Текст книги "Крысиные гонки (СИ)"

Автор книги: Павел Дартс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 107 (всего у книги 132 страниц)

ЗНАКОМСТВО С «ПЛОМБИРОМ»

Когда подъезжали, Владимир узнал место: Оршанский Дом Печати; раньше там была и типография, и редакции нескольких газет; а что сейчас… не особо интересно и было; а вот, поди ж ты, выяснилось: резиденция криминального авторитета Креста.

Вывеска та же: «Дом Печати». Чего бы тут криминальному авторитету обосновываться?.. Хотя понятно: здание старое, ещё советских кондовых времён, когда атомной войны ждали; а поскольку завязано на «информацию», то и строилось как стратегический объект, ни больше, ни меньше. Массивное строение и прилегающая территория, красовавшиеся на фоне отнюдь не вырубленных елей, были лишь верхушкой айсберга. Внизу, прямо под ним, на глубине многих метров – как давно ещё рассказывал любознательному и интересующемуся «тайнами» Володе Виталий Леонидович, – были обширные помещения с законсервированной на случай войны полиграфической техникой. Предполагалось ведь и после атомной войны «информировать и пропагандировать»; и печатное издание для этого подходило лучше всего. Огромное бомбоубежище вкупе с хранилищем чистой воды и топливным запасом ждало своего часа – и вот, дождалось. В нём обосновался «высокопоставленный» уголовник. А может не уголовник, может уже и «политиком» числится; кто их сейчас поймёт, этих выкормышей «нового времени», участников очередных в истории Крысиных Гонок…

Машина заехала со двора, где уже стояла пара десятков разномастных авто: от легковушек и микроавтобусов до грузовиков. Двор освещён прожектором и фонарями; и вообще видно, что несмотря на обстановку в городе, с ресурсами у нынешних хозяев Дома Печати всё нормально: несмотря на ночное время освещён и двор, и подъезд, и в некоторых окнах есть свет.

На въезде пост – охранник, в форме и с автоматом, лишь мазнул фонарём; узнал видимо.

Тут же стояла пара грузовиков-длинномеров; несколько человек под присмотром автоматчика сгружали с борта мешки.

Вытолкнули из машины, тычками погнали к дверям. «Белый» всё старался ударить, пнуть побольнее. По пути переговаривались:

– Куда их, в «холодную»?

– Не. Крест утром подъедет, чтоб сразу с этим решил. В приёмную его.

– А соску? С ним?

– Не-а. Соску в подвал, к остальным. Понадобится – приведут…

Зашли в подъезд; в довольно обширный вестибюль, хотя и не центральный – ещё один пост. Охранник обменялся с вошедшими приветствиями. Вообще пока всё это напоминало работу серьёзного учреждения, типа МЧС или какого-нибудь министерства, не знай теперь Владимир, что это, по сути, бандитская резиденция. Опять-таки – может и не бандитская. Сейчас ведь ничего не поймёшь: был бандит, стал министр. А то и президент. Не удивился бы, если бы Крест оказался сейчас каким-нибудь высокопоставленным должностным лицом, в нынешней Администрации-то. Вон как всё организовано.

Из вестибюля через боковую дверь спустились вниз, дверь открыли ключом, прошли серым подземным тоннелем. Кафельная плитка на стенах, на полу. Электричества тут явно не жалели; освещённый голубоватым дневным светом ламп, высокий и широкий тоннель ветвился, намекая на обширное подземное царство.

Наташу тут же толкнули в сторону, повели куда-то в сторону; она только и пискнула:

– Во-овка…

Владимир промолчал – что тут скажешь? И дёргаться не стал; никаких этих киношно-романтических «– Отпустите её, подонки!..» Не тот случай, ничем это не поможет. Опять же вспомнил, как катался, связанный, по траве на той поляне, в начале лета; как умолял уголовников не трогать Гульку, как золото обещал!.. Ничего это тогда не дало, и сейчас не даст; какие тут к чёрту мольбы!.. Крест его «пригласил», с Крестом и придётся всё решать; эти что – пешки! Или, там, вдруг сбежать удастся…

Прошли подземельем, и повели по лестнице на второй этаж.

Организация охраны тут поставлена, – отметил он про себя, – а вот с уборкой не очень: лестница порядком замусорена, вся в грязи.

