Текст книги "Приходите за счастьем вчера (СИ)"

Автор книги: Darena

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 118 страниц)

– Почему ты сбежала от гостей? – Голос Майклсона у неё спиной, заставил вздрогнуть.

«Чтобы тебя не видеть».

– Взяла тайм-аут. – Девушка звонко рассмеялась, – все ждут моего букета, а мне ну вот ни капельки не хочется с ним расставаться.

– Жадина. – Поддразнил он.

– Ну, должен же кто-то в семье обладать рац… эм… тьфу, забыла. – Шампанское вновь ударило в голову. Оглядев его безупречный костюм, она остановила взгляд на платке, слегка видневшемся из петлицы. – А почему ты не мой?

– Самый что ни на есть ваш, миссис Майклсон. – Быстро заключив, что его невеста опьянела и довольно сильно, Элайджа аккуратно переставил её подальше от края террасы, чтобы, не дай Бог, не свалилась.

– Нет, – Вытянув платок, она надула губки и, вытащив красный кленовый листок из букета, пристроила на место платка. – Вот так лучше. Сразу понятно, что всякие рыжеволосые бабы не имеют никаких прав. – Увидев его отрешённый взгляд, Кет неожиданно чуточку протрезвев, стала серьёзной. – Что ты на меня так смотришь?

– Это запрещено? – На залитой светом фонарей террасе, в своём тускло сияющем платье Катерина казалась ему настолько юной, что хотелось просто разглядывать её, не касаясь. Золотой фонарик.

– Нет. – Она насупила изящно изогнутые брови. – Просто странно с твоей стороны.

– Решил посягнуть на твои привилегии. Или своих качеств ты тоже жадничаешь?

– А если вправду, о чём ты думаешь?

– О том, что ты уже не девочка. – Катерина мечтательно улыбнулась. Не подозревая, какую рану наносит, он добавил. – Но всё же и не женщина толком.

– Сложный период. – Выдавила из себя Кет. – Пойдём.

– Пошли. – Элайджа не спеша повёл её к входу в зал. – Так будешь кидать букет, или сделаем вид что забыли?

– Я ещё и пре-дус-мо-три-тель-ная. – Старательно выговорила Катерина заплетающимся языком. – Я знала, что ни с кем не захочу делиться своим, поэтому букета два. Помнишь Гейне*? Вывод только один – нужно быть супержуликом.

– Господи. – Он расхохотался, испытывая непреодолимый взрыв нежности по отношению к этой девушке. – Если я захочу с тобой сыграть, например, в карты, напомни свою фразу. – Введя её в ярко освещённый зал, полный гостей, он хмыкнул. – Хотя о чём я. Тебе же это вряд ли удастся.

– Я могу кого угодно переубедить, – гордо сообщила Катерина, не соглашаясь с ним.

– Не спорю. Просто, ты не запомнишь этот вечер и мою просьбу. – Констатировал Элайджа, глядя в неестественно блестящие от алкоголя глаза Кет.

Оставив мужа разбираться с гостями, сама Кет быстро, насколько это вообще было возможно в её состоянии, поднялась на второй этаж и пересчитав двери, наконец, нашла свою комнату. Букет номер два лежал на пуфе и, подхватив его в руки, Катерина на мгновение заглянула в зеркало трюмо. На неё смотрела разрумянившаяся девушка в золотом платье. Красивая, только какая-то неестестественная, чужая. Букет выскользнул, упав на небольшой коврик, но Катерина не заметила этого, и, протянув руку к своему отражению, почувствовала холод стекла под пальцами. В глазах вспыхнули искры гнева. Что это, в конце концов? Почему она настолько пропиталась им, словно перестала существовать сама по себе? Что за блажь мечтать весь день стать чьей-то женой?! Это она, Катерина, бросала людей, а не наоборот. Колье словно ошейник добровольной несвободы, в ответ тускло блестело холодным бриллиантовым светом, показавшиеся неимоверно тяжёлыми, серьги оттягивали мочки. Буквально сорвав украшения, Кет выдохнула. Легче не стало, но хоть что-то. Взгляд скользнул по кольцам на левой руке – обручальное – символ его любви, которой нет, и венчальное – верности, которой не будет. Снять сегодня нельзя, но и следовать им не стоило. Забыв про букеты, девушка выскользнула из комнаты и потихоньку пошла по коридору. Теперь алкогольные пары вместо того, чтобы настраивать на более лёгкое восприятие окружающего как раньше, лишь растравляли злость.

