Текст книги "Крысиные гонки (СИ)"

Автор книги: Павел Дартс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 132 страниц)

ПОСЛЕ СХВАТКИ

– Папа, папочка!! Папа! – обе дочки метались вокруг Вадима, пытаясь остановить ему кровь, сочащуюся из многочисленных ран на голове, залившую ему всё лицо.

– Рррр… Рруки! Руки… освободите! – наконец выговорил он, отплёвываясь набившейся в рот травой и землёй.

– Во-о-овчик!.. Воло-одя-я… Хорь!.. Развяжи руки, рук не чувствую!.. Вовчик! Конец рукам, не чувствую совсем!! – стонал и Владимир.

Ревели на несколько голосов девки и женщины в кучке возле костра, только что ошарашено наблюдавшие побоище. Кучка понемногу расползалась, те, у кого руки не были связаны, помогали освободиться остальным. Несколько человек попросту были в истерике, и не реагировали на окружающее. Одна женщина, икая, обхватив голову руками, лежала на траве навзничь. Мучительно стонала другая, которой картечь попала в живот. Ещё одна лежала неподвижно.

Жалко скулил раненый бандит, теперь он стоял на коленях у костра, зажимая живот.

Всё как-то быстро кончилось…

– Во-овчик… руки! – стонал Владимир.

Вовчик сидел на траве, и, кривясь от боли в руках, ощупывал себе лицо. Нет, ничего. Глаза целы…

– Во-о-овчик…

– А?.. Да-да, Вовка, сейчас. Я мигом! – сознание, что друг мучается, что вон – ещё корчатся пока ещё живые бандиты, что… что ничего ещё не кончилось, подбросило Вовчика с места.

Подлетев к Владимиру, стоявшему на коленях, он тоже упал на колени возле него, и склонился над его руками. Шпагат. Нож, нож! Где взять нож?? Он прянул в сторону, легко оказавшись возле костра, зашарил взглядом по траве, потом увидел поодаль, в куче выпотрошенных вещей, свой рюкзак, кинулся к нему, тут же отыскал в кармашке складник…

– Растирай, Вовка, растирай; не, может ничё, затекли просто…

– Во-овчик!! – донесся девчачий голос от костра, – Тут наручники-и-и-и! У папы. Чо делать-то??

– Сейчас-сейчас…

– Ребята-а-а-а! У нас тут раненые!! Вику – в живот!!.. Ребята! Вовчик!! Что делать?? – донеслось сквозь рыдания с другой стороны.

– Во-о-овчик…

– Сейчас-сейчас!

Поняв, что сам он везде сразу не успеет, он мигом распорядился; это вышло так легко, как будто до этого он всю жизнь только и делал, что командовал:

– Эй! Сюда! Ты, да! Вовке вот так вот растирай руки, кисти. Осторожно! Видишь – не чувствует, синие?? Разминай. Вот так – и выше, выше. В предплечье. Зуль – я сейчас. Достань аптечку – у вас должна быть. У меня в рюкзаке возьми. Как мама?.. Эй! В живот?? Зажмите ей рану полотенцем! Плотно! Я сейчас. С той что? На спину, аккуратно… Не трогать пока!! Ага. Сейчас, Вадим, сейчас; наручники – это ерунда…

Он подлетел к лежащему Вадиму, с разбега затормозив на коленях, и в его руках тут же оказалась выуженная их кармана связка ключей в кожаном чехольчике; секунды он покопался в нём, и извлёк ключик, – щелчок, ещё щелчок, и наручники упали с рук Вадима.

– Оооооо! – раздалось его удовлетворённое, – Ноги ещё!

– Ща-ща… – похлопав себя по карманам в поисках того же складника-швейцарца, он тут же увидел у лежащего уже неподвижно поблизости бандита рукоятку ножа на поясе, потянулся – выхватил его, и перерезал ремень, стягивающий Вадиму ноги. Бросил нож.

– Зуля! Что аптечка?? Фонарь вон дай, свети! Не вставай, слышишь! Так… И здесь… Не, глаз цел. Всё поверхностное. Швы бы… да ладно, потом это. Зуля! Промыть перекисью. Потом стяните лейкопластырем, шить я не рискну сейчас. Забинтуйте. Гуль, поможешь ей? Гу-уль?.. Да нормально, нормально уже всё, ну всё-всё, успокойся… Эй! Эээй!!! Ну-ка сюда, ты! Быстро найди что ей накинуть на себя, плащ какой-нибудь, – в темпе!

