Текст книги "Приходите за счастьем вчера (СИ)"

Автор книги: Darena

сообщить о нарушении

Текущая страница: 74 (всего у книги 118 страниц)

– Возьми меня на руки, я не могу взойти по трапу.

– Что? – Но не став терять времени, он подхватил её и по-прежнему стремительно направился наверх. – Тебе так плохо, Елена?

– Извини, не знаю почему. Ты уверен, что с Кетрин всё в порядке?

– Я звонил около часа назад, она собиралась ложиться спать и прекрасно себя чувствовала.

Больше Елена не переспрашивала, прекрасно понимая, каких трудов ему стоит сохранять спокойствие на лице, но и впрямь ей было плохо. Решив, что просто заболела гриппом, она молча устроилась в кресле рядом с Колом, пристегнулась и начала следить за часами в полёте.

Бразилия. Штат Рио-де-Жанейро.

– Ладно, я на связи. Обязательно вызови себе врача, – высадив девушку у дорожки, Кол захлопнул дверцу, но дополнил в спущенное окно: – Не говори ей пока ничего, легенду ты помнишь.

– Подожди…

– Елена, некогда. – Он посмотрел на часы, потом на девушку, в чьём лице не было ни кровинки. – Хорошо, у тебя пять минут.

Вместо ответа она, намотав подол платья на руку, припустила бегом к дому.

Пять минут истекли, но Майклсон не наблюдал на улице никого и уже собирался стартовать, когда входная дверь распахнулась. Ковыляя и спотыкаясь о юбки мятого и уже утратившего любой лоск наряда, Елена дошла до автомобиля.

– Не уезжай пока в аэропорт. Нам нужно ехать в больницу к сестре, – у неё сбилось дыхание от слёз. – Сегодня ночью Кет потеряла ребёнка.

Впервые в жизни Кол не нашёл ничего лучшего, чем погладить Елену по голове.

*Гринвуд Джеймс (1833—1929) – британский писатель и журналист, автор книги «Маленький оборвыш»(англ. The True History of a Little Ragamuffin ) и ряда расказов и очерков о жизни людей из низшей социальной прослойки.

**Чизик-Хаус и Банкетинг-Хаус – лондонские дворцы.

***Bimota – небольшая итальянская компания, специализирующаяся на производстве мотобайков.

****Грин-Вуд – кладбище в Нью-Йорке, где захоронены многие известные и выдающиеся личности.

«Alles Walzer»***** – с нем. “Все вальсируют”.

====== Глава XXI (Часть III) ======

Бразилия. Округ Рио-де-Жанейро.

В палате стояла тишина, когда Кет распахнула глаза и недоумевающе оглядела комнату. Белые стены, какие-то машинки, Елена дремала, сидя в складном кресле… Чувствуя себя странно, девушка села и вздрогнула, когда коснулась пальцами ног прохладного пола, рука автоматически легла на округлый животик. Нет, не округлый, он не был таким же твёрдым как раньше – матка ещё не сократилась достаточно, – но стал пустым. Кет уже привыкла чувствовать щекотание малышки во время своих часто бессонных ночей и болтать с ней от одиночества в Бразилии. Теперь она куда-то делась.

– Где моя дочь?

Каким бы тихим ни был вопрос, но Елена услышала и проснулась, почти мгновенно оказавшись рядом.

– Кет, милая, – она погладила сестру по голове. – Ты должна лечь.

– Где моя дочь, Елена? – Зрачки заполонили радужку, Кет начала сбивчиво объяснять: – Таких же тоже бывает, что спасают.

– Она была очень маленькой по весу, котёнок.

– Она умерла?

– Я… – Тёмные глаза наблюдали внимательно, Елена поняла, что близняшка сейчас верит, будто ребёнок мог выжить. В девятнадцать недель?! Но Катерина не понимала очевидного – на вытянувшейся в ожидании шее от напряжения проступили жилки. – Да, она умерла.

Шея безвольно мотнулась, раз дёрнувшись в отрицании. Крепко обняв близняшку, Елена начала баюкать её, но та вдруг вскинула голову с её плеча, глаза заблестели безумной надеждой.

– А ты видела? Может, они просто не хотят обнадёживать?

– Она умерла, родная. В девятнадцать недель нельзя спасти.

– Но а вдруг, – вырвавшись, Кетрин быстро направилась к двери. – Это не так уж и отличается от двадцати двух, Елена. Всего-то три недельки разницы, ерунда.

