Текст книги "Крысиные гонки (СИ)"

Автор книги: Павел Дартс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 55 (всего у книги 132 страниц)

НЕЧАЯННАЯ НАХОДКА

– Вовка уходит!! – ни свет ни заря вихрем ворвалась в спальню «коммуны» Зулька.

– Куда уходит, к кому уходит?..

– Дура, Светка, у тебя одно на уме – «к кому!» Из деревни уходит. Совсем!

– Да-ты-что?? Как так?.. Почему? – в девичьей общаге началось замешательство.

Вчера до поздней ночи обсуждали побоище, произошедшее возле церкви; ужасались, пересказывали детали; и в конце концов взвинтили сами себя до такого состояния, что в ужасе рыдали чуть не все, коллективно. «Порежут нас тут всех чурки!» – было почти единогласным, плюс «Кого чурки не зарежут, тех Хроновские уроды возьмут в оборот, козлы и идиоты, один там нормальный – Аделькин Илья, но он ничего не решает!»

Всхлипывания раздавались то там, то тут; обычно в таких случаях живо наводившая порядок Катерина теперь молчала, и, лёжа на своей койке лицом к стене, всё тёрла краем простыни ладони, стараясь стереть как ей казалось так и оставшуюся на руках отвратительно-тёплую кровь, брызнувшую ей на руки, когда она перехватила ножом горло одному из бандитов, собиравшемуся прикончить Вовчика.

Молчала и Гузель, пристроившаяся в обнимку с отцовским ружьём на одной из кроватей. Она одна внушала определённую долю спокойствия: всё же ружьё. Да и – все знали: она с матерью отстреливались в церкви от бандитов, и, наверное, кого-то даже убили из тех, что сейчас там, за церковью, так и лежать рядочком…

Ружьё – это было хорошо… Хронова в его коморке опять не было. Да и надежды на него… Шушукались Валя и Ольга, кажется они собирались уходить из деревни. Груда трупов вповалку на дворе перед церковью, стоны раненых и умирающих, хлопочущие с перевязкой верующие-прихожанки; молча плачущий перед всеми староста… вдруг, внезапно, неожиданно для всех повесившаяся Надька… об этом говорили больше всего, больше чем о убийствах «на пригорке».

Надька была своя, из группы, из коммуны теперь; и хотя она последние месяцы была всё больше с Мэгги – она всё равно была «своя», и её смерть произвела, пожалуй, большее впечатление чем смерть десятка бандитов и нескольких «общинников».

Вечером девчонки ходили в дом старосты. Тела и Надьки, и бабки-хозяйки лежали рядом на сдвинутых в большой комнате столах. По неживому спокойная, как каменная Мэгги доставала из своего чемодана лучшие, самые дорогие наряды, раскладывала на стульях; решала во что обрядить подругу. Подвывали набившиеся в комнату бабки. Во дворе суетился Борис Андреич с мужчинами, решали что-то насчёт досок, гробов…

Атмосфера была такая жуткая, что не будь рядом Гульки с ружьём, девушки наверное ни под каким видом не остались бы ночевать в практически неохраняемой общаге-казарме и, наверное, под любым видом и предлогом подались бы в церковь, на пригорок, к Вовке и Вовчику. Ружьё у Гульки – это было хорошо. Ружьё давало определённое спокойствие. Но ещё надёжней было бы быть возле Вовки и Вовчика, – своих пацанов, спасших их и «на поляне» в лесу, и сейчас – положивших к чертям кучу бандитов из вдруг откуда-то взявшегося автомата.

Потом, когда всей деревенской гурьбой шли назад, в деревню, а «Вовки» остались «на пригорке», юрист безапеляционно заявил, что автомат, несомненно, либо украден в военной части ещё в Мувске, либо там же отобран у патруля; либо, и это скорее всего, – он подчеркнул это, – Владимир участвовал в групповом убийстве семьи в Никоновке, когда были убиты и двое парней, и две женщины… За это и то что видели его бегущего в церковь с автоматом. Что это значит?..

– Ну? Что?..

– Это значит, что мы живём рядом с матёрым убийцей!

Бабки и женщины опять привычно уже заохали и заужасались. Мужчины молча месили грязь на дороге к деревне. Молчали. Чавкала грязь под ногами, моросил мелкий дождик с сумрачного серого неба. Молчал и Борис Андреевич, прокручивая в уме варианты. Его угнетало то, что чёртов татарин недвусмысленно дал понять, что собирается сделать его крайним в произошедших в деревне убийствах и таинственных исчезновениях. Так ненароком можно было лишиться удачно обретённой в деревне власти – Дьявол внутри недовольно заворочался.

