Текст книги "Крысиные гонки (СИ)"

Автор книги: Павел Дартс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 132 (всего у книги 132 страниц)

ПОСЛЕДСТВИЯ

Артист вернулся в дом злой, как чёрт.

Охрип, препираясь и командуя; чуть не застрелил Витьку, и сам едва не был застрелен Гришкой. Ночное внезапное нападение – сразу с двух сторон, как он понял – отвлечь внимание посредством самоубийственного, по сути, нападения этого Волошина на дом старосты, когда в нём развлекались «основные» из Гришкиного отряда и сам Борис Андреевич; и, в то же время, нанести удар в самую основу – взорвать бензовоз, уничтожить весь запас горючего и обе БМП, и, что очень может быть – заблокировать казарму и сжечь к чёрту весь Витькин отряд! – примерно как они сожгли лазарет с больными и ранеными. Во всяком случае, Витька клялся-божился, что спугнул «этих гадов с пригорка» как раз когда они уже подпирали дверь в дом; и тогда же он поднял тревогу.

Оба часовых были зверски убиты; тело одного из них, к тому же, ещё и заминировано – что, как определил нынешний Гришкин военный советник и Комиссар от Регионов, Хотон, свидетельствовало о крайней подлости, отмороженности, извращённости, и большом опыте специальных операций кого-то там, на пригорке.

Так это или не так – Борис Андреич судить не брался; но что было наглядно – это то, что всего шесть человек убитых – за одну только ночь! – и восемь раненых различной степени тяжести.

Впрочем, как определил Борис Андреевич – и для этого не нужно было быть экспертом в военных вопросах! – большая часть пострадавших в ночном происшествии образовалась из того, что сам же Хотон назвал «френдли файр» – «дружественный огонь», «нанесение огневого поражения своим же частям по ошибке» – частое явление, как он сказал, в современных войнах, где происходят столкновения накоротке, и нет чётко очерченной линии фронта. Вот двое парней, отправленных на ночёвку в соседский, через улицу, дом Вощеевых, и пострадали, когда открыли огонь по диверсантам, а сами, в свою очередь, и были приняты за диверсантов хроновскими долбо. бами, устроившими с ними натуральный бой.

На это Гришка, Григорий Данилович, пообещал утром перед строем повесить «эту суку из Регионов», который «только и может рассказывать, почему у нас очередная жопа; а дать дельный совет – что нельзя было ставить бензовоз вплотную к боевой технике, и охранять это всё всего одним часовым – не мог раньше, падла!»

Уничтожена вся тяжёлая техника, вся «броня»; так что идти утром «брать пригорок» было совершенно не с чем; и операция, как минимум переносилась на неопределённый срок. К тому же посланная по следам отступавших к лесу диверсантов наспех сформированная группа преследования обнаружила только уходящие в лес следы, россыпи гильз – и, что самое неприятное, – ещё и джип, отправленный патрулировать тылы пригорка: расстрелянный и сожжённый напрочь!

Таким образом количество «двухсотых» махом увеличивалось до восьми человек! – нехилый расклад для уже первого дня прибытия отряда в Озерье!

– Это ты, со своей шлюхой, виноваты – вместо того чтобы сразу, с ходу, взять церковь, потянул нас «расслабиться с дороги» и «перенести удовольствие на утро»! – орал в «комнате связи», по совместительству являющейся «комнатой для свиданий», Гришка на БорисАндреича. В тесной комнатушке, ярко освещённой газовой лампой, пронзительно воняло гарью и соляркой – натащило с улицы. Полуголые и голые девки с пришпиленных тут и там по стенам постеров, казалось, ехидно ухмылялись на такие залёты озерских и никоновских бойцов.

Хотон испуганно выглядывал за дверь и свистящим шёпотом умолял «ругаться потише, ибо подрыв доверия к администрации и командованию, а, соответственно, потеря управляемости отрядом – это самое страшное, что может быть в этой ситуации!»

– Сука, тварь, зассанец!! – орал и на него Гришка, – Нахер ты мне тут нужен! Толку от тебя как от козла молока, комиссар х. ев! Завтра же повешу тебя перед строем, падлу! – кто распорядился поставить бензовоз между БМПэхами??

– Да уж точно не я! – отмазывался Хотон, – Я вообще расстановкой техники не занимался! Я, напротив, призывал покончить с церковниками как можно раньше! – ты же сам к этой… к этой самой потащил! – все уши ещё в Никоновке прожужжал: «Ах, Мэгги, ах, Мэгги, она такое вытворяет. У неё такое тело!..» Вот и довытворялись!