– Майклсон хотя бы знает, какая плохая девочка его невеста? – Катерина почувствовала, как руки мужчины забрались под лиф, лаская её грудь. Каким именно образом они оказались вместе, здесь, в подобном положении, она уже помнила плохо – к шампанскому прибавилась текила, но пока Кет всё вполне устраивало. Она даже лёгкое возбуждение чувствовала. Пусть не острое, вызванное в немалой мере чувством опасности и алкоголем, но было же. Не сошёлся на тебе свет клином, муженёк, с удовлетворением подумала брюнетка.

– Есть разница? – Её пальцы начали расстёгивать рубашку Уильяма. Или Уилсона? Неважно.

– Он за такое убьёт. – Однако вопреки своим словам продолжать раздевать её мужчина не прекратил, он был уже слишком возбуждён доступностью девушки и пьян. Лиф начал сползать с её груди обнажая кремовую плоть.

– Ему всё равно. – Толкнув спиной дверь и попав в какую-то полутёмную комнату, Кет зашептала: – Подумай, как редко кому удаётся трахнуться с невестой на свадьбе, без участи быть женихом…

– Извращенка. – Прошептал её визави, приникая губами к шее девушки.

Бледно-золотое, расшитое платье, бесшумно соскользнуло на пол вслед за бархатным верхом. Кет прикрыла глаза. Где-то на задворках сознания, разум пытался достучаться, но сейчас она слишком радовалась, что не испытывает отвращения к поцелуям чужого человека. Значит, то, что к Элайдже не любовь вовсе, а так – влечение, которое способен заменить любой другой. Мужчин много. Катерина радовалась и не замечала, что возбуждение сейчас даже нельзя назвать отголоском испытанного в церкви, и не соображая насколько не готова к предстоящему. Алкоголь туманил мозги, отключая инстинктивную самозащиту, которую не могло до конца уничтожить упрямство, всё казалось простым до примитивности. И всё же в последний момент, услышав шелест отбрасываемой упаковки презерватива, она почувствовала непреодолимое отвращение к этой возне. Бёдра одеревенели, но было уже поздно. Резкая боль пронзила тело, заставив распахнуть глаза, захлебнувшись в визге. Катерина попыталась скинуть с себя мужчину, но все пинки и царапанья привели лишь к тому, что через несколько мгновений руки Кет оказались перехвачены в запястьях и заведены ей над головой. Разгорячённый алкоголем Уильям не стал проявлять снисходительность к намеревавшейся сбежать девице. Анестезирующее действие водки и шампанского испарялось с каждым новым движением, но больно, не больно – на это Кет было наплевать, а вот противно до тошноты – да. Бороться бесполезно, сейчас она и не была способна ничего вспомнить из школьных уроков самообороны. Идиотизм. Да если и сбежать… Катерина оцепенела, от ужаса перестав чувствовать боль, ручейки слёз пересохли. Если сбежать, то платье, нижнее бельё… Всё останется тут. И Элайджа, конечно, всё узнает. От сковавшего тело напряжения стало только хуже, но девушка уже не кричала и не сопротивлялась. Чтобы никто не узнал о произошедшем, нужно было молчать и терпеть. Такое сообразить в подобной ситуации могла только Кет. Во рту появился солоноватый привкус крови из прокушенной ей же губы, но, крепко зажмурившись, Катерина только просила.

– Заканчивай быстрее.

– Скучаете? – Несмотря на некоторую испытываемую неловкость, Джордж всё же подошёл к стоящей у балюстрады женщине.

– Просто отдыхаю, – Керолайн вежливо улыбнулась. – Но сейчас пора уходить – сын, кажется, совсем разбаловался.

– Подождите, Керолайн. Вы же позволите мне вас так называть?

– Да… Конечно, – несколько смущённая дружелюбием этого человека, по описанию Ника самого вредного на свете, блондинка остановилась. – Вам что-то нужно?

– Ваш муж очень любит вас, – поднял кустистые брови старик.

– Возможно, – тон Керолайн похолодел. – Но давайте начистоту. Вы хотели сообщить мне только это, Джордж?

