Текст книги "Приходите за счастьем вчера (СИ)"

Автор книги: Darena

сообщить о нарушении

Текущая страница: 76 (всего у книги 118 страниц)

– Аа-а…– пришло время возвращаться в реальность, и она обрушилась на Ребекку холодным душем. Алкогольные пары выветрились бесповоротно уже очень давно. Закрыв глаза ладонями, она представляла, что скажут братья, мысленно содрогаясь в предвестии этой минуты. – Они не узнают, – прерывисто прошептала девушка. Её голос стал требовательным: – Пообещай, что ничего не расскажешь!

– Ты не собираешься приглашать их на нашу свадьбу? – Он поднял бровь. – Я принимаю твоё жестокосердие, но предпочитаю обстрел рисом, пуле из-за угла. Которую обязательно схлопочу, если умыкну тебя от твоих наседок без объяснений.

«Хотя объясняй или нет, тут всё равно схлопочу… Похрену».

– Свадьбу?! – Блондинка ошарашенно заморгала. Вывернувшись из-под него, Ребекка села на кровати. Низ живота заныл от резкого движения, но она внимания не обратила: – Никакой свадьбы, никто никому ничего не должен. Я не собираюсь выходить за тебя.

– Ошибаешься. Я не предохранялся и в дальнейшем не собираюсь, поэтому всё же будь паинькой. – Впрочем, уверенность была только в тоне, а внутренне Сальваторе был напряжён дальше некуда. Редкого мужчину, особенно если женщины на него готовы вешаться толпами, не покоробит отказ принять предложение руки и сердца, сделанное единственный раз в жизни, а Деймон в исключениях явно не ходил. – Мы поженимся.

– Я… Оо… – глаза девушки округлились. Ребекка полностью положилась на благоразумие Деймона и только сейчас сообразила, что презерватива не было – сама же пришла совращать, к тому времени, когда стоило обращать внимание, она уже не была способна связно мыслить.

– Сразу после моего возвращения из Африки.

– Мне не нравится брак из-за каких-то принципов и долгов.

Вот оно что! Вновь обретя успокоение, он не удержал смешка: его девочка просто слишком гордячка с соответствующим воспитанием на романах и напридумывала всякой хрени вроде женитьбы из долга.

– Запомни раз и навсегда, – вернув её на место, вполне серьёзно Деймон пояснил: – Если бы я не хотел на тебе жениться, то ни твоя семья, ни предполагаемый ребёнок этого бы не решили. Ни дети, ни друзья ничего не значат в этом случае.

– Но это из-за моего поведения…

– В каком-то смысле, да. Я вдруг очень чётко понял, что если буду ждать у моря погоды дальше, то не успею к дегустации первым. Горячая мисс.

– Вот как? – сконфузившись, Бекс пробормотала: – вообще-то я всегда вела себя более чем прилично, при тебе в том числе.

– Я знаю. Помнишь тот вечер, когда я пришёл к тебе мириться после первого восхождения? От которого ты отказалась?

– Да, – протянула она. – И что?

– Кто был у тебя в ванной?

– Мария, – она хихикнула. – Просто я рассердилась, что меня постоянно контролируют и не стала разубеждать тебя в заблуждении.

– Знала же, что я буду недоволен, – в тоне появились сердитые нотки.

– В этом никто не виноват кроме тебя и вообще как-то не похоже было, что ты неделю назад думал о свадьбе, – скепсиса её голосу было не занимать.

– Я о ней подумал несколько лет назад, и мне хватило того раза.

– Ты! – У Бекс не хватало слов возмущения и в итоге она просто рухнула ему на грудь, снова сотрясаясь в конвульсиях хохота. – Совесть есть?

– Не знаю, – он не спеша скользнул взглядом по телу девушки и подавил вновь возрождающееся возбуждение. – Она спит.

– Похоже, только она, – немного задумчиво констатировала блондинка. Что-то её смутило в этой ситуации, но сейчас она не слишком понимала, что именно. – Ну и ладно, только потом не говори, что повесил себе хомут на шею. Я принимаю ваше предложение, мистер Сальваторе.

– Я в этом не сомневался.

