Текст книги "Приходите за счастьем вчера (СИ)"

Автор книги: Darena

сообщить о нарушении

Текущая страница: 66 (всего у книги 118 страниц)

Младший Майклсон фыркнул:

– Ну да, на твоём фоне, свеж как огурчик.

– Как это понимать? – Теперь уже пришёл черёд Кет подозрительно вскинуться.

– Если ты ему последний намёк на мозг вынесла, я тут при чём?

– Ладно, некоторым, особенно беременным нужно спать, а у кого-то завтра, то есть уже сегодня самолёт, – примирительно возвестил Кол, сообразив, что едва не сболтнул о том, что в спортзале, где они с братом боксировали, на исполосованность спины и шеи женатого Эла одно время делали ставки, пока по объективным причинам эту практику не пришлось свернуть.

– Беременным? – Кетрин не сделала попытки подняться с места, сообразив, что деверь хочет остаться наедине с её сестрой. – Я весь день проспала и не испытываю никакого желания продолжать это делать.

Однако её планам обломать Колу разговор с Еленой по душам, было не суждено сбыться: кивнув на прощание присутствующим, Элайджа потянул женщину за запястье, вынуждая подняться. Пробормотав что-то вроде: «Добрых снов, милая», – Кет запоздало вспомнила, что именно она стала причиной всех этих разборок и явных бестактностей, что Эл не любит, когда она вылезает из постели среди ночи побродить и вообще… Довольно резво взбежав по лестнице, как только Кол с Еленой исчезли с глаз, женщина уже очень медленно поплелась по коридору к спальне. Меньше всего ей хотелось недовольства в ночь перед отъездом Элайджи.

– Прежде чем ты бурно выскажешься на тему лунатизма, – она на носочках покрутилась перед зеркалом, оценивая вкус Элайджи по выбору белья для неё, – замечу, что я жду от тебя понимания и благородства по отношению к слабому существу. Ты сам говорил, что я не девочка в бронелифчике.

– Мои слова используются против меня? – сухо поинтересовался мужчина, откидываясь на подушках.

– Ну… – Катерина состроила умильное личико отражению. – Не злись. А я…– Она повела плечами, халат горкой лёг у ног, голос насытился властной томностью, – поверь, я собираюсь кардинально улучшить твоё настроение.

«И своё…»

И тут же услышав позади себя лёгкое хрюканье, обернувшись, увидела, что её муж скорчился в приступе хохота.

– Так ты не злишься?!

– Я злюсь? Впервые в жизни увидел красную физиономию Кола, пытающегося перевести стрелки на тебя, чтобы не было так очевидно, что он со своими эскадронами из баб безуспешно обхаживает Елену. – Кое-как выдохнув эту длинную фразу, мужчина немного успокоился. – Это было феерично, но всё же… – Приподнял бровь. – Тебе есть за что постараться стать славной девочкой – приняла моего брата за меня.

– Только спросонья и то, потому что вы одним одеколоном пахнете! А твой брат… Да ещё немного и он бы меня загрыз со злости, – хмыкнула брюнетка, усаживаясь сверху и потянув за пояс халата. – Поэтому и красный.

– Скорее меня, если бы я захохотал сразу.

– А что тебя остановило?

– Принцессу на горошине жалко стало.

– Не поняла.

– Елену. Она и вправду вся в синяках. – От души шлёпнув девушку по пятой точке, мужчина заключил: – Крупноватая ей горошина попалась… Давай сюда, пострадавшая сторона.

– Лучше уж я синяки наставлю, чем твой братец, – проворчала Кет, подставляя многострадальный лоб под его губы.

– Не обижайся, но она влипла по самые уши, и это факт.

– Ничего подобного, не думай, что я настолько не понимаю, что несу. Шоковая терапия полезна. – Кетрин неожиданно задумчиво заключила: – Он не осознает, насколько заигрался, будет много проблем. Мне неважно, но ведь и Елене же крови попортит, а после того, что случилось, ей это нужно меньше всего.

– Ты считаешь нормальным? – Косой взгляд вниз. – Отвращение к мужчинам? Может ей показаться психоаналитику?

– Я не говорила про отвращение к мужчинам в целом, я говорила, что она не захочет иметь ничего общего с Колом.

