Текст книги "Приходите за счастьем вчера (СИ)"

Автор книги: Darena

сообщить о нарушении

Текущая страница: 100 (всего у книги 118 страниц)

– Не сможешь, он меня любит.

– Чувство собственности встрепенулось?

– Нет, – слишком поспешно, чтобы это было правдой, ответила Елена. – Я хочу Стефану счастья, а не быть подопытным кроликом в твоих руках, да и вправду любит он меня.

– Не смеши, он любил своё представление о тебе и сейчас разочарован. Не одна сестрёнка, так другая… Мы обе свободные, а до постели я его не собираюсь дотягивать, только смещу фокус на время. Заодно от публичного процесса избавимся.

– Не думаю, что получится удачно, учитывая наш контракт, – раздался холодный голос, и Элайджа неслышно подошёл к дивану, на котором сидели девушки. Окинул быстрым, равнодушным взглядом гостью: – С поста охраны мне сообщили, что ты приехала, Елена. Доброе утро. Хорошо выглядишь, хотя, – наконец-то улыбнулся и задал коронный вопрос про погоду: – не слишком ли холодно сегодня для твоего наряда?

– Добрый вечер, Элайджа, – улыбнувшись в ответ, засмущавшаяся было Елена немного воспряла духом и пожала мужчине руку. – Ты прав, но я даже не успела переодеться со всеми этими мм… происшествиями. А ты тоже побывал в тёплых краях?

– Да, случилось.

Поговорив немного с гостьей об острове, тщательно избегая тем о любовном треугольнике, и сообщив Кетрин, что будет сегодня как обычно, он отправился на прощанье посмотреть на дочь, а девушки вновь остались одни.

– Что за контракт? О чём он говорит? – стоило Элайдже выйти за порог, набросилась на сестру Елена. – С какой стати он тебе может что-то разрешать или не разрешать?

– Ерунда. Мы живём вместе пять лет, точнее я с ним.

– Зачем? Так вы по-прежнему не помирились?

– Нет. Мы не вместе, если ты об этом. Контракт предполагает только постель. Кажется, мы обсуждали такой вариант ещё до твоей женитьбы, – Кет развела ладонями, словно показывая – вот она я, победительница.

Повисла тишина.

– Кетрин, ты… – голос Елены из растерянного превратился в злой, – я тебя не узнаю! Ты поставила себя в унизительное положение. Хуже быть не может.

– Я знаю, что делаю, – поняв, что фокус не удался, и скрестив руки на груди, ответила Кетрин.

– Нет, не знаешь, – в сердцах Елена фыркнула. Вскочив из кресла прошлась по комнате. – Это никуда не годится. Если это как-то связано со мной, то сегодня же разорви контракт.

– Не собираюсь, а если бы и собиралась, то не могу. Элайджа не идиот, – в голосе Кет промелькнула горделивая нотка, – и прописал на этот случай неустойку, которую я сейчас не смогу выплатить.

– И ты ещё об этом так говоришь?! Но зачем тебе это нужно? И ему тоже?

– Мне это нужно потому, что нужно ему, – тихо сказала Кетрин. – А зачем это ему, я не знаю, но хочу узнать. Элайджа – воплощение торжества мысли и расчёта над своими страстями, первое место – это семья, и раз он захотел этого контракта, значит это крайне важно и для моей жизни.

– При чём тут секс по договору и бизнес?

– Секс не при чём. Я мать его дочери, и надеюсь, ещё хотя бы одного будущего ребёнка, и все действия Эла направлены на то, чтобы соблюсти наши со Злателиной интересы.

– Похоже, ты готова, не глядя, подписать любой бред, что он тебе даст, – хмыкнула старшая сестра.

– Так и есть.

Катерина знала, что далёкая от реалий большого бизнеса Елена её не понимает. Устало вздохнув, Кет провела ладонью по тёплой коже книги, невольно вспоминая вчерашний день.

