Текст книги "Приходите за счастьем вчера (СИ)"

Автор книги: Darena

сообщить о нарушении

Текущая страница: 69 (всего у книги 118 страниц)

– Вот так, – довольно объявила Ребекка, и отведя руку с букетом подальше, с разных ракурсов посмотрела на цветы. – Поверьте – это красиво.

– Я вижу. Будьте добры сделайте такой же, Резеда.

– Если очень нравится, попросите записать, какой к чему… – рассмеялась девушка, жуя очередной колокольчик. – Незачем тратить лишние деньги. Точнее столько лишних денег.

– Нравится, но он Ваш.

– Я… – сообразив, что он мог воспринять происходящее за кокетство, и что всё это время смотрел на её лицо, а не на цветы, она вспыхнула, отчеканив: – Я не имею видов на этот букет. Извините.

– Стойте, сеньорита. – За руку он не удержал, но дверь на выход успел захлопнуть, и теперь девушка должна была сама скинуть его руку с дверной рамы и только потом уйти. Это было невозможно, и она ещё раз прокляла местные обычаи. – Почему Вы так обиделись? Мне показалось, что Вам он понравился, и я предложил его. Не вижу проблемы.

Ребекка обернулась.

– Давайте честно. Если бы я была старушка с носом крючком – Вы бы предложили его мне?

Мужчина моргал минуту и искренне рассмеялся.

– Что Вас так развеселило?!

– Вы. Какая разница, что я отвечу, если мы не знаем друг друга, чтобы Вы мне могли поверить, сеньорита? Вы ведь не старушка с носом крючком, что бы я не сказал. – Помолчав, он убрал руку с дверной ручки, и Ребекка сразу почувствовала себя уверенней. Не то, чтобы он был мощным, скорее худощавым, как и большинство итальянцев, но замкнутое пространство нервировало. – Как Вас зовут?

– Ребекка. – Она и вправду почувствовала себя истинной блондинкой.

– Александр Сантини. – Всё ещё усмехаясь её наивности, уточнил: – Но если Вам свойственно верить первым встречным на слово – мне приятно думать, что да, предложил бы. Понравилось Ваше искреннее участие к незнакомому человеку. Энтузиазм, если хотите. Возьмите букет.

– Извините, спасибо. – Испытывая неловкость, она подошла к прилавку и подхватила цветы. Но тут взгляд упал на стекло, и Ребекка в свою очередь начала от души хохотать.

– Что такое?

– Ничего, спасибо. – Привыкнув к статусу одной из самых красивых студенток потока в Университете, да и с младых ногтей окружением считаясь маленькой принцессой, Бекка только сейчас сообразила, что выглядит, мягко выражаясь, непрезентабельно, и воображать о себе, что этот мужчина готов пасть ниц и дарить цветы за красоту... Цаца выискалась! Забрав свой шоколад, девушка кивнула: – Я просто так. Удачи с сестрой и прощайте.

– Подождите, где Вы работаете?

– Это неважно. Мы вряд ли снова встретимся, я не из этих мест.

Пожав плечами, она вышла и только идя обратно в дом Синеджа сообразила, что всё же понравилась этому Александру – он ведь изначально спешил и при этом так задержался из-за неё. Это не имело никакого значения по сути, но настроение девушки чуть улучшилось, да и розы пахли прекрасно.

Аттическая соль*(от лат. Sal Atticus) – здесь перен. тонкая шутка, которой особенно славились афиняне.

Рузвельт Франклин Делано – 32-ой президент США, единственный находившийся у власти более двух сроков. На годы его президентства пришлись Великая Депрессия и Вторая Мировая война.

Франклин Бенджамин – полит. деятель США. Единственный из отцов-основателей, скрепивший своей подписью все три важнейших исторических документа, что лежат в основе образования Соединенных Штатов Америки как независимого государства: Декларацию независимости США, Конституцию США и Версальский мирный договор 1783 года (Второй Парижский мирный договор), формально завершивший войну за независимость тринадцати британских колоний в Северной Америке от Великобритании. Попавшая впросак Кетрин схитрила, выкрутившись тем, что Рузвельта тоже звали Франклин, хотя Элайджа имел ввиду фамилию.

«Север и Юг»*** – классический роман Элизабет Гаскелл, 1855г..

