Текст книги "Приходите за счастьем вчера (СИ)"

Автор книги: Darena

сообщить о нарушении

Текущая страница: 112 (всего у книги 118 страниц)

Элайджа его, разумеется, прочитал и отложил – осталось ещё пара штук гораздо более важных и информативных от Кола. Но... Его пальцы вновь держали желанные странички, а два нераспечатанных конверта оставались лежать на столе. Улыбаясь Элайджа вспомнил, как Катерина кормила его остатками обеда при последней встрече. У него ведь куча свободного времени, и он не получил пока никакого наслаждения от сюрприза – до самого конца искал какую-то пугающую новость, которой не было. На этот раз письмо ему показалось Элайдже идеальным и по стилю, и по форме, не говоря уже о содержании. Прямо как его адресант.

А письмам Кола не повезло – они так и остались лежать непрочитанными до тех пор, пока не был написан ответ, начинавшийся с имени “Катерина”.

На удивление почти целый месяц пролетел скоро для всех участников эксперимента, всё сильнее погружавшихся в раздумья и забывавших о времени, когда звонок оператора сообщил им, что они должны собраться на общее собрание в конференц-зале. Уложились меньше чем в час – нервные и собранные кое-как они расселись вокруг круглого стола практически в молчании.

– А можно не пыхтеть так громко? – Кол не выдержал первым, покосившись на соседку, упорно глядевшую на мужа.

– Уж лучше, чем облиться одеколоном с ног до головы, как только Елена… – собралась поогрызаться Кет, но тут вошёл начальник службы безопасности, и в комнате воцарилась мёртвая тишина.

– Здравствуйте, господа. – Он окинул взглядом собравшихся, – думаю, лучше сразу – причину. Десять минут назад был зарегистрирован вход в систему с логина и пароля Николауса Майклсона, которого он не производил. Скачали материалы отчётности за последний месяц. Сейчас идёт проверка айпи адреса, но это район расположения вашего дома, Николаус. Туда выехали наши люди на случай, если адрес подтвердиться.

– Вы подозреваете Керолайн? – рявкнул Николаус.

– В том числе, как и всех остальных находящихся в доме. Но её больше остальных.

Повисло вопросительное молчание, наконец, Кол неуверенно произнёс:

– Да не волнуйся. Пошляцки для почти аристократической семейки, но у наш убийца – дворецкий. Кто-то из твоей прислуги получил доступ к логину или паролю.

– Я их не мог потерять.

– Ты нет, но Керолайн… вообще, она и просто рассказать могла. Случайно.

Внезапно Николаус улыбнулся.

– Вообще-то, да.

– В таком случае, это пока все новости, господа. – Майк Вильямс поднялся из-за стола. – Дальнейшая наша схема действий понятна. Мы узнаём, кто был в тот момент в доме, ждём, всплывут ли скопированные данные или отсылки к ним в системе мисс Фелл, и определяем круг подозреваемых. Ещё пару дней вы побудете в прежних условиях, а дальше не думаю, что они имеют смысл.

Но их история не стала современным вариантом детектива Райнхарт, и спустя эти несчастные пару дней все сидели на своих местах, только не было ни нервной грызни, ни вздохов с тех пор, как Майк на некоторое время покинул помещение. Кол уставился в пространство, Кетрин отводила глаза от лиц мужчин, пытаясь не глядеть на сидевшего с каменным лицом зятя, а Элайджа молча пил виски. И это общее молчание продолжалось уже более десяти минут, словно все боялись произнести имя, фигурировавшее в документах, и никто не знал, как нарушить тишину. Но вот Вильямс вернулся и хлопнул дверью.

– Когда знаешь, что ищешь найти легче. В базах Фелл не фигурирует человек с фамилией Форбс, но перепроверив счета и транзакции мы нашли безымянный, на который поступили средства и подняв все архивы тоже обнаружили отсылки к этой фамилии.

– Проваливайте, Майк.

Вильямс ничего не ответил на эту грубость – вышел за дверь.

Первым ушёл Николаус. Не попрощавшись с единственным оставшимся членом семьи, не имея ни малейшего представления, что известный своей жестокостью Ник сделает с женой, Элайджа покинул помещение, сухим кивком приказав Кетрин следовать за ним. В итоге сидеть на стуле конференц-зала остался только Кол.