– А они точно?.. всё?..

– Всё-всё, не волнуйся… Хотя… – он вновь метнулся в сторону, подхватил с травы двустволку. Переломил её, выковырнул гильзы. Шлёпнулся на колени рядом с телом бандита, перевернул его, обмякшее, на спину, зашарил по карманам. Нашёл горсть красненьких тяжёленьких цилиндров патронов, затолкал пару в стволы, остальные сунул в карман.

– Вовка! Как руки? Ага. Ладно. Теперь раненые…

– Вовчик, у тебя кровь из носа.

Он не ответил.

С ранеными было плохо. Стонала Вика, свернувшись калачиком и зажимая живот какой-то окровавленной тряпкой. Молча, ни на кого и ни на что не обращая внимания, сидела и раскачивалась из стороны в сторону Катя, завернув голову свитером.

«– Ей бандит в самом начале по лицу резанул ножом. Сильно. Она как упала, потом голову так вот завернула свитером – и больше ни на что не реагирует. Кать? Ка-а-атя… Вот. Видишь…»

Ещё одна женщина, не из «танцевальных», лежала, и уже по позе, по скребущей траву руке Вовчик понял – тут совсем плохо. Её перевернули на спину. Стало ясно – «отходит».

Ещё несколько девчонок получили серьёзные ушибы, возможно вплоть до переломов, от палок бандитов. Жена Вадима, Алла, пришла в себя; но ни ходить, ни даже встать пока не могла; возле неё хлопотали, закончив с Вадимом, Зульфия и Гузель. Вадим, теперь с перевязанной бинтами головой, так, что видны были только глаза, нос и рот; привязав жалобно стонущего живого бандита к дереву, теперь стаскивал трупы и ещё живых бандитов в ряд, попутно их обшаривая. Ему помогал Хронов. Гузель, как заметил краем глаза Вовчик, завернулась в его собственное старенькое пончо, служившее раньше Вовке покрывалом для «матраса» из сосновых веток. Сам Вовка сидел, и продолжал разминать кисти рук.

– Вовк, как ты?

– Нормально… почти. Голова только кружится – меня этот… здорово в самом начале приложил прикладом. Сотрясение, наверно. И грудь болит – шарахнулся. Удрал ведь он?..

Как ответ на его вопрос где-то вдалеке стукнул выстрел, и тут же ещё два.

– Вовчик, кто это был??

– Не знаю я, Вовк. Чесслово, не успели познакомиться.

– Один он был?

– Один.

– Да. Дай-ка сюда ружьё, не таскайся с ним. Зарядил? Я здесь посмотрю, буду в кустах. От меня в медицине мало толку, занимайся, ага. Хронов! Витька! Живой??

– Здесь я… – отозвался «анархист»; сейчас он помогал двум девчонкам освободить от одежды раненую в живот.

– Газюк у тебя с собой??

– А? Да. Вроде как…

– Дуй на ту сторону поляны, сразу в кусты, и сиди там. Если что – стреляй, просто для сигнала.

– Ага… – Хронов, вынув из-за пояса пистолет, картинно передёрнул затвор, и быстро двинулся в указанном направлении.

– Пусть воды лучше принесёт… – попробовал воспротивиться Вовчик, – Воды надо накипятить. Промыть раны; перекиси у меня всего ничего, надо таблетки развести…

– Вовчик, не найдёт он в темноте родник. Да и… Нет, пусть лучше сторожит. Больше толку будет. А воду давай из фляг сольём, мы ж вчера набирали. Поручи кому из девчонок закипятить, да дров ещё, сколько можно, пусть… Пожгли уже ведь всё. Вовчик, извини, не помогу. Я больше всего повторения этого кошмара боюсь, остальное преходяще. Патроны ещё есть?

Вовчик отдал ему патроны, заметив:

– А нож твой, Боуи, тот, «лесовик» забрал. Наверно думал, что бандитский.

– Да пускай. После этого вот… всего, мне его и в руки-то брать было бы противно! – и он скрылся в кустах, держа ружьё наизготовку.