– А я не сомневалась, что ты не сомневался, – Ребекка показала язык. – Но тебе ещё до свадьбы нужно дожить, поэтому повремени с железобетонной уверенностью. Если тебя не убьёт Эл, то это сделает Ник, а если ты останешься и тогда живым по какому-то странному стечению обстоятельств, то Кол… – она хмыкнула, – Колу уж точно лучше не попадаться.

– Я надеюсь договориться.

– Каким образом?

– Скажу, что не смог устоять. Хотя они и подслеповатые, но не совсем же слепые.

– Деймон, – она подняла на него ласковые глаза, в которых погасли искорки смеха, сменившись серьёзной сосредоточенностью. – Я рада, что ты у меня один. Лучше уже не будет, хотя мне…

– Странно? – предположил Сальваторе, не зная, что ему ещё ответить. Таких признаний он не получал раньше и не то, что больше ни от кого не хотел, хотя и это тоже – лишняя ответственность, но почувствовал щемящее чувство сдавленности в груди. Дыханье перехватило – раньше подобную реакцию вызывали только природные ландшафты, горы, ущелья, моря и пустыни, когда перед тобой расстилается что-то огромное, которое нельзя охватить взглядом и осознать. Сейчас же этот восторг рождался из-за близости женщины, и Деймону и самому было странно.

– Да, ты появился в моей жизни так давно, кажется. Ты очень нужен мне.

Усевшись сверху, она, замолчав, стала с интересом исследователя изучать мужское тело перед ней.

– Что ты делаешь? – выдохнул Деймон, почувствовав, как пальцы девушки невесомо обводят каждый кубик пресса.

– Трогаю тебя. – Хлопнув ресницами, без доли лукавства сообщила блондинка. – Я ведь ещё никогда не видела мужчины так… Близко.

– Вряд ли ты найдёшь что-то особенное, – погрузив пальцы в её волосы и чуть оттянув голову блондинки назад, улыбнулся Сальваторе. Сейчас он думал лишь о том, какая она хорошенькая, как ни взглянешь. И вся его. Деймону улыбались многие чудные красавицы, но только ища золотистые искорки в серых глазах Ребекки, он чувствовал, что эта женщина была создана для того, чтобы он мог её любить. Была красива той красотой, которую не создаст ни один лучший стилист и стоматолог Голливуда, доводя данную Господом внешность до совершенства – родная, близкая и уже оттого несравнимая ни с кем.

– Верю, что для тебя я не представляю особого удивления, но мы вроде не на равных. – Пальцы девушки опять отправились в путешествие, спустились чуть ниже. – Ты не против?

Она легко отодвинулась, гладя уже плечи и посмотрела на него, но в глазах была неуверенность.

– Нет, не против.

Бойтесь своих желаний, – невольно пришло на ум Деймону, когда он почувствовал, как Ребекка, «тестируя» мышцы, со смешком оперлась ладошками ему на грудь. Покрепче стиснув зубы – милостей от природы Сальваторе не ждал, а для распрощавшейся с девственностью Бекс и их второй раз после душа был лишним, не говоря уже о продолжении банкета, – Деймон начал считать овец. Овцы, неуловимо напоминавшие одного особо мерзкого оператора, кучковаться отказывались, и в порыве борьбы с самим собой, Деймон не сразу понял, что по его телу скользят уже не только руки девушки, но и губы.

– Бекс, что ты делаешь? – Глупый вопрос, не менее глупый, чем в первый раз, но он вылетел сам собой.

– То же, что ты со мной некоторое время назад в течение продолжительного времени, – серые глаза смеялись. – Вы, конечно, устроены несколько иначе, но если неприятно, скажи – я ведь только учусь.

– Нет, дело в другом…

– Ну вот и лежи смирно, пока я ловлю оргазм от вида твоего тела. – Отрезала блондинка, не демонстрируя ни малейшего стеснения. – В конце концов, это долг старшего.

Сальваторе кивнул и, притянув её за плечи, поцеловал.

Природа ни с того ни с сего решила расщедриться.

Настоящее. Бразилия. Округ Рио де Жанейро.

– Елена... – вошедший в палату Кол, погладил Пирс по плечу, тихо поздоровавшись: – Здравствуйте, Дженна.

– Здравствуй, Кол.

– Элайджа живой.