Нестинарство**** – совокупность религиозных и культурных традиций, характерный для исторической области Болгарии Фракия с центром на юго-востоке страны в Странжа. Главная уникальность нестинарства – обрядовый танец на раскаленных углях. Нестинарство ведёт историю от смешения древних языческих и православных традиций.

Девадаси***** – индийское название храмовых танцовщиц-проституток.

Кетрин имеет ввиду одно из основных событий в истории США, Гражданскую войну 1861—1865 годов, придерживаясь основной причины как отсутствии компромисса между Северными Штатами и Южными в экономике и налоговой политике, а не права и свободы негритянского населения.

Лаукика и Дайвика******* – мирские и божественные апсары. Апсара играет примерно ту же роль в индийской мифологии, что и греческие нимфы.

Сукцинит******** – название балтийского янтаря.

Mio sole********* – моё солнце.

«Пеппа Пиг» (от. англ. «Peppa Pig»)********** – знаменитый английский многосерийный мультик длительностью в 5 минут, транслируемый с 2004г. для детей около трех лет.

====== Глава XXI (Часть I) ======

Глава очень маленькая, но важная.

Месяц спустя. Бразилия. Рио-де-Жанейро.

– Оставила Мартина на растерзание красотке, чем занимаешься? – упав в кресло в библиотеке, Елена оглядела сестру, водрузившую на нос очки.

– Работой.

– Элайджа запретил, разве нет?

– Ради моей безопасности, – отмахнулась младшая близняшка, – плавающий IP и вопрос решён. Он не узнает – Джил очень хороший секретарь, да и они не уволят жену президента такой крупной корпорации. Воспользоваться своим положением никогда не помешает, но рано или поздно мне туда возвращаться. А что ты хотела, дорогая?

– Я хотела сказать, что уезжаю.

Кетрин на мгновение замерла. Сняв оправу и встав из кресла, предложила:

– Пойдём прогуляемся. – Они вышли на террасу и побрели вдоль дорожки к роще. – Ты давно решила?

– Да. После клуба мне тут не слишком приятно. Ты не злишься?

– Нет, конечно. – Кет помолчала, по появившейся привычке в задумчивости поглаживая живот. – И когда?

– Через пару дней.

И снова затянувшаяся пауза, они уже дошли до качелей, когда Катерина вновь заговорила. Последний месяц её близняшка провела в тоске, по большей части смотря на океан и избегая всех кроме сестры. И Кет уже забыла, когда видела на лице Елены что-то хоть отдалённо напоминавшее радостную улыбку, а припухшие веки и опущенные уголки губ выдавали с головой. Так больше продолжаться не могло, но начала она издалека.

– Елена, ты здесь уже месяц и занимаешься только делами фирмы и совсем забросила танцы. Это отдых от них?

– Сейчас много других дел, папина фирма – мне нужно учиться понимать в ней. – Елена опустила глаза.

– Папина фирма живёт и процветает, не заговаривай мне зубы, – прервала Кет. – Я тоже смотрела отчётность. И ещё лучше всех знаю, что на любимое занятие человек всегда найдёт время. – Голос женщины смягчился. – Не давай тем уродам отравлять себе жизнь, нужно уметь забывать плохое.

– Зачем, Катерина? – Елена тоскливо улыбнулась. – Зачем себя насиловать и делать вид, что будет как раньше, если не будет?

– Я не говорю, как раньше, но в жизни много замечательного. И твои танцы одно из них. Ты же любила их, – крепко обняв сестру, женщина бросилась убеждать. – От того, что случилось, никто не умер, Елена. Самое страшное, что папы больше нет с нами, остальное – ерунда.

– Умирают ещё и ощущения.

– Эти умирают, появляются новые, я знаю лучше тебя. – Елена вновь грустно улыбнулась – упрямство Кет было в Мистик Фоллз притчей во языцех. – Всё можно собрать, пока есть силы.

– Ты и сама боишься, – догадка прозвучала как утверждение.

– При чём тут это? – брови Катерины сошлись в переносице. – Конечно, я не могу не беспокоиться за своего мужа.

– Нет, я сейчас не про здоровье Элайджи. – Елена насмешливо прищурилась, неожиданно для себя выплеснув ревность: – Я про вашу семейную жизнь. Ты боишься, что что-то сломалось, как у меня с танцами, и отказываешься в это верить. Но от подсознания никуда не денешься, и вот сейчас убеждаешь себя за мой счёт. Ты просто трусиха.

