Текст книги "Крысиные гонки (СИ)"

Автор книги: Павел Дартс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 75 (всего у книги 132 страниц)

НОВЫЕ КАБАЦКИЕ ЗНАКОМСТВА

Очередной день прошёл как обычно: опять масса текущих дел. Только что открытый, хотя и доделываемый на ходу, ресторан требовал пока много внимания, но и бросать свои обычные тогово-спекулятивные дела Владимир не хотел.

Деньги сами шли в руки, он стремительно богател, вспоминая рассказы отца про 90-е, когда наравне с беспределом и нищетой создавалась предприимчивыми, и, что греха таить, заточенными только на личное обогащение, без моральных блоков людьми, огромные состояния.

Давно и настырно повторяемое домашними теоретиками изречение, что «китайский иероглиф «кризис» одновременно означает и «возможность» имеет под собой почву; вот только немногие действительно, «не теоретически» понимают, что «возможность» эта заключается не в чём-то отвлечённо-мистическом, что само придёт и громко объявит: вот она я, и зовут меня «возможность», нет! «Возможность» в кризисные, смутные времена – это возможность делать что-то новое, нетрадиционное; или возможность делать что-то по-новому, нетрадиционно – даже если в прежнее, устоявшееся время это было невозможно, непринято, противозаконно, наконец!

Но кризис, смута открывали новые перспективы, создавал «социальные лифты», которыми беззастенчиво пользовались молодые, цепкие, беспринципные; и… и Владимир старался не отставать. В конце-концов, мораль моралью, а деньги деньгами – успокаивал он себя; папа тоже свой первый миллион сделал не в белых перчатках; а я… а что такого я делаю, что не делали бы другие, и что не сделали бы через некоторое время другие же?!.. Пусть лучше я заработаю, чем кто-то! Мне, в конце концов, нужно людей в деревне поддерживать; девчонок… они ведь начальный капитал дали; ну а потом уже Виталий Леонидович подсказал нужных людей.

Сейчас Владимир занят был тем, что через «своего человечка при власти» участвовал в тендере на поставку бронепластин для броников на передовую. Как-то так получилось, что, несмотря на, в общем, обилие ручной стрелковки в «Новых Регионах» на подведомственных им складах, со снарягой было не очень. И теперь она, пехотная снаряга, спешно воссоздавалась – шилась форма, разгрузки, бронежилеты; броники нужно было чем-то наполнять. Узнав о готовящемся тендере, Владимир спешно вёл переговоры с парой мехмастерских, у которых были, как он знал, запасы металла и соответствующее оборудование.

Задача была несложной технически – нарезать соответствующей марки стали пластины по размерам, снять фаски, провести термообработку. Задача была сложной организационно – нужно было сделать так, чтобы он участвовал в тендере (это брался устроить за немалую мзду чиновник из Администрации), а главное, чтобы он этот тендер выиграл! Это уже было сложнее; «выходов» на такой «верх» у Владимира ещё не было; оставалось рассчитывать на свою удачу, пронырливость, и на корпоративный сговор с конкурентами; каждый из которых, впрочем, рассчитывал в подходящий момент кинуть «заговорщиков» и пролезть вперёд, дав «лучшую цену».

Это были сложные моменты, но Владимир участвовал во всём этом со всем пылом нерастраченного ещё предпринимательского вдохновения: его агент уже достал ему подтвержденную информацию, что один из конкурентов собирается поставлять в армию нетермообработанные заготовки – у него просто не было термички, и пластины просто-напросто тупо грели автогеном и поливали водой для создания впечатления о проведённых над ними сложных технологических манипуляциях.