– Эм… это… хорошо? – заторможенная своими переживаниями Елена не сразу поняла смысл сказанного, в отличие от шумно выдохнувшей Дженны. – Оох… – у неё затряслись колени. – Кол, Бог мой… Но как?

– Вот так. – Увидев её растерянность и слёзы, он потянул девушку за запястье. – Всё хорошо, милая. Мы пойдём, я успокою?

Дженна помедлила и кивнула в ответ, отпуская.

Они опять оказались в комнате отдыха. Крепко обняв Майклсона за шею, брюнетка принялась плакать.

– Ну, хватит. – Сколько в этой женщине может быть слёз? – А то я решу, что ты специально копила в честь похорон, а теперь не знаешь куда деть.

– Ч-что? – она икнула.

– Слёзы.

– Это от радости. И ещё из-за ребёнка… – Кое-как державшаяся пока жизнь складывалась худшим образом, теперь она не справлялась с потрясением. – С ним всё в порядке?

– С Элом? Все живы. Деймона оперируют.

– Оо, Кол… – начался новый приступ слёз, а Кол по-дурацки расслаблено улыбался, не испытывая привычного раздражения от её плача. – Дорогой мой, что теперь будет, Кет его… Она всё больше отключается. Ей ничего не интересно, я думала, она спросит, как похоронили ребёнка или что-то подобное… Она с утра до вечера рисует наволочку. Рисунок наволочки...

Хныча, Елена прижалась щекой к его, ресницы печально приподнялись. Пусть Кол по-прежнему оставался полуживой от усталости, но теперь тело явно обретало вторую жизнь. Руки напряглись, он склонился, стремясь добраться до её рта, но девушка, полностью отдавшись своим бедам, ничего не заметила, лишь снова зарылась лицом в его плечо, и губы коснулись только её волос.

– Они справятся. – Ладони скользнули с талии вверх, пальцы медленно нашли соски через ткань платья. – Если всё действительно так сильно, как ты говоришь, справятся и с этим.

– Нет, с Кетрин нельзя справиться. Если она озвереет, даже я… Это началось с Индии, ей что-то там вбили в голову. Просто сломали мозги. Я должна была сказать твоему брату, но...

– У неё психическое расстройство?

– Нет! Не знаю... Просто с ней такое вытворяли... Или она с собой. Я всегда чувствую насилие над Кет. Я не могла этого никому рассказать – папе или тёте.

– Она крайне избалованная женщина, – он переложил вес брюнетки на себя, – нафантазировавшая у себя железные яйца. Эл должен прекратить этому потакать, и твоя сестра станет домашней, как любая нормальная девушка. Поверь, ей же и будет легче от этого. Понимаешь? Только так и будет. Элайджа живой, он живой, осознание правдивости собственных слов прошило тело Кола новой дрожью, а вместе с ней и желанием разрядки, – и он сумеет справиться с ней.

– Он не может, если её любит. – Вдруг Елена поняла, что происходящее у них сейчас, слабо напоминает утешение. – Зачем? Кол, не надо. – Сообразив, что одна его ладонь настойчиво направляется ей под юбку, а другая лежит на груди, и вывернувшись, девушка поднялась и отступила к стене, замотав головой, – и Катерина. Моя Кет болеет. Нам нельзя.

– Кет спит и будет спать следующие пять часов, Дженна от неё ни на шаг не отходит, – он оперся о стену по бокам от Елены. – А ты мне нужна сейчас.

– Стефан, он сделал мне предложение, с ним нельзя так поступить… Тогда с Меттом. – Мечась взглядом, чтобы не столкнуться с его, медленно скользящим по её шее и декольте, брюнетка сглотнула. – Тогда так ужасно получилось…

– Елена, если тебе предложение Стефана дороже моего покоя, уходи. – Кол убрал руки. – Ну, или можешь наплевать на то, что я тебе тогда наговорил, и обнять. Чего тебе хочется?

Она уставилась округлявшимися глазами на мужчину – небритость, мешки под глазами, морщинки у губ… Как это было не похоже на привычного самоуверенного и насмешливого красавчика Кола. Только вот беда – Матерью Терезой Елена вовсе себя не чувствовала – мужчина сильнее априори, она не даром считалась в семье принцессой – выросла в этом убеждении. Перед тем Колом она не могла устоять, а перед этим…

– Я тебе сейчас нужна.

