Текст книги "Крысиные гонки (СИ)"

Автор книги: Павел Дартс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 98 (всего у книги 132 страниц)

– Дааа, хоть бы Вовчик вернулся… скорее, я имею ввиду! – увидя посуровевшее лицо Катерины, торопливо добавила Зулька.

С колокольни, через небольшое оконце, выходящее в их сторону, раздался свист. Все повернулись в ту сторону. По натянутой из окошка наклонно леске к окопу заскользил маленький светлый предмет. Стоявшая ближе всех к закреплённому колышком концу лески Гулька перехватила его, подвешенный на леску петелькой, оказавшийся пластиковой баночкой из-под витаминов. Почта! Торопливо свинтила крышку, вытряхнула на ладонь свёрнутую бумажку. Не успела развернуть, как со всех сторон послышалось:

– Что там? Что случилось? Что пишут?

Быстро пробежала глазами корявые торопливые строки отцовского почерка:

– … срочно… Андрею – в церковь. Собираются идти крестным ходом, вра… вразумлять. Тут дальше ещё – но всё… эээ… ругательски.

– Матерно! – кивнула головой заглядывавшая через плечо сестры Зулька – Я же говорила!

– Господи… – зашевелился, поднимаясь с дна окопа Отец Андрей, – Вразуми неразумных! «Крестным ходом они пойдут!» Это всё Леонида воду мутит! Сейчас я им «пойду!»

* * *

В джипе разместились так: Гришка на водительское сидение, Хотон рядом с ним, на пассажирском; Вовчика же втолкнули на заднее, и Гришка заблокировал дверцы, чтобы тот, значит, не вздумал выскочить. Впрочем, козе понятно, далеко б он точно не убежал; так что это так – для порядка.

Развернулся всем корпусом к смирно сидящему Вовчику:

– Ну, падла, сам пришёл?? Говори, паскуда, что хотел – потом с тобой решать будем!

Обшарил его взглядом: обветренное лицо, аккуратно подстриженная бородка от уха до уха; светлые глаза смотрят спокойно и, как подумалось, а вернее, хотелось думать Гришке, обречённо. Под воротником в самодельном кармашке и самодельной же лямкой пристёгнута маленькая рация. Кармашек аккуратно так пришит – маленькие ровные женские стежки…

А Хотон уже, также развернувшись на сидении, наставил на парламентёра-пленника пистолет. Импортный, новенький, не что-то там… – как отметил для себя Вовчик. Ну что… решающий момент.

Вовчик поворочался на сидении, устраиваясь поудобнее; правой рукой расстегнул верхнюю пуговицу брезентового плаща. Был он под плащом каким-то толстым, как отметил про себя также уже Гришка, наверное понадевал под низ кучу свитеров, мурло деревенское! Сам-то он в лёгком дышащем зимнем камуфляже и L2 термобелье под ним чувствовал себя вполне легко и свободно, не то что этот…

– Ну?? Падла…

– Не нукай, не запряг! – совершенно спокойно и даже, как Гришке показалось, нагло ответил Вовчик.

– Чи-ивоо?? Да я с тобой ща вааще разговаривать не стану, я тебя ща…

Не обращая внимания на Гришкины вопли Вовчик вдруг обратился к Хотону:

– Вы… этот?.. как его? Из Оршанска, да?

Хотон кивнул, не отводя ствола ЧеЗета.

Чем-то этот парень ему не нравился. Возможно своим спокойствием. И что сам пришёл. И тем, что не торопился просить о снисхождении и так далее. Ясно же, что несмотря на снайпера, несмотря на отбитую атаку, на окопы и, как оказалось, насыщенность ручным огнестрельным оружием – в основном, конечно, охотничьим, какими-нибудь ржавыми обрезами, – «пригорок» сейчас будет взят. Ребята разозлились; перевес в численности и в автоматическом оружии будет, несомненно, реализован! И тогда всем там не поздоровится. А этот сидит и «Не нукай!» От страха, что ли? Не похоже…

– Вы поосторожней с пистолетом-то! – увещевательно посоветовал Вовчик, – Чего вы на меня его наставили? Я же сам пришёл, и, понятно, что не побегу… А у вас рука дрогнет – выстрелите ещё чего доброго… в меня. И – с собой покончите. Оно вам надо??

