Текст книги "Крысиные гонки (СИ)"

Автор книги: Павел Дартс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 65 (всего у книги 132 страниц)

ВЕРНЫЙ ВЕКТОР, БЕЛАЯ КУВАЛДА И ДРУГИЕ ОТМОРОЗКИ

Коттедж.

Болтал телевизор, Наташа поставила какую-то комедию. Сначала включила трансляцию какого-то местного кабельного канала – но там шло что-то совсем угрюмое; диктор почему-то в камуфляже зачитывал с листа:

– …Временная следственная комиссия Региональной Администрации Оршанской Республики просит Генпрокуратуру расследовать, кто стрелял в работников МВД и солдат срочной службы во время последнего общественного выступления. Комиссия закончила проверку фактов убийств и ранений военнослужащих внутренних войск, а также сотрудников милиции во время противостояний, которые продолжались…

Наташа поморщилась и вставила в проигрыватель диск с фильмом.

Ну, надо же, хоть телевизор посмотреть впервые за столько времени!.. А у них тут, судя по всему, тоже не всё гладко: кто-то бунтует, то есть «общественно выступает», кто-то этому препятствует. А кто-то в препятствующих палит. Весело у них тут.

Ольга, молодая жена Виталия Леонидовича, была действительно молодой, – или моложавой – трудно это было понять по тщательно «подготовленной» кукольной внешности. Она оказалась фигуристой стройной дамой; ей можно было дать и 25, а можно и 35, и 40 – всё зависело от ракурса, освещения, мимики. Оказалась она профессиональной, причём, как заверили его и Виталий Леонидович, и Наташа, и другие присутствовавшие за столом, весьма известной эстрадной певицей, с эстрадным же «раскрученным» именем Алиса… вот ведь, потянуло, значит, на склоне лет бывшего коммерсанта и, недавно бывшего политика, «на эстраду», кто бы мог подумать?

Владимир, никогда не интересовавшийся попсой, с трудом и не вдруг, а только понуждаемый всеми этими «ну-ну!.. Ну, ты что?!.. Не помнишь что ли «… приди ко мне мой мальчик, мой мальчик – убегайчик!..» – хитом одно время было! А это – «… Серёжа-а, Серё-ёжаа, ты моя одна надё-ёжа!..» так вообще один сезон на всех дискотеках через раз… вспомнил?» включился в тему.

Пришлось сделать вид что вспомнил, а вроде и правда одно время что-то такое мятно-жвачное периодически где-то фоном слышалось, наверное тогда в Штатах был. Тем и отмазался.

Ольга-Алиса, впрочем, оказалась нормальной, без выпендрёжа, разговорчивой-общительной; тут же, узнав, что Владимир несколько лет прожил в Штатах, поведала, что и сама там… во Флориде, в частности, – вы бывали, Володя, во Флориде?.. как там хорошо! Не то, что в нашем… черноземье! Песок, а сервис какой – Штаты! Мы жили по соседству с особняком Владимира Леонтьева, постоянно с ним общались…»

Принялась рассказывать, как встречалась на каком-то «пати» с Деми Мур, а Патрик Свейзи закидал её комплиментами и всё порывался пригласить на танец… Владимир слушал её вполуха, налегал на вкуснейшие шашлыки со свежей зеленью, да под прекрасное вино, вставляя, время от времени, в нужных местах обязательные «да-да!», «неужели?» и «что вы говорите??», и присматривался к окружающим.

Виталий Леонидович, как он уже и раньше успел заметить, особо не изменился; ну, может ещё чуть больше высох – ему уже было под семьдесят. Но держался молодцом, сам налегал на шашлыки и вино, похваливал молодую жену за успехи (прошлые) в эстраде, рассказывал анекдоты… Владимир заметил, что когда бывший зубр местной политики обращал свой взгляд на жену – эстрадную диву, в его глазах появлялся и блеск, и нескрываемая нежность… во, пробило мужика!