– Нет, Кит. Я всё видела. Ты проспала больше суток.

Катерина остановилась на полпути, предпоследняя ниточка веры в хорошее оборвалась.

– А где же тогда Эл, если прошло столько времени? – Задрав больничную сорочку, она непонимающе осмотрела живот. Впервые в жизни Кет отказалась поверить своей половинке и решила схитрить – притворившись покорной, подождать, пока не придёт Элайджа. Но не утерпела, ехидно и торжествующе протянув: – Почему его до сих пор нет со мной? Он ведь не может не знать! Ты говоришь абсолютную дурь, и мне непонятно, зачем врать…

Елена с ужасом услышала тренькнувшую радость и раздражённую обиду в становящемся уверенным голосе.

– Он пока… не смог прилететь. Рейс задерживается из-за погоды. Конечно, знает. – Выпустив ткань из пальцев, Кетрин смотрела мимо, шевеля губами. – Конечно, прилетит. Обязательно. Кит, поплачь. Тебе станет легче.

– Я не хочу плакать. – Ровно ответила Кетрин, садясь на корточки и обхватывая колени ладонями. Резь в животе пониже пупка…

Оказывается, Элайджа был не с их дочкой, его просто здесь не было… Она и вправду не собиралась плакать – какой бы родной ни была Елена, разделить пустоту от утраты ребёнка она не могла. Нужен только один человек, теперь такой же потерянный в этом мире как она и только в его руках можно было найти утешение и прощение одно на двоих. Виски сжало тугим обручем стремительно повышающегося давления, боль усилилась. С трудом выпрямившись, Кет подошла к койке и села. – Нет, не хочу. Скажи, чтобы они мне сделали укол снотворного.

– Сначала тебе нужно попить и кушать, ты проспала почти сутки, – Елена быстро нажала на кнопку вызова медсестры.

– Нет. Мне нужно спать до приезда Эла. Мне нужно самой ему рассказать... – Стиснув вялую руку сестры горячечными пальцами, Катерина неожиданно твёрдо заговорила: – Прошу тебя, Елена, пусть они все оставят меня в покое. Мне нужно собраться с силами. Ты же знаешь, что ему так будет легче…

Её прервала медсестра, тут же отказавшаяся вколоть снотворное без разрешения лечащего врача, у которого сейчас был осмотр другой пациентки.

Впервые в жизни Катерина не стояла на своём, а, кивнув в ответ на вердикт, легла на место. Нет – так нет. Силы что-то решать, вложенные до остатка в убеждение сестры, отказали, и смысл потуг тоже потерялся: Маргарит ведь нет? Или была? Да или нет? Отбросив пугающую мысли путаницу времён, Кетрин начала думать о приятном – об Элайдже – он наверняка сейчас усадил бы её на колени, обнял и… В отличие от остальных, как попугаи твердивших благоглупости, вызывавшие ярость, Эл не искал плюсов, когда ей было больно. Просто убеждал в том, что она сильная и выносливая, способная справиться со всем, и всё же исключительный подарок был не в этом – только муж не давал перейти грань, когда сила переходит в равнодушие. С ней он был добрый, ласковый и сильный, сам по себе уходил ранний опыт правильного понимания жизни, и Кет чувствовала так, словно это и не она вовсе, а Катерина Пирс из Мистик Фоллз, девушка, для которой самым большим горем было стесать коленки или обжечься кофе. С единственным отличием от прошлого – очень любимая девушка. Она и сейчас знала, что переживёт даже это, если он возьмёт её к себе. Куда именно к себе, Катерина бы вряд ли сумела объяснить. Но его не было, и теперь у них не было Маргарит. Эл ведь так хотел их дочку, ждал, они вместе выбирали детскую… Что же будет с ним? Что ей ему сказать?

Бросив на мяукнувшую тихий стон и окончательно погрузившуюся в свои мысли сестру беглый взгляд, Елена выбежала из палаты. После десятиминутного скандала, мольб, угроз и пререканий с врачом ей удалось настоять на своём, и разрешение на сильное снотворное было получено. Спустя несколько минут организм Кет получил лекарство, и женщина почувствовала, как погружается в долгожданный омут сна.

– Елена, спасибо, – язык еле ворочался, и Катерина испугалась, что не сумеет договорить, издав булькающий звук: – Когда он прилетит...