– Чего?.. – растерялся Хотон. Гришка тоже заткнул фонтан угроз и сквернословия, замолчал недоумённо. Вовчик же продолжил:

– Вам вообще надо бы вести себя со мной осторожно и внимательно… а ты, Гриша, так необдуманно меня ногой пнул! А если бы у меня палец соскочил??

– Какой… палец? Чо ты несё…

– Вот этот! – Вовчик поднял на уровень груди левую руку, сжатую в кулак; развернул её сжатой ладонью к Гришке и Хотону. Сразу стали видны два проводка, красный и белый, выходящие из рукава и скрывавшиеся в кулаке, в запястье прихваченные к предплечью узким прозрачным скотчем.

В кулаке Вовчик сжимал некий пластиковый прямоугольник, в который, собственно, эти проводки, судя по всему, и уходили. Под большим пальцем Вовчика, побелевшим от напряжения, вытарчивала из пластика большая красная кнопка. Она была нажата.

Глаза Хотона от ужаса расширились. Гришка ничего не понял.

– Ну? И чё??.

Не обращая внимания на тупого Гришку, обращаясь к Хотону, который, судя по всему обладал сооображалкой чуть получше, Вовчик продолжил:

– Мы же не хотим сразу на небеса, не поговорив предварительно?? А вы меня пинать… толкать… необдуманно! Вот, видите!..

Он ещё раз продемонстрировал кулак с зажатым предметом.

– … обратного действия! То есть стрелять-то в меня вы можете; но с таким же успехом можете стрелять и в себя! Поскольку…

И уже обращаясь к Гришке, до которого, наконец, тоже что-то стало доходить:

– … если я, даже подстреленный, палец с кнопки уберу… а я уберу, вы ж понимаете! – то… бум!

Вовчик сказал «бум» и улыбнулся. По внезапно побелевшему лицу Хотона, по дёрнувшемуся в сторону стволу наставленного пистолета; по тому, что Гришка, не оборачиваясь к дверце, зашарил по ней дрожащей рукой, нащупывая кнопку разблокировки, он понял внезапно, что всё получится. Всё. Получится. Обосрались, гады! Сейчас главное не пережать…

– Да я держу, держу я, особо-то не волнуйтесь. Пока, в смысле. Пока я не решу, что пора. Или пока вы сами не решите это… с собой покончить! Это я чисто чтоб поговорить. Без террора, так сказать, вменяемо, как интеллиге… то есть как деловые люди! Гриш! Гриша – ты за ручку-то не хватайся, а?? Не успеешь. Сиди лучше спокойно, разговаривай. Не успеешь, говорю! Сейчас палец уберу – а на мне пять килограмм тротила и шрапнель! Куда вот ты спешишь??

Гришка убрал разом ослабевшую руку с дверной ручки. Начал краснеть, в отличии от бледного как серый газетный лист Хотона.

– Гонишь!.. – хрипло произнёс командир отряда и теперь уже признанный Уполномоченный по району. Заманил, сука… Специально… Надо было его сразу, как увидели, что вылез… Сука, сука, чо же желать??.. Мысли метались в черепной коробке как в клетке. Гришка чувствовал, как наливается кровью лицо, как после хорошей пьянки. Чо делать?? В голову не приходило ничего дельного. Заманил, сука…

– Гонишь! – повторил Гришка и грязно выругался. Хотон молчал, только что убрал пистолет.

– Чо гоню??.. – с немного обиженным видом возразил Вовчик, – На – покажу!

Держа левую руку с кнопкой чуть на отлёте, правой стал дорасстёгивать плащ. Расстегнул до пояса – и ясно стало, почему он казался таким толстым не по комплекции и неуклюжим: его опоясывали прямоугольные на вид бруски, плотно обмотанные многими слоями коричневого скотча. Из-под туго натянутой ленты многообещающими бугорками вытарчивали шарики – по размеру как крупная картечь или мелкие шарикоподшипники. Много. Густо. Туда же, под скотч, уходили и два провода из рукава, красный и белый. В глаза Хотону бросилась квадратная батарейка, так же примотанная скотчем, но уже прозрачным, к верху заряженного пояса.

Упала пауза.