Ночь у них сегодня не задалась, или не то чтобы не задалась – наутро они с лихвой наверстали упущенное, – но вчера он просто попросил сделать минет, а после заснул как убитый, лишь поцеловав в качестве благодарности. Катерину такой подход сам по себе не тревожил, точнее наоборот – в нём были и свои плюсы: выходил за рамки привычных бартерных отношений, – но беспокоила его причина – усталость и напряжение, теперь не покидавшие черты лица Элайджи даже во сне. Ей бы радоваться – Элайджа уже был не тот вежливый незнакомец, что полгода назад. И пусть он оставался себе на уме, о бизнесе да и в целом о жизни, не считая светских бесед, они не разговаривали даже в общих чертах, но между ними больше не было ледяного напряжения и унизительной дотошности в том, когда он её мог приласкать, как до поездки в Африку, на встречах со знакомыми она была всегда под его крылом, он откровенно поддержал её желание занять ту нишу в корпорации, которая обязательна для супруги президента, подарил на прошедший день рождения так полюбившийся ей на выставке «Ягуар», объяснив это тем, что она родила ему дочь и не получила никакого подарка… Катерина не обманывалась – ни о каких высоких чувствах относительно неё с его стороны речи не шло. Дело было совершенно в ином – Элайджа всегда безупречно скрывал не просто любые свои переживания, но и косвенные улики, по которым можно было догадаться о возможности этих переживаний, и если сейчас не получалось, то это означало лишь, что ему приходилось слишком трудно. И потому захват ею части его территории, которому он или не умел, или забывал сопротивляться, теперь её не радовал. Пришло понимание, что будь у него всё сколько-то хорошо, выбор, и Элайджа бы никогда не заключил этот контракт и не оказался в её постели. Нет, это не она победила, а он чувствовал, что проигрывает и потому искал радости в объятиях пусть обидевшей его, но дававшей лучший секс женщины: физическое влечение, прошивавшее их совместную жизнь, и дававшее мощную разрядку, было ему теперь очевидно необходимо и, если раньше Катерину злила собственная неконтролируемая похоть, то теперь она наслаждалась.

Да и сам контракт – филькина грамота для неё… Что Элайджа сможет сделать, если она просто не захочет с ним спать? Ничего. Невозможно формально прописать насилие над личностью женщины в постели, любой суд Королевства мог бы признать бумажку недействительно при первой же жалобе самой Кет, но и игрушкой, для придания остроты их соглашение тоже не было. Поэтому, когда подписывала контракт, она не поняла этого ребячества со стороны Элайджи более подходящего подростку, нежели прагматичному владельцу корпорации отлично понимавшему юридическую сторону вопроса, но он надавил на неё Еленой и думать было уже некогда. После же Кетрин не видела никакого логического обоснования, кроме одного – контракт являлся формой страховки для неё самой, точнее для денег, которые она автоматически получала при внеплановом расставании по любой причине. Но дальше логика таяла – зачем Элайдже было нужно так поступать, учитывая, что Златка являлась наследницей его империи, Кетрин не знала и узнать не могла при всём желании. Поэтому она просто приняла бумажку как данность. Только вот объяснять больше, чем она уже сделала, ей не хотелось даже сестре. Третий – лишний. Всегда.

Она дорожила тем покоем, который воцарился в доме, но неуместные слова Елены невольно растравляли рану и причиняли боль, напоминая о том, что было добровольно упущено, нет, упорно выкидываемым из собственных рук, в которые Элайджа вложил всё, что только мог.

– Кет… Я не это хотела сказать, – увидев, что по щеке обычно с трудом поддающейся эмоциям сестры течёт слеза, Елена испугалась. – Если ты так считаешь правильным, значит оно и есть. Ты же вправду знаешь лучше и своего мужа и себя. Пойдём, покажешь мне мою племянницу, она же выросла как, наверное!

– Очень выросла, – подтвердила Кет, быстро бумажной салфеткой смахивая каплю. Елена выбрала нужную тему – воспоминания о Златке всегда отвлекали от горьких мыслей. – Но тут и две недели срок, а два месяца – словно целая жизнь. Она сейчас с няней, спит. Эл наверняка уже ушёл, пойдём быстрее.

Однако Элайджа ещё был на месте, потому что Златка проснулась и теперь пробовала на только-только зачесавшиеся десны пуговицу на манжете его сорочки. Но появление матери её взволновало, конечно же, больше, и пуговица была мгновенно позабыта.