Интерлюдия

– Но почему? Я думала, она ваша мать и…

Поздним вечером, а скорее уж ночью Керолайн сидела рядом с пьющим пиво Колом на кровати и совсем не понимала услышанного. Ей пришлось долго и настырно добиваться от него правды, но она сумела это сделать и теперь сидела в смятении, не находя правильных слов и поддержки. Как можно сказать, пришедшему к тебе за советом и утешением сыну, что лучше бы он был ублюдок, чем из твоего чрева, и приказать больше никогда не появляться. Разве есть на свете что-то, что заставит её так поступить с Дэйвом? Нет. Наверное, нет.

– У нас своеобразная мать. Ладно, – он поморщился, чувствуя, как сходит затянувшееся похмелье. – Вообще-то, если объективно, то она права, и нужно было думать своими мозгами, прежде чем заявляться в монастырь с такими рассказами. Это был не особенно приятный семейный разговор, однако ведь вполне в духе Эстер. Я не в обиде и не в накладе.

– Да конечно, поэтому ты ударился в запой? Потому что не в накладе? Она не права, Кол. – В голову Керолайн ударила неожиданная злоба, и выхватив у него бутылку она приложилась к ней. – Ты защищался, это были вовсе не невинные люди, но даже если и так... Она всё равно не права! Я бы никогда, никогда так не сделала.

– Верю, – он покосился на красную мордашку блондинки. – Не надо попусту плакать, Керолайн, мы же не во Франции или Испании. Англичанкам не положено лезть людям в душу, и потом истерично рыдать над историями. Вот заведу себе кошандру вроде Криса, и буду рассказывать ей мелочи.

– Я не буду, – Кер ладонями вытерла слёзы, не понимая этого чёрного юмора. – Но ты тоже больше не пей так. У тебя есть семья, есть Ник, Ребекка, Эл и я, – она вдруг почувствовала себя лишней в этом списке и навязывающейся, и поспешила исправиться. – То есть, я не хочу сказать, что я, как они, но я всегда постараюсь тебя понять и покормить…

Керолайн окончательно смутилась, так по-идиотски звучало её объяснение.

– И опохмелить? Нет, – он неожиданно поддержал её серьёзный тон и продолжил сам. – Я был бы рад такой сестре как ты, Керри.

– Правда? – Кол редко говорил с ней по-человечески, без подколок или двойного дна, и Кер растерялась ещё больше.

– Да. Я тебя уважаю не просто потому что моя невестка и тебя выбрал Ник, ты сама всего достойна. А теперь иди отдыхать, уже ночь.

– Я думаю, что сегодня посижу с тобой.

– О’кей. Тогда расскажи что-нибудь.

– Что?

– Что хочешь.

– Ладно. Однажды мы с папой поехали на море. Я тогда не умела плавать, он тоже не мо3, поэтому максимум можно было бродить по пояс в воде. Кстати, загорать нам тоже было противопоказано…

Она никогда не казалась ему особенно красивой, точнее не вызывала понимания, что нашёл в ней брат как в женщине – не было в Керолайн не только сексуальных форм, но и загадки, утончённости, всё вываливала, как есть, а если и пыталась хитрить это получалось наивно и неинтересно. Пресная как яблочный сидр простушка, и, да, основой её жизни был дом, рано рождённый ребёнок и учеба по оценке предметов искусства – такие женщины не вызывают сильных эмоций у большинства мужчин, разве что у эстетов. Но сегодня, открыв глаза и увидев её лицо, Кол подумал, какая она красивая и лучистая. Асексуальность отошла на второй план, и впервые до Кола по-настоящему дошло, что женщина может быть красива своей нежностью и теплотой в обеспокоенных глазах, а не изгибами фигуры, и Майклсон неожиданно почувствовал в себе такую же глубокую привязанность к этому человеку в своей жизни, которую ощущал только к родным. А, может, и сильнее, чем к родным – те не стеснялись и не стремились стать ближе, чем есть, пользуясь общей кровью в жилах, никому бы и в голову не пришло завести разговор по душам – унизительно, а Керолайн собирала всё по кирпичику годами. Он почему-то вспомнил её старание повкуснее накормить его, когда приезжал, навязчивые расспросы о личном, звонки по телефону и дурацкие советы, вечные цветочки и вазочки в его комнате, навязанные походы на ярмарки… Неожиданно всё, что раздражало за вчерашний вечер приобрело другую ценность. И вспоминалось, в отличие от бесконечной череды ночных клубов и девушек, к которым он стремился и на чьё время покушалась своими занятиями Керолайн.

