Текст книги "Приходите за счастьем вчера (СИ)"

Автор книги: Darena

сообщить о нарушении

Текущая страница: 51 (всего у книги 118 страниц)

Ни его вице-президент, ни Кол не озвучили своих мнений относительно того, кто слил всю задуманную для «InterStructure» схему развития, структуру, временные рамки и кадровую политику, но их мысли были очевидны и лишь из-за наличия начальника службы безопасности в кабинете, не входившего в число людей, с которыми Элайджу связывали личные отношения, они держали их при себе. Времени, чтобы собраться после получения данных, прошло достаточно, да и рабочая обстановка позволяла держать себя в узде – в этом был плюс безликих, лишённых отпечатков хоть каких-то его увлечений кабинетов, они заставляли забыть о мире за их стенами и эмоциях.

– Спасибо за проделанную работу, Макнилл. – Майклсон поднял на Уитни холодный взгляд, повертел в руках всю ту же обычную шариковую ручку. – Вынужден сообщить, что корпорация в Ваших услугах более не нуждается. Вы будете уволены с соответствующими положительными отзывами и рекомендациями.

Ни сам Макнилл, ни остальные мужчины поначалу не поняли, о чём он говорит. Потом всем троим пришла в голову мысль – нелепая шутка, но, кинув быстрый взгляд на брата, Кол сообразил – Элайджа вполне серьёзен.

– Но… – Уитни потрясённо уставился на президента корпорации, не понимая, что происходит. И задал вопрос, ответ на который уже увидел Кол: – Вы шутите?

– Нет, – голос Элайджи оставался ровным, словно бильярдный стол, – но учитывая, что Вы победитель, я объясню свою позицию. Вы позволили себе следить за моей женой, использовать свою власть начальника службы безопасности, чтобы иметь доступ к её личной переписке, документам, бросили тень на её доброе имя. Вопреки моей воле. – На лице Майклсона не дрогнул ни единый мускул. – Вы уволены.

Через несколько секунд громко хлопнула дверь, и вслед этому звуку воцарилась гробовая тишина. Первым не выдержал Нейтленд. Ладонь мужчины врезалась в стол:

– Иди в задницу, Майклсон. Эта твоя… – не найдя должного слова – все самые жёсткие эпитеты казались ему оскорблениями шлюх, стерв и прочих своеобразных дам, – он поднялся и вылетел за дверь.

– Ну а ты? – Старший брат внимательно посмотрел на Кола, сосредоточенно чертившего абстрактные загогулины на обратной стороне листа с какой-то отчётностью по поводу потерь, которые понесёт «InterStructure». – Тоже отправишь в эротическое путешествие? Собственный вице-президент, – он хмыкнул, – охренеть можно от демократии в моей корпорации.

– Прорезалось чувство юмора? – младший Майклсон, прищурившись, поднял глаза. – Поздновато. Хочешь моё мнение – ты имеешь то, что имеешь по своей вине.

– А ты не считаешь, что Катерина слишком умна, чтобы так подставляться? – предложил единственный аргумент из возможных Элайджа. – Мы упали ощутимо, но не смертельно, а её раскусили очень уж рано. Кет всё проиграла.

– В отличие от тебя, она и вправду умная сучка, прекрасно тебя изучившая, – процедил Кол, прекращая своё занятие и уже не скрывая подстёгнутого нежеланием брата принимать факты бешенства. – Если бы не инициатива Макнилла, за которую ты только что его вышвырнул, ты бы закрыл глаза на очевидное.

– Закрыл, – признал старший Майклсон контрдовод, откидываясь в кресло. Маска безразличия ушла, оставив усталость. Тоже не истинное чувство. – Катерина платила и собиралась на заслуженный отдых в замужестве со Стемптоном.

– Хочешь сказать, что, слив твой бизнес, дальше она бы утихомирилась и стала волшебной женой, матерью и пекла пирожки, по воскресеньям принося кофе в постель? – озвучил Кол пришедшую в голову только сейчас мысль. Уж насколько он был невысокого мнения о моральных качествах большинства женщин, но подобная гибкость подхода озадачила даже его: – Да ты братец просто кладоискатель! Отрыть столь восхитительную замену стандартной Мередит суметь нужно… – Младший Майклсон сглотнул от понимания: – Ты потому был против расследования Макнилла? Спустить ей всё и наслаждаться семейным уютом?

