Текст книги "Крысиные гонки (СИ)"

Автор книги: Павел Дартс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 127 (всего у книги 132 страниц)

– Так ты, значит, сочувствуешь?? Сочувствуешь подлым хоревским убийцам; выгораживаешь их?? – завыл сбоку пропагандист Мундель.

Артист вскинул Стечкина на уровень лба тупого никчёмного ублюдка – и нажал спуск.

Дробно раскатилась короткая очередь.

Руку с пистолетом не ожидавшего такого номера Артиста бросило вверх, и почти все пули ушли выше цели.

Но юродивому хватило и одной. Из затылка вылетело розовое облачко; голова его мотнулась, и он упал на спину, из скрючившихся пальцев выпал мобильник.

На секунды все замерли. Не первый труп; и не первый вот так – демонстративно и у всех на глазах. Но первый раз у всех на виду убил староста, Борис Андреевич. «Народ безмолвствовал».

– Расходимся!.. – среагировал первым Мундель, – Расходимся по домам! Подлый негодяй, посмевший оправдывать кровавые преступления хоревской фашистской клики, сурово наказан; и пусть его пример будет уроком для остальных, кто посмеет ещё раз произнести хоть слово против законной народной власти, которую представляет в лице…

– Что это он?.. – недоумённо спросил БорисАндреич у стоявшего рядом юриста, показывая ему чуть дымящийся пистолет, – Сломался?

– На автоматический огонь ты предохранитель сдвинул! – сообщил тот с чувством превосходства, – Хорошо ещё вверх увело, а не в сторону, – положил бы ещё несколько человек!.. Тренироваться нужно обращению с оружием, вот что!

Получив на сегодня свою долю впечатлений и информации, жители Озерья растеклись по домам. Пара хроновских бойцов под мышки потащила тело за угол, к трупу Богданова. Взять от него, снять с него чего-нибудь полезного было абсолютно нечего. У Богданова хоть зимние ботинки были…

Мобильный телефон, в электронных потрохах которого хранились фото Юлички, самого Максима Георгиевича; и вообще фото счастливой, изобильной и спокойной жизни, тоже никому не был нужен; и он остался валяться на истоптанном снегу рядом с кровавой снежной лужей, пока кто-то из бойцов не запнул его в снег на краю площади.

* * *

Пришедшая домой Ксеня первым делом трясущимися руками стала собирать все ценные вещи: обручальное кольцо, серёжки с камушком, и ещё пара – с целой россыпью феанитиков; взаправдашний браслет «Пандора», серебряный; кулон, две цепочки; и ещё – тот самый перстенёк с александритом, от гарнитура с серёжками, за которые выменяла у Леониды Ивановны с пригорка и ту шапочку, и ту арафатку. Хоря и Темиргареева вещи, да. Выменяла; потому что так велел, просил староста. А ей за это… благоволение: сына на недельку домой… обещали; и вот – перстенёк с камушком удалось… схимичить. Выполнила, называется, выгодное поручение!..

– Ты чего?? Ты куда? Собираешься, что ль? – удивился супруг.

– Ухожу я, Костя.

– Куда, к кому??

– Не «к кому», дурак ты толстый! А от чего. Бежать мне надо, бежать!

– Зачем??

– Следующая я буду. Знаю много. Лишнего. Убьёт он меня. Обязательно убьёт! Бежать…

– Да что «лишнего», о чём ты?

– …сначала в Демидовку попробую пройти, там у меня кума. Потом что она подскажет. Может к кому из её родственников. Правильно…

– Да зачем?? Да что с тобой?..

– …правильно, правильно мне снилось – нельзя «чуть-чуть» ЕМУ помочь! Нельзя сделать вид, что «ничего не знала, только записку передала», – всё равно достанет! Дьявол, он дьявол!

– …

– Видел, как он в Максика этого, в голову!.. Вон, у меня на лице даже капельки!.. Нельзя, нельзя!.. Чуть-чуть тут не получится… Сыну, Стасику, передай… мама из-за него тоже… нельзя!..