– Вы правы, у нас в семье все ищут свою выгоду. – Нимало не смутившись, заявил Говард. – Мне от вас нужно содействие в вопросе наследства.

– По-моему, эти вопросу нашей с вашим племянником семьи мало касаются, – процедила блондинка. – А если и касаются, то это не ко мне.

– Теперь именно к вам. – Как-то сухо констатировал старик. – Ник не умеет прощать.

– Да, не умеет, – эхом откликнулась Керолайн – она это прекрасно знала. И уже поняла, о чём поведёт речь дядя Ника – о деньгах. – Именно поэтому я не буду лезть, куда меня не просят. Мне есть что терять.

– Вы готовы отказаться от собрания полотен художников эпохи Ренессанса? – Джордж смерил женщину надменным взглядом, аристократические губы сжались в тонкую линию, – Это не один миллион долларов.

– Знаете что, – Керолайн вдруг прорвало, кровь бросилась в голову. – Вы и впрямь думаете, что покой моего мужа стоит каких-то ваших жалких картин? Можно сказать, прости, племянник, и перечеркнуть годы вашего пренебрежения? Он только однажды решил прийти к вам после ваших слов о прислуге-архитекторе, познакомить со мной, а вы высказали неудовольствие, что я «американка, которая нож с вилкой не умеет держать». И теперь вы хотите, чтобы я строила какие-то планы за спиной своего мужа? Идите вы…

– Так, юная леди, – он прервал разошедшуюся блондинку столь властным тоном, что она невольно замолчала на полуслове. – Пойду я уже только в одну сторону, в могилу.

– Вы хотите моей жалости? – И всё же вспомнив, что стоящему перед ней человеку осталось несколько месяцев, Керолайн внутренне дрогнула, несмотря на свой ледяной тон.

– Я хочу вашей адекватности. – Всё так же бескомпромиссно продолжал Джордж. – У вас есть ребёнок, хотя бы ради него просто постарайтесь сделать так, чтобы ваш муж принял причитающееся ему по завещанию, а не отправил в помойное ведро аукционов.

– Вы хотите только этого? – Она отвернулась, сделав вид, что разглядывает завитки на колоннах.

– Да.

– Я не могу ничего вам обещать. – Но было очевидно, что Керолайн смягчилась. – Я выскажу своё мнение, если таковое сформируется, но решение будет за ним, и я поддержу любое.

– Хорошо он тебя выдрессировал, девочка, – насмешливо заметил Джордж. – Хотя бы тут племянник не оплошал.

– Как вам будет угодно, – решив окончить этот неприятный разговор, блондинка невозмутимо достала зеркальце и стала поправлять причёску, готовясь вернуться в зал.

– Ник не ошибся в выборе жены, – сообщил старик. – Керолайн, я извиняюсь за все обиды, которые, нельзя даже сказать, что невольно, так как это будет ложью, нанёс вам.

– Не стоит. – Она быстро раскрыла сумочку и бросила туда зеркальце.

– Стоит. – И снова этот надменный тон. Керолайн поняла в кого Майклсоны бывали порой столь неуживчивы и холодны. – Что бы там ни было, но вы достойны уважения и я вам его выражаю. Редкая женщина способна в наши дни считаться с мнением супруга настолько, насколько его цените вы.

– Очень мило, – вскинув подбородок, Керолайн с издёвкой продолжила. – Но странно слышать об уважении от человека, который готов лишить компании племянника, если он не женится в срок.

– Вы это всерьёз, Керолайн? – Старик искренне расхохотался. – Просто хотел немного поторопить старшего мальчика. Иначе он и до сорока бы не задумался, зарывшись в бумаги.

– Вы блефовали?! – дошло до блондинки. У неё округлились глаза. – Завещание…

– Ну, разумеется. – Не двинув бровью, сообщил Джордж. – Не думали же вы, что я оставлю свою компанию, в которую вложил большую часть жизни на произвол судьбы?

– Но завещание… Я же видела.

– Их было два. – Пожал плечами старик. – Если бы Эл не женился, пришлось бы передавать просто так, ничего не поделаешь. Но поскольку он теперь женат, останется только первый вариант.

– Но почему никто не догадался?.. – Сейчас перед Джорджем стояла совсем ещё молодая и растерянная девушка, а не мать семейства.