– Я думаю и беспокоюсь о тебе!

– Мы обе знаем, что нет отдельного я и ты, а есть мы. – Неожиданно жестоко бросила Елена, высвобождаясь.

– Да есть, – не понимая, как похожи в одно мгновения стали их лица, с заострившимися от злости чертами, согласилась Кетрин. – И да я боюсь, что Эл не будет со мной таким, как раньше, если тебе так нужно это услышать, только это не связано с тобой. Почему ты считаешь, что я чем-то хуже тебя, и мне никогда не хотелось, чтобы обо мне вздыхали как о принцессе?

– Я ничего не считаю!

– Да нет, именно так. Очень правильно, что есть «мы», я всё отлично чувствую. – Кет рассмеялась сквозь выступившие от ярости слёзы. – Нашей Елене, самому совершенству, нагадили в колодец, и с тех пор она хнычет и стенает по углам, – младшую близняшку понесло. – Такая слабенькая и неземная, с тонкой душевной организацией, и поэтому теперь может надеть траур до скончания века. А все должны её жалеть.

– Даже если и так, что с того?! – Редко случалось, чтобы Елена Пирс переходила на крик.

– А то, что плюют в колодец всем, и ничего как-то живут. Что у тебя случилось такого непоправимого?

– Ты сама знаешь, что с мной случилось.

Плюхнувшись на качели, старшая сестра разрыдалась в голос.

– Нет, не знаю. Ты здоровая, красивая девушка. А что с тобой случилось – у меня это случилось не раз и не два в жизни. – Услышав гневный лёд зазвеневший в тоне близняшки, Елена зашлась в плаче, но Кет была неумолима: – Я тебе никогда этого не говорила, но мой первый мужик был не славный парень Мэтью, на которого исходила слюнями половина города, а пьяная скотина, не пожалевшая и трахнувшая насухую, и после я еле могла стоять на ногах, так всё болело, – подняв удивлённые глаза на Катерину, Елена икнула, слёзы на мгновение иссякли, – но, как видишь, не плачу семь раз на дню и не считаю жизнь конченой. Ты была в Индии, и что им быть несчастными всю жизнь, просто потому что они родились там, где половина женщин изнасилованы с детства? Но лучше не думать о них, правда? Истинные принцессы не рождаются в таких странах, а живут обеспеченно под крылом у отца, который не знает, как надышаться. – Кет поджала задрожавшие губы, смахнув капли со щёк, отступила на два шага, голос понизил тембр: – Если ты ищешь повод, чтобы стать жертвенным кроликом для стада подонков, не жди, что я примусь тебя утешать. А ещё лучший совет – уходи в монастырь, Елена. Там будет тихо, светло, красиво, никаких плевков по колодцам и жизни тоже, а больше мне тебе сказать нечего.

Глядя вслед убежавшей сестре, Елена вновь расплакалась.

Близняшку Пирс нашла у берега, где Кетрин кидала плоские камешки в набегавшую волну. Сев рядом, она подхватила всё гальку и тоже начала бросать. Кет скосила заплаканные глаза, фыркнула, но постепенно втянулась в соревнование. Занятие затягивало почище хорошего кино, но неизбежно проигрывавшая младшая первой задала вопрос:

– Ты уже заказала билеты?

– Ещё нет.

– А куда поедешь? Отдыхать? – Камешек шлёпнулся в воде, тут же потонув.

– Я поеду в Лондон, – два пущенных один за другим резво заскакали по волнам. – Кол дал мне ключи от квартиры, предложил пожить там.

– Там или с ним? Если не хочешь, не отвечай.

– Там. Ещё станет проще учиться по фирме, Толлер – англичанин, и я смогу ходить на его лекции помимо занятий. Пятьдесят. Я выиграла.

– Ты решила поменять работу, – констатировала Кетрин, выкинув остатки гальки.

– У меня не осталось больше отпуска, поэтому я уволилась из школы.

– Ясно. – Линия прибоя незаметно подкралась ближе, но Кетрин осталась сидеть на месте, лишь отбросив сандалии в недоступное волнам место. – Елена, я наговорила… Но я верю, что ты ещё встретишь того, кто будет с тобой терпелив и любить, как ты заслуживаешь. – Она обернулась. – Попробуй, просто попробуй выходить из дома почаще, а там как получится. Работа успеется. Хорошо?

