Текст книги "Приходите за счастьем вчера (СИ)"

Автор книги: Darena

сообщить о нарушении

Текущая страница: 81 (всего у книги 118 страниц)

– Чего? – Женская ладошка скользнула по шее, расстёгивая рубашку. – Я лежу, не шевелюсь, это ты делаешь со мной, что хо…

– Тебе нельзя. – Процедил мужчина, вставая с постели.

– Да ну? Ты серьёзно поверил в этот бред с сотрясением? – Она стянула юбку и встала, неслышно подкрадываясь и прижавшись обнажённой грудью к его спине. – Смотри, – перед глазами Элайджи оказался всё тот же крохотный ножичек для бумаги с его стола. – Пара движений… – подцепив пуговицу рубашки лезвием, Кетрин дёрнула рукоятку вниз и пуговица отлетела, – и чулки распускаются. – Пришёл черёд второй пуговицы, ликующий голосок медово заключил: – И бровь тоже… А имбирь снижает давление.

– Какая же ты… – он перехватил руку и отбросил ножичек.

– Какая? – Кет прижалась теснее, давая почувствовать своё тело в полной мере.

– Плохая.

– Для постели не имеет значения. Или да? Тебе ведь нравится, даже когда я веду себя как последняя шлюха, с которой можно всё, – сообщила девушка. Смешок: – С тобой наедине, конечно.

Тоже правда. Майклсон почувствовал, как кровь быстро застучала в висках. Секс для разрядки с Изабеллой или занятия любовью с Катериной... Балаган какой-то. Отбросил женскую ладошку с плеча.

– Я жду тебя. – Упав на постель и сбросив с неё остатки вещей, Кет раскинула руки. Оба знали: когда обернётся, что бы он ни сказал, Элайджа проиграл. Но он может выйти из комнаты, не обернувшись. Так Майклсон и поступил, направившись к двери. Игнорируя комок, внезапно подступивший к горлу, он нажал на ручку.

– Пожалуйста, Эл. Не оставляй меня, – раздался умоляющий голос. – Давай попробуем, ты же всё равно вернёшься сюда. Ничего не было в этом Довиле, я бы никогда на это не пошла до конца. Но я ждала, что ты приедешь за мной, а не будешь с этой… этой… Но дело не в ней, да?

Не выдержав, он обернулся. Сев рядом на кровать, отстранил потянувшуюся с поцелуем девушку. По-прежнему злой как чёрт – слишком хорошо осознавал, что им крутит, как душе придётся, женщина не так давно вышедшая из детского возраста: непонятно как, но крутит – Элайджа отрицательно кивнул, заставляя её лежать спокойно.

– Нет, Катерина. Это я тебя хочу, а ты, – он медленно поцеловал её сначала в одну бархатную щёку, затем в другую, пристально глядя в глаза, – просто из самолюбия ревнуешь к этой девчонке и думаешь, что если потерпишь, то я не пойду к ней.

– Я… – Кет схватила его за кисти рук, брови нервно задёргались. Сказать было нечего: Элайджа прочитал её как открытую книгу на родном языке. – Я же…

– Давай будем откровенны, – Элайджа устало усмехнулся, почувствовав, как впились её ноготки в кожу – аргумент, что он не сбежит. Да куда же от неё деться! – Тебе было очень больно в прошлый раз в отеле?

– Немного. – Она помедлила с ответом и кивнула, пышные волосы спрятали лицо. – Я не знаю, это другое ощущение, не как порез или удар... Я расслабилась, но было немного больно и да, я кончила. Это было самое мерзкое во всём.

– Не то, что ты называешь «заниматься любовью»? Хотя ты не хочешь взрослеть, но иногда бывает и так, когда любят. Поэтому ты отказалась от четырёх ночей. В том числе.

«Поэтому ты дал мне этот унижающий тебя выбор…»

– А теперь ты решила, что оно того не стоит. У тебя не получается говорить, – обняв девушку за плечи, Элайджа лёг рядом с ней. Посмотрел на светлые на фоне его запястья пальчики с привычно-острыми закругленными ногтями. У Изабеллы форма была квадратная, дико раздражавшая, но и не напоминавшая о жене, поэтому своих претензий он не выказывал. – Мне тоже не нужна просто «течная сучка», как ты неизящно выразилась, мне нужно, чтобы ты ложилась в мою постель хоть с каким-то энтузиазмом изначально. Просто тело, в том числе и возбуждённое я получу, где угодно.