– … Завтра приедет господин Громосеев с «Группой особого назначения», или как их там сейчас называют, и разберёмся, да, разберёмся! Жить бок о бок с серийным убийцей мы не можем! В конце концов в стране пока существует Закон! – продолжал разоряться юрист.

– Вы видели как он себя вёл?? – поддерживал юриста журналист и политтехнолог Мундель-Усадчий, – Ведь он практически угрожал нам своим автоматом, нам, представителям общественности! Отказался сдать оружие законному представителю власти!..

Шедший сзади всех Хронов злобно улыбался и всё сверлил взглядом спину идущего впереди в обнимку с Аделькой Ильи. Посчитаемся, придёт время – со всеми посчитаемся!.. У него уже созрел определённый план…

– А я считаю, что всё равно, откуда у него автомат! – вдруг сказала до этого молчавшая на все разговоры и расспросы Катерина, – Он с этим автоматом нас спас. Если бы не он, бандиты нас всех зарезали бы. И вас, наверное, тоже. Вряд ли они бы стали просто так рядом с деревней сидеть. А Володя всех спас.

– О, Катька, молодец, так и есть! Кать, Катя, ты не молчи! Ты говори что-нибудь! – загомонили девчонки.

– Это в вас говорит пережитый стресс! – авторитетно заявил Мундель, – Понятно, что вы пережили неприятные минуты, и, как говорят, даже обагрили руки кровью людей! Впрочем, это можно списать на вынужденную самооборону, хотя в деталях нам стоит ещё разобраться! Но это не даёт вам права реабилитировать массового убийцу!

– Мы, кстати, так и не знаем что там, «на пригорке», на самом деле произошло! – поддержал в свою очередь его юрист, – Всё только со слов заинтересованных лиц! Трупы безоружных! Трупы связанных! Возможно там, возле церкви, произошла просто мафиозная разборка, бандиты из леса, и наши, местные бандиты что-то неподелили! И постреляли-порезали друг друга!

Староста обрадовано встрепенулся – ай молодец Веня, ай молодец!

– Да! Конечно, и такая версия имеет право на существование! – обрадовано заявил он. И про себя подумал: вот это и будем подавать Громосееву: обосновался, понимаешь, в деревне бандит с дружком, убивал и похищал деревенских, потом что-то не поделил с бандитами пришлыми… какой спрос со старосты, я же не ГэПеУ??!

Катерина, услышав про «руки обагрённые кровью» вновь замкнулась и опять стала тереть руки, стараясь счистить с них несуществующую кровь… Девчонки негодующе зашумели, но на них уже не обращали внимания. Деревенские вновь принялись обсуждать увиденные ужасы. Видно было что теория о том, что «Владимир – бандит и что-то не поделил со своими» получит поддержку; за что было и то, что парни жили определённо лучше большинства эвакуированных, имели запасы, которыми не разбежались делиться, – одно это уже давало повод относиться к ним негативно. А кто и за что там, на пригорке, друг друга пострелял и порезал – кто это знать может?.. А вот жить рядом с серийным убийцей ничего хорошего – правильно Попрыгайло говорит, верно же?..

И вот теперь известие, что Вовка уходит!

Стали торопливо одеваться, причёсываться.

– Гу-уль? Чё ты-то сидишь? Беги скорей – Вовка уходит!

– Да-да, уходит…

Она сидела на кровати, так и не раздевшись ночью, в обнимку с ружьём, и отсутствующим взглядом смотрела в окно.

– Гулька! Ну ты хоть подкрасься с утра!

– Да-да… подкрашусь…

– О! Девчонки… – раздалось из угла, где, заправив постель, Наталья рылась в выдвинутом из-под кровати чемодане, – Я ж совсем забыла! Мне же Надька пакет оставила, три недели назад. Сказала что заберёт потом, что в доме не хочет хранить – бабка, говорит, нос суёт, и ещё эта, жена бабкинова племянника, что ли, тоже через чур любопытная.

– Что за пакет? Что в нём?

– Да не знаю я… коробка. Сказала – личные вещи. Фотографии там, то, сё… но тяжёлый! Не интересовалась я, в общем, особо, а что? Надька же. Сказала потом заберёт. Кать? Что делать будем? Откроем?

– Да… – Катерина, уже собравшаяся, оторвалась от рассматривания своих покрасневших, вспухших кистей рук, – Что уж теперь. Открывай, что ли.