– Да.

Перед этим тоже. Паузы не было, Елена сделала крошечный шаг вперёд и быстро, боясь саму себя, обхватила шею мужчины ладонями. Повторного согласия не потребовалось. Прелюдия у него заняла меньше минуты – расстегнуть платье сверху, поднять подол и избавить от белья, с минуту протянуло всё остальное, но зарывшись носом в волосы Елены и приходя в себя, Кол понял, что ему ещё не было ни в одной женщине теплее, чем в этой. Были всякие – красивые и средние, страстные и не слишком, нежные и грубые, самых разных мастей, но заставляющих задыхаться от восторга, желать ощущать рядом, когда гадко или радостно, нет. Чувство куда более сильное, чем любоваться Еленой со стороны, ощущая флёр влюблённости в прекрасную принцессу. И словно в подтверждение нежные ладошки заскользили по плечам, гладя плечи и шею, начали ерошить волосы, и в итоге брюнетка просто прижалась крепче, шепча на ухо что-то успокаивающее. Сев с ней на диван, Майклсон в изнеможении закрыл глаза – тело дрожало в разрядках физической и эмоциональной, выбросив последние остатки нервного напряжения этих безумных дней, пальцы уже не впивались, а ласково скользили по упругим изгибам груди, талии и бёдер, и не прошло и пары минут как утомлённый последней аффективной вспышкой, он заснул всё в том же положении. Посидев немного, Елена встала и прошла за салфетками у бойлера. Конечно, она не могла испытать никакого оргазма, наоборот это были скорее болезненные ощущения из-за её неподготовленности, несмотря на расслабленность, и спешки, с которой он едва ли не набросился на её тело, особенно сейчас, когда пришлось наклониться, чтобы вытереть липкую внутреннюю поверхность бёдер, но Пирс не жалела. Случилось и пусть – Кол стал для неё танцем, а в нём не обязательно нужно что-то определённое… Даже странно – без подобия физического удовольствия и быть всем довольной. Её немного тревожило, что Кол, всегда помнивший, что ничто не даёт гарантии, не отодвинулся в последний момент, как делал обычно за исключением ночи в Лондоне, но снова почувствовать его разрядку в себе было потрясающе. Забеременеть она в нынешнюю фазу цикла вряд ли могла, но Елена неожиданно поняла, что и наличие ребёнка её не смутит. Этот раз точно был последним, поэтому даже в таком крайнем случае ничего страшного не случится, и никто ничего не узнает. Да и не до них сейчас. Поцеловав спящего мужчину в нос и немного поправив его одежду, Пирс взглянула на часы. Прошло уже пятнадцать минут, как она ушла от Кет и, почувствовав, как сжимается сердце, поскорее застегнувшись, девушка побежала к сестре. Катерина спала всё в том же положении и, под острым взглядом тёти прикоснувшись губами ко лбу близняшки, Елена ощутила, как успокоилась. Как ни странно благодаря человеку, которого и не очень жаловала раньше. Каким бы ни был Элайджа, но именно здесь в больнице, часами наблюдая за Кет, Елена абсолютно приняла то, как необходим он сестре. И что бы ни случилось дальше, главное, что её зять живой, он сумеет вытянуть... Уставшие тело и разум требовали отдыха и, положив голову на кушетку, чувствуя, как Дженна перебирает волосы, Елена погрузилась в сон.

У каждого человек есть порог того, что он способен перемолоть, – так копится постепенно вода в стакане, чтобы однажды перелиться через край, – когда организм достигает этого края, дальше пытается просто сохранить себя и рассудок. Проходил один день, другой, третий, просыпаясь, женщина сухими глазами оглядывала свою палату, и задавала один и тот же вопрос. «Прилетел?» Потом перестала. Порог для Кетрин наступил в больничной палате на третий день, после слов Елены. Она не поверила сестре и не не поверила, поняла, что та сама ничего не знает, но это было уже неважно. Брюнетка по-прежнему продолжала просыпаться и на автомате интересоваться, где муж, получала укол снотворного… В этот раз она тоже проснулась и как обычно осмотрелась вокруг: стены, цветы, измученная спящая в кресле Елена. Элайджи рядом с ней снова не было, не было дочки в животе и не стало веры в мужчину, который обещал оказаться рядом, когда будет плохо. Причины его отсутствия... Она любила Элайджу всей своей сутью безрассудно и естественно, как любят божество, но забыла о том, что они смертны – тревожилась из-за проблем с Толосом, – но смерти рядом не чувствовала. Теперь неожиданно выплыла из своих воздушных замков – с самого начала нельзя было надеяться ни на кого, кроме себя, а… Ну, и дура! Елены, без которой жизнь – не жизнь, более чем достаточно, так нет же, выдумала себе ещё и любовь.