– Ладно-ладно, найдём тебе ножик, ножиков у меня хватает… – пробормотал Вовчик, возвращаясь к взятым на себя медицинским хлопотам, – Девки, как оно? Сквозное, нет? Это плохо… Давайте-ка воду готовьте, хэбэ ткань… да хоть футболки, да. Бинтов явно не хватит. Ты… Наташа? Давай, вон фляги, слей воду. Вас как? Игорь Петрович? За водой сами сходите, помните где? Хорошо. Только осторожно… Инга, Инга, нет, руку не просто бинтуй, а привяжи к шине, если подозрение на перелом… Что есть «шина»? О, твою-то мать… Так, Катя… Ка-атя… Руки убери, я посмотреть хочу…

В совсем-совсем отдалении вновь хлопнул выстрел. Все вновь на мгновение замерли, замолкли, потом вновь занялись делом.

В секундной тишине послышалось жалобно-просительное:

– Пожалуйста, перевяжите меня! Пожалуйста! Мне очень больно живот!.. – это слёзно скулил привязанный Вадимом к дереву молодой бандит. Рубашка внизу, и старенькие джинсы у него уже насквозь пропитались кровью, но никто не обращал на него внимания. Вадим, опустившись на колени около жены, о чём-то разговаривал с дочками.

В это время на поляне послышались разъярённые вопли:

– Сука, сволочь, гад!!! Тварь!!! …, … Па-а-адла!!! Я убью тебя!!! – как будто впавший в неистовство Витька, подскочив к привязанному Вадимом к дереву бандиту, несколько раз зверски ударил его кулаком в лицо, сразу разбив ему нос, – Я убью тебя как па-а-адаль!!

Все сразу, подняв головы, уставились на происходящее. Повернулся и Вадим.

Неистовавший Витька ещё пару раз сильно ударил бандита в лицо, затем, отскочив назад на несколько шагов, выхватил из-за пояса пистолет… Все ахнули.

– Молись, мо-о-о-олись, сволочь, конец тебе пришёл!!! – заорал он, взводя курок и направляя ствол в лицо зажмурившимуся пленнику.

– Э?.. Ээээ! Эээ!! – повысил голос Вадим, оборачиваясь на происходящее и поднимаясь. Из кустов вынырнул Владимир с ружьём:

– Витька, прекрати!

– Убъю, падла-паскуда-а-а!! – как будто в полной невменяемости, рыдая настоящими слезами, Хронов дважды выстрелил бандиту в лицо; и тут же подбежавший Вадим вырвал пистолет у него из рук:

– Ты что, муд. к?!! Кто разрешил?? Откуда ствол???

Он метнулся к привязанному пленнику, ожидая увидеть у того простреленную голову; но тот, крепко зажмурив глаза, лишь тихо скулил – судя по всему, он не понёс от стрельбы какого-то урона. Тут сам Вадим, вдохнув воздух, насыщенный содержимым двух газовых патронов, закашлялся, отпрянул в сторону. Минуту его сотрясал кашель, потом он, размахнувшись, зашвырнул отнятый пистолет в чащу.

– Заче-ем?? – заверещал Хронов, – А сигнал подавать??

Вместо ответа Вадим тяжёлой оплеухой отправил его на землю:

– Идиот!!

– Сигнал подавать…

– Пошёл вон!! Чтоб я тебя не видел на поляне в ближайшее время!! А сигнал голосом подашь! Идиот!!

На краю поляны Владимир вновь скрылся в лесу. Хронов, поднявшись сначала на четвереньки, потом встав, ощупал своё многострадальное в последнее время лицо, и поковылял в кусты. Сторожить.

* * *

За хлопотами незаметно прошло время. Стало синеть небо, приближался рассвет. Погнавшийся за удравшим с ружьём бандитом «лесовик», как его стали называть, так и не вернулся. Нужно было решать, что делать дальше.

Убитых было двое: «Юличка», застреленная в спину и дорезанная удравшим бандитом; и женщина из «пассажиров», Клавдия Семёновна, как сказал её муж. Алла, жена Вадима, уже пыталась вставать, но хлопотавшие вокруг неё дочки ей не позволяли. К её счастью, она не видела и не помнила произошедшего на поляне. Вовчик диагностировал у неё тяжёлое сотрясение мозга, но полагал, что со временем… со временем, как нибудь… а сейчас что?

– Сейчас покой, покой, поменьше двигаться… Да сам я знаю, Зуль, какой нафиг «покой», я говорю что полагается, только…

Получившая слепое ранение в живот Вика была в сознании, но плоха. Вовчик подозревал, что на её долю пришлась картечь, навылет прошедшая сквозь тело Клавдии Семёновны, но точно с этим определяться он, конечно, не мог; да это было и неважно. У неё был разворочен живот, и единственная надежда её спасти была быстро доставить куда-нибудь в медучреждение.