– Я сразу тебя разбужу.

«Если прилетит…»

Елена так и осталась сидеть в кресле, перебирая завитки на висках Кетрин и погрузившись в состояние прострации и опустошения, не следя за часовой стрелкой. Прикосновение к плечу вывело её из оцепенения.

– Всё плохо?

Елена вздрогнула. Перед ней стоял Кол – ещё более осунувшийся, с проступившими морщинами на лице и стекленеющим от усталости взглядом – они расстались сразу по приезде в клинику, на близняшек у него просто не было времени: Ребекка, узнав новости, едва держалась, младший Майклсон тоже вцепился в сестру, и они все улетели из Рио. Или нет?

– Всё очень плохо, Кол.

– Что она?

– Ждет твоего брата.

– А где Бекс? Ты разве не с ней?

– Я передал её Нику, там Алекс, и прилетел обратно. – Он кивнул на дверь, желая выйти из палаты. – Что у вас? Мне сказали, был большой скандал, ты топала ногами и кричала на врачей.

– Я не кричала, просто попросила снотворное для Кет. – Они сели на диванчик в коридоре. – Она… – быстрый взгляд, и снова невпопад: – ждёт твоего брата.

– Там без изменений. Прочёсывают лесной массив, погода дурная... – он сглотнул пену слюны.

– Тебе хочется быть там?

– Я там ни к чему. – Кол не ответил на вопрос, да и девушка уже поняла, что он был не самым уместным. – Что нужно здесь, Елена? Из-за чего были претензии к персоналу?

– Найди врача, который будет заниматься только моей сестрой. Лучше, если англичанин или американец, мне трудно сразу понимать местный испанский или не очень хороший английский. И пусть в её палате разрешат поставить раскладное кресло. Пока всё, что мне нужно.

– Ты решила, что ей говорить?

– Пока не ясно, что с Элайджей – ничего. Что рейс задерживают. Или он не может прилететь, бизнес. Не знаю.

– Какой, к чёрту, бизнес? Елена, ты в своём уме? – его голос возвысился. – Кем ты его выставляешь?

– А что мне ещё делать?! Сказать ей сейчас, что она не только потеряла ребёнка, но ещё и мужа не увидит? Да?!

– Она его увидит! На Cessna сложнее не сесть, чем сесть.

– Ты не можешь мне ручаться! Сесть в Амазонке мало, чтобы выжить, – отсутствие сна и нервное напряжение нашло выход в гневе: – Я прекрасно знаю, что по-твоему Кет машина, которой никогда не больно.

– Я этого не говорил. – Правда в её словах была, признавать которую не хотелось.

– Но думаешь! Вы все, все так думаете и считаете её за животное, которое может только есть, пить, трахаться и работать. А ещё расчётливой дрянью, которой подвернулся самый удобный вариант в лице твоего брата – можно раздвинуть ноги и выплыть из всей этой грязи. И ты вообще ничего не понимаешь в любви, ты можешь только ломать! Пусть лучше она ненавидит его, чем сходит с ума. Это моя сестра, а не твоя и...

– Сеньорита, тише, Вы в больнице, – появление дежурной медсестры заставило истерящую девушку умолкнуть. – Иначе вас выведут.

– Простите. – Перед глазами поплыло от резкого спада давления. Брюнетка увидела лицо склонившегося к ней Майклсона. – Я больше так не буду, Кол.

Силы покинули, и Елена осела на диван.

Резкий запах нашатыря привёл её в чувство, и девушка рывком вскочила. Результат был предсказуем – она едва не поцеловалась с полом снова.

– Долго?

– Минута, – раздался спокойный голос Кола. Взглянув на него и склонившуюся медсестру, Елена запунцовела от стыда, отстраняясь.

– Спасибо. Эм, Кол… – она нервно облизала губы. – Извини меня за то, что я наговорила…

– Проехали. Ты давно ела?

– Я… – Ела? – Не помню. – Тело зажило своей жизнью, игнорируя доводы разума и чувство смущения перед персоналом, и Елена прислонила голову к его груди. Майклсон, уставший не меньше, обнял девушку за плечи, подавая стакан с водой. – На бале.

– Это было двое с половиной суток назад, плюс длительный перелёт.

– Поэтому и обморок, – констатировала медсестра. – С Вами сейчас всё в порядке?

Елена поморгала.

– Да, спасибо за помощь.