Кетрин встала с постели, неслышно подошла к зеркальцу, одёрнула ворот хлопчатобумажной сорочки. Почему она оказалась неспособна родить им с Элайджей дочку? Она всегда считала своё тело красивым: пусть несовершенное по модельным меркам оно было от природы вполне сексуальным, жизнь в Индии окончательно убедила её в этом, – но в итоге оказалось просто уродливым. Для Элайджи оно только уродливая фикция. И теперь у неё нет Элайджи, и даже его ребенка она потеряла. Элайджи больше нет. Елена лжёт со страху, и все вокруг ей лгут... Палата качнулась. Теперь не было ничего. Кет захотелось разбить зеркало, она взяла какую-то продолговатую палочку, замахнулась на своё отражение, но поняла, что если сейчас ударит, дальше не остановится, пока не сойдёт с ума. Переборов себя и медленно положив палочку обратно, девушка вызвала медсестру. К радости врачей она начала не только нормально питаться, но и интересоваться деталями и причинами произошедшего. Не радовалась этим переменам только в противоположность Катерине, не проронившей ни слезинки, опухшая от слёз Елена, но до неё и её переживаний здесь не было дела никому, в том числе, не отходящим ни на шаг от Кет родным, которые в свою очередь были совершенно не нужны пытавшейся избавиться от их навязчивого внимания Кетрин. А Кол… Когда она после разговора с проснувшейся сестрой спросила, где же мистер Майклсон, ей ответили, что он давно улетел к семье.

Замерев перед палатой, Майклсон закрыл глаза, выдержав мгновение паузы и собираясь с силами.

– Катерина?

Кет лежала на постели, играя во что-то на планшете. Елена сидела на складном стульчике-креслице неподалёку, уставившись в окно: Кетрин отказывалась её замечать с того момент, как узнала о возвращении мужа живым и здоровым, и внутренне старшая сестра задыхалась от непонятной волны холодной ненависти, которую младшая чувствовала по отношению к ней. В чём виновата-то она, Елена? Обе синхронно вскинули головы при виде мужчины в дверном проёме, направившегося быстрым шагом к постели. Елена поднялась, кивнув.

– Я выйду.

Никак не отреагировав на невестку, Элайджа обхватил пальцами запястья Кетрин, вынимая из пальцев гаджет, и заглянул ей в лицо.

– Здравствуй.

– Я не родила её тебе.

Майклсон ожидал тысячи реакций, но не этих вялых слов суховатым тоном и спокойного взгляда.

– Катерина… – Он оцепенело прижал её к своему плечу, не зная, как сдержать впивающиеся иглами боль и жалость. И не знал, что сказать, ничего нужного не приходило в голову. – Я люблю тебя. Я не говорил раньше… Что бы с нами ни случилось, кошечка, я всегда буду тебя любить, как в тот день в Лондоне.

– Спасибо. – Она провела ладонью по его волосам, поражаясь тому, что её чувства сродни тем, которое испытывает человек к малознакомому приятелю, ни с того ни с сего решившему нарушить личное пространство. А слова, и вправду такие редкие из его уст, ничего не трогают в сердце. И это правильно. Или нет? На задворках сознания вспыхнули мутные воспоминания, в которых холодные глаза индианки, с равнодушием следили за корчащейся от боли подопечной... А после она сама стала на место жрицы и поняла, что недоумение – тоже слабость, но это хорошо. Это очень хорошо. – Я тоже… мне приятно слышать это.

– Подожди, – почувствовав, что она вовсе не хочет прижаться, более того – внутренне противится его прикосновениям, Элайджа пристально вгляделся в лицо, обняв его ладонями. Проходили секунды, уже минуты в тишине, она, наконец, не выдержала, отвела взгляд. – Всё теперь не так?