Другой конкурент нагло собирался поставлять «пластины из сэндвич-металлокерамики, поставляемые из ФРГ по личным контактам», выдавая за них покрашенную в защитный цвет плоско-формованную металлочерепицу. На конкурс же он рассчитывал поставить несколько настоящих дорогущих пластин, вытянутых из случайно к нему попавших нескольких американских броников высшей защиты, так же для введения в заблуждение покрашенных той же краской…

– Кому там нах. р на фронте-то интересно будет – «сэндвич» ли это подлинный, или подделка? Главное – бабки срубим с «Регионов», и с кем надо поделимся! Всё равно в наше время бронежилет сродни средневековому амулету: если и даёт надежду, то никак не безопасность! Не в грудак прилетит, так в голову! А что «на фронте» вояки всяко «отстреляют» пластины и чего-то там вздумают предъявлять – так меня к тому времени и след тут простынет!.. – так бахвалился среди друзей будущий поставщик, не зная, что у одного из собутыльников включен на запись диктофон, лежащий рядом с тарелкой. Кушая угощения хозяина, посмеиваясь над недалёкой Администрацией, и поднимая тост за успех и разворотливость «друга» сей товарищ не преминул слить запись Владимиру не за такие уж и большие деньги – больше, как понял Владимир, из-за «святой и бескорыстной» потребности нагадить своему более успешному собрату, который, кстати, регулярно этого собрата по коммерции и угощал.

Отсчитывая талеры Регионов за предоставленный компромат, Владимир поглядывал на него и всё пытался понять: не мучит ли того совесть: ведь он сливает своего пусть не друга, но товарища, собутыльника; с которым, как тот не преминул отметить, «…озеро водки вместе выпито и немалый табунчик тёлок в банях того… вымыто! Хе-хе…» А ведь желающего смухлевать на оборонном тендере вполне мог ждать не только гипотетический «волчий билет», но и вполне реальная камера в подвале СБА Регионов.

Нет, судя по всему, совесть того не мучила. Невозмутимо забрав свои тридцать сребреников, делец ещё раз подчеркнул, что «откуда запись – ты ни-ко-му! Там дох. ра народу с мобильниками сидело…» и удалился довольный и проведённой коммерческой операцией «информация в обмен на деньги», и гадостью, устраиваемой своему приятелю. Глядя ему вслед, Владимир всерьёз задумался, а не перепродать ли ему самому эту информацию, – то есть, кто конкретно её предоставил, – тому самому своему нечистоплотному конкуренту? Втридорога, естественно; и естественно уже после тендера; когда он, Владимир, прокатит его заявку. Ну и, конечно, если того минуют подвалы местной чрезвычайки. Бизнес есть бизнес, как сказал сам же ушедший только что «коммерсант». Плюс сознание, что слил конкретного подонка – Владимир в силу юношеского пока максимализма не терпел предателей в любой их ипостаси. Ну и бабки отобьются с лихвой – пострадавший наверняка будет рад узнать кто же его «вложил». В общем, на эту тему Владимир ещё раздумывал.

Сам он собирался поставлять пластины пусть и не той, что была заявлена в спецификации, марки стали, но вполне себе стальные и мало-мальски термообработанные, что, конечно же, повышало цену. Конкуренты посмеивались, рассчитывая легко выкинуть «сопляка» из связки, не зная о его сюрпризах. Ну, папа кое-что рассказывал о специфике коммерции; и Владимир считал, что он вполне имеет шансы…

За стеной стукнул выстрел; Владимир напрягся, выдвинул ящик письменного стола и взялся было за рукоятку пистолета… Но «продолжения» не было; не загорелся и диод-лампочка как сигнал из зала, информируя что ситуация чрезвычайная, – и он расслабился. Ничего, бывает; оружие всё больше и больше прёт в Оршанск – и с дезертирами с мувского фронта, и с погранслужб западных границ Региона, и напрямую, со складов армии и оружеек полиции. Для этого и Диего в зале, он умеет улаживать конфликты, опытный кабальеро.

Он сидел сейчас в бывшем директорском, а теперь его личном кабинете только что открывшегося нового ресторана с патриотическим названием «Свет Регионов». Дискутировалось несколько названий, в том числе и изысканные: «Мумия Клеопатры», «Оскал Сфинкса» от Рамоны, которая почему-то и недолюбливала, и постоянно вспоминала Египет и его исторических персонажей; «Рыцарский турнир» или «Идальго» от Диего; «Гранёный стакан» или «Стопка» от девчонок, нанятых работать официантками.