– Выпейте эту воду с витамином С и поешьте.

Она ушла, Елена выпила воду, погладила плечо Кола и тут же отстранилась.

– Ладно, мне нужно к Кет, – отставив стакан, она быстро направилась к дверям.

– Ты забыла про еду. Пойдём выйдем – тут вроде бы есть нормальное кафе.

– Нет, спасибо. Я не хочу её оставлять.

Он окинул девушку взглядом от макушки до ног, резко кивнув.

– Хорошо, скажи что, и я принесу.

– Не надо. Мне вполне нормально, это тебе нужно и есть, и спать. Три перелёта за двое суток. Скоро прилетят Рик с Дженной, они обо мне позаботятся.

– Их самолёт задерживается из-за непогоды уже на семь часов, – отмахнулся Кол, подходя к двери, и оказавшись рядом с ней. – Я не могу отдыхать, Елена, а твои ужин и кресла по крайней мере отвлекают от мыслей. По материальной части занятия – явно моё.

– Понятно. – Глаза Кола, несмотря на привычку говорить бодро, были такими тускло-серыми, что она не удержалась – в очередной раз погладила его по щеке. Кол на мгновение опустил веки, поддавшись слабости, на лице проступили горечь и страх, и девушка поцеловала его в лоб. Баюкающий шёпот мягко обволакивал сознание: – Спасибо, что ты вернулся сюда. Я знаю, как тебе хочется обратно, к твоим родным, даже если это бесполезно для дела. И знаю, что наговорила ерунды – Cessna сядет даже на дереве. У вас с Элайджей всё будет хорошо, вы очень сильные люди.

– У нас, – открыв глаза, он повернул дверную ручку, пропуская девушку вперёд в уже знакомый ей коридор, ведущий к палатам. – Так тебе нужны вещи?

– Расчёску, если можно, и зубную щётку.

– Я понял.

Кол и вправду привёз ей всё – начиная с зубной щётки и заканчивая сменой белья, но Елена, уже не смущаясь, а просто молчаливо поблагодарив, ждала, когда в очередной раз проснётся Катерина и попросит дать ей снова заснуть.

Двое суток назад.

– Что это за драндулет? Со времён Второй мировой?

– Майклсон, если тебе что-то не нравится, можешь вылезать и идти пешком до Рио, пока я обхаживаю твою сестру.

– А я должен сказать, что это элита частной авиации? Уволь. – Элайджа поднял брови, кисло оглядев Сальваторе: – Хотя техника соответствует её командиру. Не надейся избавиться – ты либо получишь по роже, Сальваторе, либо я тебя выкину из самолёта.

– Невзъ*бенность зашкаливает? Эта Cessna, между прочим, последнего поколения, технический ты наш. Радуйся, что залетел за тобой.

«Удружила сестрёнка…»

Деймон, согласовавший командировку в Латинскую Америку, чтобы хотя бы изредка видеть дочь, должен был сегодня прилететь в Бразилию. Но Бекка, узнав о горестях брата, завербованный которым самолёт какая-то дурында отдала на откуп туристам, выдала «прекрасную» идею, чтобы бывший муж сделал крюк и захватил Эла. Процесс шантажа дочерью Деймона и взывания к совести Элайджи по поводу грусти беременной женщины, запертой на вилле, был проведён столь качественно в стиле младшей сестры, что, когда Ребекка закончила промывку мозгов, мыслей в голове не было у обоих. Но теперь рассудок к Элайдже стремительно возвращался, лететь он не хотел – но деваться уже было некуда. Дедушка американского авиастроения, пусть и новейшей модели ждал на посадку.

И вот теперь они судорожно отстёгивали ремни.

– Ты был прав,– это же, с*ка, драндулет!

– Он сел, – растерянно возразил Деймону Майклсон. – В непогоду…

– На том спасибо… Ной, а связь есть?

– Ты ещё спроси не транслируют ли здесь твою физиономию в прайм-тайм. Нет. – Ной, их пилот, сдёрнул перчатки. – Бак наверняка протекает, поэтому лучше взять всё, что может пригодиться, и убрать наши задницы подальше на случай возгорания.

– О’кей. – Деймон протёр царапину на щеке, быстро надевая сапоги.

Выбравшись из самолёта, они огляделись – ничего симпатичного по крайней мере в ближайшие часы не ожидалось.