Она продолжала лихорадочно собираться.

ВАСЁК И ЕГО КОМАНДА – ВЗЛЁТ И ПАДЕНИЕ

Во входную дверь громко постучали. Очень громко.

Староста подскочил на кровати, просыпаясь. Постучали опять – явно ногами. По соседству заливались лаем собаки – сам БорисАндреич собак не любил и не имел.

Кого чёрт принёс??

Он лихорадочно схватил лежавший тут же рядом, на тумбочке, пистолет; сдвинул предохранитель. Как там Веня говорил? – не на АВ, а то высадишь весь магазин одной очередью… Нет, это не с пригорка – те бы стучать, думаю, не стали б…

В дверь просунулась испуганная помятая морда Мунделя.

Из-за дивана метнулся к окну Хокинс. Подышал в него, потёр ледышку. И ничего не увидел.

В дверь опять ударили так, что, казалось, чуть не вышибли – и Гришкин (Гришкин!) голос:

– Чо, бля, угорели там, что ли?? Ссука, мне что, дверь ломать; дрыхните там?? Сссподвижнички озёрские, едрёна вошь!

Гришка!

Прибыли!

Борис Андреевич швырнул ненужный больше пистолет на постель, и как был, в исподнем, метнулся в сени, открывать.

Через несколько минут Гришка и пара его приближённых оболдуев, все с ног до головы до невозможности «тактические»: разгрузки – шевроны – арафатки – рации; пили чай на кухне и громогласно делились впечатлениями о «озёрских лохах»:

– Мля, у них тут не отряд, и не дружина, а пионерлагерь! Ни охранения, ничего! В казарму зашли – на входе дневальный кемарит! Я ево в рыло – и в спальную, – спят! А духа-а-ан!..

– Козлы, хоть бы дороги чистили, что ли! Еле проехали! Хорошо хоть БэТР тропИл.

– Неудивительно, что их церковные режут как хочут!

– Идиоты, нах!

Подбадриваемый такими «лестными» определениями, староста в соседней комнате торопливо одевался. Ничего. Пусть пар спустят, и самомнение себе надуют – тем сложнее будет опять на тормозах «пригорским» спускать, – если придётся, конечно. Но, кажется, не придётся – Гришка настроен решительно; и отморозки его – тоже. Наконец-то дождались!!

– Гриша! – не сдержал эмоций Артист, уже одетый заходя в кухню (эмоции, как он счёл, были весьма уместны в этой ситуации!), – Гриша!! Спасители вы наши!! Как же мы вас ждали, заступники вы наши, чёрт бы вас побрал! – и даже прослезился. Попытался обнять никоновского ухаря; тот, смеясь, отстранился.

– Не придуряйся, Андреич!

– А этот, с Оршанска, комиссар – с вами?

– Хотон-то? С нами… елозит. У нас народу побольше стало – идёт к нам народ-то, в общем, и даже с-заграницы – пополнение…

– Что за заграничное пополнение, Гриша?

– Мувские бандиты!

Рассмеялся опять, глядя на его деланно изумлённое лицо – Артист счёл нужным сейчас играть простодушного деревенского мелкого хозяйчика, которого и пришли спасать «большие парни». И хотя, он видел – на Гришку это не особо действовало: видел Гришка его и в другой, звериной ипостаси; в другом, так сказать «воплощении»; однако ж парни его велись: «простой такой… дед; и они – «крутой спецназ». На здоровье, на здоровье… сынки.

– Как так, кто такие?

– А вот пойдём к штабу, там и познакомишься.

* * *

Оказалось, к Гришкиному отряду прибилось четверо человек из разгромленной под Мувском местными спецорганами полу-банды, полу-коммуны выживальщиков; в своё время довольно громко заявивших о себе даже и в Регионах.