– Убью, падла, вякни ещё что-нибудь, оршанская скотина!! – хватался Гришка по своему обыкновению за пистолет, – и только нарисовавшиеся уже к шапочному разбору лоер Попрыгайло, и, со своим неизменным рыжим портфелем, политтехнолог-журналист Мундель кое-как совместными усилиями погасили перебранку, готовую перерасти вот-вот в перестрелку.

Успокоились.

Пересчитали потери – пока списочно и округлённо. Ясно было две вещи: что завтрашний, вернее, уже сегодняшний утренний штурм, готовящийся как весёлая карательная экспедиция под прикрытием брони, окончательно провалился; и что второй раз уходить из Озерья, не покарав «пригорок» – это полностью и окончательно потерять всякий авторитет не только в районе, но и в своём же отряде; что неминуемо окончится рано или поздно выстрелом в спину!

Пригорок нужно было брать; брать любой ценой; брать, несмотря ни на какие жертвы – и после этого устроить на пригорке такую показательную экзекуцию, такую казнь, чтобы содрогнулся весь район, да что район – вся область! Только таким образом можно было спасти пошатнувшийся авторитет Гришки как Военного Коменданта района, и авторитет Никоновского Особого Отряда.

Озверевший Гришка сказал, что «или он лично прикончит этого «Вовчика», или он тут сам удобрением и останется – без вариантов!»

Хотон было сдуру поддакнул – и опять пришлось скопом наваливаться на Гришку, разжимая его побелевшие пальцы, вцепившиеся в рукоятку пистолета:

– «Ты, сука-падла, гнида Оршанская, зассыха, если ещё что вякнешь – я тебя прямо тут зашибу!! Вместе с этим деревенским пнём, подложившим нам свою опытную блядь!!»

С «этой своей опытной блядью» тоже получилось нехорошо: никоновские «зольдатен», посланные принести сюда, под фонари, тело застреленного диверсанта-терророриста Волошина, явно осуществлявшего отвлекающий манёвр и совершившего самоубийственное нападение на дом старосты, сообщили так же, что «…там это, девушка, красивая такая – ну, в нарядном платье, – она в живот раненая! Мы её там положили, в доме, укрыли чем придётся – но ей там чо-то совсем плохо!»

Артист тут же вспомнил, что когда этот идиот ворвался в дом – он успел два раза шарахнуть из двустволки, прежде чем его не искромсали пистолетными выстрелами и автоматными очередями; и после первого Мэгги, кажется, вскрикнула и упала – но обращать внимание на такое было явно было некогда: сначала по двору искали остальных террористов; а потом, вскоре долбануло возле казармы, и тогда уже стало совсем не до Мэгги. Впрочем, он был почему-то уверен, что если её и зацепило – то слегонца, поскольку «такие твари живучие как дождевые черви!»

Гришка наскоро построил остатки своего отряда, тут же, ночью, провёл перекличку.

Их техники «выжило» оба Урала с кунгами; и Гришкин личный внедорожник. Всё. Ни одного тяжёлого пулемёта, ни одного граника – всё горело и бухало до сих пор в двух БМПэхах, оставленное в них «для надёжности». Тьфу!

– Нападение диверсионной группы! – привычно бубнил рядом Мундель, – Так народу утром и объявим: очередное подлое преступление кровавого клерикального упыря Андрея и разложившегося недо-фюрера Хоря, сеющих кровь и смерть во имя дешёвой водки и заграничных офшорок подлого фашиста генерала Родионова, ненавидящих свободных и независимых людей Регионов…»

Внимания на него не обращали, как на привычно жужжащую муху.

Часть отряда под командованием Хотона была отправлена блокировать пригорок с тыла.

«– Я тебя, суку, утром точно повешу! Перед строем! Но если хочешь иметь хотя б шанс выжить, зассыха – перекрой тыл пригорка, чтоб ни одна мышь!.. Если, конечно, они сейчас уже с пригорка-то и не деранули, пользуясь суматохой!»

Часть отряда под командой Савы отправил по следу отступившей в лес группы – впрочем, с наказом не нарываться и без особой надежды на успешное преследование; Хроновских уродов – собирать убитых и пострадавших, и тушить разгорающийся пожар – вернее, просто блокировать, чтобы не выгорело вместе со сгоревшим домом ещё полдеревни.

– Я думал, ты мне чешешь про «серьёзных людей на пригорке»; думал, сам ты лажаешься, и врёшь мне – а оно вон как!.. – мимоходом бросил Гришка старосте; и Борис Андреич понял, что все прежние грешки и грехи, как то: махинации с лекарствами и с пайком, сгоревший лазарет и расстрелянная «психическая атака» на пригорок – теперь списаны. Ну и слава богу. Хоть что-то положительное от этой заварухи!