Ссадины, синяки, ушибы, порезы и ссадины были по-возможности обработаны. Истерики сошли на нет сами собой. Плохо было с Катькой: лезвие полоснуло ей по лбу над левым глазом, и, миновав, к счастью, глаз, глубоко, хотя и не насквозь, развалило щёку. Рана была на вид ужасная, но, насколько мог судить сам Вовчик, не опасная – если избежать заражения. Плохо было то, что сама Катя впала в ступор; позволив ему обработать рану, и даже стянуть её в трёх местах швом (на что он израсходовал пузырёк со спиртом), перевязать её, она, тем не менее, не реагировала на обращения к ней; сидела, уставившись в лес отсутствующим взглядом.

«Шок», подумал, Вовчик: – Ничего, ничего, Кать, заживёт. Рана не опасная. Заживёт. Я хорошо там всё обработал; стрептоцид там… до деревни доберёмся, – там перевяжем. Ничего…

– Катька красивая… была, – вполголоса сказала находящаяся рядом в это время девчонка, – Самая, пожалуй… Переживает.

– Ничего-ничего…

Из бандитов с главарём всё было с самого начала ясно – от черепа у него осталась только нижняя челюсть и нижняя часть затылка; всё остальное метров на пять веером вылетело на траву, и туда старались не ходить, чтобы не испачкаться. Рядом с ним лежало в ряд ещё три тела. На них старались не смотреть.

Юличку, Юлию Тимофеевну, как сказал её муж; и Клавдию Семёновну положили отдельно. Мучительно стонала Вика. Наступила какая-то пауза. Нужно было думать, что делать дальше.

Уже совсем почти рассвело. Костёр весело пылал, разгоняя остатки утренней росы.

Собрались в кружок, сели. Вадим, Владимир, Вовчик и трое мужчин в возрасте, один из которых, муж Юлички, постоянно вытирал себе набрякшее, красное от слёз лицо носовым платком. Как-то так само собой получилось, что собрались решать что делать только мужчины. Хронов рыскал в кустах вокруг поляны, изображая дозор. Ружьё Владимир ему не доверил…

Женщины собрались в свой кружок, что-то хлопотали около раненых, готовили чай.

– Надо идти дальше – рубанул Вадим.

– Куда «дальше»? В деревню? Раненый у нас, – запротестовал Вовчик.

– Это понятно. Раненых понесём. Возможно, Аллу тоже нести придётся…

– В деревне нет медпункта. А у неё – проникающее брюшной полости! Что тут, что там… – Вовчик суеверно избежал сказать «умрёт», но все и так поняли.

– Вы как хотите, а мы с женой идём назад. В Равнополье, потом в Мувск как-то будем добираться… – подал голос пожилой мужчина, – После этого… вот этого самого, произошедшего… в деревню я больше не хочу. И жена не хочет. В Мувске хоть какая-никакая, но власть, защита. Патрули. С автоматами.

– Патрули… Ну идите, будут вас там «патрули» защищать…

– Там хоть в квартире запереться можно, а тут сплошной беспредел! Я думал с ума ночью сойду! Да хоть в «Центр Спасения» пойдём»! – там охраняют!

– Да из Центров Спасения в те же деревни и расселяют; вы что, не слышали что при отправке говорили! Кто там вас будет нахаляву кормить и охранять??

– Ну… – мужчина на мгновение смешался, – Тогда мы согласимся ехать только в охраняемые поселения! Только! Да всё что угодно, только чтоб не повторение этого, ночного… А в Озерье какая охрана?? Там дворов-то два десятка.

– Ну, ваше дело.

– Я думаю, надо идти на полицейский пост, – заявил Вовчик. Владимир молчал, он не ориентировался здесь на местности, полностью доверяя в этом вопросе другу. Держа ружьё на коленях, он, прислушиваясь к разговору, постоянно озирался по сторонам. Только что он встретился взглядом с Гузелью – она отвела взгляд, он тоже потупился. Хронову он не доверял ни на грош. Да вскоре тот и сам пришёл, присел рядом, прислушиваясь к разговору.

– Тут есть пост, стационарный. Кэмэ в десяти. На дороге к Оршанску.

– Да знаю я. Но это крюк.

– Крюк, да. Но… А что делать? Сообщим… О произошедшем.

– Да всем наплевать, ты что, не понял?? – это вклинился Хронов.