Апофеозом их деятельности была операция по захвату практически всех табачных запасов Мувска и Области; после чего они одновременно стали и самыми крупными монополистами в плане обладания в полном смысле стратегическими запасами сигарет, и самыми ненавистными среди курильщиков Мувска и окрестностей, а также и среди остального «простого населения» – поскольку именно на них Администрация повесила и отсутствие сигарет по талонам, и их дикую стоимость на чёрном рынке; и отсутствие сухого молока, молочных смесей – в том числе для детских учреждений и больниц, – хотя уж к молочным продуктам они никакого отношения не имели; и пропавший инсулин, и многое-многое другое.

Впрочем, на «отношение населения» бандитам-выживальщикам, «Мувской диаспоре», как они себя называли, было наплевать, – вывезя свои семьи и родню на заранее приготовленную за городом «базу» – бывшую, давно брошенную воинскую часть с обширными подвалами и подземными галереями под руинами казарм и капониров, – они не рассчитывали «взаимодействовать» с местным населением; вернее – рассчитывали взаимодействовать «в одну сторону»: «брать» с окрестного населения всё, что потребуется, опираясь на сплочённость и неслабую вооружённость.

Сплочённость и, главное, вооружённость – да, это была та основа, и то преимущество, что, поначалу и составило их «задел»: пока городские лохи, исполняя идиотский приказ Администрации о сдаче оружия, «разоружались», «Мувская диаспора» вывезла все свои оружейные запасы – далеко не по одному стволу на семью! – и запасы боеприпасов в безопасное место; эвакуировала семьи; организовала нелегальный быт в подземельях заброшенной в/ч.

Стволов хватало – сам неформальный лидер «диаспоры» Василий Майков, Васёк, как называли его по его нику на выживальщицких форумах, был счастливым обладателем пяти стволов, официально и законно записанных в его охот-билете: от гладкоствольной магазинной Сайги со всеми возможными обвесами, до любовно тюнингованной мосинки, занимавшей в его коллекции почётное место «снайперского болта».

Было и кое-что посерьёзней – в частности, вполне официально приобретённый «охотничий карабин под патрон 7.62Х25», а проще говоря, ППШ с кастрированной функцией автоматического огня.

Незадолго до событий, которые уже стало привычно именовать «началом БП», власть, то ли под давлением оружейного лобби, то ли ещё по какой причине, подалась в сторону либерализации оружейного законодательства – и стало возможным, пусть и по баснословным ценам, приобрести уже не ММГ, а по «розовой» вполне себе действующий образец грозного, в прошлом боевого, оружия – хоть ППШ, хоть пехотный пулемёт Дягтерёва, да хоть легендарный «Максим» под маркой «охотничьего карабина».

Конечно, никто не планировал охотиться с пистолетом-пулемётом или пулемётом Максим на лосей и кабанов, но иметь в коллекции не мёртвую мумию прежде боевого оружия, а настоящий, действующий, хотя и без функции автоматического огня, образец – это было замечательно; и Васёк, как только возникла такая возможность, тут же ею воспользовался. Тем более что для дипломированного специалиста по импульсно-тепловым машинам, а проще говоря, оружейника, кем он был по диплому, восстановить функцию автоогня у кастрированного ветерана не составляло большой сложности.

Собственно, на подготовку к БП, к выживанию и преуспеянию после БП, и был заточен весь быт «Васька «и его команды», как иногда они называли своё сообщество.

На подготовку к выживанию, на запасы, особенно – на стреляющие, Васёк тратил львиную долю своего заработка; что, собственно, и явилось одной из причин его развода. Впрочем, долго он один не остался, и вскоре он стал счастливым новобрачным снова; приобретя не только жену, вполне терпимо относящуюся к увлечению своего супруга, но и родню в деревне, которую он, по уже укоренившейся выживальщицкой привычке, стал сразу рассматривать как «Базу Эвакуации № 2».

Собственно, там, в деревне, и произошёл однажды инцидент, серьёзно поссоривший его с деревенской роднёй, и едва не приведший его «на нары».

Поначалу деревенская новая родня приняла его очень хорошо, а он не преминул дать понять им, что они в его лице приобрели крутого мачо: однажды до Васька доколупались деревенские же пьяные отморозки, и он, хотя и не вполне «вчистую», но «решил вопрос» через массированное применение газ-баллона и «Осы».