– Она ведь не собиралась отказываться от Стемптона, – сухо бросил Элайджа, проигнорировав сарказм. – Ладно, это второстепенно, я хотел тебя попросить. Поговори с Редли, подними все наши знакомства и устрой Макнилла на должность, равную этой, с нужными рекомендациями. Плюс проследи, чтобы информация о Кетрин не вышла никуда и никогда.

– Ты оставляешь за мной право выбора способов, как за этим «проследить»? – Очень внимательный взгляд. – Доступными мне методами?

Весомое уточнение.

– Да. И поскорее. У меня не будет времени. У тебя, надеюсь, скоро тоже? – он вопросительно поднял брови.

– Да, – кивнул Кол, понимая, что на ближайшие пару месяцев они обеспечены диким количеством работы и придётся передавать львиную долю процессов, над которыми он работал в Италии. Но против не был – для Элайджи это лучший расклад, а Елена... подождёт какое-то время, тем более он не был уверен, что сможет адекватно воспринимать сестру Кетрин и не сорваться на ней. Младший Майклсон хмуро поинтересовался: – Не проще сказать, что ты вспылил и ошибся? Не потеряешь спеца.

– Я не ошибся. – Встав из-за стола, Элайджа порылся в сумке, нашёл ключи от автомобиля. – Слушай, ты ведь приложил к этому руку?

– Только относительно Бернера и наркотиков, – коротко объяснил Кол. – Разговаривал с Хейнзом. Психотерапевт Кетрин.

– И как?

– Она нормальна, Бернер сумасшедший. Из-за неё в том числе. – Кол опустил веки, вспоминая. Уголок рта нервно дёрнулся вниз – если уж не отличающийся мягкосердечием Кол Майклсон не способен сдержать отвращения, то было очень неприятно. – Когда ломка, Кетрин – наркотик, а наркотик – Кетрин. Они слились в его мозгу.

– Она тут не при чём, – равнодушно сообщил Элайджа.

– Он имеет то, что имеет по своей вине? – напомнил свои же слова Кол.

– Да. Девочка не может сломать взрослого человека. – Элайджа устало потёр подбородок. – Сначала наркотик, потом Катерина.

– Дала его она.

– Я не о шприце… – медленно пояснил старший Майклсон. – Для Бернера наркотик – острые впечатления. Катерина – самое острое.

– А для тебя? – Если бы Элайджа не был так погружён в себя, он бы заметил огонёк интереса, вспыхнувший в глазах брата.

– Для меня она не впечатление.

– Как знаешь. – Кол резко отодвинул стул. – Ладно, пора работать. Ты ещё приедешь в офис?

– Вряд ли. – Элайджа оглядел кипу бумаг.

А тут уже Кол прочитал в лице брата прорвавшееся отчаяние. Напоследок хлопнув его по плечу, младший Майклсон вышел за дверь, натолкнувшись на вопросительный взгляд Эвелин.

– Покой только сниться, миссис Кендалл, – рассеянно кивнув, сообщил мужчина, на автомате выпил из ближайшей кружки: – А у Вас отличный кофе. Лучший из всех. – И, выхватив из кармана телефон, направился к своему кабинету, на ходу набирая номер.

Окинув недоумённым взглядом закрывшуюся дверь, миссис Кендалл пошла мыть чашку из-под выпитого Колом бананового сока.

Великобритания. Йорк. Ресторан «Little Italy»

– Ну вот и всё. – Передав папку, девушка переключила внимание на свою тарелку.

– Счастлива? – Её оглядели льдисто-синие глаза.

– Да. – Она наколола на вилку салат, задумчиво повертела её в руке и, ни с того ни с сего лучезарно улыбнувшись, отправила еду в рот. – Очень.

Наконец-то Кет передала последнюю папку по команде Майкла и теперь и вправду чувствовала себя вольной птицей. Долги нужно отдавать, с Рейнолдсом она расплатилась, а что касается всего остального в их отношениях… Катерина не испытывала иллюзий по поводу любви Джеймса – если дело будет касаться его репутации, то подвинется эта любовь так быстро, что и глазом моргнуть не успеешь, – но теперь он был точно на таком же крючке, как и она сама. Квиты.