– Любит её. Да-да. – сообщила шёпотом Наташа, сидевшая рядом, когда отец с мачехой что-то в шутку заспорили о чём-то вокально-специфическом – Да-да-да-да. Влюбился, понимаешь, Вовка, мой папаня под старость. Она дура, конечно; как все эстрадницы, но вообще, вроде, ничо. Мы с ней ладим.

Сама Наташа, как отметил Владимир ещё раньше, и в общении по скайпу со Штатов, и, тем более сейчас, расцвела и похорошела прямо до чрезвычайности! В отличии от Гузели, ярко выраженной брюнетки восточного типа, Наташа была блондинкой, нет, скорее просто светло-русой; ну и, как водится у «не совсем блондинок» подсветляла волосы «до полного попадания в образ».

Кстати, и жена хозяина, певица, тоже была блондинка; и жена Миши, бессменного много лет шофёра Виталия Леонидовича, приятная тётка средних лет, тоже Ольга, но «Ольга Михайловна», экономка в особняке, тоже была блондинка; и Виталий Леонидович, раскрасневшись от вина, предложил выпить и «за блондинок, которые делают наши будни светлее; и за тебя, Володя, ты ведь тоже скорее блондин, ха-ха; не обижайся, мальчик, я очень рад, что ты, наконец, с нами!..»

Был за столом и Миша, водитель Виталия Леонидовича ещё с коммерсантских времён, и жена Глеба Надя, и дочка Глеба, двенадцатилетняя Полина, и сын Миши и Ольги Михайловны шестнадцатилетний Саша. Все держались просто, доброжелательно, как одна семья, что очень понравилось Владимиру, вместе кушали, вместе смеялись шуткам; за добавкой или за новыми блюдами, за вином выходили из столовой то Ольга Михайловна, то Надя, то Миша выходил за новыми порциями шашлыков. Видимо новые времена решительно ломали «сословные перегородки».

Глеба не было – Глеб, как сказали, дежурил – бдил за обстановкой с мансардного этажа. Это уже было так заведено – чтобы кто-нибудь по-возможности «был на стреме», – несмотря на, в целом, спокойную обстановку под Оршанском, несмотря на то, что в Оршанске была какая-никакая, а власть и «законность» – хотя и новая, «рррреволюционная», но эксцессы случались…

– Вот на прошлой неделе, – поведал Владимиру Миша, – За три коттеджа от нашего, впёрлись на территорию к… Геннадию Тимофеевичу, да, он бывший зам. областного прокурора был раньше, – впёрлись к нему на участок какие-то гопы… Он как раз в Оршанск собрался, ворота-то открыл… нет, внешней охраны посёлка сейчас нету, не получилось, все сами по себе, увы… он открыл – а они во двор! Мы, грят, представители некоей «Белой кувалды». Что за «Белая кувалда», откуда?? – они, эти неформальные объединения, сейчас плодятся как клопы! А они – с требованием: отстёгивать им на амуницию и снаряжение! Поскольку они как бы «защищают население от тоталитарного беспредела Администрации!..»

– Причём… – вставил Виталий Леонидович и хохотнул, – Они так и не конкретизировали от беспредела какой «Администрации» они защищают. Их ведь несколько, и все с претензиями. Администраций-то.

– А им и неважно! – продолжил Миша, – Рэкет и есть рэкет. «Кувалда» они там, или «Пассатижи»… или там «Реальный Сектор» какой-нибудь.

– Верный вектор. – поправил Виталий Леонидович, по навыкам в бывшей сфере деятельности разбиравшийся и в ныне существующих политических хитросплетениях – Это те, что приезжали. Тоже отморозки ещё те, вроде той «Кувалды», но они сейчас при власти, потому ведут себя сравнительно цивилизованно. Пока. Вот, по наводкам на «реквизиции» ездят, и с печатями… и прикрываются бумажками. А не клянчат…

– Да те не клянчили – требовали! – не согласился Миша, – Прямо как с правом каким! Да их сейчас не разберёшь! Вроде как «Кувалда» тоже в «Верный Вектор» входит, но как бы имеет самостоятельность. Или, скажем, «Фронт единства», те…

– Миша, а что там с этим вашим соседом было дальше? – перевёл разговор на конкретику Владимир, – Заплатил он?