Остановился он на нейтрально-патриотичном «Свет Регионов», – дойдёт ещё, конечно же, новость о новом заведении, если, конечно, удастся сделать его популярным, до Администрации – так пусть хоть название сразу внушит доверие. Его пугали, что «там», несмотря на декларируемую коммерческую вольницу в регионах, могут и зарубить начинание – если он своим заведением, скажем, перешёл кому-то денежный интерес. Но нельзя же сразу, не разобравшись и не посетив, прикрыть аж «Свет Регионов» – это было бы, по меньшей мере, странно, «аполитично».

Сам он сначала вообще раздумывал не назвать ли заведение «Серой Радостью» – он уважал Стругацких, и иногда чувствовал себя в Оршанске подобием Дона Руматы в Арканаре из «Трудно быть богом». Чуть дальше по улице было училище младшего состава полиции – что так же имело значение при выборе места для кабака, – так вот, как там у Стругацких было, серые… Те же грубые скоты. Впрочем, кто-то мог и знать творчество Стругацких, чем чёрт не шутит, и потому название было политически недопустимым, конечно.

В зале больше не стреляли, но что-то не на шутку расшумелись. Достав из ящика стола и сунув в подмышечную кобуру свой Форт («Сколько же ты хозяев успел сменить?..»), он решил посмотреть на обстановку.

Как он и думал – в зале обосновалась компания вояк; то есть не просто субъектов в защитного цвета форме, а натуральных вояк, видимо недавно выведенных из зоны боевых действий. Или направленных на переформирование. Или находящихся в отпуске, что, в общем, тоже бывало. Или дезертиров, что тоже не было редкостью.

Пять человек в камуфляже заняли угловой столик и теперь разогревались коньяком, поставки которого вдруг начались откуда-то в Оршанск. Сдвинув головы над столом, они то о чём-то сурово беседовали, то разражались демонстративно-оглушительным хохотом, то поднимали тосты с крикливыми показушными «– За славу регионов!! – Регионам слава!!» и «-За Оршанск – без мувской сволочи и олигархов!!» Со стороны было прекрасно видно, что юнцы – а им было в лучшем случае по 25–27 лет, – всячески муссируют свою показную крутость и демонстрируют, что им сам чёрт не брат. Суровые брутальные воины, только что вернувшиеся с полей кровавых сражений, спаянные фронтовым братством и преисполненные силы и уверенности в себе – так это, очевидно, им представлялось; так они рассчитывали выглядеть со стороны.

Опытный же уже Владимир намётанным глазом видел вчерашних мальчишек, безнадёжно потерявшихся в новом мире, без ориентиров и планов, не знающих истории, не представляющих кто и зачем сунул их в мясорубку региональной войны; без идеалов и целей, которые им заменили эти тупые, бессмысленные лозунги: «Слава Регионам» и «за Единые Регионы!» Они кисли на блокпостах, ходили в бессмысленные «рейды» и отбивали такие же идиотские по кровавости и ненужности «рейды» противника; пили палёную водку и горланили песни, чуть ли не вековой давности, в которых воспевались «подвиги» бывших таких же, как они мальчишек, только уже озверевших от крови и грязи, без айфонов и интернета, термобелья и бронежилетов, но так же уверенных, что для светлого будущего нужно непременно отделиться, обособиться, вырезать несогласных; проклясть Мувск и окрестности, где у большинства из них жила масса родственников; и вообще… «Слава Регионам!»

В чём эта «слава», и почему для этой славы нужно резать по живому, рвать десятилетиями налаженные хозяйственные связи, стрелять в таких же пацанов в такой же форме, только с другого цвета ленточками на рукаве, и почему вдруг из-за этого будет регионам «хорошо» – этого они не понимали и над этим не задумывались.

Но они были интересны ему, эти молодые воины; интересно было чем они дышат, о чём думают «на фронте», и он, переглянувшись с дежурившим в зале Диего (тот отсигналил, что «всё нормально»), подошёл к компании.

– Слава Регионам! – поприветствовал компанию, – Разрешите присоединиться?

– Регионам – слава!» – вразнобой откликнулась компания, – Садись… Присоединяйся. А ты кто таков?

– Я этот ресторан открыл. Не один, с друзьями, конечно.