– Рыжик наверняка хочет ко мне, – Кет опустилась на край кровати: – Ползи сюда?

Кивнув, мужчина поднялся, на минутку его взгляд скользнул по лицу приманивавшей с помощью игрушки дочь Кет, внимательно наблюдавшей за бывшим зятем Елене даже показалось, что она видит не слишком-то и затаённую гордость, но в следующее мгновение она сама невольно сжалась от откровенной и не оправданной брезгливости, с которой Элайджа посмотрел уже именно на неё, Елену.

– До вечера, Катерина.

Ничего не заметившая женщина обронила краткое «пока», и он вышел, оставив Елену в полнейшем недоумении. А после, уже вернувшись в дом Николауса и Керолайн, где остановилась и раздумывая перед сном, она обрадовалась: Елена ничего толком не поняла из намёков Кетрин о причинах, побудивших Элайджу настоять на контракте, но самое главное она восприняла эмоцией. Согласно неким ему одному ведомым критериям старший Майклсон считал Кет куда более заслуживающей уважения, чем её, Елену, даже превозносил и наверняка не станет принуждать младшую близняшку.

Великобритания. Лондон.

– Мы тебя ждали, – открыв дверь, Бекс отступила от порога, впуская позднего гостя. – Привет.

– Рейс задержался, – стряхнув с плеч мокрые капли, Александр прошёл в дом. – А где моя принцесса?

– Та которая с бантиками или с хвостом?

– Думаю, обе неразлучны.

И вправду – девочка с кошкой подмышкой стояла внизу лестницы и, стоило ему войти из холла в гостиную, со всех ног понеслась навстречу. Глядя на то, как от удовольствия розовеют щёки Даниэллы при виде нового, ярко-синего платья, чем-то похожего на платья принцесс из сказок, и как доволен радостью девочки Александр, Бекс почувствовала, что у неё защемило сердце от любви к нему. Она полюбила мужа только теперь, а вовсе не в тот момент, когда выходила замуж. Поняла это, испытав абсолютное доверие, когда он, увидев, как она рыдает у больничной койки Деймона ночь напролёт, посоветовал ей остаться здесь, в поместье.

Тогда Александр объяснил это тем, что не желает быть вечным вторым, который виноват лишь тем, что отобрал жену и дочь у Сальваторе, когда тот оказался болен, но Ребекка слишком хорошо знала мужчин вообще и Александра Сантини в частности, чтобы не понимать каких усилий ему, итальянцу не только по происхождению, но и по темпераменту стоило это разумное решение.

Их дороги разошлись, но Алекс не бросил бывшую семью, точнее не бросил Дени – минимум два раза в месяц прилетал к малышке, которая ждала его приездов как праздника, уже второе лето с согласия Бекс забирал к своей матери, которая недолюбливала саму Ребекку, но очень тепло относилась к девочке, и та явно любила донну Сантини в ответ. Но он никогда не оставался ночевать в поместье, а уж о каких-то семейных отношениях с Бекс и не вспоминалось – добродушен, приветлив, но подчёркнуто строг в прикосновениях, разговорах о личном и прошлом.

Ребекке это нравилось и не нравилось одновременно – по-человечески, она была в ладу с его решениями, ей хотелось оставаться в той чувственной спячке, в которую она словно погрузилась вместе с бывшим мужем, но всё же она была женщина, женщина в расцвете красоты, воспринимавшая Алекса как сексуальный объект, да ко всему – не новое открытие, – страстно ревнивая. Но спросить о том, есть ли кто-то в его жизни – а она понимала, что есть, не может не быть за два года, и, возможно, что уже была не одна, – и кто именно, насколько всё серьёзно, не позволяла ни собственная робость, ни уважение к нему. И потому, встречая Александра каждый раз идеально-собранная, она всё же испытывала печаль от того, как складывалась её жизнь. Когда-то было всё просто, теперь же… Нет, всё же у постели Деймона её удерживали не жалость, ответственность или обязательства, влюблённую женщину это может заставить забыться на месяц, даже на несколько, но не на полтора года, было что-то большее, привязанность и преклонение, которых так и не смог заменить второй муж, но Александра она любила, и только природная скрытность, английское воспитание и владение собой позволяли не опуститься до выяснения отношений.