– Ага. Откупился. – сообщил тот, – Деньгами и продуктами. Всё порывался знакомым в руководстве Верного Вектора и в Местной Администрации звонить, но тем, «Кувалдам», это пох. Откупился. Пришлось.

– Значит опять придут. – убеждённо заверил Владимир, – Где легко взяли – туда опять придут. И уже с новыми требованиями.

– Ну-ну… – не согласился хозяин дома, – Так и придут? Ну, придут. А ворота закрыты. Штурмовать будут?

– А что бы нет?

– Геннадий мужчина серьёзный, с родственниками, у него есть с чем встретить.

– Они же, вы сами говорите, почти что власть… а власть всегда найдёт меры воздействия.

– Ты, Володя, местных реалий просто не знаешь пока. Давай-ка я тебя введу в курс дела…

И Виталий Леонидович поведал Владимиру об особенностях политической обстановки в Оршанске и его окрестностях.

Сразу после того как в Мувске рухнула центральная власть в Оршанске и в других крупных региональных центрах буйно зацвёл сепаратизм. Собственно, это только так называли – «сепаратизм», а в реальности это было простое и понятное желание сапиенсов отхватить что-то себе от большого разваливающегося пирога бывшего государства. Или не от пирога, а от большого, но смертельно больного буйвола – там откусить, там присосаться, – в итоге буйвол так и так помрёт, а стае шакалов польза. Или не шакалов, что сути не меняет. А поскольку большую скотину чисто из-за размеров терзать проще всё же в составе стаи, то эти стаи и стали организовываться.

Собственно, в своём зачаточном состоянии они были и раньше, дремали, как дремлет какой-нибудь стафилококк в здоровом организме; то есть раньше-то знали своё место. А вот, поди ж ты, как государственный организм захирел – так и полезли они из всех щелей, эти «Белая кувалда», «Центральный Сектор», «Оршанская Тыща», «Земля Отцов» и многие другие, помельче; вылезли, сорганизовались, обзавелись символикой и знамёнами, и пошли вербовать своих приверженцев. При этом ни одна из возникших как бы из ниоткуда организаций не могла предложить внятной программы: как быть с гибнущей экономикой, галопирующей инфляцией, топливным кризисом, разорванными в результате валютно-финансового коллапса в мире хозяйственными связями. Да это им и не нужно было, так далеко и глубоко заглядывать – значительно проще было навербовать сторонников под трескучие лозунги типа шариковского «отнять и поделить», изгнания олигархов, «социальной справедливости», «доступа народа к ресурсам» и вообще всякого «фрагните – эгалите»; и под этой ширмой начать щемить хлебные места, отжимать бизнес, претендовать на участие в ещё идущих финансовых потоках. Тут не нужно было большого ума или какой-то прозорливости, достаточно было наглости и силы; по сути это были аналог «братков» из далёких 90-х прошлого века, но с «идеологической подложкой». Кроме того, все эти «движения» и формировались-то именно что за счёт богатых людей Оршанска. Для чего? – а как метод давления на власть, метод давления на конкурентов. Но вскоре «логика борьбы» оборвала поводок, и подкормленные до полной зрелости бандиты стали теми, кем они и собирались стать – «волками в своём лесу», а не дворовыми собаками на привязи.

Вскоре работающий ещё бизнес взвыл, столкнувшись со столь наглым наездом – «-Дай на поддержку народного движения, ты, сволочь, или ты не патриот?? Да мы тут сейчас у тя всё попереламаем!!»