– Ерунда, – отмахнулся Элайджа. Спустил бретельки с плеч брюнетки, избавляя её от сорочки. – Кол её фактически спас, а женская благодарность…

– Её не существует. Только в сказках благородные рыцари, самые сильные и смелые, получают нежных принцесс. Эти сказки пишут сами мужчины, а они в большинстве своём не блещут, – надменно сообщила Кетрин, плавно проведя пальцами по груди мужа, и, с удовлетворением отметив реакцию на своё прикосновение, продолжила: – Леди выберут другое.

– Почему других? – Он нахмурился.

– Не других, а другое. Уж я знаю свою половинку лучше всех. Только давай не будем об этом? – облокотившись на локти, брюнетка наклонилась, чтобы их лица были напротив. Игривость внезапно ушла окончательно. – Я спросила вчера о Елене и ничего не спросила о тебе. Что у тебя случилось?

– В каком смысле? – приподняв веки, Элайджа замер. Занятия любовью явно откладывались.

– Ты сказал, что вчера было очень нужно мое тело. Почему?

– Почти два месяца голодовки по нему как ответ не пройдет?

– Нет. – Теперь она была и вовсе то ли очень серьёзна, то ли грустна. – Что бы ты не говорил я знаю, какой ты. Благородный настолько, насколько вообще может быть мужчина твоего статуса в наше время. – Кет приложила палец к губам, отметая его возражения. – В Сальвадоре ты всё же удержался, а здесь – нет, значит, случилось что-то такое, отчего тебе плохо. Это из-за Елены? Так много крови?

– Не в этом дело, – он снова поморщился, рывком сев. – Точнее и в этом и не совсем. Сложно объяснить.

Брюнетка кивнула, и, поглаживая напряженные мышцы плеч, начала покрывать поцелуями царапины на шее, оставленные ею со вчерашней ночи.

– Я попробую понять, – на мгновение высвободившись и потянувшись к тумбочке, она достала своё масло. – Но если не хочешь, то не надо. Попробую расслабить иначе, подожди немного.

Прошло уже несколько минут, её пальцы по прежнему порхали по плечам, принося одновременно расслабляющее и полное напряжения удовольствия, когда Элайджа неожиданно для себя самого вывалил:

– Я не люблю самоубийц.

Кет на секунду остановилась, но после продолжила массировать.

– Это всегда выбор. – Картинка сложилась в голове. – Выбор есть всегда, ты сам говорил. Это твой принцип. И если ты его дал дополнительно, это уже ми,.. – шёпот замер на слове, лицемерить сейчас нельзя ни во зло, ни во благо: никак, – пусть и не милосердие, но всё-таки выбор, Эл.

Но от этого знания не легче. Он ни на секунду не сомневался в своих действиях, и всё же… Так бывает – давно не встряхивала чья-то смерть как таковая, в том числе не потрясала и насильственная смерть, но в способе, каким ушел из жизни Ману и остальные, кому он дал этот выбор, было что-то исключительно мерзкое. Более мерзкое, чем просто нажать на курок. Заставлявшее внутренности сворачиваться в узел, а зубы скрипеть от отвращения. Снова сев и невольно слишком сильно сжав пальцы, лежащие на коленях женщины, Майклсон уже жалел о своей болтливости – Катерина не навязывалась и больше бы не спросила, не скажи он сам.

Игнорируя боль от ногтей Элайджи, Кет сидела в той же неудобной позе, подушечками пальцев мягко очерчивая ямочку на подбородке мужа. Убрав руки, поцеловала. Рано утратившая невинность души и познавшая властное, иссушающее чувство, когда отправляешь человека на смерть, она лучше кого-либо знала, что утешить ничем не может, нужных слов не найти ни в каком бесконечном арсенале аттических солей*, но разделить эту ношу и смягчить впечатления, заставить их спрятаться в самом дальнем уголке сердца и не тревожить его понапрасну, вытеснив другими, тёплыми – да.