– Я не знаю. Я не сумела родить твоего ребёнка. Прости меня.

– Да плевать. Я прав? – Горечь в собственном голосе сама по себе была подтверждением, но Элайджа и его всё же услышал:

– Да. Нет, – плечи брюнетки опустились – сыграть роль страдающей и влюблённой женщины не удалось, – я не испытываю боли. Да и в целом тоже мне нормально, но правда жаль, что с ней так получилось. Прости меня.

Отстранившись, Кет поднялась с постели и прошла к окну, не в силах продолжать эту игру в гляделки. Элайджа тупо рассматривал вышивку наволочки, не понимая, что ему только что сказали.

– Я не мог приехать раньше…

– Не оправдывайся. Я знаю, что ты ни в чём передо мной не виноват, – она обхватила себя руками. Ему на мгновение показалось, что Катерина усмехается. Нет, предрассветный обман, девушка наконец набралась смелости обернуться, и Майклсон увидел, как от напряжения вздулась венка у неё на лбу. – Так бывает. Ты потерял ребёнка, друг в коме, сам едва выжил, а у меня даже нет сил тебя утешить.

«Я потерял ребёнка?»

– У тебя, возможно, – Зажав простыню в кулаке, Элайджа отвел глаза – тоже не мог рассматривать её равнодушное лицо и слушать сочувствующий голос. – А у меня – да.

– Меня не нужно утешать, со мной всё нормально, я же сказала.

– Вправду нормально? – Он невидяще смотрел на жену. Кетрин ничего не ответила, пожав плечами, но, почувствовав внезапную слабость в ногах, подошла к кровати и села. – Надеюсь, ты не хочешь быстрого развода?

– Мне всё равно, я не хочу это решать. – В её голосе проскользнул намёк на удивление: – Что ты знаешь о моей миоме?

– Почти ничего.

– Аа-а… Выкидыш произошёл из-за доброкачественной опухоли в матке. И что-то с трубами. Но хуже другое – можно забеременеть ещё раз, но пока у меня развились опухолевые узлы и вероятность выкидыша крайне высокая. Из-за этих труб, густой крови, невозможны эмболизация и ФУЗ-аблация, дальше операция и зависит от гормонов, и я не знаю. – Катерина поджала сухие губы, пояснив: – Из-за неудачного залегания могут удалить матку, либо я смогу снова рожать. Как повезёт, но вероятность удаления маленькая. Я – лимон**, Эл.

– Ты будешь нормально жить? – Он уцепил суть, чувствуя странную соль на языке. Сейчас не понимал, откуда Катерина взяла эту связь между их браком и её способностью или неспособностью выносить ребёнка.

– Да.

– Важно только это.

– Я не буду делать операцию сразу, – она прикрыла глаза, боясь видеть его лицо, заставлявшее что-то испытывать, – не собираюсь становиться уродом окончательно.

Элайджа не стал спорить – потом он сумеет её убедить.

– А что с нами? – голос мужчины охрип.

– На твоё усмотрение. Но мы с тобой… – она мотнула головой, – возможно, это было неверно. Следующий твой ребёнок, если рискнуть, и я не смогу выносить,.. ты привязываешься к этому, привязался к этому, – коротко передёрнув плечами, женщина не закончила, уставившись на планшет, лежащий на прикроватной тумбочке.

– Всё верно. Ты остаёшься моей женой, Катерина. – Снова обхватив круглые щёки Кет ладонями, он хотел прикоснуться к её губам своими, но поняв, что ответа всю равно не будет, поцеловал в лоб. Ещё раз в затылок. – Собери вещи, мы возвращаемся домой.

– Эл…

Элайджа настороженно замер и быстро обернулся, надеясь услышать три слова, от которых зависело, каким станет их ближайшее будущее. Их ребёнок умер, но они же пока есть, есть смысл идти дальше…

– Прости меня, что не сдержала обещание. Я очень... очень рада, что ты жив.

Ничего не ответив, Майклсон сдержанно улыбнулся ей и вышел из палаты. Елена устремилась навстречу, но заметив, что у него дёргается бровь, приостановилась:

– Элайджа?