– А если нет? Я не хочу с тобой расставаться, а это рано или поздно случится.

– Почему не хочешь? Я-то знаю, почему не могу расстаться.

– Наверное, привычка, – Кетрин затрясло от собственных проявлений слабости и честности. И ещё ей безумно хотелось, чтобы этот человек, внушивший столь сильные переживания, почувствовал на своей шкуре всё то, что пережила она. Боль, отчаяние и усталость от жизни, когда ничего не хочется, но он говорил такие вещи… – Я не могу доверять тебе как раньше, но и расстаться тоже не могу.

– Не густо, но сойдёт. – Она с таким облегчением выдохнула и закивала, что невольно развеселила. – Тогда приступим?

Вместо ответа брюнетка быстро прижалась к его рту приоткрытыми губами. Отстранившись и увидев её недоумевающее и разочарованное лицо, Элайджа вдруг с удивлением понял, что ему хочется смеяться.

– Что ты не отвечаешь?

– Катерина, ну что за гренадёрский наскок? Мы сейчас не мне эрекцию повышаем, а тебя соблазняем… – у него всё же вырвался смешок, стоило увидеть, как она тут же улеглась на спину и замерла в ожидании: – Я не это имел ввиду, но ладно, бревно так бревно. Закрой глаза.

Послушавшись, она вытянулась в струнку. Тёплые губы заскользили по шее, прикусили…

Наслаждение разливалось по телу, Кет нетерпеливо ждала перехода к более активным действиям, поэтому не сразу сообразила, что Элайджи нет рядом:

– Что? – Она распахнула ресницы и увидела, что он сидит рядом, любуясь. – Но тебе же тоже нужно, я сегодня помешала… Не переживай на мой счёт.

– Катерина, я ценю твою заботу, но сейчас главное не…

– Нет, – нежная, но твёрдая ладошка опрокинула его на спину, – мне теперь так хочется. Хочется. Очень. Ты говорил, что всё будет только как я захочу…

– И ты не боишься последствий? – Элайджа расстегнул манжеты рубашки.

– Ни капельки… Я хочу побыть хозяйкой положения.

– Ты веришь, что в таком виде ты хозяйка положения? – Смех мужчины эхом прокатился по спальне. – Обожаю тебя в этом положении, но ты точно не…

– Я это просто знаю. – Она хихикнула, стягивая с него рубашку и проводя зубами по мгновенно напрягшимся мышцам пресса. – А ты всего лишь снова меряешь жизнь своими фаллократическими мерками. Но ты мой мужчина, поэтому прощаю…

Хозяйка положения… Вопрос состоял в том, что Майклсон слишком жалел её горло, чтобы исполнить действительно желаемое в нынешнем положении, то есть схватить за волосы и пропихнуть в глотку без подготовки, но не стал лезть в бутылку и сообщать печальный факт Катерине, терпеливо позволяя творить с собой, что ей угодно. В конце концов, остальных-то не жалел, значит, сердцу точно хозяйка.

Поставив подбородок на живот мужчине, Кетрин облизала губы и прищурилась, разглядывая его лицо. В её глазах и на губах очень медленно зажглась ликующая улыбка победительницы – никакие блондиночки не страшны, такое наслаждение исказило черты Элайджи. И её имя в конце. Они встретились взглядами и его мутный, непонимающе-тяжёлый впивался в её улыбающееся личико абордажными крючьями и, наконец, чёрные ресницы сомкнулись. С тихим восторгом полностью удовлетворённой собственницы, она посмотрела на мужа ещё пару секунд, подтянулась на локтях и устроила голову у него на плече, слушая как часто и глубоко он дышит, пытаясь быстро восстановиться. Если бы это было возможно, Кет бы замурлыкала, от какого-то только ей понятного довольства собой. Потрясающе, когда стоит немного постараться, и мужчина у твоих ног – что она переиграла – нет, не дамочку из секретарской, а его самого подчинила своим условиям, – Катерина не сомневалась ни минуты. Но вот мужская рука рядом чуть сжалась, нащупала её бедро. Губы Элайджи растянулись в улыбке, голос звучал глухо.