Шахид, нах… попали… зачем только согласился на эту «командировку»… полгода ныкался от мобилизации на фронт; вернее, не ныкался, а «осуществлял полезную для Великих Регионов деятельность в тылу» – и сейчас его укокошит какое-то деревенское чмо… вместе с этим никоновским идиотом… из-за каких-то чисто их, внутренних, никому в Большом Мире неинтересных деревенских разборок… и никто не узнает как и что… пять кило?? Врёт, не может тут быть пять кило; но какая разница, видно, что много… Тут и от джипа ничего не останется, и хоронить нечего будет… бляяя…

Хотон почувствовал, как обжигающе-горячая струйка побежала у него по внутренней стороне бедра, напитывая термоштаны.

– Не верю!.. – всё так же упрямо и тупо повторил Гришка, – Гонишь!

– Чо я «гоню», Гриш? – переспросил Вовчик, – Ты с Хроновым Витькой разговаривал? Он тебе про взорвавшуюся баньку у меня возле дома рассказывал?? Вот. Не дошло? Это демонстрация была. Ты думаешь, я не знаю, что ты б меня всё равно с пригорка живым не отпустил?.. ты думаешь, я не понимаю, что мне ловить нЕчего? Только знаешь что?.. Правильно сказано: «Выиграть не каждый может. А вот не оказаться единственным проигравшим – каждый!» Внял? Спросишь, кто это сказал? А я сказал. Сейчас.

«– Болтает…» – вихрем пронеслось в мозгу бледного Хотона, – «Пока болтает – не взорвёт!.. Пусть болтает! Пусть! Ещё минуту, две – пусть!.. Выскочить?? Этот ублюдок двери разблокировал?.. не помню, не слышал я щелчок… Господи! Ну почему я?? Ну почему так глупо??»

– Это… Уважаемый… как вас там?.. – не своим, чужим каким-то голосом промямлил он, – Зачем вам это?.. вообще. Да и… я же совсем тут, эта… случайно! Зачем?..

Он хотел ещё сказать «– Отпустите меня, пожалуйста!..» и «– Можно я пойду?..», но почувствовал, что это будет уж совсем по-детски. Не то что он боялся, что он будет как-то не так выглядеть в глазах Гришки и этого… шахида деревенского, нет, – сейчас ему совершенно наплевать было, как он будет выглядеть; и боялся он сейчас одного только – что этот долбаный пацан с бородкой вдруг наскучит разговаривать и уберёт палец с кнопки. Или просто уберёт, потому что решит, что «пора». Или что идиот Гришка выкинет какой-нибудь фортель вроде попытки выскочить из машины, и этот пацан поторопится…

Просто Хотон сейчас понимал, что все эти просьбы ничего не стоят.

Зачем он согласился поехать на эту карательную операцию!.. Захотелось почувствовать власть над жизнью и смертью?? Как бывало, в редкие и показушные поездки «на фронт», когда выцеливал в оптический прицел своего навороченного Баррета фигурки родионовских солдат, вчерашних земляков, и выбирал, в кого послать пулю? Захотелось, чтобы ботинки целовали, в ногах валялись, в глаза снизу вверх заглядывали?.. мог ведь, мог отказаться; вернее, просто не согласиться – вы там свои дела решайте, я потом… как эти, помощник Уполномоченного и его шестёрки – те не поехали! Бл. дь…

Горячая струйка в штанах стала интенсивней; горячее потекло уже по голени, в берц.

– Вы вот что. – после паузы вдруг другим тоном и совершенно спокойно, по-деловому, сказал Вовчик, – Вы просто сидите спокойно. Мне кое-что сказать вам надо.

– …зачем?? – рванулось надеждой из Хотона. Гришка просто тупо и угрюмо молчал.

– Потому что я не ставлю целью вас непременно убить. – спокойно и размеренно, как учитель у доски двоечнику, объяснил Вовчик, – Я с вами поговорить хочу. По-деловому. Может до чего и договоримся. Но…

Он приподнял и помотылял в воздухе рукой с проводами и кнопкой.

– … если дёрнитесь куда – разговора не получится. Тогда просто детонирую – и всё… И всё! Понятно?