– Плёнки ты мне не отдашь? – утвердительно поинтересовался сенатор.

– Разумеется, нет, – она приподняла тонкие брови, демонстрируя насмешливое удивление заданному вопросу.

– И даже не пытаешься сожалеть… – он покачал головой. – Ты неисправима, Кетрин.

– Но я обещаю, что никогда ими не воспользуюсь ни для каких целей, кроме как прикрыть эту историю с Бернером. Поэтому я твой друг.

– Даже если попросит твой муж?

– Элайджа никогда ни за какие деньги и возможности этого не попросит. – Секунду назад лучистый, радостный взгляд стал жёстким. – Именно поэтому он избегает политики и, если ты пытаешься таким образом его оскорбить…

– Не нужно злиться, просто захотелось подразнить. – Предыдущая реплика была явно неуместна, но про себя Джеймс отметил, насколько больно задевают бывшую любовницу любые намёки на нечистоплотность Майклсона. От родившейся, как ему порой казалось, прагматичной Кет такого он ожидал меньше всего и сейчас с трудом подавил неуместную зависть к своему конкуренту в бизнесе – речь шла даже не о любви, просто подобной веры в себя со стороны Луизы он никогда не чувствовал. А последнее Рейнолдс ценил больше влечения. Но, умело скрыв охватившие чувства, приподнял бокал. – Тогда давай за дружбу.

– Давай. – Поняв, что и сама чересчур вспылила, чокнувшись с ним своим стаканом вишневого сока, Кет проницательно улыбнулась. – За нашу дружбу, которая тебе однако не помешает попытаться получить плёнки в обход наших договорённостей.

– Ты рождена быть женой политика, моя дорогая, – рассмеявшись, констатировал Рейнолдс.

– Ты не прав, – она сказала это так чётко и уверенно, что Джеймс и вправду понял – не прав. Шпионившая против своего же жениха, потешавшаяся над семейными ценностями, твёрдой рукой доводившая человека до психиатрической больницы, Катерина на поверку оказалась сущей мечтательницей, верящей в принца, который её разыщет, отмоет и оставит при себе.

Вновь улыбнувшись и тем самым смягчив резкость своего заявления, девушка подхватила с салфетки ложку с вилкой, приступая к десерту. В повисшем, но довольно уютном молчании Рейнолдс прокручивал в памяти их отношения. И наконец, логически понял то, о чём догадывался интуитивно – Кет с таким удовольствием плескалась в грязном мире политики потому, что он никак не пересекался с тем, в котором она могла бы кого-то любить. Все её мужчины были заведомо проигравшими: бедняга Бернер наверняка не представлял, что на иерархической лестнице своей любовницы он стоит гораздо ниже кота, как ни издевайся, демонстрируя власть над ней. Впрочем, он сам недалеко ушёл от Бернера. Точнее, разные категории, но качественно – в одной луже, в отличие от обожаемого ею муженька. Даже самые сообразительные и циничные женщины слабы в коленках, сенатор прекрасно знал методы ведения бизнеса Майклсоном и сейчас испытывал раздражение от этого непонятного ему возведения президента «MsnLogistic.Inc» на трон.

– Спасибо за обед. – Кетрин промокнула губы салфеткой и, отложив приборы на тарелку, расписалась в чеке. – Давай прощаться?

– Разные лодки? – мужчина понимающе усмехнулся, поднимаясь с места.

– Разные, – согласилась Кетрин, разглядывая его в пол оборота.

Кивнув, Джеймс отставил стул. Но то ли вино ударило в голову, то ли мужское соперничество в бизнесе, невольно распространившееся и на женщину напротив, вместо рукопожатия он притянул её голову к себе и начал целовать. Кет замерла. Ей не было очень уж неприятно, скорее никак. Это был всего лишь чужой человек, чужие руки и губы, тёплые, чуть терпкие от вина, но бесконечно далёкие от тех родных, которые целовали ещё сегодня утром. Она внезапно вспомнила о ребёнке и резко оттолкнула мужчину, скомандовав:

– Оставь это.