– П*здец, – ёмко охарактеризовал Элайджа, оглядев заросли какой-то травы среди грязной жижи. – Про невзъ*бенность придётся забыть.

– Согласен. – Вздохнул Деймон. – На время. Эл, у тебя ведь ствол с собой?

– Откуда ты…

– Майклсон, окстись, я в курсе вашего маленького бизнеса на этом континенте.

– С собой. Стерлинг. Дей? – он кивнул в сторону шевелящихся ветвей, покосившись на крупных амазонских муравьёв, бегающих по стволам. – Что там, бл*, за с*ка?

– Да хер его знает, может, и тарантул. Не пума точно. Да не шарься ты, бл*!

Но высказать всё, что думает о желании Майклсона стать первопроходцем в вечнозелёных зарослях, он не успел:

– Как я и думал бак пробит ветками, когда будем рядом осторожнее…

– А связь?

– Связи нет. Но успел передать относительные координаты, когда двигатель зашумел. – Ной посмотрел под ноги, устало потерев лоб и брови, – в общем, нас будут искать и в этой дыре, поэтому нужно продержаться несколько дней. Чистая вода на первое время есть, но немного. Сухпаёк тоже. Тут…

Он не договорил, поморщился – итак всё ясно. Кругом – вода. Влажный лес, где проще сгнить, чем получить искру пламени, под ногами хлюпает, а лёгкие едва наполняются тяжёлым воздухом. Паника не предупреждает, когда заявиться на постой – взгляд Майклсона заволокло, и он едва не сел посреди леса, что в условиях Амазонии было совершенно излишней «приятностью».

– Хэй… Спокойно, – Сальваторе увидев лишние движения бывшего друга, сообразил, что происходит – включение инстинкта. Который тот должен перебороть, чтобы не утонуть на ближайшей кочке или не оказаться сожранным местными насекомыми, начиная с симпатичных муравьёв. Всё это Деймон уже переживал в своё первое турне... – Думай мозгами. За нами прилетят – это во-первых, а во-вторых, нехер стоять тут с кислой миной – нужно делать укрытие, скоро дождь зарядит так, что поплывём вместе с сухпайком в дальние дали, а нас там точно не найдут даже самые отмороженные гринписовцы.

– Зачем? Эта байда вряд ли рванёт, – наконец, взглянув на Сessna, с сомнением пробормотал Элайджа. – Скорее сгниёт. Это плюс.

– Может и рвануть от того, что начнёт конкретно отсыревать… – кивнул Ной в сторону самолёта.

– Есть полиэтилен? – Майклсон наконец опомнился от липкого страха, полностью захватившего его сознание, но голос всё ещё оставался тихим: – Вряд ли Стерлинг тут долго протянет и поможет, но завернуть стоит.

– Стоит, стоит. А дальше встряхивайся. Засиделся ты по кабинетам…

– Нож получи, распишись… – Ной поднял брови – у него, хоть и не так явно как у Элайджи – лётчик, – но страх тоже был. Был он и у Деймона. Но в итоге они сумели его подавить, и через некоторое время был натянут полиэтилен, над плотом из нескольких веток, срубленных и положенных крест-накрест, подожжено топливо, чтобы выкурить мелких насекомых, открыт сухпаёк, и их жизнь на насесте на первое время относительно наладилась.

Бразилия. Округ Рио-де-Жанейро.

– Но тётя…

– Елена, я просто высказала свою точку зрения. Прошло уже три дня. Она не может не спросить про телефонный звонок.

– Хорошо, – Елена вздёрнула подбородок, она сдалась в споре с родными. – Я скажу ей. Смягчённую версию.

– Скажи, – обняв племянницу за плечи, Рик вздохнул: – Но ты же знаешь, что наша Кетти умница. Она вытянет из тебя всю подноготную.

– Я знаю. – Елена встретилась взглядом с нежными, голубыми глазами Дженны. Признание вырвалось само собой. – Нужно идти, но я не могу. Я так боюсь её истерики, боюсь не справиться и очень хочу этого. Оо-о, Рик, почему она такая спокойная? Ей же так больно.

– Не знаю. – Не в силах встретиться с девушкой взглядом, Аларик поцеловал её в лоб. – Знаю, что ближе тебя нет, милая… Иди, уже проснулась.