Гришка против силы кивнул, и Хотон закивал, много и часто. Понятно, понятно, что ж непонятного. Пусть говорит. Ага. Взорваться всегда успеем. Не дай бог. Нормальный такой пацан, сразу видно. Даже классный пацан! Он ведь не взрывать нас сюда пришёл, а поговорить! Конечно, мы его выслушаем, правда же, Гриша?? – Хотон ничего не сказал из этого, мысли просто пулями пронеслись в его голове, – он только взглянул умоляюще на Гришку, а тот, как поняв, разлепил вдруг ссохшиеся губы и выдавил:

– Говори, чо…

– Да, да, конечно же, говорите! Мы же деловые люди, мы всегда найдём почву для компромиссов!! Зачем же крайние меры, мы должны общаться… так сказать, придти к консенсусу! Мы же деловые люди, земляки, можно сказать… – фонтаном рванулось из Хотона, и только угрюмый взгляд Гришки оборвал его красноречие. Он ещё шевелил губами, как бы договаривая про себя недовысказанное, и окончательно замолк. Господи! Да конечно же они его выслушают! И согласятся, он заранее был уверен! – согласятся, то есть найдут этот… как его? Компромисс. Пусть он только идёт к себе на пригорок, а мы тут… сами… разберёмся.

Очень хотелось домой, в уютный коттедж под Оршанском в охраняемой зоне; горячего чаю с мёдом, и поменять противно липнущие к ногам через термобельё камуфляжные штаны…

* * *

…

– … вот я и говорю! – наконец подвел черту десятиминутному объяснению обстановки Вовчик, – Мы себя в чём-то виноватыми не считаем! И обороняться собираемся до последнего! У вас полюбому ничего не получится. Вы атаковали нас, с автоматами, – и даже на бросок гранаты подойти не смогли! А ведь мы стреляли чисто чтобы отпугнуть, в основном над головами и по конечностям! И снайпер – по конечностям или мимо! Подошли бы – тогда бы мы и всерьёз… и ни одного, заметьте, ни одного человека из наших вы даже не поцарапали! – он вспомнил подошвы сапог лежащего в окопе убитого наповал Дениса Сергеевича, сглотнул, и продолжил, – Ни одного даже! В общем, ребята, если атаковать вы бы вздумали – то до церкви вас дошло бы в лучшем случае половина, а то и треть. Это если б вам сильно повезло, и вы б вообще дошли. Но тут начинается самое интересное…

На груди Гришки запищала, обозначая вызов, рация. Тот не глядя взял её здоровенной ручищей, нажал. Послышалось:

– …Ледокол, я Флот, приём! Сава на связи. Гриша! Григорий – ну чё у вас там?

– Разговариваем… – буркнул в рацию Гришка.

– … Чо долго? Пацаны мёрзнут. Эта… интересуются. У вас там всё нор…

– Рот закрыл, нах! – гавкнул в рацию Гришка, – Пусть мёрзнут! Ща приду – согрею! – на пизд. лях рысью в деревню побежите, ещё и автобус потолкаете! Сказал – сидеть, ждать!!

– … рррхм… – хрипнула рация, – Понял. Связь кончаю…

Повесил свою Моторолу обратно на грудь. Скользнул взглядом по плащу Вовчика – у того маленькая китайская рация, даже без дисплея, явно из самых дешёвых, была пристёгнута в кармашке чуть ниже воротника. И… только сейчас заметил – тангета передачи была нажата какой-то самодельной скобой, тускло горел микро-светодиод, означая работу на передачу. Всё слышат, стало быть. Суки…

А Вовчик продолжал:

– Так вот – о «самом интересном». Я уже сказал, что мы никто не заблуждаемся, какую судьбу вы нам приготовили…

Хотон протестующе затряс головой – нет, какую ещё такую «судьбу», мы же просто разобраться! – но Вовчик, не обращая на него внимания, продолжил:

– …и потому сдаваться никто не собирается! Вот на мне…

Он опять отвернул правой рукой полу плаща и продемонстрировал пояс шахида.

– …пять кило тротила и шрапнель. И ещё больше десятка таких поясов «на пригорке». И в церкви полста кило тротила – только войдите! И в домах. И ещё… сюрпризы всякие. И сельхозпродукцию мы тут же всю зальём дизтопливом! Я же говорю: не каждый может выиграть, но «не проиграть» – каждый! Вы там все очень быстро кончитесь, на пригорке. Вместе с нами, конечно, но вам от этого не легче.