– И всё же ты стервозна, Катерина. – Длинная пауза, она улыбалась и, конечно, не ответила – какая разница, какая она, если её собственность вернулась к ней? Эл был в её руках. Почему она раньше не думала, как важно не выпустить его из них с доверием или без? Впрочем, Элайдже и не нужно было ответа: – У какого-то писателя было хорошее определение этому слову… Не помню.

Катерина по-прежнему молча водила подушечками пальцев по его груди, в комнате повисла тишина, в которой сплетались их дыхания – его тяжёлое и хрипловатое и её лёгкое и спокойное. Она мирно наслаждалась своим женским триумфом, вкус контроля и власти над мужчиной, его мыслями и страстями был всегда великолепен, Кет уже начала забывать, каково это. А ещё каково ей обнимать Элайджу. Приподнявшись на локте, она осторожно прикоснулась губами к щеке.

– Куда ты? – встрепенувшись от того, что он встал, брюнетка недоумённо вскинула голову.

– В ванную.

Чувствуя лёгкое неудовольствие от того, что с ней никого нет, хотя она ожидала совсем иного, когда Эл восстановит силы, Кетрин снова легла, на сей раз положив голову на его подушку, вдыхая её запах и начиная придрёмывать в полумраке. Но вот мужские руки её подхватили и понесли, через минуту опустили в тёплую воду, вырвав протестующий писк.

– Эл? – Она испуганно ухватила его за запястье.

– Я собираюсь искупать тебя. Твои волосы совсем слиплись.

– Хорошо, – Откинула голову на подушечку, сначала смущённая и даже раздосадованная этим желанием, но вскоре начала получать невероятное удовольствие от осторожных прикосновений пальцев и губки к коже и плеска не слишком тёплой воды. Когда-то он часто этим занимался, только обычно ванну они делили на двоих, и Катерина не оставалась в долгу…

– Перевернись.

– Так? – Мочалка скользнула от спины к ногам.

– Так…

– Мне хорошо. – Выдохнула Кет и, вытянув шею, провела мокрыми ладонями по щекам, умиротворённо прошептав: – Очень хорошо. Спасибо… – она перевернулась на спину, снова начиная засыпать – сегодня было слишком много событий, – и разглядывая руки Эла на своей груди. Но усилием воли вернула себя в действительность, от неожиданности раньше положенного по плану спросив:

– Это значит, что ты согласен пересмотреть наш договор на первый пункт?

Он двумя пальцами приподнял её подбородок и прильнул в долгом поцелуе к раскрасневшимся губам:

– Да.

– Я так дорога тебе? – Катерина вновь приподняла лицо, тщательно скрывая за ласковым тоном самодовольство, смешанное с желанием отомстить за то, что Элайджа не сидел при ней последние месяцы.

– Конечно. – Снова приник к её рту. – Самая ценная и важная вещь для любого мужчины – это его женщина. С ней невозможно расстаться, можно только оставить себе.

– Я не вещь, – она выставила подбородок.

– Женщина, которая не любит, но живёт и не собирается отпускать… – Он прикоснулся губами к розовому от горячей воды мизинцу. – Кажешься тёплой ко всем, а на деле как природный жемчуг.

«Он сошёл с ума или просто обкурился?» Хотя под ложечкой уже предательски засосало.

– Не говори ерунды, я чувствую… – всё же испугавшись дичи, которую начал вещать Элайджа, Кет резко отдёрнула ступню, окатив его джинсы водой.

– Что же?

“Я люблю тебя...”

– Я ревную тебя.

Он несколько секунд смотрел на неё ничего не выражающим взглядом, усмехнулся.

– В тот день, когда я отдам Колу свой Мазератти погонять, вызывай психиатричку. – Короткий смешок при виде её скептического лица. – Да не переживай – не свихнулся ещё, приступ корявого поэтизма. Уже прошло.

– Нам нужно подождать и всё наладится… – Не совсем правда, но он её испугал. Такого спокойного, уверенного и, да, ожесточённого до бессердечия, Эла Кетрин не видела уже давно, если быть точной – со времени их посиделок с адвокатами в Йоркшире год назад, и ей не нравилось, что их отношения шли совсем не по её сценарию. – Я думаю, мы просто должны привыкнуть. Ты сейчас не в настроении.