Но напрасно Зальцман думал, что Кетрин набросится с расспросами и подозрениями – ничего подобного. На рассказ Елены об аварийной посадке в Амазонке, из-за которой самолёт Элайджи сел, что всё сложно, но Майклсон жив, здоров, и к ним направляется команда спасателей, она ответила лишь лёгким поднятием брови и, непонятно взглянув, спросила:

– Он летел ко мне?

– Да. – Елена, обрадовавшись хоть такой реакции, сжала пальцы близняшки и убедительно закивала. – Скоро прилетит, Катерина. Обязательно.

– Хорошо, что хоть там всё хорошо. – Мягко высвободив ладони, Кетрин натянуто улыбнулась. – Я хочу отдохнуть одна. Выйди, пожалуйста.

– Что она спросила? – Рик, нервно мерявший шагами коридор, вскинулся при виде Елены, Дженна схватила племянницу за запястья.

– Ничего. Выставила меня.

– Плачет?

– Нет, – неверным тоном прошептала Елена. – Она рисует цв-веточки. Дженна...

– Иди сюда, малышка. – Прижав расхныкавшуюся девушку к груди, миссис Зальцман переглянулась с мужем поверх головы.

– Что же тут за дерьмо такое?

Вопрос был обращён разве что к небесам. Дождь поливал уже вторые сутки, сказать, что они промокли было ничего не сказать, но и оставить пост было невозможно. Майклсон размеренно ударял по стволу дерева – если верить Сальваторе, – а он неожиданно для себя открыл, что верит, – этот звук разносился на многие километры. Да и какое никакое, а занятие. Впрочем, занятий хватало – мир вокруг копошился, желая узнать, кто нарушил славное уединение растений, гадов, насекомых и первой королевы экваториальных лесов – воды.

– Давай, сворачивайся. – Хрипловатый голос вклинился в глухой рокот ударов. – Моя смена.

– Нет, стоп. Голова и температура? У тебя уже всё в порядке?

– Майклсон, мы не в боевике, а в джунглях, – Сальваторе расхохотался, но тут же поморщился от головной боли. – Сойдёт.

– Ты простыл, иди в укрытие.

– От простуды никто не умирал, да и Ной накормил антибиотиками из аптечки.

– Иди, давай, не хватало нам ещё охранять твою горячечную тушку. Знаешь ли тухлое мясо привлекает хищников…

– Идите оба. – Появившийся Ной поудобнее перехватил палку. – И поживее – муравьи хотят жрать именно то, что хотим мы. А ты Сальваторе пей горячее.

Безоговорочно признавшие лидерство физически и психологически более подготовленного к подобным коллизиям пилота, мужчины поплелись под навес.

– Выберемся, просто погода нелётная, а на лодке хер куда дотащишься за три дня.

– М-да… – Деймон вскинул бровь на эту глухо оброненную фразу, прекрасно поняв смысл. – Боишься за своих и ребёнка, если не найдут?

Майклсон не ответил, стряхивая воду с волос. Не склонный навязываться, Сальваторе уставился на «потолок», чувствуя, как жар медленно распространяется по телу. Вздрогнул от неожиданно раздавшегося голоса.

– Только за Катерину.

– Она взрослая женщина, а вот ребёнок – да.

– Ребёнка есть кому воспитывать, а Катерина…

– Не дадут ей пропасть.

– Она сама себе устроит Хиросиму. – Деймон фыркнул – он был не из тех, кто верил в самоубийства из-за любви. Впрочем, Элайджа тоже, и потому лишь усмехнулся при виде скептицизма на лице Сальваторе. – Не в этом смысле. Катерина требует огромного терпения, а если эта подстава пойдёт по худшему сценарию, то степень взлетит в бесконечность.

– Думаешь, она никому не нужна, кроме тебя? Она очень красивая и сексапильная женщина, такие имеют право на тараканов и возню с собой. Или… – смешок. – Газеты на сей раз оказались правдивы?

– Да. Хотя самое жареное ваша королевская рать промухоловила.

– Даже так… А почему тебя не смутило? Ты был из нас самый требовательный к ранжиру любовниц.

– Наверное, потому что она мне вроде как не просто любовница, а жена.

Потрясающее утверждение. Сдерживая хохот, Сальваторе смежил горячие веки.

– Вот что значит не было у человека моего родителя в воспитателях. Тот бы объявил что-то вроде – чёрного кобеля не отмоешь до бела, и закрыл вопрос, о том будет ли гулять от тебя жёнушка или нет.