Запищала рация Гришки. Не отводя остекленевшего взгляда от шахидского пояса Вовчика, тот наощупь её включил, нажал на передачу, бросил:

– Ну, что у вас там ещё?..

– Ледокол, Ледокол – я Флот! – зачастила рация взволнованным голосом Савы, – Наблюдаю в бинокль на пригорке возле церкви движение! Толпа гражданских, с иконами. Кучкуются… плохо видно. Вроде как в нашу сторону идти собираются. С иконами!

Гришка упёрся взглядом Вовчику в лицо.

Мысли Вовчика поскакали галопом – это ещё что за импровизация?? Зачем? Что они там думают?? Они же сорвут всё! Но там Отец Андрей, Вадим, Катька, старики, все, кого он посвятил в свой план – должны воспрепятствовать, это же явно чья-то самодеятельность!

И потому он только мрачно и многозначительно улыбнулся.

А рация продолжала:

– …Там мужик какой-то… вроде как говорит с ними… руками размахивает…

– Что за мужик? – буркнул Гришка.

– Толстый, башка перевязана. В этой, как её. В рясе, да. Из-под куртки видно. Говорит с ними. Поп тот, наверное… А, назад пошли, ага. В церковь вроде, или за церковь. Отсюда не видно.

– Это батюшка Отец Андрей! – тут же сообразил, как обратить ситуацию в свою пользу Вовчик, – наши, ну, верующие – хотели прямо сейчас на вас идти и вас взрывать! Очень все против вас настроены; и очень все хотят… эта… в рай! Подойти поближе – и взрываться – вы бы всех всё равно не перебили на подходе! Но решили ждать вас… только взойдите на пригорок, только к церкви приблизьтесь! – тут вам всем и каюк! Очень люди на вас сердиты и того – очень хотят собой пожертвовать! Прям все! Отец Андрей их еле сдерживает!

Вовчик нёс эту ахинею, а у самого него по спине струйками стекал пот. А ну как не поверят? Я же откровенную чушь несу – нельзя же верующим во Христе самоубиваться, смертный грех это, никто бы на это не пошёл! Неужели не сообразят?..

Но Хотон с Гришкой были, видать, далеки от понимания православных канонов; для них все верующие были кем-то непременно фанатичными, готовыми взрываться и гореть, что-то вроде мусульманских шахидов, наводнивших одно время Западную Европу; и потому у них не возникло и тени сомнения, что «эти чёртовы фанатики» действительно только и стремятся приблизиться к ним, чтобы тут же взорваться! И только поп на какое-то время сдерживает их, и то только затем, чтобы они сами взошли на пригорок, приблизились к заминированной церкви!

Хотон с Гришкой переглянулись.

Повисло молчание. Хотон всё умоляюще заглядывал Гришке в лицо.

Наконец тот выдавил:

– И что ты предлагаешь?..

ПОСЛЕДСТВИЯ ПЕРЕГОВОРОВ

– Чё это они там?.. – недоумённо спросил Макс.

Сава, также как и Макс, выглядывающий из-за автобуса, только недоумённо пожал плечами:

– Гришка сказал не стрелять… типа договорились о чём-то… наверное.

– Ну чо… смотрим…

Хлопнули дверцы джипа. Трое – Гришка, Хотон и Вовчик почти одновременно вылезли из машины. Хотон оказался с противоположной от Гришки с Вовчиком стороны, и, казалось, сделал робкую попытку попятиться к автобусу, но Вовчик явно прикрикнул на него. Попятился так, чтобы одновременно видеть и Гришку, и Хотона, что-то громко и, казалось, раздражённо заговорил, но до автобуса доносилось только невнятное бу-бу-бу. Гришка тоже, кажется, что-то рыкнул. Хотон понурил голову и поплёлся на ту сторону машины, где были Вовчик с Гришкой.

Гришка взглянул в сторону автобуса, где из-за его корпуса выглядывали и Сава с Максом, и ещё, дальше, несколько десятков пар глаз, цопнул рацию, и Сава с Максом услышали его раздражённый голос:

– Не стрелять, я сказал, бля! Мы сейчас к церкви пройдём… Все вместе. До полпути. Вон до того поломатого куста, потом назад. Так надо. Понятно?? Приём.