Закончив разбор подарков, показ Марисы, Дени потащила Алекса в столовую. Домашняя паста под соусом песто – его любимое блюдо, – красовалась на столе. Изменив привычке начинать с супа и первой садиться на лучшее место, девочка подала мужчине тарелку, стала рядом с его стулом и замерла как вкопанная, сложив ладони за спиной. Александр сначала недоуменно поднял бровь и уже собирался было спросить Бекс, но по торжественной мордашке девочки вдруг сообразил:

– Это вы с мамой делали?

– Да, Дени сама резала тебе пасту, – подтвердила Бекс.

– Ну что же, попробую, как у тебя получилось… Садимся за стол?

“Садимся”.

Кивнула Даниэлла.

С щемящим сердце умилением, Бекс наблюдала как сначала дочка расстроилась, но потом поняла, что и вправду – он же должен сначала попробовать, насколько вкусно, а не голословно расточать похвалы – и устроилась на своём, немного выше обычного, стуле.

Это было ещё одно качество, которое восхищало Бекс в Алексе – умение понимать Дени порой лучше, чем это делала она, её мать. Вот и теперь…

Положив пасту на свою тарелку, она из-под ресниц разглядывала довольное лицо жующего Александра. Может, и не идеально – тесто из-под ножа Даниэллы получилось немного толстовато, – но он крайне правдоподобно играл роль получившего что-то необыкновенно вкусное человека и потому, отмахивавшаяся от большинства хваливших её людей – как только девочка понимала, что с ней носятся как с маленьким ребёнком и хвалят лишь чтобы угодить маме или из жалости, они становились чужаками, – Дени так жадно искала его одобрения. И оно не замедлило быть.

– Это было очень вкусно, Дени. Я голодный как волк, пожалуй, положу себе вторую порцию. – Подкрепив слова действиями, он посмотрел на девочку: – А где же так научились?

Синие глаза засияли таинственным светом, и, отложив вилку, Даниэлла взялась за стикер и ручку.

«У бабушки летом».

– Правда? Обязательно передам маме.

«Она говорила, что я самая настоящая итальянка, а настоящая итальянка должна уметь готовить. И танцевать тарантеллу. Танцевать я умею».

– Ты и без этого настоящая итальянка, и не только по крови. Кстати, бабушка написала тебе письмо.

«Где оно?»

– Я отдам после обеда, но думаю, она описывала то, как мы ездили на рыбалку. Рассказать?

Дени энергично кивнула, окончательно бросила вилку и позабыв про всё на свете, принялась внимать рассказу.

– Спит.

Взяв девочку из-за столика с шахматами: она очень любила наблюдать, как играют Бекс и Александр, и поэтому они играли в карты или монополию каждый его приезд, особенно если в доме бывали гости, которые тоже входили в круг играющих, но так как сегодня они остались вдвоём, то выбор пал на шахматы. Играли быстро, особо не раздумывая, однако всё равно – прошло несколько партий, и Даниэлла сначала начала клевать носом, а после уснула, свернувшись в комок синего бархата на кресле в гостиной.

– Положи сюда, – шёпотом попросила Бекс, когда они поднялись наверх, в детскую, и быстро откидывая одеяло с постели. – Я сама раздену.

Кивнув, Александр устроил малышку на убранную рюшами кровать.

– Выйду, подожду внизу.

Вечер закончился, и это значило, что Александр отправлялся в гостиницу. Согласно улыбнувшись в ответ, блондинка принялась снимать самое нарядное платье с дочери – удивляясь про себя, что вещь лишь измялась, но на ней не было ни единого пятнышка. Чистюля, страшно дрожавшая над подарками.

Когда она спустилась, Александр уже надел пальто. Охваченная безотчётным чувством благодарности за проведённый вечер, Бекс подошла ближе.

– Спасибо. Ты очень внимателен к ней.

– Как бы ни было, я её растил, – он аккуратно снял ладонь забывшейся женщины со своего рукава и принялся натягивать перчатки. – Лучше расскажи, как у неё дела? Она снова весь вечер говорила про лошадь и Кетрин. Неужели всё и вправду так серьёзно? Я думал, это временно.