– Помоги ей собраться, – раздался холодный приказ. Он не пошёл ни к врачу, ни к медсестре, решив, что снесёт головы проштрафившимся и не распознавшим проблемы после, а, быстро спустившись вниз, очутился в компактном плену автомобиля. Положил голову на руль и с удивлением увидел капли. Солёное ощущение во рту, резь в глазах… Слёзы. Настоящий сын своего отца, откровенно презиравшего их у мужчин, как и любые другие проявления излишней чувствительности, Элайджа давно позабыл чувство, с которым они подступают, и сейчас выкатившиеся из каждого глаза слёзы должны были нанести очередной удар его эго, но… Да ничего не случилось. Плевать, и обхватив руль очередной из раньше таких дорогих, а теперь совсем бесполезных игрушек, Майклсон сжал зубы, зарычав от беспомощности и чувствуя солёную влагу, заливающую щёки. Прошло несколько минут прежде, чем успокоившись, он сумел набрать номер и непривычно тихим для экономки голосом попросить миссис Фостер приготовить дом к приезду. Предварительно убрав всё, что купил для детской и что могло бы напомнить об их дочери – невысказанный посыл Катерины он понял правильно.

Великобритания. Йоркшир.

– Что происходит? – Войдя в комнату, Кетрин села на постель. Они с Еленой были здесь уже второй месяц, и за всё это время старшая близняшка не отходила от младшей, с утра до вечера посвящая своё время ей. Холодную озлобленность, тщательно ретушированную вежливостью, со стороны сестры Елена чувствовала по-прежнему, но делала вид что не замечатет. Они вместе ходили на прогулки, вместе завтракали и делали гимнастику, сидели рядом, когда работали – Елена занималась фирмой отца, Кет погрузилась в работу в журнале, и это медленно, но приносило свои плоды. На щёки вернулся румянец, она стала смеяться и улыбаться как прежде, легко включаться в беседы и деловой график. Единственные исключения: отказывалась говорить о потерянном ребёнке, велев остальным даже не упоминать о нём при ней, если они хотят сохранить нейтральные отношения, и вязкий холодок в диалогах с Элайджей, очевидный Елене и недоступный пониманию всех остальных. Кетрин выработала анестезию к любого вида чувствам, однако она по-прежнему не хотела расставаться с Еленой, и та осталась жить в Йоркшире. Но сегодня за ужином Элайджа вскользь упомянул Розе о намечающемся приезде Кола, и миссис Майклсон увидела, как Елена выронила вилку из задрожавших пальцев. И вот они сидели в спальне, где сейчас жила старшая сестра, а Елена нервно гладила ушки, заглянувшего к ней Мартина, не желая начинать разговор.

– Мне нужно уехать.

– А мне не говорить, куда ты уехала, если спросит, да?

– Я не думаю, что спросит, – качнула головой Елена, взглянув на сестру, – просто не хотелось бы сталкиваться.

– Он что-то тебе сделал?

– Кол? Нет, – голос девушки потеплел, – он мне очень помогал, пока ты была в больнице.

«Ой, дура…» Но мыслей Кетрин не выразила.

– А как Стефан?

– Что Стефан? – И снова взгляд заметался. – Никак. Я хотела ему помочь как друг, но он…

И Кетрин не выдержала:

– Елена Пирс – Вы набитая дура. Какой ты друг, если ты с ним амурничала два месяца едва ли не каждый день?

Елена склонила голову и, наконец, сказала:

– Я переспала с Колом в больнице. Точнее не переспала, то есть мы не спали…

– Он тебя отымел у ближайшей стенки, – предположила Кетрин. – И это всё? Надеюсь, ты не сказала Стефану?

– Я сказала, что не могу принять его предложение, потому что есть другой человек…

– Которого на самом деле нет.

– Нет, – согласилась Елена. Нижняя губа по-детски оттопырилась, как бывает перед слезами.

– Елена, – Кетрин села рядом и, перехватив ладони близняшки, сжала пальцы. – Не нужно плакать по таким пустякам. Ты придаёшь сексу слишком большое значение. У тебя кто-нибудь был после Кола или в промежутках?

– Нет.

– Хм, а с Колом? Всё?

– Что всё? – Она недоуменно взглянула, но Кет переживала те считанные разы в жизни, когда стеснялась спросить прямым текстом.