– Принято, командир! – отрапортовал Сава.

– Следите… но не стрелять! – он помолчал, посопел в рацию, и добавил: – Если только этот, «комиссар из центра» хренов, не вздумает бежать назад или в сторону. Тогда – валить его! Но – только его, понятно?? Приём.

– Принято, командир…

– И если со мной чо. Тогда – валить всех! Понято??

– Принято… то есть понято, командир.

– Сава, этих, ублюдков местных предупреди – что если какая сука выстрелит, – я его потом на забор жопой наколю и висеть оставлю!!

– Понял, командир, предупрежу!

– Ну всё. Пошли мы. Следите. Так надо.

– Принято…

Сава отключился и с недоумением уставился на Макса, а тот на него.

– Это чё? Зачем?

– Да чё. Чё. В заложники их взяли. Этот, Вовчик который!

– Данунах. Гришку – в заложники?? И Хотона одновременно? Нереально.

– А чё пошли тогда?

– Типа провожают. Зачем-то. Вернётся – скажет.

– Если вернётся, ага.

– Сказал же – до куста. Типа проводят Вовчика. Зачем-то. Потом назад.

– Так их на обратном пути снайпер снимет!

– А мы – Вовчика вальнём тогда! От куста до церкви ещё топать и топать!

– Логично, чё… Ну, поглядим…

– Непонятно всё это…

Сзади послышалось кряхтение, оба обернулись. Это подполз Хронов Витька, встал, отряхиваясь от налипшего грязного снега:

– Ну чё?? Куда они?

– Не твоё дело. – Сава был немногословен, – Приказ по цепи передали? Не стрелять. Гришка насчёт тебя и твоих особо сказал: кто ещё раз без команды пальнёт – тебя жопой на забор насадит, пока не сдохнешь. Вот иди, следи.

– Ёпт!.. – Хронов опять шмякнулся на четвереньки и пополз к своим.

* * *

Похрустывая снежком, втроём пошли по Вовчиковым же следам к церкви. Поднявшийся ветерок развевал полы полурасстёгнутого Вовчикова плаща; левую руку он держал чуть на отлёте, а правую прятал под полой, сжимая массивную рукоятку батюшкиного Ле-Фоше. Это тоже был очень ответственный этап – отступление после переговоров.

Вроде бы отношения выяснили; Вовчик не раз и не два продемонстрировал в полемике свой пояс шахида и кнопку, и даже пригрозил Хотону древним револьвером – Хотон нипочём не хотел идти к церкви, настаивая, чтобы его просто отпустили.

– До полпути дойдём – дальше я один! – втолковывал трусливому субъекту Вовчик, – Должна же у меня быть страховка – что вы или ваши не выстрелите мне в спину! Дойдём – и дальше я один. И вы – назад. И разошлись. Что тут непонятного??

– Чтоб ваши в нас на обратном пути стреляя-я-ли??

– Ну ты дура-ак… а ещё «из Центра». Зачем им в тебя стрелять?? Я же тоже открытый буду. Вы к себе – я к себе.

– А если!.. А вдруг!.. Не, давайте я за автобус пойду – а вы с Григорием Даниловичем уж сами… я-то зачем??

– Затем! Чтобы ты там, за автобусом, не вздумал без Гришки воду мутить! Гриш – скажи ему! – уже приглашал к себе «в союзники» Вовчик и Гришку, – Он ведь придёт за автобус – и начнёт на себя одеяло тянуть, – типа «Гришка в плену – огонь!» – зачем тебе это??

– Хр-р-гм! – Гришка откашлялся, – Не вариант. Вместе пойдём. Вместе вернёмся.

– Я не буду ничего мутить!.. Григорий Данилович! Зачем я тут?? Давайте я…

– Достал ты уже со своим нытьём. Ща шмальну тебя – и скажу что погиб при исполнении. Этого хочешь??