– Кажется, да. – Заложив руки в карманы джинсов, Бекс качнулась с пятки на носок и тоже накинула на плечи пальто. – Они занимаются уже два месяца, Даниэлле вроде не наскучило.

Конец ноября стоял самый обычный для центра Англии, но они почти синхронно поёжились, ступив за порог – после итальянского благословенного климата оба не любили лондонскую погоду одинаково сильно, и Бекс никак не могла адаптироваться вновь к влажному воздуху страны туманов и дождей, по совместительству оказавшейся её Родиной. Не спеша пошли по дорожке.

– Тебе это нравится? – Вдруг резко спросил Алекс. – Если всё серьёзно? Не боишься? Твоя невестка не имеет опыта педагогической работы и не тренер.

– Сначала немного нервничала, но Кетрин не отпускает её в свободное плаванье с Аидой, поэтому, нет. Да и вообще – Даниэлле это идёт на пользу. С самомнением всегда было много проблем, а здесь она отвлекается, не считает себя всё знающей и понимающей, подружилась с Дэвидом – он любит фотографировать лошадей. Стала редко плакать и меньше болеть.

– Так и не привыкла? – Сантини натянул перчатки: – Заметил, она почти всегда в тёплой одежде, когда я приезжаю, поэтому и платье привёз тёплое.

– Нет, не привыкла. Южная у нас девочка.

Бекс вдруг замолчала, сообразив, как легко вырвалось это «нас», и смешавшись. Почему-то она привыкла мыслить о дочери вот так – на троих родителей, и только теперь поняла, что это странно, а в чём-то и глупо. По крайней мере, для матери. Но Александр не стал помогать, Бекс помогла себе сама: – Вообще, ты завтра ещё останешься – Кетрин как раз должна приехать, заодно и увидишь их в деле.

– Обязательно так и поступлю, – хлопнув себя по внутреннему карману, он быстро расстегнул пальто и вытащил белый треугольный листок. – Вот, кстати, мама и вправду передала – любит писать по старинке. Надеюсь, Дени ещё не забыла итальянский?

– Нет, не забыла. По-прежнему не любит меня и любит её, – пробормотала блондинка, зажав между пальцами толстый конверт. – Никогда не понимала почему, Дени – не очень-то милый ребёнок… Александр, разрешишь личный вопрос? Я не задавала его раньше, потому что меня волновала в нём только я сама. Только сегодня подумала о другом – спрашиваю не для себя, для дочери, – Ребекка на секунду затаила дыхание, решаясь: – У тебя уже кто-то есть? Я имею ввиду, женщина.

– Да.

– Тогда почему ты ездишь сюда? Я всё понимаю, но мне дорога дочь и её покой, а если всё серьёзно… Будут проблемы, когда настанет пора выбирать.

– Дени – не по годам взрослый ребёнок, и была такой всегда, но сейчас это страшно, – он нервно провёл рукой по волосам. – Не знаю, хорошо ли это, Бекка… не знаю. Нет, знаю – мне жаль, что так случилось. Поры выбирать, надеюсь, не настанет. Счастливое детство – повышение вероятности счастливой жизни, ведь так?

– Убеждённость человека со счастливым детством, – констатировала блондинка. – А вообще – я рада. Алекс, скажи, ты, – голос Бекс вдруг сбился в неуверенность, – ты же не связан с бизнесом Синеджа?

– Моя фирма по-прежнему цветёт буйным цветом под тенью, отбрасываемой его именем, а оно никогда не охраняет бесплатно.

– Ты знаешь, о чём я.

– Кроме денежных обязательств – нет. А почему ты спрашиваешь? – он скосил взгляд на лицо женщины: – Что-то не так в твоей семье?

– Нет, всё у нас так, – задумчиво улыбнулась блондинка. – Наверное, всё так. Просто иногда так хочется увидеть что-то спокойное. Это у всех остальных не так, как у нас. Понимаешь?

– Да, – он остановился у ворот, вновь застегнул пальто. – Лучше иди в дом, Бекс – ветрено, да и Дени одна.

– До завтра?