Численно превосходящие силы неприятеля, натолкнувшись на столь эшелонированный, продуманный и технологичный отпор, хотя и успели украсить лицо Васька несколькими бланшами, в итоге в панике отступили, понеся существенно больший урон; а новый субъект в деревне разом приобрёл славу хоть и хлипкого на мордобой и «ссыклявого», но весьма оснащённого и умелого в применении этой техники деятеля, с которым было лучше не связываться.

Деревенский участковый после этого инцидента, проверив имевшиеся у Васька в наличии все необходимые документы и лицензии, так же подтвердил местной гопоте, что «если он вас следующий раз кого и завалит наглушняк – я только рад буду!», что разом утвердило Васька в статусе «с ним лучше не связываться, с муд. ком городским!»

Следующим моментом, ещё выше поднявшим авторитет Васька в деревне, был случай, когда новая тёща попросила его поспособствовать закланию здоровенного кабана Борьки.

Борька был тёщин хряк устрашающих размеров; подозрительный по натуре, злобный по характеру, нетерпимый ко всем, кроме хозяйки, и обладавший буйным нравом. Очевидно, какие-то дремавшие гены пробудились в нём, в домашнем свине, периодически превращая его в своего древнего дикого предка – лесного вепря.

Когда Васькова тёща решила положить конец его существованию, переведя его двухцентнерную тушу в окорока, грудинку, колбасы, солёное сало и холодец, деревенские «убивцы», специализировавшиеся на такого рода операциях, заломили непомерную, по хозяйкиным прикидкам, цену. Но есть ведь новый зять! – и Васёк отнёсся к просьбе со всем пониманием, и даже энтузиазмом. Сам процесс разделки Борькиной туши его занимал мало, а вот процесс перевода Борьки из злобно-хрюкающего состояния в разряд просто свинины был интересен: сам Васёк, несмотря на внушительный арсенал, не был охотником, и сразу ухватился за возможность опробовать свою новую стрелялку на живом объекте.

Задуманное вполне удалось: не было обычных в таких случаях пронзительных, на всю деревню, визгов; не было наброшенной на ногу петли и выволакивания упиравшегося борова из свинарника на свет божий; суетящихся мужиков с ножами; не было никакого предсмертного цирка, обычно сопровождающего в деревне забой скотины.

Хозяйка просто открыла загон, и позвала кабана к стоящему на этот раз посреди двора корыту с аппетитно пахнущей отварной картошкой:

– Боря, Боря, чух-чух-чух!..

Недоверчивый Боря высунул сначала из вонючей темноты свой розовый двигающийся пятак; но, уловив знакомый запах, тут же выдвинулся весь. Оглядел стоящих посреди двора: утирающую глаза платочком хозяйку и тактически экипированного Васька, коварно прячущего некий предмет за спиной; и, не подозревая дурного, вразвалку, колыхая немалыми жирными боками, потрусил к корыту.

Хозяйка, всхлипнув, отвернулась.

Тах! Тах! – дважды грохнул ППШ в умелых руках Васька, и кабан, едва успевший сунуть рыло в корыто, получив две пули в лобешник, чуть ниже ушей, рухнул как подкошенный.

Отставив в сторону пустолет-пулемёт, Васёк, мигом выхватив из ножен свой верный Глок-78, коршуном кинулся на поверженного Борьку и мигом завершил убийство.

Этот эпизод весьма поднял рейтинг Васька в глазах тёщи, и она уже сквозь пальцы смотрела на то, что тот стал потихоньку перетаскивать на «Базу № 2» свои бесконечные, как казалось, бое-запасы.

Запасы боеприпасов самого Васька в городе к тому времени превысили уже все разумные пределы; и он принял решение диверсифицировать их нахождение. Кроме того, он, отдавая себе отчёт, что в БП нельзя опираться только на стрелковку, занялся в свободное время и запасанием самодельной взрывчатки – ибо «мало ли что!»