– А ты помнишь, когда я был в настроении? – равнодушно бросил Майклсон. – Жить с женщиной и не спать с ней – дикая дурь, мы оба всё понимаем, но если бы ты от этого была счастливой… – осекшись и подняв Кет, он обернул её в полотенце. – Ты сама затащила меня в постель, сама выдвинула требования, поэтому и общаться мы будем соответственно. И слава Богу. Так как раньше жить нельзя, постоянно хочу кого-то грохнуть. Ты хоть соображаешь, что значит жить с тобой и каждый день думать, на какой кобыле к тебе подъехать, чтобы просто прикоснуться? Я постараюсь не повторять прежней истории, если смогу, твоё дело верить или нет – второе тоже пойму, это не наша обычная ссора, которая ничего не поменяет, – уголок рта нервно дёрнулся, – но тогда уходи сама и сейчас. Всем что тебе требуется для жизни обеспечу на том же уровне, что был бы у моей жены. Проблем для будущих мужиков, если они окажутся слишком норовистыми, тоже не будет – стану умершим дядюшкой, оставившим наследство.

Кетрин молчала, судорожно соображая, и наконец выдавила:

– Мне не нравится этот разговор. Отложим до утра.

– Мне не нравится моя жизнь и ничего. А ещё мне надоело возиться и чего-то выжидать, – Он потянул полотенце с её груди и развернул к зеркалу. Голос стал задумчивым. – Ты красавица. Я хотел убедить себя в обратном, но нет.

– Я постарею рано или поздно. – Кет попыталась дёрнуться, но он держал её крепко.

– Не говори глупостей. Ты изменилась за семь лет, и это не имело значения. – Элайджа хмыкнул. – Ты всего лишь изменишься снова. Мы пошли по кривой дорожке, когда попробовали построить брак на любви и рефлексиях, теперь попробуем на сексе и договорённостях. Я ведь правильно понял – ты остаёшься при своих?

– Да. То есть нет. Не хочу твоих правил, – сердито вскинулась Кетрин, только сейчас начав понимать, какую махину отвергнутых ею переживаний отбросил и Элайджа. – И вообще не будет для меня никаких правил, я тебе не дрессированная сучонка из секретарской.

Она вдруг сообразила, как в его глазах выглядит происходящее последние месяцы – утончённая пытка капризной кокетки, но и сама не понимала, отчего проснулась к жизни как по щелчку, хотя поводов две недели назад было куда больше, чем сегодня. Что-то пошло по другому, и Кет просто включилась, как порой от замыкания включается давно неработающая лампочка. А теперь постепенно возвращающее осознание того, что они успели натворить за эти месяцы, пугало и сковывало.

– Я же сказал, что мне наплевать хорошая ты или нет. Для меня ты всегда будешь такой, как сейчас. – Он развернул её к себе лицом. – Стань ты хуже, я буду хотеть тебя так же. И лучше – тоже. Мне не нравится каждый раз выворачивать перед тобой нутро и ждать твоих бесконечных решений, и даже несмотря на то, как поступил с тобой, я не могу жить, вечно умоляя бросить на себя благосклонный взгляд. Либо – да, и я постараюсь сделать тебя счастливей, либо – нет, больше не трогаю. Какого хера ещё нужно?

– Не указывай мне, я не ребёнок.

– Не ребёнок не означает мозгов. Полгода ждать у моря погоды, выполняя любой бред, это по-твоему меня должно устраивать? Ты часом не забываешься, кто перед тобой? – в чёрных глазах заплясали холодные огоньки злобы, – не думаешь, что бы было позволь себе такие игрища какая-нибудь другая девка и?.. – мужчина осекся, овладев собой, – Разочарую – больше топтаться по мне ты не будешь. Всё ясно?

Ошарашенно отступив, Кет кивнула, разжав пальцы. С неё спало не только полотенце, но и пелена желания быть лучше для Элайджи. Быть благородной, доброй, славной, способной родить… Быть достойной своей любви. Пронизанная дрожью и впрямь какого-то животного инстинкта повиновения более властному существу и неожиданно отпущенной пружины страстей, Кетрин обвила руками шею мужчины и прошептала.

– Ты обещаешь, что не будет других кроме меня? Я про занятия любовью.

– Мы давно всё выяснили.

– Повтори ещё раз. Это будет последний в твоей жизни, прошу тебя.