– Сообщить-то всё равно надо…

– С деревни можно сообщить. Та тётка, что отправляла, говорила там какой-то уполномоченный должен ждать. Громосеев.

– Раненый у нас. Раненая. Тяжело.

– Это да, это точно…

– Ну… – заколебался Вадим, – Пожалуй… В общем, и крюк не такой большой. А у них там связь…

– Ну, значит, решили? Идём на пост. Да, скоро же эти подтянутся, что к Мышастому пошли.

– Не скоро ещё, минут через сорок. Ладно, идём к посту.

– А те? Что придут? Семейные.

– Как сами решат. Могут двигать напрямую в Озерье и Никоновку, могут с нами.

– Мужчины! Чай вам готов, – позвали из «женского кружка».

– Сюда несите! – распорядился Вадим, – Кружки или котелки на всех.

– Сейчас.

Хронов подскочил:

– Я помогу.

Принимая пару кружек около костра, он значительно распорядился:

– Собирайтесь. Скоро выдвигаемся.

– Куда?

– Мы решили, что пойдём на ментовский пост. Сообщим о происшествии. А там видно будет.

– Вот это хорошо… вот это – правильно… – заговорили женщины, разливая оставшийся чай.

– Раненой нужно носилки… Ну, это сделаем, – задумчиво сказал Вовчик, – Вадим! У тебя бинт кровью промок… Ага, на лбу. Да не трогай. А Алла идти сможет?

– Говорю же – не знаю. Немного погодя определимся. Но ты за Аллу не переживай…

– С этими что делать будем? – подал голос Владимир, – Вон с теми. С этими. И вон с ним.

Он кивнул на рядок трупов бандитов, два бездыханных тела женщин, и привязанного к дереву бандита. Перевязку ему не делали, только затолкали под брючный ремень туго скомканное полотенце.

– С этими… – пауза затянулась. Принимая из рук Хронова и подошедших девчонок чай, мужчины переводили взгляды с трупов бандитов на тела женщин. На привязанного бандита никто и не посмотрел.

– Юличка… – вновь всхлипнул её бывший муж, а ныне вдовец.

– Ну, с бандитами всё ясно… – размышляя, проговорил Вадим, – Свалим тут где-нибудь в канаву…

– Да пусть так и валяются! – вновь влез Хронов, – Ментам если надо будет – пусть потом сами ими и занимаются. Идентифицируют и всё такое!

Вадим тяжело посмотрел на него, и тот прикусил язык. Помолчав, Вадим продолжил:

– А этих двоих… Их надо похоронить здесь!

– Как «здесь»?? Тут же не кладбище! – ахнул один из мужчин, а муж Юлички перестал сморкаться и недоумённо уставился на Вадима, – Как так «здесь»?..

– Вот так вот. Как время и ситуация диктует. Не нести же их с собой на пост?

– Как же так?? Не-е-ет, я так не согласен! Юличка должна быть похоронена по-человечески! – запротестовал её муж.

– А кто говорит про «не по-человечески»? – оборвал его Вадим, трогая кровоточивший сквозь бинты лоб, – По-человечески и похороним. А ты что, хотел попа и отпевание?

– Ну почему попа?.. Но на кладбище! По обряду. Гроб там… – на него опять накатило, и при мысли о гробе он зашмыгал носом, по щекам потекли вновь слёзы.

– Кладбище… Гроб… – презрительно сказал Вадим, – В Чечне хоронили, бывало – гражданских, – именно что где придётся. Никаких тебе моргов и паталогоанатомов. Где было место – там и хоронили. И вообще, по мусульманским канонам покойника нужно похоронить до заката. А ты её таскать на пост собрался? А потом куда?..

– Да нельзя же, нельзя же так!! – вновь запротестовал бывший Юличкин муж, – Надо… И Юличка никогда не была мусульманкой!

– Её проблемы… – махнул рукой Вадим.

– И сейчас не война… не Чечня…

– Что, большая разница? Ну, не хочешь – сам понесёшь?

– А!.. – махнул рукой до этого молчавший муж Клавдии Семёновны, – В общем вы правы. Ей, действительно, уже всё равно. Что кладбище, что не кладбище… Главное, чтоб подальше от этих вот уродов, – он кивнул на трупы бандитов и стал подниматься, – Молодой человек! – обращаясь к Вовчику, – Я вчера видел у вас маленькую лопатку. Не одолжите ли… Я прямо сейчас и начну, к чему тянуть.