– Что же это за блеф, если его каждый раскусит?

Логично.

– А если он навсегда связал себя с женщиной, которую не любит из-за компании? – глаза Керолайн гневно заблестели. – Вы об этом подумали?

– Не смешите, моя дорогая. Я знаю своего племянника гораздо дольше вас, и в безвыходное положение Эл бы даже ради компании себя не загнал. – Говард беззаботно махнул тростью. – Его вполне устраивает сложившаяся ситуация.

«А ведь старик прав. Только выход тут другой».

Джордж тем временем продолжал:

– Да и его выбор… – Скорее сам себе пробормотал мужчина. – Он не сможет подмять эту девочку под себя. Фигурально выражаясь, конечно.

На это Керолайн слегка вздрогнула и с неожиданным жаром спросила:

– Вам нравится Кет в качестве его супруги?

Джордж недоумённо нахмурился – молодая женщина смотрела так, словно это был вопрос жизни и смерти.

– А ведь вы говорите, что знаете Эла лучше всех… – как-то вкрадчиво повторила Керолайн.

– По крайней мере, лучше его отца. – Взгляд Говарда потяжелел. – Но думаю, вы не станете рассказывать о двух завещаниях на каждом углу – вам никто не поверит. Тем более теперь уже существует только одно.

– Не стану, – блондинка досадливо поморщилась – её мало интересовали завещания. – Думаю, что могу вам доверять в это вопро…

Тут она увидела через витраж, что Дэвид, окончательно распоясавшись, метнул свой малиновый крем в дочку Дженны. Однако на линии огня оказался жених собственной персоной.

– Ну вот, мы с вами заболтались… – блондинка со всех ног устремилась к дверям.

– Может, позволите вас проводить, Керолайн? Я тоже хочу познакомиться с мальчиком, если уж с его отцом помириться не судьба.

– Хорошо. – Женщина замерла и немного неловко кивнула, подавая руку. – Пойдёмте собирать следы разрушений.

Из последних сил спихнув с себя обмякшее тело Уильяма, Катерина подтянула ноги к груди и села на кровати. От боли потемнело в глазах, но она упрямо тянула за простынь, стирая кровь с внутренней поверхности бёдер. Если всё разбить на небольшие действия, то можно справиться, уговаривала себя брюнетка. Не стоило представить, что придётся спускаться вниз и улыбаться гостям, как её охватывало отчаяние.

– Какого чёрта ты не сказала? – Очухавшийся Уильям встал с кровати, разглядывая сосредоточенную девушку.

– Тебя это не волновало несколько минут назад, когда я просила остановиться. Выметайся. – Последовал равнодушный ответ и в него полетели брюки. Уильям Гаррет всякое повидал на своём веку, но подобного поведения от едва ли не изнасилованной женщины ещё не встречал. Жёнушка Майклсона воспринимала его как помеху, молча натягивая трусики.

– Да по хрену мне на тебя. – Натягивая штаны и застёгивая ширинку, сообщил мужчина. – Лучше нужно было выбирать время и место.

– Как же ты прав, Гаррет. – Раздался спокойный голос. С губ Кет сорвался придушенный всхлип. – Их и впрямь нужно выбирать получше. Так же как и тех, кого еб*шь.

Отправившийся переменить рубашку, испорченную малиновым пудингом племянника, Элайджа не спеша вошёл в свою комнату. Открывшаяся картина особого пространства для фантазии не оставляла. Взгляд перескочил с Уильяма на простыни залитые кровью и на испуганную его появлением, белую как мел Катерину. Судя по количеству потерянной крови, она пережила кошмар и… И ничего. Майклсон не испытывал и намёка на жалость или сострадание, разглядывая алые пятна. Окинув мимолётным взглядом Кет, и остановил взгляд на Уильяме.

– Майклсон, она сама захотела. – Гаррет неверно истолковавший взгляд на пятна, сообразил, что сейчас его могут если не убить, то покалечить точно, решил скинуть ситуацию. – Я не знал, что твоя жена девственница.

– Значит, совращала бедного мальчика? – Катерина снова оказалась под сканирующим взглядом мужа. Она была не то что ответить, даже просто мотнуть головой не способна. Но Элайдже это и не потребовалось, он уже понял по полному ужаса лицу брюнетки, что в этом начальник юридического отдела его компании не соврал. – И место она выбрала?