Вот она-то, взрывчатка, самодельный аммонал из смеси аммиачной селитры и алюминиевой пудры; а вернее, самодельные детонаторы из триперекиси ацетона, так называемая «киса», и сыграла с ним злую шутку!

Ведь знал же, читал – что «киса» весьма нестабильна; и хранить её долго не рекомендуется; но… обычное «авось» – оставил несколько готовых детонаторов на чердаке тёщиного сарая, рядом с готовыми СВУ – самодельными взрывными устройствами, смонтированными в корпусах из-под дезодорантов; рассчитывая на следующих выходных снести их в лес или на речку и «что-нибудь там бабахнуть!» – как давно известно, мужчина до старости остаётся мальчиком, для которого «что-нибудь бабахнуть» является часто непреодолимым искушением!

И надо же в эту неделю случиться сильной летней жаре!..

Мощный взрыв, сорвавший крышу с сарая и разметавший сам сарай, вполне подтвердил как то, что компоненты СВУ были смешаны вполне грамотно, так и сведения о нестабильности «кисы»; а также то, что взрывников в армии не зря так натаскивают на соблюдение мер безопасности…

Взрыв, разрушивший сарай, не только поссорил Васька с тёщей, но и имел другие, более печальные последствия: Васька «замели», и он провёл трое суток в кутузке, непрерывно отписываясь всевозможными объяснительными и будучи подвергнут утомительным перекрёстным допросам не только ментов, но и людей в штатском с грустными усталыми глазами, озабоченными не столько шалостями и хулиганством с взрывчаткой, сколько возможностью подготовки теракта…

В конце концов всё кончилось сравнительно бескровно – Ваську влепили неслабый штраф, и не только не посадили, но и не конфисковали ничего из его богатого арсенала – ибо сам арсенал, в общем-то, к «взрывному инциденту» никакого отношения не имел. Сам же Васёк достаточно удачно отмазался, сыграв не очень адекватного реалиям параноика, ожидавшего не мало не много, а высадки инопланетян, и готовящегося оказать им достойное сопротивление!

Менты переглядывались, читая его многостраничные объяснительные, где он подробно-пространно рассказывал о признаках скорого инопланетного вторжения, и как он, Васёк Майков, собирался тактически оказывать инопланетянам вооружённое сопротивление – для этого, мол, и заготавливал, «стрелялки и взрывалки»; да и какие там «взрывалки» – так… пробная пиротехника!

История даже попала в газеты и интернет, но… обошлось. Некоторую роль в таком достаточно безболезненном для него окончании «взрывной эпопеи» сыграло, как он подозревал, и негласное вмешательство его КэГеБешного куратора, – Комитет, как бы он сейчас не назывался, мониторя его аккаунты, использовал активного в соцсетях и на выживальщицких сайтах Васька для «ловли на живца» недалёких доморощенных экстремистов всех мастей, интересующихся оружием, законным и незаконным.

Потом, когда игры в вербовку-перевербовку закончились, и в воздухе отчётливо запахло жареным, его бывшие кураторы вспомнили о своём подопечном, когда того со всем арсеналом и след простыл! – не рискуя больше светиться на «Базе № 2» и, естественно, и не думая кому-то вдруг сдавать свой тщательно и дорого проапгрейденный арсенал, Васёк с «командой единомышленников» – таких же слегка чокнутых маньяков по оружию и выживанию, обосновался в «Базе № 1».

Собственно, после путча в городе, после делёжки власти между старой и новой Администрациями, до них долгое время не было никому никакого дела – ну, скрылся определённый процент владельцев охот-билетов со своими ружьями, что ж за беда – побегают, – вернутся, посадим… Но они не собирались возвращаться; и, после того, как обосновались «на Базе», принялись за то, что так долго, часто, сладостно смаковалось на выживальщицких ресурсах в «до-БП-шное» время: занялись «БП-шоппингом», а проще говоря, вооружёнными грабежами и разбоями.