Но по отсутствию ответа, спокойствию в лице и уверенности, которую она источала, Рейнолдс и сам всё понял. Эта женщина принадлежала другому мужчине и, как ни жаль это признавать раненому эго, но сенатор был слишком умён, чтобы не видеть очевидного – так было всегда. Скорее всего, Майклсон нарочно или невольно воспитал из девочки, которой когда-то была Кетрин, женщину для себя: остальным здесь ловить нечего. Не ведая, что только что из «просто бизнеса» для стоящего напротив мужчины создала почву, чтобы тому увидеть личного врага в лице Элайджи, Кетрин вытерла рот тыльной стороной ладони.

– Не скажу, что не стоило, – он оглядел её с неясной улыбкой. – Прощай. Но помнить о тебе буду.

– Куда же ты денешься, – намекнула на плёнки она и рассмеялась, растопив раздражение, вызванное его поступком. – Прощай.

Выйдя из ресторана, женщина потуже затянула пояс пальто, улыбнувшись при мысли, что скоро это действие станет ей недоступно, и уже собралась пройти к автостоянке, когда рядом затормозил чёрный «Maserati» со знакомыми номерами.

– Садись в машину.

– Эл? – Решив не спорить, брюнетка опустилась на соседнее сиденье. Задавать вопросы на предмет того, как он здесь оказался, Катерина не стала – выяснится. Да и испытывала неловкость, как ребёнок, которого застали за поеданием чужой конфеты.

– Хороший обед? – поинтересовался Элайджа, когда они тронулись.

– Отличный, – ровно произнесла Кет, стараясь из-под ресниц оценить настроение мужа. Не понятное, что само по себе для неё было странно и немного опасно.

В молчании они миновали пару перекрёстков, брюнетка попыталась прокрутить в голове возможные расклады, как он очутился здесь. Следить за ней? Элайдже? Скорее время повернёт вспять, чем он унизится до такого. Либо случайность, и он не знает о встрече с Рейнолдсом… Но почему он тогда молчит? И эта командировка… Ещё раз взглянув в лицо мужа, девушка поняла, что с её стороны такая надежда чересчур благостная. Либо контролировались передвижения Джеймса и на автомате вышли на неё. Едва не зашипев – ну, как можно было так проколоться? – Кет сложила цепочку в единую схему. Голос звучал предельно искренне:

– Эл, я не спала с Рейнолдсом. Ты придумал то, чего нет. – Не увидев реакции, она уставилась в зеркало заднего вида и, дождавшись момента, когда он вынужден был бросить в него взгляд, повторила: – Правда.

– Конечно, правда, – согласился Элайджа. – Куда тебе такая банальность.

– Но...

– Сейчас просто помолчи, и c тобой всё будет о’кей.

Кет недоумённо моргнула. Как понимать это – с ней будет всё нормально? А может быть и не так? От пролетавших на бешеной скорости тёмных улиц за окном закружилась голова – автомобиль едва ли не пожирал шоссейное полотно, – к горлу подступила тошнота.

– Останови. – Ноль внимания. – Меня вырвет!

Ответом служил обращённый к ней профиль и чуть сошедшиеся брови – какой-то водитель справа явно не умел перестраиваться из ряда в ряд. Обед рванул вверх по пищеводу, но усилием воли Кет сумела отправить его обратно. Найдя в сумке бутылку с водой, отвинтила крышку.

– Это из-за Рейнолдса? – Она отпила глоток, полоская рот и в очередной раз сглатывая мерзкий привкус, подкативший к горлу. – Или Майкла? Или из-за бизнеса?

Будь девушка более уравновешена, то не допустила бы таких очевидных ошибок, вынудив мужа просто порычать на себя и этим хоть как-то разрядив. Но гормональная перестройка шла полным ходом, Кет не владела собой и лишь взвинчивала и без того стремившееся в бесконечность со знаком минус настроение Элайджи нелепыми вопросами.

В самом доме не было никого – ни Розы, уехавшей к детям по случаю пятницы, ни Кола – того последнее время она вообще не видела, – охрана у себя... Отступив от распахнутой двери, Кет с размаху села на диван. Зря – продемонстрировав страх и вину, она мгновенно пробудила в Элайдже целую кучу инстинктов. Его пальцы легли на затылок, сдёргивая плиссированною ленту, стягивавшую локоны девушки в аккуратный пучок.