– Мы тебя любим. – Взяв мужчину за запястья, Кет положила его ладони на свой живот, склонилась к уху: – Но это не всё. Я не просто люблю, а очень верю в тебя, Эл. Всегда верила, – она прижалась крепче, – ты знаешь, женщины всегда это чувствуют на уровне инстинкта и, если нет, уже ничего не изменится, даже если луну с неба достать. С первой встречи я сразу же решила сделать так, чтобы ты захотел меня, а не вежливости с дочкой компаньона. Ты тогда ещё сказал, что я могу быть кем угодно хоть Рузвельтом. – Она смущённо тряхнула волосами в ответ на его смех. – Что-то не так?..

– Твоя память и голова. Франклином, – сгребая брюнетку в охапку, Элайджа откинулся на спину, ощущая вес её тела – материальное подтверждение странному чувству, что у него всего в этой жизни в достатке. – Я тогда сказал – Франклином…

– Нет, Рузвельтом**… – упрямо прошептала женщина.

А могло бы и не быть? По десятку причин могло. Дурак. Если бы оказались разведены – не страшно, сейчас он не сомневался, что раньше или позже, но вернул бы Катерину в свою жизнь, – а если бы она была хоть чуть слабее, а Рейнолдс жёстче в подходе, и её бы сожрали? Хотя дело не в жёсткости и выносливости – на любую силу найдётся превосходящая… Майклсон на собственном примере знал, как может довести Кет ослиным упрямством и вызовом на фоне сексуальной раскрепощённости красавицы. Сейчас меньше всего хотелось признавать, но ведь и его, взрослого, относительно нормального человека, в своё время раз за разом посещало желание применить силу: ударить, изнасиловать – неважно, взять своё, если не по праву самого умного, то по праву сильного, перед которым нужно склониться. Что-то останавливало, не мораль и благородство – Кетрин играючи умела превращать эти границы в ничто, – это что-то называлось любовью, но краем рационального сознания оценить причины мужской реакции на Катерину, а точнее ту бешеную ненависть от неудовлетворённости и ревности он мог. Но сейчас Элайджа улыбался, он успел ухватить время за хвост – его кареокая дива была с ним, и ни о чём плохом думать и вспоминать не получалось.

Всё так же молча он обхватил руками талию, усаживая поудобнее и вслушиваясь в чайный с нотками мускатного вина аромат розового масла, исходящий от рассыпающихся по его груди и плечам каштановых локонов Кет, взгляд заволокло пеленой умиротворения, мужские ладони побежали по узкой спине…. Ведь и впрямь пока всё складывалось неплохо – уже было очевидно, что речь шла об одном из представителей колумбийских наркокартелей. Следовало провести очень аккуратное расследование, постаравшись не оставить «кругов на воде». Развод с Кетрин, а точнее псевдоразвод отлично отводил глаза от его жены, ситуация с Еленой – при качественной работе можно сделать так, что никто и никогда не поймёт, что о девушке беспокоились именно они, а она не просто затерялась по борделям или сбежала – кому нужна Елена Пирс? Никому её судьба не интересна, пропала и чёрт бы с ней. Что Катерина как в воду канула, вряд ли у кого-то вызовет подозрения – обработанный Макнилл доносил своим хозяевам вполне чётко, что бывший муж готов растерзать её за предательство, и девушка сбежала. Спряталась в первую очередь от него, но по совместительству остальные тоже не могли найти – всё логично.

Опомнившись, что всё это время Катерина лежит тихо как мышка, закусив губу, и несмотря на выступившие на лбу капельки пота от рассыпавшихся по телу то резких, то ласковых прикосновений, не шевелится, чтобы не спугнуть его мыслей, Элайджа тряхнул головой. Вжав брюнетку в подушку, залюбовался матовым янтарём её плеч и груди.

– Ну, наконец-то, – она злорадно показала острые зубки. – Поверь, ты заплатишь за моё ожидание по полной.

– Надеюсь, не как мой брат…

Ни о каком бизнесе речи уже не шло, Катерина в очередной раз победила, полностью затмив собой и мысли, и чувства, и разум.

– На молодых раны быстро заживают, – улыбнулась девушка, приподнимая лицо Кола за подбородок и дуя на синяк. – Не переживай, может и избежишь своей злой и важной сестрёнки.