– Всё распробовала? Проповеди отца Антония по воскресеньям не уберегли от несанкционированных попами моментов? – Елена покраснела так, что даже ладони загорелись, а на глазах выступили слёзы. – Значит, нет.

– Я не…

Сообразив, что её неправильно поняли, Кетрин быстро пояснила:

– Нет, нет – в этом ничего плохого нет. – Она нервно почесала бровь, вдруг зарумянившись. – Вообще, ручаюсь, чем выше уровень образования и фантазии, тем больше тянет на кхм… своеобразные эксперименты, и это кхм… естественно. Я хотела сказать, что из-за того, что всё новое, а новое для тебя всё, учитывая одну миссионерскую позу с вариациями в арсенале раньше, ты попробовала с Колом. Тебе понравилось, ты привязана к нему. Но не нужно рушить жизнь из-за такой ерунды и бояться. Со Стефаном, может, будет не только не хуже, а даже и лучше. Мужчина, который оказался лучшим для меня в постели, был не первым и не вторым.

– Это эм… – неуверенный вопрос, скользкая тема, наталкивающаяся на личные табу сестёр, – ведь Элайджа?

Не любившая обсуждать мужа, Кетрин досадливо поморщилась, но всё же ответила:

– Да. – И тут же перевела разговор в общее русло: – Многое ведь зависит от того, насколько ты доверяешь своё тело и насколько оно любимо. С Колом ни первого, ни второго. А ещё больше от тебя самой, твоего восприятия и желания кхм… секса...

– Я изменила Стефану, – грубовато буркнула девушка. Косой с некоторой неловкостью, но требовательный взгляд. – А что бы сказал твой муж на это?

– На измену? – Уже откровенно раздражённая вопросами на неприкосновенную тему, брюнетка отрицательно мотнула головой. – Нет, Эл не простит. В этом случае выставит за порог и никогда не посмотрит в мою сторону. Но тут ещё дело в традициях его «святого» семейства, как я поняла, а они не слишком демократичные. – она пожевала губу, недовольно признав: – Совсем не демократичные, и это ещё мягко сказано. Почти средневековые представления о воспитании, спасают только личные качества. Но ведь большинство мужчин вовсе не такие, ты же знаешь это, медвежоночек мой. – Заключив старшую близняшку в объятия, Кетрин легла на постель. – У них другие эм… воспитание и приоритеты. Тебе же необязательно вываливать Стефану всю правду как на духу. – Мартин начал прыгать по ногам девушек. Голос Кетрин стал ласковее: – Ну, не будь ты такой пугливой. Эл – муж, да и вообще всё сложно, а вы со Стефаном – всего лишь несколько свиданий.

– Н-нет, с Меттом так стыдно получилось…

– Хорошо – много свиданий. Но никаких обязательств. Ну, случилось, вы оба тогда устали и сбросили напряжение. Кому эта мелочь интересна? Не превращай муху в слона и просто промолчи.

Елена молча сопела в плечо сестре, шёлковая гладь её ореховых прядей переплелась с крупными тёмными локонами Кетрин в единую чёрно-каштановую гриву.

– А если я не могу?

– Что не можешь?

– Не хочу Сальваторе?

– Остановите, я сойду. – Кетрин прикрыла глаза. – Ты мне два месяца рассказывала, как тебе с ним интересно, как долго ты можешь разговаривать, какой он классный. Я боялась, что роутер перегреется от восторгов. Ах да, ещё то что целуется так, что ты улетаешь. – Она вновь подняла ресницы, прожигающе уставившись на сестру. – Елена, что изменилось?

– Ничего. Мне по-прежнему с ним хорошо, приятны поцелуи, и я возбуждаюсь.

– В чём проблема? – Кетрин поймала взгляд оленёнка, который всегда появлялся на лице Елены, когда она не понимала, как объяснить.

– Да потому что дело не в сексе! Стефан – он классный, мы с ним понимаем друг друга… – Елена запнулась, но потом вдруг села и заговорила с таким диким блеском в глазах и скоростью, захлёбываясь словами и слюной, что Кет, инстинктивно отпрянув, вжалась в матрас: – Ты даже не представляешь, как понимаем! Словно он – это я, можно говорить обо всём на свете, я не смущаюсь его и не боюсь. Мысли сходятся. И мне очень уютно.