– Эл? – Она недоверчиво отстранилась. – Ты знаешь о моих… мм?..

– Да.

«Но отвращения не испытывает…»

С сердца спала тяжесть, и Катерина скользнула ему на колени, прижавшись спиной. Что предстоит жёсткий разговор о её жизни в течение последних полутора лет, было очевидно, но – после. И о ребёнке можно сказать завтра утром.

Элайджа отпустил волосы, они тяжелыми прядями упали на плечи, медленно, едва касаясь подушечками пальцев, провёл по груди, вызвав у неё чувственную дрожь, и, не торопясь, начал расстёгивать пуговицы лёгкой блузки.

– Теперь тебе хорошо?

Умиротворённо выдохнув: «Очень», Катерина дала снять с себя бюстгальтер, завела руки назад, обняла и, изогнувшись, неспешно поцеловала в губы, мысленно благословив совпадение их настроения – можно было подождать до завтра с объяснениями, почему с ней теперь нужно обращаться бережнее. Обернувшись, брюнетка посильнее сжала руки, подтолкнула мужчину спиной на диван.

– Ты попался, – сев сверху, Кет склонилась, расстёгивая рубашку – кончики длинных локонов защекотали его грудь – и, не давая поцеловать себя, показала кончик языка. – В капкан.

– Я знаю.

Рассмеявшись, Элайджа потянул с тонких плеч уже расстёгнутую блузку.

Но бережнее всё равно не получилось, и на следующее утро, открыв глаза, Катерина испытала лёгкое раскаяние, разглядывая разгромленную постель, куда они переместились, когда диван стал слишком узок. Подхватив с пола вторую подушку, положила её рядом с той, на которой только что покоилась её голова, расправила складки свитых в комки простыней... Однако чувствовала себя отлично: немного разбитой, но вряд ли возможно иначе, если всю ночь заниматься любовью, – и решила, что на таком маленьком сроке не страшно позволить себе уйти в отрыв. Но сказать нужно обязательно.

– Эл? – позвала брюнетка, услышав шум в ванной. Судя по свету за окном, уже день. Элайджа всегда вставал раньше, – она только отправлялась в спортзал, когда он уже уезжал, – но сегодня, видно, тоже проспал. Неудивительно. Катерина вновь потянулась на постели и прикрыла простыней след от зубов, оставшийся на правом полушарии груди. – Ты уже одет, – констатировала женщина, садясь на краешек постели. – Зря.

– Вряд ли. – Тыльной стороной руки погладив её щёку, он сдержанно и по-деловому резко произнёс: – Думаю, тебе понятно, что мы разводимся.

Прошло секунд двадцать в гробовой тишине. Кетрин сползла с постели и, не говоря ни слова, вышла. Хлопнула дверь.

Не Макнилл – переспрашивать не будет и по десять раз повторять не нужно. Майклсон обвёл взглядом свою ставшую пустой комнату. Единственной чуждой здесь вещью был роскошный, мягкий кошачий столик, и сейчас неудачливый предмет мебели ощутил всю силу его гнева. Но когда, вернувшись через десять минут, переодетая в джинсы и рубашку, со сколотыми в причёску волосами Кет присела в кресло, в комнате царил порядок, как в тот день, когда в жизни ещё не было ни её, ни этого дурацкого столика.

– Давно ты всё знаешь? – Её лишённое косметики лицо казалось совсем юным.

– Относительно. – Мужчина отвел взгляд.

– Мои объяснения что-то изменят? – Глаза брюнетки влажно заблестели надеждой. Кетрин никогда не думала, что задавать вопросы так страшно и больно.

– Ты можешь скинуть поворот сюжета на вынужденность и отсутствие выбора, – предложил Элайджа. – Душегуб-сенатор, невинная малышка, попавшая в сети пауку из политики…

– Выбор есть всегда, ты сам говорил. – Шансов у неё нет, как ни умоляй или скандаль. Всё закончилось, не начавшись, и почему-то именно теперь, когда тест на беременность показал две долгожданные полоски. Вчера утром она опомнилась, что у неё задержка не несколько дней и даже не пару недель, а уже под месяц. А ночью, если бы Элайджа думал её унизить… Но Кет этого не почувствовала ни тогда, ни сейчас. Он и вправду вчера любил её в своё удовольствие. Ей захотелось спрятаться куда-нибудь, где никто не увидит, забиться в тёмный угол и рыдать, пока не откажут мозги и способность воспринимать. Гостиничный номер вполне подойдёт. – Этой ночью мы... попрощались?