– Ничего, – он и впрямь не видел ничего особенного в случившемся с его лицом, но у Елены были такие нежные пальцы, что отстраняться не особенно хотелось. Но стоило. – Елена, я зашёл к тебе поговорить.

– Снова посреди ночи?

– Да. – Не скажешь же, что хотелось поймать её первую улыбку следующему дню – дичь. – Я завтра рано улетаю.

– Я слушаю тебя, – поплотнее запахнув халат, девушка вернулась на диван. – Это ты принёс ключи и адрес на моём туалетном столике, от чего они?

– От квартиры в Лондоне. Вечером за ужином мы обсудили, что ты пока поживёшь с чужим именем и документами здесь, но у меня предположение, точнее предложение, – Он тоже присел. – Возможно, тебе не захочется оставаться в Бразилии надолго после случившегося. Или просто захочешь отдохнуть и пожить где-то ещё, сменить обстановку, а в Мистик Фоллз возвращаться пока не стоит. Если да, то я приглашаю тебя.

– Кол, я благодарна, – она помедлила, пристально посмотрела ему в лицо, – но если откровенно: вряд я ли в ближайшем будущем захочу мужчин, поэтому – нет.

Щедрое на мимику лицо Кола выразило откровенное недовольство.

– Ты не поняла, я не предлагаю добавку в виде своей постели, мы вообще маловероятно, что будем пересекаться – сейчас слишком много работы не в Англии. Это просто предложение места, где ты можешь остановиться и пожить в своё удовольствие, не заботясь о быте или не сталкиваясь с толпами туристов и обслуживающего персонала, как в отелях. Да и безопасность будет на высоте.

– Спасибо, – она растерялась, как обычно смутившись. – А вторые для чего?

– Домик во Франции. Там уютно, но, думаю, не захочешь остановиться – одиноко.

– Понятно. Кол, ещё одно… – Встав из кресла, она замялась. – Твои александриты, они пропали в клубе. Я теперь не могу их тебе отдать.

– Мне они не нужны, я уже говорил. – Он подчёркнуто ровно улыбнулся. – Но, конечно, прикажу Перейра тебе их вернуть, не беспокойся.

– Он не знает ничего, я их продала за… – девушка отступила. Не скажешь же, что отдала, чтобы избавиться от внимания хоть кого-то из своих посетителей. – Меня не грабили в этом смысле, все вещи целы.

– Понятно. Не переживай.

Он кивнул, сообразив, что вряд ли ей захочется возвращения этих александритов. Нельзя сказать, чтобы с ними было много связано, и придавать значение каким-то цацкам... Но он и впрямь захотел их подарить именно ей, загадочной и милой одновременно… Подавив прилив ненужной сейчас ярости, Кол, правильно истолковав повисшее молчание, поднялся из кресла.

– Ладно, раз выяснили, возьму на себя невежливо быстро закруглить – иди уже спать.

Елена аккуратно подала ладонь.

– Благодарю тебя за всё и доброго пути, Кол.

– Пока.

На том и расстались, просто и без прикрас. По пути завернув в библиотеку, где взяла с полки «Север и Юг»***, она вернулась в свою комнату и собралась погрузиться в чтение, но мысли вновь возвращались к сестре и её странным отношениям с мужем.

– Хоть бы он уехал уже…

Почему Кет становится такой глупышкой рядом с Элайджей? Её обижают раз за разом, а она снова бежит к нему, только помани… И к кому бежит – холодному человеку, который и не обнимет лишний раз и находясь в семье даже улыбается реже, чем положено вежливому человеку в Штатах. Конечно он европеец, но… Своего зятя Елена не то, чтобы побаивалась, скорее робела, однако безмолвная ледяная ирония в адрес сестры и его брата, заставила об этом забыть и бросать откровенно злобные взгляды. И не важно, что Кет не оставалась в долгу – но разве так обращаются с беременной женой? Ласка, нежность, трепетность… Где они? Вместо того, чтобы успокоить и утешить – иди, думай, делай... И это каменное сердце? Автоматически скользя взглядом по строчкам, брюнетка сердито поджала губы, вспоминая.

США. Мистик Фоллз. Около пяти лет назад.

– Простите, можно? – брюнетка скользнула в зал.