– Хорошо, – он раздражённо поджал губы, но в глубине души был рад её настойчивости – прошлая покорность и трусость в Катерине его пугала, порождая беспомощность, с которой у него не было возможности справиться: – Если ты будешь со мной, то больше никого не будет.

– По рукам. Но есть ещё один вопрос – я хочу поскорее родить ребёнка.

– После операции.

– Тогда я буду изменять тебе ровно столько, сколько мне потребуется, чтобы забеременеть. Поэтому мы не можем оставаться вместе.

Но вопреки её ожиданиям, Элайджа не только не разозлился, но и бровью не повёл.

– Прекрасно можем. Сделай операцию, если не повезёт, детей можно взять приёмных.

– Эл, не делай из меня дуру, – она передёрнула плечами, отстраняясь. – Я лучше всех знаю, что тебе хочется и своих, ради этого ты собирался отправиться под венец с Мередит. Ты можешь их иметь, я только в случае риска, а от другой женщины я растить не буду.

– Выход есть. Я тебе его предлагал.

– У моих детей не будет суррогатной матери, а, значит, мне он не подходит.

– Что за бред? Ты никогда не была религиозна.

– Это не значит, что я хочу уничтожать лишние эмбрионы. Эл, прошу тебя, – от напряжения между бровей пролегла складочка, – Ты ведь не будешь счастлив без ребёнка, я знаю.

– Без тебя я таким тем более не стану. – Подчинившись охватившему странному чувству дежавю от вредности и абсолютно несвойственной Катерине истеричности, Элайджа впился зубами в её губы. – Твои слова, что ты уйдёшь – блеф, тебе не к кому, а если и найдёшь – нет смысла. Никто не станет возиться с тобой так, как я.

– Я так плоха?

– Тебя трудно любить.

– Но…

– Нет. Я не могу заставить тебя силой подписать согласие на операцию, но рожать сейчас не дам.

– Это эгоизм.

– Классный образец перед глазами. – Но тут же пожалев о своём неуместном сарказме, кивнул: – Просто забудь на пару лет, пока придёшь в себя, попробуй медицину, а потом мы сделаем ещё детей.

– А если нет, то что? Думаю, ты не почтишь особым доверием мои заверения о таблетках. Мне не увидеть стандартного секса без резинки?

– Ты теперь ещё стала и против неё? Кошечка моя, тебе в школе не рассказали, что к примеру анальный секс без резины для тебя вредно, нет? О’кей, с меня книжонка.

Если волосы могут зашевелиться от ярости, то именно это сейчас ощущала Кетрин при виде его усмехающейся физиономии.

– Может ещё расписание повесим? Когда на живот, когда на спину?!

– Если это нужно будет, чтобы уменьшить риск, то обязательно. Распечатаю, сделаю копии и повешу над кроватью в каждом нашем доме. – Силой закутав брюнетку в халатик, он склонился к её уху. – Ты у меня взрослая, так что не жди пожизненных вальсов на коленных чашечках из-за Сан-Франциско.

– Мне всего-то нужно сделать так, чтобы буквы расплылись у тебя в глаза, – оттолкнув его, Кетрин звонко рассмеялась. Думала, что у них покер и на руках флеш-рояль, а оказалось двадцать одно, и перебор…

– Ты знала на что шла, я объяснил ещё год назад, поэтому, надеюсь, мы всё выяснили.

– Что выяснили? Как ты контролируешь это? – Поцеловав, девушка начала настойчиво поглаживать языком губы Элайджи, раздвигая их. Когда отстранилась, они уже лежали в постели в его комнате, а перепуганный Мартин, поджав уши, нёсся вниз по лестнице в ужасе от творящегося наверху погрома. Крепко сжав коленями торс Элайджи, Кетрин прошептала в ухо на вдохе: – Ты не можешь себя контролировать, мой дорогой.

– Посмотрим.

– Не так, – вязкая патока нежного поцелуя утопила Майклсона в позабытом желании ласкать партнёршу. Запустив пальцы в ещё влажные локоны, он начал медленно исследовать тёплый рот, наслаждаясь, на мгновение оторвался, чтобы устроить её поудобнее.

– Так?

Тяжёлый вздох с женский губ. Поле битвы окончательно перенеслось в спальню.