– Да понял я, понял… идём…

Пошёл рядом, чуть отставая, поминутно оглядываясь на автобус. Вовчик шёл чуть в стороне, повернув голову в их сторону и всячески молил бога, чтобы Хотон не выкинул какой-нибудь фортель – тогда ситуация была бы совсем непредсказуема. Гришка же, приняв решение, шагал прямо, зло; Вовчик с Хотоном еле поспевали за ним.

Остановились у приметного сломанного кустика. Постояли, угрюмо глядя друг на друга, физически почти ощущая направленные на них с той и с другой стороны стволы.

Вовчик вздохнул:

– Ну что… Я лишь попытался донести до вас, что мы все там прекрасно понимаем, что…

– Хорош жевать! – оборвал его Гришка, – Чеши вон к своим. А мы к себе пойдём.

– Значит, договорились… Вы…

– Рот закрой. Я тебе сказал – дуй к своим.

Вовчик замолчал. Пожал плечами, отвернулся от Гришки и Хотона и пошёл по своим следам к окопам на пригорке. Спине было зябко. Ничего… Вадим наверняка держит Гришку на мушке…

Гришка же крикнул в спину:

– Мы сейчас отходить будем – если какая падла выстрелит из ваших – то пох что мы тут базарили. Всех перемочим!

Вовчик, не оборачиваясь, покивал, ускоряя шаг. Надо успеть спрыгнуть в окоп раньше, чем Гришка с Хотоном в свою очередь скроются от прицела с колокольни за автобусом. Насчёт «договорённостей» он не заблуждался. Да и не было никаких договорённостей – было описание ситуации с его стороны с демонстрацией «пояса шахида» и молчаливое согласие с цуцвангом с их стороны – что что ни делай, это лишь приведёт к ухудшению положения. Какой, к чёрту, штурм… Вот и разошлись. Но стрельнуть в спину, как только будут в безопасности – это как за-здрасьте, тут никаких сомнений!

Он ещё поддал темп. Начинался подъём вверх, глина под снегом крошилась, раздавленная рифлёными подошвами берцев. Скорей, скорей!.. главное, за проволоку не запнуться, не упасть!

Уже в нескольких метрах от окопов он оглянулся – Гришка и Хотон, видимые отсюда как на ладони, трусцой бежали к автобусу. Им оставалось ещё метров 15–20. Вовчик поднажал.

Вот уже окоп; вскарабкался, упал животом на бруствер, почувствовав как больно даванул под рёбра «пояс шахида», перевалился в окоп, чуть не на Катерину с Гулькой, пытавшихся его поймать-поддержать. Всё! Не достанут!

Фффух!! Не то охнул, не то тяжело вздохнул; завозился, переворачиваясь, садясь на задницу на дне окопа, морщась от сыплящейся за шиворот со стенки окопа глины. Пластмассовая коробочка с красной кнопкой болталась из рукава.

– Ну ты, Вовчик!..

– Ну даё-ё-ёшь!

– Ну!..

– Расскажешь, что говорили??

– Потом. Всё потом!! – Вовчик обоими руками стащил с головы шапочку, с усилием вытер ею потное лицо, – А сейчас… что собрались?? По местам стоять, к обороне готовится!! Марш!

– Ой!

– Есть, камрад Хорь!

«Контингент», подхватив оружие, мигом рассосался по окопу в обе стороны. Рядом осталась только Катерина.

– Вовчик… – с расширившимися зрачками она указала взглядом ему на болтающиеся проводки с кнопкой, – Ты!.. Осторожней, что ли! Отключил??

– Что? А, это…

Вовчик с усилием выдрал из левого рукава проводки с кнопкой, зубами куснул скотч, порвал его, достал проводки, и, скомкав их вместе с кнопкой на коробочке, сунул в правый карман. Глянул в сторону, где за ситуацией в стане противника наблюдала Гулька; завозился, стараясь подняться в тесном окопчике:

– Гуль, чё там? Как они? Стоят?..

– Суетятся, Хорь. – ответила она, не отрываясь от монокуляра, – Как-то не прячутся теперь даже… Гришка побил этого, ну, что с вами был. И своих побил. И Хронову нос разбил, видать – тот вон, снег черпает – и к лицу.

– Психует, видать. Оно понятно…

– В автобус полезли. А Гришка – к машине. Капот открыли, смотрят… не прячутся!