– Ну, так вы с ним и не жили. Не обольщайся, Дей, – ухмыльнулся Майклсон, – ты шёл не чёрными, а дворнягами.

– Твой Джордж как-то выносил.

– Знай Джордж, что ты полезешь к Бекке в постель, он тебя бы в первый вечер вынес вперёд ногами.

Впрочем, в фразе если и была злобность, то само наличие фразы говорило о том, что Эл отошёл от ситуации, поэтому Сальваторе не придал выпаду значения.

– Не тревожься так за неё, найдутся, кто её пожалеет. Или, я догадываюсь, – насмешливый взгляд, – откровенно, ты бы сам пожалел в такой ситуации, будь это левая девочка? Или решил бы, что её предназначение ходить по рукам, кинул на круг и не заморачивался? – Взгляд на перекосившееся лицо Майклсона, и Деймон ответил сам: – Последнее, конечно. Что ж ей не объяснил отец, что там куда она полезла, либо имеешь ты, либо тебя и второе в разы чаще?

Снова пауза.

– Объяснили ей всё ещё в школе. Что ты хочешь услышать? Что у меня девка с дурью и с большой по части умения жить? Я это лучше тебя знаю, как и то, что она не предмет мебели, в отличие от большинства смазливых девочек, которые не могут палец о палец ударить.

– Те, на которых женятся, а есть, которых любят.

– От того, что Катерина такая «некондиционная» в ваших глазах, ничего не изменится, поэтому заткните эти мнения себе в … И пусть твоя челюсть скажет спасибо, что мы в этой заднице мира.

– Вас? – Захохотал Деймон. – Я не один такой, тебя достающий?

– Кол с Диком. Ник – пятьдесят на пятьдесят, наверное, из-за промывки мозгов от Керолайн.

– Ну и ладно, заткнул. Скорее мне не понятно – Бекс вы, в том числе ты, воспитали иначе. И воспитали хорошо, пальцем о палец точно ударит.

Ледяные взгляды на миг скрестились, и до Майклсона вдруг дошло – для Деймона до сих пор эталон женщины именно Ребекка, и так получилось, что она вышла замуж за своего первого мужчину. Но Элайджа не мог сравнивать сестру и Катерину, в его отношении к обеим не было ничего рационального – всё равно что равнять соловья и сокола, – но всё же вопрос задал, но для него смысл ответа не имел никакого отношения к жене:

– Если бы Бекка наломала дров до встречи с ней, бросил бы?

Первый раз в жизни их диалог о сестре Майклсона со времени её замужества был мирным, и Сальваторе неожиданно для себя ответил:

– Глупый вопрос, Эл. Не знаю. Я полюбил её такой, какая есть слишком рано, и не думал о том, как-то иначе. Как бы ни было – в случае чего, ребёнок подсластит пилюлю, это в женской натуре. – Этой натуре не подсластит, но Элайджа ничего не сказал в ответ – некоторые вещи должны оставаться между двумя. – У меня таких проблем нет благодаря этому сицилийцу, только ребёнок.

– Ребёнка вырастят и окружат любовью. И Дени тоже.

– Любовь не заменяет отца. – Злобно процедил Сальваторе. – Хотя, давай замнём… понесло не туда.

– Замнём. Не к месту. – Майклсон поворошил уголья в очажке. – Давай спи.

Франция. Альпы. Около шести лет назад.

– Спишь? – Настойчивый голос раздался над ухом. – Пойдём кое-что покажу.

– Ничего я не хочу видеть. – Девушка дремотно заныла: – Ты изверг, дай хоть первую ночёвку нормально провести.

Но куда там – Деймон уже стянул с неё тёплое одеяло, пришлось вставать.

– Сначала поешь, потом небольшая экскурсия на двоих.

Приют Тет Рюс располагался у самой кромки снегов, где лето встречалось с зимой и неудивительно, что посетителей было больше, чем достаточно помимо ребят из их группы. Уже проснувшаяся Бекка с удивлением отменила, что из постели, если так можно назвать спальник, только она одна – остальные и не думали засыпать и вовсю обсуждали погоду назавтра с испанцами, оказавшимися так же за ужином. Послушав настоятельного совета Деймона съесть горячего, а не сразу фастфуд, Ребекка приступила к нелюбимому ею супу, в пол уха слушая разговор – погода ожидалась не лучшая, кучевые облака, а там и до грозы недалеко… С трудом проглотив сэндвич и после запив как дома чаем с молоком и сахаром, Бекс снова почувствовала сонливость. Но куда там – стоило ей поставить чашку на столик, и в мир сладкого умиротворения вклинился голос Деймона:

– Бекс, не засиживайся за столом.