– Хорошо.

– Вот знаешь, они всё же водятся, те кто на кобылах. – Она подмигнула, голос понизился до мягкого шёпота. – Ты у нас и впрямь принцесса, а таких за версту видно, даже такой как Кол…

– Давай не будем о Коле, – попросила Елена.

– Я к тому, что если и такой как он что-то понимает, то процентов семьдесят остальных будут посообразительней. – Откинувшись на спину, Кет вытянула ноги, чувствуя, как волна щекочет щёки. – Вот знаешь, я недавно поняла, что папе нравилась идея видеть Эла своим зятем, он хотел его для меня, и, подозреваю, поэтому не особенно привечал Майкла. Наш отец бы никогда не позволил передать мою доверенность, если бы не был в нём уверен. – Морской шум заглушал голос Кетрин, но Елена отлично его слышала. – И он оказался прав. Про тебя он говорил, что ты будешь самой большой радостью и красотой для того, кто сумеет оценить. Значит, так оно и будет, Елена. А ты считаешь меня глупой? По жизни?

– Честно? Когда рядом нет твоего мужа, я считаю тебя очень умной. Но стоит появиться, и ты порой сущая…

Кет невольно усмехнулась – снова их слишком разная жизнь, и вряд ли Елена понимает, как замечательно, что можно отпустить себя, не думать и при этом не бояться последствий импульсивных поступков.

– Сейчас его нет, так можешь не волноваться, я уверена в своих словах. Это не утешение. Найдётся такой…

Уверена. Они обе это знали, и где-то в глубине сердца, Елена приняла эту уверенность себе. Рассмеявшись, она плюхнулась рядом, взметнулись брызги пены.

– По крайней мере одно известно точно – он будет любить меня не за грудь.

– Не цитируй плоских неудачниц и не раскатывай губу на высокое и светлое. – Сев, Кетрин обняла руками колени. – Возможно именно за неё, просто он конченый извращенец во вкусах. Как и мой муж.

– Ну-ну! Принцы не бывают извращенцами, – категорично заявила Елена. Скосила взгляд, с нотками любопытства спросив, – а почему это твой Эл конченый извращенец?

– Потому что так и есть, Елена, – после секундного молчания неожиданно горько признала Катерина. – Садист и приучил меня к мазохизму.

Оцепенев от такого откровения, Елена замерла, сообразив, почему сестра никогда даже косвенно не упоминала об отношениях с Элайджей. А ведь догадаться было не сложно – было бы желание...

– Кет, Катерина, это же… – Обняв Катерину за плечи, она погладила тёмные локоны. – Я так и знала, он мне сразу не нравился!

– Конечно, знала. Это все уже знают... – всхлипнув, женщина закрыла глаза. – Добровольно терпеть родовую боль может решиться только мазохистка…

– Ах ты… – спихнув сестру в прибой, Елена плеснула ей в лицо горькой морской воды. – Стерва!

– Но это правда! – хохочущая Кет увернулась, и старшая пробуравила грудью землю. – Говорят, что нет ничего ужаснее родов, кости раздвигаются. А ты ещё прибавила… Вся в грязи и соли. – Она отряхнула волосы и самодовольно заключила. – Но ты хуже, чумазая.

– Он звонил?

– Мы не имеем такой привычки. Зачем? – Отмахнулась Кет. – Если мне не сказали, всё с ним в порядке.

– Но ты ведь хочешь этого?

– Нет, я уже взрослая дево… Очень хочу, – ни с того, ни с сего призналась младшая. – Надеюсь, как приедет в Англию – позвонит. Должен же он по мне скучать.

– Надеешься? – Елена зашлась в хохоте.

– Ну тебя! Я мыться…

Великобритания. Лондон.

Снова Лондон. Сев в такси и назвав адрес, Елена подумала, что была здесь всего месяц назад у адвоката, занимавшегося бракоразводным процессом, а такое ощущение будто прошла целая жизнь. Хотя она и прошла. Но предаваться воспоминаниям было некогда, ей повезло, в пробки они не попали, добравшись до Белгравии* в рекордно-короткие сроки, и вскоре девушка вместе с баулами стояла в лифте, плавно поднимаясь вверх на этаж. Кола в Великобритании пока не было, но он велел в случае вопросов обращаться либо к начальнику охраны, либо к Керолайн. Конечно, странно было задалживать женщину, которой вот-вот подходил срок рожать, но Майклсон сказал, что он понимает в этом лучше, и Елена не стала спорить. Повернув ключ в замке, она, пыхтя, потянула чемоданы за собой.