– Аааа. Коммерс… – лица вояк искривились презрительно; но Владимир это предвидел, и поспешил перехватить ситуацию:

– Я тут недавно. Я с области, из деревни Озерье – слышали, может? Никоновский район? Наши там скинулись – чтобы тут, в центре что-нибудь замутить, чтоб продукты в Оршанск поставлять – ну и в обратку чтоб что-то шло… А я тут в обстановку не втыкаюсь – вы ж, ребята, местные, в раскладах разбираетесь, что подскажете?..

– Война идёт… а эти тут… ресторан!.. – прошипел неприязнённо один, – Нефига себе, «деревенские» борзеют!

– Мы там, в деревне, вообще насчёт «войны» не в курсях! – поспешил ответить Владимир, – У нас телевизоры не работают, света нет. Радиоточки только – несколько на деревню, и то, у кого батарейки есть. Потому я и… Кста, сейчас коньяка ещё принесут. И горячее – за счёт заведения, разумеется.

Последняя фраза подействовала.

– Нормальна.

– Нихрена себе люди живут! – потянулся один, – Ни про чо ни в курсях… Чо. В натуре света нету? А техника? А как посадки там, уборка?

– Вручную всё.

– Данунах?.. – не поверил один, – По «Вестям Регионов» говорят, что сельские районы укомплектованы техникой и топливом на 65 %…

– Да гонит он, что из деревни! – продолжил гнуть свою линию один из вояк.

Тогда Владимир просто показал руки – с реально коричнево-чёрными мозолями, не успевшими сойти за время оршанской эпопеи. Это возымело действие, как и то, что официантка принесла гуляш и бутылку коньяка, – Владимир был принят «как почти свой». Во всяком случае ему поверили, что работать руками ему приходилось, и значительно больше, чем им самим, Оршанским.

Начался разговор. Все парни воевали в неком «территориальном батальоне» – Владимир так и не смог уяснить, что это за вид формирования. Как он понял, это было что-то среднее между нацгвардией в США и Частной Военной Компанией, или, говоря по-отечественному, ЧОПом.

Оружие они получали «от Региона»; но форму приходилось покупать «за свои», чем служивые были очень недовольны. Особенно сейчас, когда холодало; и нужно было спешно переходить на осенне-зимний гардероб. Которого не было и не предвиделось. «За свои»?.. За какие «свои», если всё это время они «в поле»? Какие заработки, откуда; они же не Верный Вектор, «суки, стоящие только на блокпостах» и «обирающие проезжающих». Снабжение полагалось «от территории», но «территории», сформировавшие подразделение, такое впечатление, что сразу после его отправки на передовую, забыли о его существовании. Снабжаться приходилось «самостоятельно», что любви у местных жителей, конечно, не добавляло.

Владимир подливал коньяк, сочувственно кивал – и расспрашивал; стараясь поменьше углубляться в конкретику – где стоят, какие части, чем вооружены, – не хватало еще, чтобы в нём заподозрили мувского шпиона! Его больше интересовал быт вояк, и то, что можно было назвать «психология» – за что, они, собственно-то, воюют?

В этом вопросе царила полная неразбериха.

Кроме довольно расплывчатых по смыслу лозунгов «мы воюем за Регионы!», «против мувского диктата!», «чтобы самим решать свои вопросы, чтоб никто к нам не совался!» парни, собственно, ничего объяснить не могли. Мотивация их пока оставалась для Владимира загадкой; и он, всё подливая им коньяк, расспрашивал: с чего всё началось; для чего они, тогда ещё студенты и молодые рабочие, пошли на площадь перед Оршанской Администрацией «требовать»; что они требовали – и что получили; и что в дальнейшем надеялись получить?

Ответы в процессе беседы были настолько бесхитростны, если не сказать глупы, что он поражался – как можно было взрослым ребятам, не глупым на вид, взять в руки оружие и идти убивать таких же пацанов из Мувска и области, руководствуясь такими побуждениями?

Ответы их, сколько он не «насиловал» парней, заходя то с одного, то с другого края, варьируя вопросы; как карусель, крутились по кругу: «– Пошли воевать, потому что сил больше не было терпеть! Этих сук, что всё разворовали!»

