сестры, помимо неплохих способностей к анализу, под рукой был ещё и мужчина, владевший целой империей, для которого дела их фирмы были того же порядка, что и таблица умножения для выпускника Гарварда, чем Кет не стеснялась пользоваться, то у Елены такие помощники отсутствовали. Да и способностями к математике Бог обделил: абсолютный гуманитарий, с лёгкостью разбивавший самые сложные хитросплетения и трактаты философии, она плохо запоминала цифры, и любую оценку даже вполне читаемых схем нужно было проходить по десять раз, чтобы они уложились в голове. Конечно, вводные ей давал совет директоров отца и его управленцы, но не будешь же сутками отвлекать работающих людей… За прошедший с праздников месяц девушка похудела и побледнела, её лицо украсилось тёмными кругами под глазами, пальцы дрожали после каждой тренировки так, что она уже побаивалась садиться за руль. Однако неприкрытое нахальство со стороны Кола вызвало раздражение и ярость у неё даже в столь вяло реагирующем на окружающее состоянии.

Решив пойти по пути конфликта с не менее подлым нападением без объявления войны, Елена появилась на пороге нового соседа с яблочным пирогом. Итальянец не был бы итальянцем, если бы не оценил старания по ведению хозяйства такой симпатичной девушки и через неделю, практически очарованный, он сидел на солнечной, жёлтой кухне Пирсов и пил крепкий, горячий чай, щедрой рукой хозяйки приправленный снотворным. Уложив «постояльца» на диванчик всё в той же кухне, Елена исчезла из дома и два дня выходных гуляла в своё удовольствие по улицам и музеям Уильямсбурга*. Демарш принципиально расклада не изменил, более того – эти два дня были убийственны относительно и без того забитого графика, – но по крайней мере хоть как-то своё отношение к действиям «хозяина жизни», манипулировавшего её бытом из Лондона, она выразила и тем была довольна. Но что Кол примчится через пару дней, в середине рабочей недели, не предполагала, да и вовсе не думала увидеть его в ближайшем будущем – с глаз долой, из памяти вон, перефразируя знаменитую поговорку относительно их связи, если три дня секса можно было так охарактеризовать. Однако он стоял перед ней, живой и вполне осязаемый, внимательно оглядывающий её осунувшееся лицо.

– Тебе нужно выспаться, – с ходу сделал “комплимент” мужчина.

– Тебя не приглашали, поэтому мнение держи при себе, – не стала разводить политес хозяйка, протирая глаза.

– За тобой долг, и тело мне желательно получить в идеальном порядке, – подозрительно довольно хмыкнул Майклсон, подходя к столу.

– Я всё помню. – Поднявшись, она обогнула рабочий стол, желая иметь между ними преграду.– Ты можешь вести себя менее хамски?

– С девушкой, которая травит людей?

– Ошибаешься: не людей, а шпионов.

– Весомое уточнение.

– И шантажистов, запугивающих…

– Ну, ты наверняка успела найти более смелую замену на пару дней, – сердито фыркнул Кол. – Думаю, различия были несущественны, так не о чем и говорить.

Она моргнула, глядя на него с искренним недоумением и прежде, чем до Елены дошло, о чём он ведёт речь, Кол уже понял, насколько её оскорбил. Словно в подтверждение, она покраснела, потом побледнела, зажмурилась, справляясь с нахлынувшим гневом.

– Я… – девушка хотела гордо указать на дверь, но обида предательски-жалобными нотками тренькнула в её голосе. – Уходи отсюда, пожалуйста. Я очень устала и хочу спать.

– Прошу прощения. – Охолонув и сообразив, что женщина женщине рознь, а у него либо совсем дурочки, либо стервы, – а кто ещё согласится быть партнёршей на одну ночь или месяц? – Кол почувствовал дурную радость вперемешку с раскаянием. Одно дело приставить к Елене человека из службы безопасности своего мафиозного друга, другое – предположить, что она пошла по постелям, чтобы ему досадить или что-то доказать. – Я был не прав.

– Я станцую на выходных, – ровно сообщила Елена, проигнорировав извинения. Она действительно чувствовала себя нехорошо, но это нехорошо уже стало нормой и не слишком раздражало или мешало. – У меня нет времени на неделе.

– Вижу. – Оказавшись рядом, Кол в деталях разглядел изменения во внешности девушки. И увиденное ему не понравилось: она казалась по-прежнему хорошенькой, несмотря на то, что забавлявшие его, по-детски округлые щёки обрезались, но едва держалась на ногах. – Из-за работы? Почему тебе никто не поможет? – Он поглядел на бумаги. – Замы твоего отца должны…

– Оставь в покое мои дела и моих замов, – отрезала Елена, так же надменно собрала разбросанные листки в стопку и убрала в стол. – Я просто плохо понимаю в этом всём, и тут можно лишь молиться.

Вопреки её желанию последняя фраза прозвучала жалобно. Елену было всегда кому пожалеть: если с младшей близняшкой отец вполне мог быть резковат – находила коса на камень, когда балканская кровь взыгрывала в обоих, – то тихоню-старшую обязательно выслушивал и подбадривал. Алек был единственным человеком, которому поверялись неудачи, и теперь, когда все вокруг и на работе, и по делам фирмы лишь требовали решительных действий, быстрого понимания и верных решений, девушка неосознанно вывалила всё человеку, которого считала жизненнее и увереннее себя стоящим на ногах.

«По такой, как я, в каждом городе…» – пронеслась мысль, но Елена была слишком вымотана, чтобы возражать, когда знакомые руки подхватили её и понесли наверх.

Кол ещё не успел стянуть с девушки юбку, а Елена уже спала, морщась и смешно причмокивая губами, когда становилось зябко из-за того, что с неё стягивали одежду. Наконец, расправившись с бельём и от греха подальше тепло укутав лежащую женщину – вряд ли она будет счастлива, если с ней спящей заняться сексом, – Кол вгляделся в лицо брюнетки. За прошедшие три недели Майклсон не раз возвращался мыслями к своей непонятной страсти, особенно когда приходилось просыпаться в компании женщин. Они были неплохи, да и, если откровенно, в момент желания о Елене думалось меньше всего, но потом он начинал невольно сравнивать, и чувствовал то ли усталость, то ли скуку. Но не от дамы напротив – от себя самого и, если поднадоевшую любовницу можно легко оставить, то с собственной персоной такой финт не пройдёт. Он уже начинал понимать Эла и привязанность того к работе, как панацее от всех бед, однако, когда дело касалось старшего брата, это было нормально, относительно младшего – тяжёлый случай: Кол менее всего склонен был зарываться в рутину, если ему что-то не нравилось. Факты – вещь упрямая: он впервые в жизни скучал по любовнице, а сейчас и вовсе был счастлив и доволен только потому, что Елена ни с кем не переспала после него. Кол был далёк от того, чтобы требовать от двадцатипятилетней девушки пояса верности, да и, из-за безразличия Елены к сексу до Лас-Вегаса, его в принципе даже перестало интересовать, кто у неё был до него, но чтобы после…