Почувствовав за кем сила, спешно стали «перекрашиваться» в полит-группы и бывшие просто разнузданные банды гопников…

– …сталкивались, говоришь, в Мувске?.. Ах, кинозал отжали… это в прошлом. Сейчас бы этот акт простого и банального грабежа был бы завернут в красивую обёртку «требований времени, нужды Родины». Впрочем, суть от этого бы не поменялась…

Заявившая о своей «независимости от Мувска» Местная Администрация, позже перекрасившаяся в Администрацию Региональную, или в Администрацию Регионов («– У них, Володя, так быстро эти перестроения происходят, что и не уследишь!»), поначалу была занята именно что обособлением от Мувка – опираясь на имеющиеся в области ресурсы: нефтеперегонный завод, несколько крупнейших в стране элеваторов и зернохранилищ, металлоремонтные и вагоностроительные заводы, и массу производств помельче. Но вскоре и они были вынуждены обратить внимание на творящийся беспредел. Попытались было взять под контроль традиционными силовыми методами, но время было упущено, маргиналы стали силой; и с ними пришлось договариваться.

Кончилось тем, что вся эта наглая и разношёрстная свора, не умеющая и не желающая работать, объединилась в этот самый «Верный Вектор», «Верный Вектор Развития Регионов», как они полностью звучат. Обзавелись шевронами, обязательными к ношению всеми причастными – ты видел сегодня, даже на гражданку их лепят! какой-то невнятной политической платформой, выбили себе места в правительстве, и сейчас они как бы «при власти». По сути дела это симбиоз – одряхлевшая и лишившаяся зубов в виде силовой составляющей Власть стала активно поддерживать «Верный Вектор», формируя из его бойцов своих «псов режима», способных без лишних вопросов о законности перервать глотку любому олигарху – местного, естественно, масштаба; или без лишних церемоний «успокоить» дубинками и арматурой сотню-другую бунтующих пенсионеров и домохозяек; а «Вектор» получил легитимность, финансирование, и даже некоторый доступ к имеющимся в области арсеналам стрелковки. К власти же они относились так же как к прежде вскормившим их богачам – чисто потребительски. Их «вожди» только сами себя считали властью, никого более.

Впрочем, зная слабую управляемость отморозков, в оружии боевиков старались ограничивать. Пока. Тем более что их «объединение» под эмблемой двух V было больше формальным, различные группы постоянно что-то делили между собой, сцеплялись по любому поводу; и, будь у них в избытке оружие, давно бы уже залили все окрестности кровью. Впрочем, нет сомнения, что эти весёлые времена ещё грядут – холод и голод и последующие за этим драки за тёплые и сытные места никто не отменял.

Вся эта движуха естественно ни на йоту не решала стоящие перед областью проблемы: сев был практически провален, экономика встала – представь, Володя, топливо ещё есть только потому, что его сливают из топливопроводов, газ качают из ПГХ, который не пополняется – вот и представь, надолго ли этого хватит?!

Виталий Леонидович, как человек дела, привыкший всё же отвечать за свои решения, а не только «голосовать карточкой» и получать депутатскую зарплату, вышел из всех здешних полит-дел; обособился на своём коттедже, и решил, укрепившись, переждать период бардака. А сколько он продлится? А трудно сказать…

Всё это было интересно; рассказ Виталия Леонидовича периодически расцвечивал вставками «историй из жизни» Михаил; Владимир только слушал, впитывал, и злился на себя – что дал уговорить себя Вовчику рвануть в эту глушь, в Озерье; а тут вон оно… раздолье для изучения социо-культурных маргинальных движений в период безвластья и применения знаний на практике… а он в это время картошку окучивал!

Впрочем, не только картошка виновата… мелькнул и временно изгладился из памяти образ черноволосой Гузели; столкнувшись взглядом с восторгом и обожанием смотрящей на него действительно ставшей потрясающей девушкой блондинки-Наташи он потупился… хелл… собственно, и попрощаться с Гулькой даже не удалось…

– А у вас, Виталий Леонидович, есть недоброжелатели в Администрации? – решил перевести разговор на другую тему Владимир.

– Есть… как не быть? Столько лет во властных структурах – нет-нет да с кем-то пересекутся интересы. Тот же Шарош, отморозок, я в своё время голосовал против, когда он во власть лез. Или Парупийский. Или Коловойский – он не в политике, но он их финансирует, старается держать на привязи – та ещё сволочь… Или Лижко – тот вообще… Володя, ты знаешь, эта вот волна передела, замешанная на общемировом коллапсе, подняла со дна столько мерзавцев… кроме того ещё и совершенно больных людей!