«– Мувские всё разворовали?»

«– Да нет, местные! Но – с подачи мувских! Вот с мувскими расправимся окончательно – заживём!»

«– Ну, расправитесь. А что изменится?»

«– Да всё! Всё будет по-другому! По-честному!»

«– Ты ж сам сказал, что «одних сук прогнали – другие в Регионах сели, ещё хуже!» Кто ж «сделает по-честному»? Коловойский? Парупийский? Этот, главный – Прохошенко?

«– Прохошенко – нормальный, но ему не дают!» «– Да он сам не тянет!» «– Да какой он нормальный, если он с генералом Родионовым за руку здоровался!! Вместо того чтобы дать ему в..!» «– А что он может, сам-то??» «– Коловойского и Парупийского – на кол! А Абакова тоже! Мы не для того, чтобы…»

«– Ну ладно, если эти плохие – чего ж вы за них тогда воюете?»

«– Убрать! Убрать сук! И – мувских сук – всех в ножи!!.. И будет нормально!»

Владимир смотрел на них – и чувствовал себя совсем старым и мудрым по сравнению с ними. Собственно они были почти что ровесниками, но между их пониманием жизни была огромная пропасть: Владимир поездил по свету; он знал достаток; он знал изобилие; он с самого юного возраста привык задумываться над сутью происходящего. Как всегда говорил папа, прошедший суровую школу 90-х: «Если ты не знаешь, кто в игре лох, то этот лох – ты!»

Эти парни и были, собственно, лохами. Они пошли воевать непонятно за что; они теряли товарищей на минных полях, под миномётными и артиллерийскими обстрелами; они ходили в тупые, кровавые атаки на пулемёты – ради чего? У них не было ответов, кроме общих фраз в стиле «За Регионы» и «Чтоб не было этих сук!»

Собственно, их психологию теперь он уже понимал: это молодняк; адреналин, «гормон играет»; хочется не строить кирпичик за кирпичиком, не хочется крутить гайки или стоять за прилавком; хочется «всё и сразу». А для этого лучше всего подходит, конечно, разрушение, война; да и «по-мужски это» – взять автомат и пойти воевать «за правое дело» – а почему оно «правое»? Это объяснят по телевизору, объяснят путано и многословно – но всё равно, как бы благословят – иди, стреляй, всё правильно!

Почему, если они всё делают правильно, жить становится только хуже; почему снарягу приходилось покупать чаще всего за свои, почему со снабжением совсем почти никак, а части «Верного вектора», экипированные несравненно лучше, в БД участвуют мало и неохотно; почему раненые в большинстве случаев умирают не доезжая до госпиталя Оршанска из-за никакой «полевой медицины», почему всем всё пох и наплевать, и чему учили в мирное время офицеров в военных училищах; и почему раз за разом части накрываются системами залпового огня противника, наборы в тербаты идут за наборами, мобилизации за мобилизациями, людей гибнет масса – задумываться об этом не хотелось. В армии хоть кормили; подбрасывали время от времени хоть какие-то деньги, талоны, которые можно было реализовать «в тылу», во время отпуска; и главное, было ощущение «нужности». Они – солдаты! Крутые, обстрелянные. Они – при деле. Ну и вот. Ну и всё!

Владимир чувствовал, что своими вопросами, своей въедливостью он раздражает, можно было, несмотря на угощение, нарваться и на грубость; и он ослабил нажим.

– Ну ладно, ребята, вы тут отдыхайте, я отойду на время…

Показалось ему, что в наполняющемся понемногу зале, а он для привлечения посетителей, поначалу, поставил цены ниже нижнего, почти, что в убыток; с целью разорить ближайшие «точки» и привлечь посетителей, – в зале мелькнуло знакомое лицо…

О, и точно! – это был тот самый приезжий; молодой, с тоненькой бородкой, любитель женщин; в последний свой визит в «Оршанский рассвет» быстро и умело заколовший одного из местных орангутангов. Разумеется, после этого ни он, ни его компания в «Рассвете» больше не появлялись. Но, видимо, душа требовала общества; «деньги жгли ляжку», как говорил один литературный персонаж; и вот – не успело открыться новое заведение – и он здесь. Да и не один – со своим плотным, сурового вида приятелем. Не было только их главного…

Подошёл к ним.