Может, он влюбился? Это было бы последнее, чего Кол желал, но всё же начал честно обдумывать и такой вариант, разглядывая спящую девушку из-под ресниц. Нет, несмотря на нежность к ней и благодарность, Керолайн по-прежнему не возбуждала, ну, вот отсутствовал в ней этот манок, чтобы вставало, но отношение… Как к Бекке? Тоже нет, Бекка была младше, и он всегда относился к ней опекающе, как к немного ребёнку. Но и с братьями не сравнить, мужчина – всегда мужчина. Близкий друг? Наверное, просто у него никогда не было близких друзей женщин. Растерянный парень спросил первое, что пришло в голову:

– Ты просидела здесь всю ночь?

– У меня сегодня выходной, – пожала плечами блондинка, приподнимая опухшие веки, и тут же встрепенулась. – Нам нужно поговорить.

– О чём хочешь.

– Огромные возможности, – она улыбнулась, но лицо оставалось непривычно серьёзным. – Ребекка. Сейчас ей нужна твоя помощь.

– Уже второй раз ты заговариваешь о ней. – Кол сел на кровати. – Что с ней, за этот месяц что-то поменялось?

– За месяц? – голос Керолайн стал недоуменным. – Многое. Она здорова, не переживай, и ждёт ребёнка. И ещё Ребекка ушла от Деймона, подала на развод и сейчас совсем одна, но не хочет иметь ни с Ником, ни с Элом ничего общего. Наверняка, боится показаться проигравшей в споре и поджавшей хвост перед старшенькими. Ваша семейная спесь, как всегда.

– Ты считаешь, что она права?

– Да. – Керолайн поморщилась. – Вся компашка – большие любители воспользоваться уязвимым положением и настоять на своём.

– А я… – хмыкнул Кол.

– Ты – тоже, но не в конкретной ситуации. – Ему на постель прилетели джинсы. – Поэтому давай пошевеливайся. Я сто раз на стол ставить не собираюсь.

– Ты забыла, что я страдающая личность.

– Я страдаю от всех вас вместе взятых, и ничего, жива.

Дверь за ней захлопнулась. Не потому что она злилась – просто Керолайн всё делала слишком звонко и громко.

Одним махом Кол допил оставленный в стакане виски старшего брата, заглушая… что? Как бы ни подгадила им Керолайн, но он бы не хотел, чтобы её убили или покалечили. Ради прошлых времён.

Доехали до квартиры в молчании. Оно было не ледяным и не уютным, а просто каждый пытался собраться с мыслями.

Откинувшись на постель, он закрыл глаза – прошло всего полтора часа, а ощущение как будто годы. Кет сбросила кроссовки и с размаху плюхнулась ему на живот.

– Хорошо, ты не костлявая, – картинно простонал Элайджа, но их глаз не коснулось веселье. Элайджа по-прежнему лежал, уставившись в потолок, и рассеянно играл с безвольными пальцами Катерины, обдумывая что-то своё, а она смотрела на него немигающим тёмным взглядом. За этот месяц столько было сказано друг другу в письмах, что это молчание казалось даже естественным.

– Не знаю, что делать, – наконец, сказал Майклсон. – Раньше был план – загнать в клетку и заставить работать на себя, но требовать этого с Ника теперь нереально.

– Он её не убьёт?

– Неважно, теперь всё фатально в любом случае.

Он сжал пальцы, больно стиснув её запястье, но Кет не обратила внимания.

– Почему?

– А как ты представляешь, что можно расстаться? Он её любит… – без улыбки, он произнёс: – Когда кого-то сильно любишь, то с его уходом теряешь не только его одного.

– Ты о детях? Вряд ли он их ей отдаст.