– Д-да… – Увидев жестокое веселье в глазах Майклсона, явно не вязавшееся с равнодушным выражением лица, Уильям, запинаясь и бормоча что-то невразумительное, начал отступать к окну.

– Значит, с ней тоже придётся разбираться, – почти дружелюбно заметил Элайджа, повернув замок на дверной ручке. – Но сейчас меня гораздо больше интересует, что ты выеб*л мою жену в моей постели.

Уильям сделал попытку защититься, но результат был плачевным. Из-за того, что Гаррет был ко всему пьян и потерял силы с Катериной, дальнейшее тем более напоминало избиение младенцев. Кет зажмурилась. Словно через вату до неё донёсся хруст, вопли Уильяма, но ловила она только размеренное, тяжёлое дыхание Элайджи… Замерев, она так и сидела там, где была в тот момент, когда он вошёл. Дальнейшее было неописываемо в рамках нормативной лексики, но суть сводилась к неминуемому нанесению тяжких телесных повреждений, с лишением некоторых жизненно-важных органов, ответственных за репродуктивную функцию, если Гаррет через час окажется в пределах Мистик-Фоллз. Катерина рискнула приоткрыть глаза. По дубовой панели текли кровавые сопли или слюни, Уильям мычал что-то нечленораздельное про то, что ему нужно сначала к врачу.

– Пох*й. Час. – Последовал лаконичный ответ. Очевидно, её муж был более чем убедителен, потому что Гаррет начал судорожно собирать любые намёки на своё пребывание в комнате.

– Теперь ты, Катерина. – После испарившегося со скоростью света Уильяма, Майклсон обернулся к по-прежнему парализованной страхом Кет. Она вжала голову в плечи. – Иди сюда.

Девушка дёрнулась, но с места не сдвинулась.

– Это была не просьба. – Вежливо пояснил Элайджа, внимательно разглядывая её, словно перед ним было что-то на удивление мерзкое и уродливое.

Судорожно всхлипнув, Катерина на негнущихся ногах подошла к нему и остановилась в нескольких шагах, в красках представляя собственную участь. Хотя вряд ли может быть хуже, чем есть.

– Бери простынь с постели и вытирай кровь со стен. – Холодно приказал мужчина. Увидев, что Катерина по-прежнему стоит в нерешительности, он издевательски успокоил: – Не переживай за бельё, ему уже всё равно.

Отойдя на пару шагов, Элайджа несколько секунд наблюдал неуклюжие попытки Кет оттереть стены от бурых пятен. Не получалось ничего. Мужчина это и констатировал:

– Убрать за собой ты не слишком умеешь. – Сжав в руке простынь, Катерина замерла. – Одевайся.

С каким-то извращённым садистским удовольствием он наблюдал, как Кет едва передвигая ноги, подошла к лежащему бесформенной кучей платью, наклонилась и стала натягивать его на себя. Удовольствия она точно не получила, усмехнулся Майклсон, видя как морщится девушка, пытаясь застегнуть корсет. У него даже возникла идея отправиться с ней вниз к гостям – пусть разыгрывает представление в таком состоянии, но вряд ли это было так уж архисложно для Катерины, если она умудрилась перетерпеть Уильяма. Но больше всего Элайдже хотелось поставить её посреди комнаты и наградить такой оплеухой, чтобы свалилась с ног. Ему раньше никогда и в голову не могло прийти ударить женщину, но эта… Хотя она и так вот-вот рухнет. Наконец, его жена оделась и со вздохом отпустила свою закушенную нижнюю губу. За всё время пока они были здесь вдвоём, она ни разу не взглянула на него, смотря исключительно в пол. Натянув жакет, Катерина неуловимым движением вытерла рот. На рыжеватом мехе появилось крошечное, заметное только очень внимательному наблюдателю пятнышко крови. Элайджа не спеша подошёл к Кет. Его совсем не тронула кровь на простыне, не вызвав ни жалости, ни сострадания, но от искусанной ей же самой саднеющей беловатыми ранками губы он не мог отвести взгляда, чувствуя ненормальное, взаимоисключающее сочетание гнева и нежности. Это же была Катерина, всегда живая и брызжущая энергией. Золотой фонарик. Он поднял её голову за подбородок. Девушка упрямо смотрела вниз, но Элайдже было достаточно. Уже опомнившись от собственных злобных идей, он подхватил её за талию, давая опору и перенося тяжесть её тела на себя.