– Профессор Лебедев бы сказал, что это классическая ситуация, когда политика ведет политиков; кто сумеет удержаться на гребне поднявшейся волны, тот войдет в Историю, кто не сумеет – тот просто отпадет в процессе эволюции, вот и всё… А обществу сейчас нужны пассионарные лидеры, молодые. Хоть и уголовники. Нужны центры кристаллизации, а это всегда то, что выделяется из субстрата, из однородной общности. Да, мы учили это…

– Одно дело учить, другое – видеть воочию. Вот… шпроты накладывай. Паштет. Представь себе, сейчас во власть полезли откровенно больные люди, вполне себе даже стоявшие на учёте в психоневрологическом диспансере. Благополучно и «удачно», кстати, сгоревшем в самом начале «движения» вместе со всеми больничными карточками. Больные люди теперь лезут делать политику! «Двинувшиеся» в сексуальной сфере, как тот же Лижко, явный пи… то есть гей, ты понял о чём я; ещё больше двинувшиеся на насилии; патологические садисты и потенциальные серийные убийцы сейчас лезут во власть, стараются встать во главе каких-то «движений»… и у них получается, получается, Володя! Потому что люди во время, когда потерялись социальные ориентиры, идут за теми, кто демонстрирует уверенность; а кто, как не психи, очень уверены в себе и в своих решениях…

Бывший депутат разволновался, рассказывая:

– Знаешь, Володя, сейчас во власть пролез всякий сброд. Мне кажется, что у некоторых их них имеются явные суицидальные наклонности! Ничем другим я не могу объяснить некоторые их действия, кроме как желанием покончить с собой и заодно утащить с собой побольше народу… Они готовы лить кровь, Володя, а самое страшное – они готовы лить кровь бессмысленно!

– В чём это проявляется?

– В немотивированной жестокости, прежде всего. Группировки сражаются между собой, как будто от того, кто будет контролировать тот или иной район что-то зависит. Сражаются… сражались, до объединения, чисто за территории, даже не за ключевые объекты, просто чтобы иметь возможность сказать «Вот, мы контролируем Железнодорожный район!» – хотя кому он к чёрту нужен вместе с железной дорогой, которая не функционирует! Правда, сейчас они объединились. Надолго ли… Ты знаешь какого уровня зверства законы принимаются? За кражу – смертная казнь. За бытовую драку без последствий – каторжные работы! Впрочем, благодаря этим зверствам в Оршанске сейчас относительно спокойно. Сам увидишь, мы съездим как-нибудь.

– Почему же вы, Виталий Леонидович, не участвуете в наведении порядка? – задал вертевшийся на языке вопрос Владимир, – С вашим опытом и знанием жизни… кто-то же в этой заварушке должен стать и победителем!

– Это бесполезно, Володя! – уверенно сообщил экс-политик, – Абсолютно. Просто не то время. Сейчас время кипения, всякая накипь вынесена на поверхность. В гражданской войне, к которой всё идёт, не бывает победителей, есть только выжившие; вот мы выжить и постараемся. И только через время, когда само время уберёт эту накипь, только тогда…

– Время уберёт? Само?

– Я понимаю твой скепсис, Володя. Но… у меня семья, и на роль ррреволюционера я не гожусь… К моим словам перестали прислушиваться, сейчас вообще прислушиваются только к силе. А я уже… уже и не молод. И мне есть что терять…

Он взглянул на дочь, и украдкой – на молодую жену. Всё было ясно. Но Владимир всё же спросил:

– Не опасаетесь?

– Чего?