– Да! Ещё! – Небольшой рот брюнетки искривился, издавая резкие протяжные звуки, игравшие на струнках души нежнее любого классического инструмента, пусть эта «мелодия» порой переходила в мат на эмоциональных срывах. – Бл*… Ещё!

По прошествии месяцев Элайджа понял, что ошибка была сделана как раз тогда – не стоило перекатываться вбок и отстраняться в последний момент перед разрядкой.

– Ты чувствуешь то же? – вернувшись к реальности, через какое-то время прошептала Кет и, сложив губы трубочкой, подула, заставляя мышцы груди мужа сократиться. – Мне просто интересно.

– Как ты, Катерина? – Намотав прядь волос на палец, Элайджа чуть потянул за неё, заставляя брюнетку глядеть себе в лицо. – Откуда же мне знать, что у тебя на сердце.

– Нет, как ты тогда в Штатах.

Он надолго замолчал, и ответ был резкий и холодный:

– Нет. Я не получил тогда особого удовольствия. Просто выплеснул накопившуюся агрессию.

– На меня? – Она села, глаза заблестели слезами. – Ты выплеснул её на меня, Эл!

– Да.

– Ты не должен так делать! – С неожиданной яростью тёплые ладони, минуту назад ласкавшие его, сжались в кулачки, и они застучали по плечам. – Не ты!

– Я знаю. – Не сделав попытки перехватить кулаки, он чмокнул её в нос и начал покрывать поцелуями щёки. – Знаю, что тебе тогда было больно, Катерина.

– Да больно, не больно – плевать! Ты унизил меня! Заставил!! Ты меня трахнул! – Бить она перестала, голос, не утратив визгливой энергии, стал глуше. – Просто трахнул меня как… как… остальные… Как все.

Последнее слово коротенькое и простое камнем сорвалось с губ, и наступила тишина.

– Пожалуйста, хватит. – Молчаливое сопение. – Я же сказал – знаю. Мне тоже от всего… – унизительное признание, он отвёл взгляд.

Дрожь… Сообразив, что тело рядом лихорадочно трясётся, девушка замерла. Дыхание Кет оборвалось, руки ослабли, глаза заволокло подступившими слезами, и она рухнула на постель, не давая договорить извинения.

– Не надо. – Её пальцы крепко лежали на губах. – Я не должна была. Это ведь я тоже виновата. Не только ты.

Кроме них самих утешать их больше было некому, и когда их дыхание выровнялось и кровь побежала по венам с обычной скоростью, никто не испытывал неловкости от бессмысленности происходящего. Лучше поздно, чем никогда? Это о них и их потере. Вздохнув, брюнетка сжала дрожащие губы, проведя ладонью по начавшей отрастать щетине супруга. Счастье не живёт там, где истерики и ссоры... Не живёт. По тому как спокойно она в итоге устроилась в его руках, Элайджа понял, что эмоциональный взрыв ею преодолён, и в благодарность погладил Кет по голове. Ему не хотелось чувствовать раздражение и беспомощность вновь, если бы она начала плакать. Слёзы Кетрин теперь напоминали ему о той ночи в Сан-Франциско... Повернувшись, девушка крепче прижалась щекой к плечу, и вновь они замерли, разглядывая тёмный просвет окна, но прошло полчаса как Кетрин встала и, стараясь не разбудить мужа и накинув рубашку, выскользнула за дверь.

– Ты ходила за едой?

– Да. – Она поставила поднос на тумбочку, забираясь на постель. – Мы с тобой с завтрака ничего не ели, а уже все спят.

Потерев глаза, Майклсон сообразил, что и правда – за окном ночь, одеяла с подушками вернулись на постель, Катерина завёрнута в тёплый халатик, и её волосы давно высохли и распушились. Наколов кусочек на вилку, она поднесла к его губам. – Попробуй.

– Давай. А ты сама?

– Я молока попью.

Голодным Элайджа был и вправду зверски – энергозатраты на секс трижды за сутки, плюс сон, заставили едва ли не проглотить половину еды лежавшей на подносе, прежде чем, насытившись, он перевёл взгляд на Катерину. Та ни к чему так и не притронувшись грела в ладошках стакан с молоком, уставившись в него, между бровей залегла морщинка.

– Что-то не так?

– Ты же знаешь что. Для нас противоестественно.