– Ууу. Интересно. Что бы Надька вдруг? Какие там уж фото? Что бы вдруг не у себя? – любопытствующие столпились в углу, и Наталья достала из-за чемодана из-под кровати объёмистый прямоугольный свёрток, обёрнутый старой простынёй в рыжих пятнах, и перевязанный крест-на-крест, как посылка, шпагатом.

Шпагат перерезали и тряпку развернули. В свёртке была коробка из-под обуви, перетянутая скотчем.

– Давай на стол, тут, к окну!

– Ого! Тяжёлая! Тут… для фотографий как-то слишком, а, девчонки?

– Надька не говорила что только фотографии, она так, в общем…да сейчас посмотрим. Кать, ножницами…

Скотч был перерезан и содран, коробка открыта.

– О-ого!!! – было всеобщим.

Коробка была плотно набита деньгами, американскими долларами в банковских пачках, купюрами по пятьдесят и по сто долларов.

Я ЕЩЁ ВЕРНУСЬ!

Ранним утром друзья вернулись в деревню. «Срисовавшая» их возвращение Зулька была послана следить за дорогой – опасно было внезапное появление Громосеева с его «бригадой». Квартиранты, завидев возвращение хозяев, тихо испарились на свою, завешенную покрывалом половину большой комнаты, вернее в свой закуток, и сидели там тихо как мыши.

Владимир собирался. Уже был перебран и вновь уложен рюкзак, собран продуктовый паёк в дорогу, приготовлена одежда. Теперь, расстелив на столе старую простыню, он, разобрав автомат, тщательно чистил его и, поглядывая в окно, где случись что чрезвычайное могла подать знак Зулька, вполголоса, чтобы не услышали квартиранты, обсуждал последние детали «ухода» и последующих действий с Вовчиком.

Вовчик маялся. Как он и ожидал, болели порезы; утром он по-новой перебинтовался, принял антибиотики, обезболивающее, но всё одно было маятно. Да ещё Вовка уходит. Он, конечно, понимал неизбежность и необходимость этого шага, но оставаться по сути одному во враждебном окружении… Хотя почему «во враждебном»? – сам уговаривал он себя. Девчонки – за меня. Вадим всегда поможет. Илья вот… хорошо Хронову навешал! Надо будет Илью подтянуть, да. Вместе будем. Хроновские? Они же как сила никакие, только что стаей. Трусы! Толпа баранов под руководством козла! Пётр Иванович ещё. Викторовна вот всегда за нас заступается. Ольга Дмитриевна ещё. Да и остальные городские – они в общем… А! Да что душой кривить – никакие они! Каждый сам за себя. Молодняк ещё как-то кучкуется, а эти… – он вздохнул. Вот староста с его непонятной политикой, его пристяжь… что-то Надька говорила про него, что-то совсем неприятное, – забыл, вернее не вслушивался, очень не терпелось тогда опять до её ягодиц добраться. А вот теперь её хоронить будут…

Как будто в ответ на его мысли услышал Вовку:

– … я тебе ещё раз повторяю: перебирайся «на пригорок», прямо сегодня же! Вместе с девками. Потом постепенно перетащите туда все запасы. Вооружи их чем придётся. Эх, Хронова бы грохнуть, что ли!.. Как Вадим предлагал. Может и правда, перекантаваться приезд Громосеева в лесу, типа «на нелегалке», а потом выследить Хронова и грохнуть?.. Сразу порядочный пласт проблем снимется. У тебя.

– Не! – Вовчик мотнул головой, отгоняя мрачные мысли, – Проблем тогда ещё больше будет. Сам посуди: сейчас на тебя, в принципе, ничего нету кроме подозрений, и только из-за автомата. Наоборот – ты, типа, герой! Спас общинских и нас с Катькой. Мало ли что автомат! Пока что это – твоё слово против ихнего. А грохнешь Хронова – всё… такую волну поднимут – и в Оршанске отсидеться не удастся. Далеко не уйдёшь – дороги контролируются. Опять же в лесу эти, недобитые бродят.

– Про мотоцикл они не знают.

– Да, мотоцикл это хорошо. Значит, Вовк, – до Демидовки, вот как с Вадимом за генератором ездили, там по пути почти. Потом свернёшь на Астахово, – там сейчас должен быть караван. Ну, эти, коммерсы. С ними…

– Да помню я. В толпе, конечно, безопаснее. А посты я объехать смогу – на мотоцикле-то, на кроссовом без проблем.