– Да. Предупреди ещё раз, чтоб не стреляли ни под каким видом! Всех предупреди! Бог даст уберутся. Кстати, о боге – батюшка где?? Револьвер ему отдать.

– В церкви. Это… проповедь пастве читает. О правилах поведения в боевой обстановке, я так думаю. Тут ведь, пока тебя не было…

– А!.. Потом это всё, потом!.. Мне бы снять ЭТО да обтереться чем сухим… Я ж мокрый, как мышь из ведра!

Из-под расстёгнутого дождевика Вовчика шёл пар.

Из низины донеслось фырканье мотора.

– Гуля, что там??

– Автобус разворачивают. Кажется, джип цеплять к автобусу собираются.

– Уходят?

– Вроде как… Собрались.

– Ну, слава те господи… – некрещёный и неверующий Вовчик перекрестился. Подошёл, забрал монокуляр, понаблюдал некоторое время. Облегчённо вздохнул, возвращая монокуляр Гульке. Да, вроде как уходят. Проняло… Ну чё, я был очень убедителен.

– Значит так. Я сейчас к себе, переоденусь, определюсь с ситуацией в храме – и сюда. Вы пока следите за обстановкой. Никому не уходить, все в готовности! Пока отбоя не дам – полная боевая готовность! Старшие, по-прежнему, Геннадий Максимович и Катерина.

– Вовчик! – Верочка подорвалась за ним, – Я с тобой! Твоё же всё в стирке было, я вчера гладила. Там всё в куче. Я сейчас найду! Можно?? Тут же пока что…

– Ну давай. Только быстро.

Верочка выбралась из окопа и побежала в сторону дома.

Вовчик проходил по окопу мимо Катерины; та сухо только заметила:

– Ты всё же с бомбой своей поосторожней. Как-то ты с ней… неаккуратно!

– А! – Вовчик остановился около неё, распахнул полы плаща, хлопнул непринуждённо по толстому поясу с брусками, по батарейке сверху, – Ничего! Мыло. Только, увы, мыло. Кончилась взрывчатка. На мину из огнетушителя последнюю извёл. Хорошо хоть сработала… Переживал, да. Но хорошо долбанула. Громко…

– Мы-ыло??. – Катерина была поражена, – Только мыло??

– Ну да. Ну и горох ещё, для «выпуклостей». Сейчас пояс распотрошу, верну на банный склад.

– Так ты блефовал??? Ты вчера же сказал…

– Ну, сказал… вы б не согласились иначе… наверно.

– Они могли тебя в плен взять! Мучили б! Это же Гришка, он же тебя ненавидит!

– Да знаю я!.. – Вовчик отмахнулся, – Я, это, не то что совсем «пустой» был. Вот!

Он сунул руку в карман плаща, достал оттуда и показал зелёное яйцо гранаты РГД-5, пояснил:

– Вовка привёз. Если б до этого дошло, то… Оно, конечно, не так впечатляет, как «пять килограмм тротила плюс картечь», могли б рискнуть… даже наверняка бы Гришка не повёлся б. А так – сработало. Но, конечно, если б… я б постарался хотя б одного с собой забрать. Гришку бы. Постарался бы, да. И револьвер ещё…

Он помолчал, чувствуя, что начинается отходняк, и с ним неудержимая болтливость. Сдержался.

– Ну, я пойду.

– Иди.

– Следи тут.

– Конечно.

Вовчик вздохнул и прошёл мимо, к наклонному выходу из окопчика, по следам Верочки. Не получается что-то никак с Катькой. Чего она так?..

От печной трубы проходящей через коморку Вовчика, было тепло, протопили с утра. Вовчик быстро разделся; разрезал ножом скотч и содрал «пояс шахида», который был надет поверх свитера и футболки. Всё тело под ним чесалось. Растёрся полотенцем, намочив его в стоящем тут же, у трубы, пластиковом бачке для питья. Руки противно дрожали.

Скрипнула дверь. Положил руку на Ле-Фоше, но это была только Верочка – принесла стиранное и выглаженное бельё.

– Вот, Вовчик. Трусы, майка, футболка, трико. Джемпер… Давай я тебя разотру?

– А?.. Ну… давай. Разотри.

В общем, переодевание и поход за выяснением обстановки в церковь пришлось на полчаса отложить.