– Разумеется, заходите. – Красивая женщина восточной внешности приветливо улыбнулась. – Елена как раз пошла переодеваться.

– Каждый раз удивляюсь, что вы в конце уже с реквизитом занимаетесь, – присев на стул, Кет сложила руки на коленях. – Обычно это делают на показательных выступлениях.

– Она должна чётко помнить итоговый результат. Твоя сестра достаточно подготовлена физически и отлично знает движения. Иначе…

– Иначе бы ты не согласилась со мной работать, Рия. – Выпорхнувшая в студию Елена поправила браслет на предплечье: – Я готова.

– Начни с третьего покрывала, первые два у тебя очень хороши.

– Всё равно лучше начать сначала. Я разогреюсь.

– Давай.

– Нет, сестричка. Это ведь не просто танец, – мягко воспротивилась Кетрин. – Рия рассказывала, что это своеобразный обряд для мужчины. Начинай сразу с третьего.

– Катерина, ты ведь не понимаешь,.. – раздражённо начала старшая близняшка, невольно включая менторский тон юного профессионала перед обывателем, но поддержка к её сестре пришла откуда не ждали:

– Она права. Я же тебе рассказывала, что третий покров – символ юности, но юности уже познавшей страсть. – Рия встала, подходя к проигрывателю. – Твоё настроение сейчас – настроение слияния с первым мужчиной, когда всё для тебя внове, и где непреодолимость первобытной силы сочетается со страхом неизвестности.

– И ты должна уметь вспомнить его в любой момент. Даже если проснёшься среди ночи с… – Неожиданно страстно и оттого громко заключила младшая близняшка, сидящая на дальнем стуле, но и сама поняв неуместность своего тона осеклась.

– Ну, хорошо. – Елена не противилась, но порой ей становилось смешно. Ладно Рия – та любила выражаться по-восточному настолько замысловато, что смысл едва угадывался, но Кет с её-то лёгкостью подхода к постельным занятиям позабавила. Слияние с первым мужчиной? Что его вспоминать… Правда, благодаря заботе Метта, Елена не испытала никакого смущения или неудобства, приятно, но не более того. Первый раз. Вот первое выступление на большой сцене… По спине прошёл озноб возбуждения и предвкушения. – Избавившись от синего и розового шёлка, девушка прошла по паркету, настраиваясь. Сразу взять ритм «зелёной» пляски ей не удалось, но с четвёртой попытки она закружилась, извиваясь. В её голове за ней наблюдали сотни глаз, и среди них обязательно был он. Тот с кем можно будет гулять по дорожкам, танцевать вальсы, читать стихи или сидеть у камина зимними вечерами…

– Отлично. Следующее! – Голос Рии ворвался в сознание резко, что Елена едва не потеряла равновесие, но наработанность движений спасла ситуацию, и зелёное покрывало скользнуло на пол. Золотое позволяло снизить темп, но легче оттого не стало, окрики её преподавателя стали чаще и резче. Как ни старалась Елена ступать легче и изящнее, двигаться плавнее, по вискам тёк пот, но Рия всё равно оставалась недовольна.

– Следующее… Тебе руки мешают?!. Бёдра!! – отрывисто командовала женщина. – Где бёдра?!!

От бесконечного звона голоса в голове, Елену начало мутить. И ещё от восточных запахов, сплетавшихся с ароматом розового масла Кет, её собственных духов пудровой фиалки и пота заливавшего глаза. Она стала заваливаться с бока на бок.

– Не сметь! Елена!! Глаза…

Брюнетка послушно вытаращилась, удерживая слёзы на ресницах.

– Следующее… Быстрее! Слушай меня – раз-два-три-четыре-пять… Ближе ко мне! Быстрее!! Перекладина…

Последнее движение не получилось, и вместо того, чтобы прогнуться под деревянным брусом, ускоряя переступание ступнями, Елена, зацепившись грудью о палку, свалилась на бок да так и осталась лежать.

– Плохо, – заключила женщина, подходя и постукивая пальцами о перекладину. – Пока очень плохо. Отдельные движения отработаны, переходы, всё идеально, вместе – плохо. Ты не слышишь, что тебе говорят…

Этим кончалась теперь почти каждая репетиция. Как Пирс ни билась, отрабатывая у зеркала, вердикт бывал либо плохо, либо очень плохо.