– Попрощались, – кивнул мужчина.

– Предупреждать нужно, – она усмехнулась в ответ на пристальный взгляд. – Продлили бы, а то я заснула быстро. Как я понимаю, нам нужно решить имущественные вопросы. По корпорации и твоим счетам.

– Ты собираешься на них претендовать? – Он оглядел её с ног до головы, вытащил сигареты. – Надеюсь, нет, для твоего же блага.

– Нет. Я и о «своём благе» помню, и о том, что твоим юристам есть, где развернуться. Особенно по истории с Бернером, – пояснила Катерина, сама не понимая, как её хватает на такой ровный тон. – Хотя, думаю, ради прошлых времён и отца отправишь на все четыре стороны хоть с акциями, хоть без. И ради братца, млеющего от Елены, но рисковать не хочу.

«А ещё, потому что я мать твоего ребёнка. Прекрати курить…»

Но никакая выдержка не могла дать сил бросить эти слова Элайдже. Кет изучала свои ногти, чувствуя, как где-то в желудке зарождаются спазмы от аромата табачного дыма. Наверное, не меньше, чем в сотый раз в голову пришла мысль – нужно сказать о беременности, но Кетрин вовсе не была столь выдержанной, какой казалась мужу. Как-нибудь потом, когда сойдёт грань истерики и отчаяния, крутивших внутренности хуже токсикоза. Табак быстро превращался в пепел, растворяясь дымными струйками в воздухе и заставляя сглатывать тошнотворно-кислую слюну.

– Вот и хорошо.

– Получил полное удовлетворение, да? – Губы Кетрин сжались в нитку, от вырвавшейся истерической фразы, глаза заблестели. – Вещи заберу завтра.

Пока ещё удерживая слёзы, она вылетела на крыльцо и только там вспомнила – Астон остался у ресторана. Да и автомобиль – Катерина скривилась – стал не мил, но и возвращать его Элайдже не собиралась – обойдётся. Не думая долго, она зашвырнула ключи в ближайшие кусты и, облокотившись о деревянные перила, набрала номер такси.

Опустившись на кровать гостиничного номера, брюнетка замерла, положив руки на колени. Она с предвкушением, доходящим до болезненного, граничащего с ненормальностью удовольствия ожидала, что стоит добраться до спокойного места и можно будет наплакаться вволю, но сейчас, когда желание исполнилось, ничего не происходило. Кет зажмурилась, надеясь выдавить первую капельку. Вспомнила о смерти отца, настраиваясь на нужный лад. Слёзы не шли – видимо, за прошедшие месяцы уже смирилась, что его нет рядом, не позвонишь и не услышишь. Тогда вспомнила все горести, начиная с той скотины на свадьбе. Боль, горькая и сухая, мерзкая, как скрежет железа по стеклу. Слёзы могут обжечь или потушить, но когда ничего не осталось, нечему и гореть. Всё же Катерина надеялась, что Эл поймёт и сумеет вычеркнуть последние полтора года её жизни из их отношений. Если бы знать, что она когда-нибудь станет его женой – сидела бы тише воды, ниже травы, вышивая крестиком и учась готовить. Видно, не судьба. Смирившись со своим безразличным покоем, женщина откинулась на кровать и, глядя в навесной потолок гостиницы, погрузилась в воспоминания.

====== Глава XIX (Часть I) ======

Часть снова небольшая, но опять же она должна быть отдельно.

Полтора года назад. США. Нью-Йорк.

В отличие от привычных пластиковых домиков, светлых и лёгких, что так распространены в пригородах США, это здание вполне оправдывало английскую поговорку: дом поросёнка должен быть крепостью*. Когда-то, всего несколько месяцев назад, Кетрин он казался вполне соответствующим его хозяину, и столь же скоро разочаровал. Перехватив покрепче ручку сумки, с которой её высадили из автомобиля, брюнетка неспешно направилась к дому, разглядывая мощеную плиткой дорожку, в традициях английских садов заросшую по краям молодой, кучерявой травой, и претендовавшую на впечатление небрежной естественности.