– Что не удастся отсидеться. Что придут поквитаться за прошлое. Или просто придут, просто так; потому что стены, потому что покажется, что что-то можно взять. И не удастся откупиться как в этот раз. Или вообще придут, чтобы прогнать. Государство-то, конечно, разваливается, но можно ведь погибнуть под обломками. Придут…

– Тогда… тогда, Володя, придётся взять в руки оружие и вспомнить молодость. Задействовать все те сюрпризы, что тебе сегодня показывал и ещё кое-что. К тому же есть и резерв. Это…

Владимир слушал его и думал, что не сработает всё это, ой, не сработает! Все эти коттеджи, да хоть замки! – если захотят свести счёты, способ найдут. В такой ситуации, наверное, лучшая тактика – незаметность и удалённость. Хотя… вот у Вовчика – казалось бы, ну куда ещё удалённей и безобидней, – нет! И продналог всадили, и подселение, и местное же «начальство» образовалось, не такое «крутое» как в центре, но от этого не менее вонючее и жестокое. Нет, не спрятаться и в глуши… Всё непонятно, зыбко, неясно. Что предпринимать было бы оптимально? Может быть действительно – «влезть в тему», попробовать поучаствовать в местной политической каше с расчётом сорвать банк?..

Как будто слыша его мысли, Виталий Леонидович всячески стал расписывать надёжность, комфорт и безопасность проживания в коттедже. Сообщил, что его «резерв» – это люди, живущие сейчас у соседа. Сам сосед с женой, и приехавший к нему из Штатов, когда там уже началась заварушка, какой-то дальний родственник с женой же. Да, американец, представь себе. Впрочем нет, не совсем, – зовут его Макс, фамилия – Райтов, из эмигрантов, по-русски говорит как мы с тобой – не встречал в Штатах? Хотя нет, конечно, он откуда-то с Востока. С оружием обращаться умеет, это главное, чуть ли не инструктор. Договорились с соседом, что как жареным запахнет – они к нам. А это уже плюс три ствола – его жена, Макса, тоже оружие держать умеет. Вот и думай… Да что думать, Володя, надёжно здесь, надёжно, стабильно!

* * *

Ужин затянулся, но никому не был в тягость.

Рассказал о своих приключениях Владимир. Ему внимали с ужасом: несмотря на известия о тут и там идущих стычках, до сих пор никто из присутствующих не имел дело с кровью, а Владимир спокойно и буднично рассказывал как глумились в лесу бандиты над несчастными девчонками, как он сам расстрелял из автомата бегущих на него озверевших южан, как из церкви вышел весь залитый кровью Вовчик, как кричали расстреливаемые на дороге лже-менты…

Женщины округлив глаза слушали его, а Виталий Леонидович постукивал пальцами по столу и, будучи всё же прожженным политиком, думал что этот уже обстрелянный парень прекрасное дополнение к системе обороны коттеджа… да и не только к обороне. Вон как дочка на него с обожанием смотрит, и до этого все уши прожужжала: «– Когда Вовка приедет да когда Вовка объявится, сделай что-нибудь, папа!» А что – прекрасная пара, даром что Евгений Павлович и Элеонора пропали… В эпоху потрясений ценится отнюдь не капитал, а внутренний потенциал, да! А у этого крепкого парня, спокойно рассказывающего о недавних кровавых делах, и с мышцами, и с головой всё нормально. Нет, действительно – хорошая партия…

То, как на Владимира смотрит Наташа заметила и молодая жена Виталия Леонидовича; с усмешкой сказала:

– Наташа, Наташа, ну не сверли парня так взглядом, предложи ему лучше ватрушки! Помни, что умение накормить мужчину делает женщину в полтора раза красивее и увеличивает грудь на один размер, хи-хи. Ольга Михайловна великолепно печёт ватрушки, поверьте, Владимир!

Наташа покраснела и быстро смылась из комнаты по каким-то, якобы хозяйственным надобностям, а Владимир принялся рассказывать, как по дороге в Оршанск их «конвой» заворачивал к небезызвестному Мышастому, у которого коммерсы меняли продовольствие на городские «ништяки».