– Бензина ещё возьми.

– Угу. – Он собрал автомат, со щелчком присоединил магазин, – за занавеской, где сидели Инесса с сыном, испуганно ворохнулись. Владимир усмехнулся:

– Значит, как договорились – ухожу демонстративно, в лес, с разгрузкой и автоматом, чтобы все видели. Легенда: пешком возвращаюсь в Мувск, пусть там в первую очередь ищут. Громосеев, сколько бы их не приехало, явно уж прочёсывание и погоню устраивать не станет, не рискнёт просто. Автомат и патроны оставлю где мотоцикл стоит сейчас. Завтра забери! Хотя нет, когда Громосеев уедет, тогда.

– Фигово тебе будет без оружия в дороге. Может хоть пневму мою…

– Вовчик, не смеши. Я с Вадимом поговорю – он ведь главаря пистолет прибрал, я видел. Хотя тот, вроде, все патроны расстрелял…

– Может не отдать. Куркуль ещё тот.

– Да. Может. Но попробую договориться. Чёрт, с Гулькой ещё попрощаться надо!

– Сейчас Зулька её позовёт. Вот ещё накидку возьми – если дождь. Палатку ты не хочешь…

– Нет, Вовчик, на мотоцикле я, если даже с объездом постов и по второстепенным дорогам, за пару дней максимум доберусь, не стОит… сейчас пока не холодно. Э, что это, зачем?

– Ну, пиротехника – помнишь, в Гекторе покупали? Стрелялки – трещалки, может пригодиться для отвлечения внимания. Так, нож у тебя есть… на, сухпай. Армейский, на три дня. Не, возьми на пять. Чо ты, не на себе тащить, на моторе, лишним не будет. Кружку я тебе положил, моя походная, вместо котелка. Сухое горючее на растопку. Флягу… вот.

Вовчик хлопотал, и Владимир не мешал ему, понимая что своей этой заботой, собирая друга в дальний и рискованный путь, тот отвлекается от своих печальных мыслей, от грядущих проблем. Надька. Ранения – неясно ещё не будет ли последствий, особенно от той глубокой колотой в груди. Хронов, поклявшийся сжить бывшего приятеля со света. Уходящий в неизвестность друг. Враждебное окружение. Десяток девчонок, ответственность за которых, как тяжёлую, но обязательную ношу Вовчик нераздумывая взвалил на свои плечи.

– … хорошая фляга! – болтал между делом, помогая укладывать рюкзак Владимиру Вовчик, – Налджин Триангл Оазис. Чехол от американской; вернее, от китайского её клона. Застёжки, вынимать удобно; там же алюминиевая кружка под дно со складывающимися ручками, на пояс крепить удобно; чехол внутри мохнатый – сравнительно хорошо температуру держит; термос не термос, конечно, но всё же. Но воняла! Пластиком. Фули, китайчатина, чо ты хочешь. Эту в турмаге отдельно купил, в чехол входит как родная, и совсем другое дело! Экологичная, бля. Налджин, фуле. Туда сладкого чаю налью сейчас. Вот. Зажигалки. По разным карманам. Аптечку – всегда при себе! Ещё вот – отдельно перевязочный пакет в набедренный карман сунь, – видишь, на моём опыте, перевязки после боя, как и патронов в бою, никогда много не бывает… тьфу-тьфу-тьфу, конечно. Ещё нож возьми. На моём опыте – на бедро или на голень. Мне вот в церкви-то здОрово не хватило, хорошо надфиль под рукой оказался в той свалке-то… О! Очки! У тебя ж ни шлема мотоциклетного, ничего! Как ты…

– Нормально, Вовчик, я уже подумал об этом. Мои, стрелковые, от ESS, самое то. Ничего, без шлема как-нибудь, сейчас с ПДД проще стало.

Залаял Артишок, без злости, как на знакомых, зазвенел цепью. Владимир выглянул в окно:

– О, целая делегация. Все наши красавицы, в полном составе, и даже Мэгги с ними… хотя нет, Адельки нету, у Ильи, небось. Чёрт не дадут ведь с Гулькой толком попрощаться! Ну, Зульфия, ну!.. просил же только Гульке шепнуть!

– Вовк… я всё спросить хотел, и всё как-то… ну…

– Что?