– Вставай, иди в душ, переодевайся и пойдём отдыхать.

Рия ушла, Кетрин приблизилась к безуспешно пытающей подняться сестре. Но не помогла – вставать нужно самой.

– Сурово.

– Я знала, на что иду. – Всё-таки сев, Елена вздохнула: – Тем более в Университете мне говорят о прогрессе, я едва ли не порхаю, но ноги уже устали.

Кетрин села рядом, рассматривая стёртые пальцы близняшки.

– Да уж. Пойдём.

Вместе они поковыляли к душевой. Елена пару раз намылилась, смыла гель, и на том процедуры закончились.

– Давай помогу.

– Давай. Принеси мне платье и гетры. И эластичный бинт из сумки.

– Ты неправильно делаешь, – сидя рядом на табурете, Кет хмуро рассматривала, как сестра бинтует ноги.

– Почему? Как раз на мозоли.

– Я о танце. Ты не в ту сторону стараешься.

– В каком смысле?

– Она не требует от тебя лёгкости, а наоборот. Когда танцует Рия, её бёдра кажутся мощными.

– Конечно, ведь она и крепче меня и старше.

– Нет, дело не в этом. Вы как раз очень схожи по типажу, – подперев голову кулачками, брюнетка уставилась на старшую сестру. – Посмотри, как она танцует вначале: никогда не скажешь, что заземлённо. Её шаг в конце именно аккуратный, но твёрдый – чуть меньше скорость и станет тяжёлым, а твой лёгкий и летящий, но не такой быстрый в конце. И по-моему, ей не нравится, что ты оставляешь платки на полу, а не возвращаешь.

– Рия бы мне сказала. – Натянув длинные гетры, девушка принялась шнуровать кроссовки.

– Я жду, когда ты догадаешься сама, – раздался над мягкий голос от двери. – Это не имеет отношения к самому рисунку танца, и мне они не нужны, но почему ты никогда не думаешь, что танцуешь для одного зрителя, Елена? И что он твой своеобразный алтарь? Он видит тебя, мы много раз говорили, что ты не должна целенаправленно представлять себя в выгодном положении в его сторону, но как-то обозначить центр своего притяжения стоит. Вы вдвоём, а не ты одна. Впрочем, всему свой черёд. Почему ты так долго одеваешься сегодня, что-то с ногами?

– Да, я стёрла пальцы на учёбе. – Елена нырнула головой в спортивное платье и тут же встала с места – кровь в венах застаивалась.

– Нужно было сказать сразу. – Женщина сердито оглядела воспитанницу. – Инвалиды мне не нужны. Елену я напою специальным чаем, а Вы что предпочитаете, Кетрин?

– Кофе.

В небольшой гостиной закинув ножки на пуф, Елена устроилась в кресле, надолго замолчав в оцепенении – организм требовал отдыха, – и предоставила вести беседу сестре.

– Вы где-то учились, мисс Пирс? Со своей сестрой? – Женщина улыбнулась. – Вы правильно уловили эстетику и сущность танца, но сами двигаетесь не слишком хорошо.

– Нет. – Катерина покачала головой. – Но не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы увидеть, что моя сестра не набирает амплитуды во вращении бёдрами. Этот танец для мужчины, а он всегда будет желать усиления и ускорения такта к концу. – Она отпила глоток кофе, чуть насмешливо закончив: – Ничего нового.

– Нужно иметь данные, – скорее задумчиво, чем раздражённо, ответила на откровенный выпад девушки Рия. – Елена ведь увлекается европейской программой, а именно в этом танце её привлекает сказочность, жажда прекрасного, а отнюдь не низменная сторона желаний и власть, которую он даёт над желаниями мужчины. И у неё получается, поверьте. А Вы сами почему не хотели научиться танцевать? У Елены явный талант, природные гибкость и выворотность и, полагаю, Ваши способности могли развиться не хуже.

– Нет. – Лаконично ответила Кет. – Мне хватает тех умений, что есть со школы, а разучивать танцы для какого-то выдуманного мальчишки – не вижу смысла.

– Неужели Вы думаете, что такое древнее искусство, направлено только на похоть?