Мышастый благодаря своей известности уже оброс «колхозом», вокруг него поселилось порядка двух десятков семей; кто-то до сих пор ютился в вырытых ещё первыми поселенцами землянках, кто-то за лето успел построить дома. Близость к Оршанску в этом отношении была на руку – переселенцы тащили к Мышастому всё, что можно: от вагончиков на колёсах, бытовок, образовавших по соседству небольшой разномастный табор, до армейских кунгов. Но эта же близость к городу, по мысли Владимира, была и опасной – полтора-два дневных пеших перехода от города; а что будет, когда и, если, начнётся голод? Недаром сам Мышастый, распоряжаясь по хозяйству, открыто не расставался с потёртым, видавшим виды ППШ с дисковым магазином, постоянно болтавшимся у него за спиной. Ходили слухи, что эту привилегию – носить оружие – ему дали в виде исключения «с самого верху», за пропаганду и популяризацию движения «назад, к земле». Насколько это могло защитить бывалого дауншифтера при серьёзном наезде сказать было трудно; в частных разговорах с местными, пока машины грузились картошкой, капустой и топинамбуром, несколько раз прозвучало, что в его, Мышастого, «колхозе», несмотря на строгий отбор новичков, уже зреет недовольство «неравенством» – почему одни живут в домах с капитальными печками и имеют запасы, а другие вынуждены ютиться в землянках и глотать дым от грубых временных очагов? Человеческая натура давала себя знать – то, что Мышастый и несколько его последователей просто предвидели произошедшее и готовились к нынешнему положению, зачастую отказывая себе, своим семьям во многих привычных благах цивилизации, что он помогал, чем мог новоприбывшим отнюдь не принималось во внимание – «– У них есть – у нас нет! Куркули!»

– А знаете какой у него ледник! – делился наблюдениями Владимир, перенявший внимание к хозяйственным мелочам у своего друга, – Две стены в подвале выложены полторашками со льдом, ещё с зимы, переложенными сеном и опилками. Зимой опять полторашки на мороз, – и на следующий сезон…

– Полторашки… сено-солома! – покровительственно улыбнулся Виталий Леонидович, – Генератор и нормальные морозильные камеры, вот что есть подготовка! Хотя, конечно, он прав в одном: лучшие вложения – это вложения в холодильник…

Зашёл разговор опять о будущем.

К недоумению хозяина и явному огорчению вернувшейся Наташи, Владимир высказал намерение в самое ближайшее время двинуть в Оршанск, – «Оглядеться, «провести рекогносцировку на местности», возможно что-нибудь предпринять… Кроме того, Виталий Леонидович, у меня целый пакет заказов от местного нашего населения. Валюта, надеюсь, в Оршанске ещё ходит?..»

Хозяин дома отчаянно пытался переубедить гостя, но всё было бесполезно. Происходящее в Оршанске и окрестностях настолько заинтересовало Владимира, а произошедшие в последнее время в Озерье и по дороге в Оршанск события настолько разожгли в нём, ранее дремавший дух кровожадного авантюризма, что переубедить его было невозможно. «День у вас погощу, ну два – и в Оршанск!»

Наташа приуныла. Владимир же чувствовал, что задержись он в гостеприимном коттедже подольше – с обильным столом, безопасностью, благами цивилизации в виде горячей воды, света, музыки, даже телевизора; с явно неравнодушной к нему Наташей – и выбраться отсюда будет положительно невозможно, и Гулька… может остаться вообще воспоминанием. В конце-концов он приехал сюда не отсиживаться, а использовать коттедж друга отца как базу; сферой деятельности же для себя он уже видел Оршанск и окрестности.

Виталий Леонидович уже стар чтобы лезть в «экстремальную политику»? На здоровье, у Владимира-то и сил, и амбиций в избытке. И злости «на этих сволочей» – он не мог толком сказать на кого, но в том, что кто-то виноват во всём этом бардаке у него не было сомнений. Вот и постараюсь разобраться, кто и почему, решил он для себя.

Увы, ужин завершился чуть ли не ссорой.

– Володя… – спросила Ольга, – Ты говоришь что убивал людей… А женщину ты мог бы убить? Или хотя бы ударить?