– До завтра.

Дом спал вместе с его главным сокровищем, мерно посапывающим на втором этаже в детской, а Ребекка по возвращении по давней врачебной привычке сняв верхнюю одежду и вымыв руки, присела на диван. Недоигранная партия так и осталась за ними, фигурки слоновой кости замерли на доске в той же диспозиции, что и в ту минуту, когда Александр понял, что Дени спит. Всё лишь ради Даниэллы. А ведь когда-то он полюбил ради неё Даниэллу. Увы. Вздохнув, Бекс аккуратно расставила шахматы в первоначальную позицию для игры.

е2-е4;

е7-е5;

Kg1–f3…

Но играть самой с собой было неинтересно, и смахнув фигурки в два мешочка, блондинка убрала доску в футляр.

Чуть меньше года назад. США. Сан-Франциско.

– Что это, мисс Стенфилд? – взглянув поверх очков, сухо спросил Энтони.

– Счёт за испорченный костюм, – невозмутимо ответствовала девушка. – Пятно от кофе не вывелось в химчистке.

– Вы так мало получаете, что я его должен оплатить?

– Я получаю немало, но всё же гораздо меньше вас, чтобы испытывать ложное смущение.

Откинувшись на спинку кресла, Хелвид окинул крошечную золотоволосую женщину перед собой саркастическим взглядом. Мисс Стенфилд перевели из Лондона в Сан-Франциско и навязали ему в помощники не так давно – месяца два назад, как протеже Нейтленда, но всё же помощником она оказалась неплохим. Поначалу Энтони относился к ней как к данной в нагрузку, например, к оплаченному дивану табуретке, с явным предубеждением, потом возникло предположение, что ложилась под Нейтленда она вполне по желанию, и, хотя на должность её пропихнули «с мылом», он перестал интересоваться личностью мисс Стенфилд – работает, работает успешно, остальное неважно. Правда, хотя она и была расторопная, аккуратная, сметливая, но звёзд с неба не хватала и до ужаса экономная, что было странно, учитывая, что зарплату получала весьма приличную, и при этом всё спускала на одежду. Неудивительно, что Изабелла Стенфилд стребовала оплату чистки бежевого пиджака, на который он случайно капнул кофе.

Но девушка несмотря на крошечный рост – даже сейчас, чтобы продуктивно общаться, ему было оптимально сидеть в кресле, пока она стояла, – патологические жадность, прожорливость и полное отсутствие чувства юмора была удивительно красива, и другие работники дочерней компании корпорации, включая директора, нет, нет, да нарушали в кулуарных беседах корпоративные правила и обсуждали смазливость новой сотрудницы и хороший вкус вице-президента корпорации, да и будь на месте Хелвида кто-то менее фанатично преданный работе и больше обращающий внимание на слабый пол в «родной» конторе, он бы легче понял Нейтленда.

– А если откажусь?

– Вы его оплатите, – отчеканила девушка.

– Не злитесь, мисс Стенфилд. Давайте, – он быстро подписал чек, и скосил взгляд на бумаги. – Кстати, на выходных побудете Золушкой. Возьмите папки.

– Эти? – она сунула нос в отчёт.

– Эти.

– А что, принц мне тоже прилагается? – ехидно пробормотала Белла, оценив, как много работы предстояло. Повисло молчание, она не сразу сообразила, что сморозила это вслух при шефе. – Простите, мистер Хелвид.

Но он вдруг улыбнулся.

– Разве что карета из тыквы.

Она улыбнулась в ответ, развернулась, но потом появилась вновь.

– Что-то ещё?

– Пожалуй, вместо кареты, возьму деньгами. Мой чек за пиджак.

Хмыкнув, он вложил в её потную ладошку бумажку. Потную? Вдруг в мозгу что-то щёлкнуло, что-то уже почти забытое из юности, и Энтони внимательнее посмотрел вслед блондинке.

Два месяца спустя.

– А вы не будете ни на кого ставить, Изабелла?

– Нет, я не люблю рисковать деньгами, Сэм, – засмеялась девушка, наскоро проглотив коктейль. – Да и мне уже пора домой. До завтра.

– Не рано?