– Да. Разве, к примеру, этот танец не происходит от обычая приносить жертву Великой Матери в виде спермы неподвижной достопочтенной публики, лицезрящей действо? – Девушка откровенно потешалась. – Просто похоть бывает разная, но кто её избежал и ищет холодного тела – не здоров на голову.

– Вы неплохо образованы. Чем вы будете заниматься после экзаменов, Кетрин?

– Отдыхать на каком-нибудь острове на пляже с коктейлем в руке, – рассмеялась брюнетка.

– А не хотите поехать с нами? Елена желает увидеть искусство восточного танца – арабского и индийского, недоступное здесь.

– Я предлагала Кет, – наконец, допив чай – её преподавательница всегда заваривала странный напиток, он был очень крепким и не холодным, как принято было у них, а горячим, но невероятно бодрил, – и почувствовав себя гораздо лучше, подала голос Елена, – но она отказалась.

– Зря. Вам будет полезно, как и Вашей сестре.

– Не улыбается рисковать быть забитой камнями в Иране или жить среди полчищ крыс в Индии, – отставила чашку с кофе Кетрин. – Да и какой смысл, если я не разбираюсь в этих восточных танцах? Или Вы станете нашим гидом и спасёте, Рия?

– Не только я. Не могу обещать отдыха, скорее вас ожидает тяжёлый труд, но поверьте – Вы откроете для себя много нового, Кетрин, если и имеющее отношение к танцам, то лишь вкупе с остальным. – И словно увидев, что девушка колеблется, женщина продолжила: – Что не всякому доступно.

– А позвольте узнать, каковы причины, что Вы добровольно нагружаете себя обязательствами?

– Потому что из Вас выйдет толк.

– Это ценно?

– Определённый тип женщин стоит благотворительности. Так учит моя вера.

– Да? – Елена заинтересованно посмотрела на преподавательницу. – А что такого Вы видите в Кет, Рия?

– Я не хочу никого обидеть, – Рия улыбнулась, – но скажу откровенно: таких как твоя сестра у меня на родине называли девушками с каменным сердцем. Она не из тех кто прогадает свою выгоду ради эмоции, и у нас это очень ценится.

Елена рассерженно нахмурилась, но лицо её близняшки не отразило никакого оскорблённого достоинства. Допив кофе, Кет вздохнула:

– Сомневаюсь в верности этого подхода с благотворительностью, но с удовольствием приму приглашение.

Индия. Штат Уттаракханд.

– Милое место. – Откинув длинную прядь чёрных волос, пробормотала девушка, вдыхая чистый, невероятно разряженный воздух. – Но болтаться на спине у этого зверя сомнительное удовольствие, и, надеюсь, оно того стоит.

В последний раз Кетрин сидела на лошади на прогулке перед смертью Джорджа и теперь, несмотря на еженедельный спортзал, бёдра и ягодицы напоминали о себе болью при каждом шаге. В отличие Елены, передвигавшейся после немаленького пути с лёгкостью горной лани, Кет пожалела, что ради скорости отказалась от повозки.

– Не милое, а просто прекрасное. Поэтому здесь нет асфальтированных дорог, и посмотри какие стены…

И впрямь восторги старшей близняшки были объяснимы, – каменные колонны с высокой платформы, располагавшейся на небольшом плато, взмывали высоко к небесам, но не напоминали европейских строений наподобие романских или готических замков или тех, что были дома в стиле ампир Капитолия, взявшими наследие Античности.

– Что это?

– Это и есть школа. И храм Рат Лотос по совместительству. В своё время он был моей alma mater. – Легко спрыгнув с седла, Рия обвела рукой открывшийся простор: – Одно из немногих мест на Земле, где сохранили умение не просто ходить по углям, но и танцевать. Оно было распространено в культуре Месопотамии, и в течении многих лет сохранялись школы, но с приходом сначала христиан, вырезавших большую часть язычников, а потом и ислама сместилось ближе к Индии – экстатические страсти далеки от всех основных мировых религий, даже в индуизме большая часть стремиться к аскезу, и поэтому живут в небольших замкнутых общинах наподобие этой.