– Как прошёл отдых? – любезно поинтересовался темноволосый мужчина, вышедший встречать.

– Отлично, – она подняла безразличный взгляд. – Я всегда говорила: лучше четверо адекватных людей, чем один мерзкий червяк.

В следующую секунду брюнетка рухнула на гранит плиток, с подбородка потекли алые капли, скрутившиеся в шарики, стоило им попасть на пыль. Четвёртая, «эгоистичная»** группа, высокая свёртываемость… Медленно проведя языком вдоль солоноватой десны, Кетрин убедилась, что зубы целы. Поднявшись, сплюнула вязкую жидкость, констатировав:

– В следующий раз выражай своё согласие легче – мне завтра на работу. – Если в первую минуту Томасу понравилось выражение боли, исказившее черты Кетрин, то ровно до тех пор, пока она вновь не подняла лицо. Оно не выражало страха, только смесь ненависти и презрительной издёвки. Только… Бернер раньше никогда не испытывал садистского наслаждения от удара, предпочитая душевную боль жертвы физической, пока в его жизни не появилась Кетрин. Поначалу горячая и страстная, она со временем всё больше погружалась в скуку. Но не просто скуку: ему порой казалось, что беспрерывное движение Пирс по извилистым анфиладам жизни оборвётся только непреклонностью природы, ведущей к смерти. Это была усталость от него, Бернера, ставшего пройденным этапом, и унизительность его положения пробуждала в сером кардинале от политики азарт хищника, почуявшего чересчур строптивую добычу.

– Ты ждёшь следующего раза?

– В данный момент я жду такси, если у твоих подстилок не хватило мозгов доставить меня домой, – с обдуманным высокомерием произнесла Кетрин. – Или уже хочется на их место?

– Умойся, такси вызову сам, – Бернер бросил косой взгляд, не очень понимая её состояние. Но до истерики доводить не стоило, тогда он заигрался, Кетрин взбесила, и теперь понимал, что висит на волоске. Конечно, ей и её родным тоже жизни не будет, но на что способна пойти отчаявшаяся женщина в желании отомстить, даже если дружит с мозгами? Но в действительности именно непредсказуемость любовницы и заводила, растравляя интерес.

– Боишься? – она чуть хрипловато рассмеялась. – Не переживай, я далека от истерики.

– И отлично.

Разумеется, Кет солгала. Когда она вошла в ванную и открыла кран, её колотило от дикой ненависти, охватившей всё существо. От пережитого ужаса и отвращения хотелось растоптать или убить. Но… и жить нормально после тоже хотелось. Когда контракт отца перехватили, на работе она ходила по ниточке – её проект рухнул, после чего едва не последовало увольнение... Дело было, конечно, не в деньгах, мало ли на свете контрактов и рабочих мест, просто намекнули, как легко можно разрушить все планы, так тщательно выстраиваемые в течение четырёх лет, если на то будет «верховная» воля. Но кто ей в этом виноват? И в том, что оказалась в постели с Леоном тоже не заслуга Бернера. Он только попросил дражайшего дядюшку уложить определённую женщину в горизонталь, а в остальном – сама неосторожная шалава, дорвавшаяся до свободы.

Паста немного вязала во рту, через пару минут с пены исчез розоватый оттенок, и девушка в последний раз прополоскала рот. Губы неприятно опухли, она закрасила их неяркой помадой. Посмотрела в зеркало. Сносно. Медленно подправила макияж, прошлась пуховкой по скулам, бросила косметичку в сумочку и относительно успокоилась. Есть человек, который обязательно сумеет помочь. Неважно, что там раньше случилось, Майклсон знает, что она неплохой партнёр, да и ему Кетрин могла отдавать долги всю жизнь и не испытывать неприятия. Загнав подальше клокотавший внутри плач, брюнетка попыталась приподнять уголки губ. Постепенно лакированная улыбка вернулась на лицо. Теперь нужно было спуститься по лестнице, сесть в такси, и всё станет лучше. Кетрин аккуратно закрыла дверь ванной, готовясь к следующей маленькой цели, уговаривая саму себя, словно маленького ребёнка. Решение принято, самое страшное кончилось, рыдать не нужно и думать пока тоже. Ступеньки мерно побежали вниз. Она представила себя движущейся точкой на координатной прямой в отрезке. Эта мысль полностью поглотила, не трогала струн переживаний, не требовала усилий воли. Главное оставаться в движении вперёд и раньше или позже можно добраться до цели. Сев в такси, брюнетка сжала пальцы на коленях, уверенность с каждым выполненным действием возвращалась. Правда, вытащить телефон и заказать билет на самолёт она всё ещё не могла, но как-нибудь потом. Главное, что стерпится и ещё денёк. А дальше с ней ничего не случится. Эта вера грела, давала силы действовать, пусть и столь крошечными шажками, и не прийти в состояние тряпки прямо в салоне автомобиля.