Ну и ещё. Теперь Гришке отступать некуда – там же, ночью, при нём, при Борисе Андреевиче, звонил в район и орал на своего зама, Макса – требовал прислать подкрепление, собранное любым способом, «хоть мобилизацию проводи – разрешаю!»

Теперь «пригорку» 100 %-й конец… Но, конечно, лучше бы было, чтоб без этого… безо всего этого! А тут ещё Мэгги!

Подсвечивая под ноги фонариком, в сопровождении настороженного Мунделя, прошёл в дом…

Хоть и было ощущение, что события на сегодня закончились – обошёл с пистолетом наготове все комнаты; впрочем – нашёл только Хокинса, судя по бегающим крысиным блестящим глазкам и нездоровому румянцу, воспользовавшегося суетой и порядочно тяпнувшего разведённого спирта под хорошую закусь – суматоха началась в самый разгар пиршества.

Дома бардак: перевёрнутый стол, стулья, тарелки, брызги крови на белёной стене, валяющиеся гильзы – ублюдок и не подумал навести хоть мало-мальский порядок: жрал, судя по всему, прямо с пола.

Из соседней комнаты послышался стон.

Прошёл туда. Ага, вот она.

Красотка кабаре, прима-балерина Мувского Шоу-театра, дорогая блядь, и грёза множества мужских похотливых снов; муза и наперстница Артиста, Мэгги, мертвенно-бледная, лежала на диване, укрытая поверх одеяла и своим шикарным норковым полушубком.

Артист сразу обратил внимание на мучительно кривящийся рот, на выпроставшуюся из-под одеяла руку, вцепившуюся ногтями в край дивана. И на стон. Эдак, знаете ли, не завлекают, и не давят на жалость – это без дураков.

Подошёл, скинул полушубок, поднял, без лишних сантиментов, одеяло… Всмотрелся, посветил ещё и фонариком.

Картечь или крупная дробь. В живот. Всё ясно.

Глянул ещё раз в её закатывающиеся от боли глаза. Теперь она никак не напоминала ту шикарную шалаву, что прибыла летом в деревню. Очень больно. Просто суке очень больно.

– Хокинс! – позвал, не поворачивая головы.

По шуршанию и чавканию за спиной понял, что «дитя порока» прибыло и ждёт указаний.

– Смотайся к казарме, найдёшь там Хронова. Скажешь ему, пусть даст двух бойцов – надо будет её перенести в её обиталище. Нечего ей здесь делать.

Хокинс за спиной икнул и пропал.

Борис Андреевич уже было собрался повернуться и выйти из комнаты – было ещё насущное: найти эту козявку, Веронику, кажется, из-за которой её взбесившийся отец и прибыл сюда с ружьём, – и выбить ей мозги, как обещал… но вспомнил кое-что.

Опять откинул одеяло – вот дрянь, всё увазюкала кровищей-то! – и, наклонившись, отстегнул с шеи бывшей подруги шикарное ожерелье. Ишь ты, горячая какая! Помнится, она говорила, что оно целое состояние стоит. Это и видно – качественно сделанная вещица, а камни какие! Он полюбовался искристыми переливами бриллиантов в луче света от фонарика. Не то чтобы он был стяжателем, нет. Но ей оно больше ни к чему. А эти скоты обязательно «потеряют», или тот же Хокинс приберёт.

Сунул в карман, повернулся, вышел из комнаты.

Где же эта девчонка прячется??

И «жены» нет с «дочкой»… Куда подевались?

* * *

Они пробирались по лесу уже больше часа, оставив далеко позади расстрелянный, подорванный, и теперь вяло горящий на снежной целине джип.

Идти без лыж было ужасно трудно, хотя и за «тропящими» в снегоступах след-в-след. Идущий последним, прихрамывающий Вадим постоянно что-то негромко раздражённо бубнил, перемежая татарские слова интернациональным русским матом: что ноготь сорвал, что идут слишком медленно – хотя, по сути, сам всех и тормозил; что «мувских мудаков тут ещё не хватало…»

Перед ним сопела Валька, таща теперь помимо рюкзака ещё и два автомата с деревянными прикладами, «весла», взятых в качестве трофеев из джипа.

С самого начала пути через лес Вовчик спросил у старшего, у Толяна: кто вы, собственно будете? Что «за Белкой» – это уже слышали, а вообще – чьих конюшен? Не родионовцы же, нет?

Толян только хохотнул, приостановившись:

– Вы тут, придурки региональские, скоро на Мувске и «родионовцах» подвинетесь!