– Нет, я жаворонок.

– Тогда, до завтра.

Комната для курения – его вредная привычка детства, проведённого в Гарлеме, да так и оставшаяся с ним, – располагалась за тридевять земель, почти у входа в арендованный для корпоративного мероприятия комплекс, поэтому в слегка запаздывающем освещении вице-директор «InterStructure» не сразу разглядел, с кем именно столкнулся один из коллег по дороге в общий зал. Брайан, наскоро буркнув извинения, не обращая внимания пошёл дальше, а девушка, что-то пробормотав в ответ и потирая лоб, принялась собирать рассыпавшиеся по полу листы.

– Мисс Стенфилд? Держите.

– Спасибо.

Энтони сухо кивнул и вдруг сообразил, что она стала как-то ещё меньше ростом.

– Белла, с вами всё о’кей?

– Простите? – девушка медленно хлопнула ресницами.

– Ваши ноги… эм… – он уставился на её ноги, обутые в балетки на низком ходу, и сообразил, что раньше видел её только на каблуке. Ерунда, – ничего. Брайан завтра извинится перед вами. До свидания.

– До свидания.

– Белла? Как вы здесь оказались? – окликнул Энтони и взглянул поверх очков на бредущую по тротуару фигурку, судя по отсутствию поребрика, явно рискующую очутиться под колёсами проезжавших машин.

– Я заплутала, – она нахмурилась. – Выпила коктейль и не стала садиться за руль, а пешеходная зона здесь какая-то странная.

Он хотел было поинтересоваться, почему в таком случае сия мэм не взяла такси, но промолчал. Щёлкнул блокировкой дверей.

– Садитесь, довезу до места.

Коротко кивнув, девушка распахнула дверцу, закинула на сиденье вещи и собралась сесть в автомобиль, радуясь, что не придётся оплачивать такси, но тут возникла неожиданная проблема. Низкий рост и юбка-карандаш чуть ниже колена не давали ей при всём желании залезть в салон. Она попробовала. Раз – сила тяжести потянула её назад, – другой – с тем же успехом, – и Изабелла замерла в нерешительности, готовясь к третьей попытке и кусая губы. Быстро заглушив мотор и выйдя из автомобиля, Хелвид расхохотался.

– Белла, простите, но сколько в вас роста?

– Не так уж и мало, – сердито ответила девушка, впервые со школы, когда тренер по баскетболу разочарованно и даже как-то обвиняюще сказал: «Вы совсем не выросли за лето?!» – чувствуя себя несчастливой обладательницей крошечной фигуры. – Пять фунтов и дюйм.

– Не посадите за сексуальное домогательство, если я вас приподниму?

– Учитывая, что вы меня спасаете от вероятности сексуального акта в тёмном переулке – вряд ли, – всё ещё рассерженная на намёки на свой маленький рост, кисло ответила Белла, про себя поражаясь насколько всё же порядки в Великобритании отличаются от США. Не то, чтобы ей хоть раз в жизни попадался джентльмен – они либо вымерли, либо водились в каком-то ином Королевстве, точно не Соединённом, но всё же до идиотизма как здесь, где мужчины в офисе и дохнуть в её сторону боялись, не доходило.

– Тогда, вперёд, милая леди, – она оказалась на ступеньке. Его весёлый тон испарился, как и злость Беллы, стоило пальцам Энтони прикоснуться к талии. Как ни странно осознавать, но за все месяцы у них не было тактильных контактов вообще и, прошедший по телу разряд, был почти похож на судорогу, даже неприятен, и она чуть было не грохнулась уже с подножки спиной назад, но мужские ладони вовремя переместились на её филейную часть и удержали от падения. Попа девушки идеально поместилась в ладонь Энтони, он оценил, на мгновение оба замерли в растерянности, но Белла опомнилась первой и быстро юркнула на сиденье. Сев в автомобиль, с явной прохладцей в голосе Хелвид коротко бросил: – Диктуйте адрес.

До дома действительно было не так уж и далеко, но район был точно не лучший.