Катерина, застыв как кукла, позволила снять с себя отороченный мехом верх и лишь изумлённо выдохнула, когда подхватив её на руки, Элайджа стал стягивать само платье. Возражений девушка не высказала никаких, только задрожала. Поняв, что сейчас у неё мужчины вызывают не самые лучшие чувства, Майклсон быстро усадил её на кровать и объяснил свои действия:

– Тебе сейчас не стоит стоять. – Стараясь лишний раз не дотрагиваться до её кожи, он аккуратно развязал тесёмки корсета, – А раздеться нужно, чтобы оказаться под душем.

Кет промолчала. По большому счёту ей было всё равно, что он делает. Собственное тело казалось чужим, словно это был манекен в магазине.

– Я включу воду.

Она снова ничего не ответила. Когда через минуту Элайджа вернулся, Катерина сидела уже совсем без одежды, завернувшись в простыню, и очень аккуратно, разглаживая каждую складочку, сворачивала платье. Рядом такими же тщательно сложенными стопочками лежало её бельё. При виде этого занятия у него сердце перевернулось.

– Иди в душ. – Она сжалась от неожиданно резкого тона, но равнодушно пожав плечами, потащилась в соседнюю комнату.

– Простынь оставь.

Кет сделала вид, что не услышала этого приказа.

– Я тебе, кажется, сказал оставить простынь.

Девушка замерла в дверях.

– Давай сюда, – с неё сдёрнули лоскут ткани. Внезапно апатично воспринимавшую окружающий мир Кет волной накрыла ярость.

– Подавись. – Развернувшись, она с силой хлестнула волочащимся концом Майклсона по плечу, лицо исказилось бешенством. – Засунь свою тряпку…

– Уже лучше.

Не обращая внимания на попытки укусить и поцарапать, он перекинув её через плечо, быстро подошёл к смежной комнате и сунул девушку под горячий душ. В ответ в него полетели мочалка, мыло, шампунь, бритва. Оцепенение сменилось неконтролируемой агрессией. Наконец, не найдя, что ещё метнуть она застыла шаря по полкам. Элайджа уже ушёл, закрыв дверь, об которую вслед ему шлёпнулась зубная щётка. Кет почувствовала, как по щекам полились слёзы вперемежку с каплями воды из-под душа. Трясущимися руками она подняла мочалку, намылилась. Раз, другой, третий... Кожа стала красной. Шампунь. Он был мужской, но Кет, с остервенением натиравшаяся с ног до головы, этого не заметила. Хотя пена давно смылась, она, потеряв счёт времени, всё стояла в душе, не желая больше шевелиться. Под струями бьющей воды можно было внушить себе, что никаких слёз нет. Вообще ничего нет. Шумящий поток и клубы пара, окутавшие ванную комнату, отгораживали от действительности, даря столь желанный покой. Закрыв глаза, Кет погрузилась в пустоту...

– Тебе нельзя сейчас столько стоять. – Раздался над ухом холодный голос. Элайджа вновь появившийся в ванной, выключил душ и, быстро накинув на неё большое полотенце, не глядя, подхватил на руки. Лишь крепче зажмурившись, Катерина не сопротивлялась, отгораживаясь от всего и не желая снова видеть ни его, ни эту комнату с постелью, ни своё свадебное платье, кровь на панелях... Нет этого. Но почувствовав, как через какое-то время он её вытер, и тут же засунув во что-то мягкое и тёплое, понес в неизвестном направлении, Кет всё-таки распахнула глаза. Она барахталась, утопая, судя по почти неуловимому запаху одеколона в банном халате Элайджи, уже в коридоре.

– Я долго была в душе? – Не самый уместный вопрос, но на другие её не хватало. Куда он её тащит?