– Нестинарство, Кет. – Елена собрала волосы в хвост, покосившись на сопровождавшую их охрану, оставшуюся невдалеке от них. – Ты давно не была в Болгарии, но у нас дома в Странжа это есть****. Невероятно красиво. Мне очень хотелось посмотреть различие, и как преломились культуры за сотни миль друг от друга. И на танец со змеёй, конечно.

– Но они сохранили не только танцы?

– Да, Кетрин. – Рия улыбнулась намёку. – Это целая система обрядов и традиций, танец лишь одна из них, но если на вашей родине смесь православия и язычества, то здесь по сути смешение древнейших языческих верований. Вам покажется менее цивилизованным, что-то просто испугает, но не отвергайте раньше срока – здесь нет жестокости и насилия ради них самих. Хотя, если откровенно, полного понимания всех обрядов и ответов на все вопросы ты не найдёшь ни здесь и уже нигде, они просто утрачены. Люди пытаются хранить традиции, выполнять сами действия, но смыслы их постепенно стираются и даже тем, кого называют избранными, это не подвластно.

Девушки переглянулись. Индия им, выросшим среди равноправия и чистоты, не слишком нравилась как ряд сельских её районов, так и города, некоторые обычаи и вовсе ужасали, но молчать мозгов хватало у обеих.

– Эти люди или очень богаты, или очень духовны. Глаза львов у входа инкрустированы драгоценностями.

– Как посмотреть. Они не нуждаются, но это и не значит, что ведут расточительство или занимаются общей благотворительностью. Проходите к воротам и сразу же снимите обувь, здесь принято ходить босыми.

Тяжёлая змея застыла, поднявшись на хвосте, раздражённая «поглаживаниями» девушки по голове и предыдущими неудачами. Немигающие глаза, тёмные, внушающие ужас внимательно разглядывали наглую цель, и наблюдавшие за церемонией американки вытянули шеи, дрожа каждой жилкой. Змей бросился на заклинательницу…

– Аа…

Промахнулся.

Вздрогнув от собственного мычания, Елена зажала рот ладонью, боясь сбить с ритма. И не зря – животное тут же замерло на полдороги и, раскачиваясь из стороны в сторону, начало прислушиваться. Но музыка – пронзительная и одновременно чарующая, как и голос напевавшей, – вернули его к исходному положению. Прошла минута, и, приблизившись, низкорослая брюнетка чуть подпрыгнула на месте, спровоцировав новый бросок. И снова промах. В те доли секунды перед новым броском, показавшиеся Елене вечностью, губы девушки прильнули к пасти змея, и она побежала прочь от мощного мускульного тела, с громоподобным шуршанием бросившегося вслед и тяжело стукнувшегося о лязгнувшие решётки.

– Господи Иесусе… – Елена отпрянула. Прижав ладошки к груди с сильно колотящимся сердцем, брюнетка глубоко вздохнула, и, сильно зажмурившись, уткнулась лицом в шею сестры. Но всё равно последний стремительный бросок капающей ядом змеи за заклинательницей запечатлелся в мозгу навсегда. Да и Катерина была потрясена не меньше, и сидела с широко распахнутыми глазами, с восхищением разглядывая нагую девушку внизу, снимавшую пластиковый передник весь залитый вязкой жидкостью.

– Отчего у неё такой резкий голос? – неожиданно громко от нервного напряжения спросила Кет. – Разве это усмиряет? А как же флейты?

– Вопреки европейским мифам у змей очень слабый слух, но великолепный нюх, зрение, и они улавливают малейшие колебания воздуха. Не всегда возбуждающие и затихающие колебания соответствуют нашей речи, – ответила женщина, сидящая справа. – Поэтому пение не напоминает свист флейты в цирках.

– Н-но зачем? – прижимаясь к младшей близняшке, спросила Елена. – То есть, как можно заставить человека делать это?

– Никак. Только добровольный выбор служения.

– Но ведь эти занятия начинаются с раннего возраста.

– Да.

– И, Вы хотите сказать, что ребёнок может решиться на такое будущее? – Отстранившись от Кетрин, всё ещё вздрагивающая девушка подняла изумлённые глаза.

– Именно дети наиболее бесстрашны и легче относятся к смерти.