Окрестные населённые пункты, деревни, сёла, и даже маленькие городки-спутники Мувска вскоре познакомились с немногословными людьми в камуфляже и балаклавах, скрывавших лица; вооружённых хотя и разномастно, но весьма дорого и добротно. Люди эти весьма настойчиво и убедительно предлагали расстаться обывателей и организации с разного рода ценностями – от талеров в сбербанках и кассах предприятий, до товаров в магазинах и топлива на заправках.

Поначалу всё шло хорошо – силовые структуры Администрации в основном были заняты или участием в переделе власти в столице, или самоохраной, или такими же делами, что и «Мувская диаспора выживальщиков»; и не горели желанием схлестнуться с хорошо вооружёнными и вот именно что горящими желанием «пострелять» «БП-шопперами», – до тех пор, пока «диаспора», она же «Васёк со товарищи», не совершили ряд фатальных ошибок.

Во-первых, они быстро и незаметно для самих себя стали убийцами.

Все, будучи по роду деятельности далёкими от реального выживания людьми, то есть не будучи ни военными, ни другими людьми опасных профессий; и черпая представления о жизни и, собственно, стоимости жизни в основном сидя на диване, в интернет-баталиях, они привыкли смаковать глуповато-поверхностные, больше похожие на девизы в соцсетях, высказывания о ценности человеческой жизни типа

«– Что ты чувствуешь, когда стреляешь в человека? – Я чувствую отдачу»,

и, соответственно относиться к чужой жизни.

Первый человек, которого убил Васёк, был не вооружённый противник, не полицейский и не солдат – им был простой работяга на складе, один из тех, кто под стволами карабинов грузил в фуру похищаемые ими с загородной оптовой базы коробки с сигаретами.

Налёт был неплохо спланирован – собственно, в этом не было ничего сложного: у Администрации тогда ещё не дошли руки до охраны такого рода объектов, а у местного руководства не было ни средств, ни желания нанимать какой-нибудь ЧОП; тем более, что в то время тот же ЧОП мог и провести ту же «реквизицию».

«Охрана» из пенсионеров на въезде в базу была «нейтрализована» незамысловатыми ударами прикладов по головам и берцами по яйцам; и теперь отлёживалась на въезде, надёжно связанная, – пачкаться, убивая, тогда ещё не начали… А вот работяга, сволочь, обычный работяга-грузчик позволил себе, между пробежками из склада к фуре и обратно ляпнуть нечто нелицеприятное в адрес «пидорасов с оружием, возомнивших о себе невесть что!»

Можно было пропустить мимо ушей – мало ли что бухтит, хотя б и отчётливо, грузчик; можно было дать пинка, чтобы не пизд. л не по делу; или, на край, огреть прикладом; но, видимо, подспудное желание показать свою крутость путём перечёркивания чужой жизни зрело-зрело, и вот – выплеснулось: Васёк, не долго думая, прошил «не по делу возникшего» работягу короткой очередью из возвращённого в былое, «автоматическое» состояние, ППШ.

Рассматривая корчащегося в предсмертной агонии мужика, Васёк было ощутил маленькое, совсем слабое угрызение совести, мимоходом как бы услышав краем уха «…его, небось, дома кто-нибудь с работы ждёт… а он тут, вишь ли…»; но тут же заглушил его простым «– А хули он пизд. л не по делу!»

Нет, застреленный «просто так» работяга не являлся во сне и не укорял в ночных кошмарах, и об этом, первом своём убийстве Васёк вскоре забыл.

Дальше – больше. «Решать вопросы» посредством расстрела становилось привычным… «Выживальщики» превратились в банду отморозков, терроризировавших всю округу.

Второй их ошибкой было то, что они, как кто-то выразился, «не по чину пасть разинули» – покусились на те ценности, которые кое-кто из Мувской Администрации безусловно считал своими. Спускать такое каким-то отморозкам этот «кое кто» не собирался – несмотря на сокрушительное падение управляемости и недостаток «силового ресурса» «там», «наверху» чётко знали – как только ты не дашь по рукам, отбирающим твоё, и об этом узнают – завтра из-под тебя буквально выдернут стул… «Дать ответку» становилось не делом денег или престижа, – это становилось вопросом выживания.