– Для тебя много, тебе вообще стоять нельзя. – Наконец, мужчина пинком распахнул дверь слева по коридору, и Катерина узнала свою комнату. Всё как она хотела – стены, потолки, лотосы... Какая глупость. Тем временем Элайджа прямо в халате уложил её на кровать, подложив под спину подушки и тут же накрыв простынёй. Тело девушки обмякло, спазмы сковавшие низ живота отпустили, осталось лишь неприятное ощущение между бёдер и усталость. Он её не тронул, хотя если бы и тронул, она бы это смогла понять. Почувствовав, как накрыв её одеялом, Элайджа откинул мокрые волосы на полотенце, чтобы она не замёрзла, Катерина едва не взвыла. Лучше бы ударил, хоть какое-то облегчение… Даже жертвой побыть ей не дал, вынуждая начинать самой.

– Эл… – Вцепившись в одеяло, Кет выдавила. – Я не знала, что там твоя комната и… – Она сбилась, разглядывая превратившееся в маску лицо мужа. Ему, наверняка, плевать на неё саму, но только сейчас Катерина поняла, что своим поведением оскорбила Эла. Об этом она не подумала раньше. Слова не шли с языка, а те которые шли, слетев, оказывались беспросветно глупыми и ненужными. – Прости…

– Зачем ты это сделала? – Вопрос был задан очень ровным тоном, но, наверное, именно так бесстрастно спрашивали средневековые прокуроры на допросе.

– Я… – Кет опустила ресницы. Снова начала подступать нервная дрожь. Что ей сказать? Правду? Что решила подменить его Уильямом, надеясь вернуть себе способность здраво мыслить? Нет, тем более ему. Измученный мозг соображал плохо, и прекрасно зная, кем будет выглядеть в глазах Элайджи, она пробормотала: – Я перенервничала, выпила лишнего. И п-потом… – Катерина начала запинаться, – мне п-показалось забавным, если я не буду дев-вушкой после свадьбы… – дыхание со свистом вырывалось из груди. – Я соблазнила его, это оказалось несло...

– Иди к дьяволу!.. – Полоснув её бешеным взглядом, мужчина рывком встал с кровати от греха подальше. Съёжившись, Катерина начала непроизвольно отползать к стене вместе с подушками. Элайджа поглядел в казавшиеся огромными на мертвенно-бледном лице глаза. И всё же был какой-то фон помимо страха. Беспомощность. Абсолютная.

– Прости меня. – Шёпот осенними листьями шелестел по комнате. – Я не думала оскорбить… Я не хотела этого.

На тёмном шёлке кровати она казалась совсем маленькой. Как такую можно было обидеть?! Умом Элайджа понимал, что Кет сама виновата в том, как всё случилось, но вопреки логике внутри поднималась волна ревности и злобы от того, что кто-то посмел причинить ей боль. Хотелось крушить, бить… Останавливало лишь то, что сейчас это напугает Катерину ещё больше.

– Ну, прости же меня… Прости, – в который раз умоляла Кет. Похоже, Элайджа вообще не слышал её слов. И его взгляд, устремлённый в себя – убийственно равнодушный, жестокий. Внутренне содрогнувшись, она приподнялась на локтях, и, забыв про глухую боль в теле, сделала ещё одну попытку пробиться сквозь эту стену: – Хотя бы скажи хоть что-нибудь… Пожалуйста. Не молчи…

Её раньше всегда выручала ярость, она заставляла человека выйти из себя, но тут Кетрин могла только просить, не решаясь приблизиться даже на сантиметр. Снова полились мольбы, оставшиеся без ответа. Бесполезно. В отчаянии Кет отвернулась и застонала, зарыв лицо в подушку.

– Катерина. – Опомнившись от своих мыслей, мужчина развернул судорожно вдыхающую воздух девушку за плечи и вновь уложил на спину. – Сейчас тебе нужно лежать смирно. Я знаю, что ты не хотела… – Взглянув на её пальцы, Элайджа увидел, как они мелко дрожат. – Поговорим завтра.

– Ты меня ненавидишь. – Глухо обронила брюнетка, увидев, что он поднялся и направился к двери.

– Не говори чепухи, – поморщился Элайджа и закрыл за собой дверь. Ему нужна была хотя бы парочка сигарет, прежде чем начинать следующий раунд. Иначе его накроет, и от Катерины останутся рожки да ножки.

Кет лежала уставившись в потолок. Ушёл. Светлячки муранского стекла – роскошной венецианской люстры, расплывались перед глазами. Ещё один подарок её мужа. Точнее он не её. И никогда её не станет. Так было с самого начала. Снова перевернувшись на живот и уткнувшись носом в наволочку, Катерина горько зарыдала, избивая ни в чём не повинную подушку. Она ненавидела сейчас всё на свете: люстру, постель, этот дом, но в первую очередь саму себя.