– Ой, – растерянно моргнув, Елена минутку постояла, переминаясь с ноги на ногу. Пирс, конечно, знала, что Кол любитель красивой жизни – тут не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, – но не настолько же… Так никаких денег и наследства не напасёшься. Она ещё понимала, когда Элайджа заботился о поместье – семейное гнездо, Ник архитектор, Керолайн носится по дому с бешеной энергией – там сам Бог велел, но для квартиры... Хотя, – брюнетка сделала шаг вперёд, – какое её дело? Каждый живёт так, как хочет и может себе позволить…

И впрямь – прошло совсем немного времени, и она неожиданно легко освоилась на огромном пространстве. Всё же здесь было красиво, особенно ей понравилась гостиная шестиугольной формы в стиле модерн. Конечно, чувствовалось, что квартира холостяка и мужчины – не было никаких милых девичьему сердцу безделушек, замысловатых портьер, даже подушки на огромном кожаном диване, на котором она устроилась, отсутствовали как данность, но всё же тут было уютно и чисто. Проинспектировав всё кроме спален, девушка начала изучать холодильник. Замороженные полуфабрикаты, по датам купленные несколько лет назад, консервы ещё более ранних времён, просроченные пиво и сливки для кофе и куча соусов откровенно намекали о том, что здесь не кашеварили не только больше месяца, но очень и очень давно, если из деликатности не оскорблять хозяина словом “никогда”. Найдя в интернете ближайшее кафе и заказав ужин и продукты на дом, Елена вновь принялась изучать содержимое кухонных ящиков, нашла чай, зёрна кофе и початую бутылку какой-то водки, в итоге с искренним недоумением разглядывая роскошно оборудованную кухню, не хуже её домашней, стоившую Пирсам кучу денег. Но если сама она любила готовить, то зачем такая Колу – не ясно. Так и не найдя ответа на этот вопрос, Елена вдруг поняла, что уже давно слышит тихий, но противный и непрекращающийся писк, на который из-за усталости и перелёта до сих пор не обращала внимания. Решив не придавать значения, она начала распаковывать вещи, отзвонилась Кетрин и приняла доставку, включила «Теорию Большого Взрыва» разгрузить мозги, но отзвук мешал расслабиться. Комната нашлась быстро и Елена даже не удивилась, что это хозяйская спальня, которую ей было сказано занять. Писк доносился из тумбочки от какого-то приборчика, выключить который девушка не сумела и не нашла ничего лучшего, чем просто выпотрошить батарейки. Присев на краешек кровати, Елена начала с интересом обозревать интерьер. Получалось, что она толком никогда и не видела мужской спальни, кроме комнаты отца и Рика, но вкусы у Алека и Майклсона оказались очень разными. Здесь не было классической деревянной мебели и дубовых панелей, люстры, цветов, обязательных в её доме, и кровать совсем другая – очень большая и высокая, но изголовье простое – витая кованая решётка. Её собственная постель в лучшем случае занимала бы треть от пространства, но была украшена резьбой по дереву и вообще казалась девушке куда милее подобного футбольного поля, да ещё и с зеркалом на потолке. Зеркало. Что за блажь? Лучше бы подумал и пальму какую-нибудь поставил, чтобы освежала воздух и радовала глаз... Зато ковёр очень, даже чересчур пушистый и мягкий, приятно щекотал ноги, и ей понравился. Решив, что сможет здесь отлично устроиться, она распахнула окно, впуская свежий воздух.