Вот потому удачно «взятые» две фуры с казалось бы баснословным богатством – сигаретами, – не принесли ни особой радости, ни богатства. Реализовывать их приходилось с огромным риском и мелкими партиями, – на всплывавшие тут и там сигареты явно была объявлена кем-то охота; розничных продавцов и мелких оптовиков брали в оборот, связи обрывались, с ними уже боялись контачить; при слове «сигареты» барыг бросало в мелкую дрожь – попасть в подвалы УБ из-за десятка-другого блоков никому не улыбалось.

Васёк одно время гордо носил на рукаве камуфляжной куртки чёрный квадрат с вышитыми белыми цифрами – в своё время, ещё по интернету, он познакомился с Абу-Улямом, нынешним вождём «секты» «Чёрных Квадратов». В своё время «Чёрные Квадраты» организовывались как патриотическая организация, заточенная на «дать отпор оккупантам»; и бог его знает, как бы они реализовывали свой потенциал, буде эта оккупация бы случилась. Но оккупации всё не было и не было, риторика «вождя» становилась всё более экстремистской по мере ослабления государственных институтов власти, – и вскоре «Чёрные Квадраты» переродились не то в закрытого типа партию, ни то в секту; заточенную, впрочем, на задачи вполне понятные – установление своего влияния как минимум в городском масштабе, подгребание под себя материальных ресурсов, вербовку новых сторонников, используемых в первую очередь как «мясо» при различного рода «эксах».

Даже Администрация с ними связываться опасалась, делая вид, что их просто нету…

Вот к своему старому знакомцу Абу-Уляму, который с началом развала вообще полностью велел забыть своё «паспортное», башкирское имя, и обращаться чисто по новому: «Абу-Улям»; Васёк было и обратился с просьбой помочь с реализацией сигарет через «свои каналы».

«Переговоры» протекали странно, нудно; пока до Васька и его сподвижников не дошло, что лидер «ЧеКа» просто тянет время, рассчитывая, что обстоятельства заставят «Васька и его команду» примкнуть к его, Абу-Улямовскому, силовому блоку.

Но идти «под кого-то» не входило в планы Майкова; во всяком случае, на этом этапе, и они распрощались. Впрочем, ощущение, что злопамятный арабо-башкир затаил зло на своего бывшего интернет-сторонника, было.

Вскоре дошло до того, что приходилось мелким оптом таскать сигареты «во вражесткие Регионы», и распихивать там, благо граница была вполне проницаема. Времени на это уходило уйма; как и дефицитного бензина, как и сил; выхлоп был, как и полезные знакомства, – но было всё это достаточно противно: заниматься «презренной коммерцией», вместо благородного разбоя…

Ещё одной их ошибкой было то, что они не заручились лояльностью местного населения…

Сам Васёк, как и его сотоварищи, не были начитанны в классическом понимании этого слова, предпочитая книге видеоролики и фильмы, в основном на гангстерско-выживальщицкую тематику. Нет, они, конечно, знали кто такой Робин Гуд; как и, конечно же, знали про махновцев; про партизан Великой Отечественной; также и про более близких по времени моджахедов Афганистана и «бармалеев» Ичкерии; но они как-то совершенно не задавались вопросом, за счёт чего и тем, и другим, и третьим удавалось так долго скрываться, мороча властям голову. Вернее они относили это за счёт личной ловкости, хорошей экипировки и наличию стрелялок. В то же время им было невдомёк, что всё это было важным, но не определяющим условием выживания на нелегальном положении; а определяющим была всемерная поддержка местного населения, поставляющего продукты, укрывающего больных и раненых, делающих непонимающее лицо на вопросы о местонахождении местных гадамаков.