Вовчик кивнул и повёл его за лопаткой. Вручил, потом вернулся, сел рядом.

– Ну ка-а-ак же так… – вновь заныл Юличкин супруг, – Впрочем… Вы ведь всё равно всё сделаете по-своему?? Что я могу? Ведь не понесу же я, действительно, сам… тело?.. Моей Юлички… – он опять заплакал.

– А! – досадливо крякнул Вадим, – С этим, значит, решено.

– Да, а документ о факте смерти?.. – вдруг встрепенулся вновь тот, – Должно же быть как-то это документально засвидетельствовано??

Вадим презрительно отвернулся, не ответив. За него сказал Владимир:

– Какое уж сейчас «документальное подтверждение»?.. Вон, у Вадима все документы сожгли, но он не парится.

– Ага, ты ещё пособие на погребение в собесе вытребуй! – поддержал было Хронов, но его выкрик не встретил одобрения.

– Ты давай-ка… – пробормотал Вадим, – Не выступай. Твоего мнения никто не спрашивал пока…

– А с этим что делать? – спросил Вовчик, кивая на привязанного бандита, – Он тоже ведь сам идти не сможет!

– Да что делать, что делать… – Вадим украдкой оглядел собеседников сквозь щели, оставленные в бинтах, – Ясно что с ним делать… по законам военного… предвоенного… времени… того!

Владимир молчал; Хронов настороженно молчал же; Юличкин бывший муж тоже ушёл прощаться с женой. Вовчик спросил:

– А что ж ты его сразу тогда не… того?

– А потому… Что очень мне было интересно, откуда эта орг-группа. И одни ли они там.

– Ну и?.. – заинтересовался и Владимир.

– Одни, оказывается. Вон тот, без башки, – главный. Был. Какой-то крутой вор, типа того. Оно и видно – весь синий, в наколках, купола… фиксы опять же… на нижней челюсти, хы.

Он хмыкнул.

– А тот, здоровый, – как раз «Башка»; видимо, за габариты и тупость. Этот, и тот что убежал ещё, – они вместе были. На прошлой неделе к ним присоединился тот, что убежал с ружьём и с ним двое. И всё. Чисто – разбойнички. Как в художественной литературе описано… На нас набрели, говорит, случайно. «Патрулировали» они тута, типа. «Их территория», грит. Ну и выследили. Такой шалман попробуй не заметь!

«Разбойнички на большой дороге шалят!» – опять вспомнилось Владимиру. Вот так вот они и «шалят». Это только в литературе да в поэзии красиво и романтично выглядит, как там у Пушкина…

 
Не стая воронов слеталась
На груды тлеющих костей,
За Волгой, ночью, вкруг огней
Удалых шайка собиралась.
 

«Удалых…» Удалые «грабители кОрованов», бл. дь… А в натуре… Интересно, сильно отличается голова снесённая картечью, от головы разбитой кистенём?.. Вопрос, как говорится, риторический…

– Вряд ли они по месту «прежней прописки» после сегодняшней ночи вернутся… Так что крутить их связи – без надобности…

– Да что говорить, о чём говорить??! – заорал вдруг вскочивший Хронов, причём так, что вздрогнули все находящиеся на поляне, – С кем считаться, с этой сволочью?? Который… Который наших женщин убил???

Вадим и оба друга молча смотрели на него, смотрели и остальные; когда он подскочил к привязанному и несколько раз вновь ударил его в лицо.

Вадим молчал.

– Хрон, ты что себе… – начал было вставать Владимир; когда тот внезапно поднял из-под ног нож и несколько раз воткнул его замычавшему от боли бандиту в грудь, в живот, в шею…

– Вот так вот!!! – заорал он, оборачиваясь ко всем от обвисшего у дерева бандита, – И можете делать со мной всё что хотите!! Сдавать в полицию! Расстреливать!! Но эта тварь не должна была жить!! И я отомстил! За всех!!!

Он сорвался на рыдания, по щекам потекли слёзы. Поляна молчала. Молчал Вадим. Вставший было Владимир отвернулся и направился к копавшему могилу мужчине. Вовчик, потупившись, стал собирать разбросанные вещи.

– Э-ээй! Дачники-и! Девчо-о-онки! Тури-и-исты! Как спалось? Что у вас тут за крики непонятные?.. А мы тут пораньше собрались! – на поляну входили, таща чемоданы и ведя за руки детишек, «семейные», проведшие ночь на хуторе у Мышастого.