– Уфф, – обуреваемая любопытством, девушка легла поперёк и вытянулась в струнку. Заодно подняла руки, но до края всё равно оставалось ещё много. Хотя что удивительного – когда она была в кроссовках, её глаза всегда оставались ниже уровня подбородка Кола, сколько она себя помнила. Но даже для него многовато. Нет, – Пирс повозила телом по постели, – матрас был удобный. И упругий. Классный… Сев, она воровато оглянулась по сторонам, разумеется, никого не нашла, быстро расшнуровала кроссовки и оттолкнувшись, чуть подпрыгнула, почувствовав, как её упруго подбросило, а после принялась прыгать с наглостью дорвавшегося до сливок кота. Пару раз шлёпнувшись, получив несколько лёгких ушибов – ковёр самортизировал, с хохотом она рухнула на кровать, обхватив руками прутья изголовья. Зеркало отразило раскрасневшуюся весёлую девушку, и Елена сама себе удивилась, но не став ничего анализировать, отправилась смотреть свой сериал и жевать стылый ужин.

Однако ночью она уже не была так уверена, что постель хороша. Что-то мешало и кололо, и девушка с ужасом догадалась, что от её экзерсисов лопнула одна из пружин. Но при ближайшем рассмотрении это оказалась не пружина, а всего лишь чья-то случайно завалившаяся за матрас серёжка с английским замком. В сердцах швырнув украшение на тумбочку, Елена быстро собрала постельное бельё и перекочевала на всё тот же кожаный диван в гостиной, но сон не шёл. Теперь мысли приняли определённое направление, и как девушка ни пыталась переключиться на другие темы, всё равно они сворачивали в одну и ту же сторону, а именно – как много женщин побывало на той постели, и что вряд ли они миновали этот диван, на котором она лежит, или стол, или... Проворочавшись больше часа, красная от стыда за то, что делает, Елена вернулась в спальню, где начала по очереди выдвигать ящики прикроватной тумбочки. Найдя, что собиралась, вновь легла на диван в гостиной и уставилась в темноту…

Из прострации вывел скрежет ключа в замочной скважине. Брюнетка насторожилась. Шорох всё продолжался, замок не поддавался пришельцам, а значит это точно не нагрянувший хозяин квартиры. Не на шутку испугавшись, Елена бросилась в прихожую и, проверив засов, позвонила охране. Но ей сообщили, что на территории находится как раз Кол Майклсон и двое его гостей. В недоумении об отсутствии предупреждения распахнув дверь, девушка инстинктивно попятилась вглубь квартиры при виде трех мужских силуэтов, закрывавших проём. С отпавшей челюстью она оглядела группу людей перед собой, очевидно побывавших в тяжёлой переделке, такие мятые они были. Их шатало, но на ногах стояли.

– Кол, Элайджа? – Растерянно спросила девушка, отступая, третьего она не знала. – Что с вами случилось? Всё в порядке?

– О’кей, – шлепок по мягкому месту от направившегося в ванную Кола подтвердил его сиплое слово.

Оставшиеся двое в свою очередь осмотрели не менее тщательно.

– Что ты здесь делаешь, лисёнок**? – На неё дохнуло перегаром, и Елена едва успела увернуться от рук Элайджи, сообразив, что никто не ранен, а мужчины просто пьяны. Точнее не просто, а в крайней степени. – Давай я сниму с тебя эту г-гадость…

– Полегче! – рявкнула брюнетка, вновь шарахнувшись в сторону. Подсознательный страх перед таким количеством неадекватных мужчин начал брать в свои мягкие лапы.

– Ты кто? – Незнакомец вскинул брови, улыбаясь отсутствующей улыбкой ребёнка-дауна.

– Я?!

– Но мне не нрав-вится это, – увидеть старшего Майклсона обиженным дорогого стоило, он зажёг свет и закрыл глаза ладонью, – не одевай больше.

– Это не Кетрин, брат. – По голосу Пирс поняла, что младшенький соответствует своему внешнему виду и тоже хорош не меньше остальных. Кол плюхнулся на диван, на котором она не так давно маялась бессонницей. – Не она.

– Да? – Подойдя ближе и на свету оглядев брюнетку со всех сторон, Элайджа разочарованно протянул: – Не она. А нос совсем как у Кат… Кат-тер… ин-нны, – обомлевшая Елена почувствовала, как зять нажал ей на нос и неожиданно нетерпящим возражений тоном бросил: – Если не она, живо к плите, – содрав остатки галстука, старший Майклсон отвернулся, потеряв интерес, – мы голодные… И поднос с...

Так и не сказав с чем поднос, он нетвёрдой походкой направился к бару, через минуту раздался звон бутылок.