– Вы с Гулькой – как? Уже?.. Того?.. Этого самого? Или как? Не, ты не отвечай, если я не по делу…

– Да нет, почему же… – Владимир даже чуть покраснел, – Ты ж мой друг. Знаешь… Как-то… В общем, если коротко – то нет. Не спали мы с ней, если ты это имеешь ввиду. Ну, то есть не трахались. Тьфу, словечко… Not making love, короче. Оттого и с венчанием как бы спешил…

– Ого. Ну ты кремень.

– Угу. Мне самому удивительно. Очень она, это… строго себя блюдёт. Что, в общем, для серьёзных отношений как бы и не плохо… до определённых пределов, конечно… Да ей и самой трудно это – темперамент!

Он замолк – в дверь, постучавшись, прошёл Вадим и Алла. Гузели с ними не было.

– Исэнмесез! Хэерле иртэ! – Вадим тут же покосился на лежащий на столе автомат: – Квартиранты?… Ага. – сразу перешёл на полушёпот, к делу: – Как пойдёшь? Я так понял – в Оршанск? На мопеде на том самом?

Жена Вадима тут же стала расспрашивать Вовчика о его самочувствии, заставила показать рану на груди; стала выкладывать на стол принесённые с собой медикаменты.

– На мотоцикле, да. К каравану примкну, и дальше по ситуации.

– Давай, егет, давай… удачи. Дуру-то с собой возьмёшь? – понизив голос вообще до полной конфиденциальности, он кивнул на автомат.

– Как бы да… для вида.

– Мне оставь! Заметут тебя если мои бывшие коллеги с автоматом да на том самом мотоцикле, – хрен отвертишься!

– Я вообще Вовчику оставлю, он заберёт потом.

– Мне лучше.

– Вадим… – непроходимая жадность будущего тестя начала уже не на шутку подбешивать Владимира, – Ты это… с ума-то не сходи? Зачем тебе в хозяйстве два машин-гана? Кого ты им вооружишь? Аллу, Гульку, Зульфию? Может квартиранта своего? А Вовчик, значит, случись что, топором отмахиваться будет и из арбалета отстреливаться??

– Может я ему потом и дам… может! – с безмятежной наглостью заявил будущий тесть, – Да ладно, чё ты раскипятился? Вовчику так Вовчику. Ты вообще как это – насовсем? Или вернёшься через время?

Они отошли в дальний угол и полушёпотом секретничали уже там.

– Вернусь… Ясное дело вернусь! Мы же с Гузелью, как говорится… ну, как раньше говорили, «заявление подали» – венчаться. Только видишь как оно получилось…

– Оно так, оно конечно… – Вадим видимо смягчился, – А этот… поп-то? Как он? Не может, што ль, по-быстрому, свой никах прочитать или что у него там? Всвязи с особыми обстоятельствами.

– Не может. Не в себе он. Мы когда рано уходили, он уже проснулся, опять кагора принял боттл, – и снова в отключку. Вроде как грешить так грешить.

– Переживает… – понимающе кивнул Вадим, – Слаб в коленках. Он мне сразу незанравился. Служитель культа, ипи яво.

– Пистолет дашь? – прямо спросил Владимир.

– Какой пистолет, про што ты?? – встрепенулся Вадим, – Нет никакого пистолета!..

– Тихо ты.

– … за пистолет вообще никто не в курсях, и юрист мой этот сраный даже не предъявлял, только за ружья! А гильзы пацанва все собрала. Не было пистолета! Кобуру я с того снял…

– Дашь??

– Нету ведь.

– Вадим… ты наглей-то в меру. Мне ведь далеко ехать… Я… знаешь, я всё Гульке расскажу, и Алле – что ты ствол мне в дорогу дать не хочешь! – нашёл он вдруг интуитивно правильный «рычаг», – И если со мной в дороге чего – то всё на тебе!

– Билять… – теперь Вадим явно призадумался. Перспектива быть согласованно прессуемым женской частью своей семьи, при явном её численном перевесе, совсем ему не понравилась, – Да в ём и патронов же нету. Он же все патроны расстрелял, ты ж видел. Знаешь – я тебе обрез дам, во!

– Какой «обрез», откуда??

– Ну… – Вадим опять начал мяться, – Порежем одно из тех ружей. Из трофейных. В дороге обрез дробовика так и получше пулевого короткоствола будет – снопом бьет! У меня и патроны есть дробовые укороченные, навроде родезийских, слыхал?

– Вадим, у меня времени нет, – постарался додавить Владимир, – Громосеев в любую минуту может заявиться, Борис Андреич с хроновской шоблой может попробовать меня задержать. Самое время стволы сейчас пилить, ага. Ты сам подумай. Да и… обрез есть обрез.