В самой постановке вопроса Владимир чётко почувствовал тот ответ, который он должен был бы дать: «Нет, конечно нет, то были враги, и мужчины – но поднять руку на женщину?.. – Да никогда!!»

Но он несколько секунд подумал, прислушался к себе, и ответил честно:

– Полагаю, мог бы. И не только ударить, но и, в случае необходимости, убить. Почему нет?

Ольга чуть не поперхнулась вином, отставила бокал и с изумлением уставилась на него. Виталий Леонидович понимающе улыбнулся и вновь занялся набиванием трубочки. Он, как бывалый политик, понимал Владимира: в политике нет деления по гендерному признаку. Как и на войне. Наташа только непонимающе переводила взгляд с Владимира на мачеху и обратно. Владимир поспешил объяснить:

– Ну, а чем женщина не человек? Нехорошо, конечно же, людей убивать, но если они заслуживают… если нет выбора, скажем – убить или быть убитым, или предать своих, или ещё что, – почему женщину нужно выделять в какое-то особое… убивать вообще нехорошо! Но, если до такого дошло – почему на женщину должно быть какое-то табу?..

– Просто потому, что она – женщина! – убеждённо произнесла Ольга и осуждающе посмотрела на него, – Как же и какая женщина сможет с тобою жить, если ты можешь её убить?? Или просто ударить? Если для тебя в этом нет ничего невозможного? Если для тебя это, как ты выражаешься, «не табу»? – и посмотрела почему-то на Наташу. Ты покраснела, но Владимир их взглядов не заметил, он, как привык, отвечал по существу:

– Ну как жить? Нормально. Как солдат живёт рядом со своим оружием? Оружие – оно же может убить. В принципе. Кого-то, или его самого. Но если правильно обращаться – оружие защитит. Из-за того, что оружие смертоносно – нельзя же от него отказываться? Нужно просто правильно использовать…

– Вот у тебя какая идеология… – теперь вся Ольга-певица была полна осуждения, – Ударить, убить… женщину?? Как это вообще могло в голову вам придти? Как это вообще можно, о таком думать, такое допускать??

Присутствующие за столом с интересом следили за пикировкой, Миша тоже только усмехнулся и опустил голову к тарелке. Хозяин дома поспешил разрядить обстановку:

– Ну что ты, Оля, Владимир ведь имел в виду не какую-то конкретную женщину, а женщину «вообще», как вид, так сказать, хе-хе!..

– Женщину – «как вид??»

– Олечка, ты всё неправильно понимаешь… видишь ли, есть реалии… есть случаи, в которых половая принадлежность не играет особой роли; именно это Володя и хотел сказать…

– То есть женщин убивать – можно??..

– Олечка… ты напрасно драматизируешь вопрос. Володя хотел сказать…

– Вовка! – Наташа потащила его за рукав из-за стола, – Наелся?? Пошли я тебе твою комнату покажу! Ты же сто лет не был, тут всё перестроили, – пошли!

* * *

Он лежал в чистой, до изумления чистой постели, на выглаженных простынях. Чёрт как же здорово! Кольнула мысль – как там Вовчик?.. Он-то тут в безопасности, а друг… Не сбежал ли он, Владимир, черезчур поспешно из Озерья, не променял ли дружбу на безопасность и комфорт?

День был насыщенный событиями. Глаза слипались. Так и недодумав мысль, он начал погружаться в сон, напоследок твёрдо решив что при первой же возможности вернётся в Озерье; и, конечно, не с пустыми руками, а выполнив все заказы и по возможности усилив свой арсенал. И тогда мы покажем Витьке где раки зимуют…

В дверь негромко постучали. Сон сняло как рукой. Нащупал под подушкой рукоятку пистолета. Прислушался. В дверь негромко поскреблись.

Встал, сдвинул предохранитель на пистолете, патрон в стволе. Подошёл к двери, щёлкнул замком. Собственно, он, ещё не открыв дверь, уже знал кто за ней будет.

Да. За дверью стояла Наташа в ночной рубашке.

– Вовка. Думай обо мне что хочешь – но я к тебе!..