Поздоровались как старые приятели; в «Оршанском рассвете» они успели друг другу примелькаться, хотя и не были знакомы:

– Привет, знакомые всё лица!

– О, о, привет! Как сам?

– Не дождётесь!

– Хы-хы! Ты бывал тут уже? Ничо вроде, кучеряво!

– Ну как «бывал»… приходилось. Некоторым образом это моё заведение…

– Оооо, ничего себе! Растёшь! Куда нам с другом приземлиться, прикинь?

– Да вот же. Мест хватает. Пока что.

– Э, не. Мы в центре сидеть не любители. Мы любим чтоб спиной к стенке!..

– И чтоб запасной выход в шаговой доступности, хы!

Вместе посмеялись, демонстрируя взаимную приязнь; о происшествии в «Рассвете» не было сказано ни слова, но оба понимали, о чём разговор.

– Да не вопрос. Сейчас организуем. Вон там вас устроит? Диего!..

Когда устроились, Владимир, исполняя заодно и функцию метрдотеля, принёс меню; сообщил:

– У нас не шалман какой. У нас шоу-программа будет! Вот через полчасика.

– О, о! Ничо себе! А что конкретно?

– А увидите. Скучно не будет, гарантирую.

– Посмо-о-трим… Слушай, а ничо тут… может мы тут завсегдатаями заделаемся, а, Петерс?..

– Посмотрим… – буркнул напарник.

– Кстати! Будем знакомы: Андерс! – протянул руку парень с бородкой.

– Владимир.

– Петерс! – привстав, представился второй.

– Будем знакомы…

– И цены у вас тут очень даже… Неужели в «Рассвете» столько накручивали?? А коньяк не бомбленный? Небось местная картофельная самогонка, крашеная чаем и чуть с сахаром?..

Владимир отвечал обстоятельно, увидев в пришельцах потенциальных постоянных клиентов, и, к тому же, парней резких-дерзких, знакомство с какими в нынешних условиях было нелишним. Вот и папа рассказывал, как в 90-х «дружил» с местным криминалитетом…

– Цены низкие, потому что только начинаем. Не думайте, что так всегда будет; но, конечно, в потолок задирать не станем, я тему знаю. Фуфло толкать также не станем; кухня у нас хорошая, шеф – из лучших. Коньяк самый натуральный, с базы бывшей Оршанскпотребкооперации, не помню, как она сейчас называется. Без этикеток, тут проходит как «Корсар»; но я точно знаю, что они его там не производят, а только разливают. Нормальный коньяк, хороший даже; я сам пью…

Пришельцы переглянулись; даже, кажется, перемигнулись:

– Ну, если с той базы и «Корсар», то пить можно…

Владимир ещё прошёлся по залу, заглянул на кухню; в «гримёрку», где был встречен притворными визгами полуодетых будущих «эстрадно-кабацких див», завершающих свой «сценический макияж».

Поздоровался с Рамоной.

– Ничо так сегодня наполняемость. Внушает.

– Да. Я сам не ожидал. Хорошее место.

– Погоди, тут ещё будет не протолкнуться! Я ж говорила. А Диего «в столовку, в столовку!..» Чо там за вояки?..

– Нормальные вроде пацаны.

– Стреляли?

– Баловались.

– Ну, гляди. Как оттанцуем, я, значит, девочек в зал отпущу. На консумацию.

– Как договорились.

– Пробка с бутылки – тридцать талеров.

– Говорили же. На вояк только пусть сильно не наседают; у тех, кажется, с деньгами не густо, а до женщин оголодавшие. Чтоб без эксцессов.

– Денег нет – патронами рассчитаются, что ты как впервые замужем! Не один ли фиг чем?

– А фонарём под глаз?

– Это у тебя дикие представления о вояках, и о женщинах из шоу, – вполне серьёзно объяснила Рамона, – Грамотная женщина всегда так сможет дело поставить, что её даже самый дикий самец в период гона не тронет. Без её согласия, имею в виду. К воякам сама подойду – увидишь.