– Билять… – опять повторил сосед, он же будущий тесть, и на несколько секунд призадумался. Потом глянул на жену, заканчивавшую перевязывать Вовчика, на занавеску в дальнем конце комнаты, отделявшей обиталище квартирантов; на окно, за которым во дворе что-то совсем расшумелись девчонки.

Со двора слышались выкрики: «Вот сволочь!», «… что ещё от этого поганца можно было ожидать??», «Надо на него заявить!», «Да не реви ты, Аделька!»

Оглядевшись, Вадим повлёк за рукав Владимира подальше, за шкаф; и там, сунув руку под полу своей камуфляжной потасканной куртки, извлёк из-за пояса большой пистолет. Тяжело вздохнув, протянул Владимиру:

– На, малай, владей.

Наконец-то! Стараясь не выдать своей радости, Владимир тут же схватил пистолет обоими руками, и, не разглядывая, спрятал, заткнул сзади за пояс, прикрыл курткой и разгрузкой. Вадим протянул ещё снаряжённый магазин.

– Бери уж. Кобуру я сжёг, кобура дрянь была. Потом себе сообразишь что-нибудь навроде оперативки, не за поясом же таскать всё время.

– Спасибо!! – Владимир быстренько спрятал в карман куртки магазин, – О, и патроны нашлись, а?? Спасибо!

– Спасибо, спасибо… спасибом сыт не будешь… – провожая печально взглядом исчезнувшие пистолет с боезапасом, проворчал тот. Кажется он тут же начал уже жалеть о внезапно проявленной щедрости, но обратного пути уже не было, – Пожалуйста, в общем… Патроны-то? Не было, да, все он пожог. Это мои уж. Из, так сказать, стратегического запаса. Мент я или што??

– Мент, мент, – успокоил его разом повеселевший Владимир, – Хороший мент! Запасливый, хы. Спасибо ещё раз! От своего лица, и от лица всех будущих моих оппонентов!

– Оппонентов…

– Вовчик, Алла, вы закончили? Пошли тогда на улицу, что там девчонки так расшумелись узнаем.

* * *

А на улице кипели нешуточные страсти.

Навзрыд плакала Аделька, столпившиеся вокруг неё подруги утешали её и бурно негодовали. Она настойчиво, сквозь слёзы, требовала у стоявшей тут же Гузели её ружьё. Немного обалдев от такого наплыва посетителей, подвывал и подгавкивал Артишок.

Появившийся на крыльце Вовка с автоматом на плече мгновенно стал центром внимания; Адель рванулась к нему:

– Вовка, дай автомат!! Гулька ружьё не даёт! Дай!! Я его, паскуду!..

Убрав от греха подальше автомат вообще за спину, Владимир при деятельном участии Вовчика стал выяснять что случилось.

Случилось – в очередной раз – нехорошее.

Вчера, когда вернувшись гурьбой в деревню, и вдоволь наобсуждавшись по дороге, жители Озерья разбрелись по домам и уже стали мало-помалу, заперевшись на все запоры, готовиться к отходу ко сну, в дверь дома где жил Илья с родителями, постучал Витька Хронов и нагло предложил открывшему ему Илье «выйти поговорить как мужчина с мужчиной!»

Илья моментально вспыхнул и вышел «поговорить».

О чём они говорили было неясно, но «разговор» был недолгим: через несколько минут родители услышали два выстрела во дворе, выбежали, и обнаружили сына без сознания, с огромной гематомой на лице, и с вовсю льющейся из носа кровью… Хронов исчез.

Илья так в сознание и не пришёл пока. Нет, «дырок» в нём нету… Кровь из носа остановили; давали нюхать нашатырь – глаза вроде открывает, но ничего не говорит и никого не узнаёт… лежит.

У Владимира вновь появилось сильнейшее желание разыскать Хронова и расстрелять его как бешеного пса; он стиснул кулаки так что ногти впились в ладони.

– Я к нему!.. ну, думаю, вввв… – Аделька вещала сквозь рёв, спотыкаясь через слово, – Вот этим самым ножом бы!! Нету! Эти… козлы его, говорят что… с ночи не появлялся! Только, грят, забежал, чо-то похватал в сумку, ружьё – и убежал… сказал что навстречу Громосееву! Что… что он, типа, защищался, что Илья на него сам напал! Во-о-вка!!

– Нельзя тебе сейчас задерживаться… – печально шепнул Вовчик, – Да ладно… Отловим мы его. Со временем. Я отловлю. Или мы вместе, когда вернёшься.