– Не о детях. Люди любят себя в своей любви, они сами себе кажутся талантливее, умнее и… амбициознее. Ещё телесный голод. – Она посмотрела на него, сдвинула брови и понимающе кивнула головой, но Элайджа покачал головой и невесело усмехнулся: – Да нет, я не о постели. Не знаю, как женщине, мужчине её худо-бедно можно удовлетворить, а вот движения, голос… – после кивка прядь волос упала ей на лоб, и Кет сдула её обратно, боясь пошевелиться: – И как ты оттопыриваешь нижнюю губу и дуешь – тоже. Этого всего нигде не найти.

– Но они не мы, мне трудно понять, что чувствует твой брат. Я не могу представить себя на месте Ника. Разочарование, наверное...

– Слишком сложно, – ответил Элайджа, чувствуя, как прильнувшая щекой к его груди жена расстроенно вздыхает, – скорее там просто одурь от отчаянья. Поэтому я не очень верю, что Кэролайн что-то угрожает.

– А их дети?

– Катерина, тогда в гостинице рассказывая о ваших с Колом махинациях, ты меня выбила из седла. Начала неверно строить предложения, и я решил, что на месте Керолайн была ты. В общем-то несколько секунд, но этого было достаточно чтобы ощутить себя на месте сегодняшнего Ника. А до этого – после твоего обеда с Рейнолдсом. Знаешь, что меня удивило сегодня – я не испытывал облегчения, узнав, что это не ты. – Приподняв её подбородок, он пояснил: – Не потому что я не эгоист и мне душевный покой брата дороже собственного, а потому что я вообще не верил, что это можешь быть ты. Но я и сам не знал до сегодняшнего дня, насколько для меня это аксиома. А ведь Ник точно так же не верил в виновность Керолайн... Он не поверил до конца и тогда. У неё будет шанс оправдаться. Я понимаю – тебе хочется, чтобы я действовал сам, а не зависеть от закидонов моего психованного брата, но я слишком хорошо знаю, что у него случилось. Я не буду вмешиваться. Решение, что делать и как должен принять Николаус, даже если оно будет неправильным или запоздавшим.

– Даже если он её…

– Да. – Подтвердил Майклсон. – Я не думаю, что он её убьёт, она мать его детей, но если даже так в порыве ярости… Я буду на его стороне и, – глаза похолодели, – ты тоже.

– Да. – Выдавила женщина. – Я только на твоей стороне.

Взгляд Элайджи смягчился.

– Я не думаю. Но простит он ей всё, упрячет в сумасшедший дом или просто выгонит на все четыре стороны, мне всё равно. И ты не имеешь права влезать.

Кетрин вспомнила о письмах Джорджа и Эстер.

– Знаю. – Она нерешительно провела ладонями по его плечам. – Я не думала, что будет так, планировала, что мы будем гулять с девочками, обедать, но может ты…

– Да, – всё ещё резковато ответил Элайджа, но не отреагировал на ласку. Ему не нужно было чувствовать нежность, вообще что-то чувствовать, а просто хотелось забыться, потерять рассудок, и чтобы верх взял инстинкт. Только эти двадцать или пятнадцать минут одержимости а после эйфория разрядки и вправду лишат любых желаний, но потом мысли снова вернутся, и ласковые прикосновения Катерины ничего не решают. Он закрыл глаза, чувствуя, как Катерина встала с постели и ушла из комнаты. Но вскоре тяжёлый аромат завитавший по комнате, заставил приподнять веки. Включив ночник, Кет устроилась на постели с чашкой в руке, рядом стоял хрустальный графин с водой. Мощный запах шёл от небольшой колбочки, пробка от которой валялась тут же, на покрывале.

– Что это?

– Это снимет все тяжёлые мысли. Ты этого хочешь, – очень внимательно отсчитывая капли, пробормотала Кет и предвидя вопрос, покачала головой. – Это не наркотик, Элайджа. Хотя там есть немного опиума в составе, но всё же крайне мало. Но хочешь ли ты этого сейчас?

– Хочу, – он помедлил: – Я не причиню тебе вреда?

– Зависит от того, чего именно ты хочешь. Если у тебя нет отчётливых сексуальных фантазий придушить меня и после надругаться над моим телом, то если я буду успешно снимать твоё напряжение, – она вдруг бесшабашно улыбнулась, – то всего лишь потреплешь мои пёрышки. Я думала, мы будем праздновать, а вот…

Но Майклсон по-прежнему лишь смотрел в чашку.