– Естественно было бы уйти от меня? – Отложив вилку, он напряжённо, если не сказать презрительно оглядел её сверху вниз. – Возможно, и так. Вправду чувствуешь себя моей эм… кхм… как зависимое во все аспектах жизни домашнее животное?

«Интересно, он когда-нибудь адресует мне прямо «сука»?»

– Нет. – Кетрин не смутилась, пристально уставившись чёрными бусинами зрачков в полутьме. – Должно быть уважение к себе, разве нет?

Элайджа не выдержал, перевёл взгляд на поднос первый.

– Не хочу ничего знать. Ты выбрала. Я устал играть с тобой в войну и высокие материи, разбираться что здорОво, а что нет, Катерина, и хочу покоя с женщиной, которую люблю. Хотя бы этой ночью.

– Хорошо. – Она задумалась, оттопырила губы и вдруг улыбнулась, настолько уверенно и светло, что мужчина ощутил себя пойманным с поличным. – Мы будем вместе. И будем очень счастливы. Кушай. Иначе, – игривость вернулась, брюнетка наклонила голову, перекинула волосы на плечо, чтобы кудри не попали на поднос с едой, и провела ладонями по ямочкам коленок. На взгляд Элайджи просто очаровательных. – Тебе не хватит сил на меня.

– Если ты не подожжёшь меня глазами раньше – хватит.

– Тебе уже не нравятся мои глаза? – она притворно рассердилась.

– Хм… – он отправил кусок мяса в рот, стараясь остаться серьёзным, – ну, ангельскими их не назовёшь.

– Ты говоришь, что они как лужи.

– Они как лужи и есть, – фыркнул Элайджа, крепко ухватив за вертлявый подбородок и поцеловав её губы.

– Ну и ладно, что не ангельские, зато дьявольски красивые, – самодовольно объявила девушка.

– Откуда в твоей голове столько пошлостей, кошечка? Добрые, весёлые и блестящие.

Она замерла.

– Правда, что ли?

– Что правда? – Отбросив салфетку, он с недоумением уставился на недоверчиво глядящую жену.

– Что добрые?

Всё внутреннее неблагополучие и разлад, которые крепко сидели в ней, вывалились в этом вопросе, и, сообразив, что нужно это скрыть и не портить Элу настроение, Катерина тут же стала отрешённой. Причина, по которой Элайджа прощал всё то, что не спустил бы ни одной женщине, включая Ребекку.

– Иди сюда. Самые красивые глаза. Круглые как у мышонка – нигде таких не видел. И всё в тебе самое красивое.

Из двух зол выбирать не стоит – раз открыв ящик Пандоры, нельзя захлопнуть его вновь. Но Катерина плюнула на подсознание, то, что вбили ей в голову в Индии и жизненный опыт, постоянно твердившие, что Элайджа уже никогда не будет относиться к ней с прежним достоинством, если восполнялся дефицит ласки, и как кошка потёрлась носом о плечо мужчины.

– Ты чего-нибудь хочешь?

– Ты разрешишь мне пожить отдельно несколько месяцев? Совсем отдельно, не справляясь обо мне даже по телефону у окружающих?

– Зачем?

– Это секрет. Маленький. – Догадалась по насупленным бровям. – Ты ревнуешь?

– Да, ревную к этой прорве маленьких секретов. – Пересадив её повыше, он оглядел женщину. – Нет, не разрешу.

– Почему, что изменится? Ты меня любишь. – Она обвела пальцем его губы, склонив голову набок. – Я тебя люблю. Этого мало?

– Этого всегда мало. Тем более странная демонстрация твоей любви. – Вскинул бровь Элайджа. Но в душе он возликовал, что все же сумел заставить её сказать ему в лицо слова, которые часто подслушивал в темноте спальни. – Я же уже сказал, нет.

– Тогда забудь на сегодня обо всём.

Повинуясь инстинкту, требовавшему подтверждения власти над ней – слишком долгим был срок ожидания, – Элайджа целомудренно поцеловал оказавшуюся на нём брюнетку в щёку, тут же совсем нескромно в губы, и не задержавшись и на них, начал спускаться по подбородку вниз. Предоставив пояс халата в его распоряжение, Кет запустила пальцы в волосы, рвано задышав – знак одобрения, не требовавший пышных фраз. Уже лишившись шёлковой тряпочки, увлечённая женщина не сообразила, что происходит прежде чем раздался щелчок.