– Ну-ну… С «женщинами из шоу» я, знаешь ли, немного знаком…

– В средние века, – раздался голос Диего, неслышно вошедшего за его спиной в гримёрку, – За армией шёл непременно обоз маркитантов. Торговцев, по-простому говоря. Чаще всего это были женщины, маркитантки. Они снабжали солдат провиантом, всякими предметами первой необходимости; скупали добычу. Ну, естественно, оказывали и всякие другие услуги, хм, разные… Но поднять руку на маркитантку считалось тягчайшим воинским преступлением; а уж изнасиловать было и вообще неслыханным – всё равно что своего товарища изнасиловать. Так что, действительно, как себя поставить…

– Ну, смотри, тебе потом разруливать.

– Разрулю. Там тебя эти, твои новые знакомые спрашивают. А вояк что-то всё прибывает – ещё двое нарисовались; но эти, видать, бывшие.

– Сейчас подойду. Рамона, вы тут не задерживайте слишком-то. В зале вас все ждут!

– Ой, вот только не надо меня уговаривать, я от этого быстро беременею!

Хмыкнув; ещё раз пожалев, что нет тут девчонок «из деревни», пошёл в зал.

Собственно, в том числе и из-за этого Владимир и задумал эту затею с кабаком: он хотел чтобы это было не просто место приёма пищи и разгула; хотелось, чтобы это заведение стало чем-то вроде базы его оршанских коммерческих начинаний – как фирма «Рога и копыта» для Остапа Бендера в пресловутом Черноморске. Вот и первая находка: выпившие и закусившие, и ставшие вполне довольными жизнью новые знакомые, Андерс и Петерс предложили ему брать коньяк не с базы, а непосредственно у них – и на 30 % дешевле! Оказалось, что они этот коньяк в числе прочего в Оршанск и поставляют.

Предложение было дельным, своевременным, и Владимир сразу за него ухватился – на фоне местной самопальной сивухи коньяк действительно отличался не просто качеством, а качеством высоким; на чём можно было рубить неплохие деньги. Мувский регион никогда не славился виноделием, как и Оршанск тем более; и далеко не все готовы были сходу переключиться с привычных благородных напитков на пресловутую картофельно-бураковую самогонку – это пахло неплохими барышами! Сразу мелькнула мысль, что стоило бы и вообще… перехватить этот контакт у Оршанской базы; пусть продолжают разливать свой этанол; всё равно они дело ведут по-крестьянски: тупо накручивают свои проценты и разливают по бутылкам… Заказать свои этикетки, – это сразу даст в плюс процентов тридцать! Он вцепился в идею.

А у вояк в зале шли дебаты. К ним действительно подсело двое: один мордастый, крепкий мужик лет сорока, в новеньком натовском камуфляже, разительно контрастирующим с вытертым и застиранным отечественным камуфляжем пятёрки уже совсем нетрезвых отпускников. Второй – совсем молодой, нагловатый; из принадлежности к армии на нём были только тяжёлые армейские берцы да тельняшка, видневшаяся в распахнутом вороте модной куртки.

Как водится в пьяной компании, разговор шёл одновременно обо всём и ни о чём.

– …это мы гражданским можем рассказывать, что воюем. А на самом деле мы просто скот на убой! Неделю назад рота из тербата «Айвар» выдвинулась к посёлку. Сообщили своё местонахождение, координаты – им в ответ «– Находитесь на месте, ждите приказа». Ага, находятся. Вдруг со стороны мувских как у. бёт Градами! Но не по ним, а по рощице километрах в трёх. Наши только перекреститься успели. От рощицы, натурально, одни дымящиеся дрова… мне пацан из «Айвара» рассказывал. Они снова со штабом связываются: так и так, наблюдали залп Градов со стороны противника; разрешите войти в посёлок. А им в ответ: «– А вы кто такие?.. Ах вон кто… Да вас же Градами накрыло, разве не?..» Пацаны, офигевшие такие грят «– Не, это не по нам…» А потом прикинули – это ж они сами с координатами напутали, должны бы они быть как раз в той рощице, которую накрыло! Ну, они и давай тогда срочно оттуда выбираться… в эфир уже не выходили…