– Елена у нас очень хорошо готовит, Стеф, – пьяно улыбнулся Кол, объясняя шатену. – Елена, солнышко моё, что поесть…

– Протухшие полуфабрикаты! – Девушка неприязненно оглядела всех троих. – Почему вы пьяные?!

– У нас повод, – загадочно сообщил тот, кого назвали Стефом.

– Не бывает поводов так напиваться, – с сомнением парировала брюнетка, но тут же с логикой истинной женщины спросила: – А что за повод, не просветите? Кол?!

– Что? Иди ко мне, с-садись сюда, – Он хлопнул себя по колену.

– Мне и здесь хорошо.

– Тогда хоть бутербродов сделай…

– Обойдёшься.

– Где бокалы?! – раздался рык от бара.

– На кухне!

– Сходи за ними, пожалуйста…

«Хоть пьяный в хлам, а всё равно «пожалуйста»… Бедная моя Кет…»

– Леди, принесите бокалы, – согласно попросил шатен. Он, очевидно, из троих был наименее буйный при проспиртованном состоянии тушки.

Вздохнув, Елена, всё же направилась на кухню. Бокалов не нашлось – откуда ей было знать, где они лежат? – только разноцветные стаканчики и сухарики, к тому же постоянно рассыпавшиеся. Войдя в гостиную, она нервно подпрыгнула: чудом ничего не разбив, Элайджа всё-таки нашёл нужную бутылку и не мудрствуя лукаво высадил ей пробку коленом.

– Ээ… – девушка увернулась от струи. – Вам шампанское уже нельзя, наверное… Мешать нельзя!! Слышите меня?!

Разумеется, её никто не услышал.

– Держи, пожалуйста, аккуратно…

– Что за повод? Кол?!

– Да?

Елена пообещала себе чаще практиковаться в аутотренинге.

– Я спрашиваю – что за повод?!

– Повод к чему, радость моя? – умиротворённо спросил Кол.

– Почему мы пьём?!

Все трое посмотрели на неё как на умалишённую, и в итоге Элайджа, подав стаканчик, снисходительно объяснил:

– Потому что праздник, леди.

– Ладно, за Джеймса!

Выпив вместе с ними, как скомандовал Стефан, за неизвестного ей Джеймса, импровизированный «бокал» шампанского, Елена махнула на всё рукой и села на пуфик у двери, жуя сухарик – всё равно спокойно заснуть с этими пьяницами в квартире не было никакого шанса.

Вакханалия здесь продолжалась уже с час, а в целом, учитывая состояние их отросшей щетины – минимум сутки, и брюнетка даже расщедрилась на бутерброды и нехитрые закуски в виде спаржи и оливок, когда краем уха услышала чью-то сакраментальную фразу:

– За то, что Ник сделал парня!

И до неё дошёл сюжет события.

– Подождите! Стойте!! Так Керолайн родила?! – догадалась Елена.

Их стеклянные взгляды в очередной раз без слов сказал, что здесь думают о ней, а точнее о её мозгах.

– А за что ещё мы пьём? За неё. И Джеймса…

Это была последняя фраза Стефана на сегодня. Впрочем, двое остальных мужчин, начавшие отмечать позже, ещё не успели дойти до подобного состояния, и, наконец, опорожнив очередную рюмку с чем-то вроде виски и оглядев Елену с головы до ног, Элайджа философски изрёк:

– Она похожа на м-мою К-катерину. Глупая, но чем-то п-похожа… Я В-вас снял на м-минет, милая д-дама?

– Не понял, – очнувшись, младший Майклсон недобро посмотрел на брата. – К-кого ты снял?

– Её, – кивнул на девушку Элайджа. – Другая, но если не в лицо, а только сверху на за… на затылок смотреть… Может, сойдёт за неё?

– За кого?! – Уже злобно поинтересовался Кол, с трудом поднимаясь и неожиданно понимая, что у его брата на редкость мерзостная харя.

– За Кат… Катри… нет, Ка-те-ри… – сложное болгарское имя теперь уже точно никак не давалось, и Майклсон сдался: – мою Кит Кет.

– Она?! – Неинтеллектуальный смех разорвал пространство, и, забыв об эстетических несовершенствах, мужчина рухнул обратно в кресло. – Это же Елена, она сама пришла. Её нельзя снять, Эл. – И неожиданно гордо добавил, пробуя мысль на вкус: – Вообще нельзя.