– Если я не буду владеть собой, тебе будет больно.

– В процессе точно, нет. Я ведь тоже выпью.

Наконец длинным глотком проглотив содержимое кружки, Элайджа откинулся на подушку и смотрел как она тоже отсчитывает капли, и без колебаний пьёт. Сознание вправду ему не изменило, он был сам собой, только все цели и мысли сосредоточились на каких-то тёмных, диких желаниях. Только Элайджа всё равно не двигался, чувствуя странное ощущение покалывания в теле и до боли обострение всех эмоций, наслаждался их плавным нарастанием, а Катерина сидела молча и смотрела на него прищуренными, жаркими глазами. Её щёки покраснели даже в серой мгле сумерек, она явно дрожала и чего-то ждала, а потом её лицо вдруг изменило выражение с хитрого на испуганное.

Она распустила волосы, после с шелестом соскользнула с её плеч блузка. Элайджа всё смотрел. Она судорожно выдохнула. Джинсы Катерины упали на пол, гулко стукнув пряжкой ремня по паркету. От звука набатом раздавшегося в голове очнувшийся от своего оцепенения Элайджа молча обхватил её талию ладонями и перевернув на спину вжал в подушку. Кет с мучительным стоном прижалась сухими и горячими губами к его шее.

Клаус не поехал сразу домой – Керолайн всё равно была на работе, и ему не хотелось видеть дом, построенный и придуманный им для неё, не хотелось видеть их общих детей, и особенно Нессу. Собственная дочь вызывала в нём теперь сильную неприязнь. В отличие от сыновей, в которых перемешались разные черты, дочка была сильнее всех похожа на Керолайн – ярко-золотые кудри и такие же ярко-голубые глаза, нос пуговкой и лицо сердечком, в отличие от типажа Майклсонов, которые были тоже светловолосы по сути совершенно иного цветотипа – сероглазые и с пепельными волосами. Поэтому он долго бродил по городу, и в итоге к вечеру обнаружил себя сидящим на лавочки перед музеем, чьей экспозицией Керолайн занималась в этом году. Но, когда он прошёл к стойке ресепшен, Клаусу сообщили, что миссис Майклсон уехала домой.

Когда мужчина наконец добрался дома, Керолайн была в гардеробной и стоя в сорочке, выбирала домашний костюм. К счастью, дети разбежались кто куда на секции и остался только Джеймс с няней.

– Привет. Ты приехал!! – Она подпрыгнула, отшвырнула костюм и бросилась мужчине на шею. Быстро поцеловала. – Надолго, да? Ты знаешь, нам привезли целых три новых полотна…

Красивая, болтливая, солнечная и лучащаяся ожиданием счастья. Всё как всегда. Клаусу стало противно. Какой смысл тянуть кота за хвост? И ещё: каждый человек имеет право оправдаться. А может, не каждый, но Керолайн точно имеет. Отодвинувшись, он сказал.

– Здравствуй. Нам нужно поговорить.

– Тогда я переоденусь…

– Нет, прямо сейчас. Пойдём в кабинет.

Радостное выражение Керолайн превратилось в недоумённое, потом растерянное, пока она вглядывалась в его обветренное лицо и, наконец, стало испуганное. В молчании они спустились в кабинет, Клаус открыл свой портфель и выудил оттуда пачку бумаг с подробнейшим отчётом Вильямса по поводу событий.

– Тут всё понятно изложено от и до. Ты читаешь быстро и у тебя двадцать минут. А потом я вернусь и задам вопросы по тому, что ты об этом всём знаешь.

Не в силах больше выносить её вида, и при этом не сорваться, он быстро покинул комнату, оставив недоумевающую Керолайн наедине с пачкой бумаг.

Когда вернулся, то Керолайн дрожала как осиновый листок и понимания в её глазах было гораздо больше. Ещё в них застыли страх и отчаяние, куда большие чем та нервозность, с которой она спустилась в кабинет. Клаус уже понял, что это его приговор, но упрямо выдавил из себя:

– Ты всё поняла?

– Да. Что ты сделаешь? – голос Керолайн звучал глухо: – Убьёшь меня за это?

Клаус не знал. Впервые в жизни, но её подтверждение – такое лёгкое и без истерики, накрыло его разум седой пеленой. Он практически не понимал, что, схватив её за волосы, едва ли не волоком тащит к выходу из дома, потом по дорожке мимо поста охраны и, наконец, Керолайн очутилась за воротами участка всё в той же ночной рубашке.

– Нет. Ты мать моих детей. У тебя есть шанс, но, если ты хотя бы раз приблизишься к детям или мне… – Она зарыдала, а его голос вдруг обрёл спокойствие и вес: – Да. И твоих помощников, если таковые найдутся в любом случае. У тебя десять минут, чтобы убраться от ворот этого дома – негоже нашим детям это видеть.

Развернувшись, он пошёл обратно.

Зарыдав, Керолайн встала с асфальта.

– Клаус… – Шум в голове после того как он намотал её волосы на руку и тащил, мешал, но она закричала. – Дай мне только два дня, и я всё объясню. Ради тебя самого! Ради наших детей. Пожалуйста! Я не могу сейчас.

Он обернулся, в голосе и взгляде на её жалкую фигуру не было ни издёвки, ни насмешки, ни гнева, ни превосходства.

– У тебя есть десять минут и целая своя жизнь ради наших детей, Керолайн.

Она развернулась спиной к дому и заплакала.

Подойдя к пульту в домике охраны, Майклсон вырубил все камеры в доме одной кнопкой.

– Тот, кто выйдет за ворота в течении следующих десяти минут пожалеет.

Бредущей вдоль дороги в одной сорочке и повторяющей на все лады мольбы о прощении её увидел Кол, через окно автомобиля. С облегчением понял, что до убийства жены Ник пока не дошёл. Дверца распахнулась.

– Полезай. – Медленно кивнув, Керолайн выполнила приказ и устроилась на сиденье. Кол оглядел ссадины на её коленях и нижнее бельё: – Где вещи?

– Что? – не поняла его Керолайн.

– Документы и деньги. Он тебя выкинул без всего?

Она кивнула и вновь принялась рыдать.

– Где они? – всё так же безэмоционально повторил вопрос Майклсон.

– В прихожей серая сумка.

Вскоре они вновь очутились перед домом, Кер словно со стороны увидела, как он вышел из автомобиля, открыл личным ключом дверь в заборе, исчез и вскоре вернулся с её сумкой.

– Куда везти?

– В аэропорт, – прошептала блондинка. – Дай мне свой айпед, я хочу заказать билет. Поеду к родителям.

Не выдержав, Кол горько усмехнулся – какая ирония судьбы. Хорошая, домашняя девочка.

– Кол, я всё объясню. Ты же не поверил, что это я, да?

– Ник бы никогда не выкинул тебя в таком виде без чёткого и ясного признания, – сказал он, не сводя глаз с дороги. – В отличие от братьев, я знаю, как много ты помогала Бекс и Елене, когда они остались беззащитными. И мне.

Больше слов не было. Спустя час она оказалась в аэропорту, Кол остановился на подъезде.

– Ну вот, я фея-крёсная, а у тебя сегодня второй день рождения, Керолайн. Не просри хотя бы его.

– Он правда убьёт меня, если я подойду к детям?

– Я приехал только потому, что боялся, что он убьёт тебя в любом случае, Керолайн, – косой насмешливый взгляд. – Если бы это была не ты, этот человек был бы трупом. Радуйся, собственной исключительности.

– Но это не правда! Вы ничего не сделали Макниллу.

Майклсон вдруг отчётливо понял, что какая-то страшная мысль истерически мечется в её голове, пытаясь найти подтверждение в его словах и взгляде, и стёр любую искренность из выражения лица.

– Как много ты знаешь, чего тебе не положено, краса моя, – равнодушно сказал Кол. – Да, он живой только потому что гниёт в латиноамериканской тюрьме. Вряд ли ты видела, какой это ад, и он чужой, а со своих спрос больший. Мы-то думали, что ты была наша родная Керолайн. Вылезай давай, и постарайся исчезнуть.

Оставив её на дороге с одной дамской сумочкой в руке, он умчался. Керолайн поплелась к магазинчикам, отклоняя настойчивые вопросы полисменов. Переодевшись в наскоро купленную рубашку, кроссовки и джинсы, и промыв ссадины на коленях и грязь в ближайшем туалете, она опустилась на пластиковый стул и заплакала от безысходности.

– Мама? Мамочка, ты где? – перепрыгивая через две ступеньки на высоком крыльце и едва не упав носом вниз, Ванесса влетела в дом и оглядела огромную гостиную в форме пятиконечной звезды. Никого не было, и девочка припустила к лестнице, звонко болтая: – Минни тебе так долго звонила. Она сейчас придёт, только с такси расплатится...

Но в спальне тоже никого не оказалось, и девочка вернулась в гостиную и, уже собираясь разреветься, испуганно сказала няне, сопровождавшей её на танцы:

– Никого нет дома. Совсем никого нет. А папы уже целый месяц нет!

– Ты только не плачь, – женщина вздохнула и погладила малышку по голове, – мы ведь можем позвонить Дейву.

– Да. Только ты не уйдёшь? Я не хочу сидеть одна.

– Ни в коем случае.

Они уже дошли до кухни, когда Ванесса выглянула в параллельный коридор и увидела приоткрытую дверь в кабинет. Её можно было открывать только ключом, и это значило, что кто-то: мама или отец точно дома.

– Папа! Ты приехал! Ой, а я звала маму… – Ванесса увидела отца в кресле и, толкнув тяжёлую дверь, прыгнула вперёд. Все беды были тут же забыты. – Смотри!

Клаус отшатнулся, но вовремя подхватил бросившуюся на руки дочку и оглядел ткнувшуюся ему в нос ладошку. На ней оказалось крошечное переводное тату – несколькими чёрными штрихами была нарисована схематическая фигурка балерины на одной ноге: – Это мне сделали на танцах. Алиса. Потому что я сегодня была лучше всех.

– Круто. – Он сел с ней в кресло, пытаясь выправить неверный голос: – А что же вы сегодня такое делали?

– Упражнения. Смотри. – Она слезла с его колен оттопырила руку и с важностью подняла ножку и замерла в стойке, усиленно пыхтя от напряжения. Наконец, вернулась в прежнее положение и осталась стоять ровная как оловянный солдатик, блестя от гордости за себя синими глазами. – Вот. А где мама?

– Мамы нет, зайка.

– Она ушла?

– Она… – Клаус сглотнул. – Она уехала в Мистик Фоллз, твоя бабушка приболела.

– Не попрощалась. Это плохо, скажи ей! – Расстроенная девочка вздохнула: – может, мы позвоним?

– Нет. Сейчас там другое время, ночь и бабушка, она... спит. А в самолёте телефон не работает.

– Ясно. А что мы будем кушать, если мамы нет? Я могу корову съесть.

Клаус мысленно застонал, вспомнив, что дом у них был своеобразный – Керолайн готовила ужины сама.

– Эм… – он поднялся с кресла, растягивая время и изобразил улыбку подошедшей няне: – Добрый вечер, мисс Литтн. Простите, что заставили вас нервничать – всё случилось незапланированно.

– Здравствуйте, мистер Майклсон. – Женщина приветливо кивнула, и вздохнула при виде смятённого лица мужчины. – Не страшно. Если хотите, я могу помочь с ней.

– Да? – Клаус явно обрадовался тому, что не придётся изображать счастливого родителя этим вечером. – А не могли бы вы остаться в доме на ночь? Накормить и прочее. Я не уверен, что меня не отвлекут сегодня вечером и завтра рано на работу, поэтому не можете собрать Ванессу и отвести в школу, да и Дейва накормить? Разумеется, я оплачу всё затраченное вами время и усилия.

– Да, я могу остаться. Но мне нужно сообщить, о том, что не приду ночевать.

– Разумеется.

Между тем Ванесса уже во всю хозяйничала в его рабочем столе, вытащила карандаши из коробки и теперь раскладывала по порядку – сначала длинные и потом всё короче. Как только дело было закончено, она подняла золотоволосую головку:

– Мы правда не можем позвонить маме?

– Нет, – твёрдо ответил Николаус. – Она в самолёте, а бабушка спит.

– Ладно. Тогда я позвоню Елене. – Перед носом снова заплясала крошечная ладонь. – Ей понравится?

Идея отправить его малышку в танцевальный класс пришла в голову Елене, и Керолайн её энергично поддержала.

– Конечно. Она будет очень довольна, тем более она профессионал.

– Кто?

– Знает всё о танцах и танцевании. Обязательно позвони ей и покажи, пока не смылось тату.

– Хорошо!

Она убежала, и оставшись один Клаус вздрогнул всем телом.

Ему казалось, что дочь будет невыносима и неприятна, но почему-то в реальности никакого особого неприятия он не ощутил. Нет, не ощутил. Но проклятый дом… Как на автопилоте позвонив няне Джеймса, и сказав, что сегодня Керолайн не будет и ребёнок на ней, Клаус встал с места. Дети пристроены, накормлены, по крайней мере, ему не обязательно оставаться в этом ублюдочном доме. Наверное, нужно было попрощаться хотя бы с дочкой, и предупредить старшего сына, но ему не хотелось иметь дела с детьми. Они не были неприятны, всё равно отстранённость никуда не делась. Хотелось только напиться до свинского состояния.

Какое-то неясное им самим время они лежали полумёртвые, потом заснули, но Элайджа как всегда проснулся первым и уже сидел на кровати. Катерина, закутанная в его халат, вяло жевала принесённый им миндаль в меду.

– Ты заснула и так и не сказала, что ты мне дала?

Кет слабо пошевелилась и попыталась устроиться поудобнее, но перевернуться и сфокусировать взгляд на лице Элайджи сумела уже гораздо позже, хотя уже и выспалась.

Ни чувства вины за фактическое изнасилование её тела, ни жалости к нему же она не увидела. Тихую задумчивость. Вновь закрыв глаза, она лежала, привалившись и не ощущая ни мышц, ни костей, только ноющую пульсацию между ног и пустоту в мыслях. Это было низко учитывая несчастье Николауса, но, если бы были силы она бы заурчала от нахлынувшей неги. Элайджа её выдрал как ни разу никто до этого, но всё-таки сейчас он был уязвим куда сильнее неё. Она не могла претендовать на его власть, терпение и превосходство подчинения своей воле, но лишь один намёк, что это превосходство ей нежеланно… Она прижалась ухом к груди, слушая размеренное уханье его сердца. Он не был одним из высших посвященных, не понимал, что произошло, и что женщина должна не выдержать действия снадобья и прийти первая – одна из обязанностей касты брахманов, остальным – наброситься, а просто умел держать себя в узде до той поры, пока она не попросила. Но ведь сердце было по-прежнему уязвимо к её обидам и капризам? Кет казалось, что можно пощупать эту грань, на которой они очутились. Последнюю. Протянув руку и найдя по дыханию пальцами его губы, Катерина погладила нижнюю.

– В горных районах Индии полиандрия, когда на одну женщину может приходиться по пять мужчин даже сейчас есть, а в храмах, чтобы девушки и мужчины были равны и стиралась разница возможностей темпераментов, описанная в Камасутре, им дают это питьё. – Она провела пальцем вверх от его губ ко лбу. – Хотя появляется другая разница. Никакое я не исчадие.

Если бы Элайджа не ощущал себя настолько бестелесным, он бы... Нет, он не знал, что бы сделал теперь. Но точно, что на месте Алека, перекинул дочь через колено и лупил бы, пока вся дурь о многомужестве, беспорядочной половой жизни и прочей херне, не покинула её голову. Теперь стало гораздо понятнее, откуда в голове девушки до восемнадцати пробывшей девственной и имевшей совсем небольшое количество мужчин после поступления в университет, появилось такое свободное отношение к сексу и все потуги на неверность. И о чём плакала Елена, когда говорила, что в Индии Катерине вбили в голову какую-то «дикость». Вправду дикость, и хотя Катерина жила в своей культуре, судя по рассказанному, эта дикость сидела где-то в подкорке, и расставалась она с ней очень медленно.

– Тебе предлагали это?

– Девадаси – нет, конечно, я не умею так танцевать и уж точно бы не согласилась. А остаться в качестве жрицы в дальнейшем, после проведения обрядов, – она вдруг улыбнулась, – грудь и складки предполагалось, что я легко отъем, и получается только за исключением длины ног, я идеально соответствую внешнему и внутреннему описаниям их апсар, небесных спутниц Урваши. «Махабхарата», «Читралакшна» и «Приключения десяти принцев»...