– Сссволочь!

– Угу. Из травматика поди.

– У него один патрон оставался, а мы два выстрела слышали.

– Нашёл где-то. Вообще из той пукалки, из «макарыча» что у него был… навряд ли. Ладно, что гадать…

– Во-овка! – это снова Аделька, – Что, так и уйдёшь?? С автоматом??

Видно было, что собравшихся во дворе девок буквально колотило. Только стоявшая чуть поодаль Мэгги вроде как была вполне себе спокойна. Вроде как и хмурится, и поддакивает, а… Владимир несколько раз бросил на неё взгляд – что пришла?

Алла сразу же, забрав свою медицинскую сумку, и дав напоследок Вовчику несколько советов по перевязке, – которые он, впрочем, знал и без неё; странно было бы «выживальщику» не знать правила обработки ран! – ушла торопливо посмотреть как там Илья.

Девчонок штормило. Дошло до того, что несколько из них настойчиво и вполне серьёзно уговаривали Владимира на согласие идти с ним – всё равно куда, хоть в Мувск, хоть в Оршанск, буквально «на любых условиях», как они не преминули заметить; только бы не оставаться больше «в этой жуткой деревне, где что ни неделя так или кто пропадёт, или кого убьют, а то и несколько за раз!» Готовы были сейчас прямо бежать за вещами, и чёрт с ними, с документами что остались у старосты, и с урожаем, на который всё лето горбатились… ааа, Во-овка??!

Услышав про двусмысленное, «на любых условиях», нахмурилась ещё сильнее и отвернулась Гузель, в чёрных её глазах, казалось, блеснули слёзы. Чёртовы девки, Вовчик, поговори ты с ними!.. Объясни, shit, политику партии на данном этапе! Дайте мне хоть с человеком поговорить! – к Гузели пришлось буквально продираться.

Весь перебинтованный Вовчик взял, наконец, на себя роль пресс-атташе и психолога по совместительству:

– Так, все меня слушают, на меня смотрят! Адель! Тебя тоже касается; нет, не даст тебе Вовка автомат и не будет сейчас отлавливать Хронова – этому овощу своё время придёт! Ти-ха! Дали быстро человеку с подругой пообщаться!! Короче. Вовка сейчас уходит, и это не обсуждается. Уходит о-дин! И нЕчего тут ныть! Ещё он вас с собой не тащил! Все остаются тута! Сегодня же начинаем перебираться в церковь! Я так сказал! Гарантирую, га-ран-ти-рую, что сука-Хронов, или его опезд… его пацаны вас обижать не будут! За-акончили ныть, я сказал!!

По мере тирады голос его повышался, он говорил всё увереннее, и непроизвольно вскоре всё внимание было приковано к нему.

– Что разорались?? Я вам говорю: держитесь меня, и всё будет хоккей! Я отвечаю! Что вы распустились, ааа??? Вы на себя посмотрите: вы – элита среди мувских красоток; вы – спортсменки, я знаю как вы на тренировках и репетициях пахали и в поле вон… за вами не угнаться!.. Через боль и «немогу»! Выдержали жесточайший конкурс чтобы попасть в «Мувск-шоу», а ноете как барышни-секретутки! Вы же сильные, по-женски сильные, что я, не знаю?? Вчера вон…

Все уже слушали только его; он метнул взгляд на Катьку, продолжавшую тереть ладони платком, что-то сообразил, и уверенно продолжил:

– … в бою побывали! Аделька – я видел! – за батюшку вписалась против вооружённых бандитов, как и Катерина! Не побоялись! Потом – Адель же подмогу и привела! А Катя… Катя… – он на мгновение замялся, но только на мгновение, и уверенно продолжил:

– Катя дверь в церкви держала от ломившихся бандитов, пока я… тех двоих зарезал!

– Тыы?..

– А вроде как говорили…

– Я! – очень уверенно заявил Вовчик, – Я! Обоих. А Кате – просто Кате почудилось. Это – от сильного воображения и потрясения. Навыдумывала она. Слышишь, Кать! Ты-себе-навыдумывала! На твоих руках крови нет – я всё с этими… сам решил!

Так нахально объяснив ситуацию потрясённо и недоумевающее смотревшей на него Катерине, он вновь напустился на девчонок:

– Да каждая из вас – красавица и украшение любой семьи! Вы это сами знаете! Но! Надо себя ценить, уважать! Верить в себя! Держаться вместе! Ничего не бояться, ничего! Мы! Мы вместе разберёмся со всеми тут неприятностями! Я вас не брошу! Я отвечаю!..