Через несколько минут вернувшись с подносом, Элайджа нашёл на кровати заходящуюся в плаче девушку. У неё уже не было сил на слёзы, а Кет всё равно рыдала. Он, разумеется, видел женские слёзы. Не воспринимал слишком всерьёз, не любил их, но с Катериной творилось что-то ужасное – её тело тряслось передавая эту дрожь даже кровати от того, что она тщетно пыталась справиться с ними, давясь плачем. Мгновенно оказавшись рядом, Элайджа начал отцеплять пальцы от подушки.

– Перестань. Не надо.– Уложив Кет к себе на колени и укачивая как ребёнка, он стал вытирать бесконечные слёзы, заставляя глядеть на себя. – Всё ещё будет хорошо... Катерина, слышишь меня? Люди и худшее переживают, – уговаривал мужчина. – Найдём психотерапевта…

– В-вернулся? – Пальцы Кет теперь уже мёртвой хваткой вцепились в его рубашку. Почувствовав, что Элайджа собирается отстраниться, она выдохнула. – Не уходи.

– Я не ухожу.– Дотянувшись до принесённого им подноса, что было затруднительно из-за рыдающей Катерины, Майклсон поднёс к её губам стакан. – Выпей.

– Что? – Она вытерла нос и щёки рукавом халата и поморгала, прогоняя заливавшие глаза слёзы. – Не надо, я уже…

– Это просто вода. – Поняв, что истерика сходит, Элайджа понемногу вливая в неё стакан жидкости и, стараясь говорить как можно мягче, объяснил: – И тебе нужно поесть.

– Нн… – Кет собиралась сказать, что не хочет, но не стала. Главное, чтобы он оставался здесь подольше, а ради этого девушка была готова есть, что угодно хоть всю ночь. – Хорошо. Сп-пасибо.

– Вот и умница.– Поудобнее устроив Катерину на подушках, Майклсон поставил ей на колени поднос. – Держи.

Опустив ресницы и стараясь удержать рвавшиеся из горла всхлипы, Кет начала медленно жевать, не глядя по сторонам. К счастью Элайджа на неё не смотрел, устроившись в кресле и глядя куда-то за окно. Сначала от еды лишь тошнило, но Катерина упрямо впихивала её в себя, и минут через десять наоборот стало гораздо лучше, руки перестали трястись, глотаемые слёзы ушли, и она почувствовала, что согревается.

– Я всё. – Отставив поднос на прикроватную тумбочку, Катерина впилась взглядом в равнодушно смотрящего в окно мужа.

– Ещё успокоительное и обезболивающее. – Поднявшись с кресла, сообщил мужчина. – Держи.

– Не хочу. Со мной всё в порядке. – Быстро солгала Кет, отрицательно покачав головой. – Да и нужно подниматься и приводить себя в порядок иначе завтра я буду отвратительно выглядеть с опухшим лицом и стоящими дрыком волосами.

Элайджа понял, что она не желает говорить о случившемся. Да он и сам не знал, что тут можно сказать или сделать. Убить Гаррета за отсутствие чуткости? Если бы это помогло… Ладно, сейчас главное, чтобы Кет пережила всё с наименьшими потерями. А завтра уже… Завтра будет завтра.

– Не вставай с постели.

Мгновенно послушавшись, брюнетка замерла.

«Только не уходи».

– Тогда не мог бы ты принести мне мокрое полотенце? – Она и сама знала, что это нагло, но старалась всеми средствами задержать его в своей комнате подольше. – Для лица.

– Хорошо.

Через минуту брюнетка уже прижимала мокрую ткань к покрасневшим от слёз векам.

– Спасибо. И расчёску, пожалуйста, – протянула руку Кет. Смерив её непонятным взглядом, Элайджа взял с туалетного столика первую попавшуюся большую щётку и, проигнорировав протянутую ладонь, развернул девушку поперёк кровати. Когда Майклсон погрузил пальцы в спутанную копну волос уже подсохшую и распушившуюся крупными спиралями, Катерина замерла. Поняв, что он собирается делать, она рванула с места.