Около шести с половиной лет назад. Франция. Ницца.

Бирюзовая волна накрывала выстеленную крупной галькой ленту пляжа, трудолюбиво сглаживая несовершенства горных пород, но девушка, с разбегу шлёпнувшаяся на камни, не любовалась волшебными красотами этого рая на Земле, а лишь больно ударилась о плоские камешки, потёрла невольный ушиб и сразу же сунула нос в пляжную сумку.

– Быка могу съесть. – Только найдя бутерброды и с наслаждением впившись в хрустящую корочку зубами, брюнетка перевела взгляд на Элайджу. Чудесное море снова не удостоилось внимания своей непостоянной в прихотях купальщицы. – Или что похуже…

В отличие от мужчины – уроженца великой морской державы, – явно любившего дальние заплывы, Катерина вовсе не была страстной приверженицей водной стихии, но если бывало настроение, то не вылезала из солёной воды, беспечно выжимая последние силы из своего молодого организма.

– Хорошо, что мы не каннибалы вне цивилизации.

– Ну да, для тебя счастье. – Кет глотнула воды, запивая бутерброд, и перевернулась на живот. – А меня съедят последней.

– Я бы так уверен не был. – Он с намёком смерил взглядом её крепковатые для столь хрупкой фигуры ягодицы, прикрытые полотенцем.

– Жилистое и старое мясо дольше жуется. – Она показала язык, подперев мокрый подбородок ладошками. Огрузившие девичью шею и казавшиеся сейчас чересчур крупными для неё, серые таитянские*** жемчужины замерцали, свесившись на мокрую грудь. – У меня на Родине не зря стали производить жвачку. Но ты можешь взять с собой кого-нибудь, чтобы привычно впиться в силикон. Заменит ланч всей команде и…

– Ты права, тебя съедят позже остальных, – кисло заметил мужчина, прикрыв глаза. – Меньше шансов получить несварение. Но прикончат раньше.

– Ну-ну, молчу. – И впрямь в тишине дожевав бутерброд, девушка поднялась. Набрав камешков размером поменьше, Кет села и начала их кидать в накатывавшие волны.

Элайджа повернув голову, искоса посмотрел на неё. Последние дни прошли у них на удивление дружно и спокойно. Врач сказал, что с Катериной ничего ужасного не случилось, велел воздержаться и пару дней поберечь молодую жену, но и только. Алек не даром отмахивался от доброхотов, считавших, будто его дочь позволяет себе чересчур много, и говорил, что младшая близняшка здорова как жеребёнок… Поэтому в Ницце Майклсон ни в чём её не ограничивал, позволяя делать, что душе вздумается и наслаждаться жизнью по полной программе. Но бесследно ничего не прошло – иногда он ловил задумчивый, непонятный взгляд тёмно-карих глаз фиктивной жены, отчего-то чувствуя себя в положении мыши, которую подкарауливает хитрый кот. Да и на мужчин Катерина теперь время от времени смотрела словно со стороны, как оценивают что-то чуждое и непонятное.

– Совсем ничего не получается. – Камешки и впрямь не скакали в неумелых руках, и она, размахнувшись, кинула разом всю горсть в ближайшую волну. Подтянув ноги к груди и обхватив их, Кет замолчала, уставившись перед собою. Элайджа из-под ресниц лениво разглядывал упругое смуглое тело девушки, прикрытое лишь двумя тонкими белыми полосками купальника. Порадовался, что лежит на животе. Но его следующая мысль, вызванная складочкой, залегшей между бровями брюнетки, была не столь радужна.