Стоявший поодаль и державший за руки Гузель Владимир слышал его вполуха, но уловил, что Вовчика несёт. В Вовчике проснулся внезапно Лидер. Совершенно неожиданно он очень ясно осознал, что он может – и должен! – защитить этих девчонок от… да не защитить даже, а по-мужски здраво организовать и возглавить, и не позволять изгаляться над ними больше ни хроновским идиотам, ни никоновским ухарям, ни бандитам, ни кому ещё. Он знал теперь, он верил в себя. Он – мужчина, чёрт побери! Он – сможет!

Его уверенность передалась «аудитории». Всхлипы и бессвязные выкрики затихли, теперь на Вовчика, стоявшего на крыльце, смотрели снизу вверх с надеждой и уважением.

– Вовчик… точно ты… этих?

– Я! Обоих! И ещё двоих – отец Андрей. И любого так – лехко!!

– Вовчик… так Вовка же автомат заберёт? И ружья те… куда-то пропали. А? Как обороняться? Даже если и «на пригорке» и в каменном доме?

– Верьте мне, девчонки! Всё будет решено, я отвечаю!

– Хорошо если так…

Успокаивающиеся уже девушки начали вроде как отходить от очередного стресса и даже чуть улыбаться в ответ на усиленно индуцируемую Вовчиком уверенность. Ну, нормально. Теперь, главное, их занять чем-то, чтобы не раскисали вновь…

– Короче! Вовка уходит, да. ТАК НАДО! Мы остаёмся. И всё у нас БУДЕТ ХОРОШО – я вам говорю! Внятно?? А сейчас резину больше не тянем – Вовке надо идти, поскольку неровён час… ну, вы в курсе. Катя! Прикинь, что в первую очередь переносим. Кухню тоже нужно будет туда перебазировать, Мэгги, слышишь?..

Против ожидания Мэгги безропотно кивнула.

– … и запасы продуктов. Кровати. Матрасы. Вещи. Сегодня же начнём стеклить окна и обустраиваться! Носы выше держать! Вот так… Катерина! Брось нафиг этот платок, ты себе уже руки в кровь стёрла – я тебе говорю: это всё ты себе навыдумывала! Всё! Навыдумывала! Всё не так было – а как было на самом деле, я потом скажу, поняла! К делу, девки! Прощаемся – и нах хауз, за вещами!

– А Вовка ещё вернётся?..

– Конечно! Конечно вернётся – вот как всё уляжется, и возвратится!

– Ну… ладно тогда.

Вовку вновь обступили, теперь уже оттеснив Гузель, и стали с ним обниматься, прощаясь. Начмокали его в щёки и в нос столько, что он почувствовал себя каким-то плюшевым медвежонком, попавшим в детсад.

– Вернусь, девчонки, чо вы… сами ж понимаете. Вот и Гузель… Вовчик… куда ж я?.. Само собой вернусь!

Последней пробилась к нему Мэгги, обняла обеими руками за шею, прижалась на мгновение как бы случайно грудью, животом, тазом, поцеловала «по-дружески» – но в губы… Чтобы не выглядеть идиотом, отмахиваясь вроде как от невинно, или почти невинно прощающейся красотки, пришлось терпеть, хотя он и понимал какую боль это зрелище доставляет стоявшей теперь поодаль Гузели. Хорошо хоть отец уходя забрал у неё ружьё, а то б, неровён час… эти восточные темпераменты…

А присевшая на крыльцо Катерина уже спешно что-то чиркала карандашом в блокноте, набрасывая список.

– Вовка! Сюда подойди-ка! Вот смотри, что нам надо. Если ты всё одно возвращаться будешь, привези с Мувска… или куда ты там… ну, неважно; в общем смотри: гигиенические прокладки. Лучше которые… а, всё одно не будешь выбирать, вези всё что есть! Перчатки. Рабочие и зимние. Если пряжа будет – вези, зимой будем вязать. Спицы, разных номеров. Да, я умею, и научу. Носки, чулки. Чулки лучше которые… ааа, какие будут! Поизносились тут за лето, скоро в портянках ходить будем! Медикаменты. Вот тут целый список. Пасту зубную какую-нибудь приличную. Мыло – только не хозяйственное, чтоб волосы мыть… ещё лучше шампунь! Сладкого чего – озверели тут без сладкого! Курагу привези сушёную – жутко её у нас все любят! Обувь…