– Это чё… Мы на 32-м блокпосту стояли – так к нам по единственной и простреливаемой дороге неделю каждый день отправляли машину с подкреплением и жрачкой, с водой, с боепитанием… Нам отправят – мувские её по дороге расстреляют! На следующий день опять отправляют – и опять её расстреливают… Неделя – семь машин! Мы этим, штабным, орём в рацию – бля, сделайте прорыв под прикрытием брони; или вообще дайте нам команду уйти с блока – нет!.. Каждый день – машина. Семь дней – семь машин… Боевые потери, мля…

– Всё просто. Знаешь сколько добра списали на эти семь машин?.. Кто-то нормальные бабки сделал.

– И людей… списали.

– Предательство везде…

– И людей. Кто их считает?..

– Брони нет, броню всю выжгли… Гонят на передовую какие-то самоделковые угрёбища: грузовики обваренные плитами и сеткой. В сетку – землю и песок в мешках. Во – «техника»! Мувские, реши они, давно бы нас в землю втоптали; но им, видать, тоже это не надо…

– Мать плачет, говорит, как завод встал, так работы нет. Чо жрать… Если б не огород…

– Я своим тушняк привёз. Главно – смотри! – тушняк и рыбоконсервы от «МувскРыбы»!

– И чё?

– Так «МувскРыба» – в Мувске! А у нас ихние консервы!

– Коммерция, мля. Не зря Прохошенко с Родионовым встречаются… Это у нас – война, а у них – деловые операции. Эти, как их… рейдерские захваты!

– Эх, забить бы болт на эту войну; прихватить автомат – и вон, как Белый! – говоривший кивнул на подсевшего к их столу парня в гражданской одежде, с аппетитом наливавшего, выпивавшего и закусывавшего.

– А кто он?

– Он с пацанами, когда только это всё начиналось, дёрнул со срочки. С оружием. Пацаны куда-то в район подались, а он здесь окопался, Оршанский. Вроде как в розыске – но ему пох. Мой братан с ним служил.

Второй, понизив голос:

– Бандитствует, поди?

– Наверно. Нормальный пацан, ага.

Тот, заметив, что на него смотрят, оторвался от тарелки и с набитым ртом спросил:

– Пасаны… там, у входа мотик стоит… приметный. Судзуки. На ём Димас рассекал, дружбан мой, служака, мы ево у лоха за долг, типа, отжали… кажись тот. Пасанов моих не видели тут? Димас, ну, здоровый ещё такой…

Получив в ответ только недоумённые пожимания плечами, он кивнул и опять сосредоточился на содержимом тарелки.

– В армии хоть кормёжка и форма… вам зимнюю дали? Обещают? – продолжили общение военные.

– Ага, щас. Сами, грят, покупайте. Вот, грят, в отпуске – и покупайте… Восемьсот талеров дали… и крутись как хочешь.

– Ну?

– Чё. Их щас и пропиваем. Батин бушлат возьму, и штаны ватные. Он в этом ещё в Афгане служил…

Тут до их внимания, наконец, донесись разглагольствования мужика в щегольском камуфляже. Тот, обращаясь не то к поглощавшему пищу Белому; не то к, осоловело смотрящему куда-то в пространство, одному из собутыльников, вещал как с трибуны:

– … наши сердца! Наш долг перед Регионами как камертон заставляет настраивать все наши помыслы в один резонанс – польза Регионов, сила Регионов, свобода Регионов! Вся мувская сволочь должна быть стальной метлой выметена со священной земли Регионов, которые сами и являются колыбелью страны!..

Переглянулись:

– Как замполит, сука, вещает.

– Как этот… как командир у Верного Вектора на построении… кто он таков, а?

– А хер его знает. Типа как при делах… щас спросим!

Вещавшего прервали на полуслове:

– Э!.. Ты. Который нащёт «камертонов» и «долгов» специализд! Ты на передовой – был?

Тот сбился с мысли:

– … каждый из нас, граждан Регионов, без сомнения отдаст всю свою кровь до капли за победу над… эээ… над… был я на передовой. Был.