Зачем?.. – думали они, – Это всё пустое. Это «им» было это всё нужно – поставки продовольствия, сведений о противнике и укрывательство раненых. Мы же вполне самодостаточны! – еды и снарягу у самих завались; раненых и больных мы, слава богу, при наличии медикаментов, можем подлечить и сами; пополнения нам не надо – мы ни с кем не воюем; боеприпасов – валом; а разведку осуществлять мы можем и сами!

И потому без зазрения совести тиранили всех тех, кто, в других условиях, мог бы быть их опорой. А люди, – люди ведь такие существа, – если ты не можешь получить от какого-то явления профита, и более того, – если это «явление» тебе создаёт время от времени неудобства, – то и отношение к явлению, сами понимаете…

Короче, вскоре их кто-то сдал.

Кто и как – это покрыто мраком неизвестности, конечно же. Точно это знали только в СБ Администрации. Может быть это был кто-то из наблюдательных местных, заметивших, что джипы с камуфлированными «франтирерс» катаются чаще всего по определённым дорогам, стуканул местному оперу; или бабка, с внуком которой обошлись нелицеприятно, посоветовала кому обратить внимание на заброшенную в/ч; или настучал злопамятный фюрер Чёрных Квадратов; или просто-напросто с вертолёта, которые, несмотря на организационный развал, посредством тепловизора ночью заметили необычные источники тепла в прежде безлюдной местности, – факт тот, что их засекли.

У «Диаспоры» не было ни агентурной разведки, ни вынесенных наблюдательных пунктов; и лишь случайность позволила им засечь развёртывающийся для охвата территории в/ч батальон ВВ, который кто-то не поленился снять с линии противостояния Мувска и Регионов.

Принимать бой, конечно же, не стали. Драпать, увы, пришлось налегке; бросив и недопроданные сигареты, и разнообразную мануфактуру; продовольствие – «нашоппленное» и складированное ещё «до начала»; боеприпасы; приведённую уже в божеский вид Базу… Удирая только с «носимым», «диаспоровцы» с болью в душе и матами на устах обвиняли друг друга в таком провальном завершении столь многообещающе начавшегося «выживания».

Тут, кстати, сработал и очередной их «косяк»: разобщённость.

В отличии от хотя бы тех же бандеровцев или муджахедов-бородачей, или даже Чёрных Квадратов, их не скрепляла никакая хотя б мало-мальская идеология; или религия, как у любой религиозной общины или безобидных, как мотыльки, кришнаитов; и даже родственные связи в «Диаспоре» не рулили. Они объединились только и исключительно с целью выживания, и, больше, с целью наживы на распадающейся на глазах цивилизации, как плодятся опарыши на дохлой туше бывшего прежде красавца-оленя. У них не было даже организации; то есть обычных в любом военизированном объединении служб: тыла, обеспечения, разведки, мед-службы. По сути, у них не было даже руководства – сам Васёк был не более чем «равным среди равных», и выделялся только и исключительно познаниями в стреляющем железе и прежней известностью в соцсетях.

На такой основе долговременное сооружение не держится; и вот, после бесславного покидания «Базы № 1», разругавшись, они разделились: часть отправилась на «Базу № N», часть – по домам и по родственникам в Мувске и пригородах, как и жена Васька, вернувшаяся в деревню, к маме; часть же – включая Васька, справедливо считая, что «База № N» не только менее комфортна и обустроена, но и рано или поздно кончит тем же, что и База номер раз, решили возобновить свои знакомства в Регионах, улизнув от недремлющего, как оказалось, ока Новой Администрации на сопредельную, неподконтрольную Мувску, территорию.

Так Васёк Майков, бывший менеджер среднего звена в разного рода организациях Мувска, убийца; выживальщик, преппер и зомбихантер, как он себя называл, вместе с тремя своими такими же товарищами-одиночками, оказался в составе Никоновского Оперативного Отряда под командованием Гришки-ухаря. Впрочем, как он рассчитывал, только до весны, конечно же – только до весны, поскольку, несмотря на несомненный опыт и навыки, «быковать» у Гришки под началом не получалось, а «ходить строем» и выполнять приказы претило свободолюбивой Васьковой натуре…