– Что это? – голос стал напряжённым. Элайджа нахмурился, подтвердив своё предположение – отсутствие доверия: раньше такая беспомощность её не беспокоила. Он не был фетишистом по части сковывания, воспринимая как небольшой бонус, если хотелось разнообразия, но однажды оказался свидетелем того, как инстинктивно шарахнулась Катерина от случайно забытых начальником службы безопасности наручников и, сообразив откуда может появиться такая реакция, решил переучить. Немного возни и получилось: она перестала воспринимать вещь нервно, и они благополучно забыли об этом табу, изредка развлекаясь и так – Элайджа быстро понял, что в роли ведомой Кет получает не меньше удовольствия, чем ведущей, но только если перестаёт бояться, что ей навредят. И если раньше всё казалось простым – каким бы патологическим ни был в сознании девушки этот страх, на мужа он не распространялся, – то теперь инстинкты играли против него.

– Ты слишком нетерпеливая и хорошая любовница, кошечка.

Она нервно усмехнулась, пряча неуверенность от своей позы пойманного зайца за насмешкой.

– Надеюсь, ты не возлюбил игры с хлыстами за это время?

Это было что-то новое: издеваться над её телом или как-то унижать Элайдже никогда не приходило в голову, более того именно ему приходилось включать подобие контроля за ней и собой. Теперь стало очевидно – Кет его произвола боялась, но боялась недостаточно, не требуя остановиться, а просто моргала длинными ресницами в ожидании слов. Или не ожидала и просто не требовала, давая согласие на всё, что ему захочется? Короткого взгляда на лицо девушки было достаточно – второе. Но всё равно зажималась. Он не стал отвечать на глупости, и через какое-то время Катерина расслабилась, обмякла, сжав скованные кулачки и упиваясь их вечным соперничеством.

Майклсон не лукавил, когда отвечал на вопрос – забирая всё, что ему отдавалось добровольно помимо пьяного удовольствия, он чувствовал себя куда большим собственником Кет, чем вырванные насильно несколько минут, и сейчас наслаждался, вволю играясь с предоставленным ему телом, пока оба не забыли о времени, а в безвременье не бывает обид.

– Ты должна повторить.

– Нет… Всё равно не честно, – хохочущая Кет с силой впилась в его плечо острыми зубами, ноздри раздувались в такт плавным толчкам. – Ты ни разу, а я… У меня больше нет сил. Не останавливайся! Не смей!!

– Повтори.

– Santé n’est pas sanset*********,.. – но даже желание получить разрядку не смогло мотивировать одуревшую женщину, и голос сорвался на первом же перевранном слове. – Нет... – Освобождённые от наручников руки брюнетки обвились вокруг шеи мужчины, не давая ему отстраниться. – Ты… ты… у меня выиграл, – несвязная речь перешла в плаксивое хныканье, и вскоре по дому разнёсся очередной блаженный крик.

Это была его прежняя радостная в голос стонущая Катерина, до крови искусавшая нижнюю губу и, наконец, вернувшая себе способность получать волны экстаза одну за другой, сходившая от этого с ума и заставлявшая терять рассудок Элайджу. Увидь их сейчас Изабелла, вряд ли она могла бы теперь сказать, что этот мужчина любит секс лишь как спорт, позволяющий получить своё удовольствие и требование тела выплеснуть остатки нерастраченной энергии, а больше ему ничего не интересно. И уж точно не пытался причинить боль, с обожанием глядя стекленеющими глазами на свою скорчившуюся в судороге удовольствия партнёршу.

– Я выиграл тебя.

Обессиленно упав набок, она поморгала и прищурилась, разглядывая отстранившегося возлюбленного. Катерина подползла поближе, устраиваясь рядом.

– Мы обязательно будем вместе, Эл. – Мужские пальцы зарылись в локоны, расслабляюще поглаживая затылок, отчего у Кет поджались пальцы на ногах, и ей захотелось заплакать от того, что успела сотворить с их раем на блюде. Засыпая от усталости – времяпрепровождение с Изабеллой сделало своё дело, и пришлось выложить все ресурсы организма, – впервые за последние месяцы умиротворённый и довольный жизнью Майклсон поцеловал раскрытую ладошку Кет и не придал значения её отяжелевшему дыханию и судорожным всхлипам.