– Елена… – мотнув головой в сторону её пижамки с мишками, Майклсон старший искренне расхохотался. – А я думаю, зачем я её приволок? Шлюха и в пижаме… И лучше к-кошечки никто не сумеет… – Элайджа закрыл глаза, смех стих, став шёпотом. – Кит Кет… Кет…

Расположив голову на подлокотнике, он заснул. Кол осоловело моргал в наступившей тишине с минуту и, наконец, выдав почти трезвым голосом громкий приказ:

– Со мной в постель, детка! – как прочие впал в сон.

Подойдя, Елена вздохнула. Пощёлкала пальцами перед глазами одного, другого, третьего… Никакой реакции. Колу было неудобнее всех. Сходив в его спальню и притащив подушку и одеяло, девушка укрыла мужчину. Рассмеялась.

– Вот же… Хорошо хоть муж у неё нормальный и не с ними. А у Кет ненормальный, но хотя бы скучает...

И пошла спать.

Как сильно она ошибалась, брюнетка поняла только на следующее утро, спозаранку стоя перед помятым и негодующим Николаусом, которого вчерашняя троица забыла спящим в автомобиле в гараже. Не поздоровавшись, он, морщась, спросил:

– Где эти идиоты, Елена?

– Спят.

– Ясно. А сколько времени?

– Полдесятого.

– Чего?

– Утра.

– Нет – какое сегодня число?

– Третье. – Елена помолчала и неожиданно для себя добавила: – Третье апреля две тысячи двенадцатого года.

Клаус смотрел непонятным взглядом, в котором всё отчётливей проступал ужас.

– А точно не второе?

– Эм… – не зная, как реагировать на подобное заявление, девушка отрицательно покачала головой, – точно третье, в телефоне посмотри.

– Пожалуйста, кофе, – на пути в одну из спален, очевидно, в надежде найти душевую, возвестил Майклсон.

«Я им нанималась в служанки?!»

Но поскольку у мужчины родился сын, Пирс решила быть милосердной, и к явлению новоиспечённого папаши на кухне его ждал кофе.

– Господи, – надолго приникнув к чашке, он выдохнул: – спасибо… – и вновь налил себе кофе.

Подумать только – бедная Керолайн мучилась, только родила, а этот… точнее, эти! Возмущению девушки не было предела. Но не выдержав, Елена начала хохотать.

– Так плохо? – жалобно спросил Клаус, на миг отрываясь от третьей порции живительной жидкости и приглаживая стоящие дрыком вихры. – Мне нужно к двенадцати быть у Керолайн.

– Ещё успеваешь, – давясь смехом обнадёжила Елена.

– Нет. – Вздохнул, несчастным тоном сообщив: – Ещё забрать Дэйва.

– Я заеду за ним, – раздался сиплый голос. Аромат кофе и набатом звенящий смех разбудил старшего, он стоял, прислонившись своей измученной похмельным синдромом головой к косяку: – Можно мне тоже кофе?

Взгляд ребёнка, просящего о собаке. Что с ними делать?

– Пей.

Она налила остатки кофе в кофейник и, сполоснув турку, начала варить следующую порцию.

– Спасибо. – Видимо, Элайджа то ли меньше выпил, то ли лучше проспался, но разум к нему возвращался скорее. – А как ты тут оказалась, Елена?

– Прилетела вчера, – брюнетка не удержалась от ехидства: – Хотя некто вчера утверждал, что снял меня для орального секса в замену сестре.

Поперхнувшийся мужчина уставился на Елену, его глаза отразили неприкрытый испуг, куда более сильный чем у Клауса, узнавшего точную дату, и поколебавшись, Элайджа всё же спросил:

– Я эм… не склонял тебя, кхм… Не требовал исполнения оплаченных обязательств?

– Ну, как тебе сказать... – Елена улыбнулась замершему с недонесённой до рта чашкой в стойке интереса к позору брата Клаусу. – Вы трое были не настолько состоятельны вчера, чтобы к чему-либо склонять.

– Нужно разбудить Кола и Стефана.

Прихватив с собой чашку с кофейником, старший Майклсон ретировался так поспешно, что на плитки пола упало несколько капель расплескавшегося напитка. Клаус было хотел расхохотаться, но осекся, не начав – голова гудела.