– Если не хотите чаю, то до свидания. Спасибо, что подвезли, – Изабелла с лёгким сердцем выпрыгнула из затормозившего автомобиля, прежде, чем Энтони успел что-то сказать, как собирался, или снова помочь слезть с сидения. Он смотрел, как девушка порылась в сумочке, открыла дверь, захлопнула за собой. Прищурившись, окинул внимательным взглядом улицу и мягко нажал на газ.

Белла уже приготовилась на ночь, приняла душ, устроилась за ноутбуком и принялась переводить очередную страницу документа, когда раздался звонок в дверь. Изумившись – она мало кого знала в доме, – но решив, что соседи, блондинка пошла открывать.

– Мистер Хелвид?

– Вы забыли свои туфли «в такси», Белла, – перед ней оказался свёрток.

– Спасибо. Не стоило беспокойства, завтра бы отдали.

– Возможно, и отдал бы, но теперь я принимаю ваше предложение.

– Но я ничего вам не предлагала.

– Предлагали.

– Эм… нет, – она вытаращилась на него, от растерянности отступив в сторону и давая войти.

– Чаю.

– Простите, но Вы кхм… не перебрали?

– Я вообще не пью алкоголь, если за рулём, – мужчина быстро направился в глубь квартирки.

– Мне жаль, но у меня нет для вас никакого чая, – пунцовая от стыда Изабелла засеменила следом. – Я не думала, что вам придёт в голову пить чай со своей подчинённой, когда приглашала.

– Да я верю, – быстро взглянув на свою визави из-под очков, он оглядел обстановку и чуть не присвистнул: крошечный шкаф, комод, стул, стол, кровать, не слишком претендовавшая на широкое, роскошное ложе – всё из Икеа и до смешного миниатюрное. Единственно, что выделялось на фоне этой опрятной убогости – корпоративный ноутбук. Так не жили даже на пособие, в тех низах общества, откуда он вышел, не то что личные помощники вице-директора крупной фирмы со знанием кучи языков. Ах да, и по совместительству экс-любовницы вице-президента, и секретари президента крупной корпорации.

Увидев куда направлен его взгляд, Белла посерела – дополнительные заработки строго запрещались, это оговаривалось в контракте при приёме на работу, но она благополучно обходила это правило уже не первый год.

– По какому праву вы сюда вошли? – взъерепенилась девушка, вцепившись в рукав его пиджака. – Это напоминает те самые домогательства, которых вы боитесь, и за которые я живо упеку вас за решётку.

Он окинул её маленькую ладошку взглядом и вдруг искренне рассмеялся.

– Наша красивая мисс Стенфилд, если вам не говорили, я вырос в Гарлеме, и знаю, что в действительности можно, а что нет. По закону вы можете меня застрелить уже как пять минут, но однако же я живее всех живых. Я не хочу вас обижать, – он помолчал. – Почему вы каждый день такая безупречная, словно сошли с обложки журнала, Белла? Вы ведь порой и не видите никого кроме меня, а я буду не против ваших туфелек без каблука. – Он прищурился, – Думаю, итак ясно, что я не Нейтленд, и здесь другая корпоративная этика.

– Какая вам разница, и к чему эти вопросы? Сомневаюсь, что вы ходите по домам всех своих помощников! – она скрестила руки на груди. – Согласно корпоративной этике, мне теперь светит увольнение с волчьим билетом.

– Потому, что несмотря на всю этику ты мне нравишься, Изабелла. И в любом случае, ты растёшь в профессионала, пусть и не мега талантливого. Только вот я совершенно не понимаю, что делает тебя такой жадной до денег и постоянно голодной, поэтому мне стало интересно посмотреть, как ты живёшь вне рабочего графика. Теперь многое ясно.

– У всех свои проблемы, – брови Беллы сошлись в переносице от последнего слова, но вдруг лицо разгладилось. – Действительно нравлюсь? Не заметила.

– Действительно нравишься. Поэтому не заметила.

– И что ты будешь с этим делать? Учитывая этику?

– Да чёрт его знает, – он по-мальчишески улыбнулся, и Белла вспомнила, что её шеф совсем ещё молодой – ей ровесник. – Пока ограничимся туфлями. Держи.

Она подхватила туфли и поставила их в угол, в синих глазах зажглись лукавые искорки.

– Подожди меня здесь.