А ответил пацан с ППС, назвавшийся перед этим Сергеем, Серым Крысом:

– Мы – крысы! Крысы с Башни, нас весь Мувск знает!

– А вот он – Хорь! – ткнул пальцем в Вовчика парень, которого представили как «Шведик, Джон, Жэксон или Бабах – зовите как удобней, на выбор!» и засмеялся.

Он вообще производил впечатление смешливого субъекта; но по тому, как он обращался со снайперской винтовкой, и как ладно на нём было пригнано снаряжение, видно было что все его «ха-ха и хи-хи» чисто внешнее.

– Хорь. Крыс. Белка… Одни грызуны тут у вас теперь, у деревенских! – заметил Толян, и вновь двинулся вперёд.

– Хорь не грызун, хорь – хищник! – не согласился Вовчик, – И не очень-то мы деревенские; я вот, к примеру, сам с Мувска, на Центральном Проспекте жил, кстати…

А парень с СВДхой, которого реально-то, видимо, звали Женькой; отсюда и «Жэксон», и «Джон»; шедший перед Вовчиком, оборачиваясь, стал вводить того в курс дела: что «эти двое» в натуре известны в Мувске как «из Крысиной Башни», которая в городе с некоторых пор весьма котируется – особенно после того, как «во-он тот пацан, да-да, с ППСом, который «Крысом» назвался – его Сергей зовут, – переколбасил в Башне в одиночку отделение спецназа, и ещё их БМП сжёг!

«– Да, в одиночку, представь себе – сами все в ахуе!»

– А сам ты тоже с этой Башни?

– Так-то да, но походу – нет. Я, типа, прикомандированный. От «кладбищенских» – нас так в городе зовут. У нас Спец главный.

– А чо с ними? Почему «прикомандированный»?

– А скучно в городе стало. Спец так периметр оборудовал, что к нам фиг кто сунется; а расстреливать ворон с оптики – задолбало. А тут – экспедиция на природу, чо. Туда и обратно, чо. Опять же, вон, Валька рассказывала, что у вас тут невест богато – а я неженатый, хы!

– Ага, туда и обратно… за невестой, ага. Ну-ну…

– А чо, у вас тут весело, да. Только пришли – и в такой замес! Что, реально бензовоз подорвали? Нам Валюха, в общем, про ваши расклады говорила; но у вас тут, по ходу, вообще жесть! Обострение, что ли?

– Типа того. Да, бензовоз, и две БМПехи – во всяком случае, надеемся на это. Вон, Вадим минировал. А взрывчатка – моя…

– Этот? Как его – Темир… Тимур?.. Та вон морда нерусская?

– Ты это… татарин он. – пристрожился Вовчик, оглядываясь на Вадима, – У нас тут национализм не катит!

– Какой «национализм»? – удивился тот, – Это ж в шутку. Что сапёр нормальный – мой ему почёт, чо. Что «морда нерусская» – так раз оно так? Я и негра негром назову, не афро– чего-то там, – раз оно так есть! Топчут нашу русскую землю, хы.

Обернулся идущий впереди Толян, приглушенно рыкнул:

– Вы там вааще оборзели; устроили, бля, кол-лок-ви-ум! Не полевой выход, а деццкий сад на прогулке!! А я вместо воспетки! Шведик, марш вперёд, будешь тропить целину – разбазарился тут!..

Парень с СВД хмыкнул, и перебрался в голову колонны.

Дальше шли молча. Вышли к кладбищу. Осмотрелись.

Над деревней подымалось красивое оранжевое зарево; периодически что-то негромко лопалось – взрывалось, но уже редко.

Преследователей не было. Попытки отрезать их от пригорка не было тоже, во всяком случае, пока. Вовчик достал фонарик, и, ориентируясь на тёмный на фоне посветлевшего от пожара неба силуэт церкви, отсигналил: «Идут свои, встречайте!»

На колокольне, видимо, службу несли чётко: тут же проморгал ответ: «Вас поняли, ждём». И включился прожектор, зашарил по окрестностям, пытаясь нащупать какую-либо каверзу от неприятелей.

– Ты смотри, Толян! – указывая на свет на колокольне, поделился мыслью пацан, – В натуре «Глаз Саурона!» У них тут тоже своя башня, реально!

– Угу… – согласился тот, осматривая в бинокль чистое пространство до пригорка: кладбище с крестами, «базарчик» с занесённым снегом длинным столиком и скамейками; дальше – чистое пространство и склон пригорка, – Без башни сейчас трудно – время такое… Крысиная башня номер два. Везёт нам на башни… Ну, Белку заберём – и назад…

ПРОДОЛЖЕНИЕ – в «Крысиная Башня – 2»!