На площадке между этажами пересеклись с каким-то невысоким субъектом, спускавшимся сверху. Один из конвоиров, явно в троице старший, тот, с уголовной рожей, субъекта узнал; и тот его тоже; и тут же последовал громогласный и бурный обмен приветствиями:

– Оооо, ково я вижу – сам Аркаша Туз собственной персоной, ооо!!..

– Еее, при-и-и-ивет, привет-привет, старый фармазон, и ты здеся?? Я думал, тебе давно уж лоб зелёнкой намазали!!

Конвоир с автоматом толкнул Владимира лицом в угол, освобождая дорогу; отступил в сторону и Белый. Последовали объятия, как будто произошла встреча старых и добрых, давно не видевшихся друзей; вот только диалог показывал специфику и знакомства, и дружбы:

– …скока ж мы с тобой не?..

– Дык считай с …цатого года, помнишь, с Владимирской крытки!

– И точно ведь! Те ж тогда червонец корячился, как ты?..

– Дык и тебе, Рваный, тоже не путёвка в санаторий светила, хы! Дык… ррревольюция ж!

– Вот и я ж: Регионам – слава!

– Храбрецам – слава, гы!!

Оба заржали.

– Ты сейчас чо, у Креста?

– Как видишь. И ты, я смотрю??..

– А то ж. Это… «группа немедленного реагирования», как у ментов, ха-ха-ха! Уже третий месяц почитай. Как же мы с тобой раньше не пересекались?

–Дык я ж недавно!.. Ща вот на дальняк сгонял, пробно. Удачно, чо – две фуры с жрачкой пригнал, с Никоновского района – видел, во дворе?..

– Ооо, издаля!.. и не боисся – эпидемия же?

– Пидемия – это для лохов и для лагерей; у нас всё чисто… Две фуры, эта, экологически-чистаго продукта – прикинь! За такую цену что уссышься – что ты!..

– Коммерсантствуешь?

– Ну дык!..

– И мы тоже. Вот как раз коммерсанта взяли – прикинь!

– Жарить будете?

– Печь!

И опять оба довольно заржали.

Владимир искоса взглянул – лестничная площадка хоть тускло, но была освещена – и тут же узнал спускавшегося сверху субъекта, и вспомнил, где его видел: Аркадий Тузлов, как же! Он же его справку об освобождении и в руках держал, после того как на блок-посту произошёл тот инцидент… в результате которого телезвезда и светская львица Оксана Сторчак лишилась половины своего черепа. Уголовник, ехавший в Никоновский район с «комиссаром от Регионов» Хотоном; только теперь он был не в тощенькой телогрейке и засаленной зековской шапке-блинчике, а в хорошем, хотя и великоватом ему пальто и в меховой шапке-пирожке. Судя по всему, Аркаша Туз преуспел по сравнению с прошлой их встречей.

– …ну, как бы встречу надо отметить!

– Не сейчас, Рваный; мне ещё до утра фуры на овощебазу оптовикам надо отогнать; тут только часть скинем… давай завтра!

– Замазали! Ну, Туз, давай!

– Пересечёмся, Рваный!

Друзья ещё раз обнялись и разошлись. Владимира повели дальше.

Прошли по неосвещённым уже коридорам; и вошли в большую… приёмную, как понял Владимир. Судя по всему это была и «приёмная» уголовного авторитета Креста; и раньше тоже это была чья-то приёмная, о чём свидетельствовала вся обстановка: секретарский стол с монитором компьютера, шкаф для одежды, диван для посетителей… В кабинете угол у окна занимал аквариум – на высокой деревянной подставке, с цветастыми пластмассовыми водорослями, каменистым грунтом, черноморскими ракушками и растопыренным цветным кораллом, но без воды.

Тут же в паре метров от него вход маленькую уютную кухоньку, со шкафчиками разного калибра смелого оранжево-красного цвета. Там же холодно-стальная раковина с краном; незыблемая глыба импортной электрической плиты с аккуратными переключателями и крошечными сигнальными лампочками. Узенькая деревянная столешница, маскирующаяся под мраморную, отделяет плиту от высокого белоснежного красавца-холодильника немецкого происхождения. И по центру – компактный обеденный стол в компании с тремя добротными стульями.

За столом на одном из стульев сидит мужчина, на бандита совсем не похожий; а больше похожий на действительно какого-нибудь завсегдатая Дома Печати – редактора или автора публикаций; интеллигентно одетый, в аккуратных очках, седой. Сидит и пьёт ароматный дымящийся кофе из маленькой чашки.

На вошедших недовольно скривился:

– Дверь закрыли, не в конюшне!..

Действительно, и в кухоньке, и в приёмной довольно тепло – в углу негромко гудит аккуратная коробочка тепловентилятора. И «интеллигент» сидит не в куртке, не в пальто, а в джемпере, чуть ли не с галстуком… Хотя нет, не с галстуком. От окружающего всё больше отдавало каким-то успешным учреждением…

– А, привет. Привезли уже? Дёргался?

Сразу было заметно, что сидевшего с чашкой кофе «интеллигента» вошедшие побаиваются: Белый вообще остался за дверью приёмной, не рискуя войти; а «уголовная рожа», которого Аркаша Туз называл «Рваный», с напарником, вели себя очень корректно, если не сказать боязливо: отвечали без матюгов и без многословия, и даже не позволили себе присесть.

– Ага. Привезли. Не, не дёргался. Девка ещё с ним – как и говорили. Девку – в подвал пока. Праэльно?

– Правильно. Ну что. Пациента – вон к батарее прицепите. И свободны пока, да. Но! Не спать, и не бухать…

– Не, мы ж… порядок знаем! – забожились уголовнички, определяя Владимира в угол, к отключённой батарее центрального отопления, холодной, как айсберг. Приковав его за руку наручниками к трубе, они ушли, напутствуемые интеллигентским:

– Вы порядок знаете – и я вас знаю, чертей!.. Возможно, ещё вызовА будут – я позвоню. Адью-с, топайте, джентльмены…

«Джентльмены» ушли; а «интеллигент» со вздохом допил ароматный кофе; и взялся рассматривать Владимира. Никакого желания играть в гляделки с ним у Владимира не было, и он отвернулся. А тот, видимо, удовлетворённый осмотром, налил себе в чашечку ещё кофе из большого, видно, что сервизного кофейника, а остатки вместе с частью гущи перелил в кружку и дал её Владимиру:

– На, согрейся. Нам тут до утра с тобой заседать, пока Родион Прокофьевич не прибудут.

На недоумённый взгляд Владимира пояснил:

– Родион Прокофьевич – в миру. В социуме, в котором мы сейчас имеем удовольствие находиться, – Крест, вор в законе, Смотрящий в Оршанске и области, да.

Кофе был горячий и вкусный, Владимир взял кружку свободной рукой, отхлебнул, и благодарно кивнул. В конце концов, если с тобой пока хоть сколько-то по-человечески – хоть и приковав наручником к батарее, – это нужно ценить. Могло быть хуже. Много хуже. Хотя как знать – ещё ведь не утро…

«Интеллигент» между тем, видимо, скучая ночной порой, счёл нужным и представиться, и ввести, в общем, в курс дела:

– Меня можешь называть «Пломбир» – видишь, седой я весь… Так тут и зовут, «в специфическом», как я уже сказал, социуме. Как выражается местный контингент – «погоняло такое», да. Ну, кто такой ты, я знаю… – он положил руку на выложенные на столик же конвоирами паспорт, записную книжку и айфон Владимира, – …и без этого. Мы за тобой, за твоей «бурной деятельностью» давно наблюдаем – прыток ты, да, прыток, молодец… недавно в Оршанске, а такую бурную деятельность развил – любо-дорого поглядеть! Одно наглое участие в тендере на бронепластины чего стоит! Были бы у тебя шансы, да, были бы… только это наш тендер, ты там лишний. И ресторан у тебя хороший, кухня… бордель опять же. Ты, пацан, я смотрю за тобой – ты организатор хороший, видать. Спорятся у тебя дела, да. Молодец.

Помолчал; не дождавшись реакции на похвалу, продолжил многословно – видимо, соскучился в ночи без собеседника:

– Чтобы ты знал: я – референт Родиона Прокофьевича, сиречь Креста, «по общим вопросам» – то есть по вопросам, связанным с бизнесом и контактами с местной, значит, «властью»…

Тут он фыркнул, как бы выражая презрение ни то насчёт самого понятия «власть», ни то относительно её местных здесь представителей, опошливших само её «высокое понятие».

– Сегодня у меня ночное дежурство. У нас тут, видишь, как в армии: порядок, дисциплина, наряды! Ну – или как на зоне; что для «контингента» ещё ближе. Не шалман какой. А вы, стало быть, Владимир, моим, то есть Креста приглашением на беседу, переданным вам вполне в благожелательной и деловой форме, манкировали необдуманно… что мы никак допустить не можем, чтобы не создавать опасного прецедента. И потому вы сейчас здесь; и за некомфортную доставку сюда можете винить исключительно себя. Да. Вот. Значит, Владимир… эээ… Евгеньевич. Вы мне коротенько сейчас свою биографию расскажите… я сличу это с теми сведениями, что у меня уже есть; а также со своими личными наблюдениями… а глаз у меня острый! потому лгать я вам заведомо не рекомендую. Также расскажите свои планы и мысли о происходящем. Вот, кстати, последнее мне наиболее интересно, так как интересует меня срез, так сказать, мнений о действительности… о делах наших скорбных. Откуда фраза – смекаешь?.. Нет?.. Эээх, не знает молодёжь сейчас классики, не смотрит старых фильмов, а ведь в них – наша история, которая, что характерно, имеет свойство раз за разом повторяться. Кофе ещё желаете?

Владимир, сидевший на полу возле батареи, кивнул. Его слегка морозило, несмотря на то, что в комнате было вполне комфортно по температуре. Про себя подумал: «– Сейчас надуюсь кофе. Потом попрошусь в туалет. «Интеллигент» этот, с мороженым погонялом, особо здоровым не выглядит – можно попытаться его и без раненой руки уделать… Потом – вниз… Ах ты чёрт, Наташа же… Там такие лабиринты. Где они, интересно, Наташу держат? Впрочем, если…

Тут он как споткнулся, столкнувшись взглядом с «ночным референтом» – тот участливо кивал, понимающе глядя Владимиру в глаза. И, как если бы Владимир не думал, а проговаривал свои мысли вслух, продолжил за него как бы с полуслова:

– Да-да, девушка же ваша. Вы же её сам, конечно, не найдёте – вы это, конечно, осознаёте. Через посты на выходе, да даже через этаж, опять-таки, вам не прорваться. Если только меня… ну да, меня, меня – вы ведь про это подумали? Если меня… эээ, взять в заложники, маленько попрессовать, сиречь – попытать; – и я вам укажу путь и к вашей девушке, и к выходу на свободу! Так ведь?

Владимир чуть не кивнул; однако сдержался. Всё правильно определил интеллигентный «Пломбир»… А тот, как если бы Владимир его слова и подтвердил на самом деле, сам удовлетворённо кивнул и продолжил:

– Ну вы же, как человек деловой и весьма практичный, наверняка понимаете… – он начал загибать пальцы, продолжая пронзительно смотреть Владимиру в лицо, – что, во-первых, шансов у вас на то, чтобы выйти из здания в случае попытки самостоятельного «прорыва» весьма мало, так? Шансов на то, чтобы найти свою девушку, которая, я полагаю, вам дорогА, вообще практически нет – это два. Так? Опять же, «уйти не попрощавшись», или даже героически погибнуть при попытке «прорыва» – это заведомо ухудшить её положение, не так ли? Это три. Четыре – если вас сюда привезли, как вы видите, вполне себе в целом виде; и не прессуют – пока! – а даже вот я кофе вас угостил, – стало быть, есть к вам какой-то интерес?.. Ведь явно же не для того, чтобы на консервы вас переработать велел Родион Прокофьевич, ака Крест, вас – с моей, кстати, подачи, – сюда доставить? Вы же деловой человек! – должны бы уже и сообразить, что доставлены вы сюда для делового же разговора! Добавочную дырку в голове вам могли организовать без проблем и на месте – тем более, что этот… Белый (Владимир внутренне усмехнулся – надо же, кличка белесого субъекта сохранилась за ним и в уголовном мире!), которого к вам посылали передать приглашение – он и так неровно к вам дышит, обидели вы его явно чем-то… Неужели вам, как деловому человеку, не интересно то, для чего вас сюда… хм… пригласили?

Владимир подумал и кивнул. Всё правильно разложил по полочкам Пломбир – видимо, не зря его Крест тут «в референтах» держит. Мог бы всё это и сам сообразить, ничего сложного. Плечо вот только болит, устал за день очень, да и отвык от умозаключений как-то в последнее время – больше всё на инстинктах, на нервах… Ну что. Пока со мной по-хорошему – и я по-хорошему. Почему бы и не поговорить. Выведать чего. До встречи с «шефом». Позицию свою выстроить…

Пока он так думал, Пломбир всё продолжал смотреть ему в лицо, и, как бы соглашаясь с его мыслями, кивал.

Владимир решил поддержать беседу:

– Интересно мне, интересно. Весь день только и думал, зачем меня господин Крест приглашает?.. И – вы не поверите, – на самом деле зайти собирался, однако… некоторые суетливые повседневные дела задержали… видите, свитер от крови промок? Вот. Только поэтому. А так, господин Пломбир… – Владимир решил также поддерживать и предложенный собеседником полушутливый тон разговора, – Я весь внимание и с нетерпением жду продолжения столь многообещающе начавшейся беседы! – и демонстративно побренчал короткой цепочкой наручника, приковывавшего его к трубе.

При этих словах Пломбир прямо расцвёл от удовольствия, встал, и, бормоча «– В кои-то веки привезли действительно вдумчивого человека; а не тупое коммерсантское быдло!..» подошёл к Владимиру и, достав из кармана связку ключей, выбрал на ней маленький ключик и принялся отмыкать наручники.

Освободив Владимира от оков, он за локоть помог ему подняться с пола – при этом Владимир оценил крепость руки своего собеседника и мимоходом подумал, что его мысли насчёт «легко справиться с интеллигентом», возможно, были излишне самонадеянными, – и препроводил его до стола, до удобного стула.

Кивнул:

– Значит, я полагаю, мы договорились: вы не делаете необдуманных шагов, которые вам и вашей девушке принесут только боль и страдания; я, в свою очередь, пою вас кофе, и мы мило беседуем до прихода Родиона Прокофьевича. Так?

– Так, – кивнул Владимир, – А Наташа? Ей – кофе… тоже предложат?

– Ну что вы, что вы!.. – разулыбался Пломбир, – Так далеко наше радушие не распространяется. Но, в общем, она сейчас в тепле и в относительной безопасности. И даже кормить её будут, как и остальных, находящихся в узилище, по часам; так что вы пока за неё можете не опасаться – у нас, я уже говорил, не малина какая; у нас – порядок, да.

Он взял большую медную турку, подошёл к раковине – блестящий носик смесителя с негромким шипением исторг в неё струю воды. Обернувшись, он сообщил:

– Да-да, здесь и скважина своя есть, соответственно – своё водоснабжение, что очень удобно. Вообще удобный объект, надо сказать. Отопление вот только центральное пока не подключили; да, в целом, и не надо – здание большое, используется не полностью, греть всё – накладно.

Поставил турку на плиту, включил.

– Бутерброды будете? – осведомился. Владимир кивнул; и Пломбир открыл блестящий зев импортного холодильного чудовища. Мельком заглянув туда, Владимир отметил, что с продуктами тут полный порядок – вплоть до шеренги банок с маринованными оливками.

Соорудив пару бутербродов с маслом, сыром и колбасой, Пломбир, пока не закипела вода в турке, предложил Владимиру осмотреть его рану. Тот согласился, – но дальше снятия, причём весьма болезненного, свитера, дело не пошло – кровь насквозь пропитала наложенные впопыхах, ещё в коттеджном посёлке, бинты и бельё; они засохли, образовав твёрдую кровавую корку, и отдирать их, размачивать было ещё той работой. Пломбир осмотрел бинты, озабоченно покачал головой, погрустнел; и, не став продолжать, предложил Владимиру обратно надеть свитер, «чтобы не сделать хуже. Утром придёт наш доктор – и, если вы будете себя разумно вести, и Родион Прокофьевич не определит вас в Могилёвскую губернию, посмотрит вас…»

На том и порешили.

Пломбир дал Владимиру пару каких-то таблеток; налил в кружку кофе, подвинул к нему бутерброды, сахарницу, даже розеточку с мёдом, – и непринуждённая уже беседа за столом продолжилась.

Пломбир оказался хорошим собеседником, и ещё лучше слушателем, – и Владимир как-то даже непроизвольно забыл, что он тут «не совсем в гостях»; вернее, как утверждал собеседник, «в гостях», но доставлен, мягко говоря, добровольно-принудительно. И мало-помалу рассказал тому всю свою жизнь – конечно, обойдя молчанием некоторые эпизоды – как, например, ликвидацию двух дембелей и девки со старухой в Никоновке ради пары автоматов и спокойствия от наездов; и наличия «Норы» – загородной базы эвакуации, где его сейчас должны бы ждать «Уличные Псы»-малолетки. Да и о самой этой пацанячьей бригаде он также счёл нужным умолчать. Зато рассказал, как приехал из Штатов в Мувск – и попал как раз к самому разгару развала, как раз после родионовского путча. Про путь в деревню, про происшествие на поляне. И про деревню. И про нападение банды азиатов. Про противостояние с вдруг образовавшейся «местной властью» в лице старосты и Витьки-анархиста. Про девчонок, ставших коммунарками. Про вдруг найденные в вещах покончившей с собой Надьки деньгах, которые позволили начать тут, в Оршанске, своё дело. Про дорожное знакомство с байкерами. Про ресторан. Про недавний визит в деревню; про их, местные дела. Про проезд через блок-пост, когда Оксана Сторчак так необдуманно решила показать характер. Про Виталия Леонидовича и его «крепость». Про её падение. Про Наташу. В конце концов – обычная, по нынешним временам, биография.

Пломбир слушал, подливал кофе, сделал ещё бутербродов, открыл банку сгущёнки. Дважды его прерывал – отходил в другую комнату, в приёмную, на телефонные звонки; один раз принял факс; кому-то, а вернее всего доставившей Владимира «ночной бригаде» звонил, передавал адрес с наказом «постараться без стрельбы» и «по-возможности живым, хотя в этом случае это не критично… В смысле? В смысле – если грохните его по-тихому, то это тоже сойдёт; так понятно, бар-раны?.. Действуйте.»

Вернулся; благовоспитанно извинившись за паузу, во время которой Владимир, разомлевший от тепла и пищи, начал уже клевать носом; предложил продолжить беседу «ибо меня интересуют ещё некоторые нюансы вашего, Владимир, пребывания на пленэре, а также ваш анабасис в центр цивилизации…»

Владимир, вздохнув, продолжил. Собеседник понимающе кивал, поддакивал, внимательно глядя Владимиру в лицо, и, казалось, улавливая и недосказанное. В частности, когда Владимир рассказывал про нападение на «пригорок» гастеров, он только осведомился:

– И ты, значит, как стрельбу услышал – сразу туда… без оружия; а там уже, на месте, отобрал «у одного из» автомат и их из этого автомата… того. А потом, чтобы господин Громосеев не задавал дурацких вопросов, ты уехал в город. На случайно найденном около дороги мотоцикле. А, да-да. Это бывает. Сплошь и рядом, да. Время такое.

Но «копать» эту тему не стал – видимо, просто сделал для себя какие-то выводы.

Про нападение на коттедж выслушал с интересом:

– Ну надо же!.. Добрались, значит, до Виталия Леонидовича! Сами, говорите, его перед кончиной лицезрели? Приказал долго жить, ага… А жаль, жаль, один из немногих порядочных относительно людей был тут, в прежнем правительстве; глупо только решил «спрыгнуть с поезда, мчащегося под откос»… В смысле, решение-то было правильным – вот только надо было не «спрыгивать» в никуда, а «перепрыгивать» в другой поезд, образно выражаясь. А он решил «на обочине отсидеться» – а это решение не политическое, нет, не политическое; это решение пенсионерское, решение уставшего от политики и от жизни человека… Впрочем, вы говорите, у него жена молодая образовалась? Тогда понятно – женщины, они такие… могут «боевого коня в пашущую земельку коняку» переоснастить, да. А скажите, Владимир, как в деревне – случаев заболевания не наблюдалось?.. Симптомы: резкое повышение температуры, кашель, слезотечение, слабость – как при выраженном ОРВИ, только летальный исход чаще всего в течении недели? Нет? Это хорошо, это хорошо… – и даже пометил что-то себе в блокнотике, – Как, говорите, деревня называется?.. А, ну да, ну да. Голодно там будет этой зимой, да…

Под эту тему, раз уж разговор зашёл о болезни, об эпидемии, Владимир решил в свою очередь порасспросить и нового знакомого – что это за болезнь; насколько опасная, что даже перемещение между районами под это дело перекрывают? И, в то же время, настолько «нестрашная», что в городе почти никаких карантинных мероприятий? Да и сами вы, я гляжу, без маски и со мной не брезгуете напрямую?..

На что Пломбир покивал согласно, и, вместо прямого ответа, начал издалека:

– Уважаемый Владимир, вы, очевидно, заметили, что я достаточно точно прочитал ваши мысли относительно бегства из этого комфортного кильдюма? Задумайтесь – почему? А, вы тоже это учили? – «глазные сигналы доступа», вазоматоры, непроизвольные телодвижения?.. Да-да, человек так устроен, что единственный для него способ абсолютно ничего не сказать о себе – это нарядным лежать в гробу; да и тогда, знаете ли, за него многое скажут его провожающие! Относительно надёжный способ скрыть что-то о себе – это вообще не раскрывать рта: раскрыл, сказал хоть что-то, пусть даже и соврал заведомо – всё одно раскрылся. Опытный человек, владеющий определённой техникой, вскроет ложь «на раз», просто наблюдением и наводящими вопросами, даже без всякого полиграфа! Вот вы мне, кстати, о себе рассказали – как водится, что-то постарались скрыть; и я не буду играть во всезнающего бога, «который видит насквозь», – что-то вы, действительно, наверняка скрыли. Но это несущественно. Главное, через беседу с вами я понял, можно сказать, установил однозначно главное: вы человек по натуре честный, добрый – насколько это вообще возможно сейчас в наших условиях без вреда для себя; верный в дружбе и в деловых отношениях. Человек вы крайне предприимчивый и неплохой организатор – но, к чести вам будет сказано, жажда наживы не закрыла вам глаза на чисто человеческие отношения как высшую ценность, как это у предпринимателей бывает сплошь и рядом. Вы не пройдёте мимо возможности что-то приобрести, заработать – но и поделитесь с друзьями, ибо для вас друзья – приоритет! Ради них, наверное, и жизнью рискнёте, а?.. В то же время вы человек излишне горячий, жадный до жизни; и потому рискуете приобрести множество негативных опытов, что сделает вас годам к сорока мизантропом – если доживёте, конечно, что далеко не факт. К примеру… вот вы говорите, в Озерье… в Озерье ведь? «эвакуировались» танцовщицы из МувскБалетШоу… у вас наверняка там и интрижка… тьфу, этот цинизм у меня возрастное, простите – «любовь» там образовалась, так ведь? Ну, скажите – так?.. Так. И в то же время вы вполне искренне, как я понял, любите вашу девушку, дочку ныне покойного Виталия Леонидовича, и даже готовы за неё рисковать, да…

Владимир удивлённо вытаращил глаза – про Гульку Темиргарееву он совершенно ничего Пломбиру не говорил!.. Тот довольно усмехнулся:

– Всё просто, всё просто, любезный Владимир Евгеньевич! Никакого шаманства – только цепь логических умозаключений: молодой сильный преуспевающий мужчина, по призванию – бизнесмен, оказывается в третьеразрядной деревушке в глуши в компании очаровательных в прошлом танцовщиц… в смысле: танцовщиц – в прошлом; а очаровательных – в силу отбора, профессии и свежего воздуха – в настоящем. И чтобы не возникло чувства?? Воля ваша – не поверю… Как сказал Гельвеций: «Знание немногих основных принципов избавляет от необходимости знать множество фактов». То есть, зная принципы и начальные факты – можно вывести последовательность… вот как, к примеру, несложно было спрогнозировать и как ваш первоначальный порыв «сделать ноги» отсюда через нападение на меня, так и ваше дальнейшее вполне разумное поведение, да. Человек ведь вполне управляемый механизм – нужно только разобраться в системе управления и правильно двигать рычаги…

– Ну и к чему вы мне это рассказываете?.. – буркнул Владимир, внутренне соглашаясь с собеседником. Действительно, всё это достаточно несложно – нужно просто время и опыт. У него вот, в отличие от Пломбира, пока что ни того, ни другого не было…

– Это преамбула, любезный. Вы ведь спросили про «эпидемию» – и почему мы не предохраняемся… Видите ли, Владимир… у нас, у меня, в частности, нет какого-то инсайда на этот случай. Но есть знание, как я вам уже сказал, «основных принципов» – и возможность делать выводы.

– И какие же?

– А вот взгляните на проблему шире. Что сейчас происходит? Да, финансовый коллапс, разрыв межгосударственных связей, падение производства; повсеместный, вплоть до местечкового, сепаратизм; региональные войны же – вплоть до атомных, к счастью, вдали от нас. Но с чего всё началось?

– Ну. С чего?

– С необходимости сократить земное население. С назревшей, надо сказать, необходимости! Нет, я не Мальтус, и не стану утверждать что «Земля столько не прокормит!» – это было бы глупо, Земля сейчас, в силу развития химизации, гибридизации, ГэМэО и сельскохозяйственной техники прокормила бы и 7, и 10, а то и 15 миллиардов населения! Но! Чисто «прокормила» бы. Однако запросы-то растут! – в силу всеобщей доступности информации. И вот китайский или индийский крестьянин уже не хочет жить как в прошлом веке, довольствуясь выгребной ямой вместо санузла и чашкой риса вместо, как минимум, Макдональдса. Можно было бы сказать, что «а и наплевать, чего он хочет или не хочет! – конкурентная борьба всех расставит по местам – кому в земле ковыряться, кому в светлом кабинете сидеть…» Но! Это сработало бы, будь на Земле «единое правительство», а так – в развитии, в увеличении потребления заинтересованы национальные объединения, то есть страны – для них это фактор выживания, ибо сытое образованное население есть обязательное условие технического развития страны. Таким образом нарастают противоречия между…

– Чего вы мне азы-то рассказываете? – буркнул Владимир, – Очевидно это всё. При чём тут эпидемия-то?

– А?.. А, для вас это очевидно? – охотно продолжил Пломбир, – Прекрасно, значит вводную часть выбрасываем… Вот. Раньше такого рода противоречия разрешались исключительно путём войн, в результате которых какая-то часть населения физически непосредственно уничтожалась, а ещё более значительная – гибла в результате сопутствующих факторов: голод, эпидемии… впрочем, для вас это тоже очевидно.

Однако сейчас, в 21-м веке, в период всеобщей глобализации, «мелкие», локальные войны уже не приводят к сокращению населения и снижению политическо-социального давления в мире; они приводят только к перетоку населения из пострадавших районов в более «цивилизованные», как это произошло с нашествием мигрантов в Европу накануне коллапса… а устроить что-то «глобальное» же, уровня 1-й и 2-й мировых войн – страшно. В силу развития средств уничтожения. На самом деле-то и на атомное оружие бы наплевать – подумаешь… миллиардом больше, миллиардом меньше… Вот только непременные последствия его глобального применения останавливают: такие как радиационное загрязнение, например. И не от самого ЯО, – оно сейчас достаточно точное, маломощное по сравнению с серединой прошлого века, и «чистое». Но массовое применение ЯО приведёт к массовым же авариям на атомных объектах – на атомных электоростанциях, радиационных производствах и могильниках, и так далее. Даже и без применения «по ним»», просто в силу резкого падения исполнительской дисциплины, неразберихи, некомпетентности, анархии – вот как случилось на Запорожской АЭС из-за нарушения технологии в загрузке топлива, помните?.. Чернобыль и Фукусима уже показали человечеству, что это такое; причём, заметьте, в обоих случаях всего-то техногенный фактор, во вполне себе стабильных странах – а каковы последствия!.. А ведь ядерных объектов по всему миру не десятки – сотни, если не тысячи! И персоналу, и национальным правительствам ведь не скажешь: вы давайте, заранее выводите из эксплуатации АЭС, глушите реакторы – мы вскоре сокращать население начнём, чтоб к этому времени всё было готово!.. К тому же и сказать-то это некому – нет такой «группы», которая единолично бы всё контролировала, которая бы всё решала: нужно ли сокращать, насколько и когда. На самом деле «сокращение населения» – это не решение какой-то группы или какого-то правительства; это, так сказать, глобальный назревший тренд, который стоит выше каких-бы то ни было человечьих решений! Это как НТР, научно-техническая революция, как прогресс – хочешь-нехочешь, ты всё равно в тренде, поскольку это – глобально!..