– Но мне интересно…

Но провести Сальваторе не удалось:

– Я сам тебе объясню погоду, если захочешь. Вставай.

Бормоча что-то о беспардонности неких зазвездившихся личностей, она встала с места и, одевшись, вышла.

– Ну-ка, не куксись, Бекс. Вперёд.

– Вперёд, – буркнула девушка и зашагала за ним. Но через полчаса заныла: – Деймон, я завтра упаду со скалы от усталости.

– Немножко. Потерпи.

И такое «потерпи» первый раз, второй, третий… К юго-западу от приюта они вышли к высокогорному лугу, затерявшемуся в полумесяце горных вершин.

– А теперь смотри. – Он потащил её к западному краю полумесяца. – То, что ты хотела.

Недовольство от беспокойной прогулки после трудного дня, обида за случившееся у озера, неловкость из-за поцелуя… Всё мгновенно было прощено и забыто при виде крошечных цветков.

– Это эдельвейсы? – Она присела на корточки, трогая пальцем цветки.

– Да, куколка. Это он.

– Целый луг… Мы проходили в Университете по лекарственным растениям вроде бы, что он поглощает ультрафиолет полностью и вообще редкость, но… – Она подняла удивлённые глаза. – Ой, Деймон посмотри какие они крохи. И такие плотные! Я не взяла фотоаппарат. И почему только я? Нужно позвать остальных…

– Сейчас не нужно, – отрезал Деймон. – Потом. Да и вообще эдельвейсы здесь не редкость, даже странно, что мы не встретили луг, – разумеется, не странно, но Сальваторе сам спланировал маршрут так, что они не увидели этих цветов, хотел показать ей их первый, – увидят.

– Но тут не только эдельвейсы, – она едва ли не прыгала вокруг мужчины. – Тут… это же… – Раскрашивая всё вокруг пурпуром малинового заката, солнце опустилось ниже на зубчатый частокол скал, и на долину упала тень, растворяя пушистое серебро соцветий в тёмно-зелёной траве. Ребекка остановилась как вкопанная, сильно сжала ладони, забираясь ими в тепло курточки. – Немыслимая красота… – Немыслимая красота на двоих. Сердечко девушки ёкнуло, дыхание оборвалось, когда она обернулась и уставилась в бирюзовые, из-за разлитых по небу жёлто-багряных красок и обветренной кожи, ещё более пронзительного оттенка глаза. – Не надо Деймон. Вот этого не надо…

Снова присев рядом с цветами, девушка принялась их разглядывать в молчании. Развернуться и уйти – чего проще, но ей не хотелось. И она не уходила. Запомнить эту красоту… Блондинка вновь пожалела о забытом фотоаппарате. Села на корточки, да так и сидела, пока не потемнели вершины, сразу превратив луг в чужой и пустынный, а горы в нависающих над земным миром монстров.

– Ребекка, пора возвращаться. Пойдём.

– Пойдём.

Они молча вернулись в лагерь, пожелали друг другу спокойной ночи и разбрелись по палаткам. Только девушка мучилась вопросом, который раньше не приходил в голову – какой же Деймон ей только друг?

А на следующий день всё, нет, не забылось, отступило в сторону в стремлении к её первой горной вершине. И она была – белоснежная от снега, с изумрудными искрами льда, и Ребекка ощутила, что значит быть на вершине мира. На вершине всего. Кто-то кричит от счастья, кто-то обнимается и возносит руки к холодному слепящему солнцу, кто-то стремиться оставить свой след на ней навечно, а девушка стояла тихо в стороне, с улыбкой глядя на празднующих товарищей по восхождению.

– Не хочешь приколоть ленточку, куколка?

– Нет, не хочу. Да у меня и нет.

– Не запаслась?

– Запаслась, – она присела на валун. – Только оставила в последнем приюте. И фотоаппарат, – задумчиво: – чтобы не было соблазна.

– Правильно, – Деймон кивнул, опускаясь рядом.

– А ты почему не куришь? – Удивившись – почему он-то считает, что это правильно, Бекка улыбнулась